Из предыдущих двух глав мы узнали, каким образом в Германии были созданы предпосылки для радикальных преобразований в области научных исследований и политике на морях. Мы также узнали о том, что эти перемены витали в воздухе и нацистская партия лишь направила поиски исследователей и ученых в определенное русло, обернув их себе на пользу. На рубеже XX века ученые и инженеры в самых разных странах, казалось, вдруг уверовали в безграничные возможности науки. В США братья Райт совершили полет на построенном ими самолете, бросив вызов законам гравитации. Двигатель внутреннего сгорания, которым был оборудован их аппарат, открывал еще более широкие перспективы.

Хотя Первая мировая война несколько остудила всеобщие восторги и заставила взглянуть на эти открытия более трезвым взглядом, тем не менее нельзя отрицать, что она послужила толчком к технологическому прорыву. В этой книге уже упоминалось о том, что в 20-е и 30-е годы у общества «Врил», вероятно, имелся собственный проект «летающего диска». Как бы то ни было на самом деле, нам важно понять, что идеи построения такого аппарата возникли не на пустом месте, не материализовались за одну ночь в тайном учреждении под Берлином, или на базе ВВС, затерявшейся в штате Нью-Мексико, или в иной галактике. В книге читатель встретит множество имен. И хотя не все люди, упомянутые на этих страницах, имеют непосредственное отношение к нашей теме, их идеи и технологии, безусловно, оказали существенное влияние на конструкторов «летающих тарелок». Изготовляя их первые прототипы, они активно использовали прежние наработки.

Здесь необходимо сказать несколько слов о Николе Тесле, который считается одним из виднейших изобретателей.

Никола Тесла родился в 1856 году в Хорватии. Когда ему было около тридцати, на его незаурядные способности обратил внимание Томас Эдисон и пригласил его работать в свою лабораторию. Тесла перебрался в Америку, где под руководством Эдисона занялся исследованиями электричества. Однако совместная работа продолжалась недолго. Система Эдисона использовала постоянный ток. Тесла считал, что переменный ток более эффективен и экономичен. На этой почве у них возник конфликт, и, так и не сумев переубедить прославленного изобретателя, Тесла оставил его лабораторию и самостоятельно занялся созданием электромашин переменного тока. Вскоре ему удалось обзавестись собственной лабораторией в Колорадо-Спрингс, где он поставил ряд экспериментов. Наблюдения во время грозы привели Теслу к мысли о возможности создания системы, которая бы обеспечивала электроэнергией потребителей без использования проводов.

Вопросу беспроводной передачи электроэнергии Тесла посвятил значительную часть своей долгой научной карьеры, но в 1899 году он еще верил в возможность существенного прорыва в данной области. Добившись, что от генератора переменного тока включилось более двухсот 50-ваттных лампочек, удаленных от него более чем на двадцать шесть миль, Тесла счел проблему более или менее решенной.

Тесла открыл существование вокруг Земли постоянного магнитного поля, которое обладало определенным резонансом (позднее было установлено, что частота колебаний «пульса» Земли равна 7,8 герца). Он считал, что, соответствующим образом настроив генератор, можно получить свободную энергию. Представьте себе струны, натянутые на скрипку: когда одна из них дрожит, колебание передается соседней и та резонирует с той же частотой. Тесла экспериментировал с двумя способами передачи энергии: через воздух (эксперименты в Колорадо-Спрингс) и через землю.

Его открытия были поистине революционными, но после смерти изобретателя почти не получили продолжения. Странные слухи поползли, когда правительство США наложило гриф секретности на его работы. Якобы оно защищало интересы автомобильной индустрии, а также производителей электроэнергии, которые в качестве сырья использовали уголь. Среди тех, кому идеи Теслы о бесплатном способе передачи электроэнергии на дальние расстояния пришлись не по нутру, был известный банкир Морган, который в свое время уже разорил Эдисона, хотя Тесле он оказывал материальную поддержку на первых этапах его карьеры.

В Германии идеи Теслы нашли живейший отклик. Например, члены «Германского ордена» и общества «Туле» восприняли открытие способа передачи энергии без использования проводов как подтверждение их веры в существование универсальной энергии «Врил».

Помимо беспроводной передачи энергии Никола Тесла также ставил эксперименты в других областях. В частности, в 1897 году он продемонстрировал в нью-йоркском парке действие дистанционного управления на примере сконструированных им игрушечных подводных лодок. Такое устройство могло найти применение при торпедировании стоящих на якоре кораблей противника. Благодаря дистанционному управлению запуск торпед производился на безопасном расстоянии от цели, которую они должны были поразить.

Командование американского военно-морского флота отнеслось к изобретению с равнодушием и даже никак не отреагировало на отчаянное письмо Теслы, которое он в 1915 году направил в министерство обороны США. Помимо описания лодок, в письме были такие строки:

«Мои пилотируемые воздухоплавательные машины с дистанционным управлением лишены привычных для самолета [крыльев], элеронов, пропеллеров и других внешних приспособлений, они способны развивать огромную скорость и, вполне вероятно, в обозримом будущем могут стать мощными гарантами мира. Такая машина снабжена реактивным двигателем, управляемым либо механическим способом, либо по радио».

