— Прости, — она еще крепче сжала мою раненную руку, смахивая с глаз проступившие капельки прозрачных слез, блестящих в свете огненных фонарей, подвешенных на раскачивающиеся ржавые цепи к потолку.

Я молчал, стиснув зубы. Кто же знал, что все так обернется? Я надеялся найти свое будущее, а попал в еще одну паршивую темницу и вновь нацепил на себя невольничий ошейник. Неужели со мной всегда будет случаться… это.

Я вздохнул.

— Дерьмо, — вслух закончил я свои мысли, закрывая глаза от нудящей тупой боли во всем теле, как будто по нему прошлась вся королевская конница.

— Что?

— Дерьмо, — повторил я.

Девушка всхлипнула и убрала руку, скрывшись в тени подземелья, от которого меня отделяла крепкая железная решетка, каждый прут которой красовался торчащими иглами колючей проволоки.

— И вот спустя семь месяцев ты, наконец, пришла ко мне, — глухо прошипел я, едва сдерживая подступающую к горлу ярость. — Прелестно, просто прелестно!

— А что я могла сделать? — уже в который раз начала она, кажется, пытаясь больше убедить в этом себя нежели меня. — Я тебя не знала, ты ничем не отличался от других и…

— Узнала? И что теперь?

— Прости!

Я заметил, что невольно копаюсь окровавленными пальцами в открытой ране, не замечая боли, и тут же одернул руку.

— Знаешь, я много времени провел там, где слова не значили ровным счетом ничего. Я надеялся, что приду сюда, и они, наконец, обретут значение. Зря надеялся. Для меня они по-прежнему ничего не значат.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простил? — в отчаянии она повысила голос и испуганно прикрыла рот ладонью, на мгновение прислушиваясь к сопению жирного стражника, умостившегося на деревянной табуретке справа от массивной железной двери, на которой ясно виднелись размазанные следы свежей крови — моей крови.

— Вытащи меня отсюда.

— Нет!

— Вытащи меня отсюда, девка, иначе, клянусь своей жизнью, я не успокоюсь, пока не уничтожу каждого из вас! — рявкнул я и оскалился.

Она отшатнулась, тряся головой. Не успел я сказать ничего еще, как она вскочила на ноги и стремглав унеслась прочь, разрушая мою последнюю надежду на свободу.

Я закрыл глаза и уперся спиной в ребристую стену из твердого черного камня.

Там, в ледяной пустыне, я и мечтать не мог выбраться оттуда. Со временем все мое представление об этом мире замылилось острым желанием оказаться среди себе подобных, говорить с ними, а не только с собой, и жить среди них, а не в одиночестве. Я и забыл, какими жестокими мы можем быть.

Я выживу. Всегда выживал.

Этот случай заставил меня о многом задуматься, и теперь я точно знал, что делать. Отныне есть только я, и никогда больше ни одно живое существо не станет для меня важнее себя самого.

Пора выбираться.

* * *

Кризла — так звали ящероподобное существо, плюющееся кислотным зеленым ядом. Как я понял, кризлы питались плодами ядовитого морозостойкого растения под названием гнельица. В их организме весь яд перерабатывался и всасывался в кровь, от чего и та становилось исключительно опасной для незащищенной кожи или пасти напавшего на нее врага. Особые же железы, расположенные в нижней челюсти под двумя главными клыками, загнутыми внутрь, вырабатывали еще более омерзительное вещество, способное расплавить даже самый твердый металл из всех существующих в мире сплавов.

Вещество это, выделяющееся в органе за доли секунды, мгновенно поступало в заостренный лиловый язык, и тот подобно духовой трубке выбрызгивал порцию яда вперед — туда, куда был направлен взгляд кризлы.

В этот момент он был направлен прямо на меня.

Я сглотнул, пытаясь взять себя в руки. Жизнь на арене никак меня не прельщала, а постоянный гул и гомон, шедший с трибун, расположенных высоко наверху и скрытых тенями горящих огней, заставлял голоса в моей голове орать от растущего напряжения. Я не мог больше этого терпеть, но я хотел выжить. Пожалуй, у меня осталось только это желание — и ничего больше. Но ведь мне не привыкать.

Кризла, чей размер от кончика тупого и покрытого зеленой чешуей носа до окончания непропорционально длинного хвоста, загнутого вверх на подобие хвоста пустынного скорпиона, составлял около двух с четвертью метров, выгнулась еще больше.

Короткие, но толстые и сильные лапы без когтей, напряглись. Выпученные черные глаза на мгновение застыли, а затем…

Я резко отскочил в сторону, в последний момент уходя от брызнувшей из языка темно-коричневой слизи, а затем ринулся вперед, двумя прыжками сокращая расстояние между нами.

Короткий удар ржавого, но по-прежнему острого изогнутого клинка решил дело. Голова чудовища уже упала на землю, заливая ту ядовитой кровью, и откатилась в сторону, а тело продолжала биться в конвульсиях, пока я не остановил его, пригвоздив мечом к пропитанной влагой почве.

Гомон на секунду прекратился. До меня доносились голоса тех, кто принимал ставки, и радостные возгласы выигравших, а потом снова тихо завыл рог, означавший, что мои страдания на сегодня еще не окончены.

Я пошатнулся от усталости. Только сейчас я заметил, что кусок плоти на правом плече попросту отсутствует, и из раны обильно течет кровь, но остальным было плевать.

Я поднял голову вверх и нашарил глазами бледное испуганное лицо знакомой мне девушки.

— Довольна? — прошептал я одними губами.

В тот же миг она скрылась из виду, исчезнув в тенях, а решетка напротив со скрипом распахнулась, оповещая о приходе моего нового противника.

— Человек, — фыркнул я, оглядывая изящную тонкую фигуру, скрытую под тонкой старой кольчугой. — Женщина!

Воспользовавшись короткой передышкой между боями, я решил потратить время на благое дело и внимательно осмотрел представшее передо мной «чудо». Я представления не имел, как она собирается сражаться.

На вид я бы дал ей лет двадцать-двадцать пять. Необычайно миниатюрное создание с меня ростом выглядело так, что казалось, будто ее хрупкие длинные ручки могли сломаться даже от одного моего прикосновения, но я не стал себя обнадеживать: шрамы на ее прекрасном теле говорили сами за себя. Она прошла ни один бой, и раз жива, то вышла из них победителем.

Воительница вынула две изогнутые сабли из ножен и воткнула их в землю, перетягивая длинные иссиня-черные волосы обрывком грязной ленты. Ее изумрудные глаза с той же заинтересованностью изучали меня.

Я вздохнул и перекинул клинок в левую руку. Вытирать его от крови я не стал, и это не укрылось от глаз моего оппонента.

Ее тонкие губы изобразили усмешку. Она кивнула на меч.

— Разве это честно? — даже тонкий бархатный голос не выражал никакого страха.

— Плевать, — впервые мне удалось поговорить с кем-то на этой арене.

Она пожала плечами, позвякивая кольчугой, и затем взяла сабли в руки.

Никогда я не интересовался оружием, никогда не обращал на него внимания, больше основывая все свои действия в бою на собственном предчувствии и тактике, и этот раз не стал для меня исключением. Конечно, хороший меч может решить исход поединка, но это всего лишь железяка, находящаяся в руках хозяина, так к чему же приглядываться?

Отчасти так думал я и потому, что мое понимание в дуэлях на этом и заканчивалось. Я не был воспитан воином и надеялся, что выносливость, приобретенная за три сотни лет жизни в ледяной пустыне, прикроет эти недостатки.

— Ты не похожа на обычную женщину, — решил я продолжить разговор.

— Эльф? — так же немногословно предложила она.

— Навряд ли. Эльфов не существует, это всего лишь сказки для детей. Мутация?

Что-то подсказывало мне, что в прошлой жизни и с этим мне приходилось иметь дело.

Безобразная усмешка превратилась в гримасу боли.

— Надеешься выведать что-нибудь или просто тянешь время перед смертью?

— Конечно же, первое. Я слышал, у вас два сердца и поразительная скорость, это так?

— Сейчас сам убедишься, — мстительно ответила она.

И я убедился.

Очнулся я только через два дня, не разбирая дня и ночи. Глаза постоянно косились, голова трещала, словно внутри нее зрело семя опухоли, которое стремительно разрасталось и разрушало сознание, и тело… Проклятые боги всех миров, я никогда не чувствовал себя таким разбитым!

