Что бы вы там ни думали, а жизнь моя сложилась весьма нормально. Со временем все забывается. Признаюсь, сначала я думал, что никогда не прощу ни себя, ни других за то, что приключилось с моей семьей, а сейчас... Можно ли это назвать покоем? Или я просто очерствел?

Прошло всего семь месяцев со дня уничтожения моего поместья. Смерти родных все еще мерцают в моих кошмарах, и предательство Мириты, погибшей от моих рук, все еще терзает сердце, но теперь уже значительно меньше. Скорее все это напоминает так называемую фантомную боль в отрубленном пальце.

Кстати, я говорил, что лишился пальца? Откусила одна тварь. Едва не отхватила все три. Повезло. Увернулся. Теперь на левой руке их всего четыре - нет безымянного. Об этом я почти не волнуюсь: кожа на руках сгладилась, а безобразные шрамы все равно остались, так что красавцем мне больше не быть. Почему? Ну, вечно перчатки носить не будешь, да и шея тоже не выглядит приемлемо для богатых приемов. А еще уши - эти треклятые антенны заострились и стали длиной в целую ладонь. Приходилось скрывать их под широкополой шляпой.

Последняя, впрочем, служила и еще одной цели: она не давал солнцу обжигать лицо. Не то чтобы в его лучах я горел, но на солнце кожа приобретала красноватый оттенок, и я становился похож на сраного омара.

Я понял, что искать мести - глупое дело. Ярость моя подостыла, и теперь все мои мысли занимал другой вопрос. Какой? Кто я такой, черт возьми!

Понимаю, звучит до кишечных колик глупо. Я человек, этим все сказано. Одно "но": у человека нет таких длинных ушей. Все мои остальные странности вполне можно списать на старые раны.

В поисках ответа я использовал весьма странные средства с точки зрения обычного жителя юга империи. Даже ежу ясно, что со мной произошло нечто, связанное с потусторонними силами. Значит, стоило искать там, где эти силы имели место быть.

Для начала я хотел пойти в церковь. Передумал. Знаете ли, когда тебя гонят по болотам с вилами и факелами до самой Быстрой - это не есть хорошо. Я бы сказал, это очень-очень плохо, сраный Холхост!

Я припомнил рассказ о проводниках, но и тех никто не видел вот уже лет сто как минимум. Выяснил я только, что этих охотников за монстрами всех истребили шпионы Волчьей империи. Думаю, этот их Йарих Красный совсем не дурак и знал, что таких людей надо опасаться.

В своих поисках я дошел до самого востока наших земель и поселился там на три недели, весьма заинтересованный рассказами о некоем Охотнике, который когда-то давно наведывался к Большому морю и спас местный городок от потопа. К моему разочарованию, я понял, что тот занимался только Волками (хотя явно халтурил, так как последних развелось как грязи!) и ничем другим, поэтому решил вернуться назад к болотам Элле и поселился в городке под названием Ласта.

Хотя нет, в самом городе я как раз не жил: боялся, что люди заметят мои "странности" и снова погонят прочь с вилами. Второго такого забега мне не пережить, да и бегать уже как-то поднадоело.

М-да. В общем, каким-то странным образом моим сожителем и единственным другом стала шлюха. Хотя называть ее шлюхой у меня язык не поворачивается, поэтому я буду использовать любимое словосочетание моего отца (тот при поездке в большие города никогда не упускал возможности заскочить по пути в бордель и нередко брал с собой меня). Короче говоря, самым дорогим мне живым человеком стала жрица любви.

Ага. Сам я тоже охренел от происходящего.

Еще большим шоком для прежнего меня стал бы род моих теперешних занятий. Конечно, я все еще искал ответы, но и от других дел никогда не отказывался.

Я и раньше путешествовал, а теперь хотел повидать и весь мир. Дороги нынче полностью находились во власти растущей (хотя по-честному я бы назвал ее чахнущей) империи, однако разбойников меньше ничуть не стало. Даже больше: многие солдаты, которым понижали жалование, с радостью уходили на тракты грабить купцов и зажиточных горожан.

Отсюда происходила нужда обучаться бою.

До этого я немало держал в руках меч или саблю. Мой отец был человеком хоть и распутным, а военное дело всегда любил и уважал. К сожалению, хороших мастеров в наших краях было чудовищно мало, а приглашать их из других земель означало поиметь чудовищные затраты, что папаша никак не мог себе позволить. Ну, поэтому фехтовал я на уровне рядового солдата, каких в империи - тьма тьмущая. С такими навыками на дороге я бы не продержался и месяца: больше путешествовать с караваном мне не хотелось.

Ежу понятно, что научить меня бою "жрица любви" никак не могла, хоть и пальцы у нее оказались просто волшебные, поэтому пришлось искать кое-кого поспособнее. И желательно не человека. Непростой вопрос, не так ли?

Моя дорогая сожительница подсказала мне решение. В лесу на другом берегу реки Навьи жил один старый добряк-леший, когда-то уничтоживший целый отряд Волков одной лишь деревянной дубиной и несколькими простенькими заклинаниями природной магии.

Добряком, конечно, его назвала она. Походу она с ним никогда не встречалась, потому что когда я решил-таки "вторгнуться" в его лес он чуть не убил меня и откусил палец.

Ага. Та тварь - именно он, брюхатая и обросшая зеленым мхом престарелая образина с огромными ручищами и на удивление тонкими лягушачьими лапами. О роже его я так вообще молчу, потому что смотреть действительно страшно. Одни только зеленые глаза тускло горят потусторонним огоньком, а что вокруг них - просто ужас, коллекция рубцов и шрамов настоящего психопата на идеально круглом опухшем лице. Не удивительно, почему люди желали смерти этим монстрам: встретив такого где-нибудь в дремучей чаще, не трудно будет и копыта откинуть. Хотя, по его словам, не все лешие выглядели вот так вот - от этого ничуть не легче.

По счастью, бойцом он оказался отличным. Те, кто насмехался над его брюхом и неповоротливым телом, через несколько секунд оказывались не слишком-то разговорчивыми трупами.

Больше всего Дубец (и имечко под стать) любил свою дорогую дубинку, и когда я попросил научить меня пользоваться стилетами, то не разговаривал со мной дней пять. Ничего, я умею ждать.

- Стилеты - простые железки, шкодник, - ворчал он, когда я его все-таки уломал.

Шкодник - это потому что я его достал. Когда эта тварь отцапала мне палец и едва не свернула шею своими ручищами, я целую неделю ползал по его лесу и оставлял ему повсюду милые подарочки-сюрпризы. Поверьте, когда от тебя на всю округу воняет секретом скунса или коровьим дерьмом- это неприятно даже для престарелого лешего.

- Лучше бы научился бить булавой - вот это настоящее оружие, а не вот эти вот спицы. Что ж они могут-то, а? Не, шкодник, ими только трусливо со спины убивать иль во сне, для боя они не сгодятся.

Откуда у него такие познания в людском оружии, мне было плевать, да и он не очень распространялся. В конце концов мы сошлись на баселарде (не удивляйтесь, я и сам раньше этого слова не знал) в паре со стилетом. Но и от уроков владения саблей и мечом я тоже не отказывался, с радостью пробуя все на практике.

Сегодняшним днем я почти выиграл.

Старый леший наседал на меня с удвоенной силой. Святые черти, я даже и не думал, что этот пузан может так быстро двигаться!

Его лапы мелькали все время где-то рядом, орудуя любимой дубиной длиной в целый метр. Они создавали единый щит, огораживающий меня от его тела и одновременно заставляющий непрерывно пятиться, отхватывая то по плечу, то по туловищу.

Глаза заливало потом, и синяки угрюмо ныли.

Я заставлял себя отступать медленно, с разумом. Изредка натыкался на торчащие из земли коренья и ветки. Падал, тут же вскакивал и продолжал пытаться изменить ход боя в свою сторону.

Казалось, не будет этому конца. Я едва видел его силуэт, мелькавший то тут, то там, и руки мои уже упрямо опускались ниже, из-за чего открывалась голова.

- Не спи, шкодник! - напомнил леший и заботливо огрел дубинкой по щеке. Повезло, что та прошла вскользь, иначе я бы собирал сейчас зубы по земле.

Я уклонился от резкого удара сбоку. Время будто замедлилось, и я с криком сделал выпад.

Острие баселарда больно кольнуло лешего в правую руку, и Дубец ойкнул, слегка сбавив темп.

Я воспользовался шансом.

Резко сократив расстояние, я ударил длинным кинжалом справа - леший присел. Не сбавляя темпа, я пролетел дальше, развернулся и выбросил левую руку со стилетом вперед.

Дубец едва успел отшатнуться, иначе бы клинок застрял в его пояснице.

Я отскочил в сторону, зная, что сейчас он рассердится и начнет вращать свою дьявольскую махину над головой.

Ну, так и вышло. Громогласно взревев, что даже белки на деревьях разбежались, старик-леший поднял свою дубинку над собой и стал ее стремительно вращать, от чего напоминал сейчас пузатую зеленую мельницу.

