Как назвать книгу?

Башкирия…

Далеко это или близко?

Казанский школьник ответит:

— Рукой подать!

Ленинградский пионер узнает в справочном бюро:

— Две тысячи километров…

А их владивостокский сверстник воскликнет!

— Ого, пять с половиной тысяч по прямой!

Выходит, далеко?

Но ведь жители этих городов могут собраться вместе всего за несколько часов. Уфимец не успеет приготовить разного угощенья, которым обычно встречают у нас дорогих гостей, а уж его гости разглядывают из иллюминаторов быстрокрылых самолетов улицы Уфы:

— Принимай гостей, башкирская столица!

Значит, близко?

Вот ведь какая ненадежная мера — километры!

Но есть другое мерило для определения близости и дальности. Все мы, советские люди, находимся на одинаковом расстоянии от заветной цели человечества. Нас всех объединяет дружба, для которой не страшны никакие расстояния.

И пусть вам никогда не придется побывать в городах и аулах Башкирии, пусть не придется пить воду из ее рек.

Пусть даже будет так.

Но разве это может помешать вам знать и любить, как собственные родные места, родину башкир — ваших товарищей по единой судьбе, знать и любить так же, как Забайкалье и Заполярье, Молдавию и Якутию, Прибалтику и Памир?

Мы — одна семья, мы — один дом, во все окна которого одинаково щедро светит одно солнце — солнце коммунизма.

Как назвать книгу о Башкирии?

В какую сторону ни посмотрю — разворачивается одно чудо чудеснее другого.

Так, может, назвать книгу «Страна чудес»?

А сколько их, чудес?

И прилетел восточный ветер:

«Вот тебе мое слово: назови книгу „Страна ста гор“. Погляди, как могуч и богат старый великан Урал, сколько у него сокровищ!»

И верно, стоит, подпирая небеса, седой Урал. Вон выстроились сто его сыновей — богатырь к богатырю. Один выставил голые кряжистые плечи, на другом лежит зеленый покров лугов и лесов…

Стоит Урал да с ладони на ладонь камни драгоценные, руду разную сыплет-пересыпает…

Всем богат Урал. О нем об одном можно сто книг написать.

Но прилетел западный ветер, дух перевести не может:

«Запыхался!.. Попробуй одолеть башкирскую степь из края в край!.. Погляди, какое раздолье!.. Вдохни запах моих крыльев».

А пахнут крылья западного ветра разнотравьем да хлебным полем, нефтью и газом.

Да здесь еще южный с северным ветром зашумели, крыльями замахали. И так тут запахло нефтью!.. Ну, словно подступили ко мне и Ишимбай, и Туймазы, и Шкапово, и Арлан…

«Вот оно, главное богатство республики — нефть! Так назови книгу „Второе Баку“!» — шумели ветры. — Или «Башкирия — край хлебный».

А уж донесся шум лесов:

«Половину башкирской земли покрыли мы своим зеленым шатром. Мы ли не ее богатство! Разве ты забыл наши сосновые боры и березовые рощи, густые ивняки и тенистые дубравы?!»

«Неужели ты обойдешь меня и сто пятьдесят моих дочерей и внучек, меня и моих прекрасных сестер? — глянула прямо в сердце синими очами красавица Агидель… — Мы поим своей водой поля и сады колхозов, двигаем колеса гидростанций, не устаем напевать свои песни цветам и птицам, детям и взрослым…»

«А меня и тысячу моих братьев?» — спросило чудо-озеро Кандры.

И я только поворачивался то в одну, то в другую сторону.

«Разве „Энергетическая Башкирия“! не будет достойным названием?» — пропела своими проводами-струнами Павловская ГЭС.

«А станкостроительная?» — раздался целый хор заводов.

«Металлургическая», — пробасил Белорецкий комбинат.

«Угольная», — прогрохотали карьеры Кумертау.

«И медная», — добавили карьеры Сибая.

«Хороша была бы книга с названием „Республика Большой нефти“», — снова напомнили о «черном золоте» уфимские нефтеперерабатывающие заводы.

