Когда мы празднуем Пасху, праздник Воскресенья, то это означает, что темная ночь зимы миновала. Как полночь всегда бывает в одно и то же время, время восхода солнца перемещается день ото дня, так же самый темный час года всегда приходится на один и тот же час. Священная ночь, последняя из самых длинных ночей, наступает всегда 24 декабря, тогда как утренний час года, как и утренний час дня, постоянно смещается. Пасха выпадает на одно из воскресений между 21 марта и концом апреля. Казалось бы, это противоречит понятию настоящего "праздника", ведь праздники воспринимаются как нечто незыблемое, вокруг чего складывается все остальное. Они должны быть установлены раз и навсегда. Праздники - это остановка, пауза в потоке будней, твердая опора для организма года.

Создается впечатление, что Пасха не подчиняется этому мудрому мироустройству, будучи "подвижным" праздником. Ее день как раз не установлен - в обычном смысле - в кругу года точно; он, скорее, является узловым пунктом в обороте времен года, следующим за очередной решающей встречей Солнца и Луны в году От этой встречи зависит время Пасхи, которое вычисляется исходя из дня начала весны, 21 марта, и первого за ним полнолуния. Следующее за ним воскресенье и есть Пасха. Таким образом, этот подвижный праздник указывает на то, что пребывает вне земного мира.

Свет, который "светит во тьме", - это всегда благодатный дар рождественской ночи, даже тогда, когда это событие так или иначе отзывается в человеческой жизни. Этот небесный дар предназначен для всех "людей доброй воли". Пасха же всегда есть новый итог внутренних борений и исходный пункт всякого становления. Новый свет дарован. Новой жизни надо добиваться самостоятельно.

Рождество требует от отдельного человека меньше ответственности. Без Пасхи человек, так сказать, остался бы неподвижно стоять, взирая на милосердие Бога-Отца. Такого рода религией и удовлетворяются многие люди. Они не осмеливаются полностью, по-настоящему, стать христианами, т. е., будучи самостоятельными в жизни, они отказываются от самостоятельности в религии. Они словно законсервированы в состоянии детства, забывая слова Евангелия от Иоанна: "Вы Мои друзья". Для детей Рождество, конечно, самый подходящий христианский праздник. Как праздник Земли, он обладает для них непосредственно притягательной силой. Стремящееся к воплощению в свою телесность дитя чувствует, что совершается нечто таинственное, и радуется теплому дыханию Земли, ощутимому в многочисленных рождественских обычаях. В сравнении с Рождеством Пасха не столь близка ребенку, ибо Пасха - это праздник человека, уже ставшего индивидуальностью.

Троица почти полностью проходит мимо ребенка. Он в состоянии принимать участие в восприятии духовного пламени этого праздника только через взрослых. Красота юности и свежей силы является ему в терпко пахнущей березовой зелени, которой украшаются дома на Троицу.

Можно дать понять ребенку, что этот праздник принадлежит "большим". Его сияние должно исходить от них. отражаться в их поведении одновременно с пышным цветением майской природы. Солнечный свет словно несет в себе человеческое воодушевление, а нежный летний воздух пронизан какой-то тихой, целительной субстанцией.

Пасха для детей занимает среднее положение между Рождеством и Троицей. Самым маленьким мы можем рассказывать о ней намеками и, само собой разумеется, всегда лишь в той мере, в какой сами убеждены в ее истине. Вряд ли от детей этого возраста можно ожидать понимания Страстей Христовых и смысла Распятия. Ребенку недоступно внутреннее, интимное переживание страстей - ощущение одиночества и грусти на фоне расцветающей весенней природы. Зато они сполна ощутят, что в утро Воскресения весенний мир словно залит чудесным светом, ибо Христос шагает по земле в новом, сияющем теле. Сказки о растениях Михаэля Бауэра - ценное введение к беседам о природе, ориентированным на понимание факта Воскресения.