Я через силу открыл глаза. Заклятие, наложенное на мое тело, но не разум, уже в который раз помогло мне выжить, однако счастья я от этого я никакого не испытывал: именно эта особенность моего организма так радовала хозяина, и он раз за разом посылал меня на арену, даже не давая времени на отдых.

Какого было мое удивление, когда я вдруг обнаружил, что нахожусь не в своей прежней грязной конуре!

Теперь мое зрение немного прояснилось, и я понял, что вокруг меня не черные камни, а вполне себе приличная кирпичная кладка. Да, судя по всему, я все еще находился под землей, однако ж не мудрено: не могли же меня освободить, а невольников всегда держат там, откуда нет пути наружу. Даже самый выносливый человек не сможет сделать подкоп, если он заключен в маленьком кубе, с пяти сторон окруженный твердыми камнями, а с шестой — не менее прочной решеткой.

Я поднялся с неудобного матраца, лежащего на теплом полу (всяко лучше охапки соломы, пропускающей весь мертвецкий холод подземья), и доковылял до решетки. Камера оказалась во много раз просторнее, присутствовала даже глубокая яма, служащая чем-то вроде нужника, и я с удивлением отметил, что на ее дне стоит большое ведро, а справа от него виднеется щель, через которое это ведро, судя по всему, убирали — слишком маленькая, чтобы вылезти, но достаточно широкая, чтобы опорожнить деревянный бочонок.

Щуря глаза от полутьмы коридоров, я выглянул наружу. Пара огней, слипшись с высоким потолком, поддерживаемым четырьмя балками, озаряли своим ядовито-зеленым магическим светом длинную лестницу, ведущую куда-то наверх, и часть темной решетки напротив моей камеры.

Я прислушался. В противоположной темнице кто-то тихо сопел. Еще один раб?

Взглянув на тяжелый амбарный замок, свисающий с загнутого прута решетки, я протянул к нему руку и дернул, понимая, что ничего не сработает. Раздался тихий щелчок, и замок вдруг разделился на две части и грохнулся на землю.

Я задохнулся от удивления.

Я приготовился к внезапной атаке. Подтянув спадающие штаны (на здешнем подножном корме особо не разжиреешь), я медленно открыл решетку и шагнул в темный коридор. Петли тихо взвизгнули, я насторожился.

Тишина.

Внимательно оглядевшись, я понял, что выход отсюда только один — та дверь в конце лестницы, к которой, словно призывая взять его в руки, лежал внушительных размеров обоюдоострый топор, чьи лезвия-полумесяцы хищно отливали краснотой.

Я сглотнул, не веря в происходящее.

Приблизившись к второй клетке, я вгляделся во мрак. Когда глаза немного привыкли к окружающему освещению, я осторожно открыл решетку — та оказалась не заперта.

Внешне комната полностью напоминала мою, и я без труда даже во тьме нашел пристроенный к правой стене матрас и наощупь протянул руку вниз.

— Эй, — тихо позвал я, ожидая, что меня сейчас оперативно скрутят и надают по башке.

Пальцы сомкнулись на чем-то теплом, покачивающимся в такт дыханию. Я напрягся, осторожно стянул кусок ткани с матраса…

— Дьявол!

Я прикрыл нос от смрада, идущего от кучи гниющего мяса, и отскочил в сторону. Крысы, встревоженные моим вмешательством, злобно запищали. Во тьме зажглись десятки злобных красных глаз-бусинок. Они быстро двинулись в мою сторону, но я угрожающе топнул сапогом по каменному полу, и они отступили, обратившись в огромный шерстяной ковер смердящих тел, покрытых запекшейся кровью.

Выбравшись из клетки, я прикрыл решетку и фыркнул, пытаясь выгнать из носа все еще стоящий там запах давней смерти.

— Дьявол, — уже в который раз пробурчал я под нос и медленно двинулся по лестнице вверх, широко расставив руки и уперев ладони в стены, чтобы, если что, удержаться на ногах и дать отпор.

Но нападения не последовало, а топор продолжал призывно лежать у выхода.

Я протянул к нему руку и остановился, не зная, что делать. С одной стороны, оружие может мне пригодиться, однако какова вероятность того, что оно не зачаровано? Припомнив несколько трюков, я два раза щелкнул пальцами у рукояти топора и пригляделся.

— Ничего, — с облегчением выдохнул я и обвил надежную деревянную рукоять пальцами. Топор лег в руки как влитой. После меча он казался мне слишком массивным и грубым, и я боялся, что он может ненароком вылететь из опухших мозолистых ладоней.

Выдохнув, я толкнул ногой дверь.

Первый удар пришел из тьмы. Мрачный силуэт человека, укутанный в плотный плащ, отделился от правой стены и стремительно пошел на сближение, сверкнув коротким кинжалом.

Я отступил. Кинжалы всегда заставляли меня чувствовать некое смущение: их используют либо отъявленные мастера, либо самоубийцы, решившие, что смогут управиться с этим невероятно опасным оружием.

Я сделал еще шаг назад, а затем резко двинулся вперед, делая вид, что собираюсь напасть на противника с выпада. Не раскусив такой простой финт, темная фигура дернулась вправо, где ее уже поджидал мой топор.

Рубанув с плеча, я резко отвел руки на себя. Перед глазами уже стояла картина, где мой оппонент лишается головы, но стоило красной стали коснуться его силуэта, как тот исчез во мраке, оставляя после себя неприятный спертый запах болота.

— Чертовщина какая…

Пожав плечами, я двинулся дальше. Теперь я не сомневался, что это какая-то игра моего хозяина, но на кой черт ему так мудрить? Неужели он решил от меня избавиться?

Несмотря на мрак, я продолжил путь вперед. Топор с каждой минутой становился все тяжелее. Он тянул меня вниз и заставлял горбиться, и я все больше боялся, что в следующей стычке эта непривычность и скованность в движениях может сыграть врагам на руку.

— Ненавижу оружие! — прошипел я, уже в который раз перехватывая рукоять грозного орудия убийств.

Эти слова были правдой. Из всего арсенала мира я бы выбрал только лук, стрелы и какой-нибудь неприметный нож, который бы сгодился для простого свежевания туш. Выживать — не сражаться.

Внезапно под правой ногой нечто тихо щелкнуло. Я понять не успел, что произошло, но инстинкты, наработанные за триста лет жизни в пустыне, сделали свое дело, и я едва не лишился ступни, когда капкан с оглушительным скрежетом стали хищно захлопнулся.

Я сглотнул. Страшно представить, что бы случилось, окажись моя нога там.

Решив не повторять своих ошибок, я огляделся в поисках ближайшего источника света, но зеленые огни остались далеко позади, а вокруг царил непроглядный мрак. Я рассудил, что стоит двигаться вперед и дойти до стены, а там сориентироваться и отыскать выход.

Опустив лезвие топора на уровень ступни, я медленно двинулся вперед, едва переставляя ногами и тщательно следя за движениями.

В темноте послышался шорох. Что-то мелькнуло сбоку, и в следующий миг мое итак больное предплечье вспыхнуло от резкой боли, и туго натянутая покрасневшая кожа с треском лопнула, и швы разошлись.

Я вскрикнул. Махнул наугад топором, но ничего не задел, и только лишь потерял равновесие, хлопнувшись на колени.

— Иди сюда, — злобно прошипел я сквозь стиснутые зубы. Правая рука отказала почти мгновенно. Уж не знаю, куда именно пришелся удар, и повредил ли он серьезно мою конечность, однако свободно орудовать тяжелым топором теперь я уже не мог.

Перехватив рукоять почти у того места, где древко соединялось с лезвиями, я поднял его вверх и приготовился защищаться.

Невидимый клинок вспыхнул еще раз. Неумолимо сверкнув серебром, он прочертил плавную дугу сверху-вниз и оставил на моей спину длинный надрез прямо по линии позвоночника.

Я размахнулся, но и на этот раз топор не нашел своей цели. Он перевесил, и я вновь хлопнулся на колени, ощущая, как горячая кровь струится со спины вниз по телу.

Я хотел крикнуть что-то вроде «Выйди и сражайся с честью!», но потом благоразумно передумал. Во-первых, я точно знал, что мой противник не клюнет на такой простой фокус, а во-вторых, сейчас лучше притаиться и обратить его же преимущество против него самого. Надеюсь, он не видит во тьме…

Лишь с легким шорохом, едва перекрывающим шум ветра в далеких стенах, я с опаской сделал два шага влево и один вперед, а затем закрыл глаза и обратился в слух. Я пытался нашарить своего оппонента, услышать его шаги или хотя бы дыхание, однако стук собственной крови в ушах и жуткая боль мешали мне сосредоточиться. Я понял: еще одна такая же атака, и мне конец.

