Это произошло двадцать три дня спустя. Песенка «Грейс сегодня не забрали» прозвучала ровно двадцать три раза. Билли считал.
В обед кто-то постучал к нему в дверь тайным стуком. Грейс была в школе, Рейлин на работе, и про тайный стук больше никто не знал. Билли торопливо открыл дверь.
На пороге стояла Рейлин.
– Привет! А почему ты дома?
– Маме Джесси стало хуже. Ее переводят из дома престарелых в больницу. Похоже, совсем недолго осталось. Можно войти? Надо поговорить.
Билли шагнул назад, пропуская Рейлин.
– Кофе?
– Нет, спасибо. Я только на пару слов, а то опять горло отечет. В прошлый раз задержалась у тебя, потом с трудом пришла в себя. Так что сразу к делу. Джесси хочет, чтобы я была рядом. Когда… когда его мамы не станет.
– Ясно. Ты пришла узнать, можно ли Грейс сегодня переночевать у меня?
– Не только сегодня. Не знаю, сколько мы там пробудем. Возможно, несколько дней.
Билли внезапно осознал, что Джесси далеко. Что его не будет рядом, когда они поведут Грейс в школу. А ведь утренние прогулки были самой приятной частью дня. И что ему делать, когда Джесси уедет насовсем? Билли отогнал эту мысль подальше, чтобы не впасть в панику.
– Не волнуйся. Пусть остается, сколько нужно… Хотя… ты ведь тоже уедешь. На несколько дней. Кто же отведет Грейс в школу?
– Вот об этом и надо поговорить. Я надеялась, что в школу ее поведешь ты.
– Я?
– А кто?
– Как, совсем один? – Билли невольно повысил голос.
– Вместе с Грейс.
– Но на обратном пути я буду один!
Страх рос вместе с каждым новым словом, как снежный ком.
– У тебя отлично получается. Ходишь с нами каждый день. Уже освоился.
– Да, конечно. Совсем освоился. Возможно, потому что не приходится ходить в одиночку.
– Ясно. В общем, так. Я еду с Джесси. Понимаю, что прошу от тебя слишком много, поэтому уже поговорила с Фелипе. Он обещал помочь, если мы больше ничего не придумаем. Но его рабочая смена заканчивается после часа ночи, так что он совсем не выспится. Если вы договоритесь между собой… Например, завтра он сходит с тобой, а потом ты попробуешь один…
Билли заставил себя вдохнуть.
– Не знаю. Разберемся. А ты просто езжай. Мы как-нибудь сами.
Рейлин шагнула вперед и обняла его. Поцеловала в щеку. Теплое прикосновение длилось, длилось и длилось. Билли казалось, что они простояли так очень долго. И даже потом, когда Рейлин торопливо скрылась за дверью, он по-прежнему чувствовал тепло ее губ.
– Вот, отнеси-ка Фелипе, – велел Билли. – Ему сейчас не помешает.
Грейс осторожно взяла кружку обеими руками.
– Бедный Фелипе, так поздно ложится спать. А почему ты не добавил сливки?
– Потому что он пьет кофе без сливок. Черный.
– Ты уверен?
– Точно.
Грейс замерла на пороге.
– Подожди. А когда ты успел выпить кофе с Фелипе?
– Ты тогда в школе была. Приведи его поскорее. Уже пора идти.
Билли знал, что они никуда не опаздывают и на самом деле торопиться не нужно. Но от переживаний не сиделось на месте.
Через пару минут Грейс привела Фелипе, крепко придерживая его за локоть обеими руками. В одной руке у Фелипе была кружка с кофе, второй он отчаянно тер глаза, спускаясь по ступенькам почти вслепую.
Войдя в комнату, он посмотрел на Билли, сонно улыбнулся и зевнул.
– Вот и я. Готов идти.
Акцент был заметен сильней, чем обычно, – возможно, из-за того, что Фелипе не совсем проснулся.
Вместо приветствия он быстро обнял Билли за плечи. Что ж, пожалуй, почти как Джесси.
