Время в пути пролетало незаметно. Летние дни сменялись холодными ночами, дорога под хмурым небом сменялась солнечными полями, но, какой бы ни выдавался тяжёлый день, вечерние посиделки у костра оставались неотъемлемой частью нашей походной жизни.

Наверное, прошла неделя с тех пор, как Аэдан оставил мне лошадей и провизию. Он исчез так же быстро, как и появился: растворился в воздухе, стоило нам всем отвести от него взор. Он ушёл, но его подарок в виде амулета старика Заитры я сохранила и повесила себе на шею, спрятав под робой. Побрякушка совсем не мешалась, болтаясь на кожаном ремешке, но иногда перед сном я сжимала её в ладони и спрашивала себя: «Чего же в ней такого важного?».

Внешне амулет ничем не отличался от украшений, что продавались на рынках любого из провинциальных городов. Единственное, что я смогла заметить, так это трещины на золотой оправе, которых не было, когда старик-эльф вручал безделушку многоликому дракону.

Каждый новый день в компании огромной ящерицы и паренька-Гёто по ощущениям больше напоминал праздник. Как ни странно, всего за несколько дней я успела привыкнуть к этой странной парочке. Они стали тепло относиться ко мне, когда узнали обо мне чуть больше, и я отвечала им тем же. По вечерам мы много смеялись, делились историями из жизни. Ужин у костра стал чем-то вроде обязательного ритуала перед сном, который нельзя было пропустить. По вечерам я узнавала что-то новое о своих спутниках и дивилась тому, как много в мире разных судеб и взглядов на жизнь. Такого никогда не случалось. Я не должна была следить за тем, что говорю и как. Я наслаждалась общением, а не боялась, что всё сказанное потом может быть использовано против меня, как это бывало в моменты «задушевных» разговоров с Джованни. Я ничего не боялась… Я не чувствовала страха и даже не могла заставить себя подумать о том, что Орнелла вдруг набросится на меня и прикончит одним движением тяжелой кисти. Или что Ватари внезапно соберёт свои вещи посреди ночи и сдаст меня кому-нибудь из ближайших городских патрулей.

Нет, этого не могло произойти. Я стала доверять им, как доверяла когда-то малышу Хаку. И иногда меня очень огорчало, что сейчас он не мог быть рядом с нами, наслаждаясь тихими вечерами под звёздным небом с тёплой похлебкой в руках, сделанной по рецепту эльфийского племени.

Орнелла с первого дня пути взяла на себя обязанности воина-телохранителя и добытчика свежего мяса; Ватари решил заботиться о лошадях и запасах пресной воды… А я же просто собирала и ставила палатки, между делом разыскивая хворост для костра.

Всё было хорошо. Я старалась верить в это и меньше вспоминать прошлое. Всеми силами пыталась забыть Джованни с его наставлениями, постоянные перепалки, войны, облавы, битвы, преследующие меня в кошмарах… Но я не могла. Воспоминания шлейфом развивались за моей спиной.

Как-то раз во время привала в один из солнечных дней Ватари присел возле меня, свесив ноги вниз с отвесной скалы, и произнёс.

– Я вижу, что ты улыбаешься, но не улыбаешься внутри.

Вместо слов я только в непонимании изогнула бровь. В каком-то смысле я понимала, что он хотел этим сказать, но мне не нравилось, к чему он клонит.

Внизу под нами расстилалось пшеничное поле. Я видела, как в зарослях копошились одинокие фермеры и крутились вдалеке широкие лопасти безустанно работающих ветряных мельниц. Я знала, где мы находились. Здешние плантации можно было назвать границами земель города О’нес – второго по величине города в Берселии. За его стены поместились бы сразу три Каана со всеми его близлежащими районами трущоб. И правил этим городом старый добрый герцог Тулий, ровесник ныне покойного императора, и один из его приближенных, который после распада империи так и не покидал родных стен.

Кто-то говорил, что старик сошёл с ума, а кто-то, наоборот, вещал, что Тулий собирается объявить о своём праве на трон. Но все знали наверняка: жить ему оставалось недолго.

Земли города О’нес считались самыми безопасными в Берселии. Этот город стоял в самом сердце Северных земель и потому не представлял интереса для бандитов. Всё равно большинство торговых караванов направлялись в порт подле Ортога, и мало кому было интересно бегать от бдительной стражи Тулия за украденное на базаре яблоко.

– Ты улыбаешься, но это маска, – наконец правильно сформулировал своё предложение Гёто, нежно улыбнувшись. – Не знаю, как у людей, но мы, эльфы, чувствуем разум друг друга и окружающих, и поэтому я точно могу сказать, что у тебя там, – он ткнул меня пальцем в лоб. – Не всё в порядке. Гармония должна быть во всём.

Я не поверила ему, хоть он словами попал прямо в цель.

– Признавайся, ты только что всё это придумал, – мне захотелось обратить всё в шутку. – Я тоже так могу угадать по Орнелле, о чём она думает, когда молчит. Например, сейчас она была бы безмерно счастлива спрятаться от солнца в тень!

– Я всё слышала! – донеслось еле различимое шипение откуда-то издалека, из разросшихся лиственных деревьев.

– Нет. У неё в голове устав предков, – покачал головой остроухий лучник. – Я могу это сказать, даже не влезая в её разум. Там у неё тишина, а у тебя бьют колокола.

– Чушь! – посмеиваясь, отмахнулась я, но от нотаций друга меня это не спасло.

– Эльфы правда обладают такими способностями – парень будто гипнотизировал меня, не сводил глаз. – Поэтому мой народ живет в гармонии. Мы понимаем друг друга без слов, а те, кто посвятил свою жизнь другому, и вовсе слышат внутренние монологи каждого. – Он задумался. – Ну, ты понимаешь меня?

– А какой в этом смысл?

– Так гораздо легче решить проблемы того, кто дорог тебе.

– И зачем мне знать об этом?

Ватари наконец перевел тёмные омуты глаз на далекие мельницы, медленно размахивающие своими крыльями над полоской горизонта.

– Ты же теперь эльф, хоть и внешне. Ты должна знать, кем ты стала.

– Прости, но мне кажется, я никогда не обрету такие эльфийские таланты, как у тебя. Мне это не нужно.

– Скоро сама все поймёшь, – тихо усмехнулся он.

И больше к этой теме мы не возвращались. Я думала, что странности на этом прекратятся, но вечером меня ждал очередной сюрприз.

Мы разбили лагерь недалеко от той самой пшеничной фермы и общим голосованием решили сменить курс на О’нес для пополнения запаса провизии. Гёто говорил, что никогда не видел больших городов. Ему в жизни приходилось путешествовать, но, как оказалось, в поселениях людей он почти не бывал, разве что в очень маленьких, где дома горожан можно было сосчитать по пальцам.

В тот вечер я проскользнула мимо храпящей ящерицы, что предпочитала ночевать под открытым небом, и пошла туда, где угли догорающего костра не касались светом зелёной травы. Я думаю, после стакана эльфийской браги на ночь из запасов Ватари любой бы, даже самый стойкий, понёсся в лес, дабы отдохнуть.

Я возвращалась к лагерю тем же путем, но на полпути остановилась, разглядывая скучающий впереди силуэт. Признаться, сначала я думала, что это Гёто так же вышел побродить перед сном, но все оказалось гораздо хуже. Незнакомец стоял спиной к лагерю в каком-то десятке метров от моей палатки и вглядывался в темноту, сжав руки замком на груди. Я не видела его лица, скрытого под капюшоном, не видела ног и пустующих ножен. Незваный гость был безоружен, но широкие рукава его чёрного одеяния могли прятать под собой до десятка перочинных ножей. Он был одет в рясу послушника храма Дугаров, и все же я сомневалась в подлинности его личности. Ведь встретить в лесу под покровом ночи одинокого послушника храма было так же невероятно, как наткнуться на нетронутый тайник с серебром, погребённым у крепостной стены Каана Олки’Ра.

Какое-то время я наблюдала за ним сквозь ветви малинового куста. Мужчина не двигался. Голова его была чуть опущена вниз, словно тот читал немую молитву. Он не мог видеть меня – его лицо скрывал упавший на глаза капюшон. А также послушник показался мне слишком хилым для воина, которому бы хватило смелости напасть на лагерь, охраняемый Ёмой.

Я не могла взять в толк, почему Орнелла до сих пор не вскочила на ноги и не разрубила монаха пополам. Она всегда чувствовала приближение вражеских отрядов, благодаря только запаху пота из-под железной брони и вони лошадей.

Что не так было с этим ночным миражом?

Медленным шагом я побрела вперед, стараясь как можно тише шуршать травой, постепенно покрывающейся инеем. Воздух заметно остыл с наступлением темноты. В небе над лесом висел ярко-жёлтый полумесяц, а за спиной незнакомца мирно трещали догорающие угли вечернего костра.

Сильный порыв ветра всколыхнул поникшие в полумраке берёзы, пробирая холодом до костей. И в этот момент я услышала шёпот… Сотни переговаривающихся голосов накрыли меня волной, стоило лишь ветру коснуться моей кожи.

Я опешила от неожиданности, а монах вздёрнул подбородок, ошпарив меня взглядом.

– Присцилла Де’Лин, я прав? – будто посмеиваясь, произнес ночной гость. – Одна из пешек Джованни? Я ожидал чего угодно, но только не такой воодушевляющей встречи.

Руки невольно принялись искать эфес меча. Досадно, но всё оружие осталось в палатке.

– Странно, если бы Джованни хотел найти тебя, он бы сделал это давно, – наглец ухмылялся, я была уверена в этом, даже не видя его лица. – И я рад, что нашёл тебя первым.

Тонкими костяшками пальцев монах снял капюшон, позволив лунному свету коснуться его исхудавшего лица. Оглушительный шёпот вновь навалился на меня, как только зашевелилась листва.

