14
Росс Кершоу сидел в поезде, подъезжающем к Оксфорду. Он постарался максимально замаскировать свою внешность: поглубже натянул кепку и надел темные очки, несмотря на серый сырой день. Предполагалось, что Причард сам приедет в Лондон для подготовки к заседанию Оксфордского дискуссионного клуба, но, выходя из Бодлианской библиотеки, он так не вовремя споткнулся и подвернул ногу.
Проблема заключалась в том, что в Оксфорде жило слишком много женщин, с которыми Росс предпочел бы не встречаться. Ну хорошо, всего две женщины, но и этого было достаточно. Хотя нет — целых три, если считать и ту крошку-аспирантку, с которой он переспал в свой предпоследний приезд сюда. Она до сих пор время от времени присылала ему сообщения по электронной почте, но он не отвечал, решив избегать общения с девушкой, друг которой состоял в сборной Англии по гребле.
Памятуя о том, что Зоуи часто пользовалась электричками, Росс поднял воротник, быстро сел в такси, чтобы доехать до Бэнбери-роуд. Пару недель назад он обещал поучаствовать в заседании этого дурацкого дискуссионного клуба и теперь жалел об этом. Однако надо признать, что пламенная речь против наркотиков будет полезна для его репутации. Особенно в глазах премьер-министра. В парламенте появились слухи о предстоящих перестановках. Если и на этот раз он не получит портфель министра, то на следующих выборах можно вовсе не баллотироваться. Проще сразу вернуться к идее искусственного разведения лосося.
— Кажется, вы едете на Бэнбери-роуд? — спросила молодая девушка, наклонившись к окну водителя. — Мне тоже туда. Можно поехать вместе с вами?
Росс быстро стянул кепку и очки и открыл дверь:
— Разумеется.
«Интересно, сколько ей лет? — думал Росс. — Двадцать? Стройная, но не тощая. Длинные блестящие волосы». Он помог ей снять со спины рюкзачок и положил его на сиденье справа от себя. Этой маленькой хитростью Росс вынудил девушку втиснуться в оставшееся узкое пространство между ним и левой дверцей. Своим левым профилем он особенно гордился.
— Устраивайтесь, — сказал он. — Ездили куда-нибудь?
— Всего лишь в Лондон. А вы?
— Я там работаю. — Он сделал паузу, досчитав до пяти. — Я член парламента.
— Ого! — сказала девушка, словно узнала, что он был султаном Брунея. — То-то ваше лицо показалось мне знакомым. — Она провела рукой по волосам и уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Вы знаете, мне всегда хотелось побывать в палате общин.
— Что же, — сказал Росс, вынимая ручку из нагрудного кармана. — Я посмотрю, что можно сделать. Может, вы оставите мне номер телефона?
— Он очень похож на моего дядю Стива, — сказала Донна.
— Так, — подбодрила ее Бронуин.
— Да. Когда дядя Стив едет на Майорку или еще куда-нибудь, он всегда берет с собой английское печенье и банку с пастой «Мармайт». Как-то на каникулах мы отдыхали на Канарских островах, и он тоже поехал с нами. И вот однажды мы заходим к нему в номер, а он ест консервированную фасоль и читает лондонскую телевизионную программу. Он был расстроен оттого, что пропускает свой любимый фильм, и тогда мама сказала ему открыть наконец глаза и посмотреть на мир вокруг себя.
— Действительно, очень похоже на Мей… на героя книги, — сказала Зоуи. — Некоторые люди плохо воспринимают перемены.
— Да, Донна, это была интересная аллегория, — сказала Бронуин.
— Да, — сказал я.
— Да, — повторила Кейт.
Мы все старались быть особенно деликатными с Донной, потому что она выглядела уставшей и разочарованной — этой осенью из-за родов и невозможности нанять няню она не сможет поступить в колледж, как мечтала. Она подняла руку.
— Простите мою глупость, — сказала она, прогибая спину и потирая поясницу, — но почему вы назвали мою историю про дядю Стива аллергией?
Гидеон подскочил с предложением объяснить, но Донна попросила его подождать минутку, потому что ей опять захотелось в туалет.
Мы не очень быстро продвигались с обсуждением «Случайного туриста», и в первую очередь из-за того, что потратили первые десять минут на споры о том, как произносится имя главного героя: Мейкон, Мекон или Макон. Книгу для прочтения предложила Бронуин, но она не знала точного ответа. И Кейт, и я видели фильм, снятый по этой книге, но не могли вспомнить, как там звали героя. В конце концов мы решили называть его просто «он».
— Вероятно, он самый запоминающийся персонаж из всех, созданных Энн Тайлер, — сказала Бронуин.
— Да, а как насчет той женщины в «Лестнице лет»? — воскликнула Зоуи. — Та, что внезапно ушла? Оставила семью на берегу, села в автобус и начала новую жизнь. Я просто влюбилась в нее.
— А мне понравился молодой парень в «Лоскутной планете», — вставила Кейт.
Зоуи сказала, что собиралась прочитать этот роман, а Бронуин встала и достала его с одной из своих книжных полок.
— А «Уроки дыхания» вы читали? — спросила она у Зоуи и Кейт.
— Конечно! — воскликнули они хором.
Мы с Бобом переглядывались с видом «Не сыграть ли нам в карты?», но вскоре вернулась Донна, и в течение пяти минут Гидеон объяснял ей, что значит «аллегория». А потом вдруг наступило время для перерыва и кофе с банановым пирогом.
Я притаился за кухонной дверью и подслушивал.
— Теперь, когда видно, что я беременна, не сможет же он плохо обращаться со мной, — говорила Донна.
— Так ты решила встретиться с ним? — спросила Кейт.
— Да. Может, на этой неделе, может, на следующей. Не знаю.
— Хочешь, я съезжу с тобой?
— Нет, я справлюсь, спасибо. Хотя было бы лучше, если бы он жил где-нибудь поближе. Сейчас мне тяжело даже детей до школы довести.
Я открыл дверь и сказал:
— Вообще-то через несколько недель Росс Кершоу сам приедет в Оксфорд на заседание дискуссионного клуба. И тебе можно будет не ездить в Лондон.
— Ты знаешь! — воскликнула Донна.
— Э-э… да.
Кейт выглядела смущенной.
— Извини. Но больше я никому ничего не говорила. Честное слово.
— Хорошо, — сказала Донна, доливая воды в свой стакан. — А что это за дискуссионный клуб? Кажется, там пели Принц и Джон Бон Джови?
— Они там не пели, — поправил ее я. — Там обсуждают разные проблемы и иногда приглашают рок-звезд и супермоделей.
— А что там будет делать этот паразит?
— Я точно не помню. Думаю, что тема заседания будет чем-нибудь вроде: «Мы полагаем, что правительство саботирует свою борьбу с наркотиками дружественным огнем».
— Не понимаю.
— Дружественный огонь, — объяснил я, — это огонь, которым убивают своих солдат или солдат союзников.
— Это то, что все время делают американцы?
— Точно. Насколько я понимаю, они будут утверждать, что хотя правительство и пытается искоренить наркотики, оно делает это слишком мягко и, следовательно, неэффективно. Вся эта реклассификация, декриминализация… Думаю, Росс Кершоу выступит там, чтобы доказать, что правительство серьезно занимается этим вопросом.
— Как же, — сказала Донна, — остается только надеяться, что его не будут обыскивать перед выступлением.
Мы с Кейт рассмеялись.
— Ведь я не получу от него алиментов, если он будет в тюрьме, так ведь?
— Ну, я не ду… — начал я, но тут мы все подпрыгнули от грохота упавшей на пол посуды.
Зоуи шла в кухню с грязными кофейными чашками, когда до нее донеслись обрывки их разговора: слова «Росс», «Кершоу» и «алименты». Все, что она несла, выскользнуло из ее рук. Перешагнув через осколки, она влетела в кухню, где на нее уставились Кейт, Эд и Донна.
— Ты в порядке? — спросила Кейт.
Зоуи открыла рот, явно пытаясь что-то сказать. Она указала на округлившийся живот Донны, и из ее рта вырвались какие-то звуки. Донна нахмурилась и сказала:
— Ну вот.
— У тебя будет ребенок от Росса Кершоу? — наконец проговорила Зоуи.
Эд схватил табурет и поставил его у подгибающихся ног Зоуи. Она тяжело села и посмотрела на Донну:
— Ну?
— Требуются веник и совок! — пропела Бронуин, вплывая в кухню в своих цветастых брюках. Она открыла шкафчик под раковиной, но потом остановилась, повернулась и оценила ситуацию. — Все в порядке? Может, принести кому-нибудь…
— Джин с тоником, — сказала Зоуи.
— Очень жаль, но джина нет. Есть домашнее вино с пастернаком.
— Пойдет.
— Кто-нибудь еще?
Быстрыми шагами подошел Боб:
— И мне, пожалуйста. — Он сбежал от Гидеона, оставив того рассказывать комнатным растениям о «Памеле» Ричардсона.
— Пожалуйста, — сказали Кейт и Эд.
Донна покачала головой и продолжила наматывать волосы на палец, глядя в стену.
Мы оставили Зоуи и Донну разбираться между собой, а в гостиной я просветил тех, кто еще был в неведении. Правда, рассказал я не все, а только основной сюжет: Донна встречалась с бывшим другом Зоуи, и теперь Донна беременна от него. Не было никакой нужды называть имена, посчитал я, а также упоминать супружескую измену, наркотики, проституцию и физическое насилие. С помощью нескольких взглядов, красноречиво говорящих: «Ни слова больше, а то получишь!», я смог удержать в этих рамках и Кейт.
— Ну и ну! — причитала Бронуин. — Бедная Зоуи.
— Да что Зоуи, — возразил ей Боб. — Пожалеть надо бедного малыша, что носит Донна. Каково-то ему будет с такой матерью?
— Она очень хорошая мать, — отчеканила Кейт. — В доме у нее очень уютно, чисто и красиво, и она очень любит своих мальчиков.
— Ну… все равно.
— Я просто подумала, какой это шок для Зоуи, — сказала Бронуин. — Вот и все.
Кейт фыркнула:
— Для отца это будет шоком посильнее.
Бронуин спросила:
— А он еще не знает?
— Нет. Видишь ли, он…
— Кейт! — крикнул я и погрозил ей пальцем.
— Нет, он еще не знает.
Гидеон перелистывал страницы «Случайного туриста» и тер подбородок.
— Прошу прощения, — сказал он, озадаченно поднимая глаза. — Боюсь, я совершенно не помню сюжет этого романа. Конечно, читал я его довольно бегло.
* * *
— Когда ты познакомилась с ним и как? — спросила побледневшая Зоуи. Стакан вина слегка подрагивал в ее руке.
— Гм… — Донна замолчала. Выложить все начистоту? А вдруг тогда и Зоуи побьет ее? Она решила рассказать то же, что сказала Кейт.
— Значит, ты первая положила на него глаз?
Донне не понравился тон Зоуи, хотя она сочла, что в целом, учитывая все обстоятельства, Зоуи держалась молодцом.
— Скорее наоборот, — сказала Донна.
— Господи, в то время мы еще встречались. Он говорил обо мне? Знает ли он, что мы с тобой знакомы? Ты рассказала ему о нашем кружке?
Донна отрицательно покачала головой.
— То есть, это простое совпадение, да?
— Ага, — сказала Донна. — Странно, правда?
Зоуи внезапно застыла.
— О боже, значит, это ты тогда сидела в такси.
— Что?
Зоуи допила свое вино и помотала головой:
— Ничего.
Когда она встала, чтобы налить себе еще вина, Донна подошла к табурету и села на него.
— Извини, — сказала она. — Ты не возражаешь?
— Нет-нет.
— Хорошо. Слушай, гм… а когда вы с Россом расстались? — Донна тут же пожалела о том, что задала этот вопрос. «Пожалуйста, скажи в ноябре», — мысленно молила она Зоуи.
— В середине января.
— Января! — она знала, что не следовало спрашивать об этом.
— Это все тянулось и тянулось, пока наконец я не решила, что больше не могу выносить этого…
— Извращенца?
Глаза Зоуи расширились, и она кивнула.
— Он занимался с тобой сексом… э-э…
— Втроем? Пытался.
— Слава богу!
— Я бы так не сказала. Знаешь, я на самом деле влюбилась в него. В общем, я укусила его туда, где больнее всего, он вмазал мне пару раз, и больше я его не видела.
— Боже праведный! Так, значит, когда у тебя все лицо было…
— Ага. — Внезапно Донна поняла, что плачет, обхватив свой большой живот руками. — Он не знает, что я жду ребенка от него, — всхлипнула она и удивилась, почувствовав, что Зоуи гладит ее по спине.
— Ублюдок, — прошипела Зоуи.
— Полный.
Зоуи крепко обняла Донну и сказала:
— Давай-ка я заварю нам по чашке чая, а?
— Давай.
Наследующий день Дагги должен был готовиться к экзамену, но вместо этого он поехал вместе с Кейт в Котсуолд — посетить один дом, набитый старой мебелью. Две энергичные сестры, утверждавшие, что им за восемьдесят, рассказали им краткую историю каждого предмета. «И тогда тетя Бесс решила, что в ее доме достаточно ореховой мебели, и она передала его маме, которая посчитала, что он будет отлично смотреться в голубой комнате…»
Кейт заметила, что старушки обращались в основном к Дагги, который для этой поездки надел костюм и, соответственно, казался достаточно взрослым для менеджера средней руки. Хотя обычно у менеджера средней руки из-под брюк не торчали носки и пара сантиметров голой ноги по той причине, что его костюм был куплен на похороны бабушки, когда ему было четырнадцать лет. И вряд ли в качестве дополнения к своему костюму такой менеджер надел бы серо-красно-серебристые кроссовки.
— Замечательный экземпляр, — говорил Дагги, задумчиво кивая. — Какая жалость, что ручки не оригинальные. — Он записал что-то в блокнот и подошел к набору обеденных стульев. — Девятнадцатый век?
— Конец восемнадцатого, как нам кажется.
— Возможно, возможно.
Кейт интересовали более дешевые вещи, и ей вовсе не хотелось обдирать этих славных дам — несмотря на то, что за свой дом они получат не меньше миллиона.
— Нам определенно не понадобятся ни эти стулья, ни стол, — щебетала старшая из сестер. — Мы собираемся переезжать в один симпатичный дом для престарелых возле Гаткомб-парка. Современная кухня, джакузи и кабаре по средам.
— Превосходное заведение, — сказал Дагги, и Кейт сочла, что он сильно переигрывает.
Младшая сестра подхватила Дагги под руку и повела его в очередную комнату.
— Прошу вас, скажите, что вы думаете об этом комоде, — сказала она. — Я упоминала о нем, когда говорила с вашей помощницей по телефону. — Она кивнула в сторону Кейт. Кейт поджала губы и пошла вслед за ними.
— Нам некому оставить все эти вещи, — сказала другая сестра. — Мы обе не замужем.
— Просто не верится! — вскричал Дагги.
Старушки захихикали и сообщили ему, что не испытывали недостатка в претендентах. Кейт подумала, что, может, ей стоит уйти и подождать Дагги в машине.
— Короче, история — это фигня, — говорил Дагги, когда они с Кейт сидели в местном пабе. — А математику я сдал в прошлом году. Я и другие парни, что подогадливее. Получил «хорошо». Кое-кто сейчас пытается пересдать на «отлично», чтобы аттестат выглядел получше. Но только не я, нет уж. Короче, поступать в университет я не собираюсь.
— Не собираешься?
— Не-а.
— Что же ты будешь делать?
— Займусь предпринимательством.
Кейт засмеялась:
— Угу.
— Нет, я уже все спланировал. Начну с малого. То есть когда выиграю в лотерею.
— Угу.
— Я покупаю билет каждую среду и субботу, поэтому скоро я обязательно выиграю. Тогда я куплю несколько старинных предметов мебели. Скажем, если бы у меня было пять тысяч, я бы купил половину вещей у этих старушек, продал бы в два раза дороже и получил бы десять тысяч, верно?
Спорить с этим Кейт не могла.
— С другой стороны, — отметила она, — ту мебель, что я купила, я продам с прибылью в четыреста-пятьсот процентов.
— Но тебе придется столько возиться с этой рухлядью, чтобы привести ее в приличное состояние.
— Мне нравится заниматься этим.
— А как же «время — деньги»? Чуть-чуть отполировать и быстренько продать, вот как я буду действовать. Сниму помещение в престижном районе.
«Он далеко пойдет», — подумала Кейт, но потом напомнила себе, что на обед он покупал шербет и писал с ошибками.
— Думаю, тебе стоит подождать несколько лет, — сказала она ему. — Когда повзрослеешь, люди будут относиться к тебе серьезнее. А пока сдай экзамены.
— Может, ты и права. Не хочу кончить, как мой отчим: ошиваться в пабе в старых джинсах. Но если я выиграю в лотерею…
— Да-да, конечно.
Когда принесли салат из свежих крабов с эстрагоном и цикорием, Дагги развернул вилку и нож, положил на колени салфетку и сказал: «Выглядит отпадно», чем весьма озадачил официантку.
— Он имеет в виду, что салат выглядит отлично, — объяснила Кейт.
— Принести вам что-нибудь еще? — спросила официантка.
Кейт сказала, что ей больше ничего не надо, спасибо, а Дагги попросил салатную заправку.
— Только не дешевую. «Хайнц», если у вас есть.
— Разумеется, сэр.
Все тело Бронуин ломило. Ножницы заржавели, и обрезка ежевики оказалась не таким легким делом, как казалось. Неужели у папы недостаточно средств, чтобы нанять кого-нибудь, кто бы смог привести эти джунгли в порядок? Она продолжила обрезать кусты, потом, вооруженная садовыми перчатками, собрала колючие ветки и сложила их в тачку. «Если бы только мусорная куча находилась поближе!» — думала Бронуин, хватаясь за рукоятки тачки. Ее путь лежал мимо заброшенного огорода, лужайки для крокета, теннисного корта, смотровой площадки к сараю из красного кирпича, который во многих частях света мог бы стать домом для целой семьи.
«Пора отдохнуть и выпить лимонада», — решила Бронуин. Она скинула перчатки и вытерла вспотевший лоб. День клонился к вечеру, было очень тепло. Утром она запланировала поработать до темноты, но сейчас стала сомневаться, выдержат ли ее старые кости такую нагрузку.
— Папа, хочешь стаканчик лимонада? Я сама его сделала, и он хорошо охладился.
— Влепил мячом прямо в окно сегодня утром.
— Кто?
— Юный Майкл.
— А-а. — Юному Майклу, партнеру Бронуин по детским играм, теперь было сорок шесть лет. Когда-то он разбил мячом их кухонное окно. — Уже все починили, — сказала Бронуин отцу, снимая с его колен одеяло. — Пойдем в сад, ты посидишь и посмотришь, что я там делаю.
— Я сказал Гранджеру, что он круглый дурак.
— Да? Ну, хорошо, вставай. Обопрись на меня. Ох… а где твой второй тапок? — Она позволила ему опять сесть в кресло и выпрямила натруженную спину. — Что ты с ним сделал?
— Антея, может, после ужина прогуляемся вдоль берега, а?
— Я не мама, я Бронуин, — сказала она ему. — И мы сейчас не на побережье, а в Оксфорде.
Бронуин посмотрела под кроватью, под всеми столами, за кипами бумаг и наконец обнаружила тапок в туалете — он застрял в унитазе.
— Ох, папа, папа, — вздохнула она, прислонилась к стене и закусила нижнюю губу. Одной миссис Корниш уже было недостаточно.
15
— Ой, Донна, как у тебя хорошо! — сказала Зоуи.
— Спасибо. Добавить молока в кофе?
— Нет, я пью черный. У тебя нет каких-нибудь крекеров, а? Я приехала прямо от Мэтью и не успела позавтракать.
— Кто такой Мэтью? — спросила Донна, доставая из буфета пачку печенья с фигами.
— Он мой друг… то есть жених.
— Вот это да! Быстро ты. Когда свадьба?
— Через две недели. Мы просто зарегистрируемся. Позовем, может, одного-двух друзей и родственников.
— Понятно. Ну что ж, поздравляю. Какой он?
Зоуи задумалась.
— Я бы сказала, что он — противоположность Росса во всех отношениях. Он совсем обыкновенный и очень, очень добрый. И это здорово. — Они взяли свои чашки с кофе и вернулись в гостиную. — Кстати, ты собираешься сказать Россу о ребенке?
— Да, конечно. Попытаюсь заставить его признать свои обязанности.
— Ты имеешь в виду деньги?
— Ага.
— Что ж, удачи. Ты ведь знаешь, чем славятся шотландцы.
— Тем, что носят дурацкие носки в клеточку?
— О боже, эти носки…
— Привет, Дон! — крикнул кто-то из кухни.
Донна состроила недовольную гримасу и отозвалась:
— Мы здесь, Шелли.
В комнату вошла девушка примерно одних лет с Донной, с двумя сережками в носу, сигаретой во рту и угревой сыпью на лице. Увидев Зоуи, она остановилась.
— Собес или муниципалитет? — спросила она Донну.
— Нет — подруга. Зоуи, познакомься, это Шелли, она живет здесь рядом.
— Очень приятно, — сказала Зоуи.
Шелли кивнула и сказала:
— Привет. — Она затянулась сигаретой, выдохнула дым и спросила: — Так откуда ты знаешь Донну?
— О, мы ходим в одну и ту же…
— Группу для беременных! — перебила ее Донна.
— А, да… для беременных. — Зоуи провела рукой по своему животу. — У меня пока не видно.
— Без шуток! — Шелли плюхнулась на диван рядом с Донной и завопила: — Лара, иди сюда! Сейчас же!
Зоуи увидела, как в комнату нетвердыми шагами вошла маленькая девочка с красными, распухшими мочками ушей, покрытыми засохшим гноем. Ее руки были все в синяках, на ногах надеты крохотные белые сандалии на каблучках. В одной ладошке она сжимала пачку печенья с фигами, в другой — недоеденный крекер.
— Я так и знала, что ты там безобразничаешь, гадкая девчонка. Дай сюда.
Лара подошла к матери, уронила пачку печенья на диван и сморщила личико, готовая к оплеухе, которой, правда, не последовало.
— Короче, Дон, — сказала Шелли, засунув в рот печенье и с хрустом его разжевывая; сигарета в ее руке по-прежнему дымилась. — Хотела тебе сказать, что получила письмо от батьки. Он пишет, что Карл психует из-за того, что ты не приводишь к нему Райана. — Она повернулась к Зоуи: — Мой батя и ее Карл вместе сидят в Буллингтоне, очень удобно.
— Карл? — повторила Зоуи.
Донна покраснела:
— Отец Райана.
— А-а.
Шелли снова обратилась к Донне:
— Короче, мы с матерью договорились, в субботу нас подвезут туда. Хочешь, поехали с нами.
— Может, съезжу.
— Поедем к деде за решетку? — спросила Лара, подпрыгивая и хлопая в ладоши. — Ура-а-а-а!
Шелли шлепнула дочь по попке:
— Помолчи, Лара! Ты с ума меня сведешь сегодня!
Потом она посмотрела на Донну и Зоуи:
— Я не помешала вам?
* * *
Донна опрыскала комнату освежителем воздуха.
— Извини. Приходиться уживаться с Шелли, потому что она соседка и может сильно разозлиться, если что не так.
— Могу себе представить. А эта бедная девчушка… может, следует… Хотя, конечно, это не мое дело.
— К ним ходит один соцработник, но толку от него мало. Но здесь не все такие, ты не думай. Мистер и миссис Берроу такие приятные люди, и Наоми, которая иногда сидит с моими мальчиками, тоже очень порядочная и не ругается, и не курит, и дома не ходит в уличной обуви, и… в общем, все не так плохо, как может показаться.
Зоуи засмеялась:
— Ты еще не знаешь, какие у меня соседи. Справа от меня обитает торговец наркотиками, а прямо напротив — шумные и грязные студенты.
— Но ведь скоро ты переедешь к…
— Мэтью? Мы пока не решили, где будем жить. Он говорит, что ему очень нравится восточный Оксфорд. И в Лондон ездить не очень далеко. Не знаю. У Мэтью есть дом в одной чудной деревушке, мы могли бы ездить туда на выходные. Так романтично. — Зоуи вдруг заметила, что Донна выглядит абсолютно несчастной. — Боже мой, Донна, прости. Тебе тяжело все это слышать. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Когда он приедет в Оксфорд, я выложу ему все, что думаю.
— Кто приедет?
— Росс.
— Он приезжает сюда? Зачем?
— О, я не знаю. Какое-то выступление Ем… как называется то место, где пел Джон Бон Джови?
Зоуи молча уставилась на Донну. О чем она говорит? Может, Апполо Театр? Росс рассказывал, что в семидесятых он играл в каком-то ансамбле, но неужели…
Донна щелкнула пальцами:
— Ага, вспомнила. Он выступает в дискоклубе. Точно.
Ансамбль Росса воссоединился и выступает в дискоклубе?
— Ха, — произнесла Зоуи не очень уверенно, — надо же.
Сам не знаю как, но я был уже на двухсотой странице. Я поаплодировал сам себе и продолжил печатать.
«В десять пятнадцать я позвонил Аманде, и мы поговорили о домашних делах. Она сказала, что чистит краны в ванной старой зубной щеткой. «Да, щетки очень помогают, — согласился я. — Особенно жесткие». Аманда задумалась на минутку, а потом сказала, что жесткие ей тоже нравятся, и спросила, какие у меня планы на сегодня».
Я откинулся на спинку кресла и улыбнулся, решив, что Уильям Бойд позеленеет от зависти. И в этот момент меня до смерти напугала Чарли, не спеша вошедшая в мою комнату.
— Я думал, ты в школе!
— Сегодня в школе семинар для учителей. Что ты написал сегодня? Можно почитать?
— Нет, ты мне мешаешь.
— Да ладно тебе, Эдди, — она подтащила стул, села рядом со мной и, прищурясь, уставилась на экран.
— Почему ты без очков? — спросил я и напечатал: «Аманда и я договорились о…»
— Я их потеряла… А, понятно, на самом деле она говорит не о щетках!
— Да, это называется «двусмысленность», — объяснил я и вдруг с ужасом осознал, что моя остроумная, слегка литературная компиляция превращается в гибрид низкопробного романчика с пособием для домохозяек Обычно, когда я начинал подозревать, что качество моего писательского труда ухудшается, мне достаточно было перечитать пару страниц из романа Росса Кершоу, чтобы вновь почувствовать себя гением прозы.
— Знаешь, — говорила мне в это время Чарли, не выказывая ни малейшего желания уходить, — когда я была маленькая, то думала, что учителя в этот день идут на вокзал и регулируют движение поездов.
— Ага, — сказал я, печатая: «…встрече в два часа в универсаме у…»
— Потому что я путала слова «семинар» и «семафор»! — Чарли рассмеялась.
— Ага. — «…прилавка, где продают джемы…»
Чарли принялась постукивать по стулу ногой и что-то напевать себе под нос, и я задумался над тем, не удалить ли ее из комнаты, применив физическую силу.
— Смотри, — сказала она и неожиданно отлепила пластырь с большого пальца левой руки. — Я тебе еще не показывала свою ранку.
— Не надо! — закричал я, но было уже поздно.
— Мы с Джеком делали бутерброды с сыром и луком, нож соскользнул и… Эдди, что с тобой?
— Убери это от меня! — попросил я, отвернувшись к стене. Мои колени ослабли, в позвоночнике появилось какое-то странное ощущение. Чарли послушалась.
— Извини, я забыла, — сказала она и вернулась к постукиванию ногой по стулу, а я продолжил печатать: «Спальня Аманды…»
— Слушай, а ты не поможешь мне написать сочинение по Джордж Элиот? — спросила она после непродолжительного молчания.
— Нет, я занят. Но я знаю одного человека, кто мог бы тебе помочь.
Я позвонил Гидеону в колледж. Он ответил с усталым вздохом:
— Да-а?
— Это Эд, — сказал я, но догадался, что этого ему недостаточно. — Из литературного кружка.
— А, да, здравствуй.
— Здравствуй. ГМ, я хотел попросить тебя об одном одолжении.
— Одну секунду. Я только отпущу своего студента. — Я услышал, как Гидеон со стуком положил телефон на стол и произнес: — Итак, если только вы не являетесь модным романистом, в предложении вы обязательно должны употребить смысловой глагол. Фраза вроде «А не так, как Уордсуорт» попросту не является предложением.
Послышалось ответное бормотание, и Гидеон снова взял телефон.
— Будьте любезны, закройте за собой дверь! — прокричал он мне в ухо, потом сказал: — Да, извини, что ты хотел?
Я объяснил ему проблему Чарли.
— Им задали «Адама Бида», а Кейт, к сожалению, знакома только с «Мидлмарч».
— А-а, «Адам Бид», конечно. Реалистическое направление в литературе середины девятнадцатого века.
— Ага. Так вот, не мог бы ты зайти к нам и рассказать Чарли об этом романе? Например, сегодня?
— Да-а… в нем также прослеживается роль духовности и веры в повседневной жизни простых людей. Сама Элиот была атеисткой, естественно.
— Точно. Мы заплатим… или лучше оставайся на ужин? По понедельникам меню составляет Чарли, так что сегодня у нас жареная индейка, жареная картошка и гарнир. И бисквит с вином и сливками.
— Пять тридцать? — спросил Гидеон после краткой паузы.
— Отлично. До встречи.
Я положил трубку и увидел, что Чарли с ужасом смотрит на меня:
— Это тот тип, у которого вся рубашка едой заляпана?
Конечно, я напрочь забыл, что Кейт пригласила на ужин Зоуи и ее нового парня. Судя по всему, они собирались пожениться, и мы с Кейт были приглашены. Правда, Зоуи просила не рассказывать о свадьбе другим участникам кружка, потому что им с Мэтью хотелось, чтобы все прошло как можно скромнее. Когда я вспомнил, то позвонил Кейт и сказал, что нечаянно позвал Гидеона на ужин.
— Бестолочь, — ласково сказала Кейт.
— Что поделаешь.
Где-то без двадцати девять Бронуин поняла, что сегодня она Гидеона не дождется. Когда ужин окончательно остыл, она разложила все по контейнерам и убрала в холодильник Он такой забывчивый. Несомненно, рассеянность свойственна глубокому уму. Она позвонила Бобу и Кристин, но у них Гидеона не было, и она внутренне обругала его за то, что он не пользуется мобильным телефоном. И только чуть позже вспомнила, что она сама не одобряет мобильную связь. Потом она снова сняла трубку телефона.
— Малькольм?
— Нет, это Ларри. Минуточку.
Бронуин охватило странное волнение, но как только Малькольм сказал: «Бронуин, как я рад, что ты позвонила!» — она расслабилась и с удовольствием поболтала с ним, подводя беседу к тому моменту, когда будет удобно предложить совместный поход на концерт.
— Может, Ларри захочет присоединиться к нам? — спросила она.
Малькольм засмеялся:
— Нет-нет, Ларри слушает исключительно Барбару Стрейзанд.
— Понятно, — сказала Бронуин, не совсем понимая, как такое возможно, но тем не менее испытывая странное удовольствие оттого, что Малькольм и Ларри не были так уж едины в своих пристрастиях.
Она рассказала, что в настоящее время встречается с мужчиной, и Малькольм ответил, что очень рад за нее.
— А твой друг любит музыку? — спросил он.
У Гидеона была всего одна кассета — с записями Джона Бетжемена, читающего свои стихи под оркестровую музыку. Гидеон ставил ей эту кассету пару раз, и Бронуин сочла ее довольно забавной, но слушать ее больше не хотела.
— Значит, пойдем только мы с тобой, — сказал Малькольм, и прозвучало это довольно многозначительно.
— Ну, тогда я покупаю билеты?
— Если тебе не трудно! Я сейчас очень занят со своим учеником.
Бронуин сказала, что ей совсем не трудно и, положив трубку, почувствовала прилив радости. А может, Ларри и Малькольм просто соседи и больше ничего?
— Что ж, — сказала Кейт, выключая большой свет в гостиной и жалея, что у нее не было кота, которого она могла бы сейчас пнуть, — спасибо за чудесный вечер, Гидеон. То, что ты рассказывал про Смоллетта за ужином, было так… интересно. — Эд крепко спал в кресле. — Не помнишь, куда ты положил свою куртку?
Когда погасла последняя лампа, Гидеон неуверенно встал и ощупью пробрался в прихожую, где его уже ждала Кейт с его портфелем.
— Приходи к нам почаще, — сказала она.
— Разумеется, разумеется. Напомни-ка мне… где тут ходит автобус на Марстон?
Кейт вздохнула. Был уже почти час ночи. Зоуи и Мэтью ушли давным-давно (ну, если быть точной, около часа назад, но этот час показался Кейт вечностью).
— Придется вызывать такси, — сказала она. — Я заплачу. Ведь ты приехал и помог Чарли.
— Как мило с твоей стороны.
— Через полчаса?! — прокричала Кейт в телефонную трубку спустя несколько минут. — Ну, что ж, приезжайте через полчаса, если раньше никак.
Она провела Гидеона обратно в гостиную, включила свет и пощекотала Эда под ребрами.
— Твоя очередь, — сказала она ему, когда он открыл глаза и смог воспринимать происходящее. — Я иду спать. Спокойной ночи.
Гидеон улыбнулся, вспомнив, как Бронуин всегда желала ему спокойной ночи. Он с теплотой подумал о ней, потом вдруг встрепенулся и посмотрел на часы. Ах…
— Донна! — окликнул ее какой-то мужчина, сидящий в машине.
Она только что закрыла входную дверь и шла с мальчиками к дороге. Машина была ей незнакома, а мужчину она не успела рассмотреть. Заметила только, что на нем были темные очки.
— Да? — отозвалась она, нахмурившись и прикрыв глаза рукой от утреннего солнца.
Мужчина не ответил, и, прежде чем Донна успела что-либо сообразить, он выставил вперед фотоаппарат и щелкнул затвором, потом еще раз и еще. Фотоаппарат был большим, гладким и дорогим, если судить по звуку, с которым щелкал затвор и перематывалась пленка.
— Отвали, слышишь! — крикнула Донна и отвернулась, но к тому времени ярко-синяя машина уже неслась с ревом по Лонгфеллоу-роуд, оставив ее дрожать на дорожке перед собственным домом.
Маленький Райан отпустил ее руку и побежал вслед за машиной с криком:
— Отвали, машина!
— Солнышко, нельзя говорить такие слова.
— А Джейк говолит.
— Джейк, нельзя так говорить.
— А в школе все так говорят. Даже мистер Тиббетс.
Мистер Тиббетс был классным руководителем Джейка. Ему было двадцать с небольшим лет, и он был весьма привлекателен, но встречался с мисс Кирк, заместительницей завуча, которая жевала резинку, хотя это было запрещено правилами школы. Иногда Донне так хотелось отдать своих мальчиков в приличную частную школу, где дети носили форму и все такое.
— Не думаю, что он говорит такие слова.
— Он говорил, когда в класс залетела пчела. У мистера Тиббетс аллергия.
— Да? Это очень нехорошо. — Донна старалась, чтобы сыновья не заметили, как она напугана. Лица этого мужчины она не видела. Кто он? Вряд ли это соцобеспечение подослало своего человека разнюхивать что да как. И она не делала ничего противозаконного. Она просто вела своих мальчиков в школу, как всякая нормальная мать. — Ну, хорошо. Машины какого цвета мы будем сегодня считать? — спросила она их. — Красного?
— Синего, — ответил Джейк.
— Как та отвали-машина.
— Райан! Еще раз повторишь это слово, и я не разрешу тебе смотреть телевизор целую неделю! Итак, считаем синие машины. На старт, внимание, марш!
Когда они подошли к школе, Джейк насчитал двадцать одну синюю машину, а Райан — двенадцать. Райан всегда насчитывал двенадцать машин, потому что дальше он пока не умел считать. «Совсем как его папа», — подумала Донна и засмеялась, а потом остановилась, не дыша. Карл! Ну конечно! Это он подослал одного из своих дружков, что пока на воле, чтобы тот сфотографировал для него Райана. Теперь все понятно. Наверное, он скучал по сыну, да и по Джейку тоже. Донна посочувствовала бы Карлу, если бы не помнила, что он связал восьмидесятилетнюю старушку, пытаясь отобрать у нее деньги.
Пожалуй, надо будет попросить, чтобы платье чуть-чуть ушили, а в целом оно отлично сидело на Зоуи. Глубокий оттенок синего, однако не мрачный; красивая горловина. Платье было нарядным, но не слишком — в нем Зоуи сможет, не бросаясь в глаза, пройти по улице до ливанского ресторана, где они собирались пообедать после регистрации.
Она оплатила покупку, объяснила, что и как надо ушить, и получила заверения в том, что платье будет готово через пару дней.
— Отлично, — сказала Зоуи. Она не верила своему счастью: у нее есть Мэтью и она счастлива. Она не плакала уже несколько недель!
А теперь надо купить какой-нибудь сексуальный пляжный наряд. Они с Мэтью разбили свои копилки и купили билеты в Грецию, и теперь Зоуи вся трепетала от нетерпения. Все в ее жизни складывалось так замечательно. Пожалуй, кроме работы. Она знала, что в последнее время не уделяла должного внимания своим рабочим обязанностям, но — какого черта! Она счастлива! Работой она займется попозже.
В обед Зоуи встретилась с Мэтью в их обычном ресторанчике. Про платье она пока ничего ему не сказала. Держась за руки, они оба согласились с тем, что их свадьба будет лучшим днем в их жизни, что их медовый месяц будет незабываемым и сказочным и что они любят друг друга сильно-сильно.
Но в два пятнадцать Зоуи решила, что ей все же пора появиться на работе, пока ее не уволили. Хотя так ли она расстроится, если ее действительно уволят? Тем более что в рекламном бизнесе много неприглядного. Тогда она продала бы свой дом в Оксфорде и стала бы домохозяйкой в Котсуолде: ходила бы в стеганом жилете и юбке в складку, завела бы собак. Еще можно разводить кур и закатывать тонны варенья. Она отрастит волосы. Научится скакать на лошади, запишется в кружок вышивания, родит детей…
* * *
Дагги сидел за прилавком и готовился к экзамену по физике.
— Скорость, — пояснил он Кейт.
— Понятно.
Весь прилавок был завален учебниками и тетрадями.
— Я бы занимался дома, но мой отчим разбирает в гостиной свой мотоцикл и, фальшивя, подпевает Стиву Райту.
— Ничего, занимайся.
Кейт продолжила отдирать от стола самоклеящуюся пленку, прикидывая, не выложить ли столешницу мозаикой. В это время в магазин вошла Чарли и бросила на стул свой школьный рюкзак.
— Привет, мам, — сказала она, целуя Кейт в щеку. — Что делаешь? Тебе помочь?
— Может, сделаешь нам по чашке чая?
— Хорошо.
Все это добронравие слегка тревожило Кейт, но жаловаться она не собиралась.
— Как дела в школе? — крикнула она вслед ушедшей на кухню Чарли.
— Все хорошо. Получила «отлично» по рисованию. Помнишь тот портрет Джека, что я нарисовала масляными красками?
— Да это же здорово! Молодец!
Чарли высунула из кухни голову.
— Миссис Хербетт хотела бы знать, от кого у меня талант к рисованию.
Кейт самодовольно улыбнулась дочери:
— Правда?
— Я сказала, что не знаю. — Чарли снова исчезла, чтобы сполоснуть чашки, и сквозь шум льющейся воды до Кейт донеслось: — Папа ведь не был художником, да?
— Ты не сделаешь мне одолжение? — спросила Кейт.
Чарли подала ей кружку чая:
— Какое?
— Видишь ли, я не успела прочитать ни одного рассказа из сборника, который мы обсуждаем сегодня в кружке. Может, почитаешь мне?
— Но я хотела поговорить с Дагги!
Кейт протянула ей книгу:
— Он занят подготовкой к экзаменам, не отвлекай его.
На лице Чарли отразилось разочарование. Она плюхнулась в старое кресло и перевернула несколько страниц.
— Как насчет «Ге-не-зиса и кар-та-строфы»?
Начало не было многообещающим.
— «Катастрофы», — поправила Кейт дочь.
16
От удивления мы разинули рты. Вслед за Бронуин, на лице которой было ясно написано: «У меня плохие новости», на задний дворик Боба прошел невысокий молодой человек в рубашке с короткими рукавами, с темно-русой челкой и черной сумкой. Как это иногда случается, в начале мая вдруг стало тепло, как летом, и для нашего очередного собрания Кристин расставила на лужайке летнюю мебель.
— Это Энди, — провозгласила Бронуин, — он очень хочет поприсутствовать на нашем сегодняшнем заседании. — Она указала ему на раскладное кресло под сиренью, которое мы все избегали, потому что Кристин предупреждала о его ненадежности. Бронуин хмыкнула: — Чтобы посмотреть, чем мы тут занимаемся.
Она отбарабанила наши имена, и Энди нервно махнул нам рукой и сел. Правда, он тут же оказался в позе для принятия солнечной ванны, и всем стало очевидно, что свои ботинки он купил за шестьдесят пять фунтов.
Боб бросился к Энди:
— Прости, сынок. Все собирался взглянуть на это дурацкое кресло — с прошлого лета, когда сестра Кристин свалилась с него задницей кверху. — Он стал колдовать над ручкой кресла, в то время как Энди (голова ниже пяток) лежал неподвижно, как на приеме у дантиста.
— Кто-нибудь хочет сырных палочек? — спросила Кристин. Минуту назад она убежала в оранжерею и теперь вернулась с металлическим подносом. — Они еще теплые, но уже не обжигают.
Мы все взяли по одной палочке, попробовали и сказали, что очень вкусно, старательно притворяясь, что не замечаем неловкую ситуацию возле куста сирени. Некоторое время спустя Энди был поднят обратно — с такой же скоростью, с которой опрокинулся назад — и теперь с пылающими щеками сидел лицом к нам.
— Привет, — сказал он. — Рад познакомиться.
— Сырную палочку, Энди?
— Спасибо.
— Энди — менеджер по информационным технологиям, — объявила Бронуин. — В Хай-Уайкомбе.
— Но живу я в… Абингдоне, — сказал он нам.
— А что, в Абингдоне нет литературных кружков? — спросила Кейт, и прозвучало это довольно грубо.
— Есть, но там одни женщины.
— Как вы узнали о нашем кружке?
— Я… э… одна моя знакомая из Оксфорда слышала о нем. Ну, вы знаете, от знакомого другого знакомого, кто… э-э… — Он впился зубами в сырную палочку.
Я пытался определить, сколько ему лет. Он был одним из тех людей — вроде Тима Хенмана и Йэна Биля, — которые до конца своих дней выглядят на девятнадцать лет. А может, ему и на самом деле всего девятнадцать?
Всю первую половину собрания ему нечего было сказать по поводу «Избранных рассказов» Роальда Даля, поскольку он их не читал, но мы старались не исключать его из обсуждения, и поэтому каждый из нас поделился содержанием одного особенно понравившегося рассказа. Но все равно было видно, что ему довольно скучно. Он подолгу смотрел на Донну, и я подумал, не ожидал ли он увидеть в нашем кружке более интеллектуальную публику.
Кейт выбрала «Прогулки пастора» — рассказ о жулике, скупающем старую мебель.
— Итак, этот пастор Боггис говорит фермеру, что его комод «чиппендейл» — всего лишь подделка, но что он, Боггис, даст за него двадцать фунтов, так как ему могут пригодиться ножки этого комода. Фермер с сыном подумали, что раз он — священник, то у него должна быть совсем маленькая машина, и они отпилили у комода ножки, чтобы Боггису было удобнее.
Мы рассмеялись, и кто-то сказал: «Пусть это будет для тебя уроком, Кейт», и я из вежливости объяснил Энди, чем занимается Кейт. Все-таки как утомительны новички!
— А ты, Донна? — спросила Бронуин, вручая Донне один из трех библиотечных экземпляров, которые мы передавали друг другу в течение двух недель. Наше увлечение чтением могло стать весьма дорогостоящим, если не уделять этому особого внимания. — Ты предложила эту книгу для обсуждения. Назови свой любимый рассказ.
— Ага, сейчас. — Она посмотрела на содержание, потом зашуршала страницами. — Страница четыреста пятьдесят четыре. «Агнец на заклание». Очень интересный рассказ.
— Да, мне тоже он понравился, — сказала Зоуи.
— Там суть в том, что муж приходит с работы и говорит своей жене, простой домохозяйке… не то чтобы я против простых домохозяек… — Донна смотрела прямо на меня, и Кейт рассмеялась.
— Продолжай, — сказал я.
— В общем, он ей сказал, что собирается с ней развестись, потому что встречается с другой женщиной, настоящий подлец.
— Подлец, — повторила Зоуи.
— Его жена ничего не ответила, сказала только, что пойдет готовить ужин. Представляете себе? И она идет и достает из морозильника мороженую ногу ягненка, а когда он сказал, что не хочет ужинать, и собрался уходить, она убила его, ударив по голове этой ногой.
Зоуи улыбнулась:
— Воображаю, с каким удовольствием она это сделала!
— Ага, точно. Потом — и это самое интересное — она жарит эту ногу в печи, идет в соседний магазин за овощами, болтает с продавцом, словно ничего не случилось, а потом притворяется, что, вернувшись из магазина, обнаруживает своего мужа мертвым, и звонит в полицию. Рассказ заканчивается тем, что она и полицейские сидят за столом, едят эту ногу ягненка и обсуждают, куда могло деться орудие убийства. Здорово!
В глазах Донны горел зловещий огонек. Да и в глазах Зоуи тоже.
— Здорово, — хором сказали они.
— Так какие книги вы любите читать? — спросил я Энди, когда мы приступили к банкету, который Кристин устроила для нас в оранжерее: маринованные куриные ножки, печеный лук и что-то сложное на шпажках, украшенное веточками петрушки.
— О, как же его зовут… Саймон Рушди, он мне нравится.
— Ага. — Я не мог оторвать глаз от волос Энди. Как он умудрился так уложить свою челку, что она торчала вертикально вверх? И зачем?
— И… э-э… этот Эмис… как его там?
— Мэтью?
— Тот самый.
— Кажется, вы упомянули Мэтью? — спросила Зоуи, поворачиваясь к нам с морковкой в руках.
— Зоуи обручена с Мэтью, — пояснила Донна для Энди, чем вызвала его недоумение. Или он подумал, что Зоуи обручена с известным писателем Мэтью Эмисом? Но он просто кивнул.
— Когда ожидаете? — спросил он Донну.
— В конце июля.
— Папочка, должно быть, в восторге, да?
— Гм… да.
Я вышел во дворик и нашел Кейт:
— Этот Энди из Абингдона за свою жизнь не прочитал ни одной книги.
— Да ты что?
— Странно, не правда ли?
— Ну, знаешь… эти компьютерщики все странные. Может, он подумал, что пора наверстать упущенное.
— И почему он все время таскает за собой сумку?
— Господи, да оставь ты его в покое. Может, у него там чудо-ноутбук. И он не хочет, чтобы какой-нибудь олух наступил на него.
— Что ж, вполне возможно.
— Мне он кажется весьма симпатичным.
— Это в твоем стиле.
Я обернулся и увидел, что Энди уселся на плетеном стуле, держа на коленях сумку. На сумку он поставил тарелку с едой и не спеша поедал угощение Кристин. Я направился к нему.
— Долго ли вам приходится добираться до Оксфорда из Абингдона? — спросил я.
Он, не жуя, проглотил все, что было у него во рту.
— О, гм, примерно час с четвертью.
— Понятно. — За это время моя бабушка пешком сходила бы туда и обратно. — Извините мою необразованность, — продолжал я, — но что означает «менеджер по информационным технологиям»?
— Гм… э-э, слишком долго и скучно объяснять. А чем вы занимаетесь?
— Я пилот авиакомпании «Вирджин Атлантик».
— Круто.
— Ой, Гидеон! — послышался крик Бронуин. — Не садись туда! Помнишь, что… о боже… Боб! Нет-нет, не волнуйся, мы принесем тебе другую тарелку, там осталось еще много всего.
На улице стало прохладно, и мы вернулись в гостиную Боба и Кристин, где нас уже ждали кофе, напитки, бисквиты и подставки под стаканы и сильно пахло освежителем воздуха.
— Я выбрал один из четырех рассказов из сборника «Сука», — говорил Гидеон. — Как вам известно, эти рассказы сначала были напечатаны в «Плейбое».
— Я так и подумала, что это порнушка какая-то, — сказала Донна.
— Действительно. Сборник получил противоречивые отзывы. Некоторые критики сочли, что у персонажей полностью отсутствуют моральные устои.
Бронуин покачала головой:
— Отвратительные личности.
— Другим же показалось, что Даль пытался нейтрализовать зло и порнографию, присутствующие в его рассказах, тем, что показывал их читателю в карикатурном виде.
— И такой бесстыдный сексизм! — вставила Бронуин.
— Так или иначе, — продолжил Гидеон, — особенно мне понравился «Грандиозный обмен».
— Это где двое мужчин потихоньку обменялись постелями и занимались сексом с женами друг друга? — спросила Донна.
— Об этом я и говорю! — воскликнула Бронуин, и Кейт и Зоуи согласно кивнули.
— Да, это тот самый рассказ, — сказал Гидеон. — Бедному Вику потом приходится примириться с фактом, что его жена никогда не получала удовольствия от… половых контактов с ним, но с его другом Джерри испытала огромное наслаждение. И… мне кажется, нельзя не посочувствовать Вику.
Гидеон печально оглядел читательский кружок, а мы все задумались над его словами.
— Может, он просто недостаточно старался, — тихо сказала Бронуин.
* * *
На следующий день Росс поднял телефонную трубку и был удивлен и крайне недоволен, услышав на другом конце провода голос Донны. Он всем им запретил звонить ему на работу. Кто знает, может, его разговоры прослушивают? Росс решил вести беседу официальным тоном.
— Благодарю вас, у меня все хорошо. Чем могу быть полезен?
Она ответила, что хотела бы встретиться с ним, когда он будет в Оксфорде на следующей неделе.
Как она узнала о том, что он собирается в Оксфорд?
— Боюсь, в этот день у меня очень напряженный график.
— К черту твой график, мне надо поговорить с тобой.
— Хорошо, хорошо. — Господи, как же они надоедливы, когда их бросают. — Если это так срочно, то можешь встретить меня на вокзале. Я сообщу тебе позднее, во сколько прибывает мой поезд, ладно?
— Ну, смотри, а то я… а то… смотри, не забудь.
Еще одна пустая угроза. «Я позвоню в газету» — вот что, наверное, она собиралась сказать. Но ни одна из них так и не собралась с духом. Или им было слишком стыдно, или они все еще отчаянно надеялись, что он снова станет встречаться с ними. Скорее всего Донна хотела увидеться с ним, чтобы излить то, что накопилось у нее на сердце. А сердце это скрывалось под довольно симпатичной грудкой, припомнилось Россу.
* * *
Боб сидел на берегу реки. Пока он ничего не поймал, но уже дошел до того места в «Преступлении и наказании», где Раскольников совершает ужасное убийство.
— Какой дурак, — произнес он вслух, а потом спрятал книгу: ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из собратьев-рыбаков застал его за чтением. Во время рыбалки можно только предаваться размышлениям. Или сидеть, уставившись на дерево на противоположном берегу и притворяясь, что глубоко задумался. Книга нарушила душевный покой Боба и ему захотелось поговорить с Кристин. Он достал свой новый мобильный телефон и исподтишка набрал домашний номер. Разговоры по мобильнику также не допускались во время рыбалки, так как они могли распугать рыбу, а что еще важнее — предполагалось, что на рыбалке ты должен скрываться от внешнего мира, а не посылать ему текстовые сообщения.
— Как дела, милая? — шепотом спросил он.
— Хорошо. Как раз подаю Гидеону десерт.
— Вот как? — В выходные Гидеону доставались просто шикарные обеды и ужины. Еще Боб вспомнил про бутерброды, которыми Кристин снабжала Гидеона по рабочим дням, и задумался, а получали ли они хоть какую-нибудь прибыль от своего постояльца. — А что на десерт?
— Бисквит со сладким соусом. Я бы оставила тебе кусочек, но боюсь, Гидеон попросит вторую порцию.
— И третью, можешь не сомневаться. Слушай, пока я на телефоне, спроси у него кое-что.
— Что?
— Заплатит ли Раскольников за свое преступление? Судя по названию, заплатит, только я не уверен, что осилю все десять тысяч страниц или сколько их там. Ты меня знаешь.
Кристин добродушно хохотнула.
— Погоди минутку.
Ожидая ответа Кристин, Боб смотрел на дерево на противоположном берегу реки и размышлял о том, как тают деньги на счету его мобильника. Наконец он услышал голос Кристин:
— Погодите минутку, Гидеон, я подогрею соус. Нет-нет, никаких хлопот. Алло?
— Алло, — ответил Боб. — Я все еще здесь.
— Он просил передать, что есть разные формы наказания, например полное разрушение личности.
— Ага. Как обычно, ясно как ночь. Ну, все, до встречи, милая. — Он снял крышку с контейнера и посмотрел на последний, уже подсохший бутерброд с сардинами. — Может, сегодня я вернусь пораньше.
Бронуин и сама не понимала, почему она так нервничала. Ведь у Гидеона не было привычки проводить вечера в центре города среди иностранных студентов и молодежи из соседних городков.
Она и Малькольм сидели в популярном тайском ресторане, поскольку концерт закончился неожиданно рано.
— Может, закажем бутылку вина? — предложила она.
— Почему бы и нет? — Малькольм снова взял в руки меню. — Красное или белое?
— О, выбери сам.
— Так, ты заказала говядину, а я утку, так что красное, я думаю.
— Отлично. — Значит, он все-таки может вести себя по-мужски решительно. Она наблюдала за тем, как он подозвал официанта и сделал заказ.
— Расскажи мне про Ларри, — попросила она. Концерт они уже обсудили по пути в ресторан: и Бронуин, и Малькольм считали, что при цене билета двенадцать фунтов участникам ансамбля следовало бы значительно расширить репертуар.
— Ларри? Что о нем сказать… он мой лучший друг. С ним хорошо жить. Он очень легок в общении.
— Да? — переспросила Бронуин, подумала про себя: «Пока неплохо», выпрямила спину и выпятила грудь.
— Любит готовить.
— Об этом я и сама догадалась.
— Не переключает телеканалы. Не возражает, когда я хочу посмотреть футбол, хотя сам ненавидит его.
Она засмеялась. Футбол! Раз так, Малькольм не может быть голубым!
— И… — он ухмыльнулся и покачал головой, — мы только что отпраздновали наш десятилетний юбилей.
— О. — Бронуин выдохнула, опустила грудь и задумалась, а не к лучшему ли это. — Поздравляю.
— Спасибо. А теперь, — сказал он, разливая вино, — расскажи мне о твоем мужчине.
— Ну, Гидеон преподает…
— О, прошу прощения, — услышала она чей-то голос, удивительно похожий на голос Гидеона.
Она обернулась и увидела его самого, зацепившегося пуговицей пиджака за волосы сидящей женщины. Было похоже, что женщине больно: она запрокинула голову градусов на сорок пять, ожидая, пока Гидеон освободит ее волосы.
— Уже почти все, — пробормотал он и наконец отцепил свою пуговицу. — Готово. Ужасно извиняюсь. Я, э-э…
— Гидеон! — вскричала Бронуин.
— Бронуин! — Он подошел к их столику. — Надо же, какое совпадение.
— Да, — сказала она, чувствуя, что краснеет. Что он подумает? Она повернулась к Малькольму. — Это Гидеон, мой, гм, партнер.
— Добрый вечер, — Малькольм протянул Гидеону руку, и тот пожал ее.
— А это Малькольм, — продолжила Бронуин. — Кстати, он голубой.
Малькольма это заявление явно шокировало, а Гидеон быстро отдернул руку.
— Да, гм… вы не знаете, где здесь мужской туалет? Официант махнул рукой куда-то сюда.
Малькольм показал, где находится туалет:
— За тем углом.
Гидеон сказал спасибо и отправился было в указанном направлении.
— А что ты здесь делаешь? — окликнула его Бронуин.
— А, всего лишь факультетский ужин. Обязательное мероприятие в некотором роде. Семь преподавателей литературы рассказывают о своих любимых авторах.
Бронуин могла себе это представить. Она вновь повернулась к Малькольму.
— Вообще-то я бисексуал.
— Извини, я нечаянно ляпнула…
— И еще… у нас с Ларри свободные отношения. — Он улыбнулся ей весьма многозначительно.
— А, понятно, — сказала Бронуин, надеясь, что ей действительно понятно.
Она налила им обоим еще вина и вспомнила, как работала с матерью Терезой. Тогда все было просто. Может, плюнуть на этих мужчин и заняться чем-то полезным? Спасти Венецию от затопления? С Малькольмом определенно не стоило связываться: бог знает, где он (или Ларри) побывал. А Гидеон… он полностью поглощен своими мыслями, и они не так близки с ним по духу, как она надеялась. Увидев, что Гидеон возвращается к своему столику, она помахала ему рукой. Одна из его штанин оказалась заправленной в носок. Милый Гидеон.
17
Обычно, когда у меня возникала нужда в костюме (а это случалось редко), я обращался к Уиллу. Но так как он совершенно издевательски относился к моему сочинительству, то на свадьбу Зоуи я решил купить свой собственный костюм. И потом, кто знает, может, скоро мне придется участвовать в мероприятиях литературного толка. Не получать же мне премии и награды в обносках. Тем более что костюмы Уилла мне никогда не нравились; кроме того, в машине он всегда вешал пиджак на крючок, а не на плечики.
— Я ищу модный, но солидный костюм, — сказал я молодому продавцу. — Что-нибудь, что надел бы Йен Макьюэн.
Он нахмурился и почесал голову.
— Вы имеете в виду Юэна Макгрегора?
— Ну что ж, ладно. Что-нибудь, что надел бы Юэн Макгрегор. Только не в «Звездных войнах»!
Продавец в бледно-лимонной рубашке провел меня в другой конец магазина.
— Значит, вы ищете что-нибудь в стиле «Трэйнспоттинг», не так ли, сэр?
Я засмеялся, но он не поддержал меня, тогда я тоже сделал серьезное лицо. Наверное, надежнее было бы обратиться в более консервативный магазин.
— Шучу, — сказал продавец, а я подумал, что молодежный юмор стал слишком сухим и тонким на мой вкус.
— Боже мой! — воскликнула Кейт. — Ты так сексуально выглядишь!
— Значит, обычно я так не выгляжу? — Я подарил ей еще один взгляд молодого самца на охоте.
— Ты не можешь идти на свадьбу в таком виде. Зоуи только взглянет на тебя и тут же бросит своего Мэтью. Любая женщина в здравом уме поступила бы именно так.
Она почти перехваливала меня. Почти.
— То есть ты считаешь, что в этом костюме я выгляжу нормально?
— Гм. Хью Грант, Брэд Питт и Борис Беккер в одном флаконе.
— Борис Беккер? А что, он привлекательный?
— Господи, ну конечно. — Она закатила глаза, словно подросток, потом подскочила с кровати. — Показать тебе, что я собираюсь надеть?
— А не будет ли это плохой приметой?
— Нет, если только мы не устроим двойную свадьбу.
Мы оба смущенно рассмеялись, потом она спряталась за дверью шкафа и, пошуршав там некоторое время, появилась в облегающем платье синего цвета, которое очень ей шло.
— Теперь мы оба выглядим сексуально, — сказал я ей, но тут же добавил: — Хотя ты всегда так выглядишь.
Чарли ушла в кино, а Джорджия спала.
— Как насчет этого? — спросил я.
— Только обещай, что не помнешь мне платье.
— Хорошо, а ты не отрывай пуговицы.
— У, зануда!
Мы порядком измяли и платье, и костюм. Более того, мою рубашку придется стирать, и такой ослепительно свежей она уже никогда не будет. Кейт накрасила губы жирной красной помадой, и секс получился необузданным, безудержным и (надо признать) неопрятным. Я запланировал вставить этот эпизод в свой роман, добавив пару-тройку советов по стирке и глажению.
«Может, и не стоит убивать Росса Кершоу телячьей ножкой», — думала Донна, с дрожью закрывая том «Преступления и наказания». Она выключила бра и некоторое время лежала, воображая, как пройдет их встреча. Она решила, что предложит пойти в «Чикаго рок-кафе», оно находится рядом с вокзалом. Там он не встретит никого, кто его знает, это уж точно. Она попросит его помочь деньгами, и он скажет: «Ну разумеется. Сколько тебе может понадобиться?» Он все сделает, лишь бы она молчала. И потом, кто знает, вдруг он купит ей небольшой домик. В хорошем районе. Например, в северном Оксфорде.
И можно будет забыть про Шелли! Донна повернулась на бок и подтянула одеяло повыше. Часы показывали двадцать один тридцать восемь. Господи, как она устала.
— Значит, в четверг ты свободен? — переспрашивала Кейт в понедельник утром. — Ни экзаменов, ни консультаций, ничего?
— Не-а. И вообще в магазине я больше успеваю.
— Правда?
— Угу. Тем более что покупатели в очередь не выстраиваются. — Он засмеялся. — Особенно по четвергам.
— Это верно. Регистрация в два, так что я успею вернуться, чтобы закрыть магазин.
— Классно.
Кейт попрощалась и повесила трубку. Что бы она делала без Дагги? Такой надежный, да еще и приветливый. Вот только жаль, что на следующий год он, скорее всего, уже не сможет проводить в магазине столько времени. Придется отрывать Эда от его компьютера — конечно, если только к тому времени он не приступит к бестселлеру номер два.
— Кейт! — позвал ее Эд из своего кресла, оторвавшись от «Преступления и наказания».
— Да?
— Может, сыграем еще разок в гостей на свадьбе? — Он ухмыльнулся, подвигал бровями вверх-вниз и захлопнул книгу.
— Но ты только что отстирал от помады свою рубашку.
— А ты будь в этот раз поаккуратней.
— И вообще Чарли у себя в комнате.
— У нее такая громкая музыка, что твоих страстных криков она не услышит. — Он показал на букет лилий на кофейном столике. — Если хочешь, я вставлю в петлицу бутон.
— Хм… а я надену ту широкополую шляпу с лентой?
— Вот теперь ты говоришь дело.
На следующий день я замочил рубашку в отбеливателе и повез Джорджию к Бобу и Кристин. Как всегда, Джорджия была в восторге от встречи с ними; вытаращив глазенки и широко улыбаясь, она упала в объятия Кристин. Вообще их дом чем-то напоминал мне женское чрево: все такое розовое, кремовое и мягкое. И розовато-бежевые диваны и кресла, над которыми можно смеяться, но на которых так мягко сидеть, особенно после жестких кушеток. На Кристин был фартук, припорошенный мукой. Где-то в глубине дома играло радио. Я и сам остался бы здесь на целый день.
— Я заберу ее в четыре, — неохотно сказал я, целуя напоследок Джорджию и передавая ей плюшевого мишку. Как обычно, она проигнорировала меня и нежно положила головку на плечо Кристин.
— Сегодня у нас много-много интересных дел, — сказала ей Кристин. — Много-много.
Я улыбнулся, помахал им рукой и пошел по дорожке к калитке, желая, чтобы Джорджия хотя бы иногда выказывала огорчение, видя, что я ухожу. А то даже неловко как-то.
Вернувшись, я обнаружил, что меня ожидает электронное сообщение от Бернис. Она писала, что не сможет взять Джорджию на выходные, как планировалось, потому что у них сломался телевизор. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что она имела в виду, потом перед моим мысленным взором возникла страшная картина: моя дочь сидит в нескольких дюймах от какого-нибудь боевика со Сталлоне, с пивом в одной руке и кебабом в другой. Это был бы ее третий визит к матери. В прошлый раз мне пришлось забрать ее в воскресенье утром из-за того, что «у Клайва был гольф». Тогда я тоже был весьма озадачен: как гольф мог помешать пребыванию Джорджии у матери.
Я прополоскал и отжал рубашку. Развешивая ее на просушку, я отметил про себя, что стоит отличная свадебная погода, а потом задумался, как бы отреагировала Кейт, если бы я сделал ей предложение. А что, может, так и сделать завтра, прямо во время регистрации брака Зоуи и Мэтью? Но если она откажет, то я буду чувствовать себя отвратительно, особенно из-за того, что мы живем вместе. Это как если бы она сказала мне: «Я испытала тебя, Эд, и поняла, что ты мне не подходишь». Я выкинул эту идею из головы и вернулся к своей книге. Страница двести восемьдесят четыре. Пора бы уже приступить к развязке.
— Ха-ха-ха, как забавно, — сказал Гидеон, сидя в кровати с томом Смоллетта в руках. Время приближалось к полуночи. Он снова захохотал, и Бронуин залезла под одеяло и зажала уши руками. Заметил ли Гидеон «Лучший учебник по сексу», который она специально положила на его тумбочку? Бронуин надеялась, что его могла заинтересовать глава, посвященная продуктам питания. Авторы предлагали несколько вариантов того, что можно было делать с клубникой, йогуртом, медом и корнеплодами. Гидеона ведь привлекает все связанное с едой. Она чуть-чуть высунулась из-под одеяла и стала смотреть, как он с чавканьем поедает пирог, запивая его теплым молоком. «Интересно, — подумала она, — а Ларри и Малькольм пользуются шоколадным кремом во время занятий сексом?»
На следующий день в библиотеке она работала на автопилоте. Сверялась с картотекой, штамповала формуляры, расставляла книги по полкам, просила посетителей говорить потише и в то же время обдумывала, каковы ее отношения с Гидеоном и что именно они дают ей. В качестве идеального партнера она рисовала кого-то вроде Дэвида Аттенборо: сексуального, остроумного, внимательного мужчину, занимающегося интересным делом, который восхищался бы ее миндалевидными глазами и рассказывал бы ей забавные анекдоты из жизни джунглей. Увозил бы ее в неожиданные путешествия. Но где найти такого мужчину в ее-то возрасте? Она вздохнула и зарегистрировала четыре просроченные книги. Раз ее Дэвид Аттенборо до сих пор не появился, то, может, пора пристроить папу в приличное место и отправиться куда глаза глядят. Наверняка в мире найдется достойное дело, где пригодится ее пара рук.
— С вас два фунта сорок пенсов, пожалуйста, — сказала она.
Дама по другую сторону прилавка неохотно заплатила, сказав, что это в высшей степени несправедливо и что библиотеки должны быть бесплатными.
— Несправедливо держать книги по пять недель, когда другие тоже хотели бы их почитать, — ответила Бронуин гораздо громче, чем намеревалась, и разобиженная дама вылетела за дверь.
А Бронуин вдруг осознала, что она ужасно устала и что больше ей не хочется слушать ночи напролет заливистый храп.
Росс сел в поезд перед самым отправлением, и сразу вслед за ним вспрыгнул на подножку парень с челкой и черным чемоданом. Они сели друг против друга и первую половину поездки слушали, как женщина, сидящая за спиной Росса, разговаривала по телефону. Она безостановочно жаловалась на своего неверного партнера. «Все началось, когда я нашла в его портфеле сменные трусы…», «Какая-то проститутка у него в офисе…», «Четыре месяца, представляешь себе?» и тому подобные реплики отвлекали Росса, который перечитывал свою речь, подготовленную к заседанию дискуссионного общества.
— Последней каплей было то, что он сказал, будто едет на конференцию в Борнмут, а я позвонила к нему на работу, и оказалось, что никакой конференции не было. Знаешь, что я сделала с этим любвеобильным кроликом? — Женщина засмеялась. — Не знаю, можно ли такое рассказывать.
Росс заметил, что все газеты и книги в вагоне отложены в сторону и что почти все пассажиры, включая парня с чемоданом, сидевшего напротив, вытянули шеи в сторону женщины, говорящей по телефону.
— Ну, слушай. Я насыпала ему в трусы горчичного порошка и перца… Честное слово. Мне звонили из «Скорой помощи» Борнмута…
Росс сморщился и заткнул уши пальцами, и тут ему вспомнилось, как зубы Донны впились в его тело и как несколько недель болело его самое нежное место. Оральный секс с тех пор потерял для него всякую прелесть. Женщины такие мстительные. Если бы только можно было обходиться без них!
Когда поезд въезжал под крышу оксфордского вокзала, Росс заметил на платформе стоящую к нему спиной, но все же очень привлекательную блондинку. «Обернись», — послал он ей мысленный импульс, и она обернулась. То, что он увидел, было ужасно. «О боже, — подумал он, — неужели опять! Господи, до чего же они беспомощны. Разве так трудно принять одну таблетку в день?» Росс собирался прикрыть лицо рукой, но Донна уже заметила его через окно и нерешительно помахала рукой поверх своего объемного живота. «Черт», — пробормотал Росс.
Поезд замедлил ход и наконец совсем остановился. Росс глубоко вздохнул, закрыл портфель и встал, чтобы идти к выходу. В этот момент ему показалось, что молодой парень, сидевший напротив, смотрит прямо на него и самодовольно ухмыляется.
— Мне очень, очень жаль, — извинялась перед Зоуи Кейт, когда они стояли, ожидая начала регистрации, — обе в одинаковых темно-синих платьях чуть выше колена.
— Да не волнуйся. Модные журналы не собираются печатать шестистраничные репортажи о моей свадьбе. Нас увидят только наши гости.
Кейт оглядела небольшую группу приглашенных. Мать и дедушка Зоуи, родители и младшая сестра Мэтью и еще с полдюжины человек, которых ей не представили. С двумя из них шепотом разговаривал Эд: руки в карманах брюк, на галстуке еле видное пятно, оставшееся после того, как они оттерли губную помаду. Она мысленно представила его без брюк, и (несомненно, под влиянием обстановки) ей захотелось отвести его в укромный уголок и предложить пожениться. Но не хватило смелости. Если он откажет, она всегда будет мучиться вопросом почему: из-за ее возраста или из-за того, что она не оценила его коллекцию джаза. А может, из-за Чарли. Когда их наконец попросили пройти в следующую комнату, он подошел и обнял ее за талию.
— На тебе платье смотрится гораздо лучше, — прошептал он.
— Да?
— У тебя фигура выразительнее.
— Что ж, спасибо.
После церемонии Эд был провозглашен официальным фотографом, и приглашенные один за другим передавали ему свои фотоаппараты и возвращались, чтобы сняться вместе с молодоженами. К счастью, день был солнечный, и Эд, стоя в опасной близости к ревущей улице, мог не волноваться об освещении.
— А теперь улыбнулись! — крикнул он. — Скажите: «Сыр»!
— Сыр, — отозвались все дружно.
— Прекрасно. — Он щелкнул чьей-то фотокамерой, потом вынул еще одну из-под мышки и щелкнул еще раз. — А теперь пусть останутся только молодые! — попросил он и поймал себя на мысли: «А не ошибся ли я с выбором профессии?»
Строй распался, оставив на тротуаре сияющую Зоуи и гордого Мэтью. Они стояли, держась за руки и склонив друг к другу головы.
— Еще раз улыбнулись, пожалуйста, — сказал Эд, и тут послышался вопль Зоуи.
Ее букетик упал на асфальт, а она на своих высоких каблуках бросилась прямо на дорогу. Водитель автобуса затормозил, все замерли, а Зоуи уже была на противоположной стороне улицы. Там шли Донна и мужчина в кепке и пальто с поднятым воротником, несмотря на то что было плюс двадцать два.
— Ублюдок! — крикнула Зоуи, подбежав к ним. Она сдернула с мужчины кепку и залепила ему пощечину. — Ты испортил мою свадьбу! Ублюдок, подлец! Ненавижу тебя!
— И я тоже! — подхватила Донна, ударив его по другой щеке.
Ошеломленный Росс приложил к лицу ладонь и нагнулся, чтобы поднять кепку.
— Да что происходит с этими чертовыми бабами? Что, никак не смиришься с тем, что тебя бросили, а, Зоуи? — Он выпрямился и пригладил волосы. — А если ты, Донна, думаешь, что я признаю отцовство, то ошибаешься.
— Росс Кершоу! — позвал его кто-то.
Все трое обернулись и всего в нескольких футах от себя увидели мужчину с видеокамерой и портфелем.
— Отлично, — сказал он, развернулся на сто восемьдесят градусов, по-прежнему прижимая камеру к плечу, и убежал в направлении железнодорожного вокзала.
— А что здесь делает Энди из Абингдона? — спросил Эд у Кейт, как будто она могла ответить на этот вопрос.
— Догони его и спроси.
— Отстань.
Росс остановил такси и исчез в нем, а Зоуи и Донна, поддерживая друг друга, медленно перешли дорогу и присоединились к приглашенным на свадьбу.
— А где Мэтью? — спросила Зоуи. — Мэтью! — Она сделала полный оборот вокруг себя. — Черт, он, наверное, подает на развод. — С этими словами она бросилась расталкивать группу гостей с другой свадьбы, в свою очередь выстроившихся, чтобы сфотографироваться. — Мэтью!
— Может, он уже пошел в ресторан? — предположил Эд.
— Надеюсь, праздничный обед не отменен. Я умираю от голода! — ответила Кейт.
— Кейт! — услышали они чей-то крик и повернулись в сторону кричавшего. Им оказался Дагги. Он подбежал к ним, запыхавшийся и весь красный. — Хорошо, что вы еще не ушли.
— Что? — воскликнула Кейт. Магазин сгорел? — Что случилось?
Дагги сунул ей под нос какую-то газету:
— Выигрышные номера вчерашнего розыгрыша, — выпалил он, указывая на таблицу. Потом он вытащил из кармана лотерейный билет. — Мои номера.
Кейт и Эд сверили номера в газете и в билете. Пять из шести номеров совпадали, и вдобавок Дагги получал бонус.
— Дагги! — вскричала Кейт.
— Черт возьми! — Эд похлопал его по плечу.
— Я знал, что выиграю, — ответил Дагги.
* * *
— В общем, он сходит с поезда в этой своей шляпе, вроде той, которую еще мой дедушка носил…
Зоуи покачала головой:
— Отличная маскировка, да? Попробуй эту пасту из баклажанов, Донна, очень вкусно.
— А, хорошо. Передай мне, ладно? А потом он говорит: «Слушай, у меня нет времени. Куда мы идем?» Нет, ты представляешь себе? Ни «Здравствуй», ни «Как дела?», ни «Когда рожаешь?». Ничего.
— Полагаю, он был в шоке.
— Может быть. Тогда я говорю: «Чикаго рок-кафе», а он: «Типично» — и больше ни слова, пока мы не увидели тебя. О боже, как неудачно получилось! И теперь я не только испортила тебе свадьбу, о чем я очень, очень сожалею, но еще и Росс исчез, и я уже не смогу поговорить с ним.
— Сможешь, — ответила Зоуи, накладывая на тарелку Донны баклажаны. — Мы не позволим ему оставить все как есть.
— Хм, нуда…
— А как так вышло, что с вами оказался этот Энди?
— Он был не с нами.
— Не с вами?
— Странно, да?
Рядом с Зоуи сидел Мэтью, он пытался убедить Дагги, что, пока билет не потерялся, тому надо поскорее связаться с советом по национальной лотерее.
— Да, а что если они скажут, что пять из шести выигрывают всего сто восемьдесят монет или что-то вроде этого? Это будет полный отпад. — Он ткнул вилкой в одно из блюд, стоящих на столе, и уставился на свою добычу: — А это что?
— Это киббе. Его делают из баранины.
— Похоже на дерьмо, — сказал Дагги, хохотнул и сунул киббе в рот, а потом продолжил с полным ртом: — Собираюсь купить новый мотоцикл. Какой-нибудь помощнее, миллилитров семьсот пятьдесят или около того. Потом сяду полировать его посреди гостиной и посмотрю, что отчим скажет. — Он выловил себе еще один киббе: — А они ничего, эти штуки!
Мэтью, поглаживая под столом бедро Зоуи, удивлялся про себя, что делает на его свадебном обеде этот странный, но удачливый подросток.
Когда мы с матерью Зоуи уже не могли придумать, что еще сказать по поводу поездки из Лейчестера в Оксфорд, я повернулся к Кейт. Она была настолько увлечена беседой Донны и Зоуи, что мне пришлось буквально орать ей в ухо, чтобы обратить на себя внимание.
— Что? — подпрыгнула она.
— Я сказал, что хочу отвезти тебя домой и изнасиловать на коврике перед камином.
— Нет, ты сказал не это, — прошептала она в ответ. — Ты спросил, как мне нравится ливанская кухня.
— А о чем говорят Донна и Зоуи?
— Они сравнивают разные виды пыток.
Я засмеялся:
— А Мэтью не скучает?
— Думаю, с ним все в порядке. Он ласкает ногу Зоуи.
— А как насчет его друга с красным лицом?
— От бабы-гануш он не в восторге, зато ему приглянулась сестра Мэтью. Он рассказывает ей, что занимается конным спортом.
— Ну, а Дагги?
— Планирует купить мотоцикл и ищет кетчуп.
У Зоуи в сумочке зазвонил мобильный телефон. Не выключила даже на собственной свадьбе! Она вынула из сумки нечто размером с мятную конфету и сказала:
— Алло? О, привет, Бронуин. Как… А, спасибо. Да, все прошло замечательно. — Она прикрыла телефон рукой и нахмурилась: — Откуда Бронуин знает про свадьбу?
Я тотчас посмотрел на Кейт. Она вспыхнула. Остальные лишь пожали плечами.
— Что? Ох, бедняжка, сочувствую, — продолжила Зоуи разговор с Бронуин. Потом снова прикрыла телефон и сказала: — Ее отцу стало плохо. Его отвезли в больницу. Она, похоже, расстроена.
— Скажи ей, чтобы садилась на такси и ехала к нам, — сказал Мэтью. Теперь и я заметил, что он держит руку на колене Зоуи.
Зоуи закончила разговор, и я обернулся к Кейт:
— Как это у тебя получается? — спросил я.
— Что?
— Как ты умудряешься знать все, что происходит за столом?
— Сама не знаю. Наверно, помогает способность женщин делать несколько дел одновременно. — Она с большим удовольствие попробовала фалафель.
— Ну и хам! — воскликнула Бронуин получасом позже. Она страшно устала, но вкусная еда пошла ей на пользу. Она знала, что ее глаза покраснели и опухли, что ее юбка вся измята, и, придя в ресторан, объяснила, что вторые сутки не смыкала глаз. Она протянула через стол руку и сжала ладонь Донны:
— Мужчины могут быть такими бесчувственными. — Она печально покачала головой и увидела, что у Донны начинает дрожать нижняя губа. — Кто-нибудь будет с тобой во время родов, девочка?
Донна пожала плечами:
— Не знаю. Мама была со мной первые два раза, но думаю, с нее хватит.
— Слушай, если тебе пригодится моя помощь… Я помогла вступить в этот мир многим младенцам.
— Да? А белые среди них были?
Бронуин сначала удивилась, но, подумав, поняла, что нет, она никогда не присутствовала при родах белого ребенка. Она улыбнулась про себя. Ведь она считала, что уже все перевидала в этой жизни!
* * *
А в Марстоне Кристин была обеспокоена состоянием Гидеона. За все время, что он жил у них, еще ни разу не случалось, чтобы он отказался от ее мадеры — особенно когда, как сейчас, они усаживались посмотреть телеигру «Пятнадцать к одному». И, кроме того, у него такое грустное выражение лица! И он не выкрикивает ответы, как бывало раньше. Глаза Кристин метались между телевизором и Гидеоном, и иногда она посматривала на Боба — не заметил ли он что-нибудь?
— Уильям Шекспир! — крикнул Боб, у которого обычно не было шанса опередить Гидеона с ответом.
Гидеон качнул головой и тихо сказал:
— Честертон.
Как всегда, он был прав. Он редко угадывал ответы на вопросы о сериалах и поп-музыке, но зато знал ужасно много по всем остальным темам. Он опять погрузился в молчание, позволив Бобу одиннадцать раз подряд ответить неправильно, когда же передача закончилась, то объявил, что хочет пойти в свою комнату полежать.
— А если позвонит Бронуин, — добавил он решительно, — передайте ей, пожалуйста, что я болен и неизвестно, когда выздоровею.
— Конечно-конечно, — сказала Кристин, и ее сердце слегка подпрыгнуло.