Они стояли с Фелипе плечом к плечу и смотрели, как Грейс идет к школе.
– И вправду прогресс, – сказал Фелипе.
– Ты про что?
– Ой, извини. Спать хочется, вот и рассуждаю сам с собой. Когда мы только познакомились, ты даже на лестницу не выходил. А теперь стоишь перед школой.
– Не напоминай. До концерта осталось шесть дней. А ведь самое сложное – это туда войти. Я еще ни разу не пробовал.
Билли вздохнул, и они отправились домой.
– Ты справишься, – подбодрил его Фелипе. – Хорошо же получается.
– Если Джесси пойдет с нами, то справлюсь. Но его там может и не быть.
– А что в Джесси такого особенного? Хотя нет, не отвечай. Я примерно понимаю. Словами так сразу и не опишешь. Если у кого-то беда, за помощью лучше бежать к нему. Может, все-таки успеет вернуться.
– Надеюсь. Извини, что подняли тебя так рано.
– Сам виноват. Вчера задержался. Знал, что утром придется расплачиваться, но все равно задержался. Понимаешь… Я тут, вроде как, с девушкой познакомился.
– Правда? Замечательно!
– Ну, не совсем. То есть… это девушка. И я с ней познакомился. Но пока ничего непонятно. Знаешь, как бывает – только-только встретились. Она работает поваром-стажером в том же ресторане. Кларой зовут. Вчера сидели с ней на крыше и болтали до трех часов ночи. Глупости, знаю. Она совсем не похожа на мою предыдущую девушку. Тихая, застенчивая. Предыдущая была очень красивая, сама прекрасно об этом знала и не давала мне спуска… Ладно, что Джесси обычно делает, когда идет с тобой?
– Он клал мне руку на плечо. Тебе необязательно делать точно так же, если не хочешь. Со стороны выглядит странно, но Джесси все равно, что могут подумать другие.
Мгновение спустя Фелипе решительно положил руку на Биллино плечо.
– Спасибо.
– В детстве я очень боялся темноты, – сказал Фелипе. – У всех людей свои страхи. А у моего папы на этот счет все было строго. Надо привыкать к самостоятельности и поступать так, чтобы он мной гордился. Вести себя, как настоящий мужчина. В пять лет быть мужчиной не так-то легко, и я притворялся, что мне нестрашно. С тех пор хорошо понимаю, что такое страх. И как это здорово, когда не надо притворяться.
По улице прокатился рев двигателя, низкий, раскатистый, ни намека на глушитель. Автомобиль притормозил рядом с ними, и у Билли кровь застыла в жилах.
Водитель, бандитского вида латинос, высунулся из окошка и насмешливо причмокнул губами.
Фелипе резко убрал руку, лежавшую у Билли на плече.
– Maricones! – крикнул водитель. – Es tan en amor, maricones!
Он ударил по газам – и, судя по всему, по тормозу тоже. Колеса провернулись с пронзительным воем, запах паленой резины ударил в нос. Водитель показал им средний палец, и машина умчалась вперед, к огромному облегчению Билли.
– Извини, – тихонько сказал он Фелипе.
– Это я должен извиняться. Не понимаю, почему убрал руку. Мы же друзья, что тут такого? Надо было послать его куда подальше. К черту. К черту их всех!
Фелипе снова положил руку Билли на плечо – твердо и даже заботливо, – и они двинулись к дому.
– Теперь понимаешь, почему я так не люблю выходить из дома?
– Ага, понимаю. Но ведь все равно приходится. Жизнь такая. От нее не убежишь.
– Ну почему же, – откликнулся Билли. – Еще как убежишь. Сейчас со многими так происходит: перестают жить по-настоящему и все. А когда остановишься, начать заново очень трудно. Зато если уж начал, то потом не затормозить. Что нам сказал тот парень?
– Лучше тебе не знать.
Они молча прошагали еще сотню метров. Рука Фелипе по-прежнему лежала у Билли на плече, успокаивая и согревая.
Потом Билли неожиданно объявил:
– Я завтра сам ее отведу.