– Я мог бы расправиться с тобой прямо здесь, эльфийка, но у меня есть другое предложение. – Безумные пустые глаза словно сами излучали свет. – Ты пойдёшь со мной?

Я так и стояла на месте, когда парень вытянул костлявую руку вперед. Его голос звучал чересчур сладко и успокаивающе, как колыбельная сумасшедшего, поющего в церковном хоре. А глаза его горели зеленым пламенем. Я не могла отвернуться, моргнуть, отвести от монаха взор. Вокруг нас мир начал искажаться, приобретая причудливые образы и очертания. Голоса звучали всё громче. Они звали… Звал и он сам.

– Пойдём же, – невинно улыбнулся темноволосый послушник Дугаров. – Ты ведь хочешь мести? Я могу помочь тебе, а взамен ты просто отдашь мне амулет. Ты слышишь? Оно зовет. Поэтому я пришёл сюда за тобой.

Не я – мои ноги сами сделали шаг вперёд.

– Рядом со мной ты будешь в безопасности, – продолжал обещать незнакомец. – Я сам с удовольствием выдавлю из Джованни его прогнившую душу. Ты же хочешь этого, не так ли? Ты хочешь жить со мной при имперском дворе? Тебе больше не придётся прятаться, бояться. Я буду с тобой до конца, если ты отдашь мне это.

Голоса одобряюще загудели, напоминая рокот далёкого водопада. Они толкали меня в спину, шаг за шагом сокращая дистанцию между мной и захлопывающейся ловушкой. Я могла сопротивляться, но… Смысл? Был ли смысл хоть в чем-то? Слова монаха звучали убедительно, искренне. Вдруг всё то, что он говорил, было правдой? Вдруг он сможет меня защитить и осуществит мою месть? Соблазн был слишком велик. Мне хотелось верить его словам, но где-то на затворках разума чей-то голос кричал «нет!».

Чья-то рука, опустившаяся на плечо, разрушила иллюзию. Я рухнула на колени, начиная задыхаться от кашля. Я поняла, что всё это время даже не дышала.

Около меня возник полураздетый Гёто с луком в руке.

– Ты в порядке? – испуганно выпалил он.

– Где… Монах… – вместо слов получился сдавленный хрип.

– Монах? – Ватари непонимающе переглянулся с Ёмой, вставшей рядом с ним. Её лицо, как всегда, скрывал кусок черной ткани, оставляя открытыми только лоб и ясные голубые глаза. Светлые волосы ящерицы густыми локонами лежали на её плечах.

– Да… Монах… – я не могла откашляться, в лёгкие словно насыпали песка.

– Но здесь никого не было, – прошипела Орнелла, присев рядом со мной. – Только ты.

– Не верю…

– Ты смотрела в пустоту, схватившись за амулет, и на миг я подумала, что ты хочешь задушить себя.

Наёмница была права. Я до сих пор не выпустила его из руки. Пальцы сжались вокруг золотой оправы мертвой хваткой.

– Но эти голоса, – Гёто внимательно всматривался в темноту леса, нахмурив брови. – Я слышал их, они разбудили меня.

– Я ничего не слышала, Ватари, – Орнелла помогла мне подняться на ноги, когда я, наконец, вздохнула полной грудью. – Я только видела, как Присцилла застыла посреди поляны с таким выражением лица, будто перед ней возник призрак.

– Призрак… – выдохнула я, разглядывая место, где только минуту назад стоял исхудавший послушник. Никаких следов и примятой травы.

Возможно, просто показалось. Мне очень не хотелось рассказывать товарищам о произошедшем.

Парень-эльф положил мне руку на плечо.

– Не уходи больше одна.

Я кивнула, но сомнения в лицах друзей только прибавилось. Каждый думал о чем-то своём и делал свои выводы. Однако про амулет старика Заитры никто не заикнулся. Он был у нас чем-то вроде запретной темы, которую мы не поднимали после скорого исчезновения Аэдана.

И всё же, если бы я знала, что ожидает меня следующим вечером, я бы без уговоров согласилась исчезнуть вместе с незнакомцем-миражом.

* * *

Нам пришлось поставить палатки буквально на пороге въездных ворот города О’нес. Стены его бастиона светились вдалеке на фоне ночного неба сотнями мелькающих огоньков в руках патрульных солдат, несущих караульную службу. Я знала, что ворота города закрывались с наступлением темноты, и, недолго думая, мы углубились в лес в поисках ночлега подальше от уложенных камнем дорог, чтобы не привлекать к себе внимание. Нашим пристанищем стала опушка возле заросшего камышом пруда.

Я поставила палатки, развела костёр. К полуночи окрестности города словно объяло дыханием ледяного дракона. Я не могла уснуть, свернувшись калачиком в углу палатки в коконе нескольких шерстяных покрывал, и мысленно завидовала Орнелле. Она не чувствовала холода, только жару… Её кожа-чешуя была плотнее моей брони и такой же тёплой, как медвежья шкура. Даже сейчас, когда пруд начал затягиваться тонкой пленкой льда, она ушла принимать водные процедуры, оставив нас с Ватари мёрзнуть на побелевшем от инея берегу.

– Я слышу, как ты стучишь зубами, – с уже привычным акцентом произнёс голос снаружи. – Можно войти?

Сначала я хотела гаркнуть «нет!», но затем передумала, закрывшись теплым покрывалом с головой:

– Только не запускай сюда холод!

После этого тёмный силуэт, подобно неповоротливой черепахе, заполз внутрь на четвереньках с горбом из одеял на спине и плюхнулся рядом. Я не обернулась, продолжая дыханием греть замерзшие руки.

– В Берселии что-то происходит, – тихо пробормотал он после недолгого молчания. – Когда день длиннее ночи, жара не спадает месяцами… А здесь, – парень замялся, подбирая нужное слово. – Здесь же словно наступило время Позднего Листопада.

– Очень надеюсь, что завтра мы переночуем в городской таверне, – насупилась я. – Иначе отморожу себе все конечности.

– Но тебя же ищут, Орнеллу – тоже.

Мне никогда не нравилось, когда Ватари говорил очевидные, но очень значимые вещи.

– Да, ищут, но кто отменял маскировку? Моё лицо теперь отличается от того, что украшает листовки, а в Орнелле увидят лишь Ёму-путешественника, если она снимет с себя шляпу и плащ.

– Ладно, я верю тебе, – со вздохом согласился собеседник. – Но нужно быть осторожнее.

– Само собой.

– А ещё нужно выбросить тот камень, пока ничего не случилось.

– Это мы уже обсуждали, – в моём голосе прозвучало раздражение. – Орнелла будет против. – В сотый раз за день произнося одну и ту же фразу, я уже мысленно проклинала утреннюю находку.

– Мне кажется, мы нашли его не случайно, – заладил свое эльф. – Он не мог появиться возле лагеря сам по себе.

– Не забивай голову ерундой, – возможно, я и не разделяла тревог Ватари, но в его словах звучало вполне уместное опасение. Получилось так, что на рассвете, когда мы собирали палатки, Ёма нашла странный заострённый камень в форме клыка. Его грани были чётко отточены, а цветом он напоминал гранатовый сок, отчего очень выделялся на фоне подмёрзшей земли. Странно, но Орнелла нашла его именно возле того места, где я видела ночного гостя в рясе. Я не придавала этому особого значения, и даже с удовольствием оставила бы на месте подозрительную находку, но наёмница почему-то сильно привязалась к ней и решила оставить у себя.

Тишина ночи взяла своё, но теплее не становилось. Сон не желал пускать меня в своё царство. Мёрзли руки, ноги. Резкие порывы ветра заставляли палатку ходить ходуном.

Прошло более часа, прежде чем эльф снова открыл рот.

– Ты до сих пор не спишь.

– А сам-то…

Поёрзав в создавшейся тесноте, я случайно дотронулась пальцами до подбородка Гёто.

– Ты холодная как лёд! – парень подскочил на месте от неожиданности.

В полумраке я не могла разглядеть его лица. Я лишь видела, что его лик был обращен ко мне.

– Нужно только дождаться утра…

– Ты так замёрзнешь!

Дальше такой дерзости я не ожидала: он забрался под мои покрывала, прижал к себе.

– Грейся! – окоченелые руки невольно оказались под его рубахой на груди. – Ты так можешь подхватить хворь!

Его доводы были убедительны – меня не отпускала дрожь, а от эльфа веяло теплом. Я уткнулась в него носом, используя как телогрейку. Кажется, он не был против.

– Спасибо, – прошептала я, когда озноб прекратился.

– Всегда говори, если тебе плохо.

– Ты слишком добрый.

– Я серьезно… – одна из его рук скользнула с лопаток на поясницу.

Сон постепенно затмевал рассудок. Время будто перестало существовать. Я вроде спала, а вроде и нет, но через полудрему я всё же сумела различить еле слышный шёпот:

– Кто я для тебя?

– Что? – я резко распахнула глаза.

– Кем ты меня считаешь? – гулко повторил Гёто где-то над моей головой.

– Хорошим другом, – не думая, ляпнула я и вновь прижалась к эльфу-полкуровке, возвращаясь в призрачные сновидения. Разум почти мгновенно утонул в пучине усталости. Снилось что-то светлое, теплое, радостное. Я словно стала кем-то другим, таким не похожим на себя. Не знала печалей, проблем, горя. Кругом кружился только свет, а потом от громких посторонних звуков я дёрнулась всем телом, разбудив мирно сопевшего Ватари.

Гул множества голосов содрогнул ночь. Где-то рядом лаяли собаки. Смех, шум, рядом с нами что-то с лязгом разбилось о землю. На полотняных стенах палатки заплясали отблески приближающихся факелов.

