– Фредди, ты что здесь делаешь, черт возьми? – Сэр Томас не верил своим глазам. – Это что за маскарад?

– Об этом чуть позже. Для начала изволь объяснить мне кое-что. Ты проиграл в карты лорду Сибруку кругленькую сумму и состряпал помолвку, чтобы таким мерзким способом расплатиться с долгом. Я правильно поняла? Как ты посмел? Скажи, как ты мог? – Она говорила громким шепотом, но голос все равно срывался от ярости, клокотавшей в груди.

Томас отвел совершенно обалдевший взгляд от ее лица и уставился на носы своих сверкающих глянцем модных гессенских сапог. Продолжительная пауза завершилась глубоким вздохом.

– Так уж получилось, Фредди! В прошлом месяце я ему крупно задолжал. Так как мои деньги под этой идиотской опекой, – он поморщился, – естественно, у меня не было возможности выложить наличные для уплаты карточного долга. В разговоре я упомянул твое имя. Как говорится, слово за слово – рассказал ему про тебя, и он, на мой взгляд, к идее обручиться с тобой отнесся благожелательно. Я… понимаешь, не решился… словом, предвидел, что ты немедленно выкинешь какой-нибудь фортель, вроде того, что наблюдаю сейчас. – Поймав ее взгляд, он насупился. – Однако не возьму в толк, что означает твой вид, и вообще скажи мне, что ты здесь делаешь и каким образом тебе удалось проникнуть в дом Сибрука? – Он покосился на оконные створки, заложенные на щеколды.

– Я приняла решение выведать о нем всю подноготную, чтобы заставить тебя выполнить данное мне обещание, и от этого не отступлюсь! – отчеканила она. – И спасибо великое Милли! Помогла мне получить место няни девочки, о которой тебе уже известно.

О своем злополучном первом собеседовании с лордом Сибруком и о нелепых подозрениях она решила умолчать, поскольку понимала: сейчас не это главное.

Томас стал темнее тучи.

– И как долго ты живешь с ним под одной крышей?

– Что-то дней десять…

– Ты отдаешь себе отчет, что этим самым поставила меня в неловкое положение? – Томас закипал. – А понимаешь ли ты, что твоя репутация безнадежно опорочена?

– Шшш! – прошептала она. – Не так громко, Томас! Лорд Сибрук не имеет ни малейшего представления, кто я на самом деле. – Фредерика покосилась на дверь. – Вот уж если обнаружится, что мисс Черристоун и мисс Честертон – одно и то же лицо, тогда моя репутация, безусловно, пострадает. И потом: с какой стати ты на меня напустился, если именно по твоей милости я оказалась в подобной ситуации?

Брат и сестра с минуту молча смотрели друг на друга. В наступившей тишине оба услыхали шаги. Фредерика поспешно прошептала:

– Приходи завтра утром в Гайд-парк. Там продолжим разговор.

Дверь отворилась, она обернулась.

– Добрый вечер, милорд! – сказала она как ни в чем не бывало. – Спустилась взять книгу, не подозревая, что у вас гость.

Лорд Сибрук, слегка вскинув брови при виде няни возле будущего шурина, заметил как бы вскользь:

– Вы, как вижу, уже познакомились с сэром Томасом Честертоном?

Томас, похоже, потерял дар речи, зато Фредерика нашлась без труда:

– Я только что вошла и, кажется, напугала сэра Томаса.

– В таком случае, сэр Томас, позвольте представить няню Кристабель, мисс Черристоун.

Откровенно говоря, без нее мы бы пропали. – Он одарил Фредерику улыбкой.

Она в ответ выдавила вежливую улыбку, мгновенно подумав, а не покажется ли Томасу такая улыбчивость подозрительной.

– Рада познакомиться с вами, сэр, – сказала она, присев в реверансе. – Беру книжку и ухожу. Оставляю вас с вашим бренди, прошу прощения за вторжение.

Взяв наугад какой-то томик, Фредерика поспешно вышла из комнаты. Закрыв за собой дверь, она с трудом подавила желание расхохотаться. Какая уморительная ситуация! Взглянув на обложку, обомлела. Основы геометрических построений… Прыснув, она прижала ладошку к губам и понеслась вверх по лестнице, давясь от хохота.

