Скважина № 3

Я задался вопросом, какое Баку первее, не для того, чтобы, отдав предпочтение Второму, хвалиться этим.

Какая бы из двух соревнующихся друг с другом республик — Азербайджан или Башкортостан — ни была богаче «черным золотом», в обоих случаях одинаково богаты все мы: и башкиры, и азербайджанцы, и русские, и татары…

И все же Второе Баку выросло из своего названия.

Почему — Второе?

Когда-то, в тридцатых годах, это название было правильным. Но вот за Ишимбаевской нефтью пошли Туймазинская, Шкаповская, Арланская Ныне Башкирия добывает «черного золота» чуть не втрое больше, чем Баку. Но вот нефть стали добывать в соседних с Башкирией областях и в Татарии.

Сегодня Второе Баку — это гигантская сокровищница нефти, разметнувшаяся на просторах между Волгой и Уралом: в Куйбышевской, Пермской, Оренбургской областях, в Башкирии и Татарии.

Второе Баку стало родиной выдающихся изобретений, невиданных рекордов, большого трудового героизма.

Татария занимает первое место в стране по добыче нефти, а Башкирия — по ее переработке.

Так какое же Баку первее?

Но я уже сказал, что разговор этот затеян не для того, чтобы принизить значение одного нефтяного района перед другим.

Нет, на этом примере мы снова убеждаемся, что как бы ни были велики наши вчерашние дела, мы совершаем новые, более значительные.

Разве могла царская Россия мечтать о том количестве газа и нефти, которое добывается сегодня в одной Башкирии? Также и Советская страна не думала тридцать лет назад, что Второе Баку настолько обгонит по добыче нефти старое Баку…

О том, каким стало Второе Баку, говорит такой пример. На границе Башкирии и Татарии берут начало две величайшие в мире нефтяные реки: трубопровод «Дружба», доставляющий нефть во многие страны Европы, и нефтепровод Туймазы — Иркутск. Чуть не через весь материк проходят трубы гигантских нефтепроводов.

Свернем к одной из дорог новой Башкирии, связывающей Уфу с южными городами республики.

Эта дорога — ниточка, на которую нанизаны нефтехимические жемчужины первой величины. Любая страна посчитала бы такое ожерелье за самую большую свою драгоценность.

Не зря нефть зовут золотом.

Из нее добывают около пяти тысяч продуктов, а из них — до двухсот тысяч синтетических продуктов. Здесь и спирты, и смолы, и каучуки, и пластмассы, и волокна, и моющие средства… А из этих химических веществ можно создать неограниченное количество самых разнообразных предметов.

Трубы, которым не страшны никакие кислоты.

Моющие средства, в сравнении с которыми сегодняшние мыла выглядят как свеча рядом с прожектором.

Красивые игрушки для ваших сестренок и братишек.

Обшивку для судов и автомобилей.

Шубы теплее и наряднее соболиных, сорочки изящней шелковых, обувь прочнее и легче кожаной. И т. д. и т. п.

Эти вещи уже давно вошли в наш быт, делают нашу жизнь красивей и удобней!

А то ли будет!

И главную роль в этом сказочном росте по-прежнему будет играть нефть, значит, и химия.

С чего начинается нефть?

С того, что геологи-разведчики открывают нефтяное месторождение.

Потом сюда приходят буровики, устанавливают вышки и бурят землю до тех пор, пока не достигнут нефтеносного пласта.

…Приходят буровики, устанавливают вышки и бурят землю до тех пор, пока не достигнут нефтеносного пласта.

После этого буровики уступают место добытчикам нефти — эксплуатационникам. Они-то и выбирают нефть из пластов.

В середине пятидесятых годов на северо-западе Башкирии, на обширном участке, зажатом между руслами Камы и впадающей здесь в нее Белой, начали свою работу разведчики. Первую их бригаду возглавлял мастер Шарифьян Сахапов.

По названию одной из деревушек участок этот стал называться Арланом.