– Так-так, – протянул кто-то снаружи. Отодвинув полог убежища, на нас с эльфом уставилось толстое и захмелевшее рыло. – Кто у нас здесь? – хищный блеск свинячьих глазок обжег меня огнем. – Эльфы! Я так и думал!

– Ты мне должен пятнадцать золотых, Барлок! – пробасил где-то поблизости голос под взрыв холодящего кровь смеха.

– Здесь парень и девка, – повысил голос неприятель, обращаясь к своим друзьям. – За парня заплатят копейки – жуткий выродок! А вот за девчонку могут дать около пятисот монет!

– Давайте выпустим парню кишки! – снова зловещий хохот окутал ночь.

– Если будет мешаться, то можно! Но девчонка нужна нам живой!

Я мысленно взывала к богам. Я не знала, что происходит. Не понимала. Спросонья не верила своим глазам и ушам. Сердце колотилось как сумасшедшее. Живот свело от страха. Начали трястись руки. Я не могла понять, где Орнелла и кто все эти люди.

Сонливость мешала соображать, кружилась голова. Ватари закрыл меня спиной, встав на колени, а я крепко держалась за его плечо, ощущая на коже бешеный пульс эльфийской крови. У меня не было при себе меча – лишь малюсенький кинжал где-то под толщей теплых покрывал.

– Парень, ну как? – мерзко улыбнулась толстая рожа. – Отдашь нам подружку по-хорошему или рискнешь жизнью?

Клянусь, я услышала, как Гёто зарычал, не разжимая зубов. Его руки моментально сжались в кулаки. Я моргнуть не успела, как он кинулся на огромного мужика. Тщетно. Бугай одной рукой вытащил его наружу из палатки, схватив за ворот рубахи. Меня он выбросил из убежища следом. Я рухнула в замёрзшую траву рядом с Ватари под гогот окруживших нас чужаков.

Где Орнелла?!

Рядом лаяли гончие собаки. Свет факелов осветил всю поляну, пруд… Ёмы нигде не было, а вокруг валялись только наши распотрошённые пожитки и убитые лошади.

Гёто попытался подняться с земли, но удар ноги мужика-великана свалил его снова. Толпа заликовала. Я переглянулась с поверженным другом: в тёмных глазах поселился не то чтобы страх, а что-то гораздо большее… И боялся он не за себя.

Пора было действовать. Эти громилы внешне напоминали разбойников. Вернее, не напоминали, а как раз ими и являлись. Облачённые в лёгкую броню, вооружённые до зубов. Один из них держал на привязи гончи, и, вроде, очень голодных. Я могла отличить воинов-путешественников от падальщиков с каменных дорог. Я провела с такими, как они, большую части жизни. Смогла даже подчинить их себе, забрав жизнь главаря, ещё будучи ребёнком. Парни эти были по моей части, и я должна была что-то сделать, чтобы защитить себя и своего друга.

У меня не было права на ошибку.

– Да заканчивайте с ними! – прокричал кто-то у меня за спиной.

Это был сигнал. Я рывком поднялась с земли и накинулась на ближнего разбойника. С голыми руками… Без брони, в одной фуфайке эльфийского пошива… Нестриженными ногтями впилась ему в незащищенную рожу. Он этого не ожидал. Я хотела выдернуть у него меч из ножен, но он отбросил меня быстрее, чем я успела что-либо сделать.

Упала, и тут начался настоящий кошмар. Они накинулись на нас все разом. Ватари взяли в «зажим», меня начали скручивать, пытаться связать руки. Я извивалась как змея, вырывалась, сопротивлялась, тянулась к Гёто. А они смеялись, смеялись, смеялись…

Мой бедный Ватари ничего не мог поделать. Только биться, как мотылёк в паутине, и смотреть… Я видела его глаза – эти черные омуты с неисчерпаемой безысходностью. Я всё понимала, но продолжала сопротивляться. Он что-то кричал. Его голос доносился до меня, но я не понимала, что он пытался сказать.

Меня вжали в землю… Пытались связать руки… Ловили то одну, то другую, то одну, то другую… Держали за волосы. Горький вкус слёз вдруг появился на губах. У меня кончались силы. Я всё понимала – он всё понимал. И кричал.

Всё так резко, непонятно, чуждо. Кто-то из мужиков приложил Гёто по голове огромным бревном. Это был конец. Он обмяк в захвате двух воинов практически мгновенно, как растёкшийся глиняный человечек. Мужики швырнули его в темноту за край света факелов. Я не видела, что с ним, не могла ему помочь. Внутри душа рвалась на куски, а руки затягивались толстой верёвкой. Гнев смешался с печалью. Я продолжала вертеться, но…

Мужик с оглушающим бревном уже был на подходе. Всё закончилось невыносимой болью и пеленой чёрного тумана перед глазами.

Я проиграла.

* * *

Орнелла неслась босяком на всех парах. Она слышала шум, слышала крики, и теперь её пугала сгустившаяся тишина. Ёма кинула все вещи на берегу. Бросила всё, только услышав звук приближающихся копыт. Но она находилась очень далеко. Это была её ошибка, только её… Она не могла этого допустить. Она обязана кодексом защищать эльфа и его подругу. Орнелла бежала, считая секунды, а ветер подгонял её вперед. Волосы вились как рваный флаг, мотаясь из стороны в сторону.

Она должна была успеть. Должна… Но лагерь встретил её скорбным молчанием.

Где-то рядом догорал костёр, изредка щёлкая угольками. Вокруг – бедлам и разруха. Палатки сломаны, мешки выпотрошены, лошади убиты. А в центре этого всего бездвижно лежал темноволосый эльф в измазанной грязью рубахе.

– Они забрали её, – с надрывом проскрипел Гёто, разглядывая перед собой пустоту. – Забрали, – волосы на его затылке слиплись от запекшейся крови. Также кровавые дорожки отчетливо виднелись на его щеках и подбородке. – Я ничего не смог. Я слишком слаб.

Орнелла помогла ему сесть и накрыла его спину одним из теплых одеял, валяющихся неподалеку. Эльф продолжал смотреть в никуда широко распахнутыми глазами, не шевелился, только сложил руки замком, поджав к подбородку колени.

– Кто это был? – Ёма принялась обрабатывать рану друга. Она обязана его защищать. Кодекс не простит, если что-то пойдет не так.

– Я не знаю. – Гёто помотал головой. – Ничего не знаю. Они забрали всё. И забрали её, – ледяной ветер заставил дрожать поседевшую траву, одиноким голосом завывая в чаще леса. – Они сказали, что за неё заплатят больше, и что она нужна живой. Мы не были готовы. Я не смог.

Наёмница насторожилась:

– Они назвали цену?

– Пятьсот монет.

– Есть только одно место, где так дорого платят за эльфов.

– Где это?

Орнелла всё поняла ещё до того, как добралась до лагеря, но от этого ситуация приняла ещё более скверный оборот. Её надежды не оправдали себя.

– Город О’нес, – жёстко пророкотала она, прицокнув заострённым языком. – Рабы для знати. – Услышав её, Ватари напрягся. – В этих краях нет разбойников – только работорговцы. Эльфы – их любимая добыча.

– Ты знала об этом, – смиренно прошептал Гёто, как будто лишённый всяких эмоций. – И всё равно оставила нас одних. Почему?

– Я всё исправлю. Обещаю. – Ёма помогла другу подняться с земли. – Мы вернём её. И я возмещу свой долг сполна.

– А я докажу, что на меня можно положиться.

Обещания соратников скрепились воинственными аплодисментами лиственных деревьев под присмотром ночных звезд.

* * *

Вечер выдался изрядно холодным, и Демиан Амон мог только посочувствовать тем, кто в этот момент нёс службу на крепостных стенах. Он пил чай, рассматривая причудливые танцы языков пламени в камине. Гостеприимство лорда Деррека не знало границ, и в каком-то смысле именно поэтому он мог посвятить вечер тишине и спокойствию, которых ему так не хватало.

Все навалилось на него снежным комом: и речи, и выступления, и личное общение с наместниками городов. Он устал. Хотелось просто лечь и ничего не делать. Отдаться размышлениям, на которые не оставалось времени. Хотелось провести вечер в хорошей компании, расслабиться, почитать что-нибудь. Императорские дела требовали от наследника трона полной отдачи сил, только вот сам Демиан не имел нужных запасов выдержки и бодрости, чтобы пройти весь путь до конца без передышек.

Он сидел, держал кружку в руках. Любовался камином и ветхими гобеленами на стенах, в то время как леди Лоурен молча притомилась у него на плече. Да, это был хороший вечер. Лучший из тех, которые приходилось проводить в поместьях высокопоставленных старцев и их семей.

Этот вечер Демиану позволили провести наедине с собой. Он был счастлив. Впервые за долгое время он улыбался не потому, что от него требовали, а сам по себе. За единственным окном горели звезды, луна. Небольшой город за крепостной стеной мирно спал, ветер шевелил листву, а стражники несли свой пост, обходя стену по кругу снова и снова, пока на горизонте не покажутся первые лучи солнца.

Странно, но Лоурен начинала нравиться Демиану всё больше. Хоть её магия представляла опасность, девушка почти никогда ей не пользовалась. Она не была одержима властью, не была подвержена простодушию и гордыне. Нет, она была иной. Она заботилась о Демиане, как никто другой. Её улыбка излучала свет, в глазах играли озорные огоньки, а сама она не давала повода усомниться в своей искренности.

Амон знал, что она не воткнёт ему нож в спину. Казалось, сам того не понимая, Демиан стал доверять ей больше, чем самому себе. Она всегда была рядом с ним. Помогала решать проблемы, слушала, подбадривала. Милая Лоурен поднимала его с колен на ноги, а вместе с ним воля к жизни возвращалась также у подданных крестьян, что следовали за будущим императором как за Дугаром, обретшим плоть.