«Точнее, „Республика Большой нефтехимии“», — поддержали их индустриальные гиганты Уфы, Стерлитамака, Салавата.

Не умолкали голоса, не переставали разворачиваться картины одна прекраснее другой.

«Назови книгу „Курортный край“».

«Медовым…»

«Песенной Башкирией».

Но здесь передо мной возник черный-черный День Вчерашний:

«Не слишком ли много радости на земле, которую в мои времена называли темной и дикой, нищей и умирающей?»

Но одетый в солнечные лучи стал рядом со Днем Вчерашним День Новый, отстранил его и сказал:

«Для того чтобы нарисовать портрет нынешней Башкирии, понадобится очень много красок: и красной, и зеленой, и голубой…»

«Но откуда я возьму столько красок?!»

«Перо в твоих руках… Только не старайся вместить в портрет все… Это не справочник, а книга первого знакомства».

И тогда я написал слова, которые вы, друзья, прочитали на обложке этой книги.

 

Там, где сходятся границы

Посмотрите на географическую карту.

Вот древний кряжистый Урал.

Он похож на гигантский шов, который образуется на месте электросварки металлических листов.

Этот шов сварил воедино две части света.

Сварил надежно, по-уральски.

Урал не разделяет, а соединяет Европу и Азию.

Мы, жители Башкирской АССР, гордимся, что наша Башкирия — дочь Урала.

К южным, самым живописным склонам Уральского хребта высокогорными гнездами прилипли города и аулы Восточной Башкирии.

Ежедневно из-за гор выглядывает здесь знойное азиатское солнце и говорит Европе:

«Доброе утро, Европа!»

А к вечеру синие тени, словно необъятные крылья невидимого беркута, быстро и бесшумно накрывают каменные и бревенчатые дома здешних жителей.

Засыпают обветренные вершины и залитые теплой мглой долины, погружаются в сон леса и степи, поля и сады…

Только горные реки не прерывают своего бега. Ведь перед каждой сменой, перед тем как стать к своему грохочущему горну, работяга Урал должен ополоснуть лицо. И потому так важно, чтобы вода уральских рек была неизменно студеной и бодрящей.

А с запада к Башкирии подступают равнины Поволжья.

Кое-где они чуть задерживаются на невысоких берегах степных рек, а чаще всего, не мешкая, врываются в пределы Башкирии.

Сверху, с самолета, и не разберешь, где здесь удмуртская и татарская, где оренбургская и башкирская степи. Кажется, распростерлось одно необъятное море, подступило своими пшенично-кукурузными волнами к самому Уралу, вошло зеленопенным прибоем в его узкие долины…

С севера залетают на башкирскую землю студеные пиратские ветры Ледовитого океана.

С юга дуют яростные суховеи, настоенные на приазовских да прикаспийских раскаленных песках.

Башкирия словно просторное поле весеннего праздника — сабантуя, а ветры — заправские борцы. Схватятся, обовьют друг друга кушаками — и пошло, закрутило!.. Только свист стоит да улюлюканье. Топчутся ветры, перекатываются по земле— и редеют хлеба на полях, гибнут в садах яблоньки.

Да разве только эти коварные борцы выбрали здесь место для своих схваток?!

На вершину Урала с разных сторон, но с одинаковым усердием набегают ветры Атлантики и Сибири.

Чаще всего они скатываются обратно дождем либо снегом.

Что же удивительного в том, что, разнимая этих буянов, выдерживая их напор, Башкирия стала выносливой и закаленной?

Стоять в центре такого огромного материка, как Евразия, хлопотно и потому, что здесь сходятся границы севера и юга, Европы и Азии.

По европейским нормам, должны бы леса и степи встретиться где-то на 53–54 градусах северной широты. У нас же тайга махнула до 52 градуса, степь поднялась до 56 градуса северной широты! А один-два градуса — это многие десятки километров.

Или взять зверье.