Скоро стало ясно, что нефти здесь очень много и к концу семилетки Арлан будет давать ее столько, сколько не давала вся Россия в 1913 году.

Нефть хлынула из скважины № 3 7 Ноября 1955 года.

Не случайно на нее набрели: долго и упорно искали, сообразуясь с данными науки.

Нефть лежала на глубине 1300–1400 метров. Радостно улыбаясь, Сахапов, по обычаю первооткрывателей, погрузил руки в «черное золото».

Фонтанировала скважина № 3 — и пошли к ней люди самых разных профессий: буровики, эксплуатационники, строители…

Когда страна отмечала свое сорокалетие, коллектив строителей нового города, который предстояло построить, собрался отпраздновать свой первый Октябрь на новом месте.

Но днем 7 Ноября свирепые волны Камы обрушились на огромный — в десятки тысяч кубометров — плот. Рвали канаты и тросы, как паутину, вырывали из земли столбы, за которые плот был привязан.

Два дня в студеной воде целинники ловили обледенелые бревна.

Рисковали жизнью, заболевали.

И все же плот был спасен.

Вот как встретили Октябрьские праздники на этой земле!..

Летом 1958 года нефть Арлана поступила на нефтезаводы.

Осенью 1959 года был издан указ об образовании рабочего поселка Нефтекамска — центра нового месторождения.

Я приехал всего через год после опубликования указа, а уж меня встретили кварталы двух-трех-четырехэтажных домов.

Все здесь первое, все новое, с иголочки.

Первая школа в четыре этажа.

Первый и сразу широкоэкранный кинотеатр.

Первая больница.

И то ли будет!

Уже протянулась к Нефтекамску железная дорога. И Кама сама вот-вот подойдет к городу: уровень ее воды поднимается плотиной.

Предполагается построить теплоцентраль большой мощности.

И все эти чудесные превращения вызвала скважина № 3.

Я попросил показать мне эту волшебницу.

Мы не сразу нашли ее. Вокруг вырос… я чуть было не сказал «лес нефтяных вышек». Но нет, в отличие от старых месторождений, здесь нет обычных громоздких, многотонных сооружений.

На место вышек установлены куда более компактные, удобные приспособления для добычи нефти.

Третья скважина стоит недалеко от проселочной дороги, в березовой роще. Редко-редко заглядывают сюда люди. Проурчит за леском трактор, подойдет раз-другой дежурный оператор…

Но нефть идет!

Она все еще выходит из многометровой глубины без помощи насосов, за счет пластового давления.

— Молодая еще, — говорят о скважине № 3 нефтедобытчики.

Завидная молодость!

То же самое говоришь, наблюдая за всем, что здесь есть. Идет нефть Арлана — и растет город, работают на полной мощности далекие отсюда заводы-крекинги, есть пища для моторов, тепло для домов.

 

Пора зрелости

Вначале нефть вырывается из земли фонтаном. С такой силой ее выталкивает подземное давление.

Постепенно сила этого давления ослабевает. И тогда нефть выкачивают или с помощью насосов, или создавая искусственное давление внутри пласта.

Тут уж необходима помощь науки. О ней и речь в этой главе.

Знаете вы, что такое ЦНИПР?

А ЦНИИЛ НПУ?

Что это — имена марсиан или заклинания шаманов?

Вовсе нет. Это всего-навсего вывески на зданиях. Это сокращенные названия научно-исследовательских учреждений.

Конечно, перечисленные слова не ласкают уха. Но что поделаешь, коли полные названия растягиваются на метры!

За каждым из этих замысловатых названий — десятки и сотни человек, разрабатывающих важные проблемы.

В городе расположены филиалы всесоюзных институтов и других научно-исследовательских учреждений, вечернее отделение нефтяного института, в котором учатся рабочие и техники, самый большой в Советском Союзе нефтяной техникум…

В каком городе находится так много научных учреждений?

В Уфе?

Нет, в Октябрьском, в городе, которому еще только двадцать лет и в котором пока живет всего семьдесят тысяч человек.