Тихий вечер нарушили бранящиеся выкрики по ту сторону двери и звуки возни. Наследник трона не нуждался в даре предвидения, чтобы понять, что незваные гости направляются именно к нему.

Лоурен робко пошевелилась:

– Жаль, – протянула она. – А я думала, что ещё послушаю твоих историй про Ортог и забытые легенды о Старом Городе.

– Это далеко не последний вечер, который мы сможем выделить на отдых, – слова Демиана прозвучали серьёзно, но в душе он радовался как ослеплённый счастьем ребенок. Ведь он проводил время с той, кого можно было назвать другом, на краткий миг позабыв о войне и беспределе на землях Берселии.

Пора было возвращаться в реальность.

Резкие удары по лакированной поверхности двери заставили будущего императора подняться с места.

– Что вообще происходит?! – только и успел воскликнуть он, но тут дверь с грохотом ударилась о каменную стену, уступая место новым всплескам отборной брани. Двое мужчин в доспехах, а именно Лукардо Доминики с подчинённым, сдерживали жалкие попытки разгневанного противника прорваться сквозь их оборону. Рыцари застыли стеной в узком дверном проеме, закованные в сталь.

Сначала Демиан ничего не понял. Какое-то время он упорно старался рассмотреть причину вечерних проблем за спинами подданных воинов. Смотрел, слушал бессвязную речь, состоящую лишь из ругательств, а вместе с тем всё больше морщил лоб от неприязни. Низкорослый сквернослов, кем бы он ни был, кидался оскорблениями в его адрес, проклиная весь род Амон, вплоть до девятого колена.

Лукардо призывал бунтаря к порядку, просил его замолчать, не повышая голоса, старался вразумить глупца, но в конечном итоге терпение мужчин лопнуло и они скрутили под руки разбушевавшегося ночного пришёльца.

– Как это понимать?! – Лоурен не отрывала взгляда от запыхавшегося Лукардо, чьё лицо заплыло краской раздражения и злобы. – Кто этот человек?

– Я повторял ему одно и то же, миледи, – умудрённый годами страж, не применяя усилий, встряхнул бесноватого незнакомца. – Я говорил ему, что искать встречи с господином Демианом можно только после рассвета. Но он совсем не слушал меня! Он зарёкся, что поговорит с ним сегодня, даже если это будет стоить ему жизни.

– И что с того? – извечную доброту магессы как рукой сняло. Её, так же как и голубоглазого мужчину, глубоко задели упоминания о бывшем правителе империи, использованные в очень грубом контексте.

– Простите нас, милорд, – поперхнулся подчинённый Лукардо, сжимая латную перчатку на локте незнакомца. – Он сумел удрать от нас, но теперь мы поместим его под стражу. Простите, что так вышло.

– Уведите его, – девушка закатила глаза.

Без жалости Амон смерил бунтаря взглядом. Тот не поднимал головы. Молчал. Теперь уже молчал. Его ноги безвольно волочились по полу, пока стражники тащили его обмякшее хилое тельце в темный холл. Он был слишком мал для того, чтобы противостоять хотя бы одному из воинов-телохранителей. Видимо, он сразу понял, что у него нет шансов. Быстро сдался. Его нищенская одежда сияла неумело пришитыми заплатками, спутанные волосы закрывали лицо, но мнение Демиана о незнакомце в корне изменилось, когда он разглядел средь сальных прядей кончики заостренных ушей.

– Стойте, – он сделал шаг вперед. – Если этот житель далеких земель хочет мне сказать ещё что-то, помимо бессмысленных оскорблений, то я выслушаю его. Он добился того, чего хотел. Отпустите эльфа.

Лукардо колебался около секунды. Длинноухий гость шмякнулся о каменную кладку головой, не сумев опереться руками. Всхлипнул, присел, потирая лоб, а потом ясно-зелёными глазами обвёл собравшихся вокруг него людей.

– Пожалуйста, верните мне дочь, – простонал он, не сдерживая слез. – Она – всё, что есть у меня. Вы должны мне помочь.

Демиану стало худо. Эльфа колотила истерика, когда он ещё только взбегал вверх по лестнице. Слёзы градом проливались на серый пол, минуя заострённый подбородок. Во взгляде читалась безысходность, отчаянье, одиночество. Все эти качества Амон знал не понаслышке. Его передёрнуло от воспоминаний минувших месяцев лишений и жизни загнанного в угол отшельника.

– Кто забрал? – мужчина присел на корточки возле незнакомца. – Куда?

– Работорговцы, – голос эльфа дрожал, как осенний лист на ветру. Он был немолод. Седина съедала его нечёсаные пакли на висках. – Они ворвались в наш дом, когда меня не было. Я работаю здесь, на кухне. Служу лорду Дерреку уже не первый десяток лет… Я всегда возвращаюсь домой поздно. – Лицо несчастного исказилось бороздой морщин. – Я всегда опаздываю, опоздал и тогда.

– Когда это произошло? – боковым зрением Демиан заметил, как Лоурен тревожно взглянула на Лукардо.

Конечно, последние несколько лет мало кто слышал о работорговцах. Они обходили империю Виллион стороной. Как оказалось, до сих пор.

– Неделю назад, – глаза эльфа не могли врать. – Я потратил все свои деньги на её поиски. Искал информацию. Говорил с уличными ворами, убийцами, бардами. Все твердят как один – город О’нес.

– Тулий? – не выдержал главнокомандующий стражи. – Он как-то связан с этим?

– Рабы, там… Там их много.

Чтобы как-то унять накатывающие рыдания измученного эльфа, Демиан положил ему руку на плечо:

– Ты не ошибаешься? Город О’нес? Насколько достоверна эта информация? Ты уверен, что твоя дочь там?

– Я знаю это, – судорожно всхлипнул тот. – Она там. Все рабы там. В замке. Работорговцы являются раз в месяц и забирают слабых… Многих уже не стало, а лорд Деррек не хочет нас защищать. Городская стража только потешается над нами, над моим народом. Они только рады их появлению. Они ждут, что нас всех переловят по одному.

– Чушь! – ахнула девушка, а Лукардо что-то сразу же пробурчал своему подручному. Парень в доспехах побелел как привидение.

А Демиану оставалось только промолчать: все знали, что в словах бедняка проскользнула истина. Эльфов не любили. Их селили в трущобах, куда по трубам стекали помои. Их вынуждали жить в грязи, нищете и голоде. Многие из них работали от рассвета до заката за жалкие серебряники, и они ничего не могли поделать с этим. Такова суровая реальность.

– Вы вернёте её? Спасете мою Кали? – надежда, бередящая душу остроухого существа, кольнула сердце будущего императора, пронзая насквозь. – Вы спасёте всех нас?

– Я… – он не знал, как ответить. Растерялся. Зачем давать обещание, которое нельзя выполнить?

– Вы ведь тоже теряли тех, кто вам дорог? – тощая рука эльфа внезапно взлетела к предплечью Амона. – Вы знаете, что такое любовь? Знаете? Правда?

Амон ничего не ответил. Не было смысла. Он понимал незнакомца без слов. Зелёные глаза эльфа не могли врать. Слёзы израненной горем души всегда бегут по щекам гроздями. Слуга слепого лорда тонул в безумии бескрайнего одиночества, с болью в груди переживая каждый лишний миг.

– Я отправлю разведчиков вперёд, милорд, – Лукардо Доминики ударил кулаком по железному нагруднику с гербом, нарушая повисшую паузу. – Также я напишу вашему отцу, миледи. Он должен быть в курсе. Если в убежище герцога Тулия действительно процветает рабство, наш долг – восстановить порядок. На фоне случившихся трагедий нам ещё не хватало двинувшегося умом старика!

– Но О’нес слишком далеко, – с тревогой защебетала Лоурен. – Нам придётся сворачивать с намеченного пути. Менять курс. Это не входило в наши планы. Даже если старик Тулий действительно выжил из ума и коллекционирует рабов, люди не поддержат нас. Они не пойдут на Тулия, чья армия насчитывает более двух тысяч бойцов. Это то же самое, что прямо сейчас напасть на Ортог. Нам нужны люди, армия. Гонцы должны всюду разнести весть о твоем возвращении, Демиан. Все знают, что ты вернулся, но мало кто в это верит. Прежде твой голос должен достичь их умов и призвать действовать.

– Мы всё равно не сумеем обойти все поселения и города, – Амон не ожидал от себя такого явного смирения в голосе. – Если мы выдвинемся другой дорогой, то нам в любом случае попадутся несколько небольших городков. Если повезёт – там мы найдём новых союзников. А остальные… Кто захочет перемен, тот примкнёт к нам сам. – Демиан с сомнением оглянулся на Лукардо. – Ваша разведка говорила, что народ Песка уже рядом с нашими берегами. Нет времени тянуть: на морских границах выжидает Песок; Восток, Юг и Запад ждут своего часа. Они могут атаковать Берселию одновременно, и тогда наш родной край станет кровавой ареной для битв.

Доминики настороженно сверкнул глазами.

– Ты хочешь сказать, что мы меняем план господина Кристофа?

– Да. Мы идем на О’нес. – Демиан старался вести себя как обычно, не показывая слабостей и сомнений. Он контролировал свой голос, мимику, но не мог понять, почему принимал спонтанные решения, осознавая их смысл, только когда фраза слетала с языка. Но больше всего его поражало не это: удивительно было, что спонтанные решения и выводы оказывались самыми верными из всего возможного перечня вариантов. – Сначала О’нес, затем Ортог. Время на исходе. Нам необходим полноценный контроль над Севером, чтобы видеть реальное соотношение сил между сторонами. Я не знаю, какой там второсортный лорд занял трон после моего братца, – тут парень замолк, чуть не сболтнув лишнего о невообразимом возрождении Салазара. – Но меня терзают сомнения насчёт его тактических навыков и благоразумия. Я не могу доверить свою судьбу тому, о ком ничего не знаю.