Гейвин между тем проводил ее взглядом, в котором угадывалось:, сожаление. И почему не сказал: мол, вот сэр Томас – его будущий шурин?.. О-хо-хо!.. Бракосочетание приближается с неумолимой неизбежностью, а он всеми фибрами своего существа чувствует, что совершает непоправимую ошибку.

На следующее утро по дороге в парк Фредерика раздумывала, сказать, не сказать Кристабель о встрече со своим братом? Кинув взгляд на сияющую счастьем мордашку ребенка, пришла к выводу, что не стоит. Они и сегодня захватили пакет с черствым хлебом для уток, поэтому Фредерика надеялась, что Кристабель опять с упоением будет кормить пернатых подопечных и наверняка не обратит внимания, с кем разговаривает ее няня. Томас ждал их у ворот.

– Доброе утро, сэр Томас! – сказала Фредерика, сопроводив приветствие вежливым поклоном. – Какая приятная встреча! А мы идем уток кормить. Не составите нам компанию?

Уловив намек, Томас ответил в том же духе. Они шли я беседовали обо всем и ни о чем, пока не пришли на берег речки, где Кристабель собрала вокруг себя стайку настырных крякв. Те крякали, она звонко смеялась. Шум-гам стоял невообразимый.

– Может, теперь объяснишь мне, что все это значит? – сказал Томас тихо, едва только они отошли в сторонку. – Меня едва удар не хватил, когда увидел тебя в доме Сибрука вчера вечером. Ты ведь, кажется, отправлялась в гости к мисс Милликен?

– Я была у нее, – ответила Фредерика, – А потом решила, единственный способ выяснить, что представляет собой лорд Сибрук, – это стать шпионкой в его собственном доме.

Фредерика рассказала брату обо всем, что было до того, как с помощью мисс Милликен ей удалось осуществить задуманное.

Томас не удержался от скепсиса.

– Ну и как, увенчался ли шпионаж успехом? Помнится, ты хотела уличить его в том, что он негодяй, может, подлец – не помню точно.

Фредерика закусила губу. Признать, что Томас был отчасти прав, когда аттестовал лорда Сибрука джентльменом порядочным, она не хотела, а порочить репутацию мужчины, которого считала теперь своим другом, не могла.

– Он, конечно, не святой, в этом сомневаться не приходится, – сказала она после небольшой паузы. – И подлецом я его назвать не могу. Тем не менее по-прежнему придерживаюсь мнения, что твое решение объявить мою помолвку с ним без моего на то согласия достойно осуждения. – Она вздернула подбородок. – Убеждена: такие браки счастья не обещают. Боюсь, в моем случае его и ждать нечего, поскольку у меня создалось впечатление, что он от всего этого не в восторге.

– Вздор! Беседуя с ним, я этого не почувствовал, – возразил Томас. – Никакого намека не уловил даже тогда, когда сообщил ему, что дал объявление о помолвке в газеты.

– Томас, ты меня убиваешь! Как ты мог, если я еще не выяснила кое-какие детали? – вспылила Фредерика. – В конце концов, откуда ты знаешь, что я не откопаю чего-нибудь такого?

Томас бросил на нее самодовольный взгляд.

– Но ведь не откопала же! Это одно. Второе: я не позволю расстроить этот брак, поскольку ты живешь с ним под одной крышей. Будем надеяться, что никто и никогда об этом не узнает. Хотя, – он взглянул на нее с уважением, – оказывается, ты, Фредди, не робкого десятка. Вот уж чего не ожидая от тебя, если честно!

– Благодарю за комплимент, – сказала она резким тоном. – У меня на этот счет другое мнение. Хороша же я буду, когда все откроется! Лорд Сибрук не производит впечатления мужчины, прибегающего к коварным уловкам, следовательно, в восторг от моего поступка он точно не придет.

– А зачем ему об этом знать? Уволишься в одном качестве, а появишься – в другом. Уверен, он не догадается, что няня и его невеста – одно и то же лицо.

