Утром 2 августа Джейк Гарп сел на заднее сиденье заказанного заранее лимузина и в состоянии сильного похмелья отправился на строительную площадку на острове Северный Ки Ларго. Здесь его встретили Чарлз Челси, Фрэнсис Икс. Кингсбери и целая группа охранников. Все они двинулись через расчищенную бульдозером площадку к нетронутому островку зеленой травы, окруженному фото- и телерепортерами. Кингсбери взял Гарпа под локоть и, взбираясь на зеленый холм, помахал толпе рукой. Этот жест напомнил Чарлзу Челси тот жест, каким Ричард Никсон приветствовал толпу, прежде чем в последний раз сесть в президентский вертолет.

Джейк Гарп попросил, чтобы ему принесли кофе, но Кингсбери, казалось, не слышал его. Гарп заморгал и попытался разглядеть, что происходит вокруг. Было раннее утро. Светило яркое солнце. За спиной у него плескался Атлантический океан. Кто же обрядил его в эту одежду для гольфа? Кто? Он не мог вспомнить. Затем он услышал треск включаемого микрофона и маслянистый голос Чарлза Челси:

— Добро пожаловать всем. Мы стоим сейчас на том самом месте, где совсем скоро будет лунка новой площадки для гольфа, которая строится по проекту «След Сокола». Как вы сами видите, предстоит еще немало работы…

Смех. «Почему они смеются?» — подумал Джейк Гарп. Он посмотрел на толпу журналистов и заметил в ней лица двух-трех знакомых спортивных обозревателей.

Опять Челси:

— …и мы решили, что было бы забавно в самом начале строительства этого великолепного спортивного комплекса продемонстрировать вам мощь и красоту нашего удара знаменитого игрока.

Джейк Гарп ощутил страшную резь в животе, и как раз в это мгновение кто-то сунул ему в руку клюшку для гольфа. Да не простую, а металлическую.

— Это знакомое лицо не нуждается в представлении, — продолжал Челси. — Герой спортивных битв любезно согласился освятить новую площадку для гольфа, сделав несколько мощных бросков в океан, так как поле для бросков на большие расстояния у нас еще не готово.

Опять смех. Странный, необъяснимый смех. Джейк Гарп взялся поудобнее за клюшку. Что же он вчера пил? Водку? Мартини? Возможно, и то и другое. И помнится, он еще танцевал с женой какого-то банкира. Он ей еще рассказывал про свою неудачу на открытом чемпионате в Великобритании…

Вроде бы жена банкира делала ему какое-то заманчивое предложение, но удалось ли им уединиться — этого он не помнил. Одно ясно: сегодня он совершенно не в состоянии демонстрировать классные удары. Интересно, как сообщить об этом Кингсбери, который сейчас любезно раскланивается перед журналистами?

— Фрэнк, — пролепетал Джейк Гарп, — где я?

С застывшей улыбкой на губах Кингсбери сообщил Джейку, что тот выглядит как побитая собака.

— У меня была тяжелая ночь, — пожаловался спортсмен. — Мне бы сейчас поехать домой и отлежаться.

Раздался невыносимый запах мужского одеколона, это к ним приблизился Челси.

— Всего пару ударов, а, Джейк? Никаких интервью, только попозируешь чуть-чуть для прессы.

— Но я не могу орудовать этой лопатой. Мне нужна моя «Мак-Грегор»!

Фрэнсис Кингсбери вместо ответа развернул Джейка Гарпа лицом к океану.

— И пожалуйста, очень тебя прошу, не промажь, ударь по мячу!

Челси попросил Кингсбери говорить потише. Он заметил, что журналисты уже обратили внимание на неважное самочувствие Гарпа.

— Кофе сейчас принесут, — радостно сообщил Челси.

— Вы хотите, чтобы я забросил этот мяч в океан? — спросил Гарп. — Но это же чушь собачья!

Один из фоторепортеров крикнул охранникам, чтобы они отошли в сторону и не загораживали главных действующих лиц. Кингсбери скомандовал охране, чтобы она сгруппировалась по одну сторону. Сам Педро Луз не присутствовал, так как категорически отказался участвовать в «дурацком шоу». Его коллеги, однако, со всей серьезностью выполняли свой долг по охране шефа от неизвестного убийцы.

Освободив таким образом площадку у берега океана, Кингсбери приказал Гарпу начинать.

— Я не могу, Фрэнк, — взмолился спортсмен.

— Что?

— Я еле держусь на ногах. Я даже не могу поднять эту чертову клюшку.

— Подумай, что ты говоришь, Джейк. Не выводи меня из себя!

