Как это стало ясно из предыдущей главы, в Германии во время войны действовала программа создания «летающего диска». И хотя уровень технологий того времени, возможно, не был таким высоким, как это утверждают некоторые обозреватели, факт существования такого плана не подлежит сомнению. Чтобы сохранить проект в секрете, необходимо было создать определенные условия и принять ряд мер, на которых стоит остановиться подробнее. Поскольку официальных разъяснений на эту тему мы не имеем до сих пор, быть может, этот небольшой исторический экскурс поможет пролить некоторый свет на интересующий нас вопрос.

В августе 1943 года, сразу после авианалета союзников на Пенемюнде, работы над основными проектами, а именно, «ФАУ-1» и «ФАУ-2», были перенесены в другие места. Скорее всего, Мите и его два прототипа «Хаунебу» постигла та же судьба. Проект был распределен между различными структурами: частными научными лабораториями, институтами, действующими при армии или люфтваффе; исследовательская деятельность также проводилась в подземных комплексах, контролируемых СС.

СС принадлежали также собственные исследовательские центры. Гиммлер считал, что для достижения долгосрочной цели, а именно установления немецкого господства над миром, необходима универсальная научно-техническая доктрина. Использовав авианалеты союзников в качестве предлога, Гиммлер взял исследовательскую деятельность под свой контроль. Он обвинил армию и люфтваффе в шпионаже и разглашении данных о местонахождении Пенемюнде и поклялся Гитлеру в том, что СС не допустит подобных утечек. Следующим шагом в плане Гиммлера, возможно, была организация сети секретных предприятий.

Как знать, согласись Гитлер на это предложение, быть может, от этого выиграла бы вся немецкая военная промышленность в целом. Однако высшие эшелоны власти восприняли аргументы Гиммлера с недоверием (возможно, опасаясь роста влияния СС), и план построения сети подземных заводов — для его реализации требовались сотни тысяч рабочих и миллионы рейхсмарок — был урезан до ракетной программы. В нее также входил проект «летающих дисков», который, по мнению автора, скрывался за какой-то менее секретной разработкой.

Всеми организационными вопросами, касающимися ракетной программы, ведал молодой, подающий надежды офицер СС Ганс Каммлер. Он рассредоточил программу по трем объектам. Во-первых, оборудовал новый испытательный полигон в лагере СС в польском городе Блицна… Во-вторых, организовал работы под кодовым названием «Цементный проект» в научном центре, расположенном в подземном комплексе близ ущелья Траунзее (Австрия). В июле 1944-го по приказу Гитлера, который считал необходимым сосредоточить все силы на производстве обычного вооружения, проект был заморожен, и центр переключился на производство деталей для танков.

Сборка ракет производилась возле Нордхаузена, в горах Гарц. Прежде расположенная здесь сеть подземных сооружений принадлежала одной из частных горнодобывающих компаний. По приказу фюрера помещения были переданы СС. Под руководством Каммлера они были переоборудованы под хранилища для различных вариаций «чудо-оружия». По слухам, глубоко под землей уже лежали образцы «радиоактивных бомб», однако после закрытия этой программы сюда был переведен проект «ФАУ-2».

После прокладки туннелей (силами шестидесяти тысяч заключенных) объект превратился в один из крупнейших подземных заводов. Он состоял из двух параллельных туннелей — каждый длиной 2600 метров, — через которые проходили рельсы. Вообразите себе лестницу с сорока шестью перекладинами — на двадцати семи уровнях собирались ракеты «ФАУ-2», на остальных — производились двигатели. Общая площадь помещения была более 125 тысяч квадратных метров, а все пространство занимало 750 тысяч кубических метров — что превосходит все английские складские и производственные помещения того времени вместе взятые. Воздух поступал в помещение через двенадцать вентиляционных шахт, для работы электронного и прочего оборудования поддерживались постоянная температура (17 градусов по Цельсию) и влажность.

Это было гигантское предприятие. При прокладке туннелей и построении всего подземного сооружения специалисты наподобие Каммлера проявили поистине невероятную инженерную смекалку. Более того, вполне может быть, что основные инженерные решения во время войны стали также известны строителям «Базы 211».

Рабочие, возводившие подземное предприятие, жили и трудились в очень тяжелых условиях. В декабре 1943 года в качестве нового главы министерства вооружения и боеприпасов на объект наведался Альберт Шпеер. Потрясенный увиденным, он приказал соорудить неподалеку специальное рабочее поселение-лагерь («Дора»). Таким образом рабочие могли время от времени видеть дневной свет и дышать свежим воздухом. Был также увеличен рацион питания.

Рабочие оказались в этих ужасающих условиях по одной-единственной причине — они были евреями, цыганами или славянами, проживавшими на оккупированных немцами восточных территориях России. Во время строительства погибли более 20 тысяч — от голода, физического истощения и побоев.