Бурундуку и колонку положено гулять по азиатским лесам, а они пробрались в Башкирию и строят из себя европейцев.

Лось, который обычно тянется к северу, в Башкирии решил стать южанином и ушел к 51 градусу северной широты. Это широта Варшавы и Чернигова.

И все у нас так переплелось.

Вот лежит перед тобой степь. И кажется, нет ей ни конца ни краю.

Но уже совсем рядом распростерлась тайга, да такая, что не знаешь, как из нее выбраться. Словно забрел в чащобу самого что ни на есть сибирского урмана.

А там пошли — вверх-вниз, вверх-вниз — горы, и тут уж на ум приходят Алтай или Альпы.

Башкирия разная.

Одни ландшафты как будто исключают другие.

Но это только на первый взгляд.

Характерная комбинация самых разнообразных черт и составляет своеобразие Башкирии, придает ей неповторимую красоту.

 

Богат тот, кто щедр

Башкирия — сто пятьдесят пятая частица СССР, в которой, как в капельке росы, отражены мощь и щедрость Страны Советов.

Башкирия занимает одну тысячную долю земной суши.

Тысячную-то тысячную, а по своим размерам она превосходит и Грецию, и Австрию, и Швейцарию. Да что там говорить: на просторах республики можно разместить дюжину европейских государств. Еще кусочек на тринадцатое останется.

Всем богата Башкирия. Но сейчас мы говорим о богатстве души, о душевной щедрости, о том, что дает ей завидное право именоваться советской и социалистической. В чем это проявляется? Во взаимопомощи и взаимовыручке.

Все, чем располагает сейчас Башкирия, — это результат братской помощи народов Советского Союза. Не остается в долгу и наша республика.

Понадобилось, скажем, Омску сырье для заводов, — и Второе Баку не скупится на свою чудодейственную нефть: шлет ее по трубам далекому сибирскому городу.

Стала Астрахань испытывать нужду в добротной древесине, — и наш лесной край отправляет по воде длинные плоты.

Вот, может быть, вы и находитесь за тысячу километров от Башкирии, а она печется о том, чтобы бесперебойно работали моторы, несущие вас по небу и по земле.

Вы простудились, а уж моя республика тут как тут, она протянет к чаю душистый мед, и вам сразу станет легче.

Ну, а о гостеприимстве башкирского народа и говорить не приходится. Башкирия, как родных, приняла в свое время испанских детей, бежавших от кровавого режима Франко, а потом ленинградских, украинских и других маленьких беженцев, которым сохранила здоровье и силы в тяжелые годы войны.

И сегодня она раскрывает настежь двери тем, кто хочет отдохнуть в ее степях, постажироваться на ее заводах, поучиться в ее учебных заведениях.

По добрым делам знают люди Башкирию — республику, занимающую всего лишь одну тысячную долю суши, но являющуюся — и это самое главное! — неотделимой частью великого Советского Союза.

На карте контуры Башкирии напоминают очертания человеческого сердца.

И нас, ее сыновей и дочерей, глубоко волнует это совпадение.

 

Шестьсот артерий

И на обычных-то картах контуры Башкирии напоминают очертания человеческого сердца, а на гидрологической карте, где начертаны условные обозначения одних водоемов, это сходство прямо-таки поражает.

То ли речки, то ли капилляры расчертили карту.

Свое начало и Агидель (Белая река) и Караидель (Черная река) берут у одного и того же Уральского хребта.

В давние-предавние времена седовласый Урал, отодвинув гранитные ворота, выпустил на волю двух дочерей:

«Поглядите, как чудесен мир, себя ему покажите. Вот тогда и решим, которой быть за старшую».

И понеслись две голосистые резвушки по камням да по камешкам. Одна — к северу, другая — к югу.

Урал силу да упорство их пытает: то гранитной скалой дорогу перегородит, то болотце раскинет.

И реки бегут, не останавливаются. То поют от радости, то от ярости кричат, а все же берут свое: мужают, характер обретают.