Подходящей для детей подготовкой к Пасхе могло бы стать, например, наблюдение в этот день за небом. Можно следить, как Луна округляется от вечера к вечеру, приближаясь к пасхальному полнолунию и к пасхальной неделе. Эта картина предпасхального неба прекрасна всегда, и все же мы предчувствуем, что это усыпанное звездами небо таинственно говорит о духовном содержании пасхального праздника. Что оно возвещает? Тонкий нарождающийся месяц в это время часто занимает почти горизонтальное положение. Поэтому неплохо посмотреть с ребенком на пасхальный месяц как на чашу, которая плывет по небу, скрывая в себе какую-то тайну. Иногда можно уловить намек на это в еле видной темной доле Луны, дополняющей сверху светлый месяц.

Рост зовущей к жизни силы солнца ко времени весеннего равноденствия является каждый год огромным событием. Мы чувствуем, как дни к началу весны (21 марта) становятся все длиннее. Видимый Путь Солнца по небу удлиняется быстрее, чем в другое время первого полугодия. Так весенний солнечный свет, словно рывком, набирает силу и власть.

Восприятие Пасхи как праздника космических масштабов можно подготовить, если каждый вечер наблюдать с детьми рост и, насколько возможно, ущерб пасхального месяца. Тогда Землю можно увидеть в особом космическом двойном освещении: солнечными и лунными лучами. Оно разгорается изо дня в день, останавливаясь и начиная слабеть незадолго, самое большее за шесть дней до Пасхи. Луна уходит все дальше от Солнца. Его видимый небесный путь теперь все растет, а Луны, наоборот, все сужается. Солнце поднимается, как победитель, отныне оставляя Луну под собой.

Так в это время особенно выразительно проявляется то, что постоянно в течение года повторяется из месяца в месяц. Солнце ярче, чем обычно, освещает Луну, словно желая сообщить ей свою юную силу. Так что же едва различимо несет в себе через все небо лунная чаша? Не затененный ли это до поры солнечный свет? Этот небесный образ лунной чаши с ее драгоценным содержимым находит свое отражение в символе Священного Грааля. В то время как внизу Земля собирается стать сосудом для Христа, наверху, в небе, встает космический знак Чаша Грааля - "космический пасхальный знак", как назвал его однажды Рудольф Штейнер. Над нами раскрываются последние страницы великой богослужебной книги, по которой на алтаре Земли Христос творит уникальное священнодействие. Мы незаметно должны направлять детское внимание к языку этих высоких образов, поистине способных окрылять душу. Они глубоко воспримут наши осторожные указания и тем самым подготовят себя к переживанию пасхальных событий.

По традиции Пасха всегда встречалась радостью, а сама встреча выражалась лаконично: появлением пасхальных зайцев и крашеных яиц. Мы знаем, как подобный забавный обычай обогащает праздник и помогает провести его с детьми содержательно и весело.

"Не превратилось ли и пасхальное яйцо в некий христианский символ?" - спросил как-то один учитель Закона Божьего. Ему, по-видимому, было неизвестно, что восточная церковь издревле почитает яйцо как символ христианства. Можно почувствовать нечто от лежащей в основе этого обычая истины, уже хотя бы глядя на пестрые яйца, скрытые в зеленой траве или выглядывающие из-под куста. Яйцо есть предварительная ступень жизни, новое начало, в котором заключены скрытые силы зачинающегося развития. Так, в финском эпосе "Калевала" мир возникает из яйца. Нижняя его половина - земля, верхняя - Небо, желток становится Солнцем, а белок - прохладной Луной. В непритязательном символе яйца предвозвещена и Пасха. Воскресение Христа есть начало грядущей эпохи в развитии человечества, а Его тело воскресения творит новую Землю: старой планете прививается свежий росток, в остывающую Землю погружается теплое семя Солнца, "чтобы и она некогда смогла стать Солнцем".

Отмирающему земному бытию посредством пасхального события сообщается новая сила. Весна и сама является началом нового, однако она - начало всего лишь кругооборота года. В приходящей и вновь уходящей весне скрыто заключено начало вечного становления.

Желтым, синим, красным светом светятся пасхальные яйца на фоне зелени. Часто они бывают расписаны веселыми фигурками, иногда искусно обклеены пестрой бумагой, или на них пишут имена и украшают пасхальными изречениями, а то и шутками. Яиц как продуктов питания нам в этом случае недостаточно. В их красках и формах должна выражать себя и наша душа: пасхальное ликование и благодарность проявляются в красочной многоцветности яиц. Человек хочет всей душой участвовать в событии Пасхи - вот на что указывает крашеное яйцо.