Потоптавшись на месте, Джейк Гарп наконец принял позу для удара, которую «Гольф дайджест» когда-то охарактеризовал как лучшую комбинацию из «стиля Хогана, стиля Никласа и стиля Барышникова»: наклон вперед, ноги широко расставлены, плени выпрямлены, левая рука — прямая, обе руки свободно охватывают рукоятку клюшки.

— Ну вот, — довольно вздохнул Джейк Гарп.

Чарлз Челси закашлялся. Фрэнсис Икс. Кингсбери подбодрил своего друга:

— Пара ударов, и ты снова будешь в форме, Джейк.

— Да, наверное, ты прав.

— Ну давай же, всего один удар!

— Фрэнк, окажи мне услугу. Подними повыше метку для мяча.

— Что?

— Я не могу наклониться. Если я наклонюсь еще чуть-чуть, я упаду, честное слово.

Гарп наблюдал, как Кингсбери наклоняется, припав на одно колено, и устанавливает метку для мяча повыше. В это мгновение словно вспыхнуло солнце, повисшее над океаном, и осколок от него пробил живот Джейка Гарпа, подбросив его тело в воздух. Когда пыль улеглась, все увидели тело знаменитого спортсмена, распростертое на земле. В эти мгновения необычайной ясности, наступившие после тяжкого похмелья, Джейк горько пожалел, что не погиб на солнечных площадках для гольфа в Аугусте, Мирфилде или Пеблбич.

Ему придется умереть здесь, в этой грязи.

Бад Шварц и Дэнни Пог ехали в Кендалл, чтобы проникнуть в один из тамошних домов. Дом этот принадлежал агенту ФБР Билли Хокинсу, который все еще оставался узником Молли Макнамара.

— Думаешь, у него в доме есть собака? — спросил Дэнни Пог.

— Люди вроде него считают, что собаки — только для баб. Он мыслит как полицейский.

Но Бад Шварц ошибся. У Билли Хокинса была собака — немецкая овчарка. Воры с трепетом следили, как она мечется за проволочной сеткой на заднем дворе.

— Да, придется, видимо, идти через парадную дверь, — сказал Бад. — Не думал, что так может закончиться моя карьера — взломом дома агента ФБР среди бела дня. Я-то считал, что мы уходим на пенсию, — жаловался Бад. — Зачем мы только согласились, с нашими-то деньгами мы бы могли позволить себе жить спокойно.

— Ладно, в последний раз, — сказал Дэнни. — А не может Лу забрать обратно наши денежки?

— Вряд ли.

— Но если он не сможет пристрелить этого типа, он, мне кажется, потребует деньги обратно. Он, по-моему, уже и так начал подозревать, что мы предупредили Кингсбери, и тот усилил свою охрану.

Бад Шварц сказал, что он не беспокоится за исход операции.

— Эти люди — профессионалы, пойми, Дэнни. А теперь давай мне отвертку. — Они обследовали дверь в дом Билли Хокинса. Дэнни проверил, нет ли на улице прохожих и машин и протянул Баду девятидюймовую отвертку.

— Наверняка у него тут установлена система сигнализации. По-моему, у всех фэбээровцев такая должна быть. Может, у него даже лазерная система.

Но никакой охранной сигнализации в доме не оказалось. Баду довольно легко удалось отжать замок и открыть дверь.

— Глазам своим не верю, — сказал он. — Вот видишь, какая психология у этих полицейских? Они думают, что им ничто не угрожает.

Они прикрыли за собой дверь и вошли в дом. Бад никогда бы не поверил, что здесь живет агент ФБР. Это был обычный дом в пригороде Майами с тремя спальнями, двумя ванными. Вскоре воры вполне освоились в доме. Жена на работе, дети в школе — все как всегда.

— Жаль, что мы ничего не будем красть, — пошутил Бад Шварц.

— А что, ты не прочь? — спросил его напарник. — Хочешь взяться за старое?

— Ты присмотрел что-нибудь?

— Там лежит проигрыватель компакт-дисков одного из детей.

— О! — иронически воскликнул Бад. — Сколько он стоит? Тридцать долларов? Сорок?

— Да нет, приятель, это «Сони».

— Забудь о нем. Теперь давай мне бумагу.