Что делать? Преимущество противника казалось неоспоримым. Во тьме он ориентировался намного лучше меня, а удары его клинка были точными и быстрыми — я в любом случае не смогу отразить следующий. И еще эта исчезнувшая тень! Магия?

Стиснув зубы, я резко выдохнул и поднялся на ноги, подбрасывая топор вверх, чтобы удобнее перехватить его целой рукой. Широко расставив ноги, я напрягся и приготовился к атаке.

На этот раз Тень допустила ошибку. Вместо того, чтобы зайти со спины и сделать победу гарантированной, он напал спереди. Магический серебряный блеск клинка показался лишь на доли секунды перед основным ударом, но я уже знал, что делать.

Из груди непроизвольно вырвался триумфальный крик.

Я ринулся вперед, из последних сил опуская топор на голову противника. Враг на мгновение замешкался — это стоило ему жизни.

Грозное оружие с треском раскроило череп человека, укутанного в темный плащ. Лезвия играючи разделили голову на две части и устремились дальше, разрубая беднягу на две равные части. Обе со стуком упали к моим ногам.

Я с испугом отшатнулся, не веря своим глазам.

Тьма резко отступила, очертания трех ярких зеленых огней проступили на высоком потолке, и я на секунду зажмурился, чтобы дать привыкнуть глазам к освещению, а когда открыл глаза…

— Ничего, — пораженно выдохнул я. Даже на топоре, который по-прежнему оставался в моей руке, не оказалось следов крови, будто все это вдруг стало неправдой, злой иллюзией, которую на меня напустил хозяин. Но до этого дня я не слышал, чтобы он был сведущ в магии!

Из-под земли внезапно вырвалось энергетическое щупальце желтого цвета. С резким хлестким звуком оно обвило мое запястье и рвануло вниз, заставляя рухнуть на колени. Раны, не пропавшие в отличие от всего остального, обожгли тело болью.

Не успел я замахнуться топором, чтобы обрубить путы (хотя знал, что это все равно бесполезно), как из пола вырвались еще два щупальца и крепко сплелись на втором запястье и шее. Они все сжимались, и все перед глазами стало приобретать темноватый оттенок. Лицо налилось кровью, дышать стало тяжко.

— И как он тебе? — позади раздался незнакомый мужской голос.

— Какая разница? — говорила женщина. — Неужели тебе не безразлично мое мнение, о великий господин? — каждое ее слово буквально сочилось ядом и ненавистью. Кажется, я где-то ее уже слышал…

— Не смей мне дерзить, гадина, — прошипели в ответ. — Я терплю тебя лишь потому, что ты приносишь мне деньги, мерзкое ты отродье канализационных крыс!

— Только деньги? Чего ж ты тогда мне запрещаешь уродовать тело шрамами, импотент несчастный? Думаешь, я забыла, как ты визжал от злости, когда я чуть не лишилась руки? Конечно, какому мужчине понравится насиловать калеку!

Наступила короткая пауза, а затем мужчина снова спросил:

— Что ты о нем думаешь?

— Бесполезная трата времени. Реакция как у ужа, только вылезшего из своей зимней норы, техники никакой, а ума меньше, чем у деревянной кочерыжки!

— М-м-м. Бегдар неплохо на нем заработал…

— Бегдар неплохо на нем заработал, потому что выпускал только против таких же тупых тварей. Там все его недостатки покрыли выносливость и сила — вот в чем причина, почему он еще жив, — а твои потные ладошки всегда тянулись к большим деньгам, такие водятся только на людских аренах.

Я застонал, от нехватки воздуха едва понимая, о чем они говорят.

— Отлично. Вот ты им займешься.

— Что? — вдруг оглушительно закричала женщина. — Ты совсем из ума выжил? У меня что, других дел нет?

— Я сказал: займешься! Хватит со мной пререкаться, мерзавка! Ты принадлежишь мне, девка, не забывай это!

— Не забуду, уж поверь. И когда-нибудь острие моей сабли окажется у тебя в черепе!

— Обучи его. А я, так уж и быть, со своей стороны забуду на время о некоторых твоих… ночных обязательствах. Только если он сможет биться, иначе — нет.

Его слова заставили женщину умерить пыл. Их разговор закончился, и я, понимая, что больше ничего не услышу, расслабился и впал в забытье.

Сколько раз я оказывался во тьме? Сколько раз лишался чувств, падал в обморок? Начиная с того первого дня, что я помню, когда очнулся в ледяной пустыне, сплошь залитой белым светом холодного солнца, пожалуй, уже тысячи раз. Нет уж, пора заканчивать подвергать свою голову таким тяжким испытаниям.

Задумавшись об этом, я вспомнил о последнем разговоре, звучавшем у меня в ушах. Кажется, кое-кто меня назвал тупым…

Передо мной, постепенно приобретая четкие очертания, медленно возникло знакомое лицо. Не мешкая, я рванулся вперед и схватил ее левой рукой за шею, надеясь сломать хребет, но девушка вдруг взяла и цапнула меня за палец.

— Ай! — от неожиданности я вскрикнул и одернул руку.

Она оскалилась, проводя языком по окровавленным губам.

— Вот так мы начинаем знакомство?

Я огляделся и с ужасом осознал, что нахожусь не в клетке, а в самой настоящей комнате. Пусть и не просторной, но зато освещенной обычным солнечным светом и без дребезжащих от подземных толчков железных решеток.

Спустя секунду я понял, что лежу на кровати совершенно голый.

— Где я?

Заметив, что я щурюсь от непривычно яркого света, девушка сделала пару шагов в сторону окна и задернула шторы, погружая нас в приятную полутьму.

— У меня нет никакого желания с тобой разговаривать, — прошипела она в ответ. — Одень на себя уже что-нибудь, и мы спустимся вниз. Пусть он сам с тобой объясняется. А потом, ради бога, отмойся!

Я поднялся и сел на край кровати, все еще не в силах прийти в себя. Неужели свобода?

— Даже не надейся, — будто прочитав мои мысли, моя собеседница качнула головой. — От того, что тебя подняли на пару десятков метров выше, свободы тебе все равно не видать.

Я украдкой бросил взгляд на окно. Не может все быть так просто.

— А если я попробую сбежать?

Она фыркнула и удалилась за дверь, показывая мне, что больше не скажет ни слова.

Я внимательно осмотрел себя. Многочисленные старые шрамы все еще отчетливо проступали красными полосами на контрастной бледной коже, но свежие раны (судя по ощущениям, проспал я не больше суток) уже зарубцевались и прекратили болеть. Даже с моим «бессмертием» они не могли затянуться так быстро.

«Маг!» — пришло мне в голову. Получается, мой новый хозяин — маг?

Я от досады едва не завыл. Если от прежнего олуха еще можно было попытаться ускользнуть, то даже от самого заносчивого и неумелого мага бежать бесполезно: могу поспорить, он уже нацепил на меня какой-нибудь невидимый ошейник!

— Дьявол!

И все мои зелья с другими не менее важными вещами бесследно пропали!

Я дернул себя за отросшую бороду, клочками росшую на щеках и подбородке, словно я страдал лишаем, и вздохнул. Просто не может одному человека так не везти!

Заметив висящее напротив квадратное зеркало, я взглянул на себя и пробурчал:

— Еще как может!

Натянув на себя заранее приготовленную для меня одежду, аккуратно сложенную на небольшом железном сундуке под окном, я вздохнул и толкнул плечом дверь, вываливаясь в большой темный коридор, освещенный тремя зелеными огнями на обоих стенах.

Меня уже ждали. Сверкнув изумрудными глазами, по которым гуляли темные блики пламени, девушка фыркнула. В ответ я недвусмысленно показал ей фигу, и мы стали спускаться вниз по винтовой лестнице.

Заметив до этого еще несколько разветвлений коридора, воздух в которых отливал синевой, я спросил:

— Это крыло ведь создано для таких, как мы, так? Отсюда не сбежишь.

— Верно. Сам додумался, или подсказали?

Я оскалился.

— Может, я и такой тупой, как ты и говорила, но несколько простых заклинаний барьера и сдерживающие лучи я различаю прекрасно. Без специального пропуска никто из нас не покинет это место, даже если все сгорит дотла. Хозяин не станет жить рядом со своими рабами, если не будет уверен в своей безопасности.

— Он, по крайней мере, лучше предыдущих, — тихо прошептала она.

— Может быть. Сколько здесь еще таких, как я?