Невероятно, а?

Вот и пословица говорит: «Джигит (то есть молодец) славен силой, мужчина — умом».

Октябрьский же хотя и находится совсем еще в юном, джигитском, возрасте, а имеет характерные черты настоящей зрелости.

Откуда у города-джигита столько проблем, для разрешения которых потребовались усилия большого отряда ученых?

С горы Нарыш, огромной подковой охватившей город, на прямые широкие улицы и белокаменные дворцы глядят ажурные вышки Туймазинского нефтепромысла.

Они вызвали к жизни сам город, они же ставят перед ним проблемы.

С самого начала разработка Туймазинского месторождения велась на строго научной основе. Это своего рода гигантская лаборатория передового опыта и передовой научной мысли под открытым небом.

У шахтера — горный комбайн, у писателя — авторучка, у солдата — автомат, у нефтяника — буровой инструмент, с помощью которого он добирается до многометровых глубин.

На Туймазинском нефтепромысле впервые освоили чудесный инструмент — турбобур. Слава о нем пошла по всему свету. Уж на что опытные нефтяники американцы, а и те приезжали в город Октябрьский с просьбой продать им чудо-машину.

Нефтяники Октябрьска опробовали еще лучшую машину — электробур.

Конечно, в этом большом деле отличились не только ученые, но и рабочие.

Неспроста молодые ученые с трепетом идут к туймазинским нефтяникам: у первых за плечами институт, у вторых же, почитай, целая академия.

Одна девушка сказала мне:

— У-у-у, рабочий класс здесь такой, что пустыми опытами не даст заниматься. Каждый мастер — что профессор.

Хочу рассказать еще об одном нововведении, за которое, так же как за турбобур, группа туймазинских нефтяников получила Государственную премию.

Вы, наверное, встречались с выражением «река нефти».

А ведь рек таких под землей нет. Нефть пропитывает пористый известняк или песчаник, находится как бы в гигантской губке — нефтеносном пласте.

Что же тогда выбрасывает нефть такой мощной струей?

Разница в давлениях.

Давление на поверхности, конечно, ниже, чем в полуторакилометровой глубине, и нет ничего удивительного, что жидкость по трубам устремляется наружу.

Но ведь губка не так охотно отдает заключенную в себе жидкость.

Вот если бы ее под пресс!

У нефтяников роль такого пресса выполняет метод законтурного заводнения.

Ученые определяют контур, границы того участка, в котором они хотят искусственно создать необходимое пластовое давление. Участок по линии контура окружают кольцом скважин, через которые нагнетают в пласт воду. Она, как пресс, давит со всех сторон на остатки нефти, и эти остатки с большой силой устремляются наверх.

Остатки в пласте составляют часто до 60 % всей нефти.

Вот какую выгоду приносит законтурное заводнение!

И еще об одной работе октябрьских ученых и рабочих.

О системе диспетчеризации и телемеханизации огромных цехов под открытым небом.

Посудите сами о важности этого мероприятия.

За смену оператор (это основная фигура на промыслах) должен обойти несколько скважин, отстоящих друг от друга на километры.

Летом еще ничего. А зимой, когда пурга замела дороги, когда мороз?.. А весной и осенью, когда грязь и половодье?.. Но операторы идут, ибо нельзя оставлять без присмотра скважины, безостановочно выдающие на поверхность драгоценное «черное золото».

Бывает, придет человек на скважину, а там давным-давно авария.

Но чаще всего его ожидает иное: на скважине все благополучно. Можно было не приходить, не тратить впустую сил, уделить больше внимания другой скважине.

Комплексная автоматизация решает эту трудную задачу.

Уже теперь многие участки работают по-новому.

Сидит в уютной комнате дежурный оператор. На табло пульта управления разноцветные лампочки. Это сигналы приборов, установленных на далеких отсюда скважинах: там они следят за всеми процессами.

