Машина поднималась вверх по холму Голливуд. Диана обратилась к Кари:

— Наша сегодняшняя хозяйка — очаровательная женщина. Ричард меня просто нашпиговал информацией о ней.

— Она празднует свой шестидесятилетний юбилей, — прервал ее Кари и круто повернул по кривой. — Елена Калкиассис невероятно богата, ее имущество действительно необозримо, разбросано по всему миру и постоянно увеличивается.

— Откуда ты все это знаешь? — удивилась Диана и крепко схватилась за подлокотник, когда машина описывала следующую кривую.

— Свое имущество она нажила в молодости в качестве возлюбленной всех королей и экс-королей. Откуда я это знаю? Я разговаривал со своей матерью по телефону и упомянул о вечеринке у миссис Калкиассис. Мама — ходячий справочник «Кто есть кто». Миссис Калкиассис уже двадцать лет вдова и унаследовала от своего мужа, между прочим, остров в Эгейском море. Там она будет праздновать свой день рождения, и мама плачет уже несколько недель, потому что ее туда не пригласили.

Диана сглотнула, когда машина преодолевала очередной поворот, и бросила беглый взгляд на огни Лос-Анджелеса далеко внизу.

— Поэтому ты так шикарно оделся?

Она пришла в восхищение, когда Кари заехал за ней в ослепительно белом костюме и светло-голубой рубашке с белой бабочкой. Он выглядел просто потрясающе.

— Потому что миссис Калкиассис такая знаменитость?

Выехав на территорию, Кари включил габаритные огни и медленно двинулся по дорожке, ведущей к вилле миссис Калкиассис.

— Собственно говоря, ты уже должна бы знать меня лучше. Я так оделся, потому что ты этого хотела и потому что я старался сделать тебе приятное. Только для тебя, дорогая.

Он пожал ее руку, когда они остановились перед воротами. Кари показал приглашение, и вооруженные охранники их пропустили.

Он припарковал машину среди длинного ряда роскошных автомобилей и помог Диане выйти. В ответ на его восхищенный взгляд она улыбнулась. Он был очарован ее фигурой так же, как и черным вечерним платьем. Верхняя часть платья состояла из двух широких блестящих бретелей-рюшей, слегка прикрывающих ее груди прекрасной формы, а нижняя его часть представляла собой воздушную пышную юбку из тюля, на которой было нашито восемь перемежающихся полос различной длины. Спереди юбка открывала ноги до колена, а сзади переходила в небольшой шлейф. Черные туфли на высоких каблуках, ожерелье из черных камней и маленькая диадема завершали ее элегантный наряд, в котором она выглядела очень юной и сексуальной.

Кари поднес ее руку к своим губам.

— Ты самая очаровательная женщина, которую я когда-нибудь видел в своей жизни, моя любимая, — прошептал он и поцеловал ее руку, глядя в глаза. Вопреки всем правилам, этот поцелуй был долгим и потому таким возбуждающим.

Она погладила его щеку, провела рукой по волосам и поправила бабочку, после чего рука об руку с ним гордо представилась хозяйке.

Хозяйка оказалась высокой, невероятно худой женщиной с резкими чертами лица и породистым носом, черными как смоль глазами и серебристыми подкрашенными волосами. На ее тощем запястье звенели золотые цепочки, будто она пародировала призрак в средневековом замке.

— Называйте меня Елена, — просила она каждого гостя. — Вы, американцы, не можете запомнить мое имя или все-таки выговорите — Калкиассис?

Диана потрясла хозяйку тем, что безукоризненно произнесла ее имя.

— Наш журнал «Личности» очень интересуется вами и историей вашей жизни, миссис Калкиассис.

— В первую очередь пикантными скандальчиками, не правда ли, милое дитя? — Она повела рукой, и браслеты зазвенели. — Называйте меня Елена! Вы действительно можете выговорить мое имя, и заслужили некоторое доверие. А кто вас сопровождает?