- Черт!

Я закричал вместе с ним. Нет, не потому что храбрился и хотел напасть, а совсем наоборот. Поверьте, когда на тебя несется сумасшедший с полтора метра ростом, и над ним вращается что-то... вот такое, лучше уж бежать без оглядки.

- Иди сюда, гавнюк, я те ща как наппадам!

Теперь-то я понял, как он избавился от целого отряда треклятых тварей.

С дикими матами Дубец помчался за мной, сшибая каждое жухлое деревце на своем пути, и дубина над ним с каждой секундой вращалась еще быстрее.

- Сам иди в задницу! - заорал я в ответ и припустил к берегу.

- Беги, шкодник, я ж тя щас нагоню!

Ну, я и ответил, как подобает. Опустим пару лишних фраз, уберем всем нам известные маты и не очень-то литературные оскорбления, и весь мой ответ свелся к тому, что его папа, неверное, был водяным, потому что красавица-мавка уж точно не могла воспроизвести на свет такую страхолюдину без помощи демонских сил.

Лешие они такие, своих водных собратьев всегда ненавидят.

- А-а-а-а!

Дубец разозлился еще пуще прежнего и резко выдохнул. О том, что прямо в меня сейчас с бешеной скоростью летит его дубина я догадался только в самый последний, едва не лишившись головы на плечах.

Я успел пригнуться, и единственное оружие лешего улетело в реку.

- Моя красавица!

Позабыв обо всем на свете, Дубец кинулся за ней, а я заботливо подставил старикану подножку. Я думал, что выиграл, когда тот плюхнулся к моим ногам, и к его "шее" (той-то и не было вовсе) прикоснулось острие стилета. Ага, размечтался.

Леший, будто и не замечая моего веса, схватил меня за ногу, раскрутил над собой как сраный снаряд и пустил по воздуху вслед за своей "красавицей". Видимо, чтобы я спас ее от загребущих лап злобных водяных, которые по-любому знали о его любви к неодушевленной деревяшке.

Спасти ее мне так и не удалось.

Я шмякнулся голой прямо об дубину и пошел на дно с полной уверенностью утопленника. От такой участи меня спасла какая-то рыбина, которая - видимо испугавшись моей посиневшей рожи - ударила меня хвостом в лицо и предусмотрительно уплыла восвояси.

Захлебываясь, я выбрался на берег, где меня уже поджидал мой "враг".

- Ну и сволочь же ты порядочная, шкодник, - он ухмыльнулся и протянул мне руку. - За то и уважаю. Честным в этом мире не проживешь.

- Угу. Прости за дубинку, старик.

- Да ничего. Знаю я одну русалочку в местном озерце, так потом к ней наведаюсь и попрошу выловить мою красавицу. А ежели нет, так новую выращу. Но с тебя жареный кабан, шкодник.

- Заметано.

Ну, это я только согласился. Мы оба знали, что кабана я ему никак не добуду. Во-первых, денег у меня не так уж и много, поэтому я экономлю на всем, что могу, а во-вторых, тут и кабаны-то едва ли водятся.

Тремя часами позже мы сидели в его любимой березовой рощице и обсуждали бой.

- Ты не смотри, что все так быстро закончилось, паренек, - уже в который раз талдычил он себе под нос. - Долго только в дуэлях ваших бывает, когда два рукоблуда друг перед другом рисуются. В настоящей бойне все заканчивается быстро, опомниться не успеешь.

Я как-то спрашивал, откуда он столько всего знает о военном деле, и Дубец мне так и не ответил. Только наподдал хорошенько по затылку своей лапищей, так что от его когтей там осталось аж три шрама. В ответ я умудрился подпалить ему смолой зад.

- Вы друг друга стоите, - ворчала как-то моя подруга, когда хирург накладывал швы.

- Ты запомни: если у кого есть пистолет или еще какая-то подобная пакость, сначала надо вырубить его. Если не можешь до него добраться, главное не дать ему выстрелить или закрыться другим, даже если это свой.

- А арбалеты?

- Чего?

- Ну, знаешь, говорят сейчас разбойники любят промышлять с такими маленькими арбалетами. Они мажут дротики ядом, и когда ты вырубаешься, спокойно режут глотку.

- А, вон ты про что, - он почесал подбородок. - Опять же не дай ими воспользоваться. Или увернись. Если не можешь ни то, ни другое, то используй свой плащ.

- Как?

- Ткань толстая, - пояснил леший. - Если дротики маленькие, то можно изловчиться и поймать их в складки плаща. Вот так вот.

Я задумался. И почему эта мысль не приходила мне раньше? Ага. Я просто тупой.

- Помнишь ты расспрашивал про ту тварь, которая тебя преследует?

Я насторожился. Медленно поднял голову и мрачно кивнул.

- Ты что-то узнал.

- Так точно, шкодник, узнал, - самодовольная лягушачья ухмылка расцвела на его безобразном лице. - Расспросил своих друзей, они мне про эту срань и рассказали.

Он выждал долгую паузу, наблюдая за моей сердитой миной.

- Не знал, что у тебя есть друзья, - недовольно буркнул я.

- Есть, - ответил Дубец и снова замолчал.

- Не тяни ты, старый пень! - не выдержал я.

- Ладно, ладно. Вот эта хреновина, что за тобой бегает, зовется Немертвым. Слышал о чем-нибудь таком?

- Ни разу. Зачем этот Немертвый меня спас?

Леший пожал плечами. Он откинулся назад, выставляя свое брюхо напоказ, и довольно потянулся, кряхтя точь-в-точь как старое дерево на штормовом ветру.

- Сдается мне, он и не думал тебя спасать.

- Объясни.

- Ну не такой же ты тупой, шкодник! Он за тобой охотится, ему не за чем сохранять тебе жизнь. Разве что...

- Прикончить самому.

- Ога, - это был его особый говор "ага".

- Только зачем?

- А комар его знает! Вот только имечко его само на себя намекает. Он-то Немертвый, и о нем мало кто кумекает. А кто знает, предпочитает молчать. Я только название этой срани и смог выведать - на этом все, фьють!

Дубец взмахнул рукой, показывая пальцами, как улетает вдаль птичка.

- А если подумать, то он может стать ответом на твои необычные ушенции, придурок. Неспроста он выбрал тебя своей целью. Может, злится из-за того, что ты от него два раза ушел. Не может выследить. Не чует.

Я покачал головой.

- Выследит в конце концов.

- Это да. Но, - леший поджал пухлые губы. - Нет, допросить ты его все равно не сможешь. Судя по всему, Немертвый он потому что никогда не рождался. Слышал я о таких тварях, но чтобы они жили больше недели - никогда.

- Расскажи.

- Чего рассказывать? Из бабы вашей человеческой вырезают дитя, которое еще света не видывало, и растят из него с помощью магии черной образину страшную и могучую - такая даже какую-нить слабенькую богиню прихлопнет и не поморщится.

- Даже так...

- Ога.

- Значит, мне его не убить, - я вертел в руках соломинку. - Остается только бежать и надеяться, что этот Немертвый сдохнет сам собой...

Я задумался.

Немертвый находил меня всего два раза. Сначала он спас меня от Волков незадолго после гибели моего поместья, а потом четыре месяца спустя на пусти сюда напал на караван. Убил всех, никого не оставил. Выжил только я один. Опять.

Но какой в этом смысл?

- Надо бы мне уходить, старина.

- Не мели чепухи, человек! - фыркнул леший. - Четыре месяца - так ты мне сказал. Тогда у тебя в запасе как минимум еще месяц. Двинешься через три недели, я как раз научу тебя еще каким-нить трюкам.

- Я не могу так рисковать.

- Брехня. Я хоть и не знаю, на что этот Немертвый способен, но думается мне, что силы ему восстанавливать надо. Четыре месяца - срок, уж поверь.

- Ну, тогда поверю тебе на слово, - согласился я.

- А у тебя, шкодник, выбора больше нет. Теперь топай-ка ты отсюда подальше. Солнышко скоро сядет, - мне показалось, или его рожа зарделась? - Ко мне кикиморки обещали заглянуть. Они не я, они тебя слушать не станут. Прибьют, да и все.

Я рассмеялся.

Закончив хохотать, я хлопнул его по мшистому плечу и устало поднялся с земли.

- Не помри тут от натуги, старый развратник.

- Чтоб тя в болоте утопили, шкодник! - довольно напутствовал меня Дубец.

Он замолчал, но через несколько секунд до меня донесся его крик:

- Есть еще один вариант, шкодник, и ты его знаешь!

- Никогда, слышал? Я уже две сотни раз тебе говорил: нет! Сам разберусь...

Я шел протоптанной тропкой. Если бы не старый леший, я бы и не заметил ее. Ходил бы до сих пор окольным путем и тратил целых полтора часа впустую на лазанье по древнему лесу.

Брод находился чуть выше по течению. В отличие от тропы его мог заметить даже слепец. Ну, и перейти он его тоже бы смог вполне себе запросто.