Она молчала. Я чувствовал повисшее в воздухе напряжение, и был уверен, что она сомневается, стоит ли со мной говорить или нет. Наконец, она ответила:

— Раньше было много, теперь только мы вдвоем.

— Вот как. Что случилось?

— Слушай, — она вспыхнула, — хватит, а! Это тебе не допрос, и здесь ты имеешь не больше прав, чем тот пес, посаженный на цепь во дворе. Заткнись и топай ножками!

Я молча выслушал ее слова и решил промолчать. Нет, скорее даже не решал, а просто молчал. Усталость делала свое дело, и даже долгий сон никак не мог сгладить все пережитые мною «чудесные» дни. Я должен был выбраться, но понимал, что с каждой секундой задача усложняется. И вот теперь передо мной стоял выбор: победить мага (что, конечно, почти невозможно) или остаться здесь и сгнить на скотомогильнике, куда мое бездыханное тело притащат с арены. С моими способностями к схваткам этот день, боюсь, не так уж далек.

Мы спустились на первый этаж. Я уже готов был выйти в огромную гостиную, сплошь уставленную драгоценностями, от чего та сияла буквально как кусок стекла на жарком солнце, но моя спутница хлопнула меня по руке и ткнула пальцем в дверь с правой стороны.

Я пожал плечами и вошел туда первым.

Первое, что бросилось в глаза, — это невзрачность всей обстановки. Комната пусть и была в меру большой и имела три больших прямоугольных окна, однако солнечные лучи едва проникали внутрь, и зал утопал в серости и затхлости воздуха.

Старик (ему я бы дал лет пятьдесят-шестьдесят, но кто знает этих магов!) поднялся со стула и поправил воротничок своих богатых одежд, резко контрастирующих с их мрачным окружением.

Он напыщенно улыбнулся. На его каменном, застывшем словно маска лице будто пролегла трещина. Бледные тонкие губы неприятно покривились, и стали видны кончики идеально-белых, будто фарфоровых зубов.

Я глянул на него исподлобья, спиной ощущая, что он силен. Излишне худое, даже, пожалуй, тощее тело не выдавало в нем ни грамма воинственности, однако то, как он на меня смотрел, и красные вместо черных зрачки его глаз, говорили о том, что сил ему не занимать.

Прелестно, просто прелестно…

— А, вот и наши гости проснулись! — он пытался изобразить из себя добродетель.

Я задумчиво пожевал губу и прищурился.

— Почему арена, а не алхимия или иллюзии? Ведь так деньги добывать гораздо проще, нежели выкупать рабов у всяких забулдыг.

По пути сюда я думал, на кой же черт он вытащил меня из подземелий, ведь в его глазах я все тот же раб — ничего больше. В человечность я никогда не верил, и решил, что подобные ему люди любят манипулировать другими людьми. Он попросту надеялся, что я почувствую себя должным ему. Может быть, с другими невольниками, которые настолько привыкли к темноте и вечным издевательствам, что видели в нем настоящего спасителя и с охотой сражались на арене за мягкую постель и еду, это и срабатывало, но определенно не со мной. Я пообещал себе, что выберусь, а напоследок сломаю этому хмырю с бельмом на правом глазу нос.

— Что ж, — его лицо раздраженно дернулось, но слащавая противная улыбка с него не слезла, — сразу к делу, так?

Он сел за стол и жестом пригласил — или приказал? — нас присоединиться. Девушка без лишних размышлений хлопнулась на стул по правую руку от него, и я чуть погодя последовал ее примеру.

Маг выудил из своих обширных многослойных одеяний, висящих на нем как на скелете, маленький колокольчик, и воздух пронзили три коротких звонка, больно резавших уши.

Вторая дверь, ведущая, видимо, на кухню, потому что оттуда до нас доносился приятный аромат мяса и специй, отворилось. Несколько молоденьких служанок в черно-белых платьях с передниками тут же кинулись к нам и стали накрывать на стол, тщательно раскладывая столовые приборы.

Я внимательно наблюдал за их лицами. По тому, как они все время бросали испуганные взгляды на своего господина и дрожащими руками осторожно расправляли салфетки на скатерти, я еще раз убедился, что этому человеку доверять не стоит.

— Прошу, наслаждайся, — на тарелку передо мной шлепнулась приготовленная тушка голубя, пышущего жаром.

Сам он и пальцем не притронулся к своей еде, зато девушка сразу же схватила со стола нож и вилку и с жадностью приступила к потрошению дохлой птицы, изредка запивая все это дело красным как кровь вином, разлитым по бокалам.

— Итак, с чего бы начать?

— Где мои вещи? — особо не церемонясь, приступил я к разговору.

— Вещи?

— Да, вещи. Они были со мной, когда меня схватили и усадили в подземелье. Где они?

— К сожалению, не имею ни малейшего понятия, — маг развел руками. — Когда я выкупил тебя у Бегдара, он и словом не промолвился о твоих вещах.

Я глянул ему в глаза и понял, что он откровенно врет. Насмехается надо мной, зная, что я все равно ничего не могу сделать. Дьявол!

Я медленно выдохнул.

— Я так понимаю, мне все равно придется биться на арене, так?

— Естественно, — он согласно кивнул.

— Тогда не вижу смысла продолжать разговор, ничего ведь не изменилось. Хотя, постой-ка, — я поскреб ногтем лакированную поверхность стола, — кое-что все-таки стало другим. Теперь вместо человека, откровенно презиравшего меня и использовавшего в своих целях, мною владеет напыщенный индюк, считающий, что за мягкую постель и парочку дохлых птиц я буду лизать ему ноги. Я не спорю: Бегдар был той еще мразью и засранцем, но он хотя бы не скрывал своего ко мне отношения. Ты еще более гнусен, маг.

Я нагло улыбнулся, наблюдая, как мой собеседник меняется в лице. Девушка, сидящая рядом, прервалась. Ее губы расплылись в довольной усмешке, и я с удовлетворением понял, что приобрел если не друга, то союзника.

Переведя с нее взгляд на застывшего мага, я пожал плечами. Я ожидал всего: пыток, смерти или еще более чудовищного наказания, которое он может для меня придумать за такое оскорбление, однако чародей рывком поднялся со стула, едва не опрокинув его, и сказал:

— Надеюсь, ты еще… — его лицо дергалось, а пальцы сжались в кулак, — …изменишь свое мнение. Встретимся… потом. Талия, — он обратился к девушке, — проводи его в комнату и запри там. Я буду ждать тебя в саду.

С этими словами он стрелой вылетел за дверь и скрылся за углом, исчезая в полутьме гостиной.

Мы с девушкой переглянулись. Я довольно осклабился и хлебнул вина.

— Кажется, моя жизнь уже не будет такой радужной, да?

— Это еще мягко сказано. Но ты ему нужен. По крайней мере, до тех пор, пока не отработаешь потраченные на тебя деньги.

Решив не тратить времени зря, я занялся голубем.

— Мы с тобой теперь соперники.

— Но ты будешь меня учить, — когда она бросила встревоженный взгляд в мою сторону, я пожал плечами. — Просто невольно подслушал разговор.

— Верно. А теперь лучше заткнись. Вернись в свою комнату, там тебя уже ждет ванна. Отмойся, пахнет от тебя просто омерзительно!

Я ничуть не обиделся.

— Ну, семь месяцев под землей и шесть — на арене делают свое дело.

При упоминании о последней она едва заметно дрогнула. Ее взгляд затемнился, костяшки на пальцах побелели. Я стиснул зубы. Встав из-за стола, я поспешно удалился и последовал ее совету, оставив девушку тремя этажами ниже наедине со своими мыслями.

Остановился я у своей двери. Весь путь сюда я едва помню. Я много думал — к сожалению, совсем не по делу. Меня бесконечно радовала смена обстановки и особенно отсутствие затхлого запаха подземелий, сковывающего легкие и выбивающего из тебя всю надежду на спасение, однако свободы я не чувствовал ни толики.

— И как же мне выбраться?

Как и обещала Талия (странное имя, даже для «мутанта»), в комнате меня уже ждала ванна, до верху наполненная горячей водой, с поверхности которой тонкими прозрачными струйками шел пар. Рядом на подставке лежал огромный брус душистого мыла.

Против воли мои губы расплылись в довольной ухмылке. Прелестно, просто прелестно.

Скинув с себя одежду, я опустился в воду. Кожа тут же неприятно покраснела, ее защипало, будто обожгло огнем, но я закрыл глаза и заставил себя сдержаться, пока не привыкну к температуре.

