Были бы вы, Ирина Муцуовна, мужчиной… желательно с низким голосом, – задумчиво произнес политтехнолог и окинул меня лабораторным взглядом. Я согласилась: да, без сомнения, мужчина, да еще и с низким голосом – это круто. Но с политтехнологом распрощалась. Иначе не заметишь, как из Хакамада превратишься в какого-нибудь Александра Белова, синеглазого парня с предвыборной пулей в перебинтованной голове. И это еще гуманный вариант. Во время президентской кампании, например, мне предложили инсценировать похищение мужа и ребенка:
– Представляете? Пресса шумит, народ сочувствует, в эфире крутится ролик: «Меня ничто не остановит, я буду бороться до конца», – говорите вы, и одинокая слеза катится по непреклонному лицу крупным планом. Соперники вынуждены оправдываться. Им, естественно, не верят. Их рейтинг падает – ваш взлетает.
Рынок политтехнологии в России очень непрозрачный и очень непрофессиональный. Он рассчитан на лоха, который в механизмах продвижения ничего не понимает, никому не нужен, но очень хочет попасть. Вот тут-то на него все и наваливаются. Главное, чтобы у лоха водились деньги. Великий комбинатор был прав – есть много способов честного отъема денег у населения. Политтехнология отечественного производства – один из них. Как вы полагаете, сколько может стоить двухдневная поездка кандидата в президенты с командой из четырех человек в Санкт-Петербург? Мои шабашники нарисовали смету в 150 тысяч долларов, где напротив пяти авиабилетов стояла сумма в 10 тысяч долларов, суточное пребывание в гостинице оценивалось все в те же 10 тысяч, за аренду актового зала на полтора часа мне предлагалось выложить 25 тысяч, остальные затраты выглядели примерно так же убедительно. Я поинтересовалась: они собираются нанять для перелета частный «Боинг», поселить меня в Петродворце и провести встречу с избирателями в тронном зале Эрмитажа? Торг оказался уместен. В итоге сумма уменьшилась в пять раз. Думаете, кто-то смутился? Ничуть. Думаете, первоначальная смета следующего мероприятия была менее фантастичной? Как бы не так. Своего клиента эти ребята презирают. Он для них что-то вроде недоумка, которого они учат прикидываться нормальным человеком. В плане самопиара позиция идеальная. В случае победы все лавры их: «Только с нашей помощью такой козел сумел выиграть». В случае поражения слоган «Из такого козла даже мы ничего не смогли сделать» тоже звучит неплохо.
Лихие политтехнологи-интеллектуалы, способные распутывать и закручивать макиавеллиевские интриги, совершать дворцовые перевороты, под чьим руководством кто был никем, внезапно становится всем, обитают там же, где и отважные сыщицы-дилетантки, неподкупные менты и бандиты-тимуровцы, которые по пути на кровавую стрелку притормозят, чтобы лично защитить старушку с укропом от хулиганов. Они обитают на книжных лотках и в телевизионных сериалах. В реальности – это в лучшем случае умелые имитаторы, изображающие кипучую деятельность: волосы всегда дыбом, глаза всегда выпучены, гроздья мобильников свисают отовсюду, как связки гранат. Сейчас выпрямится на краю окопа и остановит вражескую танковую колонну. На самом деле никто никакую колонну останавливать не собирается. Какие танки? Клиента – пожалуйста. Его засунут куда угодно и подо что угодно. Естественно, после оплаты. Сами же политтехнологи боятся толпы, об электорате в форме народа имеют смутное представление – где-то на уровне «водка, драка, балалайка».
