С возвращения Аэдана прошло всего три дня, но для меня они обернулись головною болью длиною в жизнь. Все началось с малого – с небольшого презента со стороны армии гёто. Каково было всеобщее удивление, когда запыхавшийся переводчик Мако притащил к нашей палатке огромный бело-красный сверток и назвал это «подарком от друга». Что же, я не растерялась. Улыбчивый паренек с удовольствием проводил меня до своего лагеря, воодушевленно рассказывая о морском путешествии с родных Островов в Берселию. Оказывается, он был не прочь поболтать на насущные темы с малознакомыми чужеземцами. Стражники на входе окинули нас неприятными взглядами, но преграждать путь не стали, перекинувшись между собой неясными мне фразами. На нас косились все, кто не был занят обустройством палаточного городка, однако кое-чего я не ожидала.

– Присцилла! – я услышала приближающиеся шаги, а после кто-то повис у меня на спине. – Как я рада тебя видеть!

Это была Кали. Та самая эльфийка из города О’нес, маленькая и хрупкая. Она рассказала мне, что они с отцом покинули стены замка по просьбе Ватари, так как армии гёто не хватало поваров и знатоков местной кухни. Я очень обрадовалась, увидев её – хоть один светлый лучик в этом царстве мглы.

Дальше мы распрощались с Мако и девушка привела меня прямиком к эльфу-полукровке. Тот обосновался в самом отдаленном уголке лагеря совсем как отшельник. Разжигал костер, ел рыбную похлебку, а во взгляде его кружила пустота.

– Что происходит?

– А что? – с малым интересом парень пожал плечами, взбесив меня одним лишь безразличием.

– Ты даже не подошел к нам! Не сказал, что привел с собой Кали и ее отца! Как это понимать? Что случилось с тобой?!

Мгновение он колебался, а затем устало поднял на меня взгляд.

– Я был прав, Присцилла, – мне не показалось, я услышала в его голосе звонкие нотки отчаянья. – Если бы я позволил вам пойти со мной, вы бы погибли.

– Но там же был Аэдан! Он бы не позволил!

– Про демона-еретика я вообще говорить не хочу, прости. Я знал, что за тобой стоит что-то темное, но чтобы настолько…

– Он не демон, он – Дугар.

– Для меня нет разницы. Дугары – это боги, с сочувствием наблюдающие за происходящим. Они не ходят по земле и не притворяются людьми. А твой Аэдан – зло во плоти, непредсказуемое существо и очень опасное. Он соткан из нитей мрака и может одной мыслью обратить нас всех в пыль.

– Но это не объясняет твоего поведения, – я присела рядом с эльфом, но тот лишь скорчил грустную мину. Миска в его руках дрогнула.

– Ты знаешь, сколько мне лет, Присцилла?

– Где-то около сорока.

– Нет, мне сто двадцать восемь лет, – собеседник не обратил внимания на мое удивление. – Эльфы живут долго, но порой не так счастливо, как бы хотелось. Ты многого обо мне не знаешь: я уже потерял всех, кто был мне дорог, и я бы не хотел потерять ещё кого-то. Моя жена погибла у меня на руках несколько десятилетий назад. Жизнь – это не игра, смерть Орнеллы заставила меня многое вспомнить. Именно поэтому я решил остаться с гёто. И именно поэтому я думаю, что нам больше не стоит общаться. Прости меня. Я слишком слаб. – Последние слова дались ему с большим трудом. – А ты должна уйти.

Молча я поднялась с коряги дерева и попыталась выдавить улыбку:

– Спасибо, что был рядом.

«Спасибо хоть, что пришел за мной в городе О’нес, а не оставил там помирать» – шепнул голос разума, и я молча побрела обратно в Северный лагерь сквозь территории гёто и южан.

Когда я вернулась, Хаку с Закарайей уже успели возвести высокий шатер и перетащить туда все вещи. Неплохо, но это было излишне. После недолгого обеденного перерыва я попросила друзей поставить рядом старую палатку, а потом забилась туда как черепаха, спрятавшаяся в свой панцирь. И дело было не только в Ватари… Хаку, он стал другим. Это чувствовалось в общении. Он опустел, будто бы в нем отсутствовала отколотая частица души, но этот изъян не помешал Закарайе быстро найти с пареньком общий язык. Они много разговаривали у костра, особенно когда сгустилась темнота. В основном, сидя в палатке, я слышала только голос Хаку, повествующий темноволосому эльфу о былых похождениях разбойничьей банды, а Заку взамен делился с ним знаниями о событиях происходящих сейчас. Я слышала, как они обсуждали пропавших людей, магов, мятеж в городе О’нес, странности Демиана, Джованни…

От этого я начала чувствовать себя еще тоскливее. Ведь если задуматься, лорд опережал нас на шаг. Мы ему союзные войска, а он нам палки в колеса, засады, облавы. Кто знал, каков его следующий выпад?

Немного успокоившись, я пошла на поиски Лоурен. Мне было с кем поделиться своим чувством горечи, ведь, если верить слухам – она сегодня потеряла отца. Как и предполагалось, она сидела в своем шатре при зажжённых светильниках. Меня немного удивило присутствие Аэдана в её покоях. Он рассказывал ей о путешествии, наемниках лорда, и все это время у девушки по щекам текли слезы. Заметив меня на пороге, Лоурен кивком головы предложила мне присесть. Как в прошлый раз на низком столике стоял чайник с заваренным чаем. Мне с трудом верилось, что мы с Заку вернулись из столицы всего день назад.

– Знаешь, я уже стала достаточно сильной… – всхлипывая, прошептала магесса, когда Аэдан оставил нас наедине. – Даже если это чревато смертью, я собственноручно убью Джованни и всех его людей. Я нашлю на них геенну огненную. Поступлю с ними так же, как они с моим отцом и его людьми. Я отомщу за свою семью. – Она утерла слезы. – Мне надоело. Пора с этим кончать. С завтрашнего дня займемся поисками людей и изгнанием злого духа из тела Демиана. Я скучаю по нему настоящему…

Какое-то время я посидела с Лоурен, чтобы та не чувствовала себя всеми покинутой. Пыталась успокоить её, но кто мог успокоить меня? Подарить уверенность в завтрашнем дне?

Как и договаривались, Аэдан встретил меня на перелеске у спуска в низины. Не много нового я узнала из уст дракона. Он больше говорил об обстановке на поле брани, войсках Джованни и Песка, чем отвечал на мои вопросы. Единственное, что я поняла из его запутанных речей, так это то, что нас зажали со всех сторон, в Демиане сидит «всеядный червь», а лорда поддерживают темные силы.

Наш разговор закончился так же быстро, как начался. Я уже было думала лечь спать, подальше от тягостных мыслей, но возле костра меня поджидал встревоженный Хаку. Время было уже далеко за полночь, и я удивилась, почему паренек еще не спит, ведь храп Заку я услышала еще на подходе к нашему шатру.

Юноша поведал мне о странных вещах:

– Когда Закарайя уснул, я пошел в лес справить малую нужду, – с неловкостью начал тот. – И когда возвращался обратно, увидел огонек, промелькнувший меж деревьев.

– И что?

– Это был Демиан! – в его глазах отразилось нечто, похожее на страх. – Мне показалось странным, что он отошел так далеко от лагеря, и я решил проследить за ним.

Я задумалась, Хаку продолжил.

– Он остановился возле пруда, поставил рядом лампу, снял рубашку.

– То есть ты подсматривал за ним, пока он мылся?

– Нет, нет, ты что! – запротестовал юноша, замахав руками. – Я тоже так сначала подумал, собрался уходить. Но потом присмотрелся.

– И что же ты увидел? – я заулыбалась. Отнекивания Хаку показались мне забавными.

– Его рука и часть спины, – парень показал на себе. – Они были покрыты какими-то наростами, или, может язвами. Выглядело это жутко, словно у него проказа! Он долго сидел на берегу и рассматривал свою руку, ковыряясь в язвах прутиком!

– По-моему, меня сейчас стошнит, – фантазия позволила мне представить эту неприятную картину. Не знаю, что меня настораживало больше: Демиан, уже начавший разлагаться, или же Хаку, не знающий, что он сам из армии восставших мертвецов. Конечно, юноша был счастлив меня видеть, задавал много вопросов о длинных ушах и приключениях, но при этом он не помнил, как на Ортог напала хозяйка Песка. Я не стала расстраивать друга дурными вестями. Аэдан, видимо, тоже. Хаку стал для нас полноценной заменой Ерихона, однако потом это не понадобилось – вскоре бард вернулся сам.

Он буквально ползком добрался до ворот Южного лагеря, а там его определили к старухе-травнице на лечение. К вечеру того дня он был уже свеж как огурчик, но его подавленный, угрюмый вид не давал мне покоя. Бард перестал улыбаться, шутить, и все время смотрел на меня так, будто я стала его злейшим врагом. Большую часть времени парень сидел на краю обрыва, свесив вниз ноги, и безмолвно смотрел на далекие башни столицы. Добиваться от него ответов было все равно, что биться головой о каменную стену – безрезультатно. Он продолжал молчать, не говорил нам, где пропадал эти несколько дней. Обмолвился лишь, что долго блуждал по лесу, прежде чем выйти на торговый тракт, ведущий к Ортогу.

Я не верила ему. Чувствовала, что в нем таится злоба. Хотела помочь несчастному, но не знала как. Это разъедало душу. Я все задавалась вопросом: почему он не хочет открыться мне? Но вместо ответа боль жужжала в висках.