Вспыхнула красная лампочка — тревога! Тут уж, диспетчер, не теряй времени! Либо отдай приказания механизмам с места, либо высылай на место кого требуется!

Сколько сил и здоровья, сколько рабочих рук сберегает комплексная автоматизация!

Как видите, сметка, талант ученых приносят огромную пользу. Я убедился в этом еще раз, заглянув в просторное здание ЦНИИПР. Здесь множество лабораторий с мудреными приборами. Открыл я одну дверь, а там в темноте экран светится. Смех стоит. Кино в рабочее время?!

Что же здесь смотрят: «Веселых ребят» или «Карнавальную ночь»?

Ну что ж, я тоже любитель кино: гляжу на экран.

А там какие-то комочки то увеличиваются, то уменьшаются в размерах.

А потом мне объяснили: ученые просматривали киноленту, запечатлевшую один из важных опытов.

По пути на земную поверхность нефть встречается с водой. Водные примеси — совершенно ненужная штука. От них надо освободиться. Для этого к нефти добавляют специальные вещества.

Ученые хотели своими глазами увидеть, насколько одно вещество обезвоживает нефть лучше другого и как вообще идет процесс обезвоживания.

Опыт был снят под микроскопом, а потом увеличен. Ясно было видно, как под воздействием разных веществ нефть освобождается от водяных капелек. Этот-то успех и веселил ученых.

Многие важные проблемы приходится решать в Октябрьском ученым и инженерам, техникам и рабочим. Сводятся они к немногому: как быстрее, дешевле, удобнее выбирать из земли «черное золото», привести его в надлежащий вид и отправить на нефтезаводы.

Идешь по улицам города. А кругом мудрые и мудреные вывески.

Открываешь двери в эти учреждения — все равно что открываешь дверь в будущее: там решаются важнейшие проблемы завтрашнего дня промыслов Башкирии и всей страны.

 

В Королевстве Химии

Нефть, добытая на промыслах, идет по трубам на нефтеперерабатывающие заводы и химические предприятия.

Много у нас выросло заводов и комбинатов, работающих на нефти, газах и нефтепродуктах.

Из того волшебного ожерелья, о котором мы уже говорили, выберем одну жемчужину — жемчужину первой нефтехимической величины.

В честь народного героя один из новых городов Башкирии назван Салаватом.

Год его рождения 1949.

У его северных ворот надпись: «Добро пожаловать!»

Рядом колонки с брандспойтами и еще надпись: «Водитель, не забудь помыть машину!»

Это напоминает старинный обычай: входишь в дом — снимай обувь.

Стоит пройти арку красивого здания, в котором размещены службы управления, как вы попадаете в настоящее Королевство Большой Химии.

Первый цех — ЭЛОУ. Здесь высятся электрообессоливающие установки, которые приводят прибывшую с промыслов нефть в нужный для дальнейшей обработки вид.

Во все стороны отсюда, переплетаясь и изгибаясь, убегают трубы.

Нефти надо пройти несколько километров, чтобы из нее получились необходимые продукты.

Есть среди труб такие толстые, что внутри их свободно могут прогуляться ваши папы и мамы. А есть такие трубочки, что в них не всунешь и мизинец.

Кроме нефти, по трубам под малыми и большими давлениями несутся газ, пар и другие вещества.

Так высоки установки, перерабатывающие нефть в различные продукты, что подняться на их вершины можно только на лифте. Да еще потом придется отмахать этажей пятнадцать по лестнице.

Так высоки установки, перерабатывающие нефть в различные продукты, что подняться на их вершины можно на лифте. Потом… этажей пятнадцать по лестнице.

Гости снимают перед такими великанами шляпы. Они знают: если не снимешь ее сам, она все равно слетит, когда запрокинешь перед ними голову.

Один за другим отходят от товарного двора комбината длинные эшелоны с полными цистернами.

Салаватские аммиак и карбамид используются в сельском хозяйстве: добавишь их понемногу в почву или в корма — намного увеличишь урожаи и прирост мяса.

