Нина спросила его, откуда он звонит.

— Из офиса Чарли, — ответил Уиндер. — Знаешь, что я придумал? Я оставлю трубку на столе на всю ночь, тогда ты сможешь спокойно писать свои стихи, а компания получит свои деньги.

— Джо, но он же разорится. Разговор стоит четыре доллара минута.

— Я знаю, Нина. Но тебе не надо беспокоиться.

— Ты готов слушать мою последнюю вещь?

— Только одну строфу. Времени у меня мало.

— Ладно, — сказала Нина и начала декламировать:

— Ого, — воскликнул Уиндер. Видимо, роман с продавцом грузовиков развивается бешеными темпами.

— Тебе в самом деле понравилось? Или ты продолжаешь иронизировать?

— Нина, мне кажется, ты открываешь новые горизонты.

— Ты не поверишь, чего от меня требуют эти идиоты из профсоюза. Они требуют, чтобы я сочиняла частушки. Эротические частушки! Это, по их мнению, поэзия!

— Держись, не уступай, — посоветовал Уиндер.

— Я и не собираюсь сдаваться.

— Я, собственно, хочу попрощаться.

— Ладно, — сказала Нина. — Ты собираешься появиться сегодня в выпуске теленовостей?

— Надеюсь, что нет. — Он подумал: «Какого черта она об этом спрашивает?» — Просто я встретил женщину, — сказал он.

— Рада за тебя.

— О, Нина, не говори так.

— Но я действительно рада. Я думаю, это просто великолепно.

— Как, ты даже ни капельки не ревнуешь?

— По правде говоря, нет.

«Ну и женщина!» — подумал Уиндер.

— Тогда хоть солги мне, — попросил он. — Пожалей мою несчастную душу и солги мне. Скажи мне, что ты сходишь с ума от ревности.

— Ты выиграл, Джо.

— А что это за смешок я только что слышал?

— Нет-нет, ничего. — Смешок превратился в хохот. — Я просто умираю! Как бы мне не выпасть из окна нынче ночью, так я тебя ревную. Кто она?! Кто она, эта стерва?

Теперь и Уиндер задыхался от смеха.

— Ну ладно, мне пора, — сказал он, — а то еще ляпну что-нибудь не то.

— Звони мне, Джо. Что бы ни случилось, я всегда рада твоему звонку.

— Я твой номер никогда не забуду. Я и все извращенцы во Флориде помнят его наизусть.

— Иди ты к черту, — сказала, смеясь, Нина. — И будь осторожнее.

Он попрощался и положил трубку на письменный стол Чарлза Челси.

Ящерица передвинул языком жевательную резинку в угол рта и сказал:

— Неплохие места нам достались.

— Еще бы, — отозвался Уиндер. Он знал, что через пару минут здесь должен был появиться Фрэнсис Икс. Кингсбери, это была его персональная ложа — вращающиеся кожаные кресла, кондиционеры, видеомониторы, бар. Отсюда открывался отличный вид на аллею, по которой должна была пройти праздничная процессия.

— Что ты собираешься делать, когда он заявится? — спросил Ящерица.

— Еще не решил. Возможно, он захочет поплавать в бассейне вместе с новым другом Педро.

К празднику все было готово, на трибунах яблоку некуда было упасть. Каждая платформа с очередным театрализованным эпизодом из истории Флориды встречалась улюлюканьем и свистом жаждавшей развлечений толпы. Публика выла от восторга при появлении босоногого конкистадора Понсе де Леона, который нес на каждой руке по полуобнаженной красавице; рычала от радости при виде пирата Цезаря Блэка, который пытался стащить с бизань-мачты креолку в бикини, задыхалась от счастья, когда памятный ураган 1926 года срывал крышу с домика поселенца, и перед зрителями возникала красотка-жена в нижнем белье.

— Никогда не думал, что обнаженная натура сыграла такую большую роль в истории Флориды, — задумчиво заметил Ящерица.