Дабы в полной мере осознать, насколько Тесла опередил свое время, стоит вспомнить, что это письмо было написано через семнадцать лет после демонстрации его дистанционного управления в парке и за тридцать лет до первого появления этой «передовой» технологии в Германии. Представьте себе, какими могли бы оказаться последствия, если бы в ходе Первой мировой войны власти прислушались к предложениям Теслы. Вряд ли стоит удивляться, что в Германии в 20-е годы Тесла считался наиболее перспективным ученым, способным изобрести столь нужное ей «чудо-оружие».

Тесла не слишком жаловал Германию и неоднократно предлагал свои услуги союзникам, однако в 20-е и 30-е годы он находился в тяжелом финансовом положении и был готов сотрудничать с кем угодно — даже с Третьим рейхом. К сожалению, у нас нет возможностей подробно остановиться на всех его достижениях, но на одном открытии хотелось бы акцентировать внимание, поскольку оно связано с «летающими даосами».

Речь пойдет о хорошо известном любителям фантастики «луче смерти». Тесла уверял, что на самом деле создал такой прибор. 1 июля 1934 года семидесятивосьмилетний ученый объявил об изобретении оружия, способного положить конец войнам во всем мире. Хотя подробности так и остались сокрыты от публики, по некоторым предположениям, в основе изобретения лежал принцип передачи заряженных частиц в виде пучков плазменной энергии, наподобие шаровой молнии.

Тесла утверждал, что страна, которая расставит вдоль своих границ «лучевые» пушки, будет непобедима. Против этого оружия бессильны все рода войск: пехота, авиация и т. д. Тем не менее ни одно правительство не проявило интереса к этой новинке — и Германия в том числе. Объяснить это можно тем, что Германия в это время уже приступила к работе над собственным аналогичным проектом и немецкому правительству не хотелось приобретать патент. Немецкий сверхсекретный проект имел кодовое название «Хадубренд», и руководил им известный физик Шиболд, специалист в области рентгеновских лучей. Целью ее было сконструировать новый вид зенитного орудия, поражающего воздушные цели концентрированным рентгеновским лучом. В целом идея оказалась бесперспективной (правда, по ходу работ был изобретен электронный микроскоп). По слухам, группа также сконструировала несколько прототипов «летающих дисков», которые в дальнейшем были модернизированы, однако точных данных об их практическом применении нет.

В 1936 году в честь восьмидесятилетия Теслы хорватское правительство основало институт в Белграде, которому присвоило имя знаменитого изобретателя. Помимо этого Тесла за вклад в науку был удостоен ежегодной пенсии размером в 7200 долларов. Институт создал архив, который собрал многие неопубликованные труды ученого. В 1941 году институт был занят немцами, и архив оказался в руках СС. К сожалению, конкретные детали этого события остаются неизвестными до сих пор. Что именно обнаружила СС? Каким образом воспользовалась материалами? Тесла в это время находился в Нью-Йорке — писал научные статьи и ставил эксперименты. Умер он в безвестности и бедности в 1943 году. После его смерти к нему в дом явилось ФБР и изъяло все его записи, которые были переданы на хранение в Отдел по делам иностранцев, где на них наложили гриф секретности. После войны архив был передан послу Югославии. Правда, кое-кто полагает, что некоторые документы так и остались у ФБР, что было вполне ожидаемо с учетом тогдашней напряженной политической обстановки.

Необходимо сказать несколько слов и еще об одном ученом — Роберте Л. Бартини. Член коммунистической партии Италии, Бартини специализировался в области самолетостроения. В конце 20-х годов он переехал в Россию, где разработал несколько оригинальных моделей самолетов, некоторые технические характеристики которых засекречены вплоть до сегодняшнего дня. Например, в 1935 году в России прошел испытание «самолет-невидимка», который был различим невооруженным глазом только с достаточно близкого расстояния. Он был сделан из прозрачного материала, походившего на лавсан, которым братья Хортен в 30-е годы покрывали ранние модели планеров (непонятно только, каким образом удавалось сделать «невидимыми» механизмы вроде двигателя). Бартини также был пионером в области аэродинамики. Некоторыми его идеями легко могли воспользоваться немецкие авиаконструкторы, особенно те, кто занимался разработками летательных аппаратов с нетрадиционной формой корпуса.

В послевоенный период главным достижением Бартини стало участие в создании «Каспийского морского чудовища» — первого действующего «экраноплана», который отличался оригинальной компоновкой и по размерам и взлетной массе значительно превосходил все известные самолеты. Принцип его работы был основан на использовании «экранного эффекта» — образовании под самолетом воздушной подушки. Всего было создано несколько экспериментальных образцов этой гигантской амфибии — сегодня обсуждается вопрос о налаживании выпуска таких самолетов меньшего размера.

При конструировании самолета Бартини использовал свойства аэродинамики, и хотя его «экраноплан» не имеет прямого отношения к «летающим дискам», тем не менее разработанная им концепция свидетельствует о величине гения Бартини и придает особую значимость его более ранним работам в области моделирования летающего крыла, которыми он занимался в 1930-е годы.

То же самое можно сказать об исследованиях в области аэродинамики немецкого конструктора-исследователя Александра Липпиша. Липпиш работал над летательными аппаратами системы «бесхвостка», создавая как планеры, так и самолеты. Примечательной конструктивной особенностью его аппаратов было применение прямоточного воздушно-реактивного двигателя и крыльев, напоминавших треугольник с широким основанием. Такой самолет довольно точно описан в романе «Последние когти орла».