Следующий день начался с неприятного сюрприза. Я проснулась раньше всех, чтобы наведаться к старухе-целительнице для разговора, но стража меня не пропустила, обосновав это приказом Морокеи Ортакора. Я не стала с ними спорить, просто развернулась и ушла. У меня было достаточно времени, чтобы позавтракать, пока остальные мятежники спали.

Пришла на «кухню» – от котлов уже валил пар и пахло чем-то вкусным. Несколько человек – все знакомые лица, вовсю выплясывали от столов к кипящим чанам. Обеденные столы под навесом были пусты. Я взяла миску горячего супа и присела за один из них. Спокойствие, казалось бы. Безоблачное небо не предвещало беды, но тут напротив меня присел человек в черном капюшоне. Я сразу узнала его – то был Морокеи Ортакор, что полоснул меня по горлу.

– Возьми это, эльфийка, – старательно скрывая лицо, он нехотя положил предо мной вытянутый сверток. Я видела, как в раздражении искривились его губы. – Я не верю, что мы с тобой родня, но раз старуха Миури уже отослала птицу к отцу, это тебе пригодится.

Я подвинула к себе сверток, ослабила на нем ремень – показавшийся наружу эфес короткого клинка поприветствовал меня отблеском солнечных лучей.

– Подарок?

– Послушай сюда, – южанин бегло оглянулся по сторонам, а в голосе его прорезалась грубость. – Мой отец будет здесь через пару недель. Старуха сказала ему в письме, что ты якобы потерянная дочь Юга. Он хочет познакомиться с тобой, но я знаю его лучше, чем кто-либо. Поэтому, когда он прикажет убить тебя, заметив эльфийские уши, тебе придется чем-то отбиваться от стражи.

Я поморщилась:

– Ты хочешь напугать меня?

– Нет, предупредить и вооружить. – Поддернув подол черной накидки, юноша встал из-за стола. – Против меня сейчас у тебя нет шансов на победу, а вот насчет стражи я не уверен. Я хочу, чтобы ты выжила, чтобы потом мы с тобой закончили начатый бой.

Парень ушел, но подарок его остался лежать на столе. Под косые взгляды молчаливых поваров я забрала сверток и побрела прочь, позабыв про недоеденный завтрак. Позже, скрывшись от посторонних глаз, я присела в тени старого дуба, чтобы внимательно изучить клинок. Тот был с гравировкой, явно сделанный руками знающего толк мастера, заточенный и легкий. Я никогда не видела ничего подобного, если только издалека и в руках какого-нибудь знатного человека. На позолоченной рукояти был изображен коршун с расправленными крыльями – герб южан. Должно быть, этот клинок попал ко мне из личной оружейной юнца Морокеи. Но с чего он вдруг так расщедрился? Ведь вооружиться, по сути, можно и камнем, привязанным к палке.

К полудню Демиан собрал всех мятежников у своего шатра и сделал объявление о начале подготовки военных действий. Итак, общее собрание не заставило себя долго ждать. К закату шатер «Тактической планировки» был забит людьми как базарный переулок. Здесь собрались все: гёто, Южане, Север… По правую сторону стола с пожелтевшими картами стояли люди Юга вместе с юным Ортакором и рыжеволосой Женевьевой, по левую – гёто, их военачальник и переводчик Мако. Демиан же занимал почетное место во главе стола, деля его с Лоурен, Аэданом-рыцарем и парочкой графов и телохранителей. Я тоже присутствовала на собрании, но в этот вечер мне скорее была отведена роль стороннего наблюдателя, чем действующего лица.

Разговоры были долгими, утомительными. Прислонившись к столбу за спинами Гёто, я начала засыпать, слушая, как главы трех сторон медленно переходят от одной темы к другой: обсуждались нападения наемников, тактика лжеимператора, гибель графа Крситофа и невинных людей. Лишь когда разговоры дошли до захвата столицы, из тени поста наблюдателя вышел Ерихон и толкнул самую нелепую, на мой взгляд, идею:

– Прежде чем пускать в бой кулаки, нужно попробовать дипломатический подход.

Шепот сомнений послышался со всех сторон, но Демиан с серьезным видом попросил барда продолжить.

– Можно послать в столицу нескольких делегатов с каждой из сторон, явиться к лорду Джованни на прием и потребовать его немедленной капитуляции, аргументируя это численным превосходством нашей армии у его стен и союзниками с соседних земель.

– Да, сейчас, – шепотом выругалась я, осознавая ничтожность подобного плана. Зная Джованни, я могла предположить, что он скорее возьмет делегатов в плен, а затем казнит на главной площади, нежели согласится на поставленные ему условия.

– Может сработать, – ко всеобщему удивлению кивнула рыжеволосая воительница. – Если лорд напрямую объявит войну, то к нам на подмогу примчится Запад. У Юга с Западной стороной уже несколько десятилетий заключен союз.

По толпе пополз одобрительный шёпот. Я видела, как Мако бегло пересказывает слова Женевьевы своему командиру, возбужденно жестикулируя руками. Все вели разговоры. Все – кроме Демиана и его людей. Амон стоял, тяжело оперившись руками на дубовый стол, разглядывая что-то на карте. Я переглянулась с Лоурен и прочла её мысли. Она словно говорила мне: «Демиан еле стоит на ногах». То же хладнокровие сохранял и молчаливый Аэдан, но что с него взять? Он не мог вести себя иначе.

– Согласен с Женевьевой Хайд, – в раздумьях выдохнул Амон, заставив всех замолчать. – Быть может, стоит воззвать к благоразумию Джованни, но это очень рискованная затея.

Улыбка, блеснувшая на лице Ерихона, неволей вынудила меня тоже выйти вперед.

– Да вы все свихнулись! – я встала возле Мако, треснув кулаком по столу. – Какой в этой дипломатии толк, если лорд играет по своим правилам?! Ему не интересны наши союзники и войска. Он хочет власти! И заняв трон, он уже с него так просто не слезет!

Молчание. Жуткие, неприветливые взгляды. Спустя несколько секунд общего ступора, вперед подался насупившийся Морокеи.

– Я поддержу эльфийку, сказав, что это бессмысленно. Вопрос с тиранией может быть решен только кровью. Особенно, если мы имеем дело с магом. – Парень сдержанно кивнул мне, а я только опешила от его жеста одобрения.

– Замолкни, юнец! – пришикнула на него рыжая дева сквозь зубы. – Ты ничего не понимаешь в этом!

– Объявляю голосование, – с трудом, но Амон выпрямился в полный рост и с вызовом окинул присутствующих гостей. – Кто за то, чтобы мы приступили к военным действиям, минуя дипломатию?

Три руки. Я, Ортакор и Мако, спешно поднявший руку после беглого, почти синхронного перевода слов Демиана. Остальные проигнорировали. Больше всех меня удивила Лоурен, которая, глядя на меня, только пожала плечами.

– Кто «против»?

Почти единогласно. Все, как один, подняли руки вверх.

– Тогда решено. – Амон показался мне слегка повеселевшим. – Завтра же выберем делегатов и отправим их в Ортог. Если лорд не примет капитуляцию, то его будут ждать крупные… – он вдруг осекся. – Что вам?

Полог шатра отодвинулся, внутрь прошли воины, экипированные в сталь. Крови на их доспехах было больше, чем блеска. Не все сразу сообразили, что сейчас произойдет.

– Привет от императора Джованни! – воскликнула кровожадная воительница и по рукоять вогнала нож в грудь переводчика-Мако.

* * *

Пятеро пострадавших, двое смертельно раненных. И это только в шатре! Еще два десятка солдат, попавшихся наемникам на пути, требовали срочной помощи целителей. Нападавших было около десятка, может, больше, и они не имели ничего общего с Каанскими головорезами. Они действовали точно и слажено, без лишнего шума. Кто-то из раненых сказал, что якобы они вскарабкались на гору по отвесному склону, но мало кто поверил в эту небылицу. Всех волновал только один вопрос: выживет ли Женевьева и Мако?

Стоило окровавленному кончику лезвия показаться из ребер юноши-гёто, как Морокеи с молниеносной скоростью запрыгнул на стол, и, обнажив оружие, спикировал на горстку воителей у входа. Дальше к драке подключились остальные. Сцепившись с каким-то громилой, я увидела, как Женевьева со звериным ревом замахнулась на неприятеля двуручным мечом. Но она не учла одного – наемник оказался в несколько раз быстрее. Я не успела ничего предпринять. Никто бы не успел. Женщина свалилась на пол с проткнутым животом до того, как я освободилась от своего противника. Чудо, что не пострадал кто-то еще. Неизвестно, что бы еще произошло, не будь рядом Аэдана. Этот воин предал смерти большую часть врагов. Каждый его удар моим мечом становился смертельным, и через минуты две борьба прекратилась, предоставляя присутствующим возможность полюбоваться залитыми кровью картами и мертвецами на полу.

На звуки битвы сбежалась чуть ли не вся мятежная армия, а дальше все было разыграно как по нотам: возгласы паники, носилки, помощь раненым и всплески словестных ругательств. Особенно сильно досталось Аэдану. Когда главы союзных войск в сопровождении лекарей покидали лагерь, Демиан не постеснялся в выражениях, обвинив рыцаря в неуправляемой агрессии.

– Ты мог бы хоть одного оставить в живых! – приглушенный голос Амона из шатра все равно достигал посторонних ушей. – Мы могли взять пленника, но ты лишил нас этой возможности!