Не смешно ли, что яйца приносит пасхальный заяц? Что общего у зайца с наседкой? Что общего у этого длинноухого малого с Пасхой? Заяц забавен со своими длинными ушами - "ложками". Он принадлежит к грызунам, он рыжеватого цвета, как ком земли. Если в его меню нет ничего более привлекательного, то он вместе со своей многочисленной родней принимается за жесткую, сухую часть растительного мира и грызет ее своими желтоватыми острыми зубами. Поэтому ладный, проворный зайчишка - в то же время и опасный вредитель. Так, спрашивается, каким образом ему выпала такая важная роль на празднике Пасхи?

Судя по сказкам и пословицам, заяц - существо робкое и нервное. "Глупый зайчишка" прячется и дрожит от страха; его лучшее оружие - бегство. Он проводит свою жизнь, носясь вдоль и поперек без видимой цели. Но кое-чем он явно превосходит других грызунов: у него непревзойденное чутье; он непрестанно прислушивается и принюхивается к тому, что происходит кругом; постоянно трепеща и вздрагивая, он отражает всякое внешнее движение, на которое подобно антеннам всегда нацелены его длинные уши.

Подобное свойство - разумеется, на совсем другом уровне - мы замечаем и в космосе. И там есть большое отражающее зеркало, которое, не имея собственного света, питается светом другого; которое "бегает" быстрее, чем прочие небесные тела. Луна в некотором смысле и есть небесный заяц. Поэтому китайское поверье видит на диске Луны не человечка, а зайца.

Как на небе к Пасхе Луна является в виде сосуда или чаши для новой духовной силы Солнца, так в народном обычае родственный Луне заяц становится разносчиком пасхальных яиц.

В самую Пасху заяц исчезает: он, как и Луна, нужен только для подготовки к празднику. Не сбежал ли он снова в соответствии со своим характером? Ведь и Луна на Пасху находится в ущербе, она "убывает".

Пасхальный заяц не только приносит яйца, он их еще и прячет. Зайцу, как и Луне, свойственно играть в прятки, а прятки - это всегда и поиск. Если перед Пасхой мы частенько глядели на небо, то теперь наш взгляд направлен к земле: искать надо там. Вообще с поисками связано одно особое обстоятельство. Уже в Рождество волхвы ищут ясли с Младенцем, но с еще большей тоской пасхальным утром три женщины ищут своего Господа и ученики - Учителя. Не являет ли собой жизнь мужественного человека поиски разгадок собственной сущности и собственной судьбы, поиски смысла жизни и Земли? "Кто не умеет искать так, как это может делать только жених, тот остается очарованным семикратной пеленой обмана": Кристиан Моргенштерн знал, что такое поиски. Воскресные службы для детей, проводимые в общине христиан, направляют малышей к этим поискам. Они учатся говорить: "Я хочу Его найти". Тем самым они переживают в душе переход от Рождества к Пасхе, от Бога-Отца к Христу. Когда они начинают находить Его в себе (это случается ко времени конфирмации), детские воскресные службы для них позади. К поискам добавляются теперь и находки.

Пасхальное яйцо - это дар весны, который желает быть искомым и найденным. Совсем маленькие дети лишь постепенно находят удовольствие в поиске, ибо малыш, окруженный и омытый природными жизненными силами, еще не отдален от вещей, а ведь именно отдаление от мира вещей и явлений дает возможность выбора и является основанием всякой свободы. И порой, найдя яйцо, он хватает его не сразу, чтобы продлить для себя радость открытия.

Обставляя этот обычай конкретными деталями, можно обрести радость в той мере, в какой Пасха есть внутреннее переживание. Рождество - твердо установленный поворотный пункт всего земного развития; до него было старое время, а после него начался отсчет нового. Это и есть то духовное основание, которое только и дает возможность переживать событие Пасхи. Сама же Пасха, напротив, зависит от реализации отдельной человеческой душой принципа "умри и воскресни" и от победы духовного солнца над страхом смерти.