Уиндер пообещал ему, что он удивится еще больше, когда увидит иммигрантов, танцующих брейк.

Кэрри Ланье отдала кассету с записью музыки водителю платформы и заняла свое место на подиуме. Появилась помощник режиссера и потребовала объяснить ей, почему на Принцессе нет предусмотренного программой индейского костюма.

— Это был не индейский костюм, — объяснила Кэрри. — Насколько я знаю, принцессы у семинолов не занимались уличной проституцией.

Помощник режиссера, женщина средних лет, искусственная блондинка, увешанная украшениями, сообщила Кэрри, что длинное платье не подходит для Большого летнего парада.

— Зато оно подходит к песне, которую я буду исполнять.

— Что еще за песня?

— А это уже не ваше дело, — отрезала Кэрри и поправила микрофон, пристегнутый к ее платью.

Помощник режиссера вышла из себя:

— По-вашему. Пол Ривери и «Рейдерс» — это плохо?

— Уходите отсюда, и поскорее.

— А где львица?

— У львицы сегодня выходной.

— Ну уж это вы бросьте, мисс, — помощник режиссера погрозила пальцем, — тысячи зрителей ждут, когда появится верхом на львице Принцесса Золотое Солнце.

— У львицы началась чесотка. А теперь проваливайте.

— Ну хоть парик-то наденьте, — взмолилась женщина. — Среди семинолов никогда не было блондинок Мы же должны стремиться к максимальной достоверности! Наденьте парик!

— Тра-ля-ля! — показав фигу, пропела Кэрри. И платформа начала движение.

Поначалу сержант Марк Дайерсон подумал, что приемное устройство телеметрии снова вышло из строя. Каким образом пантера опять смогла попасть на остров? Несколько дней от нее не поступало никаких сигналов, и вот теперь они появились. Вновь эта таинственная пантера № 17!

Сержант Дайерсон попросил пилота полетать над островом, чтобы точнее определить координаты пантеры. Потом они вынырнули из-под облаков и увидели, как из черноты океана и темных береговых зарослей вдруг брызнули огни — это был парк «Страна Чудес и Развлечений». Самолет прошел над огромным скоплением людей.

— Черт! — выругался сержант. Он раздраженно стукнул кулаком по прибору. — Не может такого быть. Давай полетаем еще.

Но сигналы телеметрии поступали с того же места и при втором, и при третьем, и при четвертом заходе. Сержант Дайерсон посмотрел вниз и подумал: «Она здесь, в этом чертовом парке!»

Он попросил пилота связаться с базой в Неаполе, Флорида.

— Мне нужна помощь, — передал он, — мне нужен поисковик с собаками.

— Следует ли мне уточнить, о какой пантере идет речь? — спросил пилот.

— Нет, не говорите, — сказал сержант. Его начальство уже слышать не могло об этом семнадцатом номере. — Скажите им, что мы опасаемся несчастного случая. Больше ничего не говорите.

Пилот потянулся к передатчику.

— Что она делает, черт бы ее побрал, в этом парке? — спросил он.

— Сбесилась, — ответил сержант, — больше у меня нет никаких версий.

Иммигранты, танцующие брейк, произвели в публике настоящий фурор. Ящерица закрыл лицо руками — более безвкусного зрелища он еще не видел. Он попросил Уиндера помочь ему в деле с бензиновыми канистрами.

— Нет, я, пожалуй, подожду здесь Кингсбери.

— Что это даст?

— Нам надо решить с ним кое-какие проблемы. А потом я отправлю его к Педро.

— Забудь про Кингсбери, — посоветовал Ящерица. — Смотри-ка, это, кажется, твоя девчонка!

Действительно, в конце аллеи появилась платформа, на которой находилась Кэрри. Прожектор осветил ее, стоящую в строгом длинном платье среди пластмассовых пальм и кипарисов Выглядела она роскошно, в толпе даже начали аплодировать, хотя публика ожидала увидеть полуобнаженную принцессу верхом на львице.