— Проклятые боги Скадина, как я устал, — уже сквозь сон пробормотал я самому себе и прикрыл глаза, наслаждаясь короткой передышкой. Как сбежать, я буду думать завтра, а сейчас просто воспользуюсь обстановкой и отдохну.

Следующий день воистину мог стать одним из самых худших дней моей продолжительной жизни. С магом я больше не виделся, зато Талия, которую, видимо, не очень прельщала перспектива обучать меня бою, взялась за меня основательно.

Если для вас проснуться в собственной пылающей постели — ужас, то вы еще не знаете, на что способна злая женщина, стоит тебе оказаться у нее в руках.

Первым делом ее заинтересовало мое бессмертие. Естественно, про проклятие-дар я ей ничего не рассказал, однако пока я был в отключке, она успела присмотреться и удивилась моей скорой регенерации. Дошло до того, что Талия привязала меня к стулу и на пробу порезала мою спину на ремни. Боги, что за дурдом…

Перевязав мои раны, эта спятившая баба дала мне два часа на отдых, а потом потащила на задний двор.

Тот выглядел просто потрясающе.

Огромный зеленый лабиринт, стены которого по высоте превосходили человеческий рост раза в два, располагался позади не менее колоссального особняка. Без проводника я бы заблудился в веренице этих сумасшедших поворотов и тупиков, но даже с Талией нам понадобилось не меньше получаса, чтобы достигнуть прямоугольной тренировочной площадки, поросшей ровным зеленым газоном. Последний, между прочим, рос не везде: в нескольких местах вместо травы располагались большие лужи, наполненные отвратной зеленой жижей, от которой шел пар.

Как оказалось, моя слегка ускоренная регенерация сыграла на руку ее садистским наклонностям, и весь следующий день до самой поздней ночи она гоняла меня по всей площадке, не давая ни минуты отдыха.

Не сказать, что было сложно. В свои времена я еще и не так по горам лазил, однако под конец, когда я уже окончательно выбился из сил, и перед глазами то и дело мелькали бесконечные маятники и перекладины, я умудрился все шесть раз из шести провалиться в кислоту, опалив кожу и брови.

И знаете, что она мне сказала?

— Отлично. Теперь, когда мы узнали, на что ты способен, можем приступить к настоящим тренировкам. В комнате тебя ждет ванна, травы помогут быстрее заживить раны, и завтра уже будешь здоров.

Но все же из этих суток я кое-что для себя и уяснил. Может быть, мне все-таки повезло, что я здесь оказался, и дело вовсе не в комфорте собственной мягкой постели, а в возможностях. Мне не помешает научиться владеть оружием. В мире, полном людей, есть свои минусы, и мне не помешает обзавестись защитой.

Боги, я ведь совсем другим представлял свое возвращение домой!

— На арене главное совсем не владение оружием, — объясняла она мне на следующий день, когда я спросонья чесал голову и пытался понять, что вообще происходит. — Ну, это, конечно, тоже важно, ведь криворукому задохлику быстрее отрубят голову, чем заядлому головорезу, однако чего прежде всего требуют зрители?

— Голых девиц? — недовольно пробормотал я, ощущая, как вся кожа все еще горит от вчерашней тренировки.

Талия недовольно наморщила носик, и я усмехнулся. Не знаю, почему, но злить ее мне определенно нравилось.

— Зрелищ, тупица. На арену все прутся за зрелищами, и если ты выступил так, что у всех перехватило дыхание от восторга, то они могут потребовать твоей пощады.

— То есть я должен научиться кривляться на публику?

— Выживать, — поправила меня она.

— Плевать. Лучше скажи мне, где тебя такую откопали?

Ее лицо дрогнуло и стало пунцовым, издалека походя на большой такой помидор, и я не сдержал улыбку, за что тут же получил оплеуху.

— Если мне запретили тебя калечить, это еще не значит, что ты можешь обращаться со мной как с обычной деревенской бабой! Думаешь, я не отвечу?

— Думаю, что ответишь, за этим и говорю.

— Самоубийца.

— Всяко лучше, — пожал я плечами, и мы на несколько минут замолчали.

Талия первой нарушила молчание.

— Он мне сказал, что твой первый бой состоится через неделю.

— Прелестно, — безразлично ответил я. Девушка вздохнула.

— Ты не понимаешь? Никто не научится сражаться за одну неделю! Если тебе попадется противник, хотя бы равный тебе по силам, но знающий клинок, тебе не жить. Я-то, конечно, отделаюсь этим от лишних обязанностей и смогу отдохнуть, но хозяин потеряет деньги и будет злиться.

— Могу поспорить, в это время оказаться рядом с ним равносильно катастрофе.

Талия, закусив губу, кивнула. В ее глазах на один лишь миг проскользнула мрачная тень, но я не особо придал этому значения и больше погрузился в собственные мысли.

Значит, неделя. Только вчера я снова загорелся идеей сбежать и приготовился уже составлять план, а тут мне преподносят такой подарок. Она права: надо учиться. К сожалению, из-за коротких сроков я, могу поспорить, даже не успею спину разогнуть, не то что думать.

— Ладно. И что мы будем делать?

— Для начала надо выбрать оружие, хотя бы одно, и научить тебя им пользоваться. На всякий случай я покажу тебе несколько несложных приемов, которые со стороны выглядят красочно, и посмотрим, что выйдет.

Припомнив свой прошлый бой, я удивился:

— Разве на арене дают разрешение выбирать оружие заранее?

— Нет, — она кивнула, — но он не такой дурак, чтобы профукивать тебя в первом же бою. Именно он предложил мне так поступить, а еще назвал имя твое соперника.

— Ясно.

«А я уж думал, это ты обо мне так беспокоишься. Но, видимо, некоторые люди не такие, какими я мечтал их видеть», — проскользнула шальная мысль в моей голове.

— Что? — я заметил ее пристальный взгляд.

— Что? — она развела руками. — Я только что сказала, что у тебя все шансы на победу, и это все, что ты скажешь? «Ясно»? А хотя ладно, забудь, — Талия фыркнула. — Это ненадолго. Скоро ты исчезнешь так же, как и все остальные…

— Еще посмотрим, — мрачно заявил я.

Талия фыркнула. Посмотрев еще пару секунд на мое лицо, она неуверенно качнула головой и ткнула меня пальцем в лоб.

— Хорошенько же я тебя отделала, раз все мозги вытекли. Ты не выживешь.

«Еще посмотрим», — снова повторил я, но уже про себя.

После небольшого завтрака вдвоем, мы вновь вернулись на тренировочную площадку, однако на этот раз Талия не стала изнурять меня «бегом по лужам», и провели мы там вдвое меньше времени.

Не скажу, что ее радовало мое присутствие, скорее наоборот, но я заметил, что моя выносливость ее приятно удивляет. Хотя сам я ощущал себя так, будто по мне только что прошлось стадо гогодзунов — огромных каменных великанов, внешне походящих на горилл, поросших вместо шкуры твердыми кристаллами. С этими тварями в ледяной пустыне я встречался только дважды, и оба раза закончились для меня весьма трагично.

После несытного обеда в виде каких-то зеленых листьев, мы поднялись на шестой этаж. Он, к моему удивлению, представлял собой один единственный огромный зал. Семнадцать волшебных огней у потолка, имеющие необычный для них ярко-желтый цвет, хорошо освещали затемненное помещение, и из-за них десять огромных стрельчатых окон были задернуты плотными шторами.

Противоположная окнам стена оказалась заставленной высокими стойками с самым разнообразным оружием всех видов и форм. Я не имел ни малейшего представления о всем этом, даже не знал, что и как называется, а только видел, что его там воистину просто колоссальное количество.

Я пригляделся к деревянному полу, усыпанному тонким слоем песка и земли. В тех местах, где покрытия не было, виднелись широкие кровавые разводы.

— Ты умеешь пользоваться всем? — взволнованно спросил я.

— Большей частью.

Я кивнул, удивленный ее мастерством, и стал прохаживаться вдоль стены, осматривая порой диковинные оружия.

— Твоим противником будет Медведь Норгульф. Знаю, имечко еще то. Он сам с севера и в рабстве находится еще со времен своего девичества, зато топором машет будь здоров, так что против него ничего тяжелого лучше не брать: клин клином вышибают только в сказках.

— Предоставляешь мне выбор?

— Именно. Всегда лучше сражаться тем, что тебе нравится.