Видит седой Урал: та река, что потекла на юг, преодолев многие ребристые перекаты, не только стала могучей и выносливой, но и сердцем просветлела, лаской да красой весь край заворожила, никому в помощи не отказывает — плоты на широкой спине перетаскивает, после половодья ил плодоносный на полях оставляет.

А вторая дочка Урала стала строптивой и своевольной: от ярости на скалы бросается, вся воронками перекручена. Под темными кронами прибрежных елей да лиственниц, в угрюмых расщелинах почернела вся, и навек ее струи стали студеными.

И пророкотал тогда Урал:

— Не годами прожитыми, а делами содеянными приобретается старшинство. Одну из вас за светлую душу люди Агиделью назвали, другую за нрав суровый нарекли Караиделью. Довольно, походили по белому свету врозь, теперь сливайте воды воедино. И быть Агидели за старшую.

Повернули реки: Агидель круто на север, Караидель круто на юг. Но, увидав за два десятка километров приветливую улыбку Агидели, Караидель делает отчаянную попытку обогнать ее, увильнуть в сторону и уйти на запад, к Каме.

Но Урал и тут начеку: выставил меловые кручи, и — делать нечего — своевольница нехотя поворачивает и впадает в Агидель.

Огромная петля реки образует своеобразный полуостров, на котором стоит город Уфа — столица Башкирии.

Огромная петля реки образует своеобразный полуостров, на котором стоит город Уфа — столица Башкирии.

Дальше Уфы мать башкирских рек. Агидель несет свои воды особенно величаво, и уже не различить, где в ней какая вода. Только иногда сведет ее тело воронками или вскипит в ней яростная волна: это дает о себе знать Караидель.

Не только по виду на карте, но и по значению похожи реки на капилляры и артерии.

Главная водная артерия Башкирии — река Агидель.

Человек украсил реку и сделал ее своей помощницей. Одних городов выросло на ее берегах около десятка: Белорецк, Салават, Ишимбай, Стерлитамак, Уфа, Благовещенск, Бирск…

В гражданскую войну Агидель под пулями врагов переправляла караваны драгоценного белорецкого металла для заводов Нижнего Новгорода, на волнах своих держала лодки чапаевцев во время боев за Уфу.

А какой ученый сумеет оценить ту помощь, которую оказывает река Белая колхозным полям и фермам, фабрикам и заводам!

И так все реки.

Не так давно обуздали и свирепую Караидель. В очень трудных условиях перегородили ее плотиной самой крупной в Башкирии Павловской ГЭС.

Шестьсот рек Башкирии вертят колеса гидротурбин, охлаждают тела металлургических и химических сооружений, дают свою воду, для того чтобы она выталкивала из земных глубин остатки нефти, образуют большие и малые водохранилища…

Но разве только в этом значение рек?

Реки — частица родины, частица ее красоты.

Разве, однажды увидев, можно забыть маленькую уральскую речку Рязь? Чистая и прозрачная, как воздух над ней, студеная, как лед, она излюбленное место для таких редких рыб, как форель и хариус.

А Юрюзань, изумительная Юрюзань! Днем она лучисто улыбается всеми своими камушками, а ночью… Ночью на свет пересекающего вброд «газика» заправскими акробатами выскакивают рыбы.

И уж никак нельзя обойти нашу всеобщую любимицу Дему, ту самую Дему, которую Сергей Тимофеевич Аксаков называл не иначе, как чудной или чудесной.

Плывешь по ее неширокой глади, и каждая новая излучина кажется самостоятельным озером. Над фиолетовой дремой прибрежного леса перекипает алюминием листва тополей. По их ветвям безмятежно порхают птицы. А в отражении этих ветвей шевелят плавничками рыбы. Между птицами и рыбами застыли, словно отлитые из меди и золота, кувшинки да светятся лебединой белизны и стати лилии.

Вот так днем и ночью шестьсот рек несут свою красоту, силу, благодать всему живому и цветущему. Слившись в главные артерии, они уходят за пределы Башкирии с тяжело груженными пассажирскими пароходами, плотами и различными катерами, баржами с нефтью и машинами, хлебом и лесом.