– Так вы вернёте мою дочь? – эльф снова обратил на себя внимание окружающих. Восторг и страх быть обманутым – вот что выражали теперь его огромные изумрудные глаза.

– Я постараюсь сделать все возможное, – Демиан помог новому знакомому подняться. – Твое имя?

– Виев.

– Как много эльфов забрали работорговцы, Виев?

– Они забрали почти всех, кто не работал в замке лорда Деррека.

– Ясно.

Лукардо сделал шаг вперед, только встретившись с наследником трона глазами:

– Какие будут указания?

– Меняем курс. Оповести графа Кристофа об этом, а также найди комнату нашему новому гостю, – от этих слов эльф испуганно пошатнулся, будто не веря своим длинным ушам. – Пускай он побудет здесь до нашего отъезда. Я хочу поговорить с ним лично.

– А вы, милорд? – подал голос второй страж.

– А я прямо сейчас наведаюсь к лорду Дерреку и потолкую с ним о беспорядках в городе. Он должен многое объяснить.

– Демиан, – встревоженно шепнула Лоурен.

Она определенно хотела сказать что-то ещё, но смогла произнести только его имя.

Амон тяжело выдохнул, опустив взгляд в пол:

– Ложись спать. Я чувствую, что освобожусь поздно, а завтра у нас трудный день.

– Я понимаю.

Делегация двинулась к выходу. Эльф шел впереди, за ним все остальные. В темноте неприветливого коридора Доминики тихо обратился к Виеву:

– Почему ты сразу не сказал мне о похищении и работорговцах в городе? Мы могли бы по-другому подойти к решению этого вопроса.

– Я боялся, – пояснил тот. – Стража никогда не слушает. Только смеётся. Я думал, что мне никто не поможет.

– Мы – не они. – Коротко подытожил старый вояка.

Амон мог только мысленно согласиться, предвкушая долгий разговор с бессердечным лордом. Он знал, что должен начать что-то делать для Берселии, но, с другой стороны, он хотел провести вечер с Лоурен, что осталась в своих покоях.

Почему Империя не может подождать?

* * *

Дочь графа легла спать, одолеваемая плохими предчувствиями. Она ворочалась, каждые полчаса просыпаясь от кошмаров. Просыпалась, вскакивала, успокаивая дыхание, а затем как завороженная глядела в камин, пока сон не забирал её снова. Видела она что-то мутное, но очень яркое. Странные образы, силуэты, ощущения… Всё происходило слишком быстро: горел огонь, кто-то куда-то бежал, рушился потолок… Паника, страх, чьи-то безутешные рыдания, звуки борьбы и звонкий лязг металла, крики. Все это смешалось в один водоворот, и каждый раз, когда Лоурен закрывала глаза, эта воронка затягивала её вопреки желаниям.

Но это был всего лишь сон. Она убеждала себя в этом всякий раз, когда в ужасе хваталась за грудь. Только ночной кошмар и не более. Просто сон. Девушка сваливала всё на моральную усталость и сытный ужин.

Проснувшись от кошмара раз восьмой, Лоурен думала, что если откроет окно и подышит свежим воздухом, то ей полегчает. Так она и сделала, запрыгнув на подоконник с ногами. Холодный ветер мгновенно привел её в чувства. Она видела часовых с факелами, безлюдные улицы и одиноких бродяг возле таверны, которых штормило из стороны в сторону, как корабль по волнам.

Прошла минута, две. Дремота постепенно возвращалась. Придерживая белую ночнушку руками, девушка спрыгнула на пол босыми ногами и закрыла окно. Тревога отступила, но мысли об опрометчивом замысле Демиана не оставляли её в покое. Она не отрицала, что в чём-то он был прав, но что-то в этом всём ей не нравилось. В его плане таился некий изъян, нечто такое, что девушка не могла объяснить. Само появление работорговцев и рабства в самом спокойном городе Берселии не сулило ничего хорошего.

Она отошла от окна, остановилась, с непониманием осмотрелась вокруг: что-то продолжало тревожить её. Сердце забилось учащенным ритмом. Лоурен осмотрела стены, камин, старинные гобелены. Ничего – лишь пыль и танцующие отблески огня.

Но тут она увидела зеркало. Ночной кошмар.

Крик застыл в её горле. Она забыла, как дышать, а страх приковал её к месту. Она хотела закричать, позвать на помощь, убежать… Но не могла. Неведомая сила словно превратила её в статую. Её ноги окаменели, руки тоже. Бедная Лоурен с ужасом глядела в зеркало, не смея отвести взгляд.

– Глупцы. Вы такие глупцы, – тёмный силуэт по ту сторону стекла казался таким же реальным, как все остальные предметы в комнате. – Тулий давно кормит червей в сырой земле. Его место заняла другая фигура.

Тело не слушалось девушку. Лоурен не могла даже пискнуть. Её била дрожь, а внутренний голос безустанно звал на помощь.

– Ты ведь магесса, правильно? – в отражении голубые глаза хищно сверкнули потусторонним огнем из-под капюшона. – Магесса, которая способна на многое, но не умеет ровным счетом ничего. Тебя не обучали, не посвящали… Даже во мне сейчас больше силы, чем в тебе, – призрак мужчины махнул рукой – Лоурен упала на пол, закрыв рот ладонью. В её глазах застыли слезы. – Я даю тебе время на размышление, – продолжил говорить худощавый маг. – Либо ты со мной, либо против меня. Третьего не дано. Подумай хорошенько… Всё скоро изменится. Я смогу подарить тебе знания и свободу. Тебе больше не придётся скрывать свой дар. Новый мир может принять тебя как хозяйку, а может отвергнуть и отправить в небытие.

– Кто ты, демон? – всхлипывая, простонала девушка, отползая к кровати. – Это ты мучаешь меня?

Лоурен не могла звать стражников – слишком рискованно. Магия не предназначена для глаз непосвящённых. Здесь помочь себе могла только она сама. Внутри что-то болезненно отозвалось, когда она подумала о Демиане.

– Ты сама все знаешь, магесса, – холодно отрезала тень в зазеркалье. – Выбор за тобой. Я вернусь через несколько дней, чтобы узнать ответ. – Бледный лик исказился безумием. – Если ты обмолвишься об этом разговоре моему братцу, я сразу узнаю об этом.

Здесь Лоурен наконец поняла, кто явился к ней под покровом ночи: призрак страшной истории; Амон, чьи помыслы оставались неизвестны даже самим Дугарам. Он был жив. Жив до сих пор, а значит, представлял угрозу Демиану и всем замыслам графа Кристофа. Он мог все испортить.

– Я знаю всё и обо всех. От меня невозможно что-либо скрыть. – Салазар криво осклабился. – Мой братец собирает армию, но он не сможет ничего добиться. Его шансы на победу крайне малы. Он человек, а значит – смертен. Любая ошибка – и он покинет игру. – Выдержанная пауза показалась зловещей. – Но ты же этого не допустишь, так? Ты будешь защищать его? Почему? – мерзкий смешок породил глухое эхо. – Ты думаешь, это твой ключ из темницы одиночества? Думаешь, ему можно доверять? А что, если нет? Он лишь человек. Не маг. Он никогда не сможет тебя понять. Я вижу всё, магесса, все ваши уязвимые места и тайные желания. Чтобы обрести силу, сначала нужно умереть. Так же, как я.

Страх сменился гневом. Девушка поднялась с пола, сомкнув в кулаки дрожащие руки. Он не мог так говорить! Это всё чушь!

– Только маг поймет мага. – Силуэт начал блекнуть на фоне затухающего камина. – Я всё сказал. Дальше выбор за тобой, Лоурен Додзеро, дочь безрассудного графа-смельчака.

Призрак в зеркале бесследно исчез, оставив после себя только пелену сомнений и неиссякаемую ненависть. Девушка не успела ничего ему возразить. Он растворился за толщей стекла так же быстро, как капля яда в бокале вина.

О чём он говорил? Что он имел в виду, говоря про Тулия? Какой «новый мир»?

Подавляя дрожь, Лоурен вернулась в постель, закрывшись одеялом с головой. Она знала, что теперь не сможет уснуть до утра, и лишь жалела о том, что Демиан не может ей помочь в этой ситуации, разделив душевные терзания.

* * *

Аэдан сидел на крыше покосившейся от времени башни, свесив ноги вниз. Он слушал голоса земли и стоны заброшенного каменного изваяния, чей дух уже сгнил и требовал упокоения. Для Дугара существовали вещи, неведомые другим живым существам. Каждый предмет обладал душой, будь то меч или старый дом. Эти души говорили, просили, рассказывали. Они все тянулись к Дугару, так как признавали в нём хозяина-хранителя мира и бескрайних земель. Он слышал их и внимал измученному голосу земли, который что есть силы молил о глобальных переменах.

Первые лучи восходящего солнца прогнали сгустившийся холод. Красно-оранжевый свет коснулся верхушек деревьев, поверхности смиренного моря. С высоты древней башни Аэдан видел почти всю Берселию, а также всё то, что находилось за её пределами.

Вдалеке, на морских границах, виднелись бело-черные паруса кораблей. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось: огромные вражеские фрегаты стояли в ряд, подобно гордым лебедям, а где-то на песчаном побережье копошилась армия Северных земель, возрождавшая механизмы мощных катапульт.

Зачем нужны эти войны? Кровопролитие? Битвы за власть?

Дугар не знал ответы на эти вопросы, молча ужасаясь деяниям людей и неведомой силе, что двигала их умами. Всё было так, как должно случиться. И на что-либо повлиять он не имел права: за плечами Аэдана и так уже скопилось немало ошибок. В отличие от остальных собратьев, он вёл себя как ребёнок, пытавшийся изменить ход представления цирковых акробатов, хаотично перепрыгивающих с каната на канат под высоким куполом разноцветного шатра.