Дракон молча сносил подобную неблагодарность, и, наверное, то было правильным решением. Мы с Лоурен сидели за палатками, подальше от всеобщей суматохи. Я перевязывала ей запястье, стараясь игнорировать громкие голоса и звон тяжелых лат. На её руке была небольшая, но глубокая рана. В пылу драки кто-то из головорезов смог подобраться к ней достаточно близко, чтобы дотянуться кинжалом, однако Демиан посчитал, что за этот проступок наемника необходимо лишить головы.

– Не болит? – спросила я, заканчивая стягивать бинт.

– Болит, но хорошо, что кровь остановилась.

Хотелось о многом расспросить магессу, но я пока не могла придумать подходящих слов. К тому же место было не подходящее – в тени чужой палатки у одной из оживленных троп нас всегда могли подслушать.

– Если почувствуешь, что что-то не так, иди сразу к врачевателю.

– Спасибо тебе.

– Присцилла! – окликнул меня знакомый голос из-за угла. – Я уже весь лагерь обыскал! Тебя хочет видеть Демиан!

Я неуклюже поднялась с травы и вышла навстречу Заку, окинув Лоурен на прощанье взглядом недоумения.

– Но он же там ругается с Аэданом, разве нет?

– Уже нет, – эльф развел руками. – Он стоит у своего шатра и вид у него очень грозный.

Пропустив мои чертыханья мимо ушей, Закарайя решил проводить меня к Амону. Он поступил очень мудро, потому что стоило мне увидеть бледнолицего наследника трона, как я развернулась и пошла в обратную сторону.

– Нет, – Заку поймал меня за плечо и подтолкнул вперед. – Все будет хорошо. Веди себя естественно, а я подстрахую.

– А вдруг он попытается сожрать меня?

– Сомневаюсь. На людях он точно этого делать не станет.

Хотелось выругаться на эльфа за его «воодушевляющую» поддержку, но я не успела, так как ледяные глаза Амона уже сделали из меня мишень.

– Есть разговор, – коротко бросил тот и кивнул Заку, напоминая ему, что это личный разговор. Парень ушел, и меня почему-то прошибло холодной дрожью. Хотелось верить, что он действительно будет меня «подстраховывать».

В напряженном молчании Демиан повел меня вдоль одной из оживленных троп, минуя шатры и отдыхающих мятежников. Он немного прихрамывал на левую ногу, однако я подозревала, что причины этого увечья кроются не в недавней передряге, а в чем-то совершенно ином. Например, в язвах, прячущихся под одеждой.

Вскоре мы вышли за черту лагеря и остановились на крохотной поляне недалеко от брошенных телег, склада и конюшни. Это место отличалось от остальных тем, что ровный край цветущего луга заканчивался крутым склоном вниз – обрывом. Один шаг в сторону, и ты отправишься в свободный полет, красочно завершающий твою жизнь. Никто из солдат так и не решился обжить этот крохотный уголок земли… Никто, кроме того, кто обложил угли затухшего костра камнем и перетащил сюда несколько поваленных бревен.

– Располагайся, – Амон пошарил в траве и достал оттуда узкую зеленоватую бутыль. Та была пуста. – Это мое место для медитации. Наслаждайся тишиной.

– Медитации, – фыркнула я и сделала несколько шагов к краю, стараясь сообразить, можно ли выжить, рухнув вниз с этой высоты. Логика подсказывала, что нет. Далеко внизу росли деревья, непроходимая роща, чаща, расстилающаяся от края до края, а за ней, на линии горизонта, гордо возвышались громадные башни города Ортога, тонувшие в красном свете уходящего солнца.

– Потрясающий вид, не так ли? – уточнил мужчина и присел на край обрыва, свесив ноги вниз. – Присоединяйся.

Поборов мимолетный порыв отвращения, я расположилась на траве недалеко от Амона, не ощущая, что вечерние лучи светила согревают кожу.

– Что же, Присцилла, – задумчиво произнес тот. – У меня к тебе есть несколько вопросов. Твое выступление на совете было слегка неуместным. Ладно, твой бард – необразованный дикарь, но куда полезла ты? Как наблюдатели вы не имели права вмешиваться.

– Идея Ерихона – это безумие. Если бы его никто не поддержал, я бы так и осталась стоять в стороне.

– Но тем не менее ты этого не сделала.

– Я не вижу смысла в переговорах с Джованни. Это пустая трата времени. Неужели ты не понимаешь? Возвращение в столицу все равно, что самоубийство. Враг не одумается, не отдаст тебе трон. Наш «знак вежливости» он воспримет как плевок в лицо, а затем прихлопнет твоих делегатов как писклявую мошкару!

– Поэтому одним из делегатов буду я, – резкий, холодный взгляд через плечо заставил меня вздрогнуть от неожиданности. – Лучше ответь мне, эльфийка, что ты сама будешь делать с Джованни, если вы встретитесь лицом к лицу? Убьешь его? Так просто?

Ветер с низин ледяной волной ударил меня по лицу и запутался в волосах.

– Убью, – я сама не поверила своему оробевшему голосу.

– Серьезно? Сможешь вонзить в него клинок? – еще пуще разошелся Демиан. Видимо, я задела его за живое, но так и не поняла, каким именно словом. – Не сможешь, ты потеряешь контроль. – Амон надменно ухмыльнулся. – Я раскусил тебя – ты личность, ведомая эмоциями. Все будет зависеть от случая: либо ты бросишься в атаку, обезумев от злости, или же кинешься наутек. А я, знаешь, не готов полагаться на такую сомнительную удачу.

– Что ты хочешь этим сказать? – мне захотелось толкнуть Демиана в спину и отправить его в полет, но вместо этого я лишь сделала глубокий вдох, чуть отдаливший меня от черты необдуманных поступков.

– Будет лучше, если на поле битвы я сам возьмусь за него.

– Неужели? Ты думаешь, тебе это будет под силу? – сарказм сорвался с моих губ не от большого ума. – Тебе известно, как убить некроманта?

Собеседник развернулся. Теперь он сидел ко мне лицом, но спиной к пропасти. В голубых глазах бегали злобные огоньки.

– Могу поспорить, что у меня получится.

Я вновь хотела съязвить, но в последний момент удержала язык за зубами. Упоминание о чернеющих язвах могло породить новую цепочку вопросов, и та бы обеспечила меня очень серьезными проблемами вплоть до насильственной смерти. В конце концов, сейчас я беседовала с врагом. Не с Демианом, а с тем, кто взял над ним контроль. И личность эта с каждой секундой нравилась мне все меньше.

В воздухе возникло напряжение.

– Раз молчишь, то ответь мне еще на один вопрос, эльфийка, – глаза мужчины превратились в узкие щелки. – От кого ты бежишь?

– Ты о чем, Амон?

– С самого начала. Чего ты боишься? Кто гонится за тобой? С давних пор твои следы ведут от уничтоженных деревень к большим городам. Ты не можешь идти по земле – ты с детства шагаешь по сожженным трупам. И чем дальше, тем хуже.

– Заткнись! Не тебе…

Демиан дерзко перебил меня:

– Неужели ты нападаешь, чтобы не напали на тебя? Подумай, ведь без твоего могущественного покровителя ты ничто. Ничего не можешь. Возьми в пример город О’нес: в глазах других ты хочешь быть бесстрашным оратором, героем, но в глубине души ты знаешь, что это не так. Ты, скорее, маленький запуганный ребенок, потерявшийся в мире взрослых.

– Сдаться – значит умереть. Лучшая защита – это нападение! – из молчаливого ступора я вдруг резко перешла в атаку. В защиту себя, как личности, и своих интересов. И мне было плевать, откуда этот человек знал про Аэдана и О’нес. Я лишь хотела оказаться от него как можно дальше.

Но Амон все не унимался:

– То есть, следуя твоим суждениям, даже заполучив императорский трон, ты бы продолжила нападать на союзные страны? – мужчина поднялся с края обрыва, тенью своей заслонив солнечный свет. Мне пришлось последовать его примеру. – А хочешь, я сделаю так, чтобы тебе больше не пришлось убегать и защищаться? Одно мое слово и стража снимет с тебя все обвинения. Будешь жить в большом городе, приобретешь собственный дом. Заведешь семью, детей, собственный сад…

– Чего ты хочешь? – стоило Демиану сделать ко мне шаг, как я отскочила в сторону и схватилась за рукоять подаренного кинжала. И дурак бы понял, что из этих сладостных речей сочится яд.

– Небольшая мелочь, не более, – бледная рука потянулась ко мне. – Твой амулет, как плата за спокойное будущее и свободу. Я ведь знаю, о чем ты думаешь, о чем мечтаешь. От меня ничего не скрыть, – змеиная ухмылка заставила меня обнажить клинок. – Ты помнишь? Я должен тебе одну жизнь.

Вот тут-то пелена спала с моих глаз. Предо мной уже стоял не Демиан, а тот самый монах из далекого прошлого, когда еще Орнелла охраняла мой сон. То же исхудалое лицо, синяки под глазами, взгляд, пронзающий душу… И он сидел в теле несчастного Амона, выкачивая из него жизненные соки, подобно ленточному червю.

– Отдай амулет, – приказным тоном рявкнул мужчина. – Отдай, пока я милосерден с тобой и предлагаю что-то взамен. Иначе я сам сниму его с твоего охладевшего тела. Даю тебе последний шанс.