— Я бы предпочел лук и стрелы…

— Нельзя. Можешь взять кинжал и саблю, но не думаю, что смогу научить тебя ими пользоваться за одну неделю даже на уровне Норгульфа.

Я кивнул. Немного подумав, я спросил:

— Ты знаешь, где мои вещи?

— Нет. Чего ты к ним прицепился? Надеешься сбежать? — не дождавшись ответа, она раздраженно продолжила: — Забудь. Даже если ты убьешь меня, магия все равно останется, она тебе помешает.

— А если уничтожить хозяина?

Талия вздохнула.

— Тоже нет, я пыталась. Понимаешь, он связывает нас с собой какой-то штуковиной, — девушка с омерзением передернулась. — Пострадает он — пострадаем мы, а я не хочу умирать.

— Как и я, — вздохнув, я подумал и улыбнулся. — Всего два дня прошло, а ты уже относишься ко мне намного лучше.

— Это просто усталость. Ты меня окончательно достал. Выбирай оружие, и покончим уже с этой возней в навозе, Дон Жуан комнатный.

Кем был этот последний, я не знал, но решил зря ее не злить и последовал совету.

Я еще раз прошелся вдоль стоек, и мой взгляд остановился на паре странных клинков-кастетов. Я протянул к одному из них руку и сжал пальцы на удобной шероховатой рукояти, осматривая серебристые переливы дугообразного клинка, шедшего от края до края. Более того, еще два клинка немного уже выходили из концов рукояти и выпирали вперед, походя на рога какого-то животного.

— Как ими пользоваться? — спросил я, примеряя второй.

— Очень просто: бить. Разве так сложно догадаться? А теперь заткнись и становись в центр, сейчас я буду тебя избивать.

Пожав плечами, я послушался. Все следующие три часа я прилично отхватывал по лицу, и под конец оно представляло собой одно большое кровавое месиво. Зачем Талия это делала? Она говорила, что заставляет меня привыкать к боли, так как этот Норгульф любит уродовать рожи, но лично мне казалось, что ей это просто нравится.

Когда я доковылял до комнаты, то меня там уже снова ждала ванна с целебными травами, от который воняло так, что захватывало дух. Погрузившись в воду, я сразу уснул от усталости.

Проснулся я от того, что кто-то неустанно тарабанил меня костяшкой пальца по затылку.

Я разлепил глаза. Вытер со лба проступивший от неясных кошмаров пот и вздохнул: кожа моя теперь напоминала пропавший абрикос и сплошь покрылась глубокими морщинами, в которых при желании можно было спрятать целую золотую монету.

— Ну и видок у тебя! — недовольно проворчала Талия.

— Дьявол!

— Ха! Можешь не прикрываться: все, что надо, я уже рассмотрела.

Я стиснул зубы. Вылез из холодной как лед ванны и замотался в полотенце, пытаясь во тьме разглядеть ее лицо.

— Еще ведь даже не рассвет, что ты здесь делаешь?

Когда глаза немного привыкли к плохому освещению, я заметил, что девушка стоит передо мной в полном боевом снаряжении. Две одинаковые прекрасные сабли покоились в ножнах у нее на поясе, необычайно тонкая новехонькая кольчуга прикрывала изящное тело от бедер до самой шеи, слегка позвякивая при каждом движении, и острые серебряные шипы поблескивали во мраке на тонких перчатках без пальцев.

— Надеюсь, ты не меня собираешься бить?

— Жаль, но нет, — прошептала девушка в ответ. — Я бы позвала кого другого, но ты тут единственный человек, который все тут же не доложит хозяину.

— Он ведь сам когда-нибудь все узнает, я прав? — без лишних слов я стал одеваться. — Мы ведь не ягоды на поляну собирать идем.

— Узнает, позже. Будет злиться, но так надо.

— Ясно. Веди, куда надо, я хочу еще отдохнуть.

Украдкой мы спустились на первый этаж и вышли в гостиную. Скудности прислуги и охраны я никогда не удивлялся: в конце концов, наш хозяин — маг, способный одним щелчком пальцев создать вокруг себя огромный кратер, так что беспокоиться ему не приходилось.

Мы остановились у разветвлений большой главной лестницы, ведущей наверх, и перед нами расположилась чудовищно безвкусная композиция ростом с человеческий рост, подвешенная на стене. Представляла она собой нечто, созданное из множеств, рогов животных. Пожелтевшие от времени загнутые костяные образования складывались в единую непонятную картину чего-то страшного, настолько жуткого, что по спине пробежали мурашки.

Талия взглянула на меня и понимающе усмехнулась. Она протянула руку к рогам оленя и осторожно дернула их вниз за один конец.

— Как предсказуемо, — пробормотал я под нос, а сам запомнил, что она сделала: может, еще понадобится.

В глаза ударил свет парящего в воздухе огонька. Я на миг прищурился, а когда снова открыл глаза, то увидел еще одну старую и дряхлую лестницу, ведущую вниз. Я сжал пальцы в кулак. Интересно, что же находится там, внизу? Уж не собираются ли меня снова муштровать?

Я исподлобья посмотрел на миловидное личико Талии и вздохнул. Несомненно, она меня привлекала, а как же еще? Три сотни лет не быть с женщиной и не думать об этом — это верх суперсилы, так могут, пожалуй, только боги. Хотя и те знамениты своей неверностью супругам…

Задумавшись, я споткнулся и ударился затылком об низкий потолок.

— Тише! — тут же шикнула на меня девушка.

Лестница вскоре закончилась, и нос вновь забился неприятный затхлым воздухом, пропахшим смертью и подземными газами.

«Подземье!», — пронеслось у меня в голове.

— Так, — Талия остановилась и взглянула на меня. — Не задавай никаких вопросов, просто делай, что говорят, раз хочешь доказать, что не такой тупой, как я думаю. Что бы ни произошло, не вмешивайся, понял?

Я кивнул. Она протянула мне небольшую деревянную щепку, подпаленную по краям, и объяснила:

— Если будешь уверен, что я умру, сломай ее. Не раньше.

— Что мешает мне ее не ломать?

— Ничего, — она повернулась ко мне и заглянула в мои глаза. — Но будь уверен: я обязательно стану призраком и буду преследовать тебя в кошмарах.

Вздохнув, она протянула пальцы к ручке и толкнула дверь. Мы вошли внутрь.

Он был там. Тощий, как соломинка, и невероятно грязный, будто последние десять лет только и делал, что мерил собою все лужи по пути. Пленник был закован в огромные почерневшие цепи, которые при лучшем освещении отливали бы серебром, потому что из него-то они и сделаны.

Когда мы вошли, и дверь захлопнулась, пленник дрогнул. Длинные до самых плеч волосы, обратившиеся в безобразные патлы, дрогнули. Его голова медленно поднялась, и на лице, поросшем кустистой бородой, вспыхнули глаза.

Сложно сказать, какого они были цвета, но невероятная сила, таившаяся за ними, заставила меня вздрогнуть. Даже я, считавший, что все это глупость, на мгновение замер.

Губы пленника расплылись в довольной усмешке.

— О, ко мне снова гости! — голос слегка хрипел, но звучал живо и беззаботно, будто он сидел не на цепи, а находился у себя дома. — Проходите, господа дорогие, располагайтесь. Может, чайку? А, я же вспомнил, тут нет даже долбаного чая!

Талия поморщилась. Она неуверенно сделала шаг вперед, остановилась. Затем, вздохнув, продолжила ход и склонилась над пленником. Я видел, как она пыталась смотреть ему в глаза, но у нее не получилось, и девушка отвела взгляд, стиснув зубы.

— Да ладно, я не кусаюсь, — продолжал он болтать. — Ну, большую часть времени. А сейчас я едва сдерживаю себя, знаешь ли, от тебя так приятно пахнет, — пленник склонил голову, будто обдумывая слова. — Как от шницеля. Сыпануть бы еще перца, и-и-и…

Не сдержавшись, Талия коротко размахнулась и дала ему кулаком в глаз. Его голова дернулась, и я думал, что он сейчас окочурится от такого сильного удара (конечно, при своем-то весе!), однако пленник лишь рассмеялся, облизнув засохшие губы.

Я же предпочел просто смотреть, сгорая от любопытства.

— У, девушка, сдерживайте свои желания, я вас умоляю, — он склонил голову влево и впервые меня заметил. — Оп-па, а кто это с тобой, дорогуша? Что ж ты молчала, что не одна? Отлично! Зови старого пердуна и подружек — устроим оргию!

Он захихикал, за что еще раз получил в глаз. Я лишь улыбнулся, понимая, что этого человека не заткнет ничто.

