Было уже полчетвертого ночи, когда Сонора и Сэм добрались наконец до парковочной стоянки в деловой части города на Бродвее. Уличные фонари отбрасывали на мокрый от дождя тротуар размытые желтые блики. Некоторые из конторских зданий были тщательно освещены, но офисы их давно уже опустели.

Сев в свою машину, Сонора опустила боковое стекло.

— Домой, Сонора? — спросил Сэм, опершись о дверцу. — Больше не собираешься пускать в ход свой шестизарядник, чтобы избавить город от паразитов?

— Отправляюсь домой заниматься выпечкой — достаточно невинное занятие для полицейского, не так ли?

— А я попробую выкроить пару часиков для сна. Хотя все равно завтра придется встать пораньше. Постараюсь составить отчет. А у тебя, думаю, и так хватит забот.

— Спасибо, Сэм.

Это были их обычные отношения. Приступы болезни у дочери Сэма становились все более частыми, число убийств также увеличивалось. Когда у Анни случались очередные обострения болезни, Соноре то и дело приходилось прикрывать своего напарника, работая за двоих.

Прежде чем Сэм отошел от машины, Сонора схватила его за рукав.

— Ну, что еще?

— Я совсем забыла тебе сказать — совсем замоталась. На мой автоответчик пришло жуткое сообщение. Я имею в виду автоответчик моего рабочего телефона.

— Подобные сообщения я получаю каждый день, Сонора. И, как правило, от жены.

— Звонила женщина.

— Моя жена тоже женщина.

— Ладно, кончай дурачиться. Лучше выслушай. Она говорила недолго, но в ее речи опять проскользнули эти слова: «вы там».

Сэм задумался.

— Так думаешь, это была она? — спросил он через минуту.

— Думаю, да.

— И что же она тебе рассказала?

— Просто поздоровалась, потом сказала, что я ни за что не угадаю, кто это говорит, и что перезвонит попозже.

Сэм вновь задумался:

— Интересно, почему она звонила именно тебе?

Сонора пожала плечами.

— Сонора, если это и в самом деле была она, то, значит, ей нравится бросать вызов. Похоже, она принадлежит к тому типу людей, которые любят играть в «кошки-мышки» с полицией.

— Может, она не совсем нормальная?

— Интересная мысль. Ты на всякий случай оглядывайся по сторонам, малышка.

Садясь в свой автомобиль, Сэм обернулся и помахал Соноре рукой. Сонора подняла голову и, посмотрев на пятый этаж темного кирпичного дома, поискала глазами освещенные окна родного отдела по расследованию убийств. Сквозь покоробленные и пожелтевшие от времени жалюзи пробивался яркий флуоресцентный свет. Несмотря на холодный вечер, окно в конторе было раскрыто настежь.

Она была рада отправиться наконец домой.

При подъеме на холм движок ее машины зашелся странными кашляющими звуками. Видно, уже недолго осталось этому автомобилю возить свою хозяйку по улицам Цинциннати.

Дождь прекратился, но валявшийся тут и там вдоль дороги мусор промок насквозь. Дождевые капли ярко сверкали на темном пластике, отражая разноцветные рекламные огни. Какая-то женщина, выглянувшая из окна двухэтажного дома, сдвинула помятые желтые шторы в одну сторону. Сонора успела разглядеть, что у нее были взлохмаченные светлые волосы и тяжелый взгляд. Держа в руках зажженную сигарету, женщина глядела на мокрую, замусоренную улицу.

В темноте Цинциннати производил воистину удручающее впечатление. Подняв боковые стекла, Сонора развернула автомобиль и направила его в сторону пригорода. Душа ее разрывалась между постылой полуказарменной жизнью и уютом домашнего очага. «Очаг, — пронеслось у нее в голове, — огонь в очаге, горящая машина. Марк Дэниелс, объятый пламенем, и Китон Дэниелс…»

Неожиданно раздался резкий автомобильный гудок, вернувший Сонору к реальности. Оказывается, задумавшись, она заехала на встречную полосу. Сонора быстро повернула вправо. Ее руки, лежавшие на руле, мелко дрожали. Она вновь опустила боковые стекла, глотнула студеного воздуха и, наклонившись к лобовому стеклу, снизила скорость.

Господи, как это просто — еще минуту назад ты управляла машиной и вдруг задремала! Может быть, то же самое случилось и с Заком? Интересно, проснулся ли он перед столкновением? Почувствовал ли боль?