– Ждал меня? – женский голос резко оборвал шёпот земли.

Дугар обернулся: она всегда являлась вовремя. Такая же милая и приветливая, как сотни лет назад. Его сестра не любила мир живых, но иногда делала исключение и спускалась с небес, чтобы лицезреть неконтролируемый хаос, ведущий мир к неминуемому уничтожению. Она относилась к нему лучше беловолосого мальчишки.

– Я хотел поговорить.

– О чём?

– Мне нужен твой совет.

– Совет? Мой? Ты мог спросить его у Старейших.

Черноволосая женщина присела на край башни рядом с серым эльфом. Вместе они смотрелись крайне нелепо: один телом принадлежал миру подземелья, другая кровью относилась к народу Песка. Любой из жителей Берселии забил бы тревогу, увидев на улицах города любого из них.

– Старшие закрывают глаза, Мереди, ты знаешь об этом. Они хотят, чтобы небесные творения уничтожили сами себя.

– И что ты хочешь от меня? В прошлый раз у меня не получилось тебе помочь.

– Выпустить силу из амулета может только хозяин, отказавшийся от его силы. Это нам не подвластно. – Дугар с тоской покачал головой. – Это могут сделать только люди.

– Ты спрятал амулет? – притворное безразличие не украсило голоса пожилой женщины.

– Да. Я отдал его. Я думаю, там он будет в безопасности, пока всё не закончится.

– А ты хитрец, мой дорогой, – улыбнулась собеседница. – Хочешь истребить все гнилые души, пустив побрякушку по рукам? Тебе же известно, что любой, кто заберёт амулет у хозяина силой, подписывает себе смертный приговор?

– Я знаю это.

– Если амулет пойдёт по рукам смертных, ты знаешь, что может произойти?

– Да. Всю ответственность я беру на себя.

– Ты либо неисправимый глупец, либо герой новой легенды, что будет передаваться из поколения в поколение, – сказала она и добавила: – Старшие недовольны твоими деяниями. И я тоже.

Аэдан сощурил глаза, обратив лицо к свету.

– Так что мне делать? Как остановить то, что грядёт?

– Ну, – неживой взгляд Мереди устремился к военным кораблям на горизонте. – Мы не можем действовать открыто, а значит, тебе нужен посредник. Но я повторюсь – остановись и следуй новому пути.

– А дальше что? – проигнорировал женщину Аэдан.

Она вздохнула, устав от упрямства друга.

– Дальше ставь всё на свою девчонку и направляй её правильным путём, – она пожала плечами. – Дай ей все знания, информацию. Ты должен знать всё о её враге.

– Я так вымотался, – волна сильного ветра заставила полуразрушенную башню покачнуться. – Эти маги готовились к войне не один десяток лет. Многие из них уже получили желанную власть.

– Узнай, что движет их тёмными умами и найди среди них главного кукловода. Это всё, что я могу тебе сказать, Аэдан. Не теряй времени зря, иначе мёртвые будут командовать живыми, а затем за Последней Бурей придет Вечная Тишина.

– Я знаю и это. Как мы могли допустить гибель Ордена Терры? Они хоть как-то держали магов под контролем.

– Старшие сказали, что это должно было произойти. – Мереди бережно взяла за руку серокожего эльфа. – Удачи тебе, молодой Дракон. Но я хочу, чтобы ты знал – мы всё ещё ждём твоего возвращения.

– Спасибо, что пришла. – Дугар ответил женщине благодарным поклоном, и та, расправив широкие крылья, обратилась синим драконом, после чего взмыла ввысь к исчезающим ночным звездам.

Аэдан долго смотрел ей вслед, но затем поник:

– Я не успел тебя спросить о главном…

* * *

Утро… Я ненавидела это утро.

Открывая глаза на яркий свет, я боролась с желанием выблевать остатки скудного ужина. Очень болела голова. Какое-то время я бездумно глядела на серое пятно, возникшее перед замыленным взором, но потом жуткие обрывки воспоминаний заполнили зияющую дыру моей памяти. Тошнота только усилилась: всё обстояло хуже, чем я могла представить – меня куда-то везли. Деревянный пол подо мной ходил ходуном подобно лодке, попавшей в шторм. Я лежала на спине и смотрела в потолок деревянной повозки, а вместе с тем безуспешно пыталась высвободить запястья из-под тугих узлов.

Без толку. У меня не было сил. Всё тело ломило от непередаваемой усталости. Кто бы мог подумать, что после всего, что выпало на мою долю, я вновь окажусь на самом дне… Даже ещё глубже, чем раньше.

Ослепляющий свет солнца пробивался сквозь узкое решётчатое окошко на самом верху. Над повозкой проплывали высокие крыши каменных домов во всём своём мрачном величии. Я знала, где нахожусь. Я видела это место ранее… О’нес – меня везли по главной улице прямиком к замку старика Тулия. Каждый, кто хоть раз блуждал по улицам города, знал, что все дороги вели к главной площади.

Колеса повозки скрипели, слышался стук копыт. Судя по всему, повозку сопровождала целая делегация молчаливых всадников. Меня словно везли на казнь. Удивительно, но как быстро такая глупая мысль, промелькнувшая где-то на границах сознания, может вскружить голову и вселить непередаваемый ужас.

Опираясь на ослабшие руки, я отползла в дальний угол запертой клетки. Желудок продолжал настаивать на своем, а паника постепенно овладевала моим разумом, духом и телом…

И тут из противоположного угла на меня уставились огромные обезумевшие глаза цвета янтаря. Не мои… Другой эльфийки, чьи уши были вытянуты как козлиные рога. Белая кожа, раскосые глаза, серебряные спутанные пряди до самого пола, лохмотья из грязных тряпок… Я никогда не видела таких эльфов. Она была другой. Даже Гёто не мог сравниться с ней своей уникальностью: её лицо завораживало врождённым уродством широко посаженных глаз и нелепо вытянутых ушей.

– Тебя тоже взяли? – шепнула я, вжавшись спиной в шершавые доски.

В ответ пленница широко раскрыла рот и угрожающе зарычала. Оскал кривых заострённых зубов вызвал у меня только очередной рвотный позыв. С ней было всё понятно: эльфийка не обладала и зачатками развитого интеллекта. Она не понимала меня и озиралась вокруг, как загнанный в угол волк. Животное – вот кем она являлась. Внешность обманчива. Её приковали цепями подобно бешеной собаке за ноги к дощатому днищу повозки.

Единственным свидетелем моего краха оказалась полоумная дикая тварь, лишь отдалённо напоминающая лесного эльфа. Их называли Нагроги. В простонародье – лешие. Дикари. Лесные отродья. Извечные персонажи детских страшилок, как Ашила. Я слышала о таких существах, но не думала, что они существуют.

Оказывается, легенды не всегда врут. И в старых историях есть доля правды.

Свод высокой арки накрыл нас покрывалом темноты. Прибыли. Сердце города О’нес встречало путников объятьями мрака. Я и не заметила, как мы пересекли городскую площадь. Должно быть, дикий Нагрог ослабил мою бдительность, гипнотизируя открытой пастью.

Темнота, напряжённое молчание, скрип колес и размеренный стук копыт. «Город в городе» – окрестила я когда-то дом старого Тулия. Тёмный туннель был единственным мостом между реальным миром и жизнью, которую вели местные аристократы за глухими стенами замка. Они подчинялись другим порядкам, законам, и сами толком понять не успели, когда переступили границы разумного. Снаружи, конечно же, город процветал в благополучии под жёстким контролем мудрого правителя, а вот внутри он прогнивал без твёрдой руки закона.

– Выходим! – кто-то врезал кулаком по запертой двери, когда единственное окно над моей головой вновь озарило солнце.

Щёлкнул навесной замок, открылась дверь. Девчонка-нагрог пронзительно запищала и сжалась в клубок, завидев бородатого мужчину в крепкой броне, загремев тяжелыми цепями.

– Выходим! Живо! – обнажённый меч сверкнул в дверном проеме. – Я больше не буду повторять!

Пришлось подчиниться, встать на ноги, шагнуть на свет. Я ударилась оземь подбородком, не рассчитав расстояния до земли. Песок попал в рот, а в уши – издевающийся хохот верзил, спешивающихся с лошадей. Они смеялись как прошлым вечером, когда в глазах Ватари безвозвратно поблек последний луч надежды.

«Ватари! Орнелла!..»

– Поднимайся, падаль! – чьи-то пальцы сошлись на шивороте моей рубахи и потянули наверх, как котёнка за загривок. – Если не поторопишься, скормлю тебя псам!

Перед глазами всё плыло. Кружилась голова, ломило тело, а душа ревела навзрыд. Меня толкнули – я пошла вперёд, не различая дороги. Ноги сводили судороги. Расплывчатые силуэты повозок и десятка всадников маячили в солнечных бликах, а смех сливался воедино со злобным гавканьем цепных псов.

Безысходность и отчаянье пропитало собой воздух. Я слышала брань разбойников, крики измученных пленников, но почти ничего не видела. Глаза болели, слезились, не проходили… Остальные пленённые эльфы один за другим наводнили внутренний двор нерушимого поместья, сбиваясь в одну кучу подобно скоту для забивания. Все грязные, потрёпанные, с ссадинами и синяками, хуже которых казались только их пустые и безжизненные глаза.

Стражник, что следовал по пятам, с силой треснул меня по пояснице. Я вновь потеряла равновесие, и упала бы, если бы не навалилась на какого-то остроухого парня с изуродованным шрамами лицом.

В ноздри сразу ударил затхлый запах пота, мочи и грязи.

