Мое тело медленно наклонилось вперед, и я уткнулась носом в длинный и узкий деревянный столик из черного дерева.

Вздрогнув, я устало разлепила глаза и села обратно, упершись спиной в приятную кожаную обивку кресла. Я поежилась. Было невероятно холодно. Я даже не знала, что в такое время года может стоять подобный мороз, но потом напомнила себе, что ни разу в жизни и за городом-то толком не была.

Кожа покрылась гусиными перьями. Тело била мелкая дрожь, но я упорно молчала, не желая трогать Йена. Почему? Честно признаюсь, теперь мне было страшно.

Нет, он совсем не изменился, но тогда, полтора дня назад, когда мы забрели по глупости в жилище настоящей ведьмы-женорезки, я взглянула на дурашливого проводника совсем другими глазами. С них будто спала пелена святого неведения, и я не на шутку испугалась.

Когда я услышала грохот, я проснулась и сразу же кинулась к дому, боясь, что с Йеном что-то случилось: в конце концов, не зря же у меня было такое отвратное предчувствие, — и когда я зашла внутрь, то ужаснулась.

Не знаю, что она ему там взболтнула, но он словно слетел с катушек. Сорвался с проводка подобно невольному цепному псу, жаждущему крови, которому, наконец, дали свободу.

Я спряталась за дверью, и когда в гостиной шум утих, медленно двинулась по следам крови к чердаку и едва не закричала, увидев, как он ножом разрезает старухе живот от самой грудины до паха и выкидывает ее из окна, подвешивая ее за шею на веревке.

А потом мы нашли трупы, тщательно закопанные в амбаре под землей.

Это был настоящий кошмар, который, я уверена, еще долгие дни будет снится мне каждую ночь, и я ничего с этим не могу поделать: зрелище действительно являлось ужасающим.

Йен объяснил, старуха, с которой мы так «удачно» встретились, могла использовать свои силы лишь в полнолуние и всячески пыталась бороться с этой проблемой. Она решила, что кровь нерожденных младенцев и трупы их матерей позволят ей скопить немного магии и пользоваться ей вне таких ночей, и у нее почти вышло, но, к счастью, успели мы и прекратили череду убийств, прежде чем она проведет заключительный ритуал.

Я понимала, что мы сделали доброе дело, но все равно в последнее время сторонилась Йена, и он это замечал.

А что я могла сделать? От того его взгляда у меня до сих пор на затылке волосы вставали дыбом…

Вы не поймете, но он как будто преобразился, стал другим человеком или даже монстром, как эта ведьма, но совсем другого типа.

Я бы не удивилась, если бы он убил ее с ненавистью в глазах или со страхом, но ни того, ни другого в его взгляде не было. Только бесконечная пустота — маска безразличия и смерти. А когда он смотрел, как она умирает, в них промелькнула насмешка и мимолетная заинтересованность, словно он упивался ее страданиями.

Дилижанс вздрогнул и остановился.

Йен недовольно заворочался. Его руки дрожали, а от губ то и дело отрывались оборванные вскрики — ему снова снился кошмар.

— Йен, — не выдержала я и потрясла его за плечо.

Проводник открыл глаза, и я снова увидела кошмарную пустоту, но в следующий миг к нему вернулось сознание, а вместе с ним и привычный озорной огонек.

Он выпрямился и потянулся, разминая спину. Я слышала, как хрустят его суставы, и немного отодвинулась. К сожалению, этот жест не остался незамеченным.

Йен усмехнулся и внимательно оглядел меня.

— Холодно?

— Нет.

— Угу, как же, — он облизнул языком засохшие губы и потянулся к мешку, в котором лежала украденная нами из дома ведьмы еда. Достав оттуда небольшую побитую булочку, он протянул ее мне. — Бери-бери, не отравленная. Есть же надо. Учти, хлопнешься в обморок, я тебя откачивать не стану, брошу и уйду. А люди тут разные бывают. Некрофилы, знаешь ли, в последнее время расплодились…

— Святая Райна, заткнись, — пробормотала я, но булку взяла, умяв ее за пару укусов.

Проводник хмыкнул.

— Правильно. А вода для слабаков, мы только сухомяткой и давимся! Давай сюда, я же вижу, как ты дрожишь. Еще пара минут твое дребезжания зубами, и я сойду с ума.

— Нет, спасибо. Мне и так нормально, — я старалась не выдать голосом своего волнения.

В ответ он лишь поднял брови, и мне пришлось подсесть ближе и уткнуться головой в его плечо, ощущая, как он крепко меня обнимает руками.

— Вот. И все нормально. Я ж тебя не съем, в конце концов.

— Ты про что?

— Ой, девчонка, перестань корчить из себя героиню тетра, актер из тебя все равно никакой! Я же вижу, как ты от меня шарахаешься как от какого-то прокаженного, и скажу, что я тебя понимаю. Но и ты пойми, в нашем деле как: или ты убьешь, или тебя убьют, третьего иногда просто не дано. Понимаешь?

Я кивнула и решила признаться.

— Просто… Не обижайся. Меня больше напугало не то, что ты убил, а то, как ты убил…

Йен вздохнул.

— А, ты про это. Ну, с этим я ничего поделать не могу, но уверяю, что тебе этого не грозит. Я такой, какой есть, а ты — другая, и тебе не обязательно меняться.

— К чему ты это? — я слышала, как ровно бьется его сердце.

— Девчонка, я тут пытаюсь тебе признаться, что не хочу, чтобы ты уходила, а ты все никак не допрешь! Разве ты не чувствуешь? Ты уже убила троих, но вины на тебе нет ни капли.