…И думать нечего. Я рванула прочь быстрее, чем сообразила что делаю, сжимая в руке клинок. Один в поле не воин, особенно, если воин идет против мага – злобного духа. Силы были не равны.

Я бежала, но враг позади тоже набирал обороты. Он догонял, был совсем близко, словно ветер подталкивал его вперед… Но тут монах споткнулся и на мгновение я ощутила себя в безопасности. Обернулась – тот лежал на спине, обхватив больную ногу. «Шанс!» – подумалось мне, но идея тут же сошла на «нет». Ведь вместе с монахом умрет и хозяин тела.

– Стой! – зарычал Амон, когда я помчалась прочь от него во весь опор.

Я должна была привести помощь, найти кого-нибудь. Все мои мысли были лишь о том, чтобы добраться до лагеря живой. Сердце колотилось в ушах, а перед глазами помутилось, будто все окутал туман. Но то был не адреналин, не страх… Самая настоящая магия начала обволакивать лес тёмно-зелёными красками, размывая черты реального мира. Все происходило в точности как в библиотеке города О’нес. Солнечный свет потускнел и поблек, а далекие звуки лагеря слились в гулкий унисон.

И тут кто-то преградил мне путь.

– Присцилла! – в испуге воскликнул черноволосый эльф, и мы вместе повалились на землю. Пелена магического искажения отступила, точно её и не было. Заку с недоумением уставился на меня. – Ты чего?!

Запах сладких пряностей закрутился в воздухе: Лоурен, возникшая рядом, помогла мне подняться.

– Где Демиан? Что случилось? Ты жутко выглядишь!

– Что вы…, – отдышка не давала нормально говорить и вздохнуть полной грудью. – …Здесь делаете? – в этот момент я еще слабо отличала реальность от того, что могло бы ей показаться. Эти двое, попавшиеся на пути, вполне могли сойти за колдовской мираж.

– Тебя ищем, – вдруг отозвался третий голос, который я ожидала услышать в самую последнюю очередь.

– Ватари?! – средь тени зеленых кустарников я не сразу заметила эльфа-гёто, застывшего за спиной магессы. – А тебя каким ветром сюда занесло?

– Пришел сюда, как только увидел переполох в Южном лагере, раненых и Мако.

– Как он? – превозмогая тяжесть, я выпрямила спину.

– Умирает, – эльф произнес это так, будто в случившемся чувствовал свою вину. – Наш целитель сказал, что душа его уже покинула тело. Мако не встретит рассвет.

– Скажи ей то, что рассказал нам! – потребовала от эльфа Лоурен, не проявив и капли сочувствия. Жаль было мальчика-переводчика, но головы моих друзей явно тревожило нечто посерьезнее.

Ватари кивнул. Мы втроем обступили его полукругом, приминая высокую траву. Ветер, поддувающий с равнин, веял свободой, но мне все равно казалось, что за нами наблюдают.

– Иногда я могу настроиться на определенную волну и слышать мысли других людей и эльфов, – Гёто замялся, испытывая неловкость. – Конечно, если в этом есть необходимость.

– Ближе к делу, – рассерженно кинула златовласая девушка и скрестила руки.

– Я прибегнул к этой способности в день возвращения. Слышал мысли всех и каждого, похожий на шум жужжания осиного гнезда… – рассказ давался Ватари очень тяжело, словно тот стыдился своего признания. Ему приходилось выдавливать из себя каждое слово.

– И? – продолжила настаивать Лоурен. Видно было, что она напряжена как струна, готовая лопнуть. Её нервозность испытывал и Заку.

– Я слышал внутренние монологи каждого, сильные и испуганные голоса, но только у Демиана в голове, помимо основного, я смог уловить еще один голос, – наши с эльфом взгляды встретились. – Тот безустанно молил о помощи.

Время остановилось. Секунда ушла на осознание услышанного, вторая – на то, чтобы развернуться в обратную сторону и отправиться на поиски затерявшегося в лесу монаха.

– Ты куда? – опешила Лоурен. – Нам сначала нужно позвать Ерихона! Стражу! Ещё кого-нибудь!

– Я не нашел ни барда, ни Хаку. У нас не так много времени. – Закарайя пошел за мной, и я благодарно ему кивнула.

– Если не поймаем эту скользкую тварь за хвост сейчас, то не сделаем этого никогда.

* * *

Кали не понимала языка гёто, но знала, что эти люди относятся к ней благосклонно. Они были улыбчивыми и всегда благодарили ее за еду на своем смешном языке. Однажды кто-то из солдат даже подарил ей цветок, сорванный на пути к лагерю мятежников. Это было так мило! Но сегодня вечером почему-то никто не улыбался.

Черноволосые Гёто во время ужина вели себя на удивление тихо. Отец Кали – старый эльф Виев, сразу почувствовал неладное. «Наверное, кого-то убили» – сказал он дочери, помешивая черпаком варево в большом котле, а затем, как в подтверждение его слов, в лагерь вошел бледнокожий парень со странными узорами на руке. Выглядел он угрюмее любого из воинов Восточной стороны, и Кали тот час помчалась к нему.

– Что случилось? – испуганно спросила она. – Кто-то погиб?

Вместо слов парень пробежался изучающим взглядом по эльфийке с головы до пят.

– Если бы я могла, то спросила бы у гёто, – начала сердиться она на его сдержанное молчание. Проходящие мимо остроугольных шатров солдаты с сомнением осматривали странную парочку чужеземцев.

– В лагерь пробрались враги, но обошлось без больших потерь, – заверил ее незнакомец и ловко перевел тему. – Ты ведь подруга Присциллы, я угадал?

– С ней что-то случилось?! – в страхе пискнула эльфийка.

– Нет, но может, – человек тяжело вздохнул. – И если ты хочешь помочь ей избежать бед, то должна выслушать мою просьбу.

Недолго думая Кали отвела печального человека в тень высокой ивы и попросила его изложить суть дела. И то, что она услышала, заставило ее засомневаться в правильности решения оставить город О’нес и отправиться в путешествие вместе с Ватари и войском Гёто.

* * *

Я думала, что Лже-Демиан сбежит как трусливый пес, испугавшись численного перевеса, но ошиблась. Тот стоял на краю обрыва и с безмятежным спокойствием смотрел на далекие башни столицы. Он ждал нас. Услышав шаги по шуршащей траве, обернулся, и с улыбкой произнес:

– Долго же вы соображали. Наивные.

Все выставили оружие вперед. Ватари натянул тетиву лука, а в дрожащей руке Лоурен замерцал огненный шар.

– И что вы сделаете, убьёте меня? – засмеялся Амон. – Если сделаете это, то погибнет и ваш друг Демиан. У меня очень ценный заложник. Впрочем, – немного помедлив, мужчина вытянул из-за пазухи кинжал и поднес его к горлу. – Еще один шаг, и я сам это сделаю.

Мы все опешили от подобного трюка. Лоурен в панике искала глазами поддержку, но никто из нас сам толком не знал, что делать. Я почти слышала, как в голове у Заку закрутились шестеренки.

– Как твое имя, маг?! – я выступила вперед, в то время как все сделали шаг назад.

– Что, прости? – существо в теле Демиана, казалось, испытывало эйфорию от происходящего. Он все еще продолжал держать кинжал под кадыком.

– Я должна узнать твое имя, прежде чем убить тебя!

– Кодекс воина? – средь безумия промелькнул восторг. – Какая прелесть. Я польщен, что ты считаешь меня ровней.

– Имя! – разговаривать с врагом куда проще, когда за твоей спиной стоят боевые товарищи и девушка-маг.

– А ты осмелела, – засмеялся тот. – Ладно, теперь играем по твоим правилам. Я Амон. Точнее, был когда-то одним из них.

– Салазар…, – с ужасом выдохнула Лоурен и все взгляды устремились к ней. – Разве такое возможно?!

Монах пожал плечами:

– Никто не хочет умирать.

– Но Джованни же убил тебя! – прокричала я.

– Глупости, моя милая, все было подстроено, – взгляд мага вдруг разгорелся зеленым пламенем. – Он обвел нас всех вокруг пальца! Я был его игрушкой, куклой на веревочках. Он командовал мной, как хотел, надеялся посеять смуту в городе. Джованни заставил меня убить старшего брата, захватить для него трон, и делать множество неприятных вещей… Но он не знал, что я могу выйти из-под контроля и испортить все его планы. Это наш козырь, Присцилла, мы ведь боремся за одно дело. Я ненавижу его не меньше, чем ты, – Амон снова потянулся в мою сторону. – Но я не могу стать сильнее без твоего амулета. Ты не знаешь его секретов, истинной мощи, так отдай его, и я исполню все, как ты захочешь. Мы сможем убить Джованни!

Руки опустились сами собой, но пальцы продолжали сжимать рукоять. Одних лучше убеждать ножом – особенно если умеешь им пользоваться, а других проще сразу треснуть по голове философским камнем. Маг вновь заговорил сладостными речами, однако, я чувствовала – он лгал.

Горячие потоки воздуха с силой хлестнули меня по лицу, словно приводя в чувства. Не успел никто из нас и рта открыть, как между мной и монахом возник Аэдан в образе беловолосого рыцаря. Заку с Лоурен в изумлении вылупились на нежданного гостя, а Лже-Демиан и вовсе обомлел от страха. Кинжал вылетел из его рук. Кажется, он был единственным, кто понял, кого видит перед собой.