Далеко уходит башкирская вода.

 

Шагай да пой веселей!

Дороги!

Да, они, пожалуй, еще больше, чем реки, имеют право именоваться артериями страны. Нет города, аула, дома, до которого не добралась бы одна из них, чтобы связать его со всем миром.

В свое время Башкирию точно четырьмя саблями рассекли четыре ханские дороги. По названиям дорог: Казанской, Ногайской, Сибирской, Осинской — край делился на четыре части. Разбой и полон, бесчестие и смерть гуляли по этим дорогам.

Уходил от Уфы на юг Екатерининский тракт. Рассказывают, что по высочайшему указу государыни императрицы каторжане, следующие по этапу, были обязаны высаживать на обочине тракта по дереву. Вот какой способ лесопосадки был изобретен государыней императрицей!

Новые времена процокали по дорогам Башкирии звонкими копытами чапаевской конницы, прошелестели шинами невиданных машин.

Теперь множество превосходных дорог надежно связывают одни аулы и города с другими аулами и городами, Башкирию со всей страной.

От Уфы во все стороны уходят главные дороги республики. Под широкими полотнами асфальта скрылись былые ухабы и рытвины.

К шоссе добавились магистрали железных дорог, уходящие от Уфы на юг, на восток и на запад.

Над ними протянулись дороги электричества, радио и телефона.

А в самой земле тянутся дороги «черного золота» — трубы нефтепроводов. Они пересекают всю Башкирию, уходят далеко за ее пределы. Конечно, вы слышали о гигантском нефтепроводе «Дружба», этой реке нефти, берущей начало во Втором Баку и «впадающей» в ведущие отрасли промышленности многих европейских государств. Еще большая река уходит от Туймазов на восток, к Иркутску.

Добавим к этим дорогам авиационные линии, которые связывают Уфу со всеми уголками Башкирии и страны.

Совсем иные, нежели в былые времена, грузы перевозят по дорогам нашей республики, иные цели ведут их вперед.

Вот одна из них — дорога Уфа — Кумертау. Почти параллельно тянутся здесь асфальт и рельсы. Они соединяют несколько крупнейших городов республики, важнейшие для страны нефтехимические предприятия, приближают к Уфе угольный бассейн республики и богатые хлебородные районы.

К этой дороге мы еще вернемся.

Дороги будут сопровождать нас до последней страницы: и когда мы будем говорить о путях-дорогах войны, и когда будем рассказывать о мирном труде аулов и городов, которые рождаются на прежних тихих дорогах.

А сейчас несколько слов о туристских тропах, ведущих в волшебные тайники природы.

Во все стороны распахнуты ворота башкирской природы:

«Салям алейкум!»

А знаете ли вы, дорогие туристы, что такое природа Башкирии?

Я не буду перечислять горные вершины и указывать их высоту, не буду приводить размеры рек и озер, — я пишу не учебник и не справочник.

Расскажу об одном своем туристском путешествии. Оно не лучше и не хуже других.

Бурзянский район, куда я прилетел на самолете, чуть ли не самый глубинный в Башкирии.

Часть дороги по району мы проехали на юрком «газике».

Дорога что ниточка. И все держится на этой самой тонюсенькой ниточке. Иногда она рвется: то преграждает путь дерево, свалившееся во время грозы, то намечается реальная опасность очутиться (не так медленно, как хотелось бы) на дне ущелья. Сюрпризов более чем достаточно.

Горы кажутся огромными медведями. Склонив добродушные морды к дороге, они дружелюбно обнюхивают путника.

Красавица Агидель забегает вперед и хвалится своими нарядами.

Леса завораживают всякого, кто попал сюда.

Внутри одной из гор протянулись коридоры знаменитой Каповой пещеры — самой большой на Южном Урале.

С нею связано много легенд. В древние времена в пещере от непогоды и неприятеля укрывались тысячи бурзянцев с огромными стадами скота.