С бубном и гитарой
В Америке я попала на встречу Гора с избирателями в супермаркете. Шарики, дудочки, заводная музыка. Толпа, ритмично подергиваясь, ждет кандидата. Вместо него выскочила задорная черная женщина и заплясала у микрофона: мы сегодня встретимся… с кем мы сегодня встретимся?… мы встретимся с самым лучшим, самым красивым мужчиной страны! Кто это? Это наш, это наш… Йес! Йес! Это наш Гор! Потом были энергичный рэпер, загорелый ковбой, пожилая тетка в шортах. Выходили и выходили, подогревали и подогревали. Через час публика уже дымилась. А где же Снегурочка? Сне-гу-ро-чка! Сне-гу-ро-чка! И тут появился Гор. В гробовой тишине достал из пиджака бумагу и минут пятнадцать читал нуднейший текст. Прочитал, шпаргалку сложил, сунул в пиджак и, впервые подняв глаза, отпустил заготовленную шутку. Крики, вопли, экстаз… Элементарный прием – не выставлять на встрече с аудиторией сразу лидера. А какой эффект! Но воспользоваться им в своих избирательных кампаниях мне не удалось ни разу. Наши специалисты по обольщению и приручению народных масс цепенеют при виде этих масс в натуральную величину. На трибуну никого не вытолкнуть. Даже за отдельное вознаграждение.
Зато они обожают устраивать гала-концерты на стадионах. Милое дело! И смета не детская, и над ними не каплет – музыканты играют, трибуны ревут. Кандидаты в паузах между хитами скандируют в микрофон свои лозунги и чувствуют себя то ли поп-звездами, то ли ранними христианами, то ли чилийскими диктаторами. Не знаю. Лично я чувствовала себя набитой дурой, и мой самодиагноз подтвердился, когда на очередном концерте меня попросили исполнить «Йестедей». Спасибо, хоть не «Мурку». Видимо, спутали с Йоко Оно. Я понимаю. Кем еще может быть женщина с японской внешностью, окруженная рок-музыкантами? Интересно, а что бы попросили спеть, например, Астраханкину? Наверное, «Ой мороз, мороз».
Так что пока политтехнологи домашнего разлива годятся на роль массовиков-затейников, которых отчего бы и не нанять, если есть лишние деньги, если все схвачено, беспокоиться не о чем и надо для приличия создать видимость предвыборной борьбы, а заодно весело провести время. Но и тут лучше воспользоваться услугами промоутеров иностранных фирм. По части организации досуга им нет равных. Оторветесь по полной.
Недавно меня пригласили на рекламную тусовку по поводу открытия элитного супермаркета. Главное блюдо праздничного меню – известные дамы, наряженные в свадебные платья «от кутюр» или из собственных сундуков. То есть, по замыслу организаторов, телеведущие, актрисы, примы эстрады и оппозиционный политик Ирина Хакамада должны были изображать из себя невест на фоне сыров и колбас. И никого не смущало, что самой юной невесте, скажем так, слегка за тридцать и остальные тоже… хорошо сохранились. Тем более никого не смущало, что наш потребитель, с его черным юмором, скорее всего расшифрует эту брачно-гастрономическую инсталляцию как намек на то, что и продукты в презентуемом магазине такие же свежие и качественные. Я не хочу обижать наших гламурных эльфов. Они – лапки. Живут себе в своем параллельном мире, никого не трогают, в политику не лезут, потихоньку ощипывают иностранные бюджеты. Я даже готова снять перед ними шляпу – мало кому сегодня в России удается быть свободным, обеспеченным и при этом не продаться ни администрации, ни чиновнику, ни милиционеру.
Кто там в малиновом берете?