НАСА использовала некоторые технические решения Липпиша при создании экспериментальных летательных аппаратов, а также современных космических кораблей многоразового использования. Помимо этого Липпиш занимался проектированием летающего крыла. Липпиш двигался примерно в том же направлении, что и знаменитые братья Хортен, чьи работы в области аэродинамики вызвали большой резонанс в немецких научных кругах. И конечно, их достижения не ушли от внимания разработчиков «летающих дисков».

Стоит добавить, что в 30–40-е годы аэродинамика представлялась темной и загадочной областью. Даже сейчас теория авиастроения, по сути, сводится к считаным физическим законам. Что же тогда можно сказать о первой половине XX века, когда конструкторы испытывали свои модели в примитивных аэродинамических трубах. Проектировщики дисков находились точно в таком же, если не худшем положении, ведь им приходилось быть первопроходцами и учиться исключительно на собственном опыте.

Прежде чем перейти к рассказу о главных действующих лицах этой таинственной истории, необходимо упомянуть об еще одном исследователе — Викторе Шаубергере.

Шаубергер родился в 1885 году в семье австрийских егерей, которые на протяжении поколений охраняли леса в окрестностях Холчлага, возле озера Плокенштейн. Виктор последовал по стопам своих предков. После окончания Первой мировой войны он поступил на службу к князю Адольфу Шаумбургу-Липпе. В его обязанности входило сторожить леса в окрестностях Штайрлинга, которые занимали 21 тысячу гектаров. Подолгу оставаясь в одиночестве, он черпал вдохновение в окружающей его девственной природе. Как следствие в его голове сформировалась совершенно новая философская концепция, суть которой сводилась к тому, что вода является живым организмом, то есть обладает жизненной силой, или энергией.

Виктор Шаубергер считал, что свободно текущий водяной поток вырабатывает энергию, которая при определенных условиях может повернуть реку вспять. Он замечал, что под воздействием солнечных лучей река становится ленивой, «расслабляется», а ночью, особенно в полнолуние, просыпается, начинает течь быстрее, становится более активной, «живой».

Как-то, получив заказ от местной лесопилки, Виктор Шаубергер спроектировал и смонтировал водные желоба для сплава бревен в соответствии со своей концепцией, впервые применив на практике вихревые технологии. Принцип действия желобов был основан на использовании энергии воды. Первое время изобретение вызывало скепсис, но затем ему улыбнулась удача. Шаубергер даже сумел запатентовать свое открытие, тем самым приобретя стабильный источник доходов и в некотором смысле пойдя по стопам Гёрбигера.

В 1934 году благодаря связям с местными промышленниками Шаубергер удостоился личного приглашения Гитлера, который, заинтересовавшись его изобретением, решил познакомиться с ним лично. Однако аудиенция, как показалось Шаубергеру, не удалась: у Гитлера он столкнулся с директором Института кайзера Вильгельма Вилуном, который буквально не давал ему рта открыть, а потом, выходя вместе с ним из кабинета, сделал замечание за то, что он забивает «фюреру голову всякой чепухой». На Гитлера, напротив, знакомство произвело самое хорошее впечатление, он захотел его продолжить, назначив встречу на следующий день, не зная, что изобретатель, расстроенный, уже отправился домой.

В 1938 году изобретение Шаубергера вновь привлекло к себе внимание. Новоявленный губернатор Австрии Юлиус Штрейхер выдал Шаубергеру 10 миллионов рейхсмарок и, что еще более ценно, предоставил в его распоряжение лабораторию профессора Котшау в Нюрнберге. Шаубергер отозвал своего сына Вальтера из Дрезденского университета, где тот учился на инженерном факультете, и с энтузиазмом взялся за исследования «живой воды» в лабораторных условиях.

Но вскоре Шаубергера постигло разочарование. Как он сам объяснял, вода, которой он пользовался в лаборатории, была «мертвой», не подходившей для экспериментов. Не имея возможности работать с «живой» водой, отец и сын спроектировали устройство, способное обогащать воду энергией.

В те же годы в нюрнбергской лаборатории было сделано действительно важное открытие. Изучая вихревой поток жидкости, Шаубергер пришел к выводу о возможности создания принципиально новой модели двигателя. В 1941 году к нему в руки попал небольшой самолетный электродвигатель, и Шаубергер решил внести в его конструкцию ряд изменений, с тем чтобы тот работал с использованием найденной им новой энергии.

Основная идея Двигателя Шаубергера состояла в создании вихря внутри камеры сгорания. Вихрь создает разряжение, засасывающее воздух через турбину, образуя цикл: теплота — мини-торнадо — механическая энергия — теплота.

Шаубергер решает объединить рабочее тело компрессора и колеса турбины в единый узел. Так появилась модель в 1,5 метра диаметром и весом более 130 килограммов. В корпусе двигателя находился ротор со спиралевидными лопастями. Над корпусом были закреплены мотор-стартер и генератор.

Двигатель Шаубергера потреблял только воду и воздух. Мотор-стартер приводил в движение ротор, который формировал мини-торнадо. При этом вода при отбрасывании за счет центробежной силы к периферии проходила сквозь «штопоры» ротора и начинала вращаться вдоль оси каждой из лопастей.