Кари представился сам.

— Кари Никол, миссис Калкиассис.

Он тоже правильно произнес это имя, от которого можно было сломать язык, и потому удостоился чести поцеловать руку с кольцами невероятных размеров — рубин, сапфир, изумруд.

— Потрясающе!

Елена была глубоко тронута.

— Вы обладаете шармом вашего тезки Кари Гранта, мой дорогой. Говорите мне просто Елена! Ах, а вот и мой старый друг Ричард.

Она поспешила с распростертыми объятиями к Ричарду Хиллу.

— Я никогда не избавлюсь от слова «старый», — сказал Диане издатель «Личностей», после того как пережил экспансивное южное приветствие Елены. — Это вы подстрекаете всех против меня? — Он внимательно посмотрел на Кари. — Ваш спутник, кажется, мне знаком. Мы где-то уже виделись?

— Это Кари Никол, Ричард, — быстро представила Диана.

— Вы занимаетесь нефтью? — спросил его мистер Хилл.

— Мои родители, — ответил Кари и махнул рукой. — Я работаю режиссером телевидения и между делом спасаю из моря богатых людей — гостей яхты.

— Он был матросом на «Герольде», мистер Хилл, — добавила Диана и удивилась тому, что Кари незаметно скрылся. — Это он выловил из моря одного из легкоатлетов.

Ричард Хилл некоторое время размышлял и вдруг улыбнулся.

— Тонкая шутка! Сын нефтяного миллионера в качестве матроса на моей яхте. Хорошо придумано, Диана, но я на это не поддамся!

— Моя дорогая Диана! — Елена постучала по ее плечу пальцем, украшенным бриллиантом. — Полетим со мной на мой остров и отпразднуем мой день рождения вместе. Тогда я расскажу вам некоторые интересные историйки из своей сумасшедшей жизни.

Диана посмотрела на Кари, который стоял в тени пальм и делал ей знаки.

— Мне очень жаль, Елена, но вряд ли я так неожиданно быстро смогу уехать из Лос-Анджелеса.

Диана улыбнулась, и на ее лице было сожаление. Потом она проложила себе путь среди именитых гостей на террасу, где были настоящие звезды кино и телевидения, взглянула мельком на бесконечное море огней Лос-Анджелеса и наконец добралась до Кари. Свет прожекторов, установленных вокруг двухэтажной виллы из белого мрамора, падал на его серьезное лицо. Он вертел в руках черную розу и укрепил ее в волосах Дианы.

— Украл из парка, — прошептал он и положил свои руки на плечи Дианы.

— Зачем ты заманил меня в парк?

Нежным жестом она убрала прядь волос у него со лба.

— Потому что хочу сказать тебе что-то важное. — Кари смущенно улыбнулся. — Может, сейчас не совсем подходящий момент, но здесь бродит так много привлекательных мужчин. Я хочу, чтобы ты всегда была моей женщиной.

Диана не поняла.

— Но я же теперь и так твоя женщина, или нет?

— Я не это имею в виду! — Кари засмеялся. — Я хочу, чтобы мы поженились. По-настоящему, с печатями и подписями.

Диана почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

— Нет!

Руки Кари соскользнули с ее плеч.

— Нет?

В эти несколько мгновений она снова пережила все ужасы своего брака и покачала головой.

— Нет, ни в коем случае, — пробормотала она. — Выброси это из головы!

Кари обнял ее и повел вглубь сада.

— Но, дорогая! Я хочу иметь настоящую семью с детьми, а для этого надо пожениться. Детям нужен уютный дом.

— О да, конечно, — взвилась она. — И я должна отказаться от своей профессии и независимости, не правда ли? Я люблю детей, Кари, но я никогда больше не останусь дома, как это было в моем первом браке, и я никогда не хочу больше быть домашней хозяйкой!

Она задрожала.

Он был очень удивлен.