Плененный Билли Хокинс согласился направить своей семье записку о том, что он задерживается на секретном задании в другом городе. Однако большого желания звонить себе на работу и врать о своем нездоровье Хокинс не испытывал. Чтобы он стал посговорчивее, Молли составила несколько записок и писем, из которых следовало, что Хокинс — не самый лояльный из правительственных служащих. Среди странных записей можно было обнаружить телефон советского посольства в Вашингтоне и телефон кубинского представительства. Для убедительности Молли включила в число подозрительных бумаг и таинственный вклад на личном счету Билли Хокинса, который сделала она сама в Национальном сберегательно-кредитном банке. Целью этих манипуляций было создать набор компромата, который, при всей его экстравагантности, расхлебывать Билли Хокинсу было бы совсем не с руки.

Этот набор легко попал бы к тем, кто пришел бы в дом Билли Хокинса устраивать обыск.

Все бумаги были вручены Баду Шварцу и Дэнни Погу, чтобы они спрятали их в укромном месте в спальне агента.

Бад Шварц выбрал в качестве такого места второй ящик прикроватного столика, он положил бумаги под упаковку презервативов.

— Презервативы «малинового оттенка», — восхитился он. — Фэбээровец использует малиновые резинки! — Рухнул еще один стереотип.

Дэнни Пог в это время не мог оторвать взгляда от портативного телевизора.

— Бад, я не верю своим глазам.

— Неужели черно-белый?

— Да. Знаешь, когда я видел такой в прошлый раз?

— В «Маленькой Гаване», в том номере на Двенадцатой авеню.

— А помнишь, сколько мы выручили за него?

— Тридцать долларов.

Купил у них это старье Толстый Джек с Семнадцатой улицы. Бад Шварц не любил Толстого Джека не только потому, что он мало платил за вещи, но и потому, что от него воняло, как от горы грязных носков. Однажды Бад украл из багажника какой-то машины целую упаковку роликового дезодоранта и подарил ее толстяку с намеком. Но толстяк намека не понял, заплатил ему восемь долларов и сказал, что этот товар вряд ли удастся сбыть, так как от роликовых дезодорантов начинается рак кожи.

— Ничего не понимаю, — сказал Дэнни. — Я-то думал, этим агентам платят бешеные деньги. Неужели у него нет даже двухсот долларов на цветной телевизор?

— Кто его знает? Может, он тратит все на тряпки. Ну, нам пора. — Бад хотел исчезнуть еще до того момента, когда придет почтальон и обнаружит неисправный замок.

Дэнни включил телевизор.

— Неплохая картинка, — заметил он. Только что начался полуденный выпуск новостей.

— Я же говорю, нам пора, Дэнни.

— Подожди, смотри, что показывают!

На экране санитары грузили на носилки тело человека в туфлях для гольфа. Вся рубашка его залита кровью, но глаза были полуоткрыты. Несмотря на кислородную маску, было видно, как двигаются челюсти. Человек что-то говорил. Комментатор сообщил, что стрельба имела место на строящейся площадке для гольфа в Северном Ки Ларго.

— Лу! Он попал в него! — вскрикнул Дэнни Пог. — Ты был прав.

— Да, только это не мистер Кингсбери, вот незадача.

— Ты уверен?

Бад присел перед телевизором. Теперь комментатор сообщал основные сведения о жизни Джейка Тарпа. Затем на экране появилась большая фотография спортсмена.

— Кто это, черт возьми? — спросил Дэнни.

— Точно, что не Кингсбери, — пробурчал Бад. Происшедшее подтвердило самые худшие его опасения относительно квалификации Лу. Невероятно! Этот идиот подстрелил совершенно другого человека!

— Знаешь что? — вспомнил Дэнни. — Из багажника «кадиллака» этого самого Джейка Тарпа я когда-то украл магнитофон. Неужели это тот самый Тарп? Чемпион по гольфу?

— Не имею ни малейшего понятия, — сказал Бад. Ему глубоко безразлична была болтовня телекомментатора о спортивных достижениях Тарпа.

— А стрелка-то они поймали?

— Нет, — пробормотал Дэнни Пог, приклеившись к телевизору. — Сказали, что он уплыл в лодке. Никого не удалось арестовать.

Бад попытался представить себе Лу из Куинса за рулем скоростной яхты.

— Наверное, он вне себя от злости, — предположил Дэнни.

— Он-то ладно, а вот шеф его по головке не погладит, это точно.

— Слава Богу, что спортсмен не умер. Сказали, что ранение серьезное, но, скорее всего, он выживет.

Бад сказал, что это не имеет значения.

— Надо же так опростоволоситься!

Мафия по ошибке пристрелила пожизненного члена Профессиональной лиги игроков в гольф.