Шаубергер подчеркивал, что при определенных условиях вихрь становился самоподдерживающимся, как природный смерч, существующий за счет разницы давления между внешней средой и внутренним конусом. Для этого необходимо подавать к вихрю тепло, которое бы поглощалось им и поддерживало его вращение. Эту функцию выполнял теплообменник. Когда двигатель выходил на самодостаточный режим, мотор-стартер отключался, в двигатель по трубопроводам под определенным давлением подавалась вода. Итак, сформированные ротором мини-торнадо огибали внутреннюю поверхность верхней части двигателя, попадали во внутренний конус, затем продвигались ниже, стягивались к центру, и в конце концов вылетали через сопло.

Чтобы понять принцип действия этого аппарата, возьмите пустую пластиковую полуторалитровую бутылку с узким горлышком и наполните ее на три четверти теплой мыльной водой. Плотно закройте бутылку крышкой и встряхните ее несколько раз. Вскоре у вас образуется подобие мини-торнадо — тот же эффект, что и у Шаубергера. А теперь представьте себе, что турбулентный конус поднимается вертикально и достигает крыльчатки, расположенной на конце водяного конуса. На крыльчатку поступает воздух от вентиляторов, расположенных по диаметру цилиндра, и сильная струя воздуха через смеситель выбрасывается вниз. Такой продолжительный искусственный воздушный циклон создает подъемную силу. Иначе говоря, этот аппарат действует как вакуумный пылесос наоборот. От маленькой турбины энергия поступает к двигателю, таким образом создается самоподдерживающаяся замкнутая система — альтернативный источник «свободной энергии».

Шаубергер писал:

«Разрушительное движение по своей природе имеет центробежный характер. Вектор создающей его силы направлен из центра к периферии по прямой линии… Центр постепенно теряет энергию, которая вся переходит на периферию явления. В природе этот процесс разрушения касается сложных систем, потерявших жизнеспособность. В процессе этого цикла из из фрагментов могут возникать новые оригинальные формы. Для центростремительного движения по гиперболической спирали характерно падение температуры, уменьшение объема и концентрация. Для центробежного движения, напротив, характерны увеличение температуры, выделение тепла, расширение и, в результате, взрыв. В природе одна форма движения постоянно сменяется другой».

Первое испытание аппарата оказалось успешным: он вылетел через крышу лаборатории и был найден на некотором расстоянии от здания. Но по неясным причинам усилия Шаубергера опять оказались тщетными и не оцененными по достоинству. В 1943 году в возрасте пятидесяти восьми лет ученый получил повестку на фронт. Сначала он был направлен в Северную Италию, где командовал парашютным батальоном, но вскоре персональным указом Гиммлера переведен в технический колледж в Вене — Розенхюгеле, который обслуживал аппарат СС.

Однажды в институт к Шаубергеру явился патруль и срочно отвез его в Маутхаузен, где его ожидал штандартенфюрер Цейрус. Тот поставил перед ученым трудную дилемму: отобрать себе специалистов из числа чешских заключенных и по возвращении домой с их помощью попытаться модифицировать свой летающий аппарат, сконструировав пилотируемую модель, либо навсегда остаться в концлагере. Каков был ответ Шаубергера, остается только гадать. Насколько это известно, вскоре он вместе с новыми ассистентами покинул Вену — Розенхюгель — колледж был разрушен во время бомбардировки.

Новая лаборатория находилась в Леонштайне, поблизости от его родного Линца. Здесь-то Шаубергеру и удалось завершить работу над аппаратом. Это была полномасштабная беспилотная модель «летающего диска» с новым типом двигателя, которая, скорее всего, управлялась по радио. В этой истории, однако, остается немало белых пятен. Автор более чем уверен, что в 1945 году диски были уже изобретены, не сомневается он и в профиле работ Шаубергера, но, возможно, эти два события не стоит связывать друг с другом. Во всяком случае, не в данный момент.

В 1945 году первыми в Леонштайн вошли американцы, опередив советские войска. Они-то и обнаружили лабораторию Шаубергера. После краткого допроса они отпустили специалистов, набранных из узников концлагеря, а Виктора Шаубергера задержали и заключили на шесть месяцев в фильтрационный лагерь. Американцам необходимо было выяснить степень его информированности. Кроме того, они не хотели, чтобы услугами изобретателя воспользовались другие страны или нацисты, сумевшие бежать от возмездия. Леонштайн находился в советской оккупационной зоне, но еще до прихода советских войск американские спецслужбы изъяли из квартиры Шаубергера все представляющие для них интерес материалы. Обнаружив разрозненные листы с подозрительными чертежами и цифрами, советские спецслужбы обшарили весь близлежащий квартал и, ничего не найдя, взорвали дом Шаубергера.

После окончания войны с Японией Шаубергер был выпущен на свободу. Поскольку ему было запрещено экспериментировать с «летающими дисками», он вернулся к исследованиям водяного вихря. Тем не менее он по-прежнему интересовался технологическими новинками и явно был заинтригован сообщениями о появлениях НЛО, принцип работы которых мог быть основан на некоторых его идеях.