Фредерика усмехнулась.

– А вот я как раз в этом не уверена! Если тебя, положим, можно обвести вокруг пальца, то про лорда Сибрука я бы этого не сказала. Например, едва я произнесла пару фраз, придя наниматься, он сразу понял, что я собой представляю. Как мне кажется, он один из тех, кто менее всего обращает внимание на внешний вид.

Фредерика не могла утверждать со всей определенностью, что это так, но женское чутье подсказывало: она недалека от истины. Во всяком случае, хотелось думать, что неброская мисс Черристоун обратила на себя его внимание. Но если он к ней неравнодушен и она окончательно убедится в этом, тогда получается, что богатство и красота для него ровным счетом ничего не значат. В этом случае можно выходить за него замуж, рассудила Фредерика.

– Томас, разреши остаться у него в доме еще на пару дней, – сказала она, сообразив, что это предельный срок, поскольку осенний светский сезон уже начался. – А ты пока приготовь все, что понадобится мне для официального появления в Лондоне. Я составлю список, что следует сделать. – Мысленно он был уже готов. – Непременно найми дом в Мэйфэйр – я намерена все это время жить в самом шикарном районе Лондона. Отправь туда мой гардероб. Я пришлю письмо, в котором уточню, что именно. Меньше чем через пару недель, если все сложится удачно, Фредерика Честертон дебютирует, иными словами – впервые появится в свете.

Когда Фредерика с Кристабель вернулись из парка домой, навстречу выбежала Люси, караулившая их у кухонного окна.

– Мисс, его светлость просил сказать, что ждет вас в библиотеке, – выпалила она. По ее сверкающим глазам можно было легко догадаться, что служанка сгорает от любопытства. – Я побуду с Кристабель, пока вы не вернетесь.

Поблагодарив Люси, Фредерика сразу же направилась в библиотеку. Лорд Сибрук встретил ее такой улыбкой, что она мгновенно осознала: последние дни ей недоставало его общества.

– Черри! – воскликнул он радостно, заставив ее невольно подумать, так ли лучезарны его чувства. – Я получил письмо от хозяина гостиницы в Гольдстриме. Ваше предположение подтвердилось. В книге регистрации браков он нашел запись о том, что Эмити Эликзэндр и капитан Питер Броунинг сочетались супружескими узами.

– Милорд, это прекрасно, просто великолепно! – воскликнула Фредерика, мгновенно позабыв о всех других проблемах и радуясь за Кристабель. – Теперь вы смело можете объявить всем, что девочка – ваша племянница.

– Черри, все это благодаря вам! – сказал граф пылко и, подойдя к ней, обнял и поцеловал.

Точно так же, по обыкновению, он сграбастывал в охапку Кристабель, когда та с веселым визгом бросалась к своему дяде Гейвину.

– Спасибо, огромное спасибо от нас обоих! – добавил он.

Хотя Фредерика не задумываясь вернула поцелуй, она все же слегка опешила, когда осознала, что он поцеловал ее прямо в губы. Что ж, подумала она через секунду, счастливое событие вполне оправдывает переизбыток чувств как с его, так и с ее стороны. Однако он еще крепче сжал кольцо рук, а ее собственные, вспорхнув, застыли у него на спине.

Фредерика не уловила, в какой именно момент поздравительный поцелуй перешел в совершенно иное качество. По мере того как его губы, прильнув к ее губам, становились все мягче и ласковее, а поцелуй получался затяжным, ее рассудок, дрогнув, покатился кубарем. От этого у нее захватило дух, а если точнее – на нее накатило желание.

Кажется, она окончательно потеряла разум!..

Несмотря на то что объятия его рук вызвали восхитительное ощущение, какого Фредерика никогда не испытывала и даже не подозревала, что это так сладостно, она непроизвольно напряглась. Он немедленно разжал руки, а на лице появилось выражение растерянности. Ее же лицо—в том не было никаких сомнений – полыхало как маков цвет.

– Я… мне кажется, милорд… думаю, следует сообщить об этой новости вашей прислуге, – пролепетала она, пряча глаза.