– Точно?
– Точно. Понятия не имею как, но отведу. А ты останься после работы с Кларой. Я справлюсь.
– Я держу тебя за руку, – сообщила Грейс.
Как будто он не заметил.
Они стояли на пороге перед открытой дверью, и весеннее утро атаковало Билли со всех сторон. Точно такое же утро, как и вчера, напомнил он себе. И как десять дней назад. Хотя нет, не такое же. Сегодня ему придется идти домой в одиночку. Пульс громко стучал в висках, и Билли судорожно сглотнул, пытаясь прогнать иррациональный страх.
– Ты должен отвести меня в школу, – сказала Грейс. – Фелипе вчера задержался допоздна, так что проводить меня должен ты.
Она осторожно потянула Билли вперед, крепко держа его руку обеими ладошками.
– Да. Я полностью осознаю всю неизбежность этого шага.
– Странный ты, Билли. Пойдем. Перестань думать, просто двигайся.
Грейс снова потянула его за руку, и огромным усилием воли он все-таки заставил себя тронуться с места. И даже глазом моргнуть не успел, как они спустились по лестнице и зашагали по тротуару.
– Закрыл бы глаза, но боюсь споткнуться.
– Закрывай, не бойся. Я тебя поведу, как слепого. Буду собакой-поводырем!
Билли зажмурился и сделал пару шагов вслепую. И тут же представил, что в проезжающих мимо машинах сидят бандиты, а в конце улицы затаились грабители. Преступники всех мастей, которых Грейс не способна распознать.
Он снова открыл глаза.
– Не помогло.
– Ясно. Да и на обратном пути глаза закрыть не получится…
– Спасибо, что напомнила.
Он встал как вкопанный. Грейс снова потянула Билли за руку, но он даже не пошевелился.
– Я слегка паникую.
– Так, сейчас я тебя отпущу. И даже не думай сбежать домой!
Грейс разжала руки, Билли остался на месте. Оглянулся через плечо.
– Не смотри назад! – крикнула она. – От этого только хуже! Что бы сказал Джесси?
– Наверное, велел бы не смотреть назад.
– Не наверное, а точно.
– У тебя что, руки замерзли? Зачем ты их трешь?
– Попробую успокоить тебя с помощью рэйки.
– Прямо у всех на глазах?
– А что, есть другие варианты?
Билли терпеливо стоял, пока Грейс держала ладошки около его живота – очень близко, но не прикасаясь. Оглянулся по сторонам в поисках случайных наблюдателей. Легче не становилось, да он и не пытался расслабиться. Только волновался еще сильнее из-за прилюдного сеанса рэйки в исполнении десятилетнего ребенка.
– Давай еще пройдемся, – предложил он.
Грейс потянула его дальше по улице. Силы воли хватило еще на пару кварталов, потом он снова встал.
– Билли, ну пожалуйста! Я не могу идти дальше одна. Мне не разрешают!
Он открыл рот, но голос не слушался.
– Ладно. Знаешь что? Нам надо дотанцевать до школы!
Билли с огромным трудом выдавил из себя:
– Не могу.
– У меня ведь получилось! Давай. Танцуем сальсу.
– Не могу. На меня все будут смотреть.
– И что? Пусть смотрят. Ты же сам мне так говорил.
– Мне не нравится, когда ты повторяешь мои советы. Это раздражает.
– Почему? Потому что они правильные?
– Вроде того.
– Давай танцевать сальсу. Вот прямо сейчас. Ну, или вальс.
– С вальсом не получится. Нам надо двигаться по прямой, а в вальс – это скорее по кругу.
– Значит, сальса.
Выбора не оставалось, и Билли послушался.
Чудесно, думал он, танцуя с Грейс вдоль по улице. Хуже, чем просто находиться на виду у всех, – это когда ты находишься на виду у всех и привлекаешь к себе внимание какими-то странностями. Он напомнил себе, что уже танцевал сальсу на улице и волновался далеко не так сильно. Но тогда все было иначен. Тогда рядом шел Джесси.
