– Не надо, – пробормотала Мэгги, лениво отстраняя щекочущие пальцы Джеймса.

– Ты на мне засыпаешь, – проворчал он.

– Неправда. – Мэгги сладко зевнула и уютно прижалась лицом к курчавым волосам у него на груди. – Я же каждый раз объясняю, что засыпает тот, кто отворачивается.

– А что, похоже, что я собираюсь заснуть?

Мэгги слегка отстранилась, коснувшись затылком его руки, и внимательно посмотрела ему в лицо. Она видела его жесткие губы, а в ее памяти всплывало то чувство, которое они вызывали, прикасаясь к ее коже. Огонек страсти снова вспыхнул в глубинах ее естества, несмотря на пресыщение.

Взгляд ее продолжал исследование, поднимаясь все выше по жестко очерченным скулам, и оказался в плену лучистого света его глаз.

– Похоже, что ты выспался, – недовольно сказала Мэгги.

– Я просто посвежел, – поправил он. – Занятие любовью с тобой дало мне заряд энергии.

Занятие любовью. Его слова эхом отозвались у нее в ушах. Действительно ли это была любовь? – удивилась Мэгги. Действительно ли Джеймс занимался с ней любовью или просто использовал это слово для куда более приземленного занятия? В камине громко затрещали дрова, и она вздрогнула от этого звука.

– Расслабься, – успокоил ее Джеймс. – Это всего лишь сырые поленья.

Она повернулась посмотреть, а Джеймс поправил ее таким образом, что спиной она касалась его заросшей груди, а ее мягкие округлые бедра соприкасались с его животом.

Мэгги не могла сдержаться и сладострастно начала двигаться, улыбаясь при его мгновенной реакции на ее действие.

– Ну-ка, прекрати это, женщина. – Он нежно поцеловал ее в макушку.

– Будет исполнено, сэр. – Она вздохнула, преисполненная блаженства. Никогда еще не была она столь умиротворенной. И другой вздох вырвался у нее, когда Джеймс легонько сжал ее груди, казалось, эхом отвечая на ее чувства.

Она расслабилась рядом с ним, следя за танцем оранжевых язычков пламени.

– Есть что-то завораживающее в огне, – заметила она.

– Х-мм, – согласился он. – Я знаю, что ты имеешь в виду. Когда я был совсем маленьким, мы разводили на берегу костры. И только в это время я мог видеть своих двоюродных братьев сидящими спокойно более десяти секунд.

– А я думала, что ты вырос в Нью-Йорке. – Мэгги внимательно посмотрела на него.

– Нет, мы жили в Оустер Бэй, на северном побережье Лонг-Айленда. Мой отец регулярно ездил в город.

– Да? – Мэгги по крупицам собирала редкостные сведения о его детстве.

– Это было прекрасное старое место, – вспоминал Джеймс. – Моя первая жена росла там же по соседству.

– Х-мм? – Мэгги издала уклончивый звук, мысленно умоляя его продолжать.

– Ее звали Тира. – Звук его голоса стал приглушенным, как если бы его тело унеслось в прошлое вслед за сознанием. – Я ее едва помнил в то время, когда мы росли, несмотря на то что мы были ровесниками. Ее мать была одной из тех богатых женщин, которые ни в коем случае не позволят своей единственной дочери играть с соседскими мальчишками. Тира училась в частной школе для девочек в Бостоне, и я не знал ее по-настоящему до тех пор, пока она уже в выпускном классе не приехала домой на каникулы.

Тон его стал пренебрежительным и насмешливым.

– Я весь, с головы до пяток, влюбился в пару сияющих голубых глаз и головку со светлыми кудряшками.

– Что же случилось? – Мэгги изо всех сил старалась не обращать внимания на стрелу ревности, пронзившую ее, когда он признался, что любил свою первую жену. Ей не хотелось этого слышать, но Джеймс был очень замкнутым человеком, и нельзя было отказаться от возможности послушать его.

– Ничего особенного. – Джеймс пожал плечами, и Мэгги спиной ощутила это движение. – Конечно же, это не было настоящей любовью. Обычная подростковая влюбленность, которая, по прошествии нескольких недель, несомненно, проходит сама собой. Но она была в Бостоне, а я в Нью-Йорке, оба мы не настолько присмотрелись друг к другу, чтобы понять, кто мы такие на самом деле, а не в мечтах. Мы казались самим себе Ромео и Джульеттой. – Джеймс рассмеялся. – Господи, какими же наивными мы были! Мы сбежали с моего выпускного бала, рассчитывая прожить счастливо всю жизнь.

– Не сказала бы, что чересчур редкая надежда.

