— Вы очень изменились. — Ши Чонгминг изучал меня, сидя в шезлонге. Он плотно запахнулся в куртку. Длинные и прямые белоснежные волосы тщательно причесаны, возможно, даже смазаны гелем, сквозь них просвечивала розовая кожа, словно у крысы-альбиноса. — Вы дрожите. Я взглянула на свои руки. Он был прав. Они и в самом деле тряслись. Должно быть, от недостатка пищи. Вчера утром, на рассвете, мы с Джейсоном позавтракали тем, что он принес из магазина. Кажется, с тех пор у меня во рту не было ни крошки, а ведь прошло почти тридцать часов.

— Вы изменились.

— Да, — согласилась я.

Прошло полтора дня, и только когда он мне позвонил, я сказала, что была у Фуйюки. Ши Чонгминг хотел приехать немедленно — он был «поражен», «разочарован» тем, что я раньше его не оповестила. Я не могла ничего объяснить. Не могла же я описать то, чего он не мог видеть, — того сладкого и старого чувства, поселившегося у меня под ребрами. То, что раньше казалось мне первостепенным, больше не было таким важным.

— Да, — сказала я спокойно. — Наверное, я изменилась.

Он подождал, очевидно предполагая, что я скажу что-то еще. Увидев, что больше ничего не последует, он вздохнул. Развел руками и оглядел сад.

— Здесь красиво, — сказал он. — Этот сад называют «Яива», то есть чистое место. Не то что ваш испорченный Эдем на Западе. Для японцев сад — место, где царит гармония. Совершенная красота.

Я посмотрела на сад. С тех пор как я была здесь последний раз, он изменился. Его тронул изысканный осенний глянец: клен оделся в желтовато-коричневый наряд, а гингко сбросила часть листьев. Некогда густой кустарник оголился, ветви были похожи на сухие птичьи кости. И все же я видела, что он имеет в виду. Во всем этом была красота. Возможно, подумала я, надо учиться понимать прекрасное.

— Да, довольно-таки.

— Что значит «довольно-таки»? Довольно красиво? Я посмотрела на длинную вереницу белых камней, убегавших за запрещающий камешек.

— Да, я согласна с вами. Это очень красиво.

Он постучал пальцами по подлокотнику кресла и задумчиво улыбнулся.

— Вы наконец-то увидели красоту этой страны?

— Разве это не естественно? — спросила я. — Человек волей-неволей втягивается.

Ши Чонгминг довольно хмыкнул.

— А вы, я вижу, стали мудрее.

Я поправила на коленях пальто, чуть подвинулась в кресле. Я не принимала ванну, и малейшее движение выпускало на волю запах Джейсона. На мне была черная ночная рубашка, которую я купила несколько недель назад в Омотесандо. Она плотно обтягивала меня, по вороту были вышиты шелковые цветы. Рубашка закрывала живот и плотно облегала бедра. Я все еще не осмелилась показать Джейсону свои раны, и он не настаивал. Он сказал, что у каждого человека на планете есть вторая половинка, которая совершенно его понимает. Кажется, мы с ним два кусочка в огромном метафизическом пазле.

— Почему вы мне не позвонили? — спросил Ши Чонгминг.

— Что?

— Почему вы не позвонили?

Я пошарила в сумке, вытащила сигарету, зажгла ее и пустила дым в безоблачное небо.

— Я и сама не знаю.

— Когда вы были у Фуйюки, видели что-нибудь примечательное?

— Может, видела, а может, и нет.

Он подался вперед и понизил голос:

— Так видели? Видели что-нибудь?

— Лишь мельком.

— Что значит «мельком»?

— Я не уверена. Вроде это был стеклянный ящик.

— Вы хотите сказать — резервуар?

— Не знаю. Никогда такого раньше не видела.

Я выпустила струю дыма. В окнах галереи отражались облака. Джейсон спал в моей комнате на футоне. В своем воображении я ясно видела его тело. Могла представить все подробности — то, как он складывал на груди руки, как мерно дышал.

— А как насчет зоопарка?

Я искоса глянула на него.

— Зоопарка?

— Да, — сказал Ши Чонгминг. — Может, видели нечто наподобие зоопарка? Я хочу сказать, что в резервуаре могли поддерживаться определенные климатические параметры.