— Фу, как грубо. Сходи на курсы преодоления гнева, говорят, помогает.

Талия потянулась рукой в карман брюк и вытащила оттуда маленький серебряный ключик. Пленник замер, в его глазах загорелись озорные огоньки.

— Что, снова? Не боишься хлопнуться личиком в грязь перед новым поклонником?

Он повернулся ко мне и подмигнул.

Девушка без лишних слов расстегнула на нем оковы и отошла на три шага назад. Он вытянула из ножен одну из сабель и кинула ему под ноги.

— Серьезно? — потирая запястья, мужчина убрал волосы назад и с недоумением воззрился на лежащее перед ним оружие. — Дай мне мой серп, женщина, я тебе головушку-то отсеку, не будь я… — он запнулся, смутился. — Кхм, это вам знать не обязательно.

— Бейся во всю силу, оборотень!

Оборотень? Подняв от удивления брови, я взглянул на «шута» другими глазами. Я никогда не слышал об оборотнях… Ну, может, и слышал, но в прошлой жизни, о которой я мало что помню.

— Если я буду биться во всю силу, девчонка, одной тебя мне не хватит, — фыркнув, он толкнул саблю ногой в ее сторону и развел руками. — Вот так уже более-менее честно.

Я думал, что она откажется, но Талия лишь сдержанно кивнула головой и подняла оружия, принимая боевую стойку. Она выглядела уверенно. Черт возьми, я даже знал, как прекрасно она сражается своими саблями, ведь я не раз становился жертвой ее ударов, однако нечто мне подсказывало, что этот сгорбленный ухмыляющийся оборотень умнет ее одной левой.

— Чур, ты первая! — хлопнул он в ладоши и тут же взвизгнул, когда девушка мгновенно сорвалась с места и ринулась на пленника, замахиваясь саблей.

Ее оружие прочертило идеальную серебристую дугу. Лезвие со свистом разрезало воздух. Оно устремилось к шее оборотня, и тот уже не мог уклониться, не успевал!

Я затаил дыхание. Я уже видел, как его обезглавленное тело падает на пол, но внезапно…

— Ай-яй, вот незадача!

Мы с Талией пораженно выдохнули. Мужчина все так же спокойно стоял на своем месте. Сначала я не понял, что произошло, а когда перевел взгляд на его руку, то просто опешил: он остановил летящую к его шее саблю двумя лишь пальцами.

— Ну что, продолжим мериться достоинствами или прекратим? Все так же хочешь считаться лучшей или будешь благоразумной и выберешь жизнь? Ну же Талия, решайся!

Девушка с криком развернулась и с полуоборота рубанула второй саблей сверху.

Пленник легко ушел от удара. Он отпустил ее первую саблю, легко, будто не его держали на цепях, перекатился вбок и резко выпрямился, выбрасывая вперед правую ногу. Все заняло меньше секунды, я даже не успевал следить за его движениями.

Талия рухнула на пол.

— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор! Я никогда не сомневался в твоей способности проигрывать, девчонка… Ай, чтоб тебя черти задрали!

Из-за своей болтовни он не заметил, как дернулась ее рука. Острие сабли лишь коснулось его ноги, но этот маленький пустяковый порез доставит ему еще массу неудобств.

— Больно, между прочим!

Девушка оттолкнулась ногами от земли. Будто стрела, пущенная из лука, она бросилась вперед, выбрасывая обе сабли вперед, и ее скорость была настолько впечатляющей, что на долю секунды тело воительницы представляло из себя одно размытое пятно.

Я придвинулся чуть вперед, чтобы лучше разглядеть разыгравшееся сражение.

Пленник до последнего стоял на одном месте, а когда острия обеих сабель почти коснулись его носа, круто развернулся на пятках и замахнулся рукой, локтем попав ей в спину чуть выше поясницы.

Талия вскрикнула и снова рухнула на землю.

Я приготовился сломать щепку, но она крикнула:

— Нет!

— Слышал, что дама молвит? Нет, значит нет! Поехали дальше…

Он схватил ее за волосы. Она сопротивлялась, однако мужчина с той же легкостью подавил это сопротивление, пару раз ударив ее кулаком по носу, от чего ее лицо сразу же превратилось в одну огромную гематому, залитую кровью.

— Ох, ты не представляешь, как долго я мечтал это сделать! Больше, пожалуй, я мечтаю только повыть на луну и насрать на коврик этому старикашке-магу!

Он размахнулся, изо всех сил ударил ее свободной рукой по животу, а затем отбросил в сторону, впечатав ее спиной в твердую каменную стену.

Талия застонала, пытаясь прийти в себя.

— Не-а, не-а, даже не думай, девчонка. Я хоть человек и великодушный, и женщин люблю, а не дурак, — он запнулся, задумался, а потом затараторил: — Конечно, в некоторых случаях дураком лучше прикинуться, помогает. Жизнь спасает, знаешь ли, а еще… Ну ладно, сейчас не об этом.

Талия поднялась на четвереньки. Она сплюнула кровь и потянулась за саблей, валяющейся рядом, но он схватил ее за волосы и с размаху долбанул затылком об стену, выбивая дух.

— Эх, работа — мечта! Мне б только двери вышибать, да людей жалко. Голова-то, наверное, болит?

Мне бы вмешаться, но она же сама сказала, что не раньше, чем я буду уверен, что она умрет. Ну, пока она не умирала.

— Присоединишься? — обратился он ко мне. — Нет? И ладно.

В следующую секунду на моих глаза произошло чудо. Его тело внезапно раздулось, кости с хрустом стали деформироваться, и кожа поросла жесткой серебристой шерстью. Сейчас он представлял из себя настоящего оборотня — ни человека, ни волка. Он стоял на обеих ногах, колени выгнуты в обратную сторону, и огромная зубастая челюсть широко открылась, представляя из себя одну большую кровавую пропасть.

— Если не сбегу, то хоть пожру нормально, — прорычал грозный зверь и двинулся на девушку, но та успела доползти до своей сабли и полоснула его по животу.

Оборотень взвыл. Он отшатнулся, и девушка не стала упускать возможность победы.

Совершив стремительный рывок вперед, она с полуоборота рубанула наискось, и две серебряные сабли замелькали с удивительной скоростью, оставляя на теле оборотня десятки глубоких кровоточащих ран.

Потеряв преимущество, зверь продолжал отступать, прикрываясь руками.

Талия уверенно наступала. В глаза ей заливала кровь, правая нога хромала, но она продолжала идти вперед, и сабли пели в ее руках. Клинки пропали, вместо них я видел только короткие серебряные вспышки.

Я сглотнул. Глупо было тогда надеяться ее победить…

Девушка прижала монстра к стенке и замахнулась, готовая нанести смертельный удар. Ее рука пошла вперед, острие устремилось к его сердцу, и…

— Сюрприз! — взревел оборотень и одним взмахом мощной лапы отправил ее в противоположную сторону комнаты. — Думаешь, когда-нибудь станешь лучше меня? Я бы показал тебе средний палец, да он сейчас не разгибается.

— Ты обратился, — прохрипела она в ответ. — Так не честно!

— А ты вообще мутант, так что кто бы говорил! Сама-то не больно честно играешь, раз притащила с собой серебряную пыль. Думаешь, я ее не чую в воздухе? Она уже забилась в мои легкие, и они горят как стая гребаных фениксов на новый год! Давай, девчонка, связывай меня обратно, но я знаю: ты вернешься. Твоя гордыня выбила остатки твоего мозга, и когда-нибудь ты сдохнешь от моей руки!

Он поднял с земли ее саблю. За два больших шага зверь преодолел все разделяющие их расстояние и вонзил клинок в ее плечо, пригвоздив к земле как бабочку на иголку.

Пора заканчивать. Я мог бы подождать, пока ее убьют, но понимал, что без нее мне будет тяжко. Какой-никакой, а Талия все же мой учитель, она мне нужна.

Я разломал щепку пальцами, и вовремя: оборотень уже стиснул когти на ее шее, желая вскрыть ей глотку. Только деревяшка в моих руках с щелчком треснула, как неведомая сила подняла его вверх.

Его тело дрогнуло. За одну секунду он вновь обратился в человека и оказался у стены, где кандалы, будто живые, сплелись на его руках и ногах и защелкнулись.

Он рассмеялся.

— Я-то выживу. Я нужен этому озабоченному старикану для его опытов, а даже если и перестану — что с того? Меня просто так не убить. А вот вы — другое дело. Только перестанет он интересоваться боями, как вы уже станете трупами. Жизнерадостными такими скелетами с три руки под землей, о которых никто не вспомнит.