– Глазурь осыпалась с пряника в конце первой же недели. У нас не было абсолютно ничего общего.

– Как печально.

– Не трать свое сочувствие на это, – сухо сказал Джеймс. – Через два месяца мы были даже слишком счастливы, когда родители как должное приняли наш развод.

– Но не твои чувства были виноваты в ошибке, – настаивала Мэгги. – Это все твой возраст. Если бы ты был старше, то научился бы управлять своей влюбленностью. В конце концов простая общность интересов дает твердую гарантию в успешном браке.

– Я могу уверенно свидетельствовать об этом, – сказал он печально.

– Что это значит? – с любопытством спросила Мэгги.

– Я говорю о моем втором браке, – сказал он. – После фиаско с юношеской любовью я был очень осторожен, избегая эмоциональных порывов. Вместо этого я сосредоточился на карьере.

Пальцы его начали играть соском ее груди, и Мэгги закусила губу, чтобы не выдать себя. Больше, чем желание предаться с ним любви, она ощущала важность не прервать ход его мысли. Джеймс делился с ней своими интимнейшими подробностями о своем прошлом, чего раньше он не делал никогда.

– И вдруг мне стукнуло тридцать. Все мои друзья переженились, обзавелись семьями. Или развелись, оставив семьи, – добавил он цинично. – Только дело в том, что у всех кто-то был, пока я оставался предоставленным самому себе.

Мегги была удивлена его откровенностью. Во всяком случае, Джеймс всегда выглядел настолько самодовольным, что она не могла предположить, как он одинок.

– Ну вот я и решил жениться. Только на этот раз при выборе жены я хотел воспользоваться головой, а не сердцем. Я был уверен, что вступление в брак с женщиной одинаковых со мной эстетических взглядов, одинакового социального и экономического положения и одной религии станет гарантией успешного союза.

– Я полагаю, что единство происхождения не породило удовлетворенности? – спросила Мэгги.

– Нет, – согласился он. – Оно породило скуку. Поверь мне, я был так счастлив, когда она сбежала со своим инструктором по йоге, что сам бы с радостью купил ей билет на самолет.

– Она бросила тебя? Ради инструктора по йоге? – Мэгги повернулась в его объятиях и пристально посмотрела на него. В его слова трудно было поверить.

– Да, это был очень благотворный опыт, точно, – рассмеялся Джеймс. – Он был коротышка и лысый, но что касается Деборы, то для нее с ним не сравнились бы ни рыцарь Ланцелот, ни Прекрасный Принц.

– Ох! – Мэгги все еще не верила, что какая-то женщина, находясь в своем уме, могла бы предпочесть Джеймсу другого мужчину, тем более лысого коротышку.

– Дорогая Мэгги, – Джеймс легко поцеловал кончик ее носа, – ты так добра ко мне.

– Ты не так плох для меня. – Она крепче прижалась к нему.

– Ты должна знать себе цену. Для такой умной, разбирающейся во всем женщины, ты недостаточно уверена в себе.

– Поосторожнее. – Мэгги с усилием бросила эту реплику. – Ты меня перехвалил. – Она не хотела, чтобы Джеймс продолжал рассуждать на эту тему. Если бы он продолжил, это могло бы напомнить ему, что ее избыточный вес был достаточным основанием для того, чтобы лишиться уверенности в себе. А конечно же, ей не хотелось, чтобы он припомнил ее толстушкой.

– Нет, моя Мэгги. Ты… – Он смолк, когда в тихой комнате раздался телефонный звонок.

– Кто бы это мог быть? – Она свирепо посмотрела на аппарат. – Никто же не знает, что мы здесь.

– В офисе знают. Я позвонил после того, как заказал комнату, и оставил номер.

– Но это же… – Мэгги пристально посмотрела на часы, делая в уме вычисления, – …одиннадцать тридцать по нью-йоркскому времени.

– Город не спит никогда. Так вот прямо и говорят по телевизору. – Джеймс неохотно поднялся, так как телефон продолжал звонить.

Мэгги смотрела на него, восхищаясь линиями его тела, пока он шел к телефону, и уже не ощущала своего собственного тела. Его фигура обрисовывалась мягким мерцанием огня. Он был образцом мужской красоты и грации.

Даже лежа у камина, без Джеймса, она почувствовала холод. Помимо всего прочего, если она останется здесь, это будет похоже на то, что она ждет от него новых любовных ласк. Но даже если ей и было нужно большего, Мэгги не хотелось, чтобы он знал об этом. У нее было такое чувство, будто Джеймс точно рассчитал, как она будет вести себя, когда он ее оставит. Джеймс был очень проницателен. Она неуверенно глядела на его широкую спину.