– Уйди, демон! – заорал тот, оступился, и рухнул в траву у самого обрыва. В приступе паники зеленые глаза мага поблекли и вернули человеческий вид.

– Глупые людишки, – фыркнул рыцарь и угрожающе покачнулся в сторону одержимого. – Даже не можете изгнать гнилую душу из тела.

Все мы продолжали стоять как вкопанные. Будто ноги вросли в землю. Одна из рук Аэдана, та, что не в латной перчатке, приковала наши взгляды – вместо человеческой ладони торчала невероятно жуткая клешня с длинными и когтистыми пальцами. В ней плескался блеск магической силы, окруженный ярким ореолом.

– Не трогай меня! – опять сорвался Салазар на крик, отползая от врага. То ли от страха, то ли от осознания собственной ничтожности, из носа его ручьем полилась кровь.

– Не трогай меня! – дерзко передразнил мага Аэдан. – А что ты мне сделаешь? – мужчина развел руками. – Давай, нападай! Я даю тебе шанс защититься!

Секунда, и маг покатился в сторону, отчаянно стремясь увеличить расстояние между собой и северянином-убийцей. Подскочил, создал в дрожащих руках оранжевую сферу, но та вдруг лопнула с треском и грохотом, ударной силой отбросив заклинателя на спину. Салазар в который раз чуть не угодил в пропасть, успев приподняться на локтях. Теперь кровь текла и из его глаз.

– Ты ничего не можешь, – рыцарь подошел к противнику, продолжая удерживать магический шар в искривлённой руке. – Ничего, падаль. Впредь знай свое место. – И с этими словами огрел Лже-Демиана по голове.

Яркий свет затмил собой поляну и заходящее солнце, но яркая вспышка не продлилась более мгновенья. Когда свечение погасло, все открыли глаза. В воздухе летали крошечные мерцающие песчинки похожие на пыль, а Аэдан так и продолжал стоять над обездвиженным телом наследника престола.

Лоурен ахнула от испуга, а я убрала меч в ножны.

– Все закончилось, Аэдан?

Мужчина лениво обратил к нам свой лик. Спутанные белые пряди лежали на лбу. Его взгляд ледяных глаз говорил о многом, но на деле он продолжал молчать. Губы его скривились в ухмылке. Какое-то время мужчина с сомнением осматривал наши недоумевавшие лица, а затем вокруг него вспыхнуло красно-желтое пламя, и он прыгнул вниз.

Жуткий, нечеловеческий рев вмиг прокатился над землями Берселии, застав землю содрогнуться. Громадные кожистые крылья заслонили горизонт, а вихрь, созданный неистовыми взмахами, с силой покачнул стоящие рядом деревья.

– Дракон! – с ужасом воскликнул Ватари, прикрывая лицо, но из-за порывистого ветра никто не услышал его голоса.

Огромный чешуйчатый ящер с шипастым хвостом быстро улетал вдаль. Рокот его рычания эхом разносился над равнинами, внушая ужас всем, кто имел уши.

– Вот это да! – выдохнул потрясенный Закарайя. – Вот это громадина!

– Чего вы стоите?! – Лоурен вдруг сорвалась с места и рухнула на колени возле измученного Демиана, будто исчезающий в небе дракон нисколько ее не интересовал. – Помоги мне перенести его в лагерь! Зовите лекаря!

Я тотчас возникла возле магессы, но вид окровавленного лица Амона не мог заглушить моего внутреннего ликования. Ведь Аэдан вновь обрел способность обращаться в могучего Дугара! А это значило, что теперь вернуть власть над столицей будет гораздо проще.

* * *

Сын Юга Морокеи Ортакор был вне себя от счастья. Он смог проявить себя в битве, а Женевьеве проделали дырку в животе! Но, сколько бы парень не тешил себя мыслью о ее смерти, он знал, что гадкая старуха Миури обязательно найдет способ вытащить ее с того света.

В целительстве способности ведуньи выходили за рамки воображения. У раненого в живот нет шансов – все это знали. Защитить рану от инфекции крайне трудно, и она начинает гноиться, живот вздувается, а несчастный умирает в страшных муках несколько ночей, при условии, что кишки его не превращены в фарш.

Но Миури умела не только избавлять раненых от мучений. Благодаря ее снадобьям многие вставали на ноги за считанные дни, и теперь она хлопотала над пострадавшими как курица-наседка, а рядом с ней – целый полк чужеземных лекарей.

К ней принесли всех! Всех чертовых северян и воинов гёто. Голубоглазые и черноволосые… Ортакору не нравились ни те, ни другие. Все они должны были служить Югу, а не наоборот. Лагерь южан трещал по швам от внезапного наплыва людей. Тесно – не протолкнуться! Морокеи решил, что лучше уж наблюдать за мучениями рыжеволосой Женевьевы в лазарете, чем пытаться внушить людям снаружи основы поведения дисциплинированного общества.

– Как твое самочувствие? – позлорадствовал Морра.

Женщина искоса бросила на юношу затуманенный взор, а затем снова закрыла глаза. Тяжело дышала. На ее лбу блестели капельки пота. Волосы спутались. Выглядела она плохо, с учетом того, что кожа ее стала мертвецки бледной.

– Где… Миури, – простонала Женевьева. – Где…

– Она занята, – продолжал улыбаться парень, стоя над койкой воительницы. – Подойдет, как только сможет.

Морокеи обвел взглядом лазарет – своего рода огромный тент, натянутый над землей. Раненых гёто было раз-два и обчелся, но над одним пареньком собрался целый конклав из черноволосых людей. Юный Ортакор слышал их разговоры сквозь общий шум, но не понимал, что они несут. Не понимал до тех пор, пока схватившись за седую голову, к ним не подбежала одноглазая старуха.

– Не нужно никого убивать! Он поправится! – заверещала Миури, заслонив собой раненого мальчика. – Дайте ему время до утра! – затем, заставив всех отшатнуться от вида ее жуткого лица, произнесла несколько слов на ломаном языке Гёто.

Мужчины в доспехах только пожали плечами. Тихо что-то обсудили и нехотя подняли раненого на носилки. Морра не удивился: они не могли противиться воле главной провидицы земель Силвании.

– Старуха скоро подойдет, – притворно подбодрил Женевьеву юноша, наблюдая, как та вновь присела над кем-то из северян, продолжая перевязывать раны. Какой-то парень в потрёпанной кожаной броне принялся помогать ей. Весь взъерошенный, с жутко зашитой раной на шее, тот не был сыном Севера, как Морокеи предполагал сначала.

– Как тебя зовут, мальчик? – не глядя на помощника спросила старая гадалка.

– Хаку, – буркнул он.

– Твоя подруга, Хаку, забыла в моем шатре целый обоз целебных трав, – мужчина вскрикнул от боли, когда Миури принялась обрабатывать его рану странной жидкостью из стеклянного пузырька. – Но скорее всего не она занимается травничеством. Я права?

Парень с сомнением глянул на ведунью, но потом, видимо, отбросил все тягостные мысли, решаясь рассказать ей все. Только сейчас Морра понял, что речь шла о длинноухой Присцилле.

– Этим занимается другой эльф, – покачал головой парень. – Вы хотите, чтобы я отнес травы ему?

– Как в воду смотришь, дорогой, – улыбнулась карга. – Но лучше не уноси травы, а приведи самого эльфа ко мне. Уверена, ему не повредит несколько уроков алхимии.

Хаку хотел что-то сказать, но тут же закусил губу, услышав страшный, оглушающий рев, который могло издать лишь одно существо. На несколько секунд все закрыли рты и начали озираться по сторонам. Кто-то даже схватился за оружие и вышел из-под тента, устремив напряженные взгляды в оранжево-красное небо. Наконец наступила долгожданная тишина, но юный Ортакор не почувствовал облегчения – он знал, что на такой рык способен только кто-то могущественный и невероятно большой.

– Помилуйте нас Дугары, – женщина с забинтованной ногой, что делила соседнюю койку рядом с Женевьвевой, вдруг открыла голубые глаза. – Это же дракон Присциллы Де’Лин!

– Дракон? Присциллы? – пополз взволнованный шепот по толпе. – Где он?

Морокеи чуть нахмурился:

– У этой девчонки еще и дракон есть? – его вопрос остался без ответа.

Покинув умирающую Женевьеву, юноша направился к чужаку по имени Хаку, плутая между рядов раненых солдат, но не успел, так как все взоры вдруг обратились к безухому эльфу-полукровке, возникшему на пороге лазарета.

– У нас беда! – запыхаясь, воскликнул он. – Человеку нужна помощь!

– Кому? – с раздражением рявкнул молодой Ортакор.

– Демиану Амону!

* * *

К наступлению темноты Аэдан не вернулся, впрочем, как и все остальные из лагеря южан. Все ждали пробуждения Демиана, столпившись за спиной старой целительницы, ну а я же предпочла остаться до рассвета в нашем пустующем шатре. Расставила на ящиках свечи, завернулась в теплую звериную шкуру и присела возле опорного столба, продолжая рассматривать в тусклом свете позолоченную оправу амулета.

– Такая маленькая вещь, а доставляет так много проблем, – произнесла я вслух, изучая странный фиолетовый камень. – Сколько жизней ты заберешь еще?

Теперь мне казалось, что Лже-Тулий был далеко не первым счастливчиком, на время заполучивший амулет в свое пользование. Сколько людей умирало еще до того, как заполучить эту реликвию? И скольких не станет потом?