Праздник Иванова дня, отмечаемый в разгар лета, и осенний праздник Михайлова дня не могут значить для малышей слишком много, во всяком случае непосредственно, уже хотя бы потому, что все человечество только начинает обретать их для себя. А ребенок еще счастливо и беззаботно скачет, окрыленный духом весны. Летняя полнота полдня года и таинства вечера ему недоступны, однако он может воспринять то, что заложит в нем основы для понимания, слушая, как мы говорим об этих праздниках. Уже то обстоятельство, что он слышит, как родители и их друзья накануне Иванова дня выходят из дому в теплую летнюю ночь, оказывает на него сильное впечатление - тем более что там разжигается большой костер, пламя которого вздымается до самого звездного неба, а затем тлеет до первых лучей солнца, когда начинаются церковные обряды. Летнее тепло и пылающий до самого рассвета костер связываются в детской душе с именем Иоанна. Тем самым он соединяется с праздником в глубине своей еще дремлющей души. А в итоге к тому времени, когда он услышит о мировой миссии Иоанна Крестителя, у него будет готовая для восприятия ее смысла душа.

Если ребенка можно взять с собой в Иванову ночь, то это наверняка произведет на него особенно сильное впечатление. Он, конечно, может проспать большую часть ночи, укутанный в теплое одеяло, и все же почувствовать себя причастным к общему радостному возбуждению, к праздничному обществу, вместе с ним может следить за пыланием заходящего солнца, а может быть, и приветствовать его вместе со всеми, когда оно начинает подниматься над горизонтом.

И вообще прекрасно, если можно взять себе за обыкновение позволять при случае ребенку бодрствовать несколько дольше, чем обычно, чтобы вместе с ним в молчании рассматривать мерцающую вечернюю звезду или какую-нибудь планету или показывать ему хорошо видное в данное время года созвездие - Ориона со вспыкивающим Сириусом, Большую Медведицу, Лебедя, Кассиопею или Льва. Иванова ночь предоставляет удобный случай для наблюдения за природой. Например, угасание красок с наступлением ночи, их пробуждение на заре или первая птичья песня поутру могут остаться в памяти на всю жизнь.

Праздник Михайлова дня осенью точно так же может дойти до малышей через нас. Нам, людям XX века, относительно легко найти к нему доступ, поскольку сам Архангел Михаил и является сейчас духом времени. Души, которые теперь вступают в свою земную жизнь, в сущности, стремятся к встрече с направляющим время духом.

Если во времена Иоанна духом времени был указывающий на переломный момент эпохи Креститель, то теперь нужно по возможности познакомить ребенка с мощными проявлениями Архангела. Даже у невнимательного ребенка запылают щеки, если мы расскажем ему о Том, кто мужественно выступил против дракона и победил его. Об этом превосходные сказки, например, сказка "Два брата" братьев Гримм, изображающая эту битву, а также легенды о святом Георгии, земном отражении Михаила. Дети любят и Михайловские песни (например, "Непобедимый Михаил, архистратиг Небесных сил"), которые в эти педели можно распевать или разыгрывать вместе с детьми. Важно, что дети научатся ощущать порог осени, на котором стоит Михаил, защитник людей. Время, когда детям по вечерам приходится играть дома, потому что солнышко рано "отправляется спать", когда холодный ветер свистит вокруг дома и срывает листья с деревьев, когда туман стелется по земле, - это время принадлежит божьему воину Михаилу. Его сверкающий меч - ответ на ползучие волны удушливого тумана, его блистающая золотом кольчуга освещает мрачные дни, его победный клич заглушает рев бури.

После суровых Михайловских дней уже появляются предвестники Адвента. Закругляется венок года, на котором, подобно свечам, горят христианские праздники. Малыши всегда в гуще праздничных событий, которые вплетены в природный год как духовная связующая нить. Они могут жить от праздника к празднику, радостно отдаваясь их приливам и отливам.

Дети неотделимы от всего человечества. Христианские праздники - это общечеловеческое достояние, и уже потому они близки детям по самой их природе. Они являются в различнейших, весело расцвеченных обычаях и в таком облачении становятся достоянием целого народа. Однако как именно проводить праздник, в конечном счете определяет вся семья. Вместе с праздником в детскую жизнь словно заглядывает весь великий и просторный человеческий мир, определенным образом отраженный в обычаях своего народа и индивидуально оформленный родителями. Он обращается к тем, кому довелось стать детьми именно в этом доме, в этой стране, в эту эпоху.