— А кто тебе говорит об этом, дорогая? Тогда я останусь дома и буду понемногу заниматься режиссерской работой. Я не хочу изо дня в день уходить на службу и делать сумасшедшую карьеру. И в этом пункте мы идеально подходим друг другу. Ты будешь работать, а я буду богатым.

— Ах, как это просто! — воскликнула она, испытывая внутреннее сопротивление. И зачем только он все разрушил?

— Да, это так просто, — подтвердил он, остановился и попытался прочитать ответ на ее лице. — Почему ты мне не веришь, Диана, если я тебе говорю, что буду заниматься и домом, и детьми, и кошкой? Почему нет? Я хочу получать удовольствие от своих детей, пока они еще маленькие, а не когда они вырастут и станут взрослыми.

— Но это невозможно! — возразила она и вырвалась. — Как ты себе это представляешь? Я буду зарабатывать деньги, а ты будешь богат? Я думала, что ты не собираешься жить на деньги своих родителей?

Она была рада, что может уличить его во лжи.

— Я уже сказал, что не хочу жить с ними и не хочу жить как они. — Он протянул ей руку. — Доверься мне, — попросил он. — Тогда все будет так просто, как я говорю.

Чем правдоподобнее все это звучало, тем страшнее казалась Диане грозящая опасность. Если она позволит себя убаюкать этими речами и согласится, она пропадет, а вместе с ней и все то, что она завоевала. Защищаясь, она оттолкнула руку Кари.

— Не подходи больше ко мне, Кари! Уходи! И на этот раз не трать напрасно усилий и не ходи за мной. Ты больше меня не уговоришь.

И она вихрем унеслась от него.

— Ты можешь от меня убегать! — закричал Кари ей вслед, когда она мчалась к дому. — Но ты все равно проиграешь в конце, потому что не сможешь убежать от себя самой!

— Помолчи, — крикнула она ему через плечо и остановилась. — Почему нельзя было ограничиться простым, без всяких сложностей романом? Зачем ты все испортил?

— Но Диана! — Кари с упреком покачал головой. — Что же ты будешь за мать, если хочешь, чтобы наши дети могли нас упрекнуть в том, что являются продуктом простого, без всяких сложностей романа. Ты хочешь этого для наших детей?

— Нет, я не хочу этого и никогда не сделаю, потому что не будет никаких детей. Я не собираюсь иметь от тебя никаких детей и выходить замуж! Никогда! Я только хочу быть от тебя подальше, очень далеко!

От этой мысли она вздрогнула, но, когда Кари направился к ней, побежала и исчезла в толпе гостей на террасе.

Пятью минутами позже она разыскала Елену среди группы кинопродюсеров и бросилась к ней.

— Я принимаю ваше приглашение посетить ваш остров, Елена, — выпалила она. — Но вы ни в коем случае не должны приглашать моего спутника! Вы даже не должны ему говорить, что берете меня с собой! Пожалуйста!

Елена Калкиассис довольно улыбнулась.

— Я уважаю любовные проблемы других людей, дитя мое. Естественно, я с удовольствием возьму вас с собой. Ведь вы любите этого парня?

— Нет, я его не люблю, — пробормотала Диана и поджала губы.

— Чепуха, конечно, вы в него безумно влюблены! — Елена потрепала ее по щеке. — Не думайте, что вы можете обмануть меня, столь многоопытную во всех проявлениях любви.

Диана свернула бы хозяйке дома ее тощую шею, но тогда Елена не взяла бы ее с собой в Грецию, а Эгейское море казалось Диане самым надежным прибежищем. Океан между ней и Кари — это прекрасно. Было бы лучше, будь это два океана, но и один — тоже неплохо.