Когда был открыт первый туннель, отдел, занимающийся новыми разработками, был переведен из Пенемюнде на центральный завод в Нордхаузене — более известный под названием Миттелверке. Завод назывался «центральным», поскольку располагался в самом центре Германии. Другие фабрики предполагалось разместить севернее и южнее, а именно, в Риге и Вене, однако война внесла в эти планы коррективы. В результате было решено достроить завод в Нордхаузене, а более мелкие предприятий разместить в его окрестностях. Например, по некоторым данным, программа «летающих дисков» была переведена в Кахла, находящейся в зоне влияния Нордхаузена — именно здесь, по свидетельству Георга Клейна, он наблюдал испытание «летающих дисков».

Подземный завод начал работать в установленные сроки, то есть в январе 1944 года. До своего закрытия в апреле 1945 года шестнадцать тысяч рабочих произвели более шести тысяч «ФАУ-2». Цеха по производству реактивных двигателей так и не были окончательно достроены, не была также реализована задача по размещению на заводе авиастроительного предприятия, выпускавшего самолеты «Юнкере», и нефтеперегонного завода. Поблизости от Фоффлебена предполагалось наладить производство управляемых ракет «Hs-293» и «ФАУ-1», однако эти планы также не были доведены до конца.

Другими секретными объектами, обнаруженными после войны, были институт Германа Геринга в Волкенроде, комплекс в горном кольце возле озера Гарда в Италии, база в предместьях Таунуса, в 29 километрах к северу от Франкфурта-на-Майне, и еще одна — в Вердене, Франция. В чешском городке под названием Подмокли русские войска обнаружили интересную находку: несколько фюзеляжей «ФАУ-2», а также запас урана и несколько циклотронов (машин для обогащения урана), которые использовались в программе «ФАУ-4». После двойной демонстрации мощи атомного оружия в Японии русские ученые были вынуждены пересмотреть свое отношение к находке. Оборудование погрузили в ящики и отправили на восток, в один из сухумских санаториев, где, по некотором данным, русские ученые начали собственные атомные исследования с использованием немецкого оборудования и запасов урана.

Помимо секретных сооружений в горах, существовали также и другие объекты: крытые доки для стоянок подводных лодок во Франции и Германии, оборонительные береговые укрепления «атлантическая стена» и шахты для запуска «ФАУ-2». Эти объекты были наземными, что весьма существенно для системы национальной безопасности, поскольку считалось, что всю остальную промышленность можно защитить при помощи системы ПВО и истребителей.

Каммлер во время войны сделал головокружительный рывок и добился славы и успеха. До 1939 года он был обычным служащим люфтваффе, строителем. Но с началом войны в его карьере произошел существенный перелом. Благодаря связям с СС Каммлер возглавил сверхсекретные проекты в научно-исследовательском центре СС, расположенном на фабрике «Шкода» в Пльзене (Чехословакия). Его административные таланты произвели на Гиммлера настолько сильное впечатление (что достаточно неординарно), что в целях повышения безопасности и для предотвращения утечки информации он установил над группой Каммлера тройной надзор. Этот факт уже сам по себе говорит о том, что Каммлер не был рядовым инженером.

Финансирование поступало в группу через совет директоров «Шкоды» и выглядело со стороны как обычная банковская операция, следы которой в бухгалтерских документах были ловко спрятаны. После вливания «Шкоды» в полувоенный комплекс Германа Геринга деятельность группы стала еще более засекреченной. Как директор, Каммлер вполне мог дать добро на проектирование обоих типов «летающих дисков» — Мите и Шривера — даже несмотря на разработки, которые в это время все еще велись в Пенемюнде.

Впервые Гктлер обратил внимание на Каммлера, когда Гиммлер показал фюреру его чертеж концлагеря. На обоих чертеж произвел настолько сильное впечатление, что было решено впредь строить все концлагеря по этому образцу. Вскоре Каммлер был назначен ответственным за строительные работы и получил звание бригаденфюрера СС. В декабре 1941 года он представил пятилетний план сооружения бараков и концлагерей на всей территории рейха, простирающейся от норвежских фьордов до нефтяных месторождений Баку на Каспийском море.

Тем не менее главным достижением Каммлера стало размещение проекта «ФАУ-2», которое прошло относительно гладко. В качестве вознаграждения Каммлер был назначен в плановый отдел нового министерства промышленности Шпеера — на должность, с которой он весьма успешно справлялся, несмотря на постоянные проблемы с сырьем и рабочей силой. Во время войны он использовал свои навыки и влияние, чтобы создать себе определенный политический вес. В результате он получил практически в полнее подчинение программы «ФАУ-1» и «ФАУ-2», проект истребителя «Фольксъягер», производство всех реактивных самолетов (и двигателей) и многое другое.

Его удивительные способности находить решение даже в самых запутанных ситуациях не остались незамеченными. Сыскав покровительство как у Гиммлера, так и у Гитлера, Каммлер сделал блестящую карьеру, что вполне естественно. У Гитлера он вызывал доверие, тот чувствовал, что у него нет иного выбора, кроме как положиться на Каммлера.