Самое лучшее для нее сейчас – это вести себя как можно естественнее, решила она. Неохотно поднявшись, она подхватила с кровати халат и направилась в ванную. Она включила душ и шагнула под теплые брызги. Струи массировали ее усталые мышцы. Она закрыла от наслаждения глаза. И вдруг вскрикнула, увидев, что рядом оказался Джеймс.

– Джеймс?

– Ты ждала кого-то еще? – Он потянулся за мылом, которое лежало рядом с ней.

– Никогда не подглядывай, когда женщина стоит под душем, – отругала она его. – Ты меня страшно напугал. Помнишь тот старый фильм, где какой-то чудак убивает женщину под душем?

– Но у меня нет оружия. Видишь? – Он развел руками.

«Его руки сами по себе уже оружие», – подумала она в смятении. Стоит ему лишь коснуться ее, и она готова согласиться на все.

– Не будь такой раздражительной. – Он ступил на керамическое покрытие и прижал ее к себе.

Мэгги ослабла в его объятиях, в то время как струи душа массировали ее кожу.

Джеймс, намылив руки, стал мягко тереть мылом ее тело.

Она передернула плечами, когда его руки достигли ее грудей и охватили их.

– Это из офиса. – Он легко растирал ладонями отвердевшие соски.

– А? – Мэгги прижалась к его скользкому телу.

– Звонил Такамото. Он должен лететь в Париж, но завтра будет в Нью-Йорке и хочет поговорить о новом офисе, который его фирма собирается построить в Сингапуре.

– Ему понравился комплекс, который ты спроектировал. – Мэгги сделала глубокий вдох и полностью потеряла нить рассуждений, когда его рука скользнула по ее животу, достигнув бедер. Тело ее изогнулось дугой, пока его пальцы медленно исследовали ее мягкую плоть. Когда ласка окончилась, она ощутила утрату, едва замечая, что Джеймс вымыл ее и перекрыл льющуюся воду.

Он взял со стойки широкое банное полотенце, обвернул его вокруг Мэгги и начал досуха вытирать. В каждом его поглаживании было эротическое очарование.

– Боюсь, что твой урок ходьбы на лыжах придется отложить, – прошептал он. – Я должен завтра вернуться в город для встречи с Такамото. Нам уже заказаны билеты.

– М-мм… – Его слова пролетели мимо ушей Мэгги. Ей дела не было ни до Такамото, ни до лыж. Был лишь один-единственный спорт, что по-настоящему интересовал ее.

– Идем, прелесть моя. – Джеймс привлек ее к себе и поднял на руки, а Мэгги, опасаясь, что она слишком тяжела для него, инстинктивно сжалась. Но по тому, как решительно шел он к кровати, казалось, что он просто не заметил ее веса.

– Пожалуйста, пристегните ремни. – Профессиональный, хорошо поставленный голос стюардессы пробудил Мэгги от легкой дремоты. Она зевнула, передернула плечами и выглянула в иллюминатор. Невольная улыбка тронула ее губы, когда она увидела мерцающие башни Нью-Йорка. Но именно это зрелище и испортило ей настроение. Для того, чтобы поднять его, она украдкой посмотрела на Джеймса.

Он не пристегнулся, подумала она с сожалением. Он никогда не пристегивает ремень. Он поглощен работой с тех самых пор, как оставил Стэплтон. Это было совершенно нормально, решила Мэгги, пожалуй, даже чересчур нормально. Отныне они не просто архитектор и секретарша. На ее щеках выступил легкий румянец, когда нахлынули воспоминания о поездке. Теперь они любовники, и что-то непременно должно было измениться…

Мэгги прикусила губу, вглядываясь в серебристое сверкание на его висках, среди угольно-черных волос. Они были замечательными любовниками, но помнит ли об этом Джеймс? Его поведение после того, как четыре часа тому назад в Денвере они сели в самолет, ясно свидетельствовало об обратном. Он был как обычно оживлен, быстро вернувшись к их повседневным рабочим отношениям.

Может быть, прошедшее выскользнуло из его сознания? Она внимательно изучала прямую линию его носа. Нет, Джеймс редко что-либо забывает. Но он имел привычку сосредоточиваться на любимом деле, и сейчас он был поглощен работой. Проблема была в том, как переключить его внимание. Взгляд ее скользнул ниже.