Ни один политтехнолог не объяснил мне, как надо одеваться. Были советы, но бредовые, вроде той же оторванной пуговицы. Они натасканы на мужчин с разным тембром голоса, чей рейтинг не колеблется от фасона брюк, потому что он у всех у них одинаковый. Воротничок чистый? Носки приблизительно одной расцветки? Галстук не на боку? И довольно. Если Чубайса нарядить в пиджаки Жириновского, а Явлинского – в костюмы Путина и наоборот, никто бы этого карнавала и не заметил. А представьте Любовь Слиску, облаченную в хламиды Валерии Новодворской, или Валерию Новодворскую, втиснутую в партийный мундир российской чиновницы? Или Валентину Матвиенко, переодетую в Ирину Хакамаду? Такую Матвиенко собственная охрана могла бы и не пустить в родную мэрию. Ирина Хакамада в гипюровых блузках с воланами и юбках годе перестала бы быть Ириной Хакамадой. Мужчина – это голова и манеры, все остальное более или менее удачное дополнение к ним. Женщина – это целостный образ, в создании которого одежде принадлежит львиная доля. Сколько снято фильмов, поставлено пьес, написано книг, вся интрига которых держится на том, что героиня только благодаря переодеванию становится неузнаваемой, превращается из дурнушки в красотку, из уличной проститутки – в респектабельную леди, из бесполой мегеры – в сексапильную прогрессивную начальницу, и что-то я не припомню ничего с зеркальным сюжетом.
В прошлом году мы отдыхали за границей двумя супружескими парами. Я ненавижу чемоданы. На отдых снаряжаюсь по-спартански: джинсы, майка, кепка. Подруга взяла с собой полный гардероб. Она переодевалась чаще, чем манекенщицы на показе, и мой муж с ней флиртовал. Сутки я побравировала: я в джинсах, и мне плевать, что в очередное пафосное заведение всех пропустили, а меня нет. Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Не очень-то и хотелось. В два ночи я проснулась одна в гостиничном номере. Мужа нет. Вихрем в голове пронеслось: все, надоело, я не на помойке нашлась, я, между прочим, самая известная женщина в России, я очень умная, у меня неплохая фигура, и поэтому я разведусь. С этой теплой мыслью я и заснула. Утром объявила мужу, что, поскольку у меня нет ни такой фигуры, ни таких туалетов, как у подруги, нам с ним лучше расстаться. Он начал дико хохотать, а отхохотав, сообщил, что безумно меня любит, и что сейчас мы берем такси и едем в лучший магазин, и покупаем мне все на свете. И поехали, и купили. Я поменяла пять нарядов в течение дня. За ужином на меня смотрел весь ресторан. Сиротинский за мной ухаживал. Наливал шампанского…
Так вот, возвращаясь к моде в свете политтехнологий. На парламентских выборах партия вытолкнула меня на дебаты с Екатериной Лаховой. Я против дебатов женщины с женщиной. Они всегда выглядят, как склока на коммунальной кухне. Но отказаться – потерять бесплатный эфир. Я отлично представляла, что будет говорить Екатерина, что буду отвечать я, поэтому основным и единственным вопросом подготовки к дебатам был вопрос: во что одеться? Политтехнологи настаивали на ярко-голубом пиджаке, потому что «голубой цвет – это символ доброты и надежды» или коричневом шерстяном платье, потому что «коричневый – это цвет земли, и у зрителя возникнет ассоциация с Деметрой, богиней земли и плодородия». Я же надела белую рубашку и повязала черный галстук. И не промахнулась. Екатерина была в кофточке, в юбочке, на шпильках, вся такая женщина, женщина, женщина. После программы огромное количество людей сказали мне: твои рубашка с галстуком были красноречивее всех рассуждений – сразу возникли два контрастных образа. Женщины-политика, которая занимается только тендерными проблемами, и женщины-политика, которая претендует на все.