Педро Луз наконец выбрался на свежий воздух из складского помещения, где он занимался замерами своего пениса. Педро собирался посмотреть на утреннюю репетицию Большого летнего парада, ему обязательно нужно было чем-то поднять свое настроение. Изувеченная нога страшно болела, никакие стероиды и антибиотики не снимали боли. Кроме того, Педро получил и моральную травму, предсказания Чуррито сбывались, с пенисом у него творилось что-то непонятное. Результаты измерений были удручающими.

Все это омрачало настроение Педро Луза, он надеялся, что оно поднимется, когда мимо проплывет величественная задница Аннет Фьюри, но и этим надеждам не суждено было сбыться — актрису заменили, и новенькая исполнительница, хоть и пела лучше, чем Аннет, вовсе не обладала телесными достоинствами последней. Ее лицо было знакомо Педро, но он не мог сейчас вспомнить, где он ее видел. Львица, на которой восседала Принцесса Золотое Солнце, была в плачевном состоянии, она постоянно заваливалась на бок под тяжестью наездницы, что портило все впечатление от номера.

Когда репетиция закончилась, Педро подкатил к платформе, на которой выступала Принцесса семинолов, но ее там уже не оказалось, остались только водитель грузовика и ветеринар парка доктор Кьюкор, они пытались оживить полумертвую львицу. Кьюкор при виде Педро Луза едва не хлопнулся в обморок.

— Потерял часть ноги в дорожном происшествии, — пояснил начальник службы безопасности.

Доктор Кьюкор смотрел вовсе не на ногу, он не мог оторвать взгляда от страшно распухшего лица Педро — красного, покрытого прыщами.

— Как вы себя чувствуете? — даже осмелился задать вопрос дрожащий от страха ветеринар.

— Прекрасно. Где эта юная леди?

Доктор ткнул пальцем, Педро развернулся в коляске и увидел, что Принцесса, оказывается, стоит у него за спиной. Она как раз застегивала куртку на молнии.

Педро Луз представился и спросил:

— Я где-то видел вас раньше, верно?

— Возможно, — ответила Кэрри. Она сразу узнала в этом уроде того негодяя, который стрелял в ее фургон и которому она переехала ногу. Она заметила изуродованную ногу и почувствовала себя виноватой. Но это быстро прошло.

— Поете вы хорошо, — сказал Педро Луз, — но купальник у вас слишком закрытый, вот мое мнение.

— Спасибо за совет, — ответила Кэрри.

— Кстати, у меня есть знакомый доктор, он за небольшую плату увеличивает грудь.

— Знаете, — призналась Кэрри, — меня моя пока вполне устраивает.

— Да, она вам подходит. — Педро яростно почесал голову. — Где же я вас раньше видел? Ну-ка снимите на минутку парик.

Кэрри прижала ладони к глазам и начала рыдать, ее жалобный плач тут же привлек внимание туристов и участников репетиции.

— Эй, что случилось? — забеспокоился Педро.

— Это не парик! — всхлипывала Кэрри. — Это мои собственные волосы! — Она повернулась и плача побежала к «катакомбам».

— Я не хотел сказать ничего плохого, — пробормотал Педро, обращаясь к пустому месту. Затем он покатился к своему офису. Он с облегчением вздохнул, вновь оказавшись в приятной прохладе своего убежища — склада. Нащупав в темноте выключатель, он включил свет.

Его глазам открылось страшное зрелище. Кто-то в его отсутствие проник в его святая святых и уничтожил запасы лекарств. Трубки для внутривенных инъекций были разрезаны на мелкие кусочки, которые покрывали весь пол. Кто-то распорол резервуары с глюкозой, и она также оказалась на полу. Его коляска стояла в липкой луже.

Но самое большое впечатление на Педро произвели пустые пузырьки из-под стероидов, их было не меньше дюжины. Какой-то сукин сын высыпал их содержимое в туалет. Керамическая ступка и пестик лежали разбитые вдребезги возле унитаза.

А на стене была размашистая надпись, сделанная яркой губной помадой. Педро Луз зарычал и подъехал поближе. Прочитав надпись, он в бешенстве начал сбрасывать с полок все, что на них лежало, — противогазы, коробки с патронами, наручники, дубинки.

Когда сбрасывать было уже нечего, Педро еще раз перечитал наглое послание:

Доброе утро, куча дерьма!

Рад тебе сообщить, что я жив и здоров.

Удачного тебе дня. Не забудь подзаправиться своими стероидами!

Внизу стояла подпись: Искренне ваш, Джо Уиндер.

Педро Луз издал первобытный вопль и рванул в спортивный зал, где и провел следующие два часа за поднятием тяжестей, он проклинал свою нелегкую долю и молил о даровании ему прежней силы.