Два столетия изучается эта пещера, и лишь совсем недавно было сделано открытие мирового значения.

…Вот уже час, как мы в пещере. В руках наскоро приготовленные пуки лучины. Пройдено два этажа подземных коридоров. И, когда мы пошли на штурм третьего этажа, погасли мои лучины.

Сплошная темень. Внизу восемь метров мрака, а потом нагромождение камней.

Осталось совсем немного до того подземного зала, к которому мы стремились. Но делать нечего — надо спускаться.

Внизу разжигаем пучок аварийных сосновых щепок и идем обратно по второму этажу. В одном месте вдруг открывается провал. Отсюда видно, как внизу неверным светом горят три спичечки. Такими кажутся лучины остальных участников похода, оставшихся в первом этаже.

Колышутся наши фантастические тени… Скорее, скорее! Как же ты хорош, солнечный мир!

И все же тянет обратно.

В следующий раз я прямо-таки не узнал пещеру: в нескольких местах горело электричество, здесь и там были расставлены надежные лестницы.

В пещере работала археологическая экспедиция.

Здесь надо сказать, что самое интересное в Каповой пещере не огромные дворцы, украшенные колоннами сталагмитов и сталактитов, не подземное озеро и не глубокие колодцы, не то, что коридоры пещеры тянутся, по подсчетам некоторых ученых, на двадцать, если не больше, километров.

Самое интересное то, что на стенах Каповой пещеры обнаружены рисунки, на которых изображены мамонты и другие животные. Рисунки эти сделаны людьми каменного века. Нарисованы они красной краской и достаточно верно передают черты животных, многие из которых давно вымерли.

Такой находки на территории нашей страны еще не было. Да и во всем мире покуда известны только две подземные художественные галереи человека каменного века: в Северной Африке и на границе Франции с Испанией.

Как досадно, что до самого последнего времени эти и многие другие места Башкирии совершенно не посещались туристами. Только совсем недавно потянулись к нам различные экспедиции.

В Башкирии стали проводить слеты туристов.

Наконец-то и Южный Урал становится штаб-квартирой любознательных и смелых друзей природы.

 

Курортный край

Есть в Башкирии удивительные места.

Взять, к примеру, Янган-тау, что в переводе значит «Горелая гора». Академик Паллас, посетивший ее в 1770 году, писал:

«Из открытых трещин подымается беспрестанно тонкий, против солнца дрожащий жаркий пар, к которому рукой прикоснуться невозможно; брошенная же туда березовая кора или сухие щепы в одну минуту пламенем загораются; в плохую погоду и в темные ночи кажется он тонким красным пламенем или огненным паром на несколько аршин вышиной».

Знаменитый академик объяснял это необыкновенное явление подземным пожаром.

Интересовались Янган-тау и позже, но до сих пор о причине появления горячих паров и газов на земной поверхности существуют самые различные мнения.

Горячие газы и пары делают Янган-тау единственным в мире курортом с совершенно оригинальным методом лечения — влажными и сухими паровыми ваннами.

За два десятка лет маленькая здравница обслужила около сорока тысяч больных, страдающих в основном болезнями суставов. Из них 90 процентов или совсем выздоровели, или заметно улучшили свое здоровье.

У подножия горы течет ретивая речка-коротышка Кургазак. И зимой и летом температура ее воды 16,5 градуса тепла. Потому и в январе на ее берегах зеленеют травы. В воде реки Кургазак много родона, что и делает ее целебной.

Тут же рядом бьют сероводородные источники, а чуть подальше их так много, что они образуют сероводородные грязи, лечебные свойства которых общеизвестны.

В этих же местах есть источник, вода которого, как мне рассказывали, очень помогает при глазных заболеваниях.

Янган-тау расположен на северо-востоке от Уфы. А к западу от нее раскинулись главные наши санатории, в основном противотуберкулезные: Юматово, Шафраново, Аксаково, Чехово, Алкино, Глуховская… Эти санатории в годы войны вернули в строй тысячи раненых и больных бойцов. Здесь продолжают вылечиваться многие больные, приехавшие порой из самых далеких уголков страны.

