Ольха

— Черт! Твою мать! Ну ты и сволочь!

Я от ощущения полной несправедливости сплюнула и пнула первый же попавшийся под ногу камень, но он оказался чертовски тяжелым, так что я только ушибла палец и еще больше испортила себе настроение.

Нет, ну это же надо так попасть-то, а!

Я еще раз склонилась над телом хрипящей лошади и положила руку на ее грудину, прислушиваясь к сердцебиению и беспорядочным сокращением залитых кровью легких, судорожно пытающихся зачерпнуть лишнюю крупицу воздуха.

Все ее тело было покрыто мыльной пеной, влажная от пота шкура обжигала ладонь, и огромные, раскрытые на всю ширину от страха глаза смотрели в мою сторону, как будто виня меня во всем случившемся.

— Ну, да, я виновата, черт тебя дери! — не выдержала я. — Тупая скотина…

Ее ноги дернулись, лошадь беспомощно захрипела.

— Знаю я, знаю.

Я вытянула из ножен на поясе короткий полумеч, перехватив рукоять двумя руками. Наступив левой ногой на брюхо гнедой, я коротко размахнулась и вонзила клинок точнехонько в сердце. Лошадь дернулась, а потом блаженно затихла, одаряя меня напоследок своим фирменным стекленеющим взглядом.

Еще раз выругавшись, я сплюнула в десятый раз за этот день и вытерла кровь с клинка о мертвую тушу, а затем убрала его в ножны, оглядывая мрачные коричневато-серые силуэты местных болот.

— Тарантур, мать вашу, — крякнув, я закинула на плечо свой походный мешок и медленно побрела по узенькой извилистой тропке вперед, ощущая на своей спине ненавистные взгляды торфяных гадюк, от которых даже досюда доходил запах смерти и разложения. Конечно, запах в основном шел изо рта, но и сами гадюки воняли не меньше. Ну да, а где им здесь мыться-то, а?

Блин, снова несу бред…

Я вытянула из-за пояса флягу Йена и отхлебнула немного вязкой жидкости, пахнущей специями. Поморщилась. Еще бы — настоящий ром, а не какие-то там хухры-мухры из заголужских подвален.

В целом, было темно.

Над головой светил ленивый полумесяц-халтурщик, почти не освещающий дорогу, несмотря на то, что коряги здесь не могли похвастаться пышной шевелюрой и не закрывали собой даже полуметра вокруг, а ясное сумеречное небо, покрытое россыпью далеких звезд, привычно окутывало его приятной темной дымкой, делая все вокруг загадочным и каким-то по-детски волшебным.

Стояла уже поздняя зима, но не было даже малейшего намека на снег. Что поделать, таков уж этот Тарантур — тут даже природа дурацкая.

С запада дул слабый холодный ветер. Он едва касался кожи и мирно шел дальше, задевая каждый долбаный лысый сук, который тут же принимался хрустеть и трещать, как будто ко мне сзади подбирался громила-неудачник, поставивший своей целью раздавить каждую сухую ветку на своем пути.

Болота, ясный пень, не внушали мне ни доли доверия. Мало того, что вокруг все время что-то тихо булькало и чпокало, словно блуждающие огоньки решили закатить пир на весь мир и откупоривали сейчас бутылки с вином, так еще и по рассказам фермеров здесь завелся неприятнейший тип из всех существующих наимерзейших тварей — анцыбал. Ну, или просто болотный бес, кому как удобнее.

Мало того, что эта хитрюга умеет принимать любую форму из всех возможных, ограничиваясь только отсутствием мозгов и всякого инстинкта самосохранения, так еще и сводит людей с ума, запуская в мозг своей жертвы короткие острые щупальца, пропитанные до самой усрачки Эрином.

Конечно, он не скупает наркотик в закоулках на черном рынке, а воспроизводит его сам. Не буду говорить, откуда он берется в его организме (мало ли, слабонервность еще никто не отменял), но скажу сразу: процесс этот довольно занимательный и порядком омерзительный. А прикольнее всего то, что Эрин-то получают именно из этих самых желез анцыбала. Уж не знаю, как они его там доят, но итог вполне себе ясен.

И вот сейчас. Тридцать серебряников уже лежат в кармане, так что отвертеться никак не получится. Естественно, можно дать деру, но в таком случае меня непременно найдут недовольные клиенты или Морис. О да, этот садист знает, как причинять боль, вы уж мне поверьте.