– Слушайте сюда, отбросы! – лысый жирдяй выступил вперед из круга окруживших нас воинов, взывая к тишине. Его свиное рыло я запомнила ещё тогда, когда он влез в мою палатку. – Наслаждайтесь солнышком, пока у вас есть возможность! Больше вы его не увидите! – гогот мужчин заполнил двор затяжным эхом. – Теперь вы – собственность милорда Тулия! И ваше существование теперь заключается в том, чтобы потакать его прихотям!

Нашего мнения не спросили. Разбойники дёрнулись с мест, стоило толстяку захлопнуть пасть. Всё произошло слишком быстро: они обнажили мечи и зажали нас в плотное кольцо. Их забавлял страх в наших глазах. Они улыбались. Продолжали гоготать. Их одуревшие от власти рожи не знали сочувствия и человечности. Наши жизни для них – пыль. Впрочем, как и всё остальное.

Я оказалась в центре круга, делая тщетные попытки успокоиться. Тело не слушалось, а душа ушла в пятки. Я не верила, что всё происходит именно со мной… Со мной! С той, что восседала на имперском троне!

Болью в груди отозвались давно забытые слова Джованни. «Без меня ты ничто!» – повторял он с ухмылкой превосходства, взирая на меня с неприкрытым отвращением.

Кажется, он был прав. Прав во всём от начала до конца. Я ненавидела себя, потому что признавала это.

– Без глупостей, твари! – грозно прорычал один из вооруженных солдат. – Сейчас вы проследуете за нами! Один шаг в сторону – и вы будете обедом для наших собак!

– Ну?! – бугай с длинными волосами отшвырнул от себя хилую эльфийку. – Кто из вас смелый?! Кто хочет на свободу?!

Только сдавленный шёпот и всхлипы рыданий. Никто не шелохнулся.

Конечно, со связанными руками мало что можно предпринять. Кто полезет в драку без оружия против нескольких десятков бездушных солдат?

«Только я», – подсказало подсознание. – «Только я».

На какой-то миг замолкли даже неугомонные псы. Солнце скрылось за облаками, прекращая печь голову. Рядом со мной кто-то безысходно застонал, а мои глаза тотчас прозрели. Я увидела заострённые крыши, балконы, вытянутые окна, железные ставни. Во дворе не было ни одного городского стража. Ни души. Средь десятка повозок и лошадей сновали только разбойники и жирдяй-главарь в латных перчатках.

Нам никто не мог помочь. Мы были одни, а молчаливый город-призрак лишь смиренно наблюдал за нашими мучениями.

– В темпе, задохлики! – скрипящим басом прогорланил кто-то сзади, а затем закашлялся, издав издевательский смешок.

Окаменевшие ноги сделали шаг, затем второй. Наша угрюмая процессия наискось пересекла внутренний двор, удаляясь от величественной арки свободы. Собаки лаяли нам вслед. Впереди нас ждали двери, за ними – лестница в темницы. Я знала это, потому что бывала здесь.

Мы шли склонив головы, стража подгоняла нас обжигающей слух бранью, и тут девчонка за моей спиной замерла как вкопанная, распахнув стеклянные глаза.

– Нет, – произнесла она в полголоса.

– Поторопись, ничтожество! – страж с выпирающим из-под брони животом вздернул эльфийку за плечо.

– Нет! – на этот раз её голос прорезался сильнее, проигнорировав тычок. – Нет! Нет! Нет!

– Пойдём, – обеспокоенная женщина сделала шаг к пленнице, но другие эльфы молча преградили ей путь. Все знали, к чему это приведёт, и помочь соплеменнице они уже не были в силах.

– Нет! Нет! Нет! Нет! НЕТ! – по её щекам ручьём покатились слезы, тело заколотило дрожью. – НЕТ! НЕТ!

Один из громил схватил её за волосы, оборвав причитания. Испуганные эльфы бросились врассыпную от места действа, насколько позволяло вновь сомкнувшееся кольцо опасно выставленных мечей.

Воин тащил девчонку за собой, слушая истошные вопли боли. Никакого сожаления, одна ненависть. Он отпустил её волосы, когда выволок на середину безлюдного двора. Клок её светлых волос остался в его огромной ручище.

Зверство, садизм, безразличие.

Она ревела, держалась за голову. Босые ноги колотили по холодному камню. Девочка не могла остановиться. Да и толку, ведь её судьбу решили за неё.

Головорезы без слов обменялись томными взглядами.

– Спускайте собак! – окликнул соратников верзила, подав знак встрепенувшимся теням возле арки.

Холодящий душу хохот главаря разбойников возле парадного входа вызвал цепную реакцию среди остальных бандитов.

Напряжение нарастало. Каждый вздох приходился на резвый удар сердца.

Кто-то из пленников было ринулся на помощь несчастной, но остановился, не сделав и пары шагов, замечая на себе пристальные взгляды стражников. Вздохи ужаса облетели толпу. Некоторые закрыли лицо руками, отворачивались, прижимались друг к другу, а кто-то просто застыл от ужаса, не смея оторвать глаз от скрючившейся на земле пленницы.

Спустя секунду три черные бестии уже клацали когтями по гладким каменным плитам, разинув зубастые пасти. Страх внутри меня боролся с ненавистью. Я поёжилась от холодка, поползшего по позвоночнику, но виной тому послужил не гуляющий по двору ветер.

Пронзительный вопль заставил всех вздрогнуть. Будто молния угодила во двор. Он заложил уши, заполнив собой всё пространство, а затем эльфы, как один, гневно закричали, срывая голоса. Кто-то громко заплакал, кто-то упал на колени, взывая к благоразумию стражи, а я просто беспомощно наблюдала, как псы с жестокостью разрывали верещащую девочку на части, вонзаясь зубами в мягкую плоть.

– Это послужит вам уроком! – коренастый парень заслонил нам всем кровавое зрелище. Странно, но в его лице промелькнуло что-то, похожее на сожаление. – Каждый, кто не подчинится, кончит так же, если не хуже.

Все испуганные взоры обратились к нему. Воин говорил спокойно, но руки его побелели, сжимая рукоять меча. Маска безразличия выглядела неправдоподобно, то и дело выдавая его истинные чувства.

– Тулий хорошо платит за вас, – произнес парень, когда визг бедной эльфийки внезапно оборвался. – Не знаю, зачем ему столько рабов, но он, не раздумывая, может скормить любого из вас своим нагрогам, если что-то пойдет не так. Он собирает вас, собирает их… – страж задумался, а тем временем за его спиной бандиты столпились в круг возле беснующихся собак и того, что когда-то было эльфом. Свежая кровь блестела под их подошвами. – У вас только два пути: либо смириться и выживать, либо наложить на себя руки. – Он оглядел всех и с сочувствием покачал головой. – Вам просто не повезло, что вы оказались в Берселии, и я искренне надеюсь, что ваши страдания не продлятся долго.

Через несколько минут главный жирдяй скомандовал подчинённым увести нас с улицы. Мы шли, построившись в колонну по одному, под надзором грозных стражей. Все словно проглотили языки, смиренно уставившись на свои ноги. Затих даже чей-то несдерживаемый плач. Безысходность витала в воздухе, читалась в чужих лицах.

Все было чуждо, но, с другой стороны, так хорошо знакомо…

Головорезы тоже хранили молчание, сложив оружие в ножны, и единственным звуком, нарушающим тишину, кроме наших переваливающихся шагов, оставался только довольный рык обгладывающих кости собак.

Солнце вышло из-за тучи, когда я перешагнула порог каменной крепости. Ледяной сквозняк подземелья поприветствовал нас усталым вздохом, ошпарив холодом уши. Мы все думали об одном и том же, но при этом каждый закрылся в своём одиночестве. Все знали, что ждёт впереди, и это не предвещало ничего хорошего. Мы могли только жалеть себя, пока не настанет момент истины. Всегда так было и будет.

Такова жизнь городских эльфов. Жизнь изгнанников поневоле.

* * *

Мало кто знал, что под землями О’нес простилались целые лабиринты. Они создавались как «город под городом» с многочисленными улицами и тайными путями отступления на случай вражеских осад, но в итоге туннели запечатали за ненадобностью, а крохотную часть подземелья отвели под темницу и камеры пыток.

Нас всех кинули поодиночке в разных концах лабиринта. Теснота, ведро и подстилка – весь набор, ожидавший по ту сторону решетки. По туннелям гулял ветер, завывая в глубинах нижних этажей. Холод не давал уснуть, а тишина сводила с ума. Порой приходилось даже хлопать в ладоши, чтобы отогнать подальше глухоту, звенящую в ушах.

Сколько времени прошло? День или два? От холода зуб на зуб не попадал, а язык прилипал к нёбу от жажды. Одиночество вредило моему разуму. Я чувствовала, что могу потерять рассудок, если ничего не изменится. Неизвестность ломала меня, а жажда, сговорившись с голодом, убивала моё тело. Спустя какое-то время меня внезапно стали посещать странные видения, сотканные из воспоминаний, но потом дверь камеры вдруг отворилась.

– Ты идёшь со мной, – холодно произнес мужчина, придерживая рукой решетку.

– Куда? – темнота подземелья, освещаемая далеким факелом на стене, мешала рассмотреть лицо освободителя. – Почему?

– Это стандартная процедура, – так же безразлично процедил гость. – Так нужно.

Без лишних вопросов я проследовала за ним. Радость внутри была безмерна, а вот ватные ноги почти не подчинялись. Мы шли вдоль пустующих камер, преодолевая поворот за поворотом. Мужчина шёл впереди и, вопреки всему, даже не интересовался, поспеваю ли я за ним, плутая меж бесчисленных развилок.

В конце концов широкая лестница вывела нас в замок O’нес. Мои силы уже были на пределе, но я продолжала идти за молчаливым провожатым по ворсистым коврам, совершенно не предполагая, куда меня ведут и зачем.