Джо Уиндер тоже попытался помахать Кэрри, но поднять руку не смог, боль была невыносимой. Кэрри, конечно, не видела его. Она сложила руки на груди и запела:

Уиндер был ошарашен, впрочем, он был не одинок, по рядам зрителей прошел недоуменный шепот.

— Потрясающе! — сказал Ящерица. Он взял Уиндера за плечо. — Вот это да!

— Что это? Что она поет?

Ящерица так встряхнул его, что Уиндер охнул от боли.

— Господи, это же Пуччини, парень! Это ария из «Тоски»!

— Понял, — промямлил Уиндер. — Ну вот, оперы нам еще не хватало.

Кэрри пела на самом деле великолепно, ее голосу не хватало силы, но он брал за душу своей кристальной чистотой. Печальная ария неслась над парком развлечений и, словно ледяной дождь, меняла настроение этого праздничного вечера.

Ящерица зашептал Уиндеру на ухо:

— Это ария из второго действия, когда на глазах Тоски только что растерзан полицией человек, которого она любит. Его приговорили к смерти и расстреляли. В неудачной попытке спасти его жизнь Тоска сама убивает человека. В этой арии она жалуется на трагическую иронию судьбы.

— Я бы ни за что не догадался, — признался Уиндер.

Платформа в это время проплывала мимо «Волшебного домика». Кэрри продолжала петь:

Ящерица закрыл глаза и восторгался.

— О, Господи, Господи, за что ты так милостив к своим созданиям?

Уиндер сообщил, что среди зрителей наблюдается суета и недовольство.

— Недовольство? — Ящерица был вне себя от возмущения. — Они должны восхищаться, а не выражать недовольство. Они должны плакать от наслаждения!

— Но они всего лишь туристы, — сказал Уиндер. — Они весь день ждали, что им покажут живого льва.

— Кретины!

— Она знала заранее, — сказал Уиндер, — она догадывалась, что ей никто не будет хлопать.

— Благослови ее, Господи, — улыбнулся Ящерица. Затем он бешено зааплодировал и закричал: Браво! Браво! Его аплодисменты привлекли внимание трибун, люди поднимали головы и с любопытством смотрели на ложу для почетных гостей. Кэрри заметила в ложе знакомые лица и махнула им рукой. Затем она набрала в грудь побольше воздуху и запела арию с начала.

— Вот это да! — восхищенно произнес Уиндер.

Ящерица натянул на голову капюшон и сказал:

— Иди за ней.

— Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас. Пора. — Ящерица протянул Уиндеру руку. — У вас в запасе есть примерно час.

Уиндер попросил его быть поосторожнее.

— Тут полно детей.

— Не беспокойся.

— А как же Кингсбери?

— Если он лишится парка, с ним будет покончено, — сказал Ящерица.

— А я собирался сделать из него знаменитость. Рассказать, какой у меня был план?

— В другой раз, — перебил его Ящерица. — Теперь иди к ней. И передай ей, что я восхищен ее пением. Скажи ей, что она была неподражаема. Джакомо наверняка гордился бы такой исполнительницей.

— Arrivederci! — сказал Джо Уиндер.

Фрэнсис Икс. Кингсбери слышал звуки парада, сидя у себя в кабинете на третьем этаже «Салуна Салли». Только печальная ария Принцессы Золотое Солнце заставила его подойти к окну. Он раздвинул жалюзи, чтобы посмотреть, что там, черт бы их побрал, происходит. Он увидел, что публика явно нервничает и выражает недовольство Что они там, с ума все посходили? Какого черта они затянули эту похоронную мелодию? И что это за вечернее платье? Где бикини? Где голые груди и задницы? Туристы явно собрались протестовать против такого сюрприза.

Кэрри взяла финальную ноту и держала ее — держала бесконечно, так казалось Кингсбери. У девчонки луженая глотка, этого нельзя отрицать, но сейчас не время и не место для кошачьих концертов. Господи, когда же кончится эта протяжная нота?