Немало у нас специальных детских санаториев. И мы рады, что наш климат, кумыс, целебные грязи и воды, воздух и солнце помогают ребятам одолеть опасные болезни.

Еще больше в Башкирии домов отдыха.

На 1200 гектаров простирается водная гладь озера Кандры. В спокойный день его вода голубовато-зеленая. В ветреный день по Кандры-кулю катятся огромные и зеленые, как в море, волны.

Три аула расположились вокруг озера. А недавно на его берегу выросли уютные строения базы отдыха «Девон».

А есть еще сосновые боры, живописные излучины рек, горные луга, где проводят свой отдых тысячи людей. Одно место красивее другого, богаче по своим целебным свойствам.

Посмотрите на свой край как следует! Не то в нем главное: лучше он или хуже других. Надо уметь понимать и чувствовать красоту любой земли. Но при всем этом надо знать цену родной стороны: именно здесь ты увидел солнце, здесь впервые вдохнул воздух Земли.

 

В гостях у бурзянки

Вы уже немножко знакомы с Бурзянским районом.

Он интересен, кроме всего прочего, своим заповедником. Здесь много лося, лисицы, марала, куницы… Местные ученые утверждают, что район занимает первое место по плотности медвежьего населения. И впрямь, стоит проехать каких-нибудь пятьдесят километров, как вам встретятся либо сами медведи, либо люди, которые имели случай час или два назад встретить хозяина здешних лесов: там он задрал на глазах у свинарок свинью, здесь заставил монтера чуть не полдня проторчать на телеграфном столбе, покуда не подоспела помощь…

И все же самым интересным обитателем заповедника является не зверь, не птица, не рыба, а… насекомое.

У этого насекомого мировая известность.

Его просят прислать в Чехословакию, Германию, Канаду…

Зовут его бурзянкой. Это дикая пчела.

Бурзянка чуть ли не на месяц раньше своих домашних сородичей начинает первый облет, а заканчивает сбор меда гораздо позже их. Она собирает много меда, очень неприхотлива, зимостойка.

В общем, изнеженная среднерусская пчела, заполонившая пасеки большей части Евразии, стала бы куда производительнее, войди она в родство с бурзянкой.

Ученые-пчеловоды стремятся привить домашней пчеле ценные качества бурзянской дикарки. Для этого на территории Бурзянского района организован особый, пчелиный, заповедник: 27 000 гектаров южноуральского леса, богатого липой, ивой, кленом и цветами. Настоящее царство!

Так где же хоромы царицы бурзянских лесов?

Местные жители поведали мне немало историй о древнем ремесле башкир — бортничестве. Кстати, древние славяне тоже промышляли этим ремеслом. Оно было делом смелых и умелых людей. Им приходилось взбираться на двадцатиметровую высоту, выдалбливать в дереве дупло — борть, да так, чтобы дерево не засохло и чтобы медведь, куница или дятел не смогли его разрушить. После этого древние пчеловоды приучали пчел к новому жилищу.

Ученый-пчеловод рассказал довольно грустную историю.

— Местные жители вместо обычных ульев содержат бортни, простые улья-колоды. Этим они постепенно уменьшали численность диких пчел в лесу, разлучали их с родной стихией. Бурзянка вынуждена была зимовать не в лесу, а в душном подполе, часто заболевала и теряла свои ценные качества.

Мы с местными жителями постараемся помочь бурзянке снова стать царицей этого края.

И верно, уже на следующий год появились сообщения о том, что ученые Прибельского заповедника заселили семьями бурзянок многие лесные борти.

Когда вы будете пить чай с медом, рассматривать тягучую янтарную нить, как бы сплетенную из солнечных лучей, вспомните маленькую выносливую пчелку, трудолюбиво несущую свою службу в южноуральских лесах. Она помогает людям добывать еще больше меда — одного из самых ценных продуктов по своим вкусовым, питательным и лечебным качествам.