Внезапно справа, в кустах гниющей клюквы, что-то шевельнулось.

Особо не церемонясь, я вытащила из кобуры заранее заряженный пистолет и без раздумий пальнула в ту сторону.

Выстрел прогрохотал на все болото. Птицы испуганно взвились вверх и разлетелись, а из кустов сначала донесся визг, а потом хлопок, как будто кого-то засосало в торфяную жижу.

На меня сверху капнуло здоровое нечто. Оно свалилось на мое правое плечо и медленно растеклось по ключице, оставляя после себя неприятные вонючие разводы.

— Холхост! — ругнулась я и погрозила кулаком уносящейся вдаль галке. — Вот же… нехорошая птица, чтоб тебя черти выдрали!

Черная галка, становясь едва различимым росчерком на сумеречном небе, напоследок довольно гаркнула и испарилась среди далеких звезд.

Вздохнув и смахнув чужое дерьмо с новехонькой, но уже изгаженной куртки, я медленно приблизилась к кустам и с опаской глянула за них. Огромная жирная жаба, распластавшись на островке земли среди мутной коричневой водицы, распласталась звездой и мирно отправилась в мир иной, разбросав вокруг свои внутренности.

— Вот же!.. Черт, — сдалась я. Похоже, мой словарный запас за минувший год упал до самого прожиточного минимума, ограничившись парой заезженных фраз.

Я перезарядила пистолет и молча побрела дальше, внимательно оглядывая безмолвные мрачные болота.

По спине у меня бежали ледяные мурашки. Знаете фразу: если ты долго смотришь в бездну, то бездна смотрит в тебя? Во-во, у меня сейчас складывалось то же ощущение с этого проклятого места, вот только тут одна проблемка… Сейчас на меня реально кто-то пялился!

Я шмыгнула носом. Медленно, стараясь не делать резких движений, положила на землю мешок и вынула из ножен на бедре свой старенький потрепанный кинжал (или нож, честно говоря, особо различий я между ними не находила), который угнала еще у самого бургомистра — он, кстати, оказался еще и железным, с вкраплениями серебра.

Выдохнув, успокаивая сердцебиение, я уверенно двинулась вперед.

Через десять шагов тропинка закончилась, и мои сапоги по щиколотку погрузились в вязкую зеленовато-коричневую жижу, внутри которой, кажется, что-то плавало, кусая меня за пятки, но я старалась не обращать на надоедливую мелочь никакого внимания, сосредоточившись на своих ощущениях.

Обстановка стала поразительно лениво накаляться. Напряжение в воздухе я чувствовала всем телом, однако никак не могла понять, откуда идут эти волны злобы и отчаяния. Может быть, на словах это выглядит довольно глупо, но если вы столкнетесь с чем-то подобным в своей жизни, то вы меня поймете, уж поверьте.

Деревьев становилось с каждым шагом все больше. Из мелких обрубленных коряг они переходили в длинные раскидистые и горбатые мрачные растения, почти стелющиеся по земле и утопающие краями скудной листвы, покрытой слизью, в поверхности болот.

Сюда едва пробивался лунный свет, и мне пришлось разжечь прихваченный с собой маленький факел. Подняв его над головой, я приготовила нож и спустилась на уровень ниже, теперь оказавшись по колено в грязи.

Над землей повисла тишина. А потом она внезапно оборвалась, и десятки злобных громких визгов прорезали холодный ночной воздух.

* * *

Сплюнув, я припустила к старому пожухлому деревцу — единственному островку суши поблизости.

Мой огонь мелко дрожал, не освещая, а наоборот словно притягивая тьму к себе, и от этого на душе становилось только еще гаже.

В грудь ударил порыв спертого воздуха.

Резко выдохнув, я с характерным звуком плюхнулась спиной в жижу и тут же перевернулась на живот, зачерпывая сложенной лодочкой ладонью воду.

Почти в ту же секунду мне отрезал путь к отступлению появившийся из ниоткуда тусклый огонек, у которого из пламени выглядывали четыре тонкие костлявые и когтистые конечности, тянущиеся ко мне.

— Пошел к черту!

Я коротко взмахнула ножом, и после тихого хлопка тот пропал, обратившись в бесполезный сноп искр.

— Фея, твою мать…

Вдруг я почувствовала на своей шее толстые ледяные пальцы.