При вскрытии в крови мужа не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотиков. И чтобы быть уверенной в этом, Соноре даже не нужно было читать заключение судебно-медицинского эксперта. Зак заснул за рулем, потому что был крайне изнурен. Такая жизнь могла доконать какого угодно мужика — кормить жену, двоих детей, работать каждый день да еще содержать любовницу-блондинку.

Сонора свернула на свою улицу и припарковалась у обочины, стараясь не перегородить выезд черному «блэйзеру», оставленному перед гаражом. У дверей, сверкая огромными глазищами и виляя хвостом, ее встречал Клампет. Кто-то из детей — наверное, Хитер — расчесал ему шерсть и повязал ленточку вокруг шеи.

Сонора отвесила Клампету легкий тычок коленом. Таким образом она дала псу понять, чтобы тот прекратил ритуальное обследование гаража, доставлявшее ему невыразимое удовольствие. В доме стояла та редкая тишина, когда дети наконец-то глубоко засыпали. Лишь из гостиной доносилось легкое потрескивание включенного телевизора. Сонора прошла на кухню и бросила на стул сумочку. В мойке возвышалась гора немытой посуды. По всему полу была разбросана воздушная кукуруза. Лужицы шоколадного сиропа и пятна растаявшего мороженого покрывали стол и сервант. «Интересно, — подумала Сонора, — они ели мороженое или размазывали его щеткой по комнате?»

Она взяла в руки блокнот и порылась в поисках карандаша среди всякой всячины, которой была забита металлическая банка, стоявшая на микроволновой печи.

«Я вам не служанка, — написала она крупными печатными буквами на листке бумаги. — А чтобы вам это лучше запомнилось, завтра никакого телевизора, никаких видеоигр. В следующий раз сами убирайте мусор. Ваша мамочка».

Вырвав листок из блокнота, Сонора приклеила его к дверце холодильника.

Затем она прошла в гостиную, где на диване спал ее брат. Он весь, с головы до ног, был покрыт беспорядочно разбросанными страницами спортивных газет. Возле дивана, на полу, валялись его ковбойские полусапожки. «По крайней мере у него носки без дырок», — подумала Сонора.

Она выключила телевизор. Брат привстал, подернул плечами и прикрыл лицо ладонью. Водрузив на нос очки с круглыми стеклами, он уселся на спинку дивана и быстро-быстро заморгал. Он был очень похож на Хитер, только волосы у него чуть светлее.

Плюхнувшись в кресло-качалку, Сонора прикрыла глаза и расслабилась.

— Послушай, сколько стаканов воды ты обычно даешь Хитер перед сном? — спросил он ее тихим шепелявым голосом, расслышать который можно было, лишь максимально приблизив ухо к его губам.

— Один. А ты ей сколько дал?

— Шестнадцать.

Сонора аж вздрогнула.

«Идиот!» — в сердцах подумала она.

Брат зевнул и потянулся.

— Где-то в районе обеда.

— Что?

— По телевизору шла передача — специально для тех, кто сидит с детьми, на тему, как правильно приготовить домашний обед. Кажется, она называлась «Если голоден»…

— Ты невнимательно читаешь мои записки. Я ведь оставила тебе обед.

— Всего не упомнишь.

— Слышал о парне, которого сожгли в машине?

— Ты занимаешься этим делом? — спросил он с удивлением, поправив очки на носу.

Сонора кивнула и снова прикрыла глаза:

— Ох, я так устала… А ведь мне еще нужно печь пирожные.

— Вижу, тебе не очень-то хочется топать на кухню.

— Слишком поздно. Ты, кстати, тоже выглядишь утомленным. Что, играл с детьми весь вечер?

— Да, в лошадиные скачки. Я был конем Хитер. Затем в «Монополию». Дети играют слишком азартно. Я никак не мог понять, почему, приобретая права на железную дорогу, приходится дважды обежать вокруг стола.

— Тебе надо было просто усадить их перед телевизором.

— И это говорит их мать! Кстати, сколько сейчас времени?

— Четыре утра. Можно сказать, середина ночи.

Он покачал головой:

— Зачем тебе понадобились эти пирожные? Ты хоть знаешь, как их печь? Почему бы не купить готовые в кондитерской?

— Потому что это должны быть пирожные, испеченные мамочкой.

— Можно было бы хоть раз и соврать.

— Хитер сразу бы все поняла. Мои пирожные всегда какие-то бесформенные. И чересчур вздутые.

— Я еще не забыл вечер, когда стал свидетелем того, как ты жаришь в гриле цыплят.