– Вот здесь, – пробормотал толстощёкий парень, указав на дверь впереди. – У тебя полчаса. Потом я вернусь. – В его руке блеснул ключ, но я отчего-то попятилась назад.

– Что там? – сомнения давили на плечи ощутимее, чем слабость.

– Это стандартная процедура, – в который раз произнес он. – Так нужно.

Казалось, мужчина не знал других слов, кроме этих. Он говорил, как по заученному, и что у него ни спроси, отвечал он одним и тем же, будто не понимал, чего от него хотели. Взгляд его не выражал ничего, лицо – тоже. Он смотрел в никуда, даже если встречался с тобой глазами. На нём не было доспехов, брони, лат… Только обычный камзол темного цвета, а на поясе боевой кинжал. Не воин и не тюремщик. Кто же тогда?

– Полчаса, – с тем же холодом отозвался незнакомец, щёлкнув замком. – Потом я вернусь.

Дверь гладко отъехала на смазанных петлях, и тут я явственно ощутила запах эфирных масел. Глаза мои не верили увиденной красоте. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть мираж, но несильный толчок в спину вынудил пройти меня в волшебную комнату.

Дверь захлопнулась моментально:

– Полчаса, – вновь напомнил прислужник Тулия и повернул в замке ключ. – Потом я вернусь.

Послышались удаляющиеся шаги, но для меня их уже не существовало.

Еда! Купальня! Чистые вещи! Всё наяву!

Комната золотилась в убранствах и богатых коврах, под потолком висела яркая люстра со свечами, а за окном томилась полуночная темнота, усыпанная мерцающей пылью.

Невольно задаваясь вопросом об истинных сроках своего пребывания в темнице, я с жадностью приступила к осушению графина с водой. Затем в ход пошла пища, но внезапно сжавшийся желудок болью пригвоздил меня к полу – с голодом шутки плохи. Пришлось помучиться, насильно пичкая себя куриным мясом.

Мне едва хватило времени, чтобы принять ванну. Я застёгивала серое платье перед настенным зеркалом, когда механизм замка пришёл в действие. С моих волос капала вода, живот продолжал издавать неприятные булькающие звуки, но, к своему удивлению, я стала чувствовать себя лучше. Слабость отступила, как и головная боль, но после тёплой ванны веки ощутимо потяжелели.

– Идем, – буркнул толстощекий слуга, нахмурившись. – Скоро начнётся.

– Что начнётся?

Я в последний раз взглянула в зеркало, затем в окно. Если у меня была возможность бежать, то я её упустила. Но, с другой стороны: куда бежать, если выход всё равно только один? Окна четвертого этажа выходили во внутренний двор, где на моих глазах совершилось убийство.

– Герцог Тулий хочет поприветствовать новых друзей.

Я скептически промолчала и вышла следом за немногословным провожатым. Замок ожил. Откуда ни возьмись, коридоры наводнили пленённые эльфы и потоком понесли нас туда, где уже несколько сотен лет высокие сводчатые потолки наблюдали за неизменным ходом истории.

Кто-то перемещался поодиночке, кто-то группами. Почти все испуганно озирались по сторонам, в спешке наступая друг другу на ноги. Одежда грязная, замученный вид. Я никогда не видела столько эльфов в одном месте. Все они имели разный цвет волос, размер ушей, некоторые особи даже отличались цветом кожи: тёмные эльфы напоминали одиноких акул в мечущихся рыбьих косяках.

Я глазела вокруг и думала: как все они стали рабами? Почему позволили поймать себя и до сих пор не устроили восстание, если своим количеством превосходили всех придворных стражников замка вместе взятых?

Пятиметровые двери с позолоченными узорами приглашали всех ярким сиянием света. Внутри тронной залы не осталось ни одного подсвечника без зажжённой свечи, отчего мысль об искусственном солнце, спрятанном где-то в каменной кладке, казалась вполне реальной.

– Моя работа закончена, – мужчина вдруг замер, пропуская меня вперед. – Тебя определили в подвалы. Ты пойдешь с остальными эльфами Южного крыла, когда Великий герцог Тулий выступит с речью.

– Что вообще происходит? – я плохо слышала собеседника из-за жужжащего гула.

– Иди, – кивнул тот и развернулся на сто восемьдесят градусов. – И больше никаких вопросов.

Толпа повлекла меня за собой, лишая свободы воли.

Эльфы собирались перед полукруглым балконом на нижних и верхних ярусах залы-амфитеатра под зорким присмотром закованных в тяжелые доспехи стражников. Они походили на безобидные статуи с копьями в руках, но все же я замечала живой блеск настороженных глаз под опущенными решетками забрал. Броня как всегда начищена, орудия заточены, блеск от лат заставлял морщиться; вот они – гордые стражи О’нес – телохранители Тулия.

Меня зажало в самом центре зала среди таких же, как я. Было не продохнуть. Я могла только догадываться, что под моими ногами все ещё те же мраморные плиты, как это было ранее. Я не видела своих ног, и волной меня сносило все ближе и ближе к балкону, где возвышался грозный каменный трон.

– Герцог Тулий идет! – объявил кто-то у нас над головой и раздался медный звук нескольких десятков труб, торжественно приветствующих правителя.

Я ожидала увидеть старца с тростью в руке и густой белой бородой, немощного и беспомощного. Я хотела увидеть хотя бы то, что могло отдаленно напомнить прежнего наместника города О’нес, но вместо старика на помост выскочил незнакомый мне человек в мантии и горделиво поднял руки, объявляя тишину. Низкорослый, коротко стриженный, с внешностью омерзительного гоблина, чей нос даже на столь отдалённом расстоянии казался непропорционально огромным в соотношении с грубыми чертами лица.

– Тишина! – воскликнул тот. – Мне нужна полная тишина!

Несколько секунд какофония звуков расползалась по углам, порождая шёпот.

– И это Тулий? – подумала я вслух.

– Тулия давно нет, – прошипел кто-то позади меня. – Это магия. Иллюзия. Все люди думают, что продолжают служить Тулию, но на нас эта сила не действует. Мы выше этого, а потому считаемся опасными.

Кое-как развернувшись в давке, я встретилась глазами с тёмной эльфийкой. Серая, почти синяя кожа делала её очень необычной. Глаза зелёные, волосы цвета спелого граната с золотистым отблеском ржавчины, торчащие уши. Она смотрела на меня с дружелюбием, однако ярко выраженный лобный «треугольник» над переносицей, свойственный всем тёмным эльфам, делал её лицо вечно недовольным.

– Хочешь сказать, что этот человек – маг?

– Да, – кивнула она, а затем оценивающе вскинула подбородок. – А ты новая кровь? Молись, чтобы мы с тобой не столкнулись на арене, иначе от тебя даже мокрого места не останется.

– Арена? – я сделала вид, что не расслышала грубости. – Ты о чем?

– Этот маг и его приспешники устраивают игры. Они делят нас на группы и заставляют драться насмерть. Кто выживет – продолжит существование в стенах замка, кто помрёт – того скормят нагрогам. Для них это первоклассное развлечение.

Я хотела кое-что спросить, но не успела. Низкорослый гоблин вновь открыл рот, обращаясь к публике.

– Первым делом я хочу воззвать к разуму тех, кто только прибыл в город! Знайте – вы не рабы, а мои гости! И я собираю вас здесь только для того, чтобы вы могли ощутить себя в безопасности вдалеке от родных краев!

Недовольный гул возмущения прокатился по толпе. Лица эльфов буквально светились недоверием, а взгляды их со злостью впивались в самодовольную фигуру у каменного парапета.

– Я дарю вам жильё, пищу и свободу от людской тирании, – продолжил глаголить уродливый тип. – Я обеспечиваю вас охраной и чистой питьевой водой! Здесь вы можете почувствовать себя свободными! Прошу, не бойтесь! – Лже-Тулий с благоговением развел руки по сторонам. – Я сделаю все, чтобы вы чувствовали себя как дома! И взамен мне лишь нужно, чтобы вы следили за чистотой моего дворца и помогали устраивать званые вечера!

– Врёт, – прошептала тёмная эльфийка, искривившись в ухмылке. – Это всё ложь, приправленная ядовитыми пряностями. Этот человек так же непредсказуем, как его магия!

– Об этом я и хотел с вами поговорить! – прогремел голос мага. – О скором бале-маскараде! Через пять дней в О’нес прибудет делегация из самых могущественных людей Берселии, чтобы посвятить себя веселью и отдыху! Сейчас настали очень тёмные времена! И только мы можем противостоять унынию и скорби, окутавшим наши земли! Мы должны устроить приём, достойный самого императора, и поэтому с завтрашнего дня нам всем придется заняться серьёзной подготовкой к грядущему событию! Я раздал указания вашим Смотрителям! Работы будет много, но я верю, что вы справитесь! Всем придется хорошо постараться, чтобы гости были довольны!

Ни аплодисментов, ни одобрительных возгласов. Все взгляды были прикованы к балкону. Напряжённая тишина. Все чего-то ждали, смотрели на улыбчивого гоблина, скрежетали зубами. Каждого из них связывало общее горе. Все знали, что им предстоит, а мне оставалось только догадываться.

– Добро пожаловать в реальный мир, где твои мечты обращаются в пепел, – тонкие пальцы серокожей девушки сошлись на моем плече. – Если кто-то из близких тебе остался за стенами, то можешь забыть про них. Тебя здесь не найдут. Ты сама виновата в том, что оказалась здесь. А теперь готовься к худшему.

Я промолчала. Слова эльфийки резанули больнее ножа. Я бы свернулась клубочком где-нибудь в тёмном углу, подальше от горькой правды, но проявление слабости означало бы поражение. Я дышу, а значит, ещё есть надежда. Стук сердца начал отсчёт: я должна была бежать отсюда как можно скорее.