Успела я только ойкнуть, а разожравшийся на местных огнях болотный бес рывком поднял меня за горло в воздух и отшвырнул, впечатав мою спину в ближайшее толстое дерево.

Со стонами я медленно сползла на землю.

Очнувшись, я схватила выпавший нож, факел и отпрыгнула в сторону. Через мгновение здоровый кулак анцыбала врезался в болотистую почву и проделал в ней огромную такую дыру размером с его же задницу.

— Косой!

Я поднырнула под следующий удар и выбросила вперед руку с клинком.

Анцыбал взревел. Он попытался прихлопнуть меня ладонью, но я уже давно отбежала в сторону и сейчас прицеливалась в его круглую рогатую морду, сплошь покрытую бородавками и старым плющом.

Раздался выстрел.

Один из его горящих зеленым глаз на секунду потух, но особо ничего больше не произошло — свинцовая пуля только раззадорила проклятущую тварину, жрущую всех подряд направо-налево, и сделала ее еще злее.

Рокот беса породил настоящее такое землетрясение, от которого застучали даже зубы во рту. Сильный, чтоб тебя Холхост побрал!

Жаль, они разговаривать не умеют. Так бы попили себе чайку, тихо-мирно решили бы все вопросы, да и делу конец. Вон, как с тем оборотнем из Дэна. А не, стоп, его же все равно пришлось кокнуть… Ну, что поделать, тупой попался, тварюга. От этой вшивой псины до сих пор волосы чешутся, и мне уже начинает казаться, что я по-настоящему слышу писк моих родных блох.

Я вытащила из-за пазухи мешочек с солью. Размахнулась и-и-и!..

Мелкие бело-желтые гранулы мягко приземлились на его приплюснутом носу с одной ноздрей и посыпались в воду. Анцыбал задумчиво чихнул. Фыркнул.

— Вот гад, — прошипела я. — Даже солью не проймешь, что ж ты за человек-то такой?

В ответ на мои возмущения он медленно поднялся, и теперь над водой оказалась не только его верхняя часть туловища, но и нижняя. Сразу скажу: смотреть там особо было не на что. Нет, вы не подумайте, я совсем не про то… Ай!

В следующую секунду мне пришлось уворачиваться от здоровенного кома грязи, летящего прямо в меня.

— Сволочь!

Неудачно приземлившись, я потеряла факел. Я попыталась его догнать, но тот быстро скатился вниз по горочке и плюхнулся в топь, на прощание выбросив в воздух пару красных искр.

Насмехается еще, говнюк.

Наверное, вы сейчас подумали, что я за такой криворукий проводник, да? Но дело в том, что весь этот год я только и делала, что бродила в одиночестве по захолустьям в самой попе человечества и занималась всем, чем только могла, начиная с «изгнания» бесов и обряда экзорцизма (конечно, никакого одержания не существует, но во что только не верят эти тупые олухи) и заканчивая выпалыванием сорняков во дворе у церкви. Нормальная работа попадалась, как ни печально, редко и обычно уходила в руки настоящих проводников, которые как будто жопой чуяли, куда я пойду, и всегда успевали раньше. Короче, практики у меня не было ровным счетом никакой.

И если бы я тогда не поверила Морису и не убила Йена…

Нет! Все, хватит об этом думать. У меня, между прочим, сражение кипит полным ходом, а тут опять на сопли тянет.

Его длинная загребущая рука, сотканная сплошняком из вьющихся растений, вновь проплыла мимо, размахивая кулаком-кувалдой.

Я прыгнула вперед, занося над головой свой нож.

Вонзив клинок в его запястье, я подтянулась и встала ногами на большой палец.

Анцыбал злобно взвыл. Он мотнул свой лапищей, но я держалась крепко и уже медленно стала подбираться к его голове. Тогда он решил сделать лучше. Лучше для меня, разумеется.

Что именно? Этот идиот просто стал поднимать ее вверх.

Вытащив клинок, я решила довериться своему пятидесятикилограммовому весу и как на чертовски придурошных горках покатилась вниз.

В последний миг оттолкнувшись ногами от его предплечья, я резко выдохнула.

Секунды длились целую вечность. Я уже находилась в метре от его безобразной головы, готовая нанести решающий удар в череп (как ни обращайся, а мозг все равно остается мозгом), но болотный бес внезапно пропал, и я с криком и руганью хлопнулась обратно в зеленющую жижу.

Отплевываясь от всего чего только можно, я выбралась на берег и упала на спину, безрезультатно пытаясь отдышаться.