Клиент всегда не прав
Я не вредничаю. Просто мне есть с чем сравнивать. Во время президентской кампании у меня был визит в США. Америка с ее культом политкорректности фанатеет от маргиналов всех сортов. Страна, где президентом станет вич-инфицированный инвалид детства, нетитульной расцветки, нетитульного пола и нетрадиционной сексуальной ориентации, тут же покорит ее сердце. Едва в России возник кандидат – стопроцентный маргинал: азиатские корни, европейский имидж и вдобавок баба, американцам загорелось немедленно залучить к себе эдакое чудо в перьях. Познакомиться, рассмотреть, порадоваться – раз такое в России возможно, страна не безнадежна. В глобальном мире быть женщиной выгодно. Пол – уже мощный дармовой пиар. Там, в условиях жесткой конкуренции, чтобы обратить на себя внимание, мужчина-политик должен потратить огромные деньги. Женщина-политик привлечет внимание даже без всяких специальных усилий и телодвижений с ее стороны: что редко, то ценно. Меня пригласили, я поколебалась-поколебалась и поехала, прямо в середине предвыборного марафона. В Америке меня тут же взялась опекать команда местных политтехнологов. Не мальчики и девочки с багажом из амбиций и с единственным стимулом обеспечить красивую жизнь для себя, любимых, а седые дядьки с умными лицами. Бывшие конгрессмены, бывшие члены госдепа с огромными связями, сумасшедшим опытом политической борьбы, поскольку сами в свое время были в партиях, которые то проигрывали, то побеждали. Они сели вокруг меня и задали первый вопрос:
– Главный мессидж вашей кампании?
– Я иду в президенты не для того, чтобы стать президентом. В России нет независимых институтов. Чтобы заставить власть считаться с народом, нужна сила. Она возникает, когда голоса поданы не за президента, а за другого кандидата. Я иду на выборы, чтобы президент услышал тех, кто недоволен нынешней политикой. Голосуйте за Хакамаду не ради Хакамады, а ради самих себя. Голосуйте за Хакамаду, чтобы власть услышала вас.
– Класс, – сказали мне после секундного размышления седые дядьки, – никаких советов. Все правильно.
Следующий пункт. С вами пожелали встретиться конгрессмены, занимающиеся проблемами России, чтобы услышать ваше мнение об этих проблемах, и Кондолиза Райс, потому что вы ей интересны. «Как маргиналка маргиналке», – мысленно добавила я. С конгрессменами вы встретитесь на обсуждении членства России в «восьмерке». Кондолиза Райс не имеет права принимать неофициальных лиц. Но вас примет один из секретарей, а Кондолиза будет идти мимо пить чай и заглянет на огонек.
За два дня визита мы переделали уйму дел. Все чудесным образом срасталось. И Кондолиза Раис ненароком заворачивала в нужный кабинет в нужное время, и имена бесконечной вереницы своих сановных собеседников я произносила без запинки, потому что информацию о каждом (как зовут, с кем связан, чем интересуется) в меня загружали ровно за десять минут до знакомства, и на телеэкране я выглядела бодрой и раскованной, потому что мне давали выспаться, а главное, непрерывно хвалили: вы – великолепны, вы ведете себя идеально, вам не нужны никакие политтехнологи! И я верила, что так оно и есть, и все у меня, умницы-разумницы, получится. Не визит, а курс интенсивной психотерапии по повышению самооценки и активизации внутренних резервов. Представляю, какой же это, наверное, кайф – баллотироваться в президенты Америки!
У наших политлохотронщиков клиент всегда не прав, все его личные предложения и проекты заведомо несостоятельны, потому что дееспособный клиент – малобюджетный клиент: «Я иду в президенты не для того, чтобы стать президентом»? Вы шутите? Это же не мессидж! Это самоубийство! Но вам повезло – мы вас спасем. Считайте, мы вас уже спасли. Мы сделаем из вас популярного политика. Для начала пришьем вам плохо пуговицу. Она оторвется прямо на трибуне, кофточка распахнется, вы смутитесь, народ поймет, что перед ним свой парень, то есть своя девка… ну не важно кто, важно, что вам поверят. Вот полная версия успешной кампании: за эту строчку – сто долларов, за эту страничку – тысячу долларов, все вместе – полмиллиона долларов. Кстати, вы не могли бы получить согласие Кремля на вашу, обеспеченную нами, победу в 15 % голосующих?