Скорее всего, за проектами дисков стояла такая фигура, как Каммлер. Только он с его опытом мог возглавить секретный проект, работы над которым велись на «Шкоде». Каммлер посещал лабораторию в Пенемюнде и наверняка знал об опытах Мите. Возможно, он поддержал их как дополнение к проекту Шривера. Позднее, когда оба проекта зашли в тупик, Каммлер объединил их в надежде, что общими усилиями группа ученых добьется видимых результатов — и не ошибся.

Для Каммлера не было ничего проще, чем перевести исследования из Праги в комплекс в Кахле, который, хотя и не был таким громадным, как в Нордхаузене, вполне подходил по размерам и инфраструктуре для реализации проекта «летающих дисков».

Но самая большая загадка, которая кроется за фигурой Каммлера, — это его исчезновение в конце войны. Согласно отчетам его штаба, он застрелился в баварском лесу, однако в это верится с большим трудом. Вспомним, что Каммлер вступил в СС по соображениям карьеры, то есть вполне мог не быть идейным сторонником идеи братства. Он был доволен до тех пор, пока извлекал из своего положения определенную выгоду. Чувствуя приближение конца войны — независимо от отчета, представленного Гиммлеру или Гитлеру, — он по прагматичным соображениям мог проявить интерес к проекту «летающих тарелок» и организовать его перевод на «Базу 211». По этой причине автору не очень верится в версию самоубийства. Исчезновение Каммлера вполне могло быть инсценировкой, для того чтобы начать новую жизнь на новом месте.

Вопрос, однако, состоит в следующем: возможно ли, чтобы информация о проекте «летающих дисков» осталась секретной вплоть до сегодняшнего дня, были ли у Германии такие возможности? С учетом того, что о деятельности Пенемюнде не было известно до 1943 года, а Меттелверке, Кахла и многие другие секретные базы были обнаружены лишь после войны, это вполне вероятно.

Третий рейх занимал большую часть Европы, и самолеты-разведчики союзников просто не имели возможности собрать данные обо всех расположенных на этой территории объектах. Иногда они получали информацию от антифашистских подпольных организаций, действующих в том или ином районе, которая помогала им точно поразить цель, но такие случаи были редкостью, и потому совершенно неудивительно, что многие объекты так и не были обнаружены.

Благодаря умелому покровительству Геринга во время войны космические исследования шли полным ходом и, безусловно, должны были принести свои плоды.

Любое открытие, сделанное на частных предприятиях вроде «БМВ» (при том, что власти регулярно проводили на них инспекцию), проходило экспертизу в техническом ведомстве, а затем передавалось для окончательного заключения группе разработчиков, занимающихся «летающими дисками», либо конкурирующим самолетостроительным предприятиям. Промышленные предприятия не имели возможности изменить эту практику и воспринимали вмешательство государства со смешанным чувством.

Итак, кому могло быть поручено испытание «летающих дисков»? Мы уже говорили, что с наибольшей вероятностью этим занималась эскадрилья Камфа «KG 200». О степени ее секретности и элитарности свидетельствует хотя бы то, что даже полковник Вернер Баимбах, который одно время был ее командиром, ни словом не обмолвился о ней в своих воспоминаниях. Одним словом, эскадрилья идеально подходила для этой работы.

«KG 200» отпочковалась от нерегулярной секретной эскадрильи, действующей при аппарате военной разведки и 5-го секретного воздушного отделения люфтваффе, занимающегося фоторазведкой в некоторых европейских регионах, Северной Африке и России, — пилоты этого отделения совершали весьма рискованные полеты на военных и гражданских самолетах.

Однако после нескольких крупных военных неудач репутация эскадрильи несколько испортилась, в основном из-за слухов о том, что она участвовала в заговоре против Гитлера. Летом 1942 года один из ее пилотов, капитан Эдмунд Гартенфельд, реорганизовал ее в новую часть, которую и взял под свою команду. В феврале 1944 года, когда его 2-е испытательное соединение состояло уже из четырех эскадрилий, оно было признано официально и переименовано в «KG 200». После передислокации в пригороды Берлина в соединении была проведена еще одна реорганизация, а также оно приобрело новые функции. Соединение было поделено на две группы. Первая группа в свою очередь была разбита на четыре звена. Первое звено «I/KG 200» забрасывало на территорию противника диверсионные группы; второе звено «II/KG 200» при помощи пары трофейных американских тяжелых бомбардировщиков «В-17» («летающих крепостей»), подбитых во время дневных налетов, проводило специальные операции в зонах боевых действий. Третье звено «III/KG 200» занималось транспортировкой грузов и обучением пилотов. Оно базировалось сначала на острове Рюген, затем на острове Фленсбург в Балтийском море.

И наконец, «IV/KG 200» отвечало за технические вопросы. Второй группе была поручена оперативная деятельность, и именно она поставляла самолеты «Патфайндер» для бомбовых ударов, самолеты, невидимые для радаров, и комбинированные «Мистели». Последние были устроены следующим образом: истребитель типа «Ме-109» прилаживался поверх списанного бомбардировщика, снабженного восьмитонной боеголовкой. Эти хитроумные самолеты предназначались для поражения крупных объектов: мостов, электростанций — нижняя часть конструкции (списанный бомбардировщик) сбрасывалась на цель.