Далее мой путь лежал по каменистому склону вверх. Как и всегда, я вышел на нормальную дорогу только к началу ночи и едва не сбил ноги в кровь, пока карабкался по этим каменюкам. Конечно, можно было спуститься ниже, а потом завернуть направо, вот только опять же велика вероятность потратить на это лишний час.

Когда вдалеке замаячила струйка дыма, поднимающаяся в небо, я прибавил ходу. Всегда приятно возвращаться домой, даже если он и не твой вовсе.

Я толкнул тяжелую дубовую дверь, натягивая потуже шляпу.

Здесь всегда любили надежность. Такая дверь выдержала бы натиск вурдалака, а из-за того, что хозяин велел на нее нацепить еще три замка (один из которых был огромным амбарным и крепился на здоровенный железный брус), таверна вполне могла бы стать в тяжкие дни настоящей крепостью - подходящее укрытие при его-то грязных делишках.

Войдя внутрь, я поморщился. После чистого лесного воздуха запах пряностей и сладковатый аромат вина щекотал ноздри.

Я кивнул Хромому, здешнему главному вышибале, который сейчас мирно сидел в уголке и чистил ногти внушительным тесаком, и прошел дальше.

- Чего налить? - спросил хозяин, когда я умостился на стуле у барной стойки.

- Для начала зеленого чаю.

Здесь я вино не пил никогда и вам бы не посоветовал. Почему? Потому что в этой забегаловке вино напоминало больше русалочью мочу с привкусом ее же дерьма и вырубало скорее своим запахом, а не количеством алкоголя внутри.

При всем при этом продавалось оно на удивление быстро. Не знаю, может, здесь сказывается мое детство в богатом поместье - не важно. Я пробовал привыкнуть к этой гадости, но все же поборол лень и опасность и стал навещать городские кабаки, где сий прекрасный напиток имел более-менее приемлемый вкус и не вызывал тошноту.

Первым глотком я нечаянно обжег язык. Сплюнув, я стал пить медленнее и оглядывал хмурым взглядом таверну, наблюдая за особо "деятельными" посетителями.

- Это кто? - спросил я у хозяина, кивая в сторону щуплого молодого человека, нервно кусающего ногти.

- Холхост его знает, - пожал плечами тот в ответ.

- Следи за ним, хозяин. Он мне не нравится.

- А тебе вообще никто не нравится, - хмыкнул он.

- Ага. Тоже верно. Ладно, пойду я. Можешь попросить кого-нибудь принести кипятка в комнату?

- Конечно!

Я не любил хозяина.

Общаться с ним надо было вежливо и всегда корчить приветливую мину. Притворяться, что ты ему рад, даже когда это совсем не так. А все потому что хозяин человек не только жадный, но и хитрый - эти два качества в смеси дают настоящий ад для всех окружающих.

Я жил здесь только потому, что таверна находилась за городом. Именно из-за этого я его и терпел, а так бы шарахнул хорошенько башкой об стол и ушел в другое место.

Дотащившись едва до своей комнаты, я еще минут пять возился с чертовым ключом, который никак не хотел влезать в замок. В итоге я просто выбил дверь плечом (право внутри они на редкость хлипкие), уже прокручивая в голове яростные вопли хозяина, и ввалился внутрь.

Моей подруги здесь не оказалось, и внизу я тоже ее не видел. Надо бы мне побеспокоиться, но я был настолько уставший, что сразу же завалился в кровать и заснул мертвецким сном.

Проснулся где-то через полчаса, когда в комнату ввалилась хозяйка - толстая баба лет пятидесяти с беспорядочной копной жестких седых волос, собранных в какую-то хреновину на затылке.

- Вот те вода, на те вам, - недовольно буркнула она.

Ведра грохнулись на пол, разлив почти половину своего содержимого под стол, и хозяйка утопала восвояси. Повезло, что не стала отчитывать за грязную одежду на чистой постели, как она любила это делать. Хотя где здесь чистота - это я без понятия. Нашу постель мне всегда приходилось стирать отдельно: непонятные желтые пятна посередине не внушали мне никакого доверия.

Вздохнув, я сполз бесформенной кучей на пол и потащился к лежащему в углу небольшому тазу. Я взгромоздил его на стул, налил в него воду и стал умываться, отмывая с кожи грязь и неприятный запах пота.

С откушенным пальцем приходилось обращаться аккуратно. Столько времени прошло... Все мои другие раны зажили, а эта все еще кровит, зараза. По-любому все из-за того, что Дубец ни разу в жизни не чистил зубы - вот старый пердун!

С ожогами тоже приходилось работать тщательнее.

От постоянного ношения перчаток в первые несколько недель руки постоянно стирались в кровь, поэтому временами сильно болели.

Я взглянул на свое отражение и поморщился. Никогда не хотел носить длинные волосы. Они долго моются и быстро пачкаются. Однако шляпу тоже постоянно носить нельзя, так что приходилось отращивать шевелюру и скрывать уши за ней.

Дальше я несколько часов провел за записями.

Ну, да, я занялся чем-то вроде ведения дневника. Знаю, звучит по-девчачьи, зато мне нравилось писать и потом читать свое скромное "творение". А еще я старался припомнить каждую важную деталь, чтобы потом ненароком ничего не забыть.

Сейчас я больше думал о Немертвом. Кто он такой? Какого черта ему понадобилось?

Раз он создан с помощью чьей-то черной магией, значит, им должен кто-то управлять, и что-то я не припомню, что навредил в прошлом кому-то из злых волшебников. Даже ведьмы - в которых я не верил - мне не встречались. Хотя откуда мне знать?

Свеча догорала, и огонек постепенно шел на убыль.

Я закрыл свою тетрадь в кожаном переплете, закрепил ремешки и убрал ее в ящик стола вместе с пером и чернилами. В поместье я всегда пользовался ручкой - она гораздо удобнее и столько же дороже, - а сейчас приходилось обходиться доступными средствами.

Не знаю, сколько я просидел во тьме, пялясь в одну точку, но походу действительно долго, потому что очухался только по приходу Ирисочки (это от названия цветка, а не чертовой конфеты, от которой выпадают зубы).

- Линда! - ее настоящее имя знали только немногие. Впрочем, и о моих ушах знала только она да Дубец. Как говорится, взаимные секреты укрепляют отношения.

Она вздрогнула, когда я ее окликнул.

- Ты еще не спишь? - ее зрение еще не приспособилось к мраку комнаты.

- Нет.

- Хорошо.

Линда беззвучно скользнула за стол и села рядом, устало потирая плечи. Ее потрепанный вид говорил о многом, но я предпочел промолчать - я всегда молчал, за что она мне была благодарна, а я себя ненавидел.

- Как прошел день?

- Как всегда, - я вздохнул, решив сразу перейти к главному. - Я уеду через три недели. Думаю, навсегда.

Девушка потянулась ко мне и осторожно взяла за руку. Не видя ее глаз, я не мог сказать, рада она этой новости или нет, так что решил просто перестать об этом думать.

- Ну и правильно, - наконец сказала Линда. - Пойдем спать? Я дико устала.

- Да, конечно.

Вот так и закончился весь наш разговор на сегодня.

Ну, по мне так это, наверное, просто идеальные отношения. Друг с другом мы разговариваем только по вечерам или в перерывах между ее сменами. Линда, кстати, работает официанткой в этом заведении. Не удивляйтесь так: в трактирах всегда большая половина хорошенькой прислуги подрабатывает по ночам еще и... жрицами любви.

Ага. И ее мечта, ясен перец, - уехать отсюда как можно дальше. Я могу ее понять.

Раздевшись, мы легли в постель. Я по привычке прижался животом к ее спине и накинул на нас тонкое колючее одеяло, закрывая глаза.

Ее влажные волосы пахли душистым мылом. За это я ее и уважал: в отличие от других шлюх Линда всегда тщательно отмывала от себя запах другого мужчины, и сколько я ее помню, никогда не приносила его сюда, в наш дом.

Я вздохнул.

Несмотря на нашу совместную жизнь, у нас с ней ни разу еще ничего не было. Сначала я, побитый судьбой, нуждался только в чьем-нибудь тепле, чьей-то участной близости, не более, а потом это уже как-то вошло в привычку.

Сейчас я ее хотел. Хотел так, что сводило скулы и билось чаще сердце (совсем как у четырнадцатилетнего пацана!), но заставлял себя сдерживаться. Почему? Я боялся того, что она сочтет меня еще одним обычным мужчиной, которому от нее нужно было только красивое тело. И еще я не мог рассчитывать на нечто большее: у меня осталось всего три недели, и я не желал причинять боли ни ей, ни себе.

Так и живем...

Мне снова снилась женщина. Нет, вовсе не в том контексте, о котором сейчас подумали многие из вас. Вы поймите, да, я прижимаюсь к обнаженной привлекательной девушке, и она мне безумно нравится, но в своих снах я предпочитаю непроглядную тьму и почти всегда мне удается ее вызвать, убирая мучительные воспоминания на второй план.

А иногда в мои сны кто-то вторгался.

