- Гено, - позвал Юрген, - нам нужно поспешить. Пригородный автобус уже ушел, а на часах мясника было уже без десяти минут восемь!

- Не бойся, ведь мы уже почти пришли, - успокоил его Гено.

Крепко держа под мышками ранцы с книгами, оба двенадцатилетних мальчика шли по последнему переходу через улицу у гимназии. Школьные лоцманы Адольф и Герард с достоинством подняли свои лопатки. Гено слегка улыбнулся и заметил:

- Когда я в первый раз был лоцманом, я от гордости тоже не видел своих товарищей по классу. Но потом привыкаешь. Когда наступает зима и мерзнут ноги, тогда так хочется снова оказаться в теплом помещении школы.

Швейцар Брункхорст был, очевидно, в хорошем настроении.

- Ну, а вы, друзья, не достали такси? - улыбнулся он и потер свои усы, из-за которых ученики прозвали его „тюленем“.

Все ученики четвертого класса уже собрались в классной комнате, вплоть до Герберта, прозванного „мамочкой“, потому что по утрам ему нужно было водить в детский сад свою сестренку.

В коридоре громко звенит звонок. Сегодня в их классе проводит свой второй урок господин Штеннер. Вот он уже стоит в дверях. Школьники разом встают. На его приветствие они ответили хором. У господина Штеннера была спортивная фигура. На взгляд ему можно было дать от 30 до 40 лет. Уже в первый день он завоевал симпатии мальчиков светлыми волосами, доброжелательной усмешкой, а в особенности, дружелюбным нравом. Даже самая яркая фантазия учеников до сих пор не изобрела клички, которая могла бы обогатить зоологический сад совета учителей еще одним экземпляром.

Урок начался.

- Ваши сочинения меня порадовали, - начал он. - Вы и впрямь написали о поразительнейших вещах. У каждого учителя есть свой метод поближе познакомиться со своими учениками. Мой метод таков: я всегда прошу написать сочинение на тему: „Самое интересное переживание в моей жизни!“

Мальчики сидели, слушая с любопытством. Они думали: что бы могло скрываться за таким вступлением? Не могло бы это означать, что ... Но Господин Штеннер продолжал:

- Среди вас есть храбрецы, прекрасно проявившие себя в играх на местности или в спортивных мероприятиях. Мне вполне понятно, что вручение спортивной медали - большое событие. Но рассказы из семейной жизни были тоже очень впечатляющими. Герард Штеффенхаген, прочти, пожалуйста, свое сочинение. Ты очень удачно описал возвращение своего отца из заключения.

Рыжеволосый малыш с немного растерянным выражением лица поднялся и вполголоса сказал:

- Хорошо.

- Раздай, пожалуйста, эти сочинения, - обратился учитель к Кристиану, классному старосте.

- А кто из вас Юрген Дистерхефт?

Совсем сзади, с предпоследней парты поднялся мальчик в кожаных штанах.

- Во время перемены зайди, пожалуйста, ко мне в учительскую.

64 пары глаз уставились на Юргена. Что бы ему надо было от Юргена? После каникул Юрген вообще стал каким-то странным. Он был совсем не таким развязным, как раньше.

Господин Штеннер кивнул Герарду, и тот начал читать:

- Радио ежедневно передавало имена возвращенцев, прибывших в лагерь Фридланд. Мы с братом всегда прислушивались, не прозвучит ли среди них фамилия нашего отца. Однажды...

Учитель попросил еще нескольких учеников прочитать свои сочинения. Таким образом многие мальчики смогли узнать друг друга с другой стороны, чем это было до сих пор.

Во время перемены в дверь учительской постучали. Услышав „Войдите“, Юрген робко вошел в комнату. Сердце его билось. Чего хочет от него учитель? В большинстве случаев ни о чем хорошем здесь речь не шла.

Господин Штеннер как раз завтракал. Он попросил мальчика сесть.

- Сколько тебе лет? — поинтересовался он.

- Скоро мне будет тринадцать, - заикаясь, ответил тот.

- Знаешь, почему я тебя вызвал?

- Нет. - Юрген водил глазами по комнате. Но учитель уже продолжал. Юрген насторожился.