Во время войны «KG 200» состояло из двух подразделений, но планировалось создать еще два. Третье подразделение, сколоченное из истребителей «Фокке-Вульф-190», предполагалось использовать для борьбы с морскими судами, несущими торпеды, а четвертое — для организации полетов камикадзе, с которыми Третий рейх в какой-то момент связывал свое будущее. Для этих целей в основном предназначались «ФАУ-1», к которым приделывалась кабина для пилота. Когда в 1944 году было объявлено о наборе добровольцев, в «KG 200» посыпались тысячи заявлений. В конце концов план был отвергнут, поскольку считалось, что подобные меры могут подорвать боевой дух нации.

И хотя эта странная идея так и осталась неосуществленной, эскадрилья «KG 200» принимала участие во множестве других операций, в том числе вполне могла быть задействована и в проекте «летающих дисков».

Был изобретен также хитроумный способ заброски секретных агентов в тыл противника — при помощи истребителей. Ближе к концу войны на многих немецких истребителях устанавливались дополнительные бомбоотсеки. По плану, диверсанты вместе со снаряжением размещались в бочкообразном контейнере из фанеры — аппаратура была тщательно упакована и хранилась в носовом обтекателе, чтобы предохранить ее от поломок. В нужной точке пилот сбрасывал контейнер на землю, и тот аккуратно приземлялся при помощи трех парашютов. Вся операция была относительно безопасной и проводилась множество раз.

Мы уже изучали возможные варианты снабжения «Базы 211» сырьем и оборудованием, которое могло поставляться морским путем из Южной Америки и Германии на судах или подводных лодках (хотя на тот момент подводные лодки были менее вместительными, чем обычные грузовые суда). Нам также известно, что во время войны немецкий флот активно действовал на юге Атлантического океана и дружественные Германии страны, например Аргентина и Парагвай, не препятствовали этим рейсам.

Итак, собрав разрозненные факты воедино, мы видим, что задача была исполнимой. В этой главе мы рассмотрим возможность ведения секретных разработок под разными ракурсами, с учетом того что полученные выводы вполне применимы и для Новой Швабии. Из того, что у нас нет бесспорных фактов, доказывающих существование таких летающих аппаратов, еще не следует, что они не существовали.

Главным достижением Шривера было признание важности вращающегося винта для поддержания гироскопической стабильности. Это был радикальный шаг вперед, однако Шривер не сумел выйти за рамки технологии, используемой для построения вертолетов. Шривер был не одинок в своем поиске.

В 1942 году австрийский барон Фридрих фон Доблхоф начал собирать небольшой одноместный вертолет. Первый его прототип не мог самостоятельно подняться в воздух, и для его разгона приходилось использовать буксир. Этот вертолет работал при помощи небольшого двигателя, снабженного компрессором наддува, который был прикреплен на фюзеляже, под лопастями. При помощи компрессора наддува воздух всасывался через воздухозаборник, затем сжимался и перемешивался с подогретым топливом, находящимся в баке. Затем летучая смесь поступала к несущему винту, а от него под действием центробежной силы в три полые лопасти. На конце каждой из лопастей находилась небольшая камера возгорания, которая была устроена по принципу, найденному известным инженером Инг. Пабстом. Под действием силы, образуемой в прямоточном реактивном двигателе, и под давлением воздуха, поступающего в камеры, смесь воспламеняется и через сопла выбрасывается назад, вращая лопасти. При этом не возникало проблем, характерных для конструкций, когда вращающий момент передавался непосредственно от двигателя, расположенного в фюзеляже.

Одним словом, это был реактивный вертолет! После успешных испытаний первых машин было создано пять опытных образцов этой модели, с полузакрытыми кабинами и более мощными двигателями, однако в серийное производство аппарат не пошел. В конце войны оставшиеся машины попали в руки американцев; неясно, что с ними стало в дальнейшем, скорее всего, они затерялись среди многочисленных военных трофеев.

Хотя аппарат Доблхофа обладал рядом достоинств, маломощный двигатель и отсутствие прибора контроля изменения угла атаки существенно снижали его летные характеристики. Недоработки были тем более странными, что к этому моменту выпуск вертолетов был налажен по меньшей мере на двух предприятиях. Так что, скорее всего, Доблхоф построил свою модель просто-напросто для того, чтобы проверить свою гипотезу на практике.

В последние месяцы войны крупная вертолетная фирма «Фокке-Вульф» решила использовать найденные Доблхофом принципы при разработке модели «Триебфлюгеля» — истребителя-перехватчика, который, по их замыслу, должен был совершать вертикальную посадку на колесное шасси, расположенное в хвостовой части. Три лопасти несущего винта были прикреплены к вращающемуся хомуту, который взаимодействовал с внешней обшивкой фюзеляжа. Как и у модели Доблхофа, на конце лопастей должна была находиться камера возгорания, но большего размера.