Честное слово, так и спросили: «…не могли бы получить согласие Кремля?» Что ответить? Конечно, могла бы. Хоть устное, хоть письменное, хоть заверенное у нотариуса, хоть по старинке подписанное кровью. Но не хочу. Исключительно из-за дурного характера. Мне нравится, что там, в Кремле, ночей не спят, томятся, тоскуют, у окошка караулят: «Где же Ирина свет Муцуовна? Почему не едет за согласием?»…
В первый же вечер по возвращении в Россию меня повезли на встречу с избирателями. Обычно я страхуюсь. Посылаю вперед своего пресс-секретаря, и он докладывает обстановку. Если народу мало, на полпути разворачиваю машину: пустые аудитории политику противопоказаны. А тут, после Америки, как-то расслабилась. В зале на пятьсот мест скучали пять человек. Мои профи опять забыли расклеить объявления. А те, что не забыли, расклеили в другом районе, на противоположном конце Москвы… На Западе есть школа политтехнологии, которой сто лет. Там есть такая профессия. У нас ее пока нет. Она жареная. Я не осуждаю этих ребят. Они ловко сочинили себе рынок и ловко оперируют на нем деньгами. Не о том печаль.
Былое и Дума
Теперь, когда выборы все больше и больше походят на первомайскую демонстрацию – колонны, оцепление, кивки с мавзолея, «ура, товарищи!», кампании начала девяностых прокручиваются в памяти, словно старое советское кино: «Весна на Заречной улице» или «Начало» – все трогательно и нереально. Романтический период российской демократии. Ни липовых концепций по цене подводной лодки, ни черного пиара, ни бронированных дверей в подъездах. Еще не нужно кланяться префектам, золотить ручку прессе. В 1993 году весь мой предвыборный штаб в Орехово-Борисове состоял из пяти энтузиастов, которые нервные игры политиков ухитрились превратить в непрерывный капустник, в спектакль студенческого театра миниатюр на свежем воздухе. То они братаются с персоналом и пациентами психбольниц, провоцируя журналистов на ехидную реплику, что у коренного населения палаты № 6 Ирина Хакамада занимает третью позицию после Наполеона и китайского императора. То они накачиваются пивом в маргинальных забегаловках под моим лучезарным изображением и громко убеждают друг друга голосовать за эту тетку с плаката: «…классная тетка-то и, видать, горячая – на улице мороз, а она в летнем сарафанчике». То они заставляют меня отстоять очереди во всех орехово-борисовских гастрономах: «Ой, смотри-ка, наш кандидат яйца покупает! Как ее? Харакири? Не-а… Матахари? Не-а… Камасутра? Не-а… Во, вспомнил! Хакамада!». Я тогда забила холодильник на месяц вперед. Муж был потрясен.
А какие у меня были агитаторы! Район Печатники – столичная глухомань. Пурга, метель метет во все концы, во все пределы, автобусы не ходят, метро еще нет, и вдруг на пороге – два божьих одуванчика, платочки накрест, как у блокадников, ватники, валенки, саночки. Где тут литература? Какая литература? Ну листовочки про тебя. Давай листовочки на саночки. Погрузили и повезли.
В 1995-м саночки исчезли и появился административный ресурс. Знаю, потому что сама им воспользовалась. Моей партии «Общее дело» отказали в регистрации. Я узнала об этом случайно: Лобков, тогда журналист НТВ, во время съемок в избирательной комиссии навел объектив камеры на протокол на столе и прочел перевернутый текст. Формальный повод – недопустимый процент сомнительных подписей. Это был удар в спину! Я намывала свои голоса, словно золотые крупицы, по всему Уралу и Дальнему Востоку и гордилась тем, что добыла их в полтора раза больше регистрационной нормы.
До оглашения приговора оставалась ночь. Все как тогда, десять лет назад, когда накануне защиты диссертации мне позвонили и объявили об отмене защиты. Из-за бюрократической ерунды, из-за недобросовестности какой-то канцелярской девчонки. Десять лет я карабкалась на этот советский пьедестал, преодолела все и в конце этого безумного марафона вместо стакана воды мне протянули стакан соли. Я была на грани безумия, я каталась по полу и выла: я больше не могу, я больше не могу, я больше не могу! Спас меня муж. Взял такси, методично объехал всех членов ВАК, и один из них, профессор Радаев, принял решение, что защита состоится. Защита состоялась. Я получила доцентскую книжечку. Она валяется вместе с остальными моими дипломами где-то в ящиках стола. А заработанная тогда щитовидка осталась со мной навсегда.