Я нахмурилась. Я действительно не считала себя виноватой, я убивала лишь тех, кто пытался убить нас. Ну, кроме Фальрика — этого засранца я мечтала прибить уже давно.

— Ты предназначена для этой работы, но у тебя есть выбор. Прошу, только сделай правильный. А что касается меня, то тут мои проблемы не должны касаться тебя никаким боком. Просто знай, девчонка, что на меня всегда можно положиться, — он задумался. — Ну, пожалуй, кроме пятницы.

— А в пятницу-то почему? — хмыкнула я.

— В пятницу я пью. А когда я пьяный, то лучше уж красивым девушкам вроде тебя ко мне близко не соваться.

— Идиот!

— Знаю. Но что поделать, никто не идеален. Даже я, как бы ты на это не надеялась.

Я сама не заметила, как на губах сама собой появляется улыбка. Вот черт, и как он только это делает? Вроде ведь только пять минут назад старалась держаться от него подальше, а теперь…

Я мотнула головой, отгоняя дурацкие мысли, лезущие в голову.

— Так-то лучше, девчонка. Так что, мы договорились, что каждый свои заскоки оставляет при себе?

— Думаю, да.

Внезапно дилижанс покачнулся.

Раздался топот сапог, и к нам подошли двое мужчин. Один, что стоял слева, был седой и старый — лет шестьдесят, — и носил дорогие цветастые одежды и маленький крестик на шее. Он походил на священника, и по ярко-красному цвету его платья я догадалась, что это служитель Эзры.

А вот правый заинтересовал меня больше.

Росту в нем было на голову больше Йена. Он носил идеально-черные куртку и брюки, а на поясе висел короткий меч с ровной крестовой гардой. На его голове лежала широкополая шляпа того же цвета, и на вытянутом бледноватом лице с густыми черными бровями играла мрачная улыбочка, от которой я невольно вздрогнула.

Священник, завидев Йена, передернулся и сглотнул, но свободных мест в дилижансе больше не оказалось, и он вынужденно уселся напротив нас. Его спутник, немного потоптавшись на месте, присоединился, но с куда большей радостью.

— Господин Рейнгольц, — тот, что был с шляпой, с уважением протянул Йену руку, и он, привстав, ответил ему вполне себе дружеским рукопожатием.

Я поймала его взгляд и вопросительно подняла бровь. Серьезно?

Йен скорчил гримасу: мол, надо же было как-то назваться в приличном обществе.

Проводник стянул с головы капюшон и усмехнулся, кивнув священнику.

— Отец Март, давно не виделись, — сказал он, и тот снова передернулся, а его лицо сначала посинело, а потом приобрело странный красноватый оттенок, от чего стало походить на настоящий помидор. — Господин Тюрель, как там поживают наши заключенные?

— Не жалуются, — не переставая улыбаться, ответил мужчина в черном. — Рудники процветают и дают немалую прибыль. На это жаловаться грех.

— Согласен.

— Маркус, — толкнул его локтем священник. — Какого черта вы сидите? Арестуйте его!

Мы с Йеном переглянулись. Он покачал головой.

— К сожалению, отец Март, это вне моих полномочий, — пожал плечами законник. — Сейчас я сопровождаю вас и не являюсь представителем закона, так что господин Рейнгольц останется на свободе еще до поры до времени, — он перевел взгляд на Йена. — По крайней мере, пока снова не заявится нагишом в городскую тюрьму, размахивая отрубленной головой болотного беса и напевая «Удел королей».

Проводник усмехнулся и откинулся на кожаную спинку кресла, не сводя задумчивого взгляда с отца Марта, будто бы думая, что ему сказать. Наконец, минут через пять абсолютного молчания, во время которого священник буравил его ненавистным взглядом, Йен открыл рот:

— Как поживает Берта?

— Ах ты паршивый еретик!

Я охнула от неожиданности и резко отшатнулась в сторону, когда толстоватый и пожилой служитель церкви внезапно резво перепрыгнул через столешницу и накинулся с кулаками на хохочущего Йена, даже не пытающегося защищаться.

— Я тебя убью! Я тебя убью! — орал служитель и с каждым словом неумело заносил руку для очередного удара.

Очнувшись, я попыталась его оттащить, но у меня ничего не вышло: с моими пятьюдесятью килограммами бороться против стокилограммового тяжеловеса, хоть и в возрасте, не было смысла.

К счастью, на помощь как раз успел Тюрель. Не особо заморачиваясь, он тюкнул священника рукоятью клинка по макушке, а когда тот ослаб и свалился на пол, оттащил его к сиденью и прикрыл ему лицо своей шляпой.

— Ух, — Йен, казалось, выглядел довольным, хоть у него под скулой назревал еще один синяк. — Ну, хоть одного избавились, а то я уж думал, что ты, Маркус, так и оставишь меня помирать под этой священной тушей.

— Так ты специально его спровоцировал? — удивилась я.

— Естественно! А ты, девчонка, думала, что я его собираюсь всю дорогу терпеть? — он фыркнул. — Ну уж нет. Хватит и того, что он уже пару раз едва не сжег меня на костре. Еще раз я на те же грабли не наступлю.

Маркус облокотился на столешницу и с улыбкой сказал мне:

— У нашего отца Марта с господином Рейнгольцем давние счеты. Йен пару лет назад сорвал платье с его жены прямо посреди центральной площади города!

Ну, тогда все ясно. Конечно, он мог бы и сам ему влепить, но тогда этот законник точно бы не смог остаться в стороне. И вообще, кто так делает, Йен? Мог бы потерпеть…

— Ладно тебе, Маркус, это вышло абсолютно случайно! Поверь, если ты был там, ты бы меня понял. Черт возьми, да я едва не ослеп от этого зрелища…

— Супруга отца Марта, Берта, несколько