Глаза ее полузакрылись при воспоминании о легкой шершавости его подбородка. Подобно тому, как магнит притягивает к себе сталь, ее губы обрели покой, прикоснувшись к его коже. И она сама удивилась, что не выдумала происходящее. Она на самом деле поцеловала его. Осмелев, она позволила себе мгновение помешкать, прежде чем отстранилась. Принимая во внимание ту легкость, с какой она прикоснулась к нему сейчас, вероятно, через месяц она будет просто нападать на него в темных коридорах.

– Ты избрала прелестный путь, дабы завладеть моим вниманием. – Джеймс улыбнулся ей. – Ты чего-нибудь хочешь?

– Мы уже дома. – Вздох облегчения вырвался у нее, поскольку Джеймс благосклонно отнесся к ее ласке. И, словно подтверждая ее слова, самолет резко повернул направо и пошел на посадку.

– Час ночи. – Джеймс взглянул на часы и принялся укладывать свои бумаги в кожаный портфель. – У нас еще есть время. Я хотел бы просмотреть все свои записи перед встречей с Такамото сегодня после полудня.

– Мы заедем за твоими записями в офис?

– Нет. Я попросил Эрика отвезти их ко мне на квартиру, когда звонил прошлой ночью.

– Когда состоится ваша встреча?

– В два часа. Такамото улетает в Европу сегодня в девять вечера.

Чтобы эффективно свести на нет другие планы, относящиеся к остатку дня, она должна прибегнуть к тайному убежищу. Мэгги через силу улыбнулась, зная, что выполнение требований Джеймса приведет их любовные дела к пробуксовке.

После посадки Джеймс провел ее через аэропорт и посадил в такси. Пока он не назвал таксисту свой домашний адрес, Мэгги думала, что он последует своей привычке: всякий раз, возвращаясь из поездок, он сначала отвозил домой ее, а уж потом ехал к себе. Она украдкой взглянула на него, отыскивая основания для столь неожиданного поступка.

Джеймс ничего не забыл. Давая свой адрес таксисту, он лишил ее выбора. Он действительно хотел привезти ее в свою квартиру. Но зачем?

Хотел ли он вновь предаться любви? Рука ее затрепетала в его руке, когда восхитительная мысль озарила ее. Но Мэгги тут же высвободилась, когда уже более прозаическое объяснение пришло ей на ум. Несмотря на то что они работали во время поездки в Денвер над отчетом Джонсона о лыжном курорте, они еще не составили полного заключения по нему. Джеймс, видимо, хотел завершить работу, пока все еще было свежо в памяти.

Такси остановилось у стоянки, и Джеймс помог ей выйти из машины. Она проследовала за Джеймсом через коридор его дома, кивнула швейцару и первой зашла в лифт.

Пусть он сам все решит, сказала она себе. Этот образ действий не должен ее затруднять, касаются ли его интересы ее деловых качеств или ее обаяния.

Джеймс открыл дверь, зажег свет в холле и пропустил ее внутрь.

– Ты не сваришь кофе, Мэгги? Я собираюсь посмотреть, кто мне звонил.

– Конечно. – Мэгги сняла куртку, уложила ее на свой чемоданчик и прошла в маленькую кухню, очень довольная тем, что можно будет немного побыть одной. Погруженная в любовные переживания, она не допускала возможности, что между ее мыслями и мыслями Джеймса существует дистанция. Но, видимо, так оно и было. Если бы это было не так, Джеймс непременно обнаружил бы любовь к нему, переполнявшую ее. И он ясно увидел бы тогда, сколь беззащитной и неиспорченной была она на самом деле. Мэгги вздохнула, не зная, что хуже.

Она налила воду в кофейник, поставила его на огонь и раскрыла холодильник, чтобы достать молоко.

– Для встречи с Такамото все готово. – На кухню пришел Джеймс. – Я попрошу его секретаря представить тебе полную стенограмму переговоров.

– Было бы куда легче, если бы мистер Такамото просто перенесся бы в двадцатый век. Отказаться от присутствия женщины за столом переговоров! – Она фыркнула. – Я бы подарила ему хорошую долю своего разума.

– Его не разум твой интересует. – Глаза Джеймса остановились у нее на груди, мягкая выпуклость которой проступала под свитером.

– Мистер Такамото? – Мэгги изумленно посмотрела на него. – Боже великий, мужчине за восемьдесят. Для этих дел он староват, не правда ли?

– Ему семьдесят шесть, и мужчина никогда не бывает чересчур старым для этих дел, – проворчал Джеймс. – Отец Конфуция заделал его в семьдесят.

Мэгги наконец-то нашла пакет молока за чашками.

– Держу пари, что его мать была моложе. – Она перелила молоко в кувшин. Прогорклый запах разнесся по воздуху.

– У-фф!