Из головы моей не выходил тот светлоглазый монах, назвавший себя вторым из семьи Амон. Да, он был плохим, его жизненные принципы и убеждения, возможно, были слишком критичны и чужды обычным людям, но я вдруг ощутила в нем родственную душу, которой прежде не встречала на своем пути. Он сказал, что Джованни использовал его так же, как и меня. Держал под контролем. Возможно ли это? «Мы боремся за одно дело», – говорил маг. Его речи, пропитанные ядом искушения, все же поразили мой разум. Вдруг он действительно мог помочь? Вдруг Аэдан напрасно предал его смерти? Я мало что знала про Салазара Амона, но он был единственным, кто тянулся ко мне, в то время как все отворачивались. Хоть и из-за собственной выгоды…

– Ты хотела видеть меня, эльфийка?

Я тут же вскочила на ноги, шкура съехала с плеч. Рядом никого не было, но голос раздался отчетливо и громко, будто говоривший стоял в паре шагов от меня.

– Я за тобой, – вкрадчиво пояснил нежданный гость.

Повернулась, и в ужасе закусила фалангу указательного пальца, пошатнувшись назад.

– Как?!

За столбом, расплывчатый и бледный, неосязаемый, полупрозрачный, стоял Салазар Амон в своем первоначальном облике послушника храма Дугаров. Лицо его перекосило от страданий. Он прижимал призрачные руки к вискам, крепко сомкнув веки. Горе, которое испытывал мужчина подсказывало мне, что причина душевных терзаний – не недавнее происшествие на краю обрыва, а что-то другое и более значительное.

– Ты же мертв! – выдохнула я.

– Почти мертв, – волчьи, голубые глаза призрака встретились с моими. – Но я все еще здесь. Благодаря тебе.

– Но как?! – слетел шепот ужаса с губ.

– Эта штука, – кивком головы маг указал на амулет, что я продолжала сжимать в кулаке. – Она светит ярче солнца. Зовет меня. Так я нашел тебя среди темноты. – Амон, будто чего-то опасаясь, бегло осмотрелся вокруг. Зрачки его метались из стороны в сторону, словно он видел то, чего не могла увидеть я. – Мне так страшно. Страшно! – он вновь зажмурился, послышался всхлип, бледные пальцы обхватили голову. – Я не хочу умирать! Прошу, помоги! Я на все согласен! Помоги мне! Помоги!

Даже самые стойкие из мужчин, ломаясь, начинают торговаться со смертью соплями и слезами, когда приходит их час.

– Ни за что, пока ты мне не расскажешь про амулет! – по телу явственно пробежался жар от собственной наглости – теперь правила игры устанавливала я. – Что вы все так усердно скрываете от меня?! Почему каждый второй маг пытается заполучить эту безделушку?! Что в ней особенного?!

Салазар злобно выпучил на меня глаза, как одержимый всеми демонами мира.

– Ладно. Я расскажу. Расскажу тебе! – хныканья сменились нездоровым смехом. – Амулет – ключ к бессмертию! К вечной жизни! К великой силе! Именно из-за него ты видишь меня сейчас! Я на пороге преисподней – ни здесь, ни там. Но скоро я исчезну! – в припадке безумия призрака резко скрючило в рыданиях. – Прошу, помоги! Я совсем один! Я готов отказаться от трона, от амулета… От всего! Я просто хочу жить! Жить! Жить!

«Разве такая тварь достойна прощения?» – промелькнула мысль в голове под причитания духа. А тот все продолжал:

– … Я больше не буду гоняться за тобой. Не буду мучать брата. Не причиню никому вреда. Откажусь от магии, покину земли Империи. Уплыву. Пропаду. Меня никто никогда не увидит. Только прошу, помоги мне! Я сделаю все, что ты пожелаешь! Все! ВСЕ!

И тут меня озарило очень плохой идеей. Как удар молнии, осветивший каждый темный закоулок сознания. Лицо растянулось кривой усмешкой в упоении от страданий несчастного. Жалость? Скрытые мотивы? Возможно. Рядом никого не было, чтобы напутствовать мне советом. Сомнения отпали, а принятого решения уже не оспорить.

– Ты сможешь пойти за мной?

– Я…, – на мгновение призрак замялся, будто усомнился в услышанном. – Смогу. Пойду по твоим следам. На свет.

Босяком я ступила во мрак сгустившейся ноги. Холодно, но не на столько, чтобы дыхание превращалось в пар. Кругом тишина. Лишь зажжённые за палатками костры и караульные стражи, витающие между гранью реальности и желанного сна. Темное небо блестело как осыпанное драгоценными камнями.

Мы преодолели перелесок, спуск в низины. Южный воин на посту учтиво поклонился мне, вместо того, чтобы преградить дорогу.

– Раненые солдаты гёто в вашем лазарете? – тихо спросила я у рыцаря в доспехах.

– Нет, – хмыкнул тот, проведя рукой по черной бороде. – Их уже давно перенесли.

– Спасибо.

Пройдя по освещенным тропам нижнего лагеря, впереди открылись остроугольные шатры, скреплённые бамбуковыми стеблями. На пути мы не встретили ни одного бодрствующего мечника гёто, стоящего на посту. Салазар следовал за мной по воздуху, как полупрозрачное облако тумана. Молчал, смотрел в никуда. Был невидим для всех, но реален для меня.

– Здесь, – шепнула я, еще не подозревая, что приоткрыла правильный полог. Словно озарение вело меня в нужном направлении.

Запах благовоний, смешанный с ароматами целебных трав защипал ноздри. От сквозняка задрожали свечи. Внутри лежало несколько спящих-перевязанных тел, но нужного человека я нашла сразу. В самом дальнем углу шатра. Серого, и почти мертвого.

– Посмотри… ты сможешь что-нибудь сделать?

Я с осторожностью положила руку на лоб переводчика Мако. Амон повторил мое движение – его рука прошла сквозь мою, пронзив запястье нестерпимым холодом.

– Ах, – удовлетворённо прошипел дух, на миг прикрыв глаза. – Я чувствую. Жизнь теплиться внутри него, но хоромы пусты. Душа ушла и больше не вернется.

– Если ты сдержишь все свои обещания, то тело твое.

– Оно уже мое, – не улыбка – оскал, стер с лица Амона прежние признаки слабости. – Знаешь, эльфийка, ты нравишься мне больше, чем эта шлюха-магичка. Жаль, что ты продала душу дракону. Я бы смог подарить тебе вечность.

– Это того не стоит.

– Теперь я должен тебе три жизни.

– Почему три?

– Одна за мага в городе О’нес, вторая – моя, третья – твоей подруги ящерицы. Это я убил ее.

Тысячи ругательств застряли комом в горле, а скулы свело от негодования. Приоткрыв рот, я смотрела в ясные глаза убийцы, но не могла произнести ни звука. Бледнолицый призрак только шире ухмыльнулся.

– Спасибо, я верну свой долг сполна.

И с этими словами… Исчез.

* * *

Демиан очнулся в темноте, не имея ни малейшего понятия, где находится. Первым, что он ощутил, была невыносимая боль, от которой раскалывалась голова. Затем нахлынула паника, и лишь позднее он вспомнил, что был одержим. Амон вспомнил все до мелочей, вплоть до того как бился в глубинах своего же сознания, а его «обожаемый» братец делал с Лоурен все, что хотел, в том пресловутом постоялом дворе.

Злоба взбудоражила мужчину с прояснившимся зрением – будто пелена спала с глаз. Над ним, затаив дыхание, стояло слишком много людей. Кого-то из них он тут же узнал, а кого-то видел впервые. Южане, северяне, гёто… Они раздражали своими разномастными рожами.

– Все. Вышли. Вон, – обрывисто выдавил Демиан, закрыв глаза. Вместо слов только неразборчивый хрип. – Все. Вышли. Вон, – повторил он настойчивее, но люди, казалось, только прильнули к его койке. Если бы не слабость, то мужчина собственноручно давно бы вытолкал всех из шатра.

– Демиан очнулся? Что он говорит? – послышался где-то над головой волнительный шепот.

Теплые ладони коснулись руки Амона. Он не мог не узнать эти прикосновения. Лоурен, все такая же нежная и ласковая была рядом с ним, а значит, мучениям его пришел конец. Но этого оказалось ничтожно мало, чтобы успокоить гнев, бередивший душу.

Пришлось открыть глаза. Кое-как Демиан приподнялся на локтях, не отпуская руки подруги, и с презрением оглядел собравшихся воинов.

– Все. Вышли. Вон! – повысил он голос. – Вон отсюда! – Амон закашлялся, понимая, что не стоит так перенапрягать себя, а затем подтянул к себе Лоурен Додзеро, которая с чего-то решила покинуть шатер быстрее всех. – Кроме тебя, – в полголоса пояснил он подруге, встретив ее обескураженный взгляд.

Под недовольное бормотание толпа начала рассасываться. Одними из первых шатер покинули воины Гёто, организовано и молча, и только за ними все остальные, шепчущие ругательства под нос. Страшная старуха поймала за плечо эльфа-полукровку из компании Присциллы, стоило ему сделать несколько шагов в сторону выхода. Другие прихвостни эльфийки, вместе с татуированным бардом, не стали дожидаться товарища.

– Мальчик, это ты у нас травник?

Закарайя пробормотал что-то неразборчивое. В создавшемся шуме было сложно различать слова.

– Завтра жду тебя на рассвете, – кивнула ему седовласая женщина и вдруг обратила жуткий неживой взор на Демиана. – Я вернусь позже, милорд.