Что, черт возьми, сейчас произошло?

Ответ пришел сам собой. Вернее, его принес долбаный бурый медведь, которому вдруг взбрело в голову забраться на болота, но его горящие неестественным потусторонним светом глаза выдавали в нем моего противника.

— Интересно, а в следующий раз ты станешь кем поменьше? — застонала я и, когда медведь заревел и на четырех лапах побежал на меня, с криком припустила в противоположную сторону.

Прыгнув за дерево, я приземлилась на задницу и прокатилась так еще пару метров. Потом резко вскочила на ноги, перекинула кинжал в левую руку и выудила из ножен полумеч, принимая угрожающую боевую стойку.

Но медведя, похоже, это не очень напугало: он так и продолжил со всей дури нестись на меня, разевая клыкастую красную пасть и капая слюной на скудную травку.

Я размахнулась. Я была готова встретить натиск чудовища (да не самоубийца я!), но в последний момент мишка вдруг снова испарился, обратившись в белый пар, а в следующий миг мне в спину впились маленькие острые коготки, и в шею вонзились четыре мощных клыка, раздирающих горло.

Я вскрикнула. Кровь хлынула из раны, и я поняла, что еще чуть-чуть — и мне капец. Непонятно как извернувшись, я схватила-таки проклятущую летучую мышь-переростка за голову и дернула ее на себя, падая спиной на землю, чтобы если что придавить ее своим весом.

Бес взвизгнул. Теперь его голос напоминал больше скрежет стекла по стеклу, но в злобности не потерял ни чуточки. Наоборот, стал даже гаже.

В тот же миг он вновь обратился. Теперь он слепил из себя громадную рогатую жабу размером с теленка, которая прыгнула мне на грудь и в один присест проглотила половину туловища.

Долбаные слизняки!.. Всегда их ненавидела.

Я задохнулась. Все вокруг было скользким, вонючим и настолько омерзительным, что меня, кажется, стошнило прямо внутрь. Я брыкалась, но жаба продолжала заглатывать меня все сильнее и сильнее, и мне ничего не оставалось, как сделать последний рывок навстречу своей свободе.

Что я сделала? Я просто цапнула ее зубами за склизкий язык, свернутый в трубочку.

К ее горлу вдруг подступила едкая желчь. Эта тварь меня срыгнула, корчась и издавая противные булькающие звуки.

— Черт, — я сплюнула забившуюся в легкие слизь и вытерла рукавом лицо. — Мразь.

Я поднялась на колени и схватила с земли выпавший полумеч и кинжал. Жабу на миг охватил зеленый тяжелый туман, сплошь пропахший сырой влагой, и через мгновение надо мной уже возвышалась колоссальных размеров злобная гадюка.

Она тихо зашипела. Ее зияющая красная пасть открылась, обнажая тонкие, но невероятно острые клыки, с которых на землю капал прозрачный яд. Стоило одной капле коснуться травы, как последняя с шипением обратилась в прах. Позитивный такой маленький кусок грязи у моих ног.

Зеленые глаза победно сверкнули. Я размахнулась клинком.

Лезвие полумеча со свистом разрезало воздух, оставляя после себя блестящую серебряную дугу, но острие катастрофические не поспевало за клыками живой потусторонней твари.

Запоздало вскрикнув, я подалась назад, но уже ощущала на своей коже смрадное дыхание рептилии и даже видела застрявшие меж ее зубов остатки мертвой плоти.

Кажется, я сейчас сдохну… Ну, хорошо хоть не сойду с ума, и то радует.

Ан нет!

Внезапно болотный бес остановился. Неповоротливая гадюка, задев своей массивной мордой мое плечо и оттолкнув меня в сторону на несколько метров, по инерции пролетела мимо и с грохотом врезалась в землю, продолжая бить острым кончиком хвостом саму себя как какой-то религиозный фанатик.

Сглотнув, я на дрожащих ногах поднялась из воды и подошла к трупу болотного беса. Из его черепа, козыряя ярко-красным оперением, выглядывала длинная черная стрела.

Одинокая фигура отделилась от пожухлого деревца в дюжине метров от меня и приветливо махнула мне рукой.

— Ты еще кто такой? — выдохнула я, не желая делиться добычей.

Путник в ответ стянул с головы капюшон.

— Йен просил передать, — она улыбнулась, — нихрена ты ничему не научилась, девчонка!