Платформа проплывала как раз мимо «Салуна Салли», и Кингсбери с изумлением увидел, что Принцесса Золотое Солнце в данный момент уже не поет, а потягивает пиво из банки. Но ее последняя печальная нота все еще звучит в вечернем воздухе!

Или это что-то другое?

Например, пожарная сирена.

Кингсбери подумал: «О, Боже, только этого не хватало!» Он попытался дозвониться до службы безопасности, но никто не отвечал — мерзавец Педро, ему уже давно следовало вернуться со своего задания.

Сирену сменило трижды повторенное в динамиках обращение к посетителям парка, призывающее их спешно покинуть территорию, соблюдая порядок и спокойствие. Когда Кингсбери снова выглянул в окно, он увидел толпы посетителей, которые, словно муравьи, бежали к выходу из парка, за ними бежали и участники парада. Дрессировщики спешно покидали парк на похищенном электромобиле, не забыв перед этим открыть клетку с полусонной львицей и пинками выгнав ее на свободу.

Кингсбери тоже побежал. Он помчался искать Педро Луза, единственного человека, который знал, каким образом выключается сигнализация. Он бегал из офиса службы безопасности к «Замку короля Артура», а оттуда — в «катакомбы», в которых он обнаружил ползающего по земле Спенса Мугера.

Педро нигде не было видно, и Кингсбери охватило отчаяние. Люди спешно покидали парк и уносили с собой свои деньги. Но даже если бы они и захотели купить какой-нибудь безумно дорогой сувенир, то никто не смог бы им его продать — продавцы тоже сбежали.

«Трусы и подонки! — ругался про себя Кингсбери. — Запаниковали, когда никакого огня нет. Неужели эти идиоты не могли понять, что тревога ложная?»

Затем он услышал странные крики.

На всякий случай он завернул в пустой киоск фотографа и снял с пояса карточку со своим именем. С какой стати ему рисковать, если эти проклятые туристы вдруг вздумают искать виноватых?

Крики доносились со стороны бассейна для дельфинов, и Кингсбери поспешил туда. У бортика бассейна стояли люди, которые по дороге из парка не могли не остановиться, привлеченные необычным зрелищем. Они облепили перила и возбужденно показывали пальцами на воду. Кингсбери тоже встал рядом с ними, изображая из себя любопытствующего туриста. Он слышал, как рядом мужчина объяснял своей жене, что для съемок видеокамерой сейчас недостаточно света, жена убеждала мужа, что попробовать все-таки стоит. Рядом плакала маленькая девочка, видимо, их дочь. Ее брат, чуть постарше, говорил ей, чтобы она не плакала, это всего лишь пластмассовая кукла.

Но это была не кукла. Это было полуобнаженное тело Педро Луза, плавающее лицом вниз в бассейне. Его мускулистые ягодицы не могли не притягивать любопытных взглядов, и именно этот вид, а не тот факт, что перед ними мог быть покойник, заставлял людей издавать странные крики.

Фрэнсис Икс. Кингсбери презрительно наблюдал за телом. Голая задница Педро, казалось, издевалась над ним. «Всегда так, — мрачно думал Кингсбери, — даешь человеку шанс исправиться, и вот что получаешь взамен».

Неожиданно, безо всякого предупреждения, Дельфин Дикки вылетел ракетой футов на двадцать из воды и исполнил великолепный пируэт с тройным переворотом.

Туристы, повинуясь, вероятно, подсознательному рефлексу, зааплодировали.

Всего за сорок минут парк «Страна Чудес и Развлечений» полностью опустел. Примчались две пожарные машины из Хомстеда и один маленький пожарный грузовичок с одного из островов Ки Ларго. Пожарники размотали пожарные рукава и в недоумении бродили по парку в поисках огня. Они уже собирались уезжать, когда на стоянку парка въехали три зеленых джипа с проблесковыми маяками. Пожарные никак не могли взять в толк, что могло привести в парк развлечений бригаду специалистов по охране диких животных. Сержант Марк Дайерсон поманил к себе одного из пожарников и поинтересовался, можно ли входить в парк с гончими собаками, не опасаясь за их жизнь. Пожарник заверил его, что никакой опасности нет, добро пожаловать. Почти мгновенно гончие взяли след, и старый собаковод опять потерял их из виду. Специалисты по поиску зарядили ружья капсулами со снотворным и последовали за собаками.