– Да-да! Сейчас же поставлю в известность миссис Эбботт. – Говоря это, он с преувеличенным вниманием рассматривал фарфоровую статуэтку на каминной полке. – Не могли бы вы пригласить ее сюда, когда пойдете наверх?

– Конечно, милорд!

Фредерика пошла к двери. Буря чувств взбудоражила ее и одновременно ввергла в пучину сомнений: неужели он ощущает то же самое, а может, выражение его глаз ей просто привиделось?

– Ах, да! Я совсем забыл, – сказал он, и она задержалась на пороге. – Вчера вечером из Бруксайда приехал управляющий с квартальными бухгалтерскими книгами. Не могли бы вы посмотреть их вместе со мной… вместе с ним после ужина или завтра утром?

– Конечно, милорд!

Их взгляды встретились, и ее сердце забилось.

–Благодарю вас, Черри! – сказал он опять, и она поняла: чувство благодарности вызвано не только ее готовностью просматривать бухгалтерские отчеты.

Фредерика всего лишь кивнула в ответ, а выйдя из комнаты, помчалась разыскивать экономку.

Миссис Эбботт появилась через пару минут, так что разговор с ней позволил Гейвину довольно быстро переключиться с только что произошедшей сцены, вызвавшей неожиданный всплеск эмоций.

– В общем, миссис Эбботт, самое разумное, на мой взгляд, заключается в создании впечатления, будто нам с вами всегда было известно, что Кристабель законная дочь Эмити, – подытожил лорд Сибрук, рассказав, каким образом ему и мисс Черристоун удалось раздобыть подтверждение этому. – Мисс Черристоун достойна всяческих похвал, – добавил он. – Ее упорство, вера в успех, беззаветная преданность Кристабель спасли репутацию сестры и обеспечили ребенку достойное будущее.

Миссис Эбботт понимающе кивнула.

– Что касается Кристабель, милорд, я и так всегда пресекала излишнее любопытство прислуги. Мол, их это не касается, и жалованье им платят совсем не за то, чтобы совали свой нос куда не просят! Так что много времени не потребуется, то есть сразу поймут, что мне все давным-давно было известно, а вы оттого не спешили, что ждали официального сообщения. А девчушке, мол, все это время нездоровилось. Думаю, объяснений более чем достаточно!

– Отлично, миссис Эбботт! Никогда не сомневался в вашей преданности. – Гейвин широко улыбнулся ей, радуясь, с какой легкостью все устроилось.

Вот теперь, если кто-либо поинтересуется у него, как понимать слухи, распространившиеся о нем по всему Лондону, он сможет сказать, что именно за это и выставил сплетника Кумбеса из своего дома!

– Ну, а что с мисс Черристоун? – экономка неожиданно нарушила ход его мыслей.

– В каком смысле?

– Милорд, вы так же, как и я, прекрасно знаете, что она не может оставаться няней законной племянницы графа. Не забудьте, я все-таки проверила ее рекомендации не кое-как, а как положено. Липовые они, милорд, вот и все!

– Да-да, припоминаю. Вы говорили, – отозвался Гейвин, хотя давно забыл об этом. – Сказать по правде, вряд ли найдется более подходящая кандидатура на эту должность. А уж о том, что мисс Черристоун сделала для Кристабель, и говорить не приходится! Кроме всего прочего, они так привязались друг к дружке. Это-то уж вы, думаю, не станете отрицать?

Поджав губы, миссис Эбботт кивнула.

– Да уж! Хотя меня больше заботит, что о ней говорят другие. Чего уж тут, если есть еще одна вакансия, для которой вообще никаких рекомендаций не требуется, – сказала она с многозначительной улыбочкой и направилась к двери.

– Вакансия? – изумился Гейвин, не понимая, куда она клонит. – Какую должность вы имеете в виду?

– Разумеется, графини, – бросила миссис Эбботт прежде, чем прикрыла за собой дверь.