Начало этому положил мой первый побег от Немертвого. Теперь, зная, что этот кровожадный хмырь, желающий меня убить, был создан кем-то с помощь магии, я догадывался, что эта пронырливая баба имела к нему если не прямое, то частичное отношение.

- Дастин?

Снова она меня зовет. Ни разу я не видел ее лица, только голос и неясное серебряное свечение во тьме. Это мне не нравилось, даже несмотря на красивый бархатный голос.

- Иди в задницу, - как обычно отвечал я ей.

- Дастин!

- Пошла на хрен.

- Пожалуйста, помоги мне, Дастин!

Далее шел короткий словарный поток из благих матов, и на этом все заканчивалось. Обычно. На этот раз меня напоследок окатило таким жаром, что заслезились глаза, и я проснулся в холодном поту.

Отвязалась? Не думаю. Наверное, просто устала и решила передохнуть. Она еще придет через неделю-две. Как и в случае с Немертвым я предполагал, что и у нее есть свой промежуток между явлениями.

Стоит ли мне искать ее, чтобы избавиться от Немертвого? Не знаю. Думаю, стоит подождать, пока я снова окажусь на дороге, а пока просто жить и работать, набивая мошну для долгого путешествия.

Я чуть приподнялся, проверяя, не разбудил ли Линду.

Та спала, прикрыв глаза, и похоже тоже видела какие-то сны: ее ресницы едва заметно трепетали, и губы двигались в беззвучной речи.

Я осторожно сжал ее плечо. Она ответила мне, положив свою прохладную ладонь на мои пальцы.

Как жаль, что я не могу остаться... Даже если я смогу избавиться от кошмарной тетки и Немертвого, наши пути все равно никак не сходятся - только тупому это не понятно. Надеюсь, она все-таки сможет отсюда сбежать и начать новую жизнь где-нибудь в собственном домишке и с хорошим мужем.

Проснулся я от знатного пинка а-ля Хромой.

Натянув одеяло до затылка, я буркнул:

- Чего тебе?

- Твоя очередь, Огонек, хозяин уже ждет, - коротко ответил Хромой.

Огонек - это из-за шрамов. Если сначала я все время бесился по этому поводу, то сейчас привык. В конце концов, так меня называли только Хромой (настоящее имя этого здоровяка до сих пор остается для меня тайной), хозяин и несколько постояльцев.

- Дай еще минуту.

- Я будил тебя четверть часа назад.

- Да? А я не заметил. Ну, разбуди еще через часок.

В любом другом случае он бы пожал плечами и ушел: своего дома у Хромого не было, как и семьи, так что он развлекал себя тем, что набивал морды особо "рьяным" посетителям. Дай ему волю, он работал бы здесь целые сутки, вот только иногда его старательность выходила за границы, поэтому наняли меня.

Сейчас же Хромой угрюмо стоял рядом, вынуждая меня подняться.

Я поправил волосы, чтобы скрыть свои уши, и накинул на шею веревку с кусочком обсидиана.

- Что случилось-то?

- Бастин здесь. Думал, ты сам захочешь выкинуть его по случаю.

Я вздохнул. Бастин - тупой человек. Далее его описывать просто нет смысла.

- Да, спасибо. Сейчас спущусь.

- Он с дружками. Я подстрахую.

Знаю я, как он подстраховывает. Налакается местной мочой, сядет где-нибудь в уголке и будет дрыхнуть. Из крайности в крайность, Холхоста ему в печень и Райну в зад!

Мой ежедневный наряд напоминал облачение человека, который не хочет светиться. Ага, так я думал, пока каждый дурак в городе не стал узнавать меня по необычной для этих мест широкополой шляпе и темно-коричневому плащу, в котором вместо нагрудных карманов находились ладненькие ножны с двумя легкими метательными ножами.

Хромой смотрел, как я натягиваю мешковатые штаны.

- Отвернешься, может быть?

- А что?

Я угрюмо пожал плечами и продолжил одеваться.

Далее шла обычная просторная рубаха с короткими рукавами. Почему короткими? Потому что к предплечью я по привычке крепил на ремни ножны со стилетами. Удобная, кстати, штука, и почти незаметная. Если хочешь внезапно атаковать, достаточно просто скрестить руки или почесать кисть, открепив застежку, - и вперед.

Баселард я с собой брал только на тренировки с Дубцом: эту железяку я не любил. Мало того, что хрен спрячешь, так еще и мешается временами. При всем при этом хозяин не любил больших клинков в своей таверне, так что приходилось обходиться своими двоими (руками в смысле) и иногда ухитряться применять стилеты.

Я поправил шляпу и кивнул Хромому, рассевшемуся на стуле.

- Погнали. Вышвырну его по-быстрому, авось еще вздремнуть смогу.

- Хлебни, - у выхода тот вдруг протянул мне железную флягу.

- Я наше не пью, ты же знаешь.

Он ухмыльнулся, показывая черную дырень на том месте, где должны были быть два передних зуба.

- Эт не наше, не ссы, Огонек.

Приняв флягу, я поднял брови.

- Сцапал кого-то в темном переулке? Или белые снова решили толкнуть здесь свое детище? Учти, в последнем случае я пить ни за что не стану.

- Говорю же: нормально все. Братец подогнал из Дэна.

Я пожал плечами. Если из Дэна, то можно. Если из Дэна...

- Фу! Вот и гадость!

- Да? А я думал, высший сорт, - Хромой заткнул флягу.

Я сплюнул всю жидкость на пол. К сожалению, немного все же бухнулось в желудок, от чего хотелось блевануть немедля, сунув два пальца в рот.

- Пошли уже. Высший сорт, мать твою...

Мы спустились вниз. Бастина я узнал сразу же. Да и как его было не узнать? Такой охламон всегда привлекает взгляды: ярко-рыжие волосы стоят торчком в прическе а-ля "ежик", худощавое и невероятно длинное тело (если бы он не горбился, то точно росту в нем было бы под два метра), а еще поразительно гаденькие крысиные глазки, которые примечали вокруг каждую мелкую деталь.

- Бастин, друг мой! - ярость в груди при одном его виде кипела, подступая колючими комьями к горлу. - Кажется, тебя уже предупреждали больше сюда не соваться, так ведь? Учти: еще раз тронешь здесь хоть одну нашу девочку, я тебе пальчики-то пообрубаю.

Бастин замялся. Его крысиные глазки бегали туда-сюда, однако пятиться он не торопился.

Мы с хозяином переглянулись.

- Только аккуратно, - кивнул он. - Любой сломанный стул вычту из твоей зарплаты.

Я хлопнул в ладоши в предвкушении душевного наслаждения. Спустившись с лестницы, я направился прямо к нему, а он все не отступал. Осмелел, что ли? Нет, трусы не меняются. Что там Хромой говорил о его дружках?

- Ах, Дастин, я так рад тебя видеть!

- Не воняй, Бастин. Если наши имена отличаются только на одну букву, это не значит, что тебе можно бесплатно распускать руки. Вали отсюда или подойди ближе, чтобы я смог как следует тебе врезать.

Кто-то тронул меня за плечо.

Линда бесшумно подошла сзади, в своих руках она сжимала поднос с выпивкой и свежей едой - сегодня у нас одни только сраные овощи.

- Чего?

Она кивнула за столик, возле которого и ошивался наш заблудший "дружок".

Ага, вон оно что. Братья Вороны собственной персоной, чтоб их черти драли! Один низенький (его-то я опасался больше всего: поговаривают, стреляет он отлично, а у меня с собой только ножи), другой здоровый как бык, а третий буравил меня взглядом голодного матерого волка.

Месяца эдак три назад я бы покрылся мурашками, а сейчас ничего, даже интересно.

- А я вот хотел познакомить тебя с моими новыми друзьями, - Бастин улыбнулся. Вот в чем собака зарыта, псина ты паршивая! - Помнишь, ты мне сломал три пальца на левой руке? Они почти зажили...

Все посетители взирали на нас с неприкрытым удовольствием. Конечно, не каждый день здесь кончают человека. А если я не справлюсь по-быстрому, прикончат они меня однозначно. Даже хозяин не будет против: отношения с главами местной банды куда важнее одного меня.

- Здравствуйте, господа, - я склонил голову в приветственном жесте. - Для вас двери этой таверны всегда открыты, а вот вашего... друга придется выпроводить. Он нарушил правила этого заведения.

Низенький улыбнулся.

- Понимаю. И полностью поддерживаю ваши суждения, господин Дастин. Правила есть правила.

- Что?.. - казалось, эта крыса сейчас проглотит язык. - Вы же обещали!

Что они там ему обещали, он рассказать не успел. Я подошел к нему, схватил за шкирку и потащил к двери.

- Прогуляйся, Бастин. И прими наконец ванну!

Шут с визгом полетел на землю.

Понимаю, обходился я с ним прескверно, но с такими по-другому никак.

- Чтоб ты сдох! - напоследок пожелал мне Бастин и, сплюнув, ушел по дорожке в город, громогласно извергая ругательства.

Ага. Что-то слишком быстро все закончилось. В прошлый раз эта немочь нарвалась на драку и после первого же удара в челюсть трусливо убежала, поджав хвост. А сейчас гляди-ка, просто ушел, даже рожу не подставил...