Как раз в этот момент Кингсбери выглянул в окно своего кабинета и увидел львицу, мчащуюся неизвестно куда по Кингсбери-лейн, за нею гналась свора собак. Закормленная транквилизаторами львица попыталась спастись от них на искусственной пальме, но лапы ее лишь скользнули по гладкой пластмассовой поверхности. Оскалившись, львица лениво продолжила свой бег.

«Дурдом», — подумал Кингсбери.

Кто-то постучал дважды в дверь его кабинета. Это оказался толстенький низенький человек с темными волосами и темными печальными глазами. Необычная курточка выдавала в нем отмеченного за какие-то заслуги посетителя. На груди у него была лента с надписью: «НАШ ПЯТИМИЛЛИОННЫЙ ПОЧЕТНЫЙ ГОСТЬ». В руках он держал по мягкой игрушке, изображающей зверьков с синими язычками, — полевок Вэнса и Виолетту.

— Для моих племянниц, — пояснил гость, — мне надарили столько подарков, что они не помещаются в мою машину.

Кингсбери изобразил на лице улыбку.

— Вы наш победитель, верно?

— Да, моя жена до сих пор не может поверить в это счастье.

— Вы слышали пожарную сирену? По-моему, вся остальная публика уже убежала из парка.

— Да, слышал, но я нигде не видел огня, — пробормотал гость. — Да и дыма тоже. — Он посадил мохнатых зверьков на диване в углу.

«Этот парень псих, — решил про себя Кингсбери. — Автограф он мой хочет, что ли?»

— Что тут у вас происходит? — спросил мужчина. — Кстати, моя фамилия Роситер. — Он с любопытством посмотрел на письменный стол Кингсбери, на котором лежала полураскрытая сумка с деньгами, в основном достоинством в двадцать и пятьдесят долларов.

— Кажется, сегодня повезло не только мне, — заметил гость.

Кингсбери захлопнул сумку.

— Я очень занят, мистер Роситер. Какие у вас проблемы? Что-то, касающееся вашей новой машины? Вашей жене не нравится ее цвет или что-то еще?

— Нет, машина отличная. Грех жаловаться.

— Тогда что? — спросил Кингсбери. — Может, вы по поводу парада? Но, клянусь, я сам только что услышал эту дурацкую песню. Не знаю, откуда они ее взяли?

— Вы шутите? Это же прекрасно. Пуччини!

Кингсбери замахал руками:

— Ладно, ладно. Не хочу показаться вам грубым, но какого же все-таки черта вам от меня нужно?

— Я хочу открыть вам одну маленькую тайну, исповедоваться, можно сказать. Я смошенничал тут немного сегодня утром, — гость пожал плечами. — Я влез впереди всей очереди, чтобы быть первым в парке. И выиграл машину.

«Так я и знал, — подумал Кингсбери. — В этой Южной Флориде вся публика такая — сплошные мошенники».

— Неловко получилось, конечно, ну да что там. Это же счастливый случай, верно? То есть я хочу сказать, раз уж мне все равно надо было здесь побывать…

— Мистер Роситер, я похож на попа? Зачем мне все это слушать?

— Эй, зовите меня просто Лу, — еще раз представился гость, — а я буду звать вас Фрэнки. — Гость достал из кармана брюк пистолет с глушителем.

Щеки Кингсбери в одно мгновение сменили цвет с розового на серый.

— Но-но, не надо только… — пробормотал он.

— Надо, надо, — сказал Лу, — а ты все не верил, что мы тебя найдем, да?