В 1957 году Виктору Шаубергеру и его сыну Вальтеру поступило предложение приехать в США и провести работу по воссозданию его двигателя. Они дали согласие и в обстановке полной секретности прибыли на военную базу, расположенную на берегу реки Ред-Ривер в штате Техас. Получаемая ими почта проходила цензуру, и им были запрещены контакты с внешним миром. Когда срок контракта истек, им было предложено его продлить, от чего Виктор Шаубергер категорически отказался. Тогда руководитель проекта потребовал от Виктора пройти ускоренный курс обучения английскому языку, надеясь поддерживать с ним сотрудничество по переписке (до этого все общение проходило через профессиональных или добровольных переводчиков).

Отец и сын также дали подписку о неразглашении. Единственный человек, с которым им отныне дозволялось говорить о работе, был некий таинственный «мистер Р. Д.», проживавший в Мюнхене. Затем американские визы были аннулированы, и ученые спешно вылетели домой, в Линц. Пять дней спустя Виктора Шаубергера не стало. Это случилось 25 сентября 1958 года. Возможно, он так и не сумел оправиться от шока. По словам Вальтера, перед смертью отец без конца твердил: «Они отняли у меня все. Я себе больше не принадлежу».

После смерти отца Вальтер основал в небольшом австрийском городке собственную технологическую фирму. Можно, однако, предположить, что разработки, которыми по сей день занимается его предприятие, не противоречат условиям соглашения, когда-то подписанного им на военной базе на берегу реки Ред-Ривер. В противном случае Вальтер ненадолго пережил бы отца. Те, кто скрывался за секретами «летающих дисков», ставили их выше, чем жизнь талантливых изобретателей.

* * *

Оригинальные работы таких изобретателей, как Виктор Шаубергер или Липпиш, вполне могли послужить основой для создания «летающих дисков». Эти ученые во многом опередили свое время. Главной их особенностью было умение мыслить нетрадиционно и находить необычные решения. Для нацистской партии такие личности были поистине на вес золота. Считалось, что они могут оказать государству бесценные услуги. Происходящие в Германии перемены выдвигали на первый план новые задачи, для выполнения которых содействие подобных ученых могло оказать решающее значение.

С приходом нацистов к власти правительство поставило перед собой цель кардинальным образом реформировать всю систему образования: от детского сада до университета. На практике нововведения вроде «арийской физики» означали усиление политического давления и контроля над научными учреждениями, как государственными, так и частными. Подъем производства, вызванный внедрением некоторых передовых технологий, оказался преходящим: все чаще изобретателям и технологам приходилось преодолевать бюрократические препоны, доказывая, что их новшества не противоречат «арийской» линии.

Многие ученые переехали за границу; позднее утечка мозгов сказалась, в частности, на работах по созданию баллистической ракеты «ФАУ-2», которыми руководил немецкий ученый Вернер фон Браун. Этот проект тормозился из-за недостатка квалифицированных кадров и своим конечным успехом во многом был обязан иностранным специалистам, которые доставлялись в Германию из разных концов рейха, который к этому времени существенно расширил свои территории.

От утечки мозгов пострадали практически все отрасли немецкой индустрии, и можно сказать, что это явилось одной из главных причин будущего крушения рейха. Правительство Гитлера недооценило важность науки и образования. Несмотря на огромные финансовые средства, выделенные впоследствии научным учреждениям и различным программам, оно не сумело добиться качественного скачка, поскольку оставшимся специалистам не хватало квалификации, чтобы справиться с поставленными перед ними задачами.

После Первой мировой войны совершенствование системы образования в Великобритании и США способствовало развитию физики, химии, электроники и других областей. В Германии ситуация была абсолютно иной. Тогда как европейские и американские ученые активно налаживали научные контакты и сотрудничество, Германия все сильнее замыкалась в себе, отгораживаясь от влияния так называемых «еврейских физиков».

Особо тяжелый период для науки наступил в 1933 году с установлением тоталитарного режима. Если прежде Германия славилась своими университетами и научными школами, то с приходом к власти НСДАП качество образования снизилось и учебные программы приобрели сильный политический и идеологический оттенок. Студенты в обязательном порядке вступали в гитлерюгенд, студентки пополняли «Лигу немецких девушек». Правда, к этому времени в университетах обучалось не так много девушек, поскольку нацисты считали, что женщинам там не место. Их задача была охранять семейный очаг и растить новое поколение арийцев.

Многие молодые ученые были вынуждены в угоду новым требованиям принять «арийскую» модель мира и Вселенной, закрывающую путь дальнейшим научным поискам. «Еврейская физика» была объявлена лженаукой и подвергнута остракизму. По этой причине Альберт Эйнштейн, покинув Германию в 1915 году, больше не вернулся на родину — он опасался преследований и общей гнетущей атмосферы.

Однако, несмотря на кризис в системе образования, в довоенный период в Германии обозначилась новая тенденция, которая привела к появлению совершенно новой категории инженеров и ученых. Их оригинальные идеи при прочих обстоятельствах были бы сочтены абсурдными, но в нацистской Германии они попали на благодатную почву, оказались политически востребованными. Главенствующие позиции заняли доктрины вроде теории Гёрбигера с его крайне вульгарными взглядами на мироздание и миропонимание — в отличие от традиционной науки, они были созвучны общему политическому курсу. Будем надеяться, что подобное больше нигде не повторится.

Говоря иными словами, научно-техническая программа нацистов была крайне догматичной (и при этом довольно педантичной), сторонних наблюдателей она удивляла своей тривиальностью. Еще в пору Первой мировой войны сталелитейное предприятие Круппа по заказу кайзера сконструировало самый крупный миномет в мире. Этот миномет произвел всего девять выстрелов, после чего понадобилось менять ствол. Крупп прекрасно знал о его конструктивных недостатках, тем не менее всеми силами старался получить этот заказ, поскольку хотел всем доказать, что создание такого гигантского орудия возможно в принципе.