Из салаватского полиэтилена можно сделать множество самых разных вещей — от зубной щетки до плаща.

В Королевстве Большой Химии, где рождаются чудо-вещества, — километровые улицы, многоэтажные сооружения. А людей совсем не видно.

Подойдешь к металлической громадине, думаешь: ну, с такой махиной не управится и сто человек, а возле нее всего лишь один работник. А чаще всего и его нет.

С бешеными скоростями вступивших в реакцию веществ, высокими температурами и давлениями, способными уничтожить все живое, операторы и машинисты отправляются с помощью автоматики.

Даже джинны из старинных сказок не обладали таким могуществом, чтобы из газа, этого «ничего», получать те дивные вещи, какие получает город Салават.

Не зря его вслед за легендарным героем-богатырем называют степным батыром.

 

В школьном клубе

У нас с Большой Химией связывают свои судьбы не только взрослые, но и школьники.

На всех олимпиадах, конкурсах, выставках технического творчества первое место занимает клуб «Юный химик» 61-й уфимской школы. Он награжден дипломом Всесоюзного химического общества имени Д. И. Менделеева. Им интересуются не только в Уфе. Руководителя клуба заслуженную учительницу РСФСР Факию Малиховну Салимову специально вызывали для обмена опытом в ЦК ВЛКСМ.

Итак, мы входим в химический кабинет.

Ребята заняты подготовкой к очередному опыту извлечения масла из семян растений. Это не то что купить его в магазине.

Из угла протянул к ребятам жестяную шею большущий вентилятор. Он дотянулся до самой середины комнаты и с видимым удовольствием вбирает в себя разнообразные запахи над столом. Есть что понюхать, есть на что посмотреть…

Жирно лоснятся колбы.

Сухим блеском сверкают пробирки.

Провода и стержни, стеклянные трубочки переплелись самым причудливым образом, точно лианы.

Да и вообще все это обилие приборов, установок, сосудов, трубочек выглядит непроходимыми джунглями…

Самое удивительное то, что все это буйство стеклянных джунглей — дело рук самих ребят.

Уфимский ордена Ленина нефтеперерабатывающий завод, шефствующий над школой, снабдил юных химиков необходимыми деталями. Из них и других отходов ребята соорудили приборы, позволяющие им в лабораторных условиях повторять сложнейшие процессы, которые совершаются на химических предприятиях.

Вот громоздится действующая установка глубокого каталитического крекинга нефтепродуктов. Это завод-крекинг в миниатюре. На этой самодельной установке применяются высокие давления и температуры. Режим работы предельно суровый: бензин и другие светлые нефтепродукты получают из самого что ни на есть отхода — гудрона, который обычно идет лишь на покрытие дорог.

Быть по возможности близким к заводской практике — основной девиз внучат Менделеева.

Приведу еще один пример.

Серную кислоту можно получить по-разному. Самый легкий способ, который обычно и демонстрируется на уроках химии, — разложить ее на составные части, а затем вновь собрать. Это опыт ради опыта. Ясного и яркого представления о получении кислоты он не дает.

В клубе юных химиков на специальной установке серную кислоту извлекают из серного газа. Газ этот ребята достают на заводе «Синтезспирт», который также расположен недалеко от школы. Вот это опыт!

В общем, в клубе занимаются серьезными делами.

Кстати, опыт получения растительного масла так же во всех тонкостях повторяет заводской процесс.

«Юный химик» пользуется огромным авторитетом в школе. Не всякого желающего примут в клуб. Вначале — будь добр! — заслужи звание пионера-инструктора. После этого тебя изберут кандидатом, а уж потом действительным членом.

Взнос при приеме особый — вещь, сделанная своими руками.

Даже после окончания школы воспитанники Факии Малиховны всегда пользуются случаем, чтобы на час-другой забежать в клуб. Чуть ли не каждый день инженеры, студенты, рабочие — бывшие ученики — занимают кафедру вместо своей учительницы химии.