Принцип работы прямоточного реактивного двигателя состоял в следующем: поступающий через конусообразные воздухозаборники воздух сжимался и смешивался с твердым или жидким топливом — для того чтобы придать необходимое ускорение узлам, в каждом из которых находился маленький твердотопливный ракетный двигатель системы «Вальтер».

При старте пилот настраивал винт на нейтральный угол атаки, при этом ракеты отстреливались вниз. После включения ракет «Вальтер» (принцип их действия был примерно тот же, что и на знаменитом истребителе «Ме-163» «Комета» фирмы «Мессершмитт») самолет поднимался в воздух; после того, как он набирал определенную скорость, пилот менял угол наклона лопастей винта. При этом образовывалась тяга, заставляющая вращаться хомут, — схожий конструктивный принцип использовал в своих разработках Доблхоф. Как и у вертолета, лопасти создавали подъемную силу, до тех пор пока не заканчивалось ракетное топливо. Когда самолет достигал высоты 1000 метров, пилот менял угол наклона лопастей, приводя скорость вращения лопастей в соответствие с необходимой скоростью самолета. При вращении хомута 220 оборотов в минуту на кончиках лопастей скорость достигала 0,9 Маха, что было вполне достаточно для эффективной работы прямоточного воздушно-реактивного двигателя. Незадолго до конца войны началась сборка первых прототипов — к этому моменту были завершены неоднократные испытания планеров и двигателей.

Таким образом, логично было бы предположить, что после того как прямоточный воздушно-реактивный двигатель прошел все испытания, эта технология повсеместно будет принята на вооружение. Тем более не стоит забывать, что в 1945 году большая часть, если не все новые аэрокосмические программы находились под контролем СС. За разработками Доблхофа и Фокке-Вульфа наблюдали такие фигуры, как Каммлер, который также инспектировал работу научно-исследовательских лабораторий, созданных при СС и люфтваффе, то есть тех самых научных центров, которые добились прорыва в технологии радаров, и тд.

В этот период влияние Геринга заметно ослабло, и многие тысячи специалистов, которые обслуживали люфтваффе, оказались предоставленными самим себе. Для них патронат СС был насущной необходимостью — особенно в тех случаях, когда для проведения исследований требовались аппаратура и другие ресурсы.

Параллельно с программой «летающих дисков» существовал еще один проект, который люди непосвященные часто неверно связывали с изобретением «летающих тарелок», а именно проект разработки «Фу-файтеров». В отличие от «летающих дисков», однако, сохранились свидетельства очевидцев, которые проливают свет на эту программу.

Поскольку американские и английские бомбардировщики едва ли не ежедневно атаковали территорию рейха, необходимо было выработать меры для защиты промышленных объектов и гражданского населения. Решения предлагались самые разные — от создания новых зенитных орудий с большей дальнобойностью до разработки одноместных планеров с бронированным корпусом, которые могли бы врезаться прямо в фюзеляж вражеских бомбардировщиков. Одним словом, в идеях недостатка не было.

Уже летом 1944 года такие ключевые фигуры, как Альберт Шпеер, прекрасно отдавали себе отчет в том, что если союзнические бомбардировщики будут по-прежнему наносить удары по инфраструктуре, то войне рано или поздно наступит конец. В 1944 году идея капитуляции еще не воспринималась всерьез, Шпеер и СС были озабочены тем, как обеспечить бесперебойное функционирование военной индустрии, чтобы она продолжала производить подводные лодки, танки и самолеты.

Необходимо было срочно увеличить число истребителей. Однако из-за крупных потерь в боевой технике и летной силе, а также финансовых затруднений, было решено добиться воздушного превосходства менее затратным путем. По одному из вариантов, предлагалось разработать целый арсенал ракет «земля — воздух» — незадолго до конца войны ракеты были уже близки к рабочему состоянию. Еще несколько месяцев, и они могли бы стать эффективнейшим оружием против авиации союзников благодаря своей хитроумной системе наведения, в которой использовались инфракрасные датчики, реагирующие на горячий корпус мотора, установленного на бомбардировщике, и выхлопные газы.

Однако у Германии не было в запасе нескольких месяцев. Ей было необходимо срочно что-нибудь изобрести, чтобы нанести удар союзникам. Инженеры, которые трудились над этой задачей, были заранее убеждены, что оптимальное решение существует; его составляющие следует искать по разным научно-исследовательским институтам и центрам. Новое средство для обороны разрабатывалось на базе уже известных технологий. Первые плоды союзнические (а также немецкие) пилоты увидели зимой 1944 года; это были «Фу-файтеры».

Название «Фу-файтер» происходит от французского слова огонь («feu»). Немецкие пилоты прозвали «Фу-файтеры» огненными шарами, хотя они, равно как и обычные наблюдатели, не имели ни малейшего представления о том, что видят.