У нацистов были примерно такие же амбиции, только масштаб крупнее. Они отвергали традиционную науку, поскольку верили, что представители новой элиты, равно как и обычные люди с улицы, наделены особым даром и способны создать «чудо-оружие» без помощи замшелых ученых. Они — «раса господ», нация, сумевшая за считаные месяцы оккупировать большую часть Западной Европы. Чувство собственного превосходства затмило ощущение реальности. Как мы теперь видим, этот характерный недостаток повлиял на развитие военных программ в долгосрочной перспективе.

Последствия подписания Версальского договора 1919 года были ужасны. Германии было запрещено производить новые виды вооружения, что сильно затормозило развитие самолетостроения и других промышленных отраслей. Но, несмотря на санкции, некоторые круги тайно вынашивали планы создания самолетов двойного назначения. Когда производство гражданских самолетов более или менее наладилось, армия и производители, которые были вовлечены в эту тайную игру, сосредоточились на разработке новых технологий, не подпадающих под запрет (в частности, реактивных турбин). В случае удачи эти новшества были бы использованы при создании новых ВВС.

Главным игроком, стоящим за возрождением люфтваффе, был Герман Геринг. Обычно его принято рисовать напыщенным снобом, но на самом деле он был далеко не глупым, хотя, возможно, и несколько экстравагантным человеком. В 1930-е годы он в реальном свете видел все проблемы, стоящие перед нацистами, однако не сумел осознать то, что строить воздушный флот необходимо с опорой на науку — про другие рода войск даже не было и речи (тем более что по условиям Версальского договора вооруженные силы Германии были сильно сокращены). Люфтваффе создавалось с нуля, и потому Германии необходимы были первоклассные самолеты и оборудование, причем в кратчайшие сроки.

Единственно, что могло сделать правительство, — это заинтересовать местных производителей. Министерство воздушного флота, которым руководил Геринг, вполне отдавало себе отчет в том, что для привлечения рабочей силы необходимо создать, условия труда лучшие, чем у конкурентов.

В результате в авиационной промышленности с самого начала была сделана ставка на внедрение технологических новинок, которые выходили из научно-исследовательских учреждений, существовавших под патронатом Геринга и при его финансовой поддержке. Немецкой экономике эта практика так-же приносила определенные дивиденды, поскольку бюджет страны пополнялся за счет продаж технологий за границу.

Кстати, главным торговым партнером Германии в 1930-е годы был не кто иной, как Советский Союз. Советская промышленность тогда сильно отставала от европейской. У Германии при этом был свой интерес. Прежде всего она нуждалась в валюте, поэтому на экспорт шли не только промышленная продукция и оборудование, но и сырье. Стоит заметить, что буквально за день до нападения на Польшу СССР получил от Германии абсолютно новый военный, корабль.

При люфтваффе функционировало девять прекрасно оборудованных исследовательских центров и конструкторских бюро. Каждый из них имел один из следующих профилей: летные испытания, разработка новых типов вооружений, авиационная медицина (с 1942 года), аэродинамика, аэродинамические характеристики бомб и торпед, планеры, разработка новых систем двигателей, радиосвязь и радары и, наконец, техническая академия, которая готовила персонал для обслуживания баллистических ракет и давала еще несколько специальностей, которых не было в других учебных заведениях.

Однако это еще не все. У министерства обороны было несколько собственных институтов, действовавших под эгидой Technisches Amt — Технического бюро. В бюро проходили окончательный контроль разработки, которые поступали сюда из других институтов. Это был своего рода Отдел технического контроля (ОТК). Как мы уже знаем, люфтваффе обслуживали несколько институтов, каждый из которых имел собственный участок работ, и вполне возможно, в недрах одного из них были созданы узлы или технологии, которые в будущем могли быть использованы при проектировании «дисколетов». Исследовательские группы работали автономно, практически ничего не зная друг о друге и имея весьма смутное представление о проекте в целом. Общую координацию осуществлял представитель люфтваффе.

В этих технических центрах трудились специалисты самого высшего класса, которые сумели обеспечить научно-технический прорыв в авиации, чего и добивались министерство обороны и люфтваффе. Идея построить «летающий диск» вполне могла вписаться в общую картину. Зачем тратить миллионы рейхсмарок на традиционные самолеты, когда эти средства можно пустить на создание принципиально новых устройств вроде реактивных самолетов с турбинным двигателем? Тем не менее чиновники, распределяющие бюджет, а большая их часть были консерваторами, опасались расходовать деньги на рискованные проекты, предпочитая им более надежные и безопасные.

Например, проект реактивного двигателя профинансировал частный бизнес, а именно, Эрнст Хейнкель, причем для него это было прежде всего коммерческое вложение. Принимая решения о финансировании, министерские чиновники руководствовались двумя главными критериями: выполнимостью проекта и его практическим применением. При таком подходе программы вроде ракетных никогда бы не получили одобрения, не говоря уже об их завершении, и война могла бы пойти совсем по иному сценарию. Германия обгоняла страны-союзники в таких областях, как аэродинамика, вертолетостроение, производство двигателей (даже несмотря на затягивание работ), гидравлика, радиосвязь, производство радаров. Но всеми этими достижениями она обязана частным предпринимателям, а отнюдь не властям.