На этот раз мотаться ради меня по ночной столице было некому. Пришлось справляться самой. Рюмка валерьянки, телефон, записная книжка. Первый звонок Никите Масленникову, советнику Черномырдина и другу моего второго мужа:
– Ты помнишь, Никита? Сырный салат, жареный хлеб, матерные частушки, мама закрывала плотно дверь? Никита, я подписи с кровью собирала…
Второй – Шахновскому. Он работал с Лужковым:
– Не стреляйте, братцы! Я же для вас два года выбивала финансы на московское метро…
Потом еще кому-то, еще кому-то, еще кому-то. Вырубилась с трубкой под ухом. В восемь утра трубка ожила и приказала: через час быть в избирательной комиссии. Не помню, как собиралась, не помню, на чем долетела. Может, на машине. Может, на метле. Но минута в минуту приземлилась в кабинете председателя избиркома Рябова. Вся в черном, вся в длинном, со скорбным лицом. На полу – большой ковер, там, вдали, за ковром – массивный стол, за столом – Рябов:
– Ну чего, Ирина? Никак не уймешься? Сколько ж у тебя знакомых-то оказалось! Все по ресторанчикам с ними шляешься, все юбкой перед ними крутишь?
Возникла радостная идея грохнуть поганца. Но внутренний голос с восточным акцентом шепнул: партию хочешь? Терпи. Без терпения пути не одолеть. А еще вспомнила битком набитый актовый зал школы. Предвыборная встреча с общественностью. Все как обычно – крики, вопли, провокационные вопросы. Отвечаю, возражаю, соглашаюсь, спорю, а взглядом то и дело цепляюсь за старика. Он сидит сбоку, у двери, на самом сквозняке. Палка с набалдашником, руки на палке, подбородок на руках. Белые волосы, голубые глаза, тонкое иконописное лицо. Не старик, а старец. От этого, думаю, я и получу. Сейчас он встанет, и мне хана: уничтожит, испепелит. Такой, что бы ни изрек, завоюет публику тут же. Одна внешность чего стоит! Николай-угодник, заступник святой Руси.
Не встал, не испепелил. Встреча закончилась. Зал опустел. Старец сидит.
– Вам помочь?
– Не надо. Я вот о чем хочу попросить. Вы поторопитесь. Вы стройте свою демократию побыстрее. Пожалуйста. Я вас очень прошу. Попытайтесь побыстрее. Хоть глазком на нее посмотреть. Спасибо.
Поднялся и ушел.
А я широко улыбнулась Рябову:
– Я и с вами, Николай Тимофеевич, в ресторанчик могу сходить.
– Прием закончен. Свободна.
В десять началось заседание избирательной комиссии. Мою маленькую партию утверждали первой. Рябов произнес сорокаминутную речь. При иных обстоятельствах она бы меня восхитила. Высокий образец казуистики. Все слова вроде русские, а смысл неуловим и темен. То ли категорическое «да», то ли категорическое «нет». Говорит – и возникает надежда. Говорит – и она умирает. Когда сердце и печенка слиплись в ком, Рябов сделал финальную паузу и произнес:
– Ну что, будем голосовать? Ну, хочется ей, Ирине нашей, пусть идет?
Уловив кодовое «пусть идет», комиссия дисциплинированно проголосовала за регистрацию партии «Общее дело». Вот тебе, бабушка, и вся политтехнология.
Домашнее задание
Тест № 1
Политтехнологи предлагают вам замечательную акцию – искупаться на Крещение в проруби, продемонстрировав своим избирателям храбрость, здоровье и религиозность.