– Испортилось? – спросил Джеймс.

– А что, нет? – Мэгги искоса посмотрела на него.

Он кивнул на пакет:

– Какое там число?

– Продавать до второго сентября, – прочитала Мэгги. Она снова перечитала. – Второе сентября? Сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь. Четыре месяца!

– После шампанского моя экономка отказывается что-либо выкидывать, и у меня нет молока к кофе.

– Шампанское?

– Это было еще до тебя. Я купил бутылку выпуска 28-го года и поставил ее в холодильник. В тот вечер у меня было тяжелое свидание. – Он остановился, задумчиво улыбаясь, и Мэгги оскорбили эти его воспоминания.

– Да? – сказала она холодно.

– Во всяком случае, перед тем как уйти, я попросил экономку прибраться. Что она и сделала. Она вылила шампанское в канализацию.

– Но почему?

– Потому что ему было сорок пять лет. – Джеймс поморщился. – Ну и, будучи трезвенницей, она решила, что шампанское никуда не годится. Боюсь, что я довольно зычно выражал свое неудовольствие, и она поклялась ничего больше не выбрасывать.

– По правде, Джеймс, тебе нужна… – Она прервалась, в ужасе осознав, что должно было вот-вот слететь с ее неосторожного языка. Если сказать ему, что ему нужна жена, то он посчитает, что она претендует на это положение, и тогда он просто удерет.

– Что именно? – Джеймс взял пакет с молоком из ее безвольных пальцев, поставил ее на изразцовую полку и прижал к себе податливое тело Мэгги.

– Новая экономка. – Слова прозвучали на выдохе. Она обняла его за талию и прижалась к нему. Она прижалась щекой к его рубашке, наслаждаясь ощущением его крепких рук, держащих ее прямо против его сердца. Этот его порыв страсти наполнил ее радостью.

– Нет, – отозвался Джеймс, – у меня отличная экономка. Мне нужен кто-то, кто бы за ней присматривал.

– Что? – Мэгги проглотила слово, готовое вырваться из ее уст.

– Почему бы тебе не переехать ко мне и не присмотреть за миссис Губерт?

Переехать к нему! Сердце Мэгги остановилось, потом безумно заколотилось. Жить с Джеймсом! Она была поражена этой мыслью. Ей можно будет проводить все время с ним вместе. Она станет для него первой по утрам и последней вечерами.

И он будет видеть ее. Неприятный факт поразил ее, и она сжалась.

Джеймс сможет увидеть ее после того, как она смоет косметику. Он сможет видеть ее наготу при полном свете дня. То, над чем он подсмеивался, когда она предавалась страсти при смутном свете огней. Но жить вместе – значит выставлять напоказ свои несовершенства. И никто не знает, насколько быстро при этом наступит конец их связи.

– Нет! – выпалила она. – Я не могу.

Она поспешно шагнула, высвобождаясь из кольца его рук и с сожалением отметив, что его лицо не дрогнуло. Чем бы ни руководствовался Джеймс, предлагая ей переехать к нему, ясно, что он сделал это не случайно. Была какая-то причина, по которой он действительно хотел, чтобы она жила с ним.

– Я действительно не могу. – Она через силу выталкивала слова, в горле застрял ком, она готова была зарыдать. Зачем он это сделал, когда все так хорошо складывалось? Она сжалась, почувствовав себя несчастной.

– Не надо преувеличивать. Вопрос остается открытым для обсуждения, – сказал он мягко и потянулся к ней, но она увернулась.

Обсуждения! Она знала, что значит спорить с Джеймсом, и понимала, что шансов у нее нет. Стоит ему лишь поцеловать ее, и она согласится на все. «Так где же я должна быть?» – подумала она в отчаянии. Ей надо уйти от него.

– Мне пора домой.

– Но ты же еще не выпила кофе.

Мэгги была так поглощена своими проблемами, что даже не попыталась объяснить себе, отчего так подчеркнуто напряжен голос Джеймса.

– Нет молока, – ответила она яростно. – Пойдем. – Она прошла через гостиную, вздохнув с облегчением, когда он последовал за ней.

Ее уже мучило раскаяние. Она не воспользовалась его предложением. И не знала, как исправить положение. Одного взгляда на Джеймса было достаточно, чтобы понять, что сейчас не стоит даже пытаться. Даже если бы она знала, как это сделать. Не только потому, что пришлось бы переступить через свою гордость, но и потому, что оба они устали. Было бы разумнее оставить все как есть. Возможно, что он позвонит ей сегодня вечером после встречи с Такамото. А там уж она должна попытаться направить их отношения в их привычное русло.