— К счастью, тогда у тебя в багажнике оказался огнетушитель.

— Ну что ж, пойдем посмотрим. Хочу понаблюдать, как ты превращаешь свои пирожные в угли. Можно мне позвонить от тебя?

Он взял трубку висевшего на кухне радиотелефона, набрал свой номер и прослушал сообщения с автоответчика.

— Да, Сонора, тебе был какой-то странный звонок. Где-то около обеда.

— Звонивший оставил сообщение?

Сонора уже вынула из шкафчика миску для миксера и теперь внимательно изучала надпись на коробке со смесью для пирожных: «Так, «Дункан Хайнс». Добавить яйца и воду…»

— Нет, звонила женщина. Не успел я с ней поздороваться, как она вдруг запела.

Сонора продолжала читать рецепт на коробке, пытаясь определить, при какой температуре следует выпекать эти штуки: «Понятно, при 190 градусах…»

— Что она сделала? — вздрогнула Сонора, когда до нее наконец дошел смысл сказанного братом.

— Запела. Старую песню Элвиса Пресли «Полюби меня нежно».

— Это не его песня.

— Но он часто ее пел, так что можно считать, что это его песня.

Сонора задумчиво потерла щеку.

— Постой, ничего не понимаю. Ты говоришь, она пела тебе «Полюби меня нежно» прямо по телефону?

— Ну да.

— И неплохо пела?

— Так себе, — ухмыльнулся он.

— Что-нибудь еще?

— Сегодня вечером в салуне собралась целая толпа. Уж больно много народу привалило на уроки танцев.

— Так это же хорошо…

— Хорошо-то хорошо, да вот только девушка-инструктор в результате этого заболела, и похоже, гриппом, который завтра, между прочим, может зацепить и меня. Я не могу поручиться за детей, если ты разрешишь им посещать танц-клуб.

— Ну уж нет, не хватало еще только вечерней школы.

— Да, и еще Чес звонил. Интересовался, где ты. Он не поверил мне, когда я сказал, что ты все еще на работе. Просил, чтобы ты связалась с ним, как бы поздно ни пришла.

— Черт! Ну да ладно…

— Думаю, не стоит ему звонить.

Сонора взяла трубку и набрала номер, прикрыв при этом глаза. Стюарт внимательно наблюдал за ней.

— Его нет дома, — взглянула она через минуту на свои часы. — И это в четыре шестнадцать утра. Он специально так сделал.

— Ты позвонила, и он не подошел?

— Если он вообще дома.

— Не все мужчины такие, как твой Зак, — сказал Стюарт.

— Бывают и похуже, — усмехнулась Сонора, посмотрев на брата.

— Опять рассчитываешь кого-то напугать?

Сонора извлекла из ящика со столовыми приборами столовую ложку, предпочитая не замечать ехидного замечания брата по поводу ее записки на холодильнике. Стюарт вывалил в раковину остатки мороженого из вазочек и отправил их в посудомойку. Сколько Сонора знала своего брата, она не могла припомнить случая, когда в его руках уцелела хотя бы одна тарелка. Она хотела было что-нибудь сказать, но передумала. Все эти годы они с братом вели отчаянную борьбу за чистоту, из-за чего нередко ругались и постоянно подтрунивали друг над другом. И Сонора даже в страшном сне не могла представить брата, орудующим на ее кухне или в качестве няньки своих детей.

— О Боже мой! — воскликнул вдруг Стюарт.

— Что-нибудь случилось?

— Я пролил шоколадный сироп на рубашку.

— Завтра утром я должна присутствовать при вскрытии трупа. Как думаешь, что может попасть на мою блузку?

Стюарта даже передернуло от отвращения.

— Ты не собираешься воспользоваться миксером?

— Не могу его нигде найти.

— Он в комнате Тима.

— Ладно, возьму обычную ложку. Надеюсь, плюшки получатся на славу.

— Ты уверена, что пирожные к чаю должны быть такими огромными? Наверное, поэтому они у тебя и расползаются. Сонора, тебя мама учила когда-нибудь делать эти штуки?

— Конечно! Да я и сама не хуже этой чертовой Донны Рид с телевидения.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Сонора уже начала засыпать. Она подняла трубку лишь после третьего звонка:

— Что такое особенное ты собираешься мне поведать, Чес? Или ты забыл, что уже почти утро?

Последовало молчание, затем раздался смешок. Сонора нахмурилась.

— Не убеждай меня, будто вы там все недовольны, если мужчина домогается вас посреди ночи.