Пожилая пара вышла на крыльцо и проводила их любопытными взглядами. Четыре машины слегка затормозили у тротуара. Один из водителей покачал головой, прежде чем поехать дальше. Где-то на заднем плане крикнули: «Эй, Фрэнки, иди-ка сюда. Глянь, что делают!»
А потом они оказались перед школой Грейс. Дорога и в самом деле пролетела незаметно, хотя вслух бы он ни за что этого не признал.
Билли наклонился и поцеловал Грейс в лоб.
– Ты просто побежишь? – спросила она.
Он кивнул. Голос опять не слушался.
– Ладно. Увидимся вечером. Расскажешь, как добрался.
Билли снова кивнул и бросился бежать.
Он разогнался так, как не разгонялся еще никогда в жизни. Дома пролетали мимо бесконечными размытыми пятнами, будто в своей сумасшедшей гонке он умудрился изменить ход времени. Собственное хриплое дыхание казался очень далеким. Потом мир перед глазами начал бледнеть, и Билли внезапно понял, что если не затормозит, то отключится прямо на месте от острой нехватки кислорода.
А потом перед глазами встал знакомый образ. Не галлюцинация, нет. На самом деле он ничего не видел. Просто четкая картинка в голове.
Крылья.
Они не хлопали и не пугали напряженным ожиданием. Просто окружали со всех сторон, как теплое одеяло.
Билли сбавил шаг и неторопливо добежал до самого порога.
– Ух, слава богу, ты дома, – сказала Грейс. – Я в школе места себе не находила. Ну что, как добрался?
– Нормально, – ответил Билли. – Добежал.
– И все? Больше ничего не расскажешь?
– Пока больше ничего не расскажу.
Грейс, лежавшая на диване в гостиной, прошептала его имя, и Билли вынырнул из глубокого спокойного сна.
– Билли? Ты не спишь?
– Вроде того.
– Я тебя разбудила?
– Вроде того.
– Ой, извини. Я никак не могу уснуть. Завтра среда.
– Да.
– А потом четверг. И пятница. А потом выходные и школьный концерт. С каждым днем спать становится труднее.
– Переживаешь из-за танца? Ты же его наизусть знаешь.
– Немножко переживаю. Все-таки целый концерт. За танец я не боюсь. А вот за маму… Не знаю, придет ли она и продержится ли тридцать дней. Ты только представь, я могла бы снова вернуться к ней. Но чем ближе этот день, тем страшнее.
– Иоланда говорит, что у твоей мамы все получается.
– Знаю. И поэтому мне страшно. Каждый раз обещаю себе, что не буду ни на что надеяться, и все равно начинаю мечтать. Очень хочется вернуться к маме.
Билли ничего не ответил, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что Грейс вновь станет жить дома.
Кажется, она догадалась, о чем он переживал.
– Я буду приходить к тебе в гости.
– Я знаю.
– А еще я боюсь, что к воскресенью вообще перестану спать. Придется идти на выступление измученной и усталой.
– Если Джесси вернется, то вылечит твою бессонницу, спорим?
– А если не вернется? Если его мама в понедельник все еще будет при смерти? Может, тогда он вообще не придет на концерт. Может, и Рейлин не придет.
– Ты сейчас еще сильнее расстроишься, не надо. Закрой глаза и представь что-нибудь успокаивающее. Большие белые крылья. Они защищают тебя, как кокон.
Долгая тишина.
– Крылья? Как в твоих кошмарах?
– Да, но нестрашные. Понимаешь… Иногда все можно изменить. Вот, например, раньше я боялся кошек. А потом познакомился с одной из них поближе. На свете очень много вещей, которых мы поначалу боимся, а потом понимаем, что они не причинят нам никакого вреда.
– С чего это ты вдруг?
– Просто закрой глаза и представь крылья. Пожалуйста.
Тишина. Долгая-долгая.
Выждав примерно пять минут, Билли тихонько поднялся с кровати и заглянул в гостиную. Грейс крепко спала.