Возьмем для примера знаменитый реактивный истребитель «Ме-262». Начало его производства было отсрочено ровно на год. Увидев истребитель на авиационном шоу, Гитлер сначала пришел в бурный восторг, а затем осведомился у Мессершмитта, оборудован ли на нем бомбоотсек. Тот ответил, что нет, но в принципе это сделать можно. Тогда Гитлер предложил доработать «Ме-262» и сделать из него истребитель-бомбардировщик. Поскольку никто не осмеливался противоречить Гитлеру, даже если он был в корне не прав, все его приказы послушно исполнялись. Что до Геринга, то его покровительство сослужило люфтваффе плохую службу, поскольку многие его решения были продиктованы лишь амбициями и идиосинкразией.

Вернемся теперь к «летающим дискам». На первый взгляд «летающие диски», казалось бы, имеют к люфтваффе непосредственное отношение. Однако с трудом верится, чтобы кто-нибудь из чиновников одобрил столь радикальную программу, не говоря уж о том, что она была сверхсекретной. Кроме того, в государственных структурах царил административный произвол, их раздирали внутренние интриги; страдали они также от слабого руководства. Даже в случае если что-либо подобное поступило бы на их рассмотрение, проект был бы отвергнут с порога, либо, напротив, получил бы высший приоритет, о чем мы бы, несомненно, узнали.

По логике, работы над «летающим диском» могли идти параллельно с разработкой ракет, принцип действия которых примерно тот же, что и у космических аппаратов, которые доставили человека на Луну. Почему этот проект не могла возглавлять люфтваффе или какая-нибудь другая подобная организация? Прежде всего потому, что научные центры были узкопрофильными и вели разработки вооружения лишь одного типа, причем не поддерживали сотрудничества между собой. Например, заказ на разработку самолета-снаряда «ФАУ-1» поступил от люфтваффе, а заказ на «ФАУ-2» — от армейского управления. Стоит дополнить, что группа конструкторов, которыми руководил немецкий ученый Вернер фон Браун, приступила к работе над «ФАУ-2» еще в 1930-е годы и продолжала ее более десяти лет.

Впрочем, для армейской верхушки проект «ФАУ-2» был как камень на шее. «Чудо-оружие», собственно говоря, не оправдало надежд. Оно обогнало свое время; такова судьба многих изобретений, которые оказываются востребованными значительно позднее, когда поднимается общий технологический уровень, причем это далеко не всегда относится к самому изобретателю — как мы позднее увидим на примере «летающих дисков». Примите во внимание и такой факт: только во время одного союзнического авианалета на Германию мощность сброшенных бомб больше, чем всех вместе взятых «ФАУ-2», выпущенных по Англии.

Безумные проекты вроде «ФАУ-2» имели скорее политическое значение. Это было доказательство величия немецкой технической мысли и нацистского государства. Во время и после войны союзническая пресса (как и до того немецкая пропаганда) давала «ФАУ-1» и «ФАУ-2» самые лестные характеристики. Они считались непревзойденными в техническом отношении. На самом деле все это не соответствовало действительности. «ФАУ-1» был достаточно эффективным автоматически управляемым беспилотным самолетом, однако конструкция установленного на нем воздушно-реактивного двигателя была весьма простой. Кроме того, он имел довольно ограниченный радиус действия и не слишком мощный фугасный снаряд. Система наведения была довольно примитивной, и не имелось никаких гарантий, что снаряд поразит цель. При этом самолет-снаряд отличался довольно простой конструкцией и предназначался для массового производства.

Ракета «ФАУ-2» была значительно более сложным видом вооружения, и на ее окончательную доработку ушло немало лет. Уже в самом конце войны США произвели испытание нескольких трофейных «ФАУ-2», и они оказались не слишком успешными. Дело, по-моему, в том, что эта ракета была чересчур сложной для той простой функции, которую ей отводилось выполнять, а именно: донести до города вроде Лондона боеголовку, заряженную тонной взрывчатого вещества. На мой взгляд, более дешевый и простой в техническом отношении «ФАУ-1» лучше отвечал потребностям Германии. Но разверни она раньше серийное производство «Ме-262» либо профинансируй конструкторов «летающих дисков», выигрыш был бы значительно более ощутимым.

У германского флота также имелась научно-исследовательская база, правда, в этой области к новшествам относились с еще большим подозрением, поскольку командование флота было еще более консервативным, чем руководство люфтваффе. В Германии флот считался самым престижным родом войск — как и в Великобритании. Тем более странно узнать, что во время войны адмиралы, служившие в центральном штабе в Берлине, подвешивали маятники над морскими картами, таким странным образом «нацеливая» свои подводные лодки на корабли противников.

Когда в 1943 году на конференции был затронут вопрос о необходимости новых двигателей для подводных лодок, большинство «советников» по техническим вопросам, представляющих флот, в знак протеста покинули зал. Возможно, среди них было немало круглых невежд, не способных понять суть изобретения даже в самых общих чертах, ученым приходилось им все объяснять едва ли не на пальцах. В США или Великобритании, где контакты между армией и наукой были значительно теснее, такого просто не могло бы произойти.