1. Какой на вас должен быть купальник:
а) закрытый; б) раздельный; в) топлес.
2. Где вы будете раздеваться:
а) в машине; б) на виду у зрителей и прессы; в) за специальной ширмой, оклеенной вашей символикой.
3. Какой на вас будет крестик:
а) золотой; б) серебряный; в) железный на простом шнурке.
4. До проруби вы пойдете:
а) босиком; б) в сапогах на шпильке; в) в сланцах; г) вас отнесет на руках лидер фракции, братья Кличко, Сергей Шойгу, Степан Тимофеевич Разин.
5. Как вы попадете в воду:
а) нырнете солдатиком; б) спуститесь по заранее приготовленной лесенке; в) сядете на край полыньи, перекреститесь и медленно соскользнете.
6. После купания:
а) опрокинете стопку и поделитесь впечатлениями с прессой; б) закутаетесь в полотенце и нырнете в машину.
Посчитайте ваши очки: считать нечего, потому что единственное правильное решение – это послать к черту и политтехнологов, и их «замечательную» акцию. Женщине, делающей политическую карьеру, категорически заказано появляться перед теле– и фотокамерами в неглиже, в купальнике, в чем мама родила. Ну хотя бы потому, что рядом как бы невзначай могут поместить снимок юной ослепительной топ-модели или нарисовать кружочек со стрелочкой где-нибудь в районе бедра и проинформировать читателя о вашей безуспешной борьбе с целлюлитом, как и поступила одна из желтых газет с принцессой Дианой, подкарауленной папарацци всего лишь на теннисном корте.
Тест № 2.
Искусство обмана заключается в соблюдении пропорции между правдой и ложью. Пять капель на стакан. Тогда ложь легко проглатывается и хорошо усваивается. Политик должен уметь адсорбировать реальность от вымысла, чтобы выявить мотив и источник. Сейчас я расскажу несколько историй. Попробуйте угадать, что в них правда, а что – выдумка.
История первая:
В 2005 году ко мне пришел молодой человек и предложил нанять его… на должность моего официального врага:
– Я и мои люди будем обливать вас сметаной, швырять в вас яйца. Мы будем пикетировать ваш офис, клеветать на вас в прессе, облаивать ваши выступления. Я создам вокруг вас ауру политика, с которым постоянно борются. А за это вы будете финансировать меня и мою партию.
Я отказалась, объяснив молодому человеку, что такого рода пиар имею бесплатно в промышленном объеме. Он не расстроился:
– Не хотите платить, не надо. Я все равно буду делать то, что собирался. Моей партии нужно набирать очки, а у нас в стране быстрее всего их можно заработать, разоблачая и натравливая.
Это был лидер движения «Наши» (в просторечье нашисты).
История вторая:
Мне вручали премию «Самый стильный российский политик». До последней секунды я не верила, что награждение состоится. Конкурс проводился в интернете, в финал вышли пятеро: Владимир Путин, Ирина Хакамада, Касьянов и еще кто-то. Победила я. Такое возможно. Но чтобы победа была зачтена и обнародована – этого не может быть, потому что не может бьпъ никогда. Никому и ни в чем не позволено превзойти президента. Но награждение состоялось. Ольга Свиблова, директор Дома фотографии, зачитала телеграмму от президента, в которой он поздравлял себя с такой прекрасной во всех смыслах оппозицией, вручила мне диплом, какую-то финтифлюшку и личный подарок ВВП – пиджак от обожаемой мной Елены Мокашовой из дикого льна, с нитками, карманами. Я его тут же надела, и он сел как влитой!