Я оглянулся. Братья Вороны внимательно за мной наблюдали, спокойно попивая свое пивко и о чем-то тихо переговариваясь. Чего это им от меня надо?

Вздохнув, я поправил шляпу и решил заняться своими прямыми обязанностями - к великому разочарованию Хромого.

Моя ночная посетительница меня сегодня несказанно удивила. Она явилась спустя пару часов после того, как я заснул, и сначала что-то невнятно бормотала, и ее слова эхом разносились по темноте.

Потом она попросила:

- Скажи мне свое имя, Дастин.

- Не хочу тебя разочаровывать, но ты только что его произнесла.

- Я хочу услышать твое истинное имя, Дастин. Что, как не оно, отражает душу человека?

- Истинное имя? Я без понятия про эту чушь, так что оставь меня в покое.

И она мне показала. Показала меня самого только со стороны. Я наблюдал, как бреду по какой-то старой пыльной дороге к большому чугунному фонарю и стремительно старею. Вот уже моя кожа обращается в сухой пергамент, черные волосы оборачиваются серебристой сединой, и глаза становятся стеклянными, далекими.

Я бреду вперед и выдыхаюсь. Падаю на одно колено, затем обрушиваюсь на землю лицом вниз, и плащ оседает. Под ним больше ничего - только прах.

- Вот что тебя ждет, если не поможешь мне, Дастин. Я уж об этом позабочусь.

Я сконцентрировался и огородился от ее влияния.

Заснуть я больше так и не смог: перед глазами мелькал я сам, постаревший на тысячу лет.

Чмокнув Линду в основание шеи, я тихо поднялся с кровати и стал одеваться. Я уже выходил из комнаты, как вспомнил про свои стилеты и вернулся за ними: осторожность никогда не повредит.

Луна выглядела просто потрясающе. Несколько секунд я даже подумывал разбудить Линду и прогуляться вдоль берега реки, которая сейчас серебристой змейкой струилась вниз к большой зеркальной глади озера, но потом передумал.

Мое сердце болело. После Тизы я и не думал, что захочу кого-нибудь еще, а тут такая оказия - черт ногу сломит.

Потом подумал про Дубца. Тот сейчас точно не спит, так может заглянуть к нему да прихватить немного ослиной мочи? Пожалуй, единственное, что старый леший любит в людском роде после хорошего оружия - выпивка.

Хотя нет, обламывать ему свиданьице тоже не хотелось.

В итоге я направился - как вы думаете, куда? - к местному кладбищу. Что поделать, я с детства любил погулять меж надгробий в одиночестве и полном покое. Обстановка способствовала.

Там я проводил много времени. Пожалуй, даже больше, чем уделял сну.

Больше всего меня интересовали самые первые надгробия, которые сейчас угрюмо возвышались над более новыми памятниками такими большими махинами - часто с изображением ангелов и прочих летучих тварей.

Я вспомнил Немертвого. В последний раз, когда мы с ним встречались, у него были кожистые крылья - огромные черные полотна как у летучей мыши.

Усевшись под очередным ангелом, я покопался в карманах плаща и выудил маленькую флягу с любимым вином. Так как денег было не так уж и много, приходилось экономить на всем. Даже, черт возьми, на выпивке, в которой я так нуждался. Ну, ничего, вот накопим небольшую сумму, там уж и гульнем.

Немертвый...

Я сжал саднящие виски. В голове ужом вертелась важная мысль, а я все никак не мог ее уловить. Я с болью припомнил свою покойную беременную невесту. Она погибла. А как же ребенок? Неужели он и есть Немертвый? Или я ищу связи там, где ее нет?

Спина похолодела.

Ладно. В конце концов, он хочет меня убить, и он нежить, а значит никак не может быть моим сыном. Ответственность лежит не на мне.

Это одно дело. Совсем другое - понять, как его победить. Он же чертов Немертвый! Как убить мертвеца? Я подумал, что бы ответил Дубец.

- Учиться, шкодник, и еще раз учиться. Если ты один раз подставил мне подножку, это не значит, что какая-нибудь тварь без моей к тебе сердобольности ее в следующий раз не отгрызет.

А чтобы учиться, нужны годы. За все эти месяцы я вряд ли мог считаться хорошим воином. Припомнить, опять же, нашу последнюю встречу - я не смог сделать ничего. Повезло, что на мою защиту встала банда разбойников при караване. С дуру они подумали, что тварь пришла за ними.

Так что же делать? Неужели все время бежать?

Я вздохнул. Сейчас все равно ничего не выяснить, а гадать - вредно для моих расшатанных нервов.

Вот только когда я выясню, кто создал Немертвого, и найду свою ночную любительницу снов, и тому и другой достанется прилично. А если оба - одно и то же лицо, тогда все просто прекрасно, сраный Холхост!

Может, это связано еще и с войной... Нет, хватит, доконали.

Сняв с головы шляпу, я откинулся на холодный могильный камень и стал думать. Занятие у меня, знаете ли, такое - думать.

На этот раз все мои мысли обратились к западу.

Волки выигрывали. Даже несмотря на то, что сил их было чудовищно мало, они умудрялись выходить победителями из каждого мало-мальски важного сражения. Они лучше нас, они сильнее нас. Но нас больше. За что мы сражаемся? Мы уже узурпированы собственным императором, и в мире осталось только несколько островков шаткого спокойствия.

Стоит ли тогда воевать? Я думаю, нет. Если на всех вдруг нахлынет нежелание проливать кровь, и войны не будет. Навряд ли это трусость - так, здравый разум. Но я знал, что войны будут всегда, так уж устроен человек. Он просто не может без войны. Страшно только когда войну эту ведет недалекий и властолюбивый человек, неразумно располагающий ресурсами. Между страшной победой со множеством потерь и достойным поражением с сохраненными силами я бы выбрал последнее.

В конце концов, вся жизнь - сплошная война с самим собой и другими за лучшее место под солнцем. А хотя... кто я такой, чтобы судить сильных мира сего?

Ненароком я заснул прямо на кладбище и очнулся только вечером следующего дня.

Я поднялся с земли, еще раз хлебнул вина и поплелся обратно с такой мрачной миной, что проходи кто мимо, настроение бы у них попортилось знатно. О скисшем молоке я не говорю: этим умением я овладел уже давно.

Я устало поднялся по лестнице на второй этаж. Какого было мое удивление, когда у своей двери я встретил Хромого, стоящего на страже с видом заправского убийцы.

- Ты-то что тут забыл, чудо прокисшее?

- Нельзя туда, Огонек.

- Чего? Это я напился, или ты фигню сморозил? Это моя комната!

Тогда я услышал. Я услышал звуки, которые мне слышать совсем не хотелось.

Земля ушла из-под ног. Я не мог не знать, чем занимается Линда, конечно же, но в первый день нашей совместной жизни она поклялась никогда не водить других мужчин в нашу постель. Потому что она была нашей!

Трудно сказать, разозлился я тогда на нее или страдал, потому что вторая новость ошарашила меня еще больше. Можно сказать, даже ввергла в пучины безумия.

Я кинулся к двери, желая разобраться с незваным гостем раз и навсегда.

Хромой успел схватить меня за шкирку и отшвырнуть в сторону.

- Хватит, Огонек, - сердито прошипел он. - Я не хочу тебя бить.

- Да? Тогда я тебе сам нос сломаю!

Не знаю, почему я тоже перешел на шепот.

- Приказ хозяина. Бастин отвалил огромные деньги, и запрет...

- Бастин?!

Все это походило на дурной сон. Столько времени она молила меня помочь ей отбиться от этого сраного тощего рыжего, столько времени мы с ним из-за нее цапались... Я успел возненавидеть его как собственного врага, а теперь она - с ним.

- Значит, хозяин приказал?

Я прекрасно знал, что если он прикажет, то у Линды не будет шанса отказаться. Я надеялся, что это так, потому что тогда я смогу его убить.

К сожалению, надеждам порой не суждено сбываться.

- Она сама согласилась.

Я пошатнулся.

- Врешь, собака!

- Нет. Прости, друг, но она сама согласилась. Он заплатил ей огромные деньги. Она решила почти сразу.

Даже не думала. Неужели предать так просто? Или я просто преувеличиваю масштаб трагедии?

Нет! Для меня тогда существовал только этот миг. Момент разочарования.

- Ты сам знаешь: она мечтает отсюда уехать. Теперь у нее есть шанс.

- Да. Но это же Бастин, - холодным голосом выдохнул я. - Он специально. Чтобы насолить мне, заставить страдать.

Добился ли он желаемого? Несомненно.

- Ясен перец. Но что поделать? У каждого из нас своя работа. Иди лучше, выпей. Можешь хоть весь бар опустошить - хозяин угощает.

- Само великодушие.

Только сейчас я понял, насколько сильны были мои чувства к ней, и насколько сильна теперь моя ненависть ко всем ним. Я не могу описать, что в тот миг творилось в моей душе, но это была буря, яростная и клокочущая, поэтому ужасная.