Говоря общедоступным языком, «Фу-файтеры» представляли собой святящиеся шары ярко-оранжевого цвета. Создавалось впечатление, что ими управляют с Земли. Они следовали за самолетом, соблюдая известную дистанцию, и маневры летчиков, пытающихся оторваться от них, не имели успеха. Иногда поступали сведения о появлении в небе нескольких «огненных шаров». Неоднократно были зафиксированы случаи, когда группы сверкающих шаров преследовали союзнические бомбардировщики.

Впервые «огненные шары» были замечены в ночь с 22 на 23 ноября 1944 года. Лейтенант Эдвард Шлутер, пилот ночного истребительного звена, совершал регулярный ночной полет на своем истребителе. Над Рейном, примерно в 32 километрах от Страсбурга, он и его экипаж заметили десять красноватых огненных шаров, которые явно их преследовали. На истребителе отключился радар, и экипаж с трудом добрался до базы. Четыре дня спустя подобное сообщение было получено от лейтенанта Гиблина, также совершавшего ночной полет на истребителе. К югу от Манхейма он заметил на высоте нескольких сот метров громадный светящийся шар оранжевого цвета, который несся вслед за его самолетом, не оказывая никакого влияния на работу радара. Его появление не было зафиксировано на ближайшей радиолокационной станции, однако дело тут может быть в, несовершенстве приборов того времени, которые не могли различить два объекта, летящих на близком расстоянии друг к другу. Разницу в размере можно попытаться объяснить разным освещением.

Но, как бы то ни было на самом деле, «Фу-файтеры» не могли отличать вражеские ВВС от собственных. «Огненные шары» продолжали появляться в небе до декабря, преследуя как союзнических, так и немецких пилотов. При этом немецкие пилоты полагали, что это секретное оружие союзников, а союзники то же самое думали про немцев. Но, когда сообщения об этом загадочном феномене стали поступать из Японии, военное командование союзников объявило, что это новое вражеское оружие.

К ноябрю 1944 года немецкие ВВС были практически разбиты. За исключением одной неудачной операции по уничтожению аэродромов союзников, предпринятой 1 января 1945 года, немецкие ВВС почти не оказывали сопротивления. Да и о каком сопротивлении могла идти речь, когда из-за острой нехватки горючего был издан указ, запрещающий самолетам своим ходом выруливать на взлетную полосу. Производство истребителей достигло рекордных размеров, однако горючего хватало исключительно на «важные» боевые задания, да и те должны были получить одобрение на самом верху. В результате ночные истребители союзников стали чаще атаковать железнодорожные составы и ночные конвои на дорогах, чем участвовать в воздушных боях, и это положение расслабляющим образом подействовало на экипажи. Некоторые послевоенные исследователи даже предположили, что начальство ВВС выдумало сказку про «огненные шары», дабы нарушить унылую рутину.

По личному мнению автора, эта версия не имеет под собой никакой почвы — стоит хотя бы учесть высокий профессионализм летных экипажей. Нет дыма без огня, и если с обеих сторон поступают идентичные сообщения, право, к этому стоит прислушаться. Впервые краткая заметка об огненных шарах — со ссылкой на агентство «Рейтер» — появилась в газете «Саут Уэльс аргус» 13 декабря 1944 года. Это могла быть перепечатка из журнала «Американский легион», который к этому времени уже был в продаже. В заметке также приводились мнения нескольких американских летчиков:

«Немцы разработали „секретное“ оружие — словно специально к рождественским праздникам. Это новое оружие, предназначенное для воздушной обороны, напоминает стеклянные елочные шары. Они появлялись в небе над немецкой территорией, иногда поодиночке, иногда группами. Это серебристые шары, по-видимому, прозрачные».

Это известие вызвало настолько большой резонанс, что 2 января 1945 года его перепечатала «Нью-Йорк геральд трибюн», а 12 января появились новые сообщения со ссылкой на пилотов ВВС, которые заметили «Фу-файтеры» в районе военной базы в Дижоне. Для проведения расследования необычного феномена была создана правительственная комиссия, однако, когда стало ясно, что «Фу-файтеры» не проявляют агрессивных намерений и, следовательно, не представляют собой угрозы, дело было отложено в долгий ящик.

Итак, имеют ли какое-нибудь отношение «Фу-файтеры» к секретной программе построения дисков? Дабы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к первоисточнику, а именно, книге Ренато Веско «Перехвати, но не стреляй», опубликованной в 1968 году. Несмотря на ряд сомнительных утверждений, которые позднее были подробно прокомментированы исследователями, информация, изложенная в этой книге, несомненно, заслуживает самого пристального внимания.