История третья:
Вся наша верхушка невероятно суеверна и религиозна. У русского чиновника – прагматично мистическая душа. Он истово молится в церкви не чтобы попасть в рай, а чтобы было поменьше неприятностей. Чем больше грешат, тем больше хочется отбиться: авось Господь простит, спасет и поможет. Вокруг каждого крупного чиновника и политика вьются тучи астрологов и экстрасенсов. Они толкуют сны, приметы, рисуют гороскопы, советуют, когда выступать, когда лететь, когда короноваться. Их клиенты верят и в чох, и в брех, и в вороний грай. Накануне выборов 1999 года Немцов и Чубайс уговорили меня объединиться. До этого я была независимым депутатом. Назначили съезд, на котором должны были объявить, что я и моя маленькая партия «Общее дело» вливаемся в блок правых. На съезде я никак не могла понять: в чем дело? Народ какой-то напряженный и напуганный. Смотрят на меня, а в глазах прячется страх. Я так зловеще выгляжу или случилось что-то, о чем мне забыли сообщить? Потом оказалось, что просто было тринадцатое число, пятница и вдобавок полнолуние, и все дружно решили, что это дурной знак, ничем хорошим объединение не кончится, СПС выборы проиграет. СПС выборы выиграл.
История четвертая:
В закрытом бассейне для кремлевского спецконтингента через неделю после его открытия повесили объявление: «Уважаемые посетители, просим вас перед плаванием принимать душ». Еще через неделю рядом с первым объявлением появилось второе: «Уважаемые посетители, пожалуйста, не вытирайте полотенцами обувь». Третье объявление было самым коротким: «Туалет рядом с душем!!!».
Правильные ответы:
1. Это был не лидер нашистов. Но ведь как похоже! Остальное все правда.
2. Объявить победителя в номинации «Самый стильный политик» действительно должна была Ольга Свиблова. И конвертик она в руках уже держала, и до сцены почти дошла. На минутку замешкалась, чтобы посоветоваться: если она поздравит народ с единственными выборами, на которых президент может проиграть, это будет нормально? Ненормально, ответили ей. Про народ и про выборы забудь, а конвертик – отдай. И всучили другой конверт: с самой стильной актрисой года.
3. Все правда.
4. Увы, увы… В том смысле, что и это тоже чистая правда.
Тест № 3
На чем нельзя экономить во время предвыборной кампании?
1. На агитплакатах и листовках.
2. На прессе и телевидении.
3. На разведке.
4. На публичных мероприятиях.
Правильный ответ: безусловно, на разведке. Ею надо заниматься на протяжении всей кампании. Чтобы в последний день на вас не вылили ушат чернухи, на которую вы не успеете ответить. Пройдут по улице маршем проститутки или секс-меньшинства: «Мы, гомосексуалисты и лесбиянки, голосуем за кандидата такого-то. Кандидат такой-то – наш кандидат». Ясно, что подстава. Но огромное количество народа теряли голоса. Люди не фильтруют. В хорошее верят с трудом, в дурное верят сразу и с удовольствием. Для них, благодаря усилиям прессы, чернуха – норма жизни тех, кто стремится во власть. Нет дыма без огня. И здесь все зависит от времени: кто последним мазнет. Чтобы соперник не успел отбиться. Главный козырь держится в рукаве до вечера пятницы. Любые меры бесполезны. Спасает только разведка. Или жадность тех, кто работает на конкурента.
Когда я избиралась в Санкт-Петербурге, было напечатано бешеное количество безобразных листовок обо мне. Те ребята, которые должны были их раздать, решили заработать побольше. Они предложили нам перекупить тираж. Вместо этого мы подали в суд. Провокация была сорвана. А могла бы состояться и прошла бы на ура.
Упражнение на воспитание силы воли
Откройте дверцы гардероба, выдвиньте все ящики и сверьтесь со списком. Есть ли среди ваших вещей:
1. Юбка выше колен на 15 см.
2. Ажурные чулки и колготки.
3. Розовый или желтый пиджак.
4. Обувь, которая обтягивает косточку.
5. Обувь на шпильке.
6. Блузки-кофточки с люрексом, стразами, рюшками.
7. Юбка-годе (если ваш рост ниже 170 или размер больше 46-го).
Сложите все, что обнаружили, в пакет и навсегда оставьте возле ближайшего мусорного контейнера.