Я всегда был вспыльчивым. Таким еще никогда. Это меня пугало. Я страшился того, что могу сделать непоправимое, - например, кого-то убить, - поэтому поспешил прочь.

Я молча спустился вниз. Перед глазами так и мелькали картины того, как крысеныш развлекается там наверху с моей (!!!) Линдой в нашей (!!!) постели. Пусть на месте него был бы кто-нибудь другой - пусть! - я бы пережил. Бастина - никогда. Чересчур много бед мы с ней пережили из-за этого рыжего хрена, чтобы я так просто ушел.

Хочет денег? Пожалуйста! Она их получит. Ох и зря Бастин решил на меня нарваться...

- Я просто боюсь совершить ошибку, - часа через три жаловался я лешему, завалившись к нему в рощу с тремя кувшинами вина - такому подарку Дубец всегда был рад.

- А чего ты маешься, я не пойму? Ну, переспала она с ним, да и все. Она и до этого с мужиками спала, ты же не возражал.

- Не возражал, - язык заплетался. - Я ее уважал. Она клялась, что теперь мы для нее святое, что в нашей постели не будет других мужчин. Жизнью клялась.

- Ну, значит, что-то заставило ее изменить решение.

Я фыркнул.

- Ты простой как пень, старый пень.

- Ик!.. Ага. А по-другому не выжить, шкодник. В этом и смысл, - мы несколько секунд молчали, пялясь на огни звезд. - А лучше завтра поговори с ней - всяко лучше, чем строить пустые догадки и истерить без повода. Не сходи с ума.

Сил спорить дальше не было. Я рухнул на землю и сквозь сон пробормотал:

- Может, ты и прав, старик. Может, и прав...

Я немного остыл. Кажется, я действительно немного перегнул палку.

Просто никогда не думал, что буду так страдать из-за женщины. Похоже, я превращался в соплю - такую зеленую аморфную жижу без хребта. Осталось только расплакаться и кусать локти от того, что меня решили бросить из-за денег. Ей богу, как шлюха...

Кровопролитие редко приносило мне радость.

О да, я убивал. В своих странствиях и до их начала я убивал людей и нелюдей, и хотя последних укокошить было невероятно сложно без особых навыков, я пока выходил победителем. Пока. Может, поэтому я и попросил Дубца рассказывать мне о его собратьях?

Но сейчас не об этом. Кровь льется - это непреложный закон.

Когда я убивал, я делал это из нужды. До нападения Волков на поместье я лишил человека жизни лишь однажды, и то по приказу отца. Вор и насильник. Его осудили. Покарать его было моим священным долгом, так как того желал отец.

Потом Патрик и его подельник - этих вы должны помнить. Далее все шло тоже как определенному сценарию: я защищаюсь, они нападают. Если бы я не отвечал, я бы не выжил. Исключение составляла только Мирита.

А во снах все было иначе. Кошмары не давали мне покоя. Раньше они почти не появлялись, только женский голос преследовал меня во тьме, а в ту ночь они будто пробудились ото сна.

Что было в них? Какой смысл они несли?

Не знаю. Помню только, как стоял на вершине вулкана, и вокруг лилась алая запекшаяся кровь. И трупы. Море трупов. Столько, что захватывало дух.

Они были одеты в яркие серебристые доспехи, сияющие в свете яркого полуденного солнца, и каждое замершее во времени лицо со стеклянным взглядом, направленным в небо, сочилось непередаваемым ужасом.

Вокруг все полыхало, и земля сокрушалась от чудовищных мук - вулкан пробудился.

Я стягиваю шляпу. Вижу себя будто со стороны и мысленно замираю: по морщинам на лице я понимаю, что здесь мне чуть больше сорока. А я изменился. Шрамов намного больше, и взгляд холодный как лед.

Губы отчего-то вздуты. Когда моя старшая копия улыбается, я понимаю, почему.

Он смотрит на меня в упор, и я встречаюсь взглядом с клыкастым чудовищем. Что-то вспыхивает, и кошмар прекращается. В самый последний миг я будто сливаюсь с ним воедино, и знакомое ощущение заполоняет мой разум - я голоден.

Его смех еще долго звучал в моей голове, когда я проваливался сквозь сон.

Первым делом пришлось умыться. Знаю, заодно облегчаться в пресную речку не есть хорошо, но зато это хоть как-то помогло заглушить мою потребность кому-то нагадить.

Приведя себя в порядок, я направился к таверне. Вошел внутрь. В своем уголке хмуро восседал Хромой, закинув ногу на ногу и почесывая свою правую культю, где специальный протез (на самом деле обычная палка) соединялся с плотью.

Завидев меня, он поднялся.

- Сиди уж, - мрачно буркнул я, махнув рукой.

Хромой сел, вот только вид его сейчас напоминал обиженного ребенка с такой кислой миной, что на душе снова заорали драные кошки.

Я взглянул на хозяина. Наверное, что-то во мне показалось ему пугающим, потому что сначала он вздрогнул, а потом попытался взять себя в руки, отведя взгляд. Он вернулся к счету монет в кассе и, когда я подошел, не обратил на меня никакого внимания.

- Разговор есть, хозяин. Позже.

- Мне не о чем с тобой говорить, Огонек. Возвращайся к работе или вали отсюда.

Я раскрыл рот, желая съязвить, но он явно подумал не о том.

- Линда останется, парень. Пока не сможет выкупить свою шкуру, она останется здесь и будет работать. Так, как я ей скажу.

Опершись на стойку, я покрутил у глаз кружку с вином. Я злился. Старался успокоиться.

- Как ты ей скажешь, хозяин? Неужели ты сейчас так боишься, раз решил выложить все разом?

- Нет.

Мы встретились взглядами. Я улыбнулся. Он сглотнул, стараясь не отступить.

Мать всегда говорила, что мой взгляд напоминал ей о ее деде. Тот был страшный человек. В нашем поместье его имя запрещалось произносить, а в тех землях, откуда прибыла мать, о нем, наверное, помнили до сих пор.

Поверьте, сажать на кол по сравнению с тем, что делал он, - сущее милосердие.

И вот сейчас я понимал, что чувствуют силу имущие. Я ощущал власть, и она возбуждала. Сначала я даже не понял, что он сказал, только смотрел ему в глаза и видел страх.

Наверное, я просто слишком много выпил...

- Врешь, хозяин. Вот и вся твоя натура. Что значит "выкупит"? Разве Линда работает не добровольно?

- Проваливай, Огонек. Собирай свои манатки и проваливай. Ты уволен.

- Не велика потеря, хозяин. Но мы с тобой еще поговорим.

Мы с Хромым переглянулись. Он хотел подняться, но я покачал головой и дотронулся до плаща, под которым прощупывалось лезвие метательного ножа. Он прекрасно знал, что я избавлю его от бремени жизни раньше, чем он до меня допрется на своей палке.

Я поднялся наверх. Вздохнув, я протянул руку к ручке двери и в нерешительности замер.

Сняв шляпу, я вошел внутрь. В ноздри ударил затхлый запах табака и застоявшегося пота. На столе лежали три кувшина вина, рядом валялась раскуренная трубка из слоновой кости, которой так гордился Бастин.

Я взглянул на кровать.

Линда отвернулась к стене, обхватив себя руками за плечи, а рядом храпел рыжий ублюдок, от одного довольного вида которого мне хотелось наложить на него руки.

Я хотел его убить. Я думаю, надо было поступить именно так. Вместо этого я взял со стола его трубку, откинул в сторону одеяло. Когда крысеныш проснулся, хлопая спросонья глазами, он раскрыл рот и тут же получил трубку меж своих гнилых зуб.

- Лучше молчи, - на Линду я старался не смотреть.

Я взял его за лодыжку и потащил вниз.

Эта сволочь сопротивлялась. Бастин пинался и все время пытался дотянуться до меня, сыпля ругательствами, и мне пришлось его утихомирить. Получилось у меня скверно - этого рукоблуда не успокоила даже парочка тычков каблуком сапога меж ребер.

Подобно какой-то кукле я спустил его с лестницы, стукая головой о ступеньки. Не буду отрицать: мне это нравилось. Совсем чуть-чуть! Шучу. Это было просто восхитительно.

Под непонятливые взоры посетителей я открыл дверь и молча вышвырнул Бастина из таверны, задав ему начальную скорость в виде хорошего такого пинка под зад. Ойкнув, тот вылетел на улицу и шлепнулся рожей в каменистую насыпь.

Взвыл. Вскочил на ноги, утирая кровь на лице, и закричал:

- Теперь-то понятно, урод, - это он про мои шрамы, естественно, - почему ты так защищаешь свою любимую шлюху. Нет, в постели она полный отстой, просто больше тебе с такой рожей никто не даст! Оба хуже мусора, прям два сапога пара...

- Идешь по накатанной, друг, - пожал я плечами. - Тебе осталось только припомнить мою мать, и будет полный фарш. Ну же, не стесняйся!

И он не постеснялся. Этот ублюдок орал бы еще часа два, если б в его ноге вдруг не застрял метательный нож.