- Твое сочинение произвело на меня большое впечатление. Ты пишешь, что для тебя самым прекрасным событием было обращение к Иисусу. По изложению видно, что писать об этом составляло для тебя огромную радость. Не все мальчики твоего возраста написали бы так откровенно. Когда же это произошло?

- Месяц назад, во время пребывания в лагере отдыха, - отвечал Юрген.

- Я порадовался твоей смелости. Ты не задумывался над тем, как я это восприму?

- Задумывался, но такова была тема, ничего другого на эту тему у меня не было, - сожалел Юрген.

- Хорошо. Я внимательно прочел твой рассказ. То, что пережил ты, я прекрасно понимаю, так как мальчиком пережил то же самое, только мне было уже 15 лет. Я хорошо помню страх перед этим и большую радость, когда все было позади. Тогда получаешь уверенность, что принадлежишь Иисусу, потому что Он любит тебя. Я позвал тебя потому, что хотел попросить тебя зачитать сочинение, но не был уверен, что ты захотел бы.

- Естественно, захотел бы, - отвечал мальчик.

Господин Штеннер улыбаясь смотрел на своего ученика.

- Знаешь, такое „естественно“ бывает ведь не со всеми, которые называют себя христианами. Они не знают, что быть христианином означает свидетельствовать.

Взглянув в глаза мальчика, он продолжал:

- На следующем уроке немецкого языка я попрошу еще нескольких учеников прочесть свои сочинения, а последним будешь ты. Я буду молиться за то, чтобы ты с радостью прочел его.

В коридоре зазвонил звонок. Перемена закончилась.

Никогда еще Юрген не ждал урока немецкого языка с таким трепетом. Он впервые скажет всему классу, что изменилось в его жизни - и почему. На прощальном вечере в лагере это называлось „свидетельствовать“, тогда они рассказывали о своих переживаниях в те дни; тогда ему было вовсе не трудно, потому что почти все пережили одно и то же. В своем же классе он был единственным, по крайней мере, пока. Он же чувствовал, что они, так сказать, присматривались к нему со стороны, потому что не знали, почему он вдруг стал совсем другим.

Сначала урок шел, как и все другие уроки немецкого языка. Через полчаса Юрген уже был уверен, что господин Штеннер не вспомнит о сочинениях. Но именно тогда учитель сказал:

- К следующему разу выполните задания на странице 13. А теперь мы послушаем еще несколько сочинений.

Первыми читали Берт, Уве и Георг. Затем настала очередь Юргена. У него дрожали колени. Дыши глубже, твердил он себе. Он попросил Небо о помощи и начал читать:

„Самое хорошее переживание в моей жизни“ Господин Кеглер пригласил меня в лагерь отдыха. Сначала я вовсе не хотел. Поездка совпадала со временем проведения летнего народного праздника, которого я уже давно ждал. Но я заметил, что мои родители очень желали, чтобы я поехал, и я согласился. Случилось то, чего я опасался. Несколько часов в день мы изучали Библию. Скучным это не назовешь, но, откровенно говоря, было бы хорошо и без нее. Интересными были игры на местности, а особенно лагерная олимпиада, которую проводил руководитель отдыха. Мы ужасно старались. Но в центре внимания все-таки оставались занятия с Библией. Каждым утром и вечером -чтение Слова и молитва, затем - изучение Библии; отключиться было не легко. К тому же, господин Кеглер владел искусством сделать рассказы живыми. Вскоре я заметил, что если этот Иисус еще и сегодня невидим, но жив, то я должен изменить свою жизнь. А именно этого я и не хотел.