Опять «вы там». Сонора затаила дыхание:

— Кто говорит?

— Не играй со мной в жмурки, сыщик. Эти приемчики прибереги для своих дружков — для подруг они не годятся.

Сонора присела на кровати, придерживая трубку вспотевшей ладонью.

— Подруг говоришь? Тогда как насчет того, чтобы встретиться где-нибудь и поболтать?

— Например, побродить по магазинам, а на закуску съесть роскошный десерт? — Незнакомка перешла на свистящий шепот. — Но нам-то обеим известно, что мы можем встретиться и в одной из ваших маленьких комнат для допросов.

— Мы предпочитаем называть их комнатами для переговоров. И впрямь было бы неплохо поболтать в одной из них. Как думаешь? Клянусь, у тебя есть чем поделиться.

— Эй, сыщик, если ты пытаешься узнать, откуда я звоню, у тебя ничего не выйдет. Это случайный телефон-автомат, а не то место, где я чаще всего бываю.

Сонора прислушалась, пытаясь уловить в трубке хоть какой-нибудь посторонний шум, но безрезультатно.

— Он интересный парень, не так ли?

— Кто? — попыталась уточнить Сонора, нахмурившись.

— Да Китон Дэниелс. Не прикидывайся! Я точно знаю, что он тебе нравится.

— И ты собираешься его убить?

Ледяное молчание.

— Ты, похоже, предпочитаешь говорить начистоту, без обиняков. Ну прямо как с теми тремя…

Сонора задумалась. С какими еще тремя?

— Ну так как насчет него? Я оставлю его в покое, если ты сделаешь то же самое. Можешь, конечно, мне не верить, но я не собираюсь его убивать. Он мне кое-кого напоминает.

— Кого же?

— Да так… одного парня, которого я когда-то знавала.

«Надо затянуть разговор», — подумала Сонора.

— Он похож на него?

— Даже более чем похож, сыщик. Они очень близки друг другу — по духу и азарту — и пробуждают во мне одинаковые чувства. Как будто тот — это другой. Мне именно так порою кажется. И это наводит меня на приятные воспоминания.

— Значит, ты знакома с ним?

— Я-то его знаю, а вот он меня — нет.

Сонора склонила голову набок.

— Что тебе от него надо? Почему ты хочешь причинить ему боль?

— Я не собираюсь причинять ему боль. Я хочу лишь занять заметное место в его жизни.

«И ты этого добилась», — подумала Сонора.

— Так ты убиваешь мужчин, чтобы занять достойное место в их жизни?

На другом конце провода послышался смех.

— Но ты ведь не можешь отрицать, что это самый беспроигрышный способ разжечь их внимание.

«Вот, значит, как — разжечь внимание… Любопытно».

— И они заслуживают того, что получают в конечном итоге. Будь ты чуточку справедливее, миссис Сыщик, ты непременно согласилась бы со мной. Эти мужчины заслуживают своего. Разумеется, это не слишком новый взгляд на мир, но разве сама ты никогда так не считала?

— Никогда, — ответила Сонора, вспомнив о тех троих, из пикапа.

— Значит, ты одна из тех правильных девочек, которые делают то, что им велят. Представляешь, куда это тебя заведет? Начнешь их жалеть всех подряд. Никогда не будешь делать то, что сама хочешь, потому что это, видите ли, нехорошо. И посвятишь свою жизнь какому-нибудь мужику, потому что сама ты — ничто.

Затаив дыхание, Сонора подумала, не сошла ли она с ума.

— С чего ты вдруг решила, что я такая уж правильная? Я, например, стреляла в трех парней из пикапа сегодня вечером.

Молчание. «Значит, я все-таки вывела ее из равновесия», — мелькнула мысль у Соноры.

— Ты не могла выстрелить. Такая хорошая девочка не выстрелит.

Сонора внимательно прислушалась. Кажется, послышался звук проходившего неподалеку поезда.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, это твое дело.

Опять молчание. И наконец:

— Зачем бы тебе это делать? Полицейская работа?

— У меня были свои причины, так же, как у тебя свои. У тебя ведь были причины, не так ли?

— Приятно было поболтать, и к тому же очень забавно. Не думала, что ты мне так понравишься.

Щелчок — и связь прервалась. Сонора схватила карандаш и сделала запись на обороте коробки из-под салфеток, стараясь передать все нюансы их разговора. И тут в уголке сознания у нее мелькнула тревожная мысль: не перестаралась ли она сегодня?