- Ай! - я поморщился. - Прямо в коленную чашечку, как же неприятно! Так и недолго инвалидом остаться. Станешь у нас вторым Хромым, вот я радоваться буду.

Бастин завыл, катаясь по земле, и по его ноге стекала струйка крови. Я сглотнул, припоминая свой сон, но голод не наступал. Значит, всего лишь сон...

- Хромой! - взревел хозяин, грохнув кружкой о стойку. - Вышвырни его отсюда. Зачем я тебе деньги плачу, инвалид, если ты ничего не делаешь?

Тот поднялся со стула. Он подошел ко мне и положил руку на плечо.

- Прости, Огонек, но работа требует.

- Прощаю, Хромой. А теперь убери-ка руку, пока не стал еще и Одноруким.

Ага. Я зарвался. Вчера я бы мог себя еще сдержать, а когда сегодня увидел их обоих в постели башню вообще сорвало. Неужели я такой ревнивый? Нельзя было к ней привязываться. Ничему тебя жизнь не учит, дурак!

- Уходи по-хорошему, я не хочу тебя бить.

Я ухмыльнулся и взглянул ему в глаза.

- Думаешь, раз ты такой здоровый, ты выиграешь?

- Я старше. Ты просто зарвался.

- Дай мне вернуться. Я хочу с ней поговорить.

- Нет. Ты итак уже устроил здесь настоящий спектакль, - зашипел подошедший хозяин. - Никакого расчета, Дастин, просто проваливай!

И тут я не удержался. Ну очень мне хотелось врезать ему промеж глаз, аж руки чесались!

Зрители вздохнули: кто-то восторженно, а кто-то с тихим злорадством. Хозяина мало кто любил. Даже, наверное, его товарищи по темным делишкам его недолюбливали. Знаете, просто бывают люди, которые ну вот никому не по душе!

- Ну, пацан, пора вдолбить тебе в голову, что ты тут не главный!

Кулаки у Хромого прямо как пара кувалд. Ага, и бьют так же.

Я отлетел к стене и рухнул на землю. В башке гудело, перед глазами плавали звездочки. Никогда не думал, что это и вправду так случается, но Хромых стало вдруг пять.

Они подошли ко мне, и их руки сомкнулись на моей шее. Здоровяк потащил меня к двери как сраную дохлую курицу со свернутой шеей. К счастью, не на убой, однако ж мое самолюбие это ничуть не утешило.

Спохватившись, я пнул его ногой в протез.

Вскрикнув, Хромой попытался удержаться на другой ноге. Хватка его ослабла, и я скрутил ему руку, засадив коленом в живот.

Говорила мне мама: не лезь в драку без повода!

Я замахнулся и ударил его в лицо.

Хромой, вместо того чтобы попробовать уклониться, вдруг с рыком подался вперед, и я едва не сломал пальцы, наткнувшись кулаком на его стальной лоб.

- Святые черти, у тебя там хоть кость?

Пальцы ужасно болели. Я укачивал руку на руках как младенца, а Хромой тем временем уже поднялся на... ногу.

Выдохнув, он ударил в живот. Воздух вышел из легких, и я повалился назад.

- Зараза...

Я пополз в сторону.

Хромой, взбешенный моим поведением (я ж ведь просто развлечься хотел, ну чего он вспыхнул?), поднял меня за ворот плаща и хорошенько встряхнул, едва не выбив из меня весь дух.

Хрустнул стол - это он от того, что я в него влетел, когда старый вояка снова зарядил мне в глаз. Ох и фонари же останутся, хоть ночью без света гуляй!

Шляпа слетела с головы. Давно пора. Она итак уже на соплях держалась.

- Глядите на его уши! - кто-то пораженно вскрикнул.

- Ой, давайте только без оскорблений.

Я поднялся с пола, шатаясь и стряхивая с плаща пыль.

Для начала я глянул на Бастина, которого двое затаскивали внутрь. Они не сразу меня заметили, а когда увидели, то тут же отпустили его руки, из-за чего крысеныш рухнул на землю и снова застонал. Ей богу, как будто я ему член отрезал, а не просто изувечил какую-то там ногу! Пусть скажет спасибо, что я тот еще дурак.

Хромой, казалось, проглотил язык. Я похлопал его по плечу и отправился за своим ножом.

- Ага, старик, я злой дух. Всем стоять, твари, а то сожру и не поморщусь!

К моему удивлению, все застыли.

- Закройте дверь, дует же!

Полностью я оказался повержен, когда мой приказ засеменил выполнять сам хозяин. Естественно, народ тут весьма старомоден и суеверен. Поразительно просто, что они меня слушались, а не потащили на костер.

- Так, никому не выходить. Каждый, кто ослушается, будет кровью срать и дерьмом отрыгивать, ясно? - пораженное молчание. - Значит, ясно.

Я стиснул зубы. Как бы мне не опростоволоситься.

Я поднял с пола шляпу и решил вернуться в комнату. Говорить я передумал. Я просто вошел внутрь и стал собирать вещи, пытаясь не смотреть на Линду.

Но не смотреть на нее я не мог. Она сидела, укутавшись в одеяло, и уставилась в точку на перед собой. Она не сказала ни слова, просто сидела и смотрела в стену. Это меня и бесило. Так и хотелось встряхнуть ее и выдавить хоть какие-нибудь слова.

Я тем временем уже успел насобирать мешок своих вещей и прицепил к поясу набитый кошель. Второй такой же я припрятал в вещах.

- Нет, я так не могу! Хоть на ремни меня режь, я хочу знать: почему?

Сначала она не отвечала. Я старался не кинуться к ней и сдержал порывы задушить ее собственными руками, а потом вдруг понял, что она дрожит. Ее плечи поникли.

- Потому что мне заплатили.

- Не говори так. Пожалуйста.

- Почему? - она изо всех сил старалась не сорваться. Именно это и сбивало меня с толку. Если бы она говорила мне в глаза, если бы ее слова звучали уверенно и без этих страданий, я бы просто ушел, а сейчас уже не мог. - Этим я зарабатываю на жизнь. Мне платят, и я их ублажаю. Вот и все.

Я вспыхнул.

- А вот нихрена! Неужели все, что между нами было, тоже из-за денег? Черт возьми, да у нас же ничего не было! Неужели поэтому? Мне что, надо было заплатить? Так сказала бы сразу, я бы хоть понял, кто ты такая, и не хотел бы тебя сейчас придушить!

- Я не...

- Заткнись! - я стиснул пальцы в кулак. - Вот только не надо мне опять втирать, что ты меня понимаешь. Ничего ты не понимаешь. Что, неужто так хотелось срубить больше этого сраного золота? Надеялась дождаться, пока я скоплю больше, и перерезала бы горло во сне?

Это я загнул. Осознав это, я тут же заткнулся и уставился в ее дрожащую оголенную спину, проклиная свой дурацкий язык.

Она закашлялась. Я думал, что это просто приступ ее аллергии на пыль, но Линда продолжала с надрывом кашлять, и из ее горла вырвался сдавленный хрип.

Я подошел чуть ближе. Меня будто окатило ледяной водой.

По ее ладони, которую она прижимала ко рту, стекала мокрота, смешанная со сгустками алой крови. Я сглотнул. Почему-то вдруг стало душно и мерзко.

Я сел на уголок кровати и спросил:

- Когда это началось?

- Месяц назад.

Черт! Целый месяц! Почему я ничего не заметил? Я же видел все эти непонятные склянки и травы. Дурак!

Линда взяла лежащий рядом носовой платок и вытерла руку и губы.

- Почему мне не сказала?

- Я хотела сказать. Ты первый сказал, что хочешь уйти. Я решила не мешать, - девушка шмыгнула носом. - Ты должен уйти.

- Хрена с два я теперь уйду, долбанутая ты женщина!

Я мысленно отвесил себе оплеуху.

- Ладно. Прости. Иди сюда.

- Нет, уходи. Я не хочу тебя видеть!

Звучало тоже как-то неуверенно, поэтому я сам обнял ее сзади и положил голову на ее плечо. Линда перестала дрожать, зато на волю вырвались сдавленные рыдания.

Я дождался, пока она успокоится, и сказал:

- Там внизу сейчас полный кавардак. Я подрался и все увидели... в общем, ты знаешь. Так что я все равно уйду рано или поздно. Прости меня, пожалуйста. Я просто хотел защитить тебя от того, что следует за мной попятам.

- А я просила тебя это делать? Я просила тебя меня защищать? Никогда! Но ты вечно решаешь все сам.

Я обнял ее крепче.

- Да. Потому что так надо, дуреха, и никаких протестов я слышать не собираюсь. Как и насчет того, что сейчас ты одеваешься и идешь со мной. Купим небольшой домик у моря. Я слышал, морской воздух полезен при...

- Нет!

- Да.

- Нет!

- Да!

Она вырвалась из моих рук. Схватившись за одеяло, Линда прикрыла им наготу и вскочила на ноги, гневно сверкая глазами.