В последний вечер господин Кеглер говорил о добром самарянине. Он хотел показать нам, что в этой притче говорится и о нас. Мы также попали в руки разбойников, подобно тому человеку, о котором сказано в притче. На нас напал дьявол, он снял с нас все, данное нам Богом, и оставил нас нагими. Иногда мне казалось, что господин Кеглер знает мою жизнь, потому что он все время говорил о том, что беспокоило меня. Я был очень рад, когда вечер подошел к концу. Но и в постели я не находил покоя. Несколько дней назад я ухмылялся, когда господин Кеглер говорил о сердечных ранах, которые залечивает Иисус; но в этот вечер я заметил, что со мной не все было в порядке. Я вдруг познал, что такое грех, который разделяет меня с Богом, как морская пучина. Наконец, я вдруг не выдержал и вскоре стоял перед дверью руководителя лагеря. Он еще не спал. Ведь не я один был в таком состоянии. Господин Кеглер только показал на крест, висевший на стене, и я понял. Я начал рассказывать обо всем, что было плохим в моей жизни, обо всем, что я еще помнил. Когда мне уже ничего не приходило на память, господин Кеглер склонился вместе со мной на колени и помолился Иисусу, чтобы Он принял меня, чтобы я мог начать новую жизнь. На его вопрос, хочу ли я этого, я мог только ответить „Да“. Когда мы встали, я знал, что Иисус был моим добрым самарянином. Вот теперь я мог искренне радоваться и уже сожалел, что отдых в лагере подходил к концу. Во время отдыха я пережил еще много хорошего, но час, проведенный у господина Кеглера, где мне повстречался Иисус, был самым лучшим переживанием.

В классе стояла тишина. Большинство сидели, подперев голову руками. Только длинный Отто время от времени подталкивал Уве и делал презрительные замечания.

После школы мальчики, как никогда, шли домой задумчивые. У моста Гено спросил:

- Юрген, это действительно правда, то, что ты прочитал?

- Да, - отвечал друг.

- Тебе можно позавидовать.

- Не нужно, - возразил Юрген. - И ты можешь пережить подобное, если серьезно отнесешься к Иисусу.

Уве и Отто, этот грубый сын мясника, тоже разговаривали о переживании Юргена. Однако, Отто закончил словами:

- Я это из него вытравлю. Таким благочестивым в нашем классе нет места.

Уже на следующий день между Отто и Юргеном дело дошло до роковой стычки. Они потели над работой по математике. До сих пор Юрген давал ему списывать. На сей раз он даже не пытался дать Отто возможность заглянуть к нему в тетрадь. Он сидел прямо, склонившись над тетрадью, и писал. Однако, он предупредил Отто, что не будет больше жульничать.

- Подлец, - прошипел Отто после урока, - этим самым ты сам исключаешь себя из класса. Ты еще горько пожалеешь о своей набожности, ты еще встанешь передо мной на колени и будешь просить о пощаде. Тогда твоя сказка об Иисусе не поможет тебе.

Сказав это, Отто сплюнул под ноги Юргену. Тому пришлось собрать все свои силы, чтобы не дать в себе места чувству мести. Отто был старше и сильнее Юргена. В прошлом году он уже был в четвертом классе, но остался на второй год. Несмотря на побои отца, он со дня на день становился все более дерзким. Только благодаря тому, что у него постоянно были деньги, он всегда мог поддерживать приятельские отношения с товарищами.

Бедный Юрген! На следующий день его новый „стальной конь“ стоял во дворе школы со спущенными колесами. По покрышке было ясно видно, что кто-то проткнул ее острым предметом. Это не мог быть кто-нибудь иной, как Отто. Но как докажешь?

Как ни старался Юрген настроить Отто на дружелюбный лад, тот оставался интриганом. И тут случилось нечто совсем неожиданное.

Господин Штеннер исполнил желание мальчиков сходить в поход к близлежащему озеру.

Все шло по плану. Мальчики с удовольствием купались. Они соблюдали дисциплину, так что учитель пообещал повторить поход.

Но вскоре возбуждение спало, потому что выяснилось, что класс отправляется домой не в полном составе. Не было Отто. Однако господин Штеннер отлично помнил, что видел Отто с Уве и Гердом за пять минут перед тем, как они отправились домой.

Он велел сделать привал, и все ждали Отто. Но когда по прошествии десяти минут он все еще не присоединился к классу, учитель заволновался.

- Не знает ли кто-нибудь, где остался Отто? - Он испытывающе смотрел на учеников. Они подергивали плечами, и только Уве и Герд несколько смущенно опустили глаза.

- Герд, где остался Отто?

- Я не знаю, - ответил тот.

- Ведь в последний момент вы были вместе, - справился учитель.

Тогда Герд медленно и нерешительно выдавил:

- Отто вернулся к озеру за „сигарами“.