Диана сразу же вспотела в своем красном облегающем платье и свободном жакетике до талии, когда вышла в Афинах из «Боинга-747». За паспортным контролем ее ждала молодая дама в сером элегантном платье с черным лаковым поясом. Она представилась как Памела Мансур, личный секретарь Елены Калкиассис, и с этого момента занялась всеми проблемами. Они вошли в маленький частный самолет, которым управлял грек с явно огненным темпераментом. Весь полет он не отрываясь смотрел на мини-юбку Дианы и ее ноги, вместо того чтобы следить за своими приборами. Тем не менее они все-таки приземлились на побережье недалеко от маленького городка с непроизносимым названием и сели в древний «роллс-ройс». Он был весь в пыли, и все в нем гремело и стучало на ходу. Они доехали до гавани, где Диана вместе с мисс Мансур поднялась на лодку с тентом и тут же наступила на деформированную доску, отчего каблук ее красной, обтянутой бархатом туфельки застрял в расщелине, а сама она упала в объятия необыкновенно толстого грека, от которого исходил убийственный запах чеснока. Лодка выглядела как перестроенное рыболовное судно и казалась еще более древней, чем «роллс-ройс».

— Миссис Калкиассис экономит везде, где только можно, не так ли? — усмехнулась Диана, когда началась часовая поездка к острову Калкиассис.

— Машина и лодка связаны с ее воспоминаниями, — объяснила Памела Мансур. — На этой лодке она любила экс-короля Афганистана, а в «роллс-ройсе» — какого-то магараджу.

Диана посмотрела на море. Любовь! Она ничего не хочет слышать о любви, ни одного слова, даже историй об ископаемых страстях любовницы канувших в Лету королей.

Собственно говоря, Диана должна была лететь прямо в Грецию с Еленой Калкиассис, но в самую последнюю минуту изменила решение и отправилась в Европу на день раньше. Так было лучше. Вместо утомительной беседы во время долгого полета можно было полностью сконцентрироваться на том, чтобы думать НЕ о Кари!

Лодка обогнула скалы, возвышавшиеся, как иглы, и Диана была очарована белоснежной виллой, построенной в виде замка в «кондитерском» стиле. Но этот замок, как и роскошный парк, производил впечатление инородного тела на пустынном скалистом острове с многочисленными пещерами. Комитет по приему гостей уже стоял на молу в полной боевой готовности.

— Дорогая!

Елена обняла Диану сразу же, как только та с трудом вылезла из качающейся лодки. Она чуть было не задохнулась под многочисленными пластами тюля лимонно-желтого цвета.

— Как прекрасно снова вас увидеть! Где мы познакомились?

— На вашем вечере в Голливуде, Елена.

Диана позавидовала владелице острова, на которой было надето хотя и отвратительное по цвету, но воздушное тюлевое платье, а она сама в это время плавилась от жары в своем костюме.

— Ах да, вы сбежали от своего друга. Теперь я вспомнила.

Елена Калкиассис не обратила внимания на вымученную улыбку Дианы. Это была весьма зрелая женщина, когда-то, несомненно, очень красивая, с подозрительно розовым цветом кожи, которым она наверняка была обязана дорогому макияжу.

— Моя самая старая, действительно самая старая подруга, Кики Максвелл, знаменитая звезда с Бродвея. — Елена дотронулась до руки Дианы. — Хотя вы вряд ли об этом помните, моя милая. Это было задолго до вашего рождения.

Она указала на мужчину, производящего впечатление совершенно обескровленного. Он стоял рядом со стареющей звездой.

— А это ее муж, принц Руди.

Кики Максвелл благосклонно улыбнулась Диане, причем сделала это не только губами, но и всем лицом. Диане показалось, что она слышит, как хрустит ее грим.

— Моего мужа зовут принц Рудольф Шминке, — поправила Елену Кики, чье платье, скроенное по фигуре, демонстрировало больше кости, чем привлекательные формы. — Елена давно не может запомнить ни одного нового имени, бедняжка. Впрочем, когда мы обе в шестнадцать лет выступали в ночном клубе, она тут же забывала, как зовут ее бесчисленных мужчин, хотя при этом у нее была феноменальная память. Невинная душа… Из-за этого возникало множество проблем, я имею в виду ее память на имена.