За пять лет проведены десятки научных конференций, занимательных вечеров и утренников, прочитаны интересные доклады и лекции.

Каждая новая тема — большой труд. Ребята облазили чуть не все цехи нефтезаводов, завязали дружбу с комсомольцами научно-исследовательских учреждений.

На заводах и в институтах членов клуба «Юный химик» принимают с распростертыми объятиями.

Все бывшие президенты клуба учатся на химических факультетах университетов.

Все новые и новые ребята приходят к Факие Малиховне. И многие из них на всю жизнь связывают свои судьбы с судьбой Большой Химии, волшебное ожерелье которой протянулось от Уфы до Салавата.

 

Операция «Урожай»

Расскажу о том, как Большая Химия печется о хлебе.

Итак, об операции Большой Химии «Урожай».

Уфимский завод синтетического спирта — крупнейший в стране. Здесь впервые в Советском Союзе спирт стали получать путем прямого соединения этилена с водой.

Пройдемте вдоль труб, заглянем в цехи.

Этилен вместе с другими газами приходит сюда с нефтеперерабатывающих заводов. При температуре в 830 градусов его расщепляют, сжимают, отделяют от других газов, очищают. После этого сжатый с удвоенной силой этилен в основных реакторах смешивается с горячими парами воды.

Какой-нибудь час проходит с того момента, как газ поступает на завод, и вот уже готов синтетический спирт — очень нужный промышленности продукт. Спирт из газа — дорогой продукт, а добывается из дешевого, почти дармового.

А раньше этиловый спирт приходилось получать из хлеба. Поглядите, что получается: уфимские химики не только производят драгоценный продукт, но еще и сберегают зерно. На каждой тонне спирта — четыре-пять тонн хлеба!

— Таких урожаев, как на поле Химии, нигде нет, — сказал мне главный инженер завода. — Ежегодно из газа мы производим столько спирта, что на его производство в недалеком прошлом едва бы хватило шестьсот — семьсот тысяч тонн зерна. Это половина того хлеба, который ежегодно Башкирия продает государству. Но ведь хлебное поле республики занимает три миллиона гектаров, а наш завод каких-нибудь сто пятьдесят гектаров. Выходит, наш гектар «рождает» в год что-то около трехсот тысяч пудов зерна!

Такие вот урожаи у волшебницы-химии!

Но башкирские химики не только сберегают хлеб, они увеличивают его урожаи. Не так давно салаватцы освоили производство карбамида. Стоит добавить в почву совсем немного этого порошка, как урожай намного увеличивается.

Если карбамид подмешать в корм животным, они быстро нагуливают дополнительный вес.

Не зря во время строительства новых цехов по всему Салаватскому комбинату висели плакаты: «Карбамид — это хлеб!», «Карбамид — это мясо!», «Карбамид — это молоко!»

Башкирские химики не только сберегают хлеб, не только увеличивают его урожаи, — они защищают его от сорняков.

На Уфимском химическом заводе впервые в стране стали производить гербициды. Самолет опрыскивает или опыляет ими поле, и вот какие чудеса: хлебным колосьям никакого вреда, а сорнякам верная гибель.

Операция химии «Урожай» не заканчивается и на этом.

Полиэтиленовая пленка, получаемая в Уфе и Салавате, нашла применение и в сельском хозяйстве. Не всегда хлеб удается быстро доставить на элеваторы: вот и начинает он портиться от дождя. А если на горы зерна накинуть прозрачную пленку из полиэтилена, ему уже не страшен ливень.

Кстати, пленка эта получается из того же дармового газа — этилена, что и этиловый спирт.

А о том, как полиэтиленовая пленка служит нам в быту, вы знаете сами. Сейчас во многих домах хлеб хранят в полиэтиленовых мешочках: он так дольше сохраняется.

Химия Башкирии сберегает сотни тысяч тонн хлеба, заметно увеличивает урожай, успешно борется с сорняками, надежно защищает хлеб от непогоды, не дает ему зачерстветь.