Пытаясь понять, какие технологические принципы могли лечь в основу «Фу-файтеров», Ренато Веско дает описание основных направлений исследований, которые проводились в различных научных центрах, действующих под эгидой СС и люфтваффе. В частности, речь идет об изобретении электромагнитного прибора, выводящего из строя систему зажигания стандартного самолетного двигателя, устройства для перехвата радиосигналов, а также механизма, улавливающего выхлопные газы самолета. Такой механизм, установленный на летательном аппарате любого типа, давал ему возможность «притягиваться» выхлопными газами вражеского самолета и автоматически следовать за ним. Эту систему, известную под названием «Папдиц», выпускал электроакустический институт в Намслау. Установленная на обычный самолет и испытанная в марте 1946 года, она оказалась достаточно чувствительной, для того чтобы выдерживать — аналогично «Фу-файтеру» — 12-метровую дистанцию между «преследователем и преследуемым».

До сего дня остается неизвестным, как выглядел первый «Фу-файтер» — нет данных о том, что кому-либо в руки попали его чертежи или подлинные фотографии. Чаще всего «огненные шары» появлялись в небе в ночное время, поэтому трудно судить об их истинной форме и размерах. Однако возьму на себя смелость предположить, что это был диск около двух метров диаметром с шестью лопастями — как у «Триебфлюгеля». На концах трех лопастей были установлены небольшие прямоточные воздушно-реактивные двигатели системы Пабста, примерно тех же размеров, что и на «Доблхоффе». Летательные аппараты были относительно небольшими по величине и не требовали, чтобы двигатели устанавливались на каждой из лопастей.

Нижняя часть устройства, возможно, была слегка продолговатой формы (а сам аппарат напоминал рожок с мороженым), что давало возможность сместить книзу центр тяжести и тем самым уменьшить колебания сильно вибрирующего тела. Согласно некоторым предположениям, аппарат был также снабжен аэродинамическими закрылками, которые существенно улучшали его маневренность в воздухе.

Массивная электронная система, находящаяся в верхней части сферы, была защищена от тепла, выделяемого двигателем, а также вибрации, образующейся в результате быстрого вращения лопастей. Здесь также имелось место для датчика инфракрасной системы слежения, которая была нацелена вперед, потому на нее не оказывало влияние пламя, вырывающееся из сопла. Здесь же теоретически могла располагаться небольшая боеголовка, приводимая в действие инфракрасной системой наведения, и отсутствие сообщений о сбитых «Фу-файтером» самолетов может быть просто-напросто следствием того, что летчикам встречались не полностью оборудованные модели.

То же самое можно сказать и о всевозможных спекуляциях на тему прибора, обеспечивающего «быстрый отход». Известно, что, когда некоторые пилоты бомбардировщиков стреляли по «Фу-файтерам», те улетали прочь на огромной скорости. По мнению Веско, этот эффект можно объяснить следующим образом: у летательного аппарата имелись две металлические обшивки, несущие противоположные электрические заряды. Когда пуля попадала в корпус аппарата, обшивки приходили в соприкосновение, и таким образом происходило замыкание электрической цепи, которая в свою очередь была связана с устройством, которое отключало ультракрасную систему. В результате аппарат, дабы не попасть под огонь, на больших скоростях уходил в зону недосягаемости. Разумеется, все это не более чем догадки, поскольку мы точно не знаем, какими приборами были оборудованы «огненные шары».

По всей видимости, для запуска «Фу-файтеров» использовались грузовики, открытые железнодорожные платформы либо какие-либо другие средства, пригодные в качестве стартовой площадки. Операторы обычно дожидались, когда в небе появлялся самолет, либо использовали для тех же целей радар — таким образом «Фу-файтеру» не нужно было расходовать горючее на поиск целей.

А теперь изложим наши предположения относительно системы двигательной установки, которая могла стоять на «Фу-файтере». По одной из версий, в острие конуса могла быть вмонтирована небольшая стартовая твердотопливная ракета — по своей конструкции аналогичная тем, которыми были оснащены транспортные самолеты и бомбардировщики люфтваффе. Несмотря на довольно быстрое сгорание, стартовые ракеты решали две задачи. Во-первых, выводили «Фу-файтер» на нужную высоту и, во-вторых, помогали ему развить скорость, достаточную для включения прямоточного воздушно-реактивного двигателя, — после старта находящийся внутри насос подавал топливо к прямоточно-воздушным двигателям, после возгорания они начинали вращать лопасти. К этому времени в ракете кончалось топливо, и она сбрасывалась.

В носовой части каждой ракеты находился парашют, что позволяло использовать ее повторно после перезарядки — как это делалось на уже существующих в это время полномасштабных моделях. Итак, после взлета «Фу-файтер» благодаря прибору, улавливающему исходящее от самолета тепло, начинал преследовать цель.

По другой версии, «Фу-файтер» был оснащен поршневым либо газотурбинным двигателем, который, вращая лопасти винта, обеспечивал работу прямоточного воздушно-реактивного двигателя. Существует и третий вариант — система, состоящая из двигателя и ведущего вала, с помощью которой раскручивались лопасти винта; когда они развивали достаточную скорость вращения, включался прямоточный воздушно-реактивный двигатель, и «Фу-файтер» поднимался в воздух.

Возможен также некий промежуточный вариант — мы просто не знаем.