Людям хватило не более минуты, чтобы убраться восвояси. Сразу стало легче дышать. На золотых, растрепанных локонах магессы играл свет от одинокого подсвечника. В темноте они стали темными, будто маслянистыми.

– Ты помнишь все? – тихо удостоверилась девушка, опустив голову.

– Да.

– Прости меня. – Лоурен присела на крой койки, старательно пряча свои глаза под прядями, упавшими на лицо. Амон продолжал сжимать ее руку, но потом внезапно осознал, что лежит обнаженным по пояс. Холодок, пробежавший по коже из-за сквозняков, создавал определенный дискомфорт.

– Лоурен, как ты могла? – мужчина попытался присесть, но ноющая боль в спине сделала эту задачу сложнее. – Ты действительно использовала магию против меня? Управляла мной?

– Ничего подобного, – только сейчас Демиан обнаружил, что по ее щекам бегут слезы. – Я лишь хотела направить тебя. Сделать тебя решительнее, чем обычно. Я… – она резко оборвала себя, сделав глубокий вздох. – Я не должна была этого делать. Это моя самая глупая ошибка. Ты мог справиться и без моей помощи.

Не раздумывая, Амон бережно обхватил пальцами подбородок девушки, повернув ее лицо. Магесса сморгнула набежавшие слезы. Удивленные глаза Лоурен, переполненные тоской, испытующе глядели на Демиана, и искали в нем… но что? Этого он не мог понять, а потому попросту прижал ее к себе. Слабый аромат парфюма и пряностей заставил его сердце содрогнуться.

– Это уже не важно, – прошептал он девушке на ухо. – Главное, что все закончилось, и я снова рядом. Больше никто не посмеет причинить тебе боль. Я обещаю.

А потом он поцеловал ее. И она, наконец, сдалась.

* * *

Грегор только дивился тому, как легко пробить оборону мятежников. Он думал, что прикончить кого-нибудь из главных шишек будет столь же просто, но воины, подосланные из Ортога, потерпели неудачу. Он наблюдал со стороны, как они теряли головы, один за другим. Всему виной был беловолосый тип из приближенных Демиана, которого он раньше не примечал. Изначально Грегор думал, что он один из новичков, но когда тот взял в руки меч все в корне изменилось. За этим типом требовался глаз да глаз, чтобы собрать о нем больше информации; узнать, кто он и откуда, а затем сообщить в столицу.

Мужчина стоял на перелесье у спуска в низины, рассматривая стоящий внизу лагерь южан. Глубокая ночь вскоре должна была смениться началом нового дня.

– Учитель! – торопливый топот ног заставил воина обернуться. – Демиан Амон жив? Он очнулся? С ним все хорошо?

– Да, – кротко кивнул наемник, вспоминая, как Амон прогонял всех из шатра старой целительницы. Никто толком не знал подробностей тех событий, при которых пострадал наследник трона, но после произошедшего лазутчик явственно ощутил перемены внутри этого человека. Даже его взгляд стал другим. Из грозного волка тот превратился в овцу. Его будто подменили. Внешне практически ничего не изменилось, но Амон был уже не тот, что прежде. И Грегор, как верный страж своего императора, должен был сообщить об этом в следующем рапорте после получения денег за проделанную работу.

– Вы видели дракона? – парень по имени Флоренц в изумлении захлопал глазами. – Такой огромный!

– Что случилось с милордом Амоном? – вновь затараторил его брат Гейб, не желая менять тему разговора. Слишком возбужденный и упрямый, чтобы слушать и запоминать. – На него напали люди лжеимператора?! Пора бы им всем свернуть шеи!

– Отправляйтесь спать, – нахмурился воин, скорчив грозное лицо. – Сейчас не время бездельничать. На рассвете встретимся в то же время в том же месте. Если проспите или опоздаете, будете не допущены к тренировке.

– Мы придем раньше всех, – высокомерно фыркнул юнец и похлопал брата по плечу. – Вы будете гордиться нами, учитель.

Наемник опять прислонил ладонь ко лбу и покачал головой.

Вскоре, после начала тренировок с этими мальчишками, у Грегора собрался целый отряд убогих новобранцев, умолявших его научить их владению мечом. Что ж, кривя душой, он все же взялся за их обучение, ведь повседневная скука – очень страшный враг.

– Завтра посмотрим, чего вы стоите, – кинул воин им вслед, а потом мысленно добавил: «Будет интересно посмотреть на ваши лица, когда император Джованни прикажет мне убивать всех и каждого, кто будет мешаться на пути».

* * *

Я проснулась раньше всех. Заснула в нашей старой палатке, зная, что скоро вернутся остальные, и там же очнулась ото сна. Потянулась, оделась, вылезла наружу. Утро не изобиловало солнечными лучами – небо казалось серым и плотным, как моя льняная рубаха. Угли догоревшего за ночь костра тлели на ветру. Слякоть хлюпала под ногами.

Я какое-то время простояла у задернутого красно-черного полога шатра, прежде чем заглянуть внутрь: три спящих тела не подозревали, что кто-то следит за ними. Один, с татуированной рукой, лежал ко мне спиной; другой завернулся в кокон как бабочка, а третий, черноволосый и длинноухий, лежал в позе мудреца, сложив руки замком на груди. Эта картина заставила меня улыбнуться, но потом улыбка увяла как засохший цветок – я должна была спуститься в лагерь гёто. И чем быстрее, тем лучше.

Мало кто из воинов бодрствовал в столь ранний час. Проходя мимо пересечения из нескольких троп, кто-то из явно подвыпившей группы солдат не стесняясь в выражениях, сообщил мне, что Демиан Амон пришел в себя. Эта новость где-то отозвалась радостью в душе, но жизнь другого из семьи Амон волновала меня сейчас куда больше.

Южане спали, спала и знатная элита. Никаких пьяных лиц и членов королевской семьи – только караульные стражи, не покидающие своих постов до пересменки. Сонные, уставшие, но с оружием наготове. Никто не знал, когда враг сделает следующий шаг, а потому все старались держать ситуацию под контролем.

В лагере заморских союзников дела тоже шли не так гладко. Видимо кто-то умер, раз многие в церемониальных рясах столпились у погребального кострища. Я только услышала их голоса, сливающиеся унисоном в скорбной песне, как земля ушла из-под ног. Думалось мне, что они придают огню Мако, но вбежав в местный лазарет, я обнаружила, что пустует совсем другая койка.

Парень – Мако или нет, сидел на своем спальном месте, свесив босые ноги вниз. Весь перевязанный, чуть бледноватый, он бездумно пялился на руки, расслабленно лежавшие на коленях.

Я подошла к нему. Один из гёто, что, кажется, только вернулся из царства грез, сердито пришикнул на меня и махнул в сторону выхода. Я не обратила на него внимания.

– Мако? – шепотом спросила я.

Карие глаза, метнувшие в меня молнией, стали ответом. Никакого Мако больше нет – лишь Салазар в новой телесной оболочке. Он протянул мне руку, и я помогла ему подняться. Мужчина, что был крайне не рад моему появлению, вскочил на месте, придерживая окровавленные битны на плече, и что-то быстро затараторил на родном диалекте. Парень-переводчик заставил его заткнуться одним только резким словом. Дипломатических навыков тот не растерял…

Мы вышли на свет. Мако хромал. Я видела, как рана в груди доставляла ему огромные неудобства. Он шел чуть согнув спину, но при этом поглядывал вперед. Кали, маленькая и хрупкая, встретилась нам средь палаток с небольшим ковшом в руках. Вместо приветствия она лишь кивнула головой и отвела печальный взгляд в сторону, а затем шатры скрыли ее от моих глаз. Я бы пошла за ней, но меня ждал совсем другой разговор.

Мой провожатый остановился возле брошенных телег с какими-то припасами под широкими кронами зеленых деревьев. Ни одна живая душа не услышала бы наши голоса.

– Салазар? – скорее утверждение, чем вопрос.

Ухмылка, уже такая знакомая, украсила чужое лицо.

– А ты ожидала кого-то другого?

Я призадумалась:

– Сал или Зар?

– Скорее уж Сол, – откашлялся маг.

– Хорошо, – повисла неловкая пауза. Амон выжидающе закусил губу, не сводя с меня черных глаз. – Твой сосед по лазарету умер сам или ему помогли?

– Мне пришлось забрать его душу, чтобы залечить рану.

– Ублюдок, – на мгновение я зажмурила глаза, понимая, какое чудовище сотворила. – Упаси нас всех Дугар.

– Один умелый маг дороже сотни воинов, – холодно напомнил мне собеседник. – Выбор был за тобой.

Хотелось выругаться, но я осеклась:

– Твое лицо. Что с ним? Глаза, – пальцы сами очертили дугу над веком. – Они стали другими. Будто ты южанин, а не гёто. Я с трудом узнаю прежнего Мако.

– Я чудом успел остановить этот процесс.

– О чем ты?

Маленький огонек пламени вспыхнул в ладони Амона. Крохотный, но достаточно опасный. Он то разрастался, то угасал в его руках – парень игрался с ним, как с игрушкой. Хитрая ухмылка Салазара говорила о том, что ему доставляет удовольствие мое искривленное удивлением лицо.