Я коротко кивнул. Осторожно обойдя пленника стороной, я подобрал с земли саблю, вынул еще одну из плеча упавшей в обморок Талии и закинул девушку на плечо, намереваясь оттащить ее в свою комнату и посмотреть, что можно сделать с ранами: думаю, ей бы не хотелось, чтобы хозяин прознал о нашем ночном визите в подземелье.

Прежде, чем я закрыл дверь, меня окликнули:

— Постой! Ты, я вижу, мужик с башкой на плечах и не думаешь тут сидеть и ждать, пока тебя прикончат. Соберешься бежать, прихвати меня с собой. У старикана намного больше слуг, чем ты можешь себе представить, и магия тоже не хухры-мухры.

— Хорошо.

— А я всего лишь скромный оборотень, — услышал я его бормотание, уже выходя на лестницу. — Сожрать там пару овечек, убить десяток-другой рыцарьков. Разве я много прошу? Нет. Нет! Вернуться, вернуться назад… Черт! Черт! Черт!

Даже несмотря на то, что весила Талия почти вдвое меньше меня, я едва дотащил ее до своей комнаты. Мы ввалились внутрь, я стянул с кровати простыни, уложил ее на матрас и зажег единственную лампу, стоящую на небольшом письменном столике в углу.

— Дьявол!

Талия застонала. Она попробовала поднять, но я осторожно хлопнул ее ладонью по лбу и уложил обратно.

— Легче позвать хозяина. В конце концов, маг он или нет? Тут одними швами не отделаться, — проворчал я под нос, и девушка тут же замотала головой, стиснув мою руку. — Ладно, ладно, обойдемся подручными средствами.

Я поднял лампу над головой и внимательно осмотрел ее тело, все заляпанное в крови. Больше всего меня волновала огромная рана в левом плече от сабли, так что я решил сначала разобраться с ней, а потом заняться многочисленными переломами и порезами.

Я вынул из ножен ее саблю. Стараясь как можно меньше ее шевелить, осторожно стянул с нее кольчугу, расстегнул плотный кожаный жилет и порезал тонкую льняную рубаху, пытаясь успокоить дрожь в руках. Даже мне, видевшем раны и похуже, было страшно: кроме себя, никого и никогда я больше не зашивал.

Разорвав простыни, я подложил кусок ткани под ее плечо. Я набрал немного воды из остывшей ванны, промыл рану. Я попытался остановить кровь, но та хлестала ручьем, и Талия дышала все медленнее и медленнее.

— Чтоб тебя волки съели! — выругался я и открутил стеклянную трубку от раны. — Сейчас будет жечь. Иди сюда…

Я бережно приподнял ее и обнял сзади, крепко стиснув ее в объятьях, чтобы она не вырывалась. Вздохнув, я резко прижал верхнюю часть лампы к ее ране.

Талия взвыла, но стерпела боль и застыла, пока я держал огонь рядом с ее кожей. То же самое пришлось повторить и сзади: сабля прошла насквозь.

— Надеюсь, я делаю, что надо, иначе руку придется отрубить.

Закончив с раной от оружия, я тщательно смыл кровь вокруг обожженной кожи, разорвал на лоскуты наволочку и перевязал плечо.

С переломами дело пошло легче: кости я вправлял сотни раз, причем самому себе! Я только надеялся, что срослись они действительно правильно, иначе у меня большие проблемы.

Я выловил из ванны большие листья целебной травы, разорвал их на части и сделал пару примочек. В итоге Талия стала представлять собой вполне себе жизнеспособную мумию, укутанную в окровавленные полотна.

Не совладав с усталостью, я сполз на пол и уснул.

— Эй! Эй, просыпайся, мать твою, и помоги мне выпутаться из этого балахона!

Вздохнув, я через силу разлепил глаза. Да здравствует новый день!

— Хорошо хоть хозяин за нами не следит, иначе бы точно приполз сюда и разорался, какого черта я делаю ночью в твоей конуре!

— Молчала бы лучше, раны снова откроются.

— Ты их что, не зашил?

— Нет, — я покачал головой и поднялся, пару раз зевнув. — Одну сквозную прижег, остальные были не такими глубокими.

— Ну ты и идиот! Повезло, что на мне все заживает, как на собаке, иначе бы точно окочурилась с такой-то заботой.

— Сама попросила с тобой пойти.

Талия фыркнула и снова дернулась.

— Давай, разматывай, помощник, блин!

Через час она уже спокойно сидела на кровати, вжавшись спиной в стену, и буравила меня взглядом. Вздохнув, я понял, что пора задавать вопросы.

— Кто это был?

— Оборотень, разве не видно?

— И ты не… — я махнул рукой.

— Нет, это не передается через укусы, только по крови.

— Кхм. Его держат здесь для опытов, это я уже понял, а зачем он тебе-то понадобился?

— Сделал кое-что, — так же коротко ответила Талия, не вдаваясь в подробности. Больше всего ее сейчас беспокоил ожог. — Вот и всыплет же мне старикан за это уродство!

Я стиснул зубы. Естественно, давно уже было понятно, что он ее держит не только ради боев на арене, и это заставляло мою душу гореть праведной яростью. Я надеялся, что хоть что-нибудь изменилось за триста лет. Как оказалось, нет…

— Как будешь с ним объясняться?

Девушка безразлично дернула плечом.

— Отделаюсь парой оплеух, да и все. В конце концов, у него есть магия, и на этот раз я согласна, чтобы он исправил это безобразие.

После недолгой паузы, когда мы оба молчали, глядя в окно, где уже маячило над горизонтом солнце, я сказал:

— Ты его не победишь. А если победишь, то нечестно, а это не то, чего ты хочешь, так ведь? Он намного сильнее, и дело вовсе не тренированности тела. Даже в таком состоянии он легко прижал тебя к стенке.

— Но я почти его достала!

Я усмехнулся.

— Нет. Думаешь, я ничего не вижу? Этот человек просто с тобой играл, как охотник играет с добычей. Ему ничего не стоило одним ударом размозжить тебе череп. Да даже без обращения двигался он в десятки раз быстрее и запросто мог тебя убить!

— Так почему не сделал этого? — громко спросила девушка.

— Думаю, ему просто скучно, а ты его веселишь.

— Брехня!

— Думай, как хочешь, я остановлюсь на своем. Как плечо?

Убрав растрепанные волосы назад, Талия пощупала перевязанную рану пальцами и поморщилась, что говорило само за себя.

— Как я выгляжу? — спросила она.

— Как гнилой помидор, лопнувший изнутри, — признался я.

— Черт! Если хозяин заметит…

— Оставайся здесь, а я пойду, потренируюсь, раз уж на то пошло. В конце концов, у меня бой меньше, чем через неделю!

Девушка согласно кивнула и медленно опустила голову на подушку, закрывая опухшие глаза. Я не упустил возможности съязвить:

— А еще тебе бы не помешало помыться!

С этими словами я вышел из комнаты и направился наверх, сжимая в руках мое новое оружие. Скоро ему предстоит хорошенько потрудиться, а мне — не подохнуть от лап великана-полукровки!

Неделя прошла на удивление быстро. Может быть, потому что я просиживал почти все время на тренировочной площадке, бесконечно упражняясь во владении клинками и оттачивая всего лишь несколько приемов с ними до полного автоматизма, а может, и потому что параллельно мне приходилось ухаживать за Талией, которая напрочь отказывалась обращаться еще к кому-либо и строила из себя гордое одиночество, изредка хлопаясь в обморок посреди занятия.

Все ее раны почти зажили, и хозяин так ничего и не узнал. С ним я не виделся, но однажды Талия проболталась, что он увидел-таки шрам от ожога и долго что-то втирал ей по обязанности, а потом залечил его магией. На вопрос, откуда он взялся, она ответила, что нечаянно упала в жаровню. Естественно, если бы он знал, что жаровни в его доме не было ни одной, он бы выявил подвох, однако все прошло на удивление гладко.

И вот я снова стою на арене. Подо мной шуршит горячий песок, обагренный кровью предыдущих соперников, одного из которых — обезглавленного — сейчас тащили прочь в большом мешке из-под картофеля.

Я обвел взглядом трибуны, но снова не смог разглядеть ни одного лица, и только блеск изумрудных глаз Талии во тьме подсказал мне, где они находятся.

Я покрепче стиснул рукояти «рогов оленя» и опустил плечи, разминая их перед боем.

Скоро все начнется…