Судя по всему, «Фу-файтер» не управлялся с Земли, действуя автономно. Возможно, диспетчер получал информацию об уровне топлива в баке или основных дистанционных измерениях, но не имел возможности повлиять на ход операции. Несмотря на то что к этому моменту была уже разработана телевизуальная система наведения для экспериментальной версии ракеты класса «земля — воздух» «Hs-293», ее качество было ниже всякой критики. То же самое можно сказать и о радарах — в те времена не было еще создано малогабаритных моделей, которые могли бы быть установлены на небольшой летательный аппарат — особенно если предположить, что он оснащен ультрафиолетовыми датчиками.

Таким образом, оператор был бессилен в ситуациях, когда преследуемый самолет предпринимал сложный маневр, чтобы уйти от преследователя. Когда у «Фу-файтера» топливо подходило к критической отметке, он прекращал преследование и поворачивал на базу. Оставшегося горючего должно было хватить на то, чтобы аппарат приземлился как можно ближе к наземной станции, желательно целый и невредимый, благодаря парашюту, прикрепленному к корпусу (под пакетом из стартовых ракет), который, раскрываясь, одновременно избавлял его от остатков горючего. Следы остатков горючего значительно облегчали поисковые работы. Возможно, после приземления «Фу-файтер» посылал радиосигналы, которые позволяли установить его местонахождение.

После войны о «Фу-файтерах» писалось достаточно много, причем, как правило, выдвигались два следующих объяснения. Согласно первому, это были космические корабли, отправленные посланниками внеземных цивилизаций для наблюдения за ходом конфликта, согласно второму — атмосферное явление, скажем, шаровая молния. Спустя годы появились и другие гипотезы. В частности, один из экспертов предположил, что летчиков-союзников ввел в заблуждение «туман», образованный выхлопными газами, которые вылетали из сопел их собственных самолетов — электромагнитный эффект в результате взаимодействия радара и радиостанции на борту самолета, вызвавший странные атмосферные аномалии.

Все эти «разоблачения» при ближайшем рассмотрении оказываются весьма противоречивыми, и единственное объяснение, которое представляется нам удовлетворительным, приводится в данной книге. Одним словом, автор считает, что «Фу-файтеры» были новым типом оружия, прототипы которого, пройдя испытания в ноябре 1944 года, не были введены в серийное производство из-за изменений в ходе войны и роли СС.

Таким образом, программа по их разработке, скорее всего, состояла из двух фаз. Первая — создание модели для психологического воздействия на противника, чтобы посеять панику в их ряды. Затем, после ряда конструктивных доработок, немцы, безусловно, рассчитывали насылать на противников целые армады «Фу-файтеров», которые в огромных количествах производились на подземных комплексах в Нодрхаузене и Кала, и таким образом добиться полного воздушного превосходства и защититься от налетов авиации союзников на территорию Германии.

План выглядит весьма эффективным прежде всего потому, что у противников не было никаких средств защиты — это и было то самое преимущество, так необходимое Гитлеру, и которое отсутствовало даже в случае применения ядерного оружия. Союзники даже не приступили к выработке каких-либо контрмер, и таким образом Гитлер мог использовать выигранное время на то, чтобы довести до конца разработку других важных элементов системы обороны рейха — реактивных истребителей и ракет. Правда, надо заметить, что по сравнению с «Хаунебу» и «Фу-файтерами» даже реактивные истребители казались прошлым веком. Это, безусловно, осознавал Каммлер, который наверняка не без поддержки Гиммлера начал вести собственную игру. Итак, из всех проектов обороны рейха были реализованы только два: «Хаунебу» и «Фу-файтеры» должны были стать теми машинами, которые обеспечат Германии победу, при этом их производство было экономически и стратегически эффективным. Однако время текло, а проектные работы стояли на месте.

Хотя, по некоторым данным, в феврале 1945 года был произведен запуск «Хаунебу Марк V», в скором времени все работы над этим проектом были прекращены. После марта 1945 года стало появляться все меньше сообщений о появлении «Фу-файтеров», следовательно, вполне могло случиться, что по инициативе Каммлера этот проект также был заморожен. Безусловно, это решение было продиктовано отнюдь не несовершенствами обоих устройств, которые при иных обстоятельствах наверняка были бы запущены в серийное производство.

Однако в это время на Восточном фронте уже вовсю развертывалось наступление советских войск. На Западном фронте союзники уже восстановили свое положение после неудачного наступления осенью 1944 года в районе Арденн. Попытки Гитлера выиграть немного дополнительного времени и хоть как-то развязать себе руки окончились практически ничем, оттянув наступление союзников примерно на месяц, чего было явно недостаточно для налаживания массового производства «чудо-оружия» и перебазирования таких проектов, как «ФАУ-2». Помимо того, следует учесть, что в этот момент немецкая промышленность уже была практически разрушена и вряд ли могла что-либо сделать для спасения страны.

Ни один из этих необычных типов вооружения так и не успел послужить делу Третьего рейха, однако, по некоторым свидетельствам, в другом месте им все-таки было найдено практическое применение.