- Неужели ты не можешь от меня просто отвязаться? Я тебе не жена, даже не любовница! У тебя нет передо мной никаких обязательств, Дастин, так что проваливай! Ты сказал все, что хотел.

Я вздохнул.

- Слушай, я действительно без понятия, что надо говорить в таких случаях. Да, ничего нас не связывает, но это не значит, что я тебя просто так оставлю. Я люблю тебя, Линда Мартин, и еще раз да: отвязаться я от тебя не могу.

Казалось, мои слова ее поразили. Она столбом застыло посреди комнаты, и я решил не дать ей опомниться.

Я подошел ближе. Вытерев рукавом рот от крови, я ее поцеловал.

Наши губы встретились лишь на секунду, а в моем сердце уже все перевернулось вверх дном. Буря эмоций захлестнула с головой, и самым сильным среди них был страх. Страх того, что она умрет. Страх того, что сейчас, когда я признался ей в своих чувствах, она мне откажет, и, наконец, страх того, что за мной придет Немертвый, и я погибну, наобещав ей горы самоцветов. Как все сложно...

Линда отстранилась. Ее ясные голубые глаза сверкали от слез, и руки дрожали.

- Ты хороший мужчина, Дастин, - она провела пальцами по моей щеке, - и станешь еще лучшим мужем и отцом. Но меня рядом не будет.

- Почему? Потому что детей ты иметь не можешь? - я фыркнул. - Дети - еще не все счастье, Линда, и я не позволю тебе загонять себя в болото лишь из-за того, что с тобой сотворили много лет назад.

Нет уж. Один раз я потерял ту, которую любил. Второго раза не будет.

- Сколько тебе осталось?

Она отвела взгляд.

- Лекарка сказала, что четыре года - не больше.

- Значит, проживешь еще лет двадцать. Знаем мы этих шарлатанов. Одна такая "целительница" предсказала моему двоюродному брату смерть через год от плохого сердца.

- Да? И через сколько он умер?

Я пожал плечами.

- Через три месяца. Толстяк стал таким неповоротливым, что свалился в корыто для свиней и утоп, - мы молчали. Наконец, я решился спросить: - Поэтому ты спала с ним? Чтобы быстрее скопить денег и убраться из этой жизни?

- Да. Ты меня простишь?

- Не знаю, - честно признался я. - Но сейчас я с тобой готов хоть с горки на тачке скатиться, лишь бы не отпускать.

- Ты преувеличиваешь, мальчик, - вот сейчас меня действительно передернуло. Неужели я выгляжу настолько смазливо? - Сейчас в тебе говорит юношеский максимализм. Когда пройдут годы, и от хвори я стану тощей и некрасивой, ты еще пожалеешь о том, что сейчас сказал.

- Может быть когда-нибудь. А сейчас я знаю, чего хочу, и это ты. У тебя есть два пути, Линда. Сейчас я спущусь вниз и оплачу твой долг. Даже не стану его бить. Потом выкуплю повозку с лошадьми и буду ждать тебя у выхода. До заката буду ждать. Если не спустишься к этому времени - я уеду, и больше ты обо мне никогда не вспомнишь.

- А второй?

- А второй путь заключается в том, что мы будем жить долго и счастливо за полмира отсюда и от войны.

Я привлек ее к себе и чмокнул в щеку.

- Решай, Линда, и знай, что если ты не спустишься, мое сердце навсегда будет разбито.

- Ты не оставляешь мне выбора, - девушка измученно улыбнулась.

- Я знаю, - ответил я своей фирменной ухмылкой а-ля "двадцать восемь зубов".

Прихватив с собой своей мешок и баселард, лежащий в ножнах в уголке, я спустился вниз, удивляясь, как гладко все прошло. Ненависть к Линде прошла за считаные минуты, и я благодарил Дубца за то, что он меня немного вразумил.

На душе стало намного легче. Не знаю. Наверное, я должен был беспокоиться о Линде и ее болезни, но сейчас мне хотелось просто жить на всю катушку. Словно второе дыхание открылось.

- О, а вы все стоите, - удивился я. Бастин продолжал ныть где-то в уголке.

Я подошел к хозяину и посмотрел ему в глаза.

- Сколько она тебе еще должна?

- Двадцать линар, - мгновенно ответил тот, даже не утруждая себя расчетами.

Я отцепил от пояса кошель. Передал ему, слегка сожалея о потере такой значительной суммы. Сожаление тут же прошло, когда я вспомнил наш поцелуй. В отличие от предыдущих он был настоящим.

- Здесь весь ее долг и еще десять за двух хороших коней, что ты купил на ярмарке на прошлой неделе, и нашу повозку. Вопросы есть?

Хозяин стиснул зубы. Он бы ответил, если бы так не боялся. Чертовы суеверия! Зато сыграли мне на руку.

- Значит, вопросов нет. Хромой! Да расслабься ты так, я не собираюсь пить твою драгоценную кровь, - я подумал и подмигнул вояке правым глазом. - Ну, по крайней мере пока...

Любо дорого смотреть на его побледневшее лицо.

- Если она захочет уйти, тот, кто ей помешает, умрет. Надеюсь, я ясно выразился, а то потом будет обидно за недопонимание.

- Ему нужен лекарь! - сказала какая-то женщина, имея в виду Бастина.

- А я что, спорю? Без сомнения, ему нужен лекарь.

Я вышел из таверны и заглянул в стойла. Запрягать лошадей никогда не было моей работой, но, как оказалось, это не так уж и сложно, когда сотни раз видел, как это делают другие. Надо только немного постараться.

Она спустилась. Моей радости не было предела, когда я увидел ее, в нерешительности топчущейся на пороге с небольшой сумкой, набитой доверху старыми вещами. Ничего, как заедем в ближайший городок подальше отсюда купим ей все новое.

- Залезай, - я махнул ей рукой. - Крыши нет, зато колеса в порядке. Да и лошадки вполне себе ладные. Спустимся вниз по озеру и поедем на восток.

Линда взобралась на повозку. По ее лицу я не мог понять, что она сейчас чувствует, зато когда она поцеловала меня в губы, все сомнения сошли на нет.

Я улыбнулся. В кои-то веки сделал правильный выбор.

- На восток? К морю? - мечтательно спросила она. - Звучит прекрасно.

- Да. К морю... Только мне надо попрощаться с Дубцом, ты не против?

- Конечно нет! Только без меня. Старый леший меня недолюбливает.

- Я бы так не сказал.

Я задумчиво пожевал губу.

- Значит, сейчас пойдем по реке. Часа через четыре доберемся до местной деревушки у озера, останешься там на ночь. Знакомый у меня там.

- А ты? К Дубцу? - ее взгляд все еще был прикован к таверне, которая с каждой секундой становилась все дальше. Наверное, ей сейчас трудно. В конце концов, я-то здесь жил всего ничего, а мне уже грустно, что уж говорить о Линде, чья жизнь прочно была связана с этим местом.

- Ага. Надо кое-что закончить.

До Босого мы докатили только к вечеру: пришлось сделать пару остановок по важной причине. Нет, совсем не по той, по которой хотелось бы. Мне просто безумно захотелось есть, и я по случаю навернул растущих вдоль дороги грибов. Не знаю, что вдруг произошло. Сколько их жрал, все было нормально, а сейчас... Ну, вот так вот и опозорился в первый день нашей совместной жизни. Повезло, что хоть желудок в узел не скрутился.

Деревня приняла нас обычно, то есть тихо и спокойно. Кое-кто глядел на нас из окон, пара ребятишек выскочили на дорогу поглазеть, кто к ним пожаловал в гости, а в основном мы больше нигде не примелькались, что меня безумно радовало. Не исключено, что хозяин захочет свести со мной счеты.

Босому я доверял как себе. Этого старого шестидесятилетнего проныру я знал не больше месяца, зато он успел стать мне если не другом, то верным товарищем. Вспомнить хотя бы кое-какие дела, которые мы на пару проворачивали в городе. Ох и сколько денег мы тогда срубили!

Оставив Линду на попечительство щуплого старичка в полтора метра ростом, я пешком направился к Дубцу. Уходить от нее мне не хотелось, только не сейчас, но я понимал, что должен обеспечить нам будущее. Именно нам, а не себе.

- Помнишь, ты предлагал мне кое-что взять у тебя на хранение? - спросил я лешего, пристроившись в тени молодой ольхи.

- Естественно. Неужто согласен, шкодник? - заговорщицки подмигнул мне Дубец.

- Ага. Мы с Линдой уезжаем на море.

- Навсегда?

- Да.

Он хлопнул меня по плечу.

- Рад за вас. Я бы выразил тебе все, что скопилось у меня на душе, вот только нету у меня ее давно. Да и от ваших людских любований друг другом у меня разыгралась язва.

Он почесал подбородок, на котором отрос зеленый мох уже в три пальца длиной.

- Немертвого, значица, хочешь завалить?

- Ага.

- Ну, тогда чего тянуть? Ща приступим.

Я вздохнул.

- Скажи, а мне обязательно варить твою башку в котле или ее можно просто выбросить?