- За сигарами! - мелькнуло в голове учителя. Еще в его молодости они называли „сигарами“ цветы камыша. Наверное, Отто не подозревал, как это опасно. Где же им следовало теперь искать его? Озеро такое большое. В разные направления были разосланы группы по два мальчика в каждой. Одну поисковую группу возглавил сам учитель, другая состояла из Гено и Юргена. Эти двое пошли вдоль северного берега. Юрген искал одежду, но не находил. И вдруг он наткнулся на пару башмаков: он знал, они принадлежали Отто. Заросли тростника были здесь густыми. Он закричал что было силы: „Отто-о-о! - Отто-о-о!“ Но ответа не последовало. Постоявши и прислушавшись, он только услышал плеск и бульканье. Он пошел туда, откуда доносились эти звуки, раздел свои ботинки и повелел Гено держать его в поле зрения. Затем он развел руками высокие заросли камыша.

Не успев удалиться на несколько метров от берега, он поскользнулся и плюхнулся в воду. Юрген испугался, но страх его стал еще больше, когда он почувствовал, что кто-то обхватил его ноги. Юрген хорошо плавал. Выученные в лагере отдыха спасательные приемы пригодились ему. Он нырнул. Что это? И верно, человек. Это мог быть только Отто. Юрген соображал с быстротой молнии. Он должен был действовать. Камыш сильно мешал ему. К счастью, озеро в этом месте не было таким уж глубоким, примерно 2 метра. Наконец, Юрген смог освободиться от камыша и всплыть на поверхность воды. Он громко закричал: „На помощь! Позовите господина учителя! Отто!“

Гено хотел помчаться. Но тут совсем близко он увидел бревно. Он подтолкнул его Юргену и помчался в противоположном направлении, чтобы позвать Штеннера. Тот уже бежал ему навстречу. По дороге он скинул с себя пиджак и галстук и прыгнул в воду. Тем временем Юргену удалось вытянуть Отто из опутавших его камышей и положить его подбородком на бревно. Потом он обеими руками прижал голову Отто к дереву, чтобы тот не набрал больше воды. Тут силы оставили его. Он был вконец измучен. Но помощь уже подоспела. Отто вытащили на сушу первым, а потом помогли измученному спасателю. Берт, бывший со Штеннером, поспешил в соседнее село, чтобы позвать машину скорой помощи.

Господин Штеннер владел приемами оказания первой помощи утопающему. Он положил его на живот и попытался сначала освободить рот Отто от воды и тины. Затем началась длительная работа по оказанию первой помощи утопающему, что, в конечном итоге, увенчалось успехом. Пульс Отто стал медленно учащаться. Снова пришедши в себя, он лежал на белой постели, у которой сидели его мать и учитель. От них он узнал подробности, а потом и к нему вернулась память. Он с ужасом закрыл глаза и искал руки матери. Никто не упрекнул его, и ему еще долго не верилось, что все были рады такому благополучному концу.

Многие посещали Отто; отец гладил его на прощание по голове, чему Отто сначала очень удивлялся, а потом радовался. Но чаще всего его посещал Юрген. К нему Отто дольше всего относился с недоверием. Когда однажды они остались с Юргеном в палате одни, Отто напрямик спросил его:

- Как же тебе удается посещать меня, зная, что я вредил тебе, где только мог!? Ведь фактически ты должен злиться на меня.

- Оставь, все уже хорошо, - успокаивал его Юрген. Но Отто не отступал.

- Нет, вот именно, что не все хорошо, - поймал он Юргена за слово, - когда я шел ко дну и заметил, что мне приходит конец, у меня перед глазами мгновенно, будто в фильме, промчалось все. А последним я видел тебя, совершенно ясно видел. Ты стоял перед своим велосипедом, тем самым, который я проткнул, и отошел, не сказав ни слова, не выругавшись. Я видел, как ты стоишь передо мной, когда я обидел тебя из-за задания по математике: и тогда ты ничего не сказал. А в заключение я слышал, как ты читаешь свое сочинение, и мне так хотелось иметь твою веру. Но было уже поздно.

Поздно еще не было. Юрген знал, что ему нужно делать, и когда Отто был выписан из больницы, у него был новый друг, но такой, который мог с ним молиться. Они не долго оставались одни.