Гейвин вытаращил глаза. Ну и ну! Что, черт возьми, она имеет в виду? Он задумался. Обнаружив, что рекомендации – сплошная выдумка, она советовала с няней распроститься. Он решил настоять на своем. Она, кажется, отнеслась к его решению неодобрительно, что, между прочим, его обрадовало. Решил, что старушенция ударится в амбиции и перестанет обращать внимание на молоденькую няню вовсе. Ан нет! Ошибся… Но, с другой стороны, сколько он себя помнит, миссис Эбботт никогда прежде не позволяла себе показывать норов. Никаких намеков, советов, пожеланий… Словом, в его личную жизнь не вторгалась ни под каким видом. А он, между прочим, вырос на ее глазах. И вообще она относится к нему как к сыну. Тогда тем более непонятно, как расценивать ее слова. Уж не думает ли она, что он собирается жениться на Черри, наплевав на богатую наследницу? А, собственно, почему бы и нет?

Как ни странно, эта мысль пришлась ему по душе. Даже хотелось об этом думать.

Похоже, Черри бесприданница… Ну так что ж? Зато жена будет хорошая. Умная, добрая… ни тени жеманства, никакого намека на примитивное кокетство. Алчная, самовлюбленная супружница – это же наказание Господне! Должно быть, мисс Честертон как раз такая. А Черри – прелесть! Чем больше он ее узнает, тем она ему милее и желаннее…

Гейвин вернулся к письменному столу, опустился в кресло. Благородные чувства стояли у горла.

Жених!.. Связал себя обязательствами, юридически и морально, вступить в брак с мисс Честертон и не в силах ничего изменить. Долг чести – превыше всего! Имеет ли значение, что Черри обладает исключительными душевными качествами? Вот так-то, лорд Сибрук! Разлад мечты с действительностью. А уж он бы ее так любил, так боготворил…

Хотя лорд Сибрук не относился к любителям пропустить рюмочку-другую перед обедом, сейчас его вдруг потянуло выпить. Он встал, подошел к шкафчику с напитками, постоял, подумал, а потом хлопнул бокал бренди.

Когда часом позже к лорду Сибруку заехал сэр Томас, хозяин пребывал в состоянии расслабленности, хотя сказать, что сильно под хмельком, было бы преувеличением. Едва лишь гость произнес пару фраз, блаженный покой – чрезвычайно обманчивый, если навеян спиртным, – обернулся безжалостной явью.

– Сибрук, страшно рад застать вас дома, – сказал сэр Томас, плюхаясь в кресло возле письменного стола. – Спешу сообщить, что сегодня получил известие от сестры. Она приедет в Лондон к закрытию сезона. Собирается быть здесь через неделю, может, чуть раньше, но пробудет недолго. А я прямо с ног сбился! Вечером договорился посмотреть дом на Одли-сквер, так что придется пропустить наши посиделки у «Джентльмена Джексона». Думаю, сестра ждет с нетерпением встречи с вами.

– Вот как? – буркнул Гейвин, стараясь не поддаться гнетущему ощущению неотвратимой неизбежности. – Надеюсь, ей не все равно, что она увидит?

– Ну что вы! – Сэр Томас рассмеялся. – Уж если на то пошло, права разорвать помолвку ее никто не лишал, однако она этого не сделала. Не беспокойтесь, теперь она никуда не денется! Во всяком случае, я ей не позволю.

Он, видите ли, не позволит… Лорд Сибрук сделал неопределенное движение бровями. Похоже, не терпится сбагрить сестрицу… Должно быть, та еще грымза! Вот она-то и станет его женой, и ничегошеньки не поделаешь. Отхлебнув бренди для поддержания духа, он улыбнулся сэру Томасу.

– А почему бы нам завтра вечерком не отпраздновать здесь мою помолвку с вашей сестрицей? Как говорится, гип-гип ура по случаю завершения былых свобод и начала бытия в духе чинно-степенной респектабельности. Убьем сразу двух зайцев: вы познакомитесь с моими близкими друзьями, а у них появится возможность хором выразить свои поздравления.

Если у лорда Сибрука улыбка и получилась с оттенком полной безнадеги, то сэр Томас, кажется, этого не заметил.