– Знал ли об этом наш Мако? – с наигранным сомнением поинтересовался заклинатель. – Но у него был шанс стать тем, кого все ненавидят. Поэтому его тело не будет гнить, как тело Демиана. Не станет покрываться рубцами и язвами. Оно начнет изменяться вместе с душой, подстраиваться, пропуская сквозь себя магические потоки, и прослужит еще много-много лет, – заметив мое смятение, он самонадеянно рассмеялся. – Правда, забавно? Мне уже четвертый десяток лет, а выгляжу как желторотый юнец. И все благодаря тебе.

Огонь погас в его руке, и та резво взметнулась к моему плечу. Неожиданно и совершенно нагло, маг вдруг коснулся губами моего лба. В омерзении я отшатнулась назад, отдёрнув от себя его холодную клешню.

– Как поцелуй смерти, – вместо слов злобное шипение. – Отвратительно!

– Нет, это хуже, – парень вновь засмеялся, но теперь над собственной шуткой. – Когда приходит старая подруга Дугаров, понимаешь, что во многом был не прав. Ночью я чуть не умер по-настоящему… и впредь ошибок я не допущу. Слушай сюда, эльфийка, – Амон вновь предпринял попытку приблизиться ко мне, однако я отступила от него. – Ты должна закончить войну до того, как наш обман разоблачится. Личина твоего дружка Мако не вечна. Недели четыре, не более, я смогу оставаться таким, как сейчас. Ну а дальше к нам, а особенно ко мне, будет очень много вопросов.

– Как ты себе это представляешь? Как за четыре недели прорвать оборону Ортога такой крошечной армией? Салазар, я…, – будто испытывая стыд, я опустила взгляд на поникшую траву. Гнев улетучился вместе с дуновением мерзлого северного ветра. – Ты говорил про свой долг. Говорил, что сможешь убить Джованни.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – под шелест листвы маг тихо усмехнулся. – Да, я смогу это сделать. Жизнь за жизнь. Ты забрала жизнь моего врага – я разделаюсь с твоим. Ты подарила мне жизнь, и я уберегу твою.

– А что делать с жизнью друга? – перебила я его.

– Этого я вернуть не смогу, – пожал Сол плечами. – Мы что-нибудь придумаем, а пока храни нашу маленькую тайну.

Что-то заставило Амона проглотить язык.

Черный силуэт вырос за нашими спинами быстрее, чем я успела обернуться. Аэдан! Разъярённый и беловолосый, он бесшумной тенью выплыл из-за соседней телеги. Все-таки вернулся. Щеки его пылали от злобы, но это не могло сравниться с пламенем, бушующим в безумных голубых глазах. Как ревнивый отец, заставший свою невинную дочь с местным ловеласом, дракон подскочил к Мако и, отпихнув меня в сторону, сжал латную перчатку на его горле, прижав парня спиной к повозке. Какое-то мгновение он пристально всматривался в лицо переводчика гёто, но потом, видимо, распознав подмену, с силой дернул его и поднял над землей. Несчастный маг болтал в воздухе босыми ногами.

– Так я и думал, – Аэдан одним только взглядом превратил меня в камень. – Это твоя работа?!

Не в силах противиться божеству, я кивнула. В глазах Амона застыло изумление, но не испуг. Он не дышал. Задыхался, хрипел. Извивался в захвате рыцаря как беспомощный уж.

В припадке гнева, Аэдан, сделав над собой неимоверное усилие, все же сжалился, и отшвырнул мага в сторону на деревянные коробки. Тот треснулся об них грудиной и упал в траву навзничь, заскулив от боли. Бинты тотчас побагровели из-за открывшейся раны.

– Если он хотя бы раз оступится, – угрожающе пророкотал воин, прижав руку к эфесу меча. – Я убью его. Сразу, – не обращая внимания на то, что противник медленно поднимается на ноги, Аэдан продолжил говорить. – Я не понимаю логики твоих поступков, Ариен. Не одобряю, и вовсе не поддерживаю тебя в этом… союзе, – он с ненавистью отхаркнулся на землю. – Ты играешь в очень опасные игры с теми, кто опытнее и хитрее тебя. Угадай, во что ты можешь вляпаться, если к тебе вовремя не подоспеет помощь? Неужели над тобой нужен постоянный контроль?

– Я уже не маленькая, Аэдан. Я сама в ответе за свои действия, – мое сердце билось размеренно и четко, но ноги дрожали как у трусливого ягнёнка.

– Как знаешь, – фыркнул Дугар и прошел мимо побитого Амона, толкнув его плечом. – Я слежу за тобой, маг. За вами двумя, – отошел, обернулся. – Твое присутствие необходимо в лагере южан, Ариен, и ты должна пойти за мной.

Салазар молча проводил нас взглядом, придерживая кровавые бинты. По его натянутой лицом мимике, я бы не сказала, что он по достоинству расценил жест милосердия от бесчувственного и жестокого дракона.

* * *

Аэдан никогда не шел на переговоры, но в этот раз все же уступил и разрешил мне позавтракать в лагере людей гёто. Я хотела увидеть Кали и узнать, все ли у нее в порядке, но на кухне как пчела-труженица, средь белого пара, крутился только ее отец Виев с несколькими черноволосыми помощниками. Мы не могли задерживаться, а потому, как упрямый мул, рыцарь потащил меня к южанам.

Перый, кого я увидела, войдя в шатер старой целительницы вместе с Дугаром, был Заку, помешивавший что-то в небольшом котле. Эльф, было, поприветствовал нас кивком головы, выдавив из себя еле заметную улыбку, но затем седовласая женщина с особым усердием треснула его поваренным черпаком по голове.

– Мешай правильно, смотри, что ты делаешь, глупый мальчишка! – запричитала она, нагнувшись над котлом с булькающим там варевом. Стеклянный глаз старухи безвольно вертелся в глазнице. Не смотря на то, что котелок стоял на столе, жидкость в нем пузырилась, будто снизу его подогревало горячее пламя. От умопомрачительного запаха все поплыло перед глазами. Терпкая вонь словно прилипала к зубам. Я с мольбой оглядела Аэдана, но тот подтолкнул меня вперед и ушел.

На столе и под столом были разложены всяческие корешки и травы в свертках – все то, что Закарайя покупал в Ортоге. Хаос, беспорядок! Пергаменты, мешки, солома, книги, смятая одежда… В свете масленых ламп блестели разбросанные повсюду склянки. Порошки, зерна, соль…

– Это радужная соль?! – удивилась я, разглядев возле котла рассыпчатую горсть крупных гранул красноватого оттенка. – Когда вы успели?

– С утра, – пробурчал Заку и вновь получил оплеуху от наставницы.

– Не отвлекайся! – с надрывом прорычала она. Казалось, ведунья еле сдерживала свою раздражительность, начиная метаться из стороны в сторону.

– Что вообще происходит? Ой…, – куча хлама возле моих ног внезапно ожила. Хаку, его лицо было опухшим и красным, как спелый помидор, протянул ко мне такую же вздувшуюся руку. Кожаный доспех паренька чуть ли не трещал по швам. Он попытался что-то сказать, но губы его не шевелились. – Что вы сделали с ним?!

– Нельзя класть корень Холезного дерева раньше времени! Нельзя! – резко пролаяла ведьма, на ее лбу проступили темно-синие жилы. – Столько редких ингредиентов потрачено зря! Алхимия – не кулинарное дело, это – целая наука! Суп, может, не станет хуже, если посолить его раньше времени, а вот с зельями такой фокус не пройдет. Хватит!

По команде старухи Закарайя выпустил из рук поварешку и сделал несколько шагов назад, с настороженностью глядя на темно-зеленое варево, похожее на пожеванные и выплюнутые кем-то водоросли.

Седовласая женщина набрала жижу в свой поваренный черпак.

– Выпей! – потребовала она и протянула его мне. Один из ее глаз смотрел куда-то в сторону, но второй заставил душу забиться в пятки. – Это последний шанс для твоего друга доказать, что он может стать алхимиком! Мальчика Хаку он отравил, но я сказала, что новую партию зелья он сварит специально для тебя!

За спиной целительницы Заку виновато опустил голову. Черные волосы – слипшиеся пакли, скрыли его усталое лицо.

– Да вы тут все с ума посходили!

Старуха достала что-то из кармана черного балахона и мгновенно нанесла удар. В ее зажатых пальцах промелькнуло что-то маленькое, похожее на морскую ракушку, но след на коже остался как от глубокого пореза ножом.

Я зашипела от негодования, переглядываясь с ведуньи на Заку.

– Выпей! – вновь приказным тоном рявкнула старая карга.

Я забрала черпак и с неимоверным отвращением поднесла его к губам. Воняла жижа хуже, чем я могла себе представить. Задержала дыхание, сделала глоток. Хаку под ногами что-то неразборчиво прохрипел, но было уже поздно. Я почувствовала, как тошнота подползает к горлу, а потом… Странное покалывание обожгло рану на руке, и та как по волшебству моментально затянулась, не оставив и следа. Моему удивлению не было придела.

– Превосходно! – хлопнула ведунья в ладоши. – Превосходно, мой мальчик!

Закарайя выпрямился, словно не поверив услышанным словам. Он выглядел не менее пораженным, чем я, в недоумении округлив карие глаза.

– А теперь, детишки, я покажу вам, как правильно разливать зелье! Присцилла, – старая женщина небрежно махнула рукой в мою сторону. – Помоги другу подняться, а я пока приготовлю для него противоядие. Вы трое сегодня полностью в моем распоряжении по наказу Демиана Амона! Он попросил подготовить все необходимое для поездки в Ортог.

Я так и замерла, понимая, на что в действительности подписал меня Аэдан.