В Германии эта ситуация свела к нулю многие усилия ученых.

В США все военные проекты (от радаров до танковой подвески) находятся в ведении Управления научных исследований и усовершенствований, которое осуществляет общую координацию работы. При этом Управление едва ли не в первую очередь следит за тем, чтобы разработчики как можно чаще обменивались информацией и были в курсе того, что происходит в других подразделениях. Во время войны группы, которые включали в себя ученых и технических специалистов, периодически выезжали на фронт, чтобы посмотреть на плоды своих трудов. Безусловно, в Америке разработчики тоже сталкивались с проблемами, однако здесь их пытались решить в обозримые сроки, а не загоняли внутрь.

В Германии не было аналогичного координационного центра. Действительно, здесь были созданы «ФАУ-1» и «ФАУ-2», однако оба проекта сталкивались с большими трудностями, и можно сказать, что в течение войны их потенциал так и не был реализован. Например, «ФАУ-1» обладал весьма неточной системой наведения, а у «ФАУ-2» имелся целый ряд конструктивных недоработок, начиная с гироскопа и кончая двигателем.

Помимо этого, был у них и еще один весьма существенный недостаток: к работе над обоими проектами были привлечены узники концлагерей и иностранные специалисты, которые были отнюдь не заинтересованы в высокой результативности и имели возможность заниматься элементарным саботажем. Строго говоря, немецкая программа строительства вооруженных сил была плохо продуманной по всем параметрам. В отличие от советской военной промышленности, которая наладила выпуск великолепного танка «Т-34», немецкие производители ограничились тем, что увеличили размеры старого «тигра», укрепили броню и поставили на него крупнокалиберную пушку, оставив при этом двигатель прежним. В результате «тигры» часто выходили из строя из-за поломки двигателя либо под действием собственной тяжести увязали в болотах. Причем в других промышленных отраслях положение наблюдалось не более отрадное.

Предприятие, которое хотело получить военный заказ, скажем, на разработку нового танка, составляло заявку и отдавало ее на рассмотрение военным, многие из которых не имели достаточной технической подготовки. Испытания были организованы плохо, не принималось в расчет и то, что боевые качества орудия наиболее наглядно проявляются только на поле боя. Кроме того, распределению заказов сопутствовали многочисленные интриги и всякого рода махинации.

Как мы уже говорили, наука в Германии была не на самом высоком уровне. Ученые практически не имели контактов с армейскими заказчиками, зачастую встречаясь с ними только на официальных презентациях. Военные относились к лабораториям и институтам как к престарелым родственникам, навещать которых — досадная обязанность. Возникла порочная практика ставить эксперименты над заключенными концлагерей — в частности, на них, изучалось действие атмосферного давления на различных высотах. Все это снималось на пленку и использовалось для инструктирования летчиков люфтваффе.

При этом в поистине слепой вере в изобретение «чудо-оружия» нет ничего удивительного. Германия не могла, подобно союзникам, планомерно наращивать производство танков, самолетов и кораблей. Учитывая ограниченные ресурсы и производственные мощности, она надеялась компенсировать количество качеством — осознание того, что ставка была сделана не на ту лошадь, пришло с опозданием.

Кстати, Германия для поддержания духа населения не сворачивала производство потребительских товаров даже в самый разгар войны. В Великобритании, напротив, вся экономика была перестроена на военный лад, и выпуск таких продуктов, как машины или радиоприемники, был временно прекращен. Так что стоит ли удивляться, что немецкая военная машина потерпела крах? Или возьмем, к примеру, знаменитую фразу Геббельса о «тотальной войне» — она прозвучала только тогда, когда верховное командование в полной мере столкнулось с дефицитом оружия. Когда же германская военная машина набрала обороты, война была уже проиграна.

Германская военная программа провалилась по трем основным причинам. Во-первых, небрежно были продуманы планы исследовательской работы, инженеры и конструкторы, занятые в проектах, не всегда хорошо понимали свою конечную задачу. Во-вторых, судьба проектов зачастую зависела от желания того или иного чиновника, часто пристрастного либо преследующего собственные интересы. И наконец, отсутствовала связь между разработчиками и армией.

Все эти аргументы вроде бы говорят о том, что проект «летающих дисков» не мог быть поддержан по определению, однако не будем забывать, что в Германии существовала такая структура, как СС. Она не только обладала широкими финансовыми возможностями, но и могла достаточно четко организовать работу, что было наглядно продемонстрировано в случае с «ФАУ-1» и «ФАУ-2». Оба эти проекта довольно поздно попали в подчинение СС — таким образом Гиммлер хотел расширить сферу своего влияния. Тем не менее СС с равным успехом могла заинтересоваться «летающими дисками» еще в самом начале войны.

Итак, у них имелись средства и возможность сохранить проект в секрете, а кроме того, была воля и была цель: взять власть в свои руки и создать собственную автономию за пределами Германии. Исследователи, которые занимаются проблемой «летающих дисков», часто не принимают эти обстоятельства во внимание. Не понимают, зачем СС мог понадобиться этот проект, упуская из виду долгосрочные планы Гиммлера. Разумеется, они правы в том, что ни вермахт, ни люфтваффе, ни кригсмарине не способны были произвести подобные аппараты. Помимо всего прочего, они не сумели бы обеспечить необходимый режим секретности. СС была единственной структурой, которая могла справиться с этой задачей.