— Не знаю.

— Может, к этому стеклянному ящику были присоединены датчики? Ну, знаете, те, что контролируют воздух в помещении? Или термометры, приборы для определения влажности?

— Не знаю. Это было…

— Да? — Ши Чонгминг подался вперед, заинтересованно заглядывая мне в глаза. — И что это было? Вы сказали, что видели что-то в резервуаре.

Я заморгала. Он ошибался. Ничего подобного я не говорила.

— Может, это было что-то… — То, что он показал руками, было размером с котенка. — Вот такой величины.

— Нет. Я ничего не видела.

Ши Чонгминг сжал губы и долго смотрел на меня, лицо его было совершенно неподвижно. Я видела, как на его лбу выступил пот. Он достал из куртки платок и быстро промокнул лицо.

— Да, — сказал он, убрал на место платок и, откинувшись на спинку кресла, тяжело вздохнул. — Вижу, вас это больше не занимает. Я прав?

Я стряхнула пепел с сигареты и нахмурилась.

— Я потратил на вас уйму времени, а вы отступили.

Он вышел через большие ворота, а я поднялась наверх. Двойняшки бродили по дому, готовили еду и бранились. Пока я была в саду, Джейсон слетал в бар и вернулся с рисом, рыбой и маринованной дайкон note 70 . Он поставил на стол бутылку сливовой наливки и два красивых светло-фиолетовых бокала. Когда я вошла в комнату, он лежал на футоне. Я заперла за собой дверь и пошла мимо еды к футону, снимая на ходу пальто.

— Ну? И что это за старик?

Я уселась верхом на Джейсона. Трусиков на мне не было, одна рубашка. Джейсон развел мои колени и провел ладонями вверх по ногам. Мы оба смотрели на длинную прохладную плоть. Мое тело казалось мне ужасно несовременным. Удивительно, что Джейсону оно так нравилось.

— Так что за старичок в саду?

— Это связано с моими университетскими делами.

— Он смотрел на тебя так, словно ты рассказывала ему самую невероятную историю в мире.

— Не совсем, — пробормотала я. — Мы беседовали о его научной работе. Ты не назвал бы ее невероятной.

— Хорошо. Мне не нравится, когда ты говоришь невероятные вещи кому-то другому. Ты с ним проводишь слишком много времени.

— Слишком много времени?

— Да. — Он поднес ко мне ладонь. — Видишь?

— Что?

Тусклый свет упал на его сломанные ногти. Он шевелил кончиками пальцев — сначала медленно, очень мелкими движениями. Я зачарованно смотрела на его пальцы. Вот они оторвались от ладони, быстро взлетели, замерли у глаз, медленно захлопали, как крылья птицы, отклоняясь от курса и ныряя в воздушные потоки. Это был магический журавлик Ши Чонгминга. Журавлик прошлого.

— Ты подглядывал за нами, — сказала я, уставившись на его ладонь. — В прошлый раз.

Он улыбнулся, и его птица медленно, грациозно нырнула, элегантно пролетела, вернулась и снова нырнула. Он раскачивал и наклонял ладонь и тихо напевал. Неожиданно повернулся ко мне, его пальцы пролетели вперед, птица-ладонь захлопала, как сумасшедшая, возле моего лица. Я отклонилась, привстала, дыхание участилось.

— Не делай этого! — закричала я. — Не делай.

Он улыбнулся. Сел, схватил меня за запястья, потянул к себе.

— Тебе понравилось?

— Ты меня дразнишь.

— Дразню? Нет. Не дразню и не буду. Я знаю, чтозначат поиски.

— Нет. — Я оттолкнула его руки. — Я тебя не понимаю.

— От меня не уйдешь.

Он ласково притянул меня к себе, лег на футон, прижал мои руки к губам — покусывая, лизал ладонь.

— Ты не можешь передо мной притворяться.

Я зачарованно смотрела на его зубы, такие чистые ибелые, удивлялась его здоровым деснам.

— Я не притворяюсь, — тихо запротестовала я.

— Ты забыла. — Он просунул руки между моих бедер, пошевелил пальцами, не отводя глаз от моего лица. Я оставила свои руки на его губах, а он говорил: — Ты забыла: стоит мне взглянуть на тебя, и я сразу вижу все, что происходит в твоей голове.