Надтреснутый голос давней звезды Бродвея диссонировал с манерами молоденькой девушки и был исполнен цинизма.

Едва Диана слегка расслабилась, как приветливый и весьма привлекательный мужчина, на вид между тридцатью и сорока годами, пожал ей руку и сам себя назвал:

— Эрни Баркер.

Затем он представил в качестве своей лучшей половины и свою жену Тельму — необыкновенно бесцветную женщину, немного моложе его.

— Надеюсь, вы не купили облигации нефтяной компании Техас-Стернвуд-Филд, мисс Хильбург? — игриво спросил он и громко засмеялся, когда Диана ответила отрицательно. — Тогда мы хорошо поймем друг друга. Из-за этой истории полиция ищет меня уже в нескольких странах, и обманутые покупатели вот-вот меня схватят. Как хорошо, что вы к ним не принадлежите.

Слегка взвинченная, Диана последовала за всей группой по каменистой дороге вверх к дому. Очевидно, что в последнее время она утратила способность с юмором воспринимать самых невозможных типов.

Ей лишь с большим трудом удалось улыбнуться, когда с разочарованием и горечью она узнала в одной из дам Ханну Блекворт, актрису из Голливуда, которую когда-то обожествляла. На экране это была сияющая красавица и актриса, наделенная Божьим даром. Теперь перед ней стояла сорокалетняя женщина с совершенно померкшим взглядом и крашеными белокурыми волосами слегка рыжеватого оттенка.

— Я… я одна из самых больших ваших фанаток, — произнесла Диана, запинаясь от волнения, и получила взамен уничтожающий взгляд, который заставил ее съежиться.

— Я люблю слушать подобные вещи! — Ханна Блекворт едва шевелила узкими губами, а ее брови энергично двигались вверх и вниз. — Но тогда я спрашиваю себя, почему же до сих пор еще не получила Оскара! Из-за вас, моих фанатов, или из-за этой половой тряпки и неудачника — моего мужа, который одновременно является и моим менеджером?

Она указала на холеного темноволосого мужчину с седыми висками, который стоял рядом с ней. Но у того даже ресницы не дрогнули от этих слов.

— Вы ли, фанаты, бросили меня на произвол судьбы или мой муж-менеджер заставил подписывать не те договоры? Впрочем, точно так же, как он снова и снова оказывается не в той постели! Открой же рот, Фил!

— Разве мы еще недостаточно пережевали эту тему? — спросил Фил Блекворт скучающим тоном. — Зачем обсуждать эти истории с каждым новым знакомым, и прежде всего постельные подробности?

— Если кто и пережевывает, и обсуждает что-то в постелях, так это ты, — ядовито сказала Ханна Блекворт. — И при этом тебе неважно, кто там лежит — мужчина или женщина! И так же нерешительно ты действовал, когда заключал договоры на съемки фильмов. Неудивительно, что из всего этого получилась одна дрянь.

Когда они вошли в огромный холл, Диана почувствовала, что просто обязана сказать что-то, способное примирить супругов.

— Я не нахожу, что хоть какой-то из ваших фильмов был дрянью, мисс Блекворт. Я преклоняюсь перед вами в каждом фильме и просто боготворю вас.

Неожиданно Ханна Блекворт улыбнулась, и в ее улыбке была почти любовь.

— Это объединяет вас с моим Филом. Он тоже всегда боготворит меня на экране, а в жизни игнорирует. Фил, что ты там делаешь? — закричала она.

Фил Блекворт отошел в угол с каким-то гостем и о чем-то там с ним шептался. Этот стройный мужчина лет сорока с узким лицом, выразительными серыми глазами и белокурыми волосами кого-то ей напомнил.

— Нет, Боже мой!

При этом неожиданном выкрике Диана уже не сомневалась, кто был перед ней. Патрик Догерти, знаменитый британский писатель, у которого довольно часто брали интервью, так что она сейчас же узнала его голос.

— Ханна, ваш муж — чудовище! — Догерти подошел к Ханне Блекворт, потирая руки, в то время как Фил стремительно ретировался. — Он просто монстр. Он сделал мне предложение.

— Только не плачьте слишком долго, а то у вас покраснеют глаза, — иронически предостерегла актриса. — Не вздумайте рассказывать мне, что вас так шокировало, Догерти.

— Но это не то, о чем вы подумали. — Патрик оскорбленно поднял вверх брови. — За кого вы меня принимаете, Ханна?

Его абсолютно не шокировали те определения, которые прошипела ему Ханна, хотя они и были совершенно несвойственны дамам. Наконец он подошел к Диане.

— Ну а как вам нравится этот зверинец, дорогая? Разве это не кунсткамера? Собственно говоря, единственный нормальный человек здесь — это я. А какие проблемы у вас? Вы сбежали от своего друга? Вы его застали с другой женщиной? Он хорошо выглядит? Я бы с удовольствием посмотрел его фотографию. У вас она, конечно, с собой.

— Нет, мистер Догерти, у меня ее нет, — раздраженно оборонялась Диана. — И я здесь отдыхаю, а не обсуждаю с кем-то свои проблемы.

Лицо Патрика Догерти выразило сострадание.

— Во первых, я не кто-то, а, во-вторых, вы здесь не отдыхаете. С таким же успехом вы могли бы поехать в ад, чтобы немного прохладиться.

Он заметил Елену у широкой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж.

— Ах, Елена, дорогая, вы знаете, что Кики сказала мне сегодня утром о вас? — Он помчался за ней. — У меня просто кровь стынет в жилах. — Он заспешил вслед за хозяйкой дома вверх по лестнице и исчез вместе с ней в коридоре. — Я просто не могу повторить то, что она сказала. Итак, она сказала…

Диана, оставшись наконец одна, оперлась о спинку позолоченного кресла. Она стояла в чужом дворце, всеми покинутая и совершенно оглушенная этим смерчем. Она совершенно не представляла, что должна здесь делать. И, несмотря на то что все это отвлекало ее, она не могла забыть Кари!

Даже мисс Мансур бросила ее на произвол судьбы.

— Сумасшедший дом, — пробормотала она и получила ответ на непонятном языке, наверное греческом. Она резко повернулась и увидела дворецкого.

Он отвел ее, говоря что-то по-гречески, на второй этаж, а оттуда — в боковой флигель. Цель этой прогулки по дому стала для нее понятна, когда она оказалась в комнате, посреди которой стоял ее багаж. Пыли здесь было предостаточно, зато из окна открывался потрясающий вид на море.

Диана закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и уставилась на темно-синюю поверхность. Почему она спаслась бегством сюда, а не к своей маме в Майами? Ее родительский дом, который всегда успокаивал ее или, во всяком случае, действовал на нервы вполовину меньше, чем эти люди, с которыми она оказалась здесь.

И это при том, что еще совсем недавно она находила удовольствие от общения с подобными людьми. Имеет ли это отношение к Кари… нет, не думать о нем!

Она расстегнула платье и сняла его с себя. Было прекрасно ощутить на своей коже воздух.

— Будь ты проклят, Кари Никол! — громко крикнула она.

Пусть другие считают ее за сумасшедшую. Она и на самом селе сумасшедшая.

— Ты ничего не сможешь мне сделать, ты — отвратительный юнец! Я не хочу! Не хочу!

Она решила немного освежиться под душем, сняла белье и вошла в кабинку. Где-то в глубине дома послышалось глухое урчание в трубах. И ни одной капли воды! И вот тогда она засмеялась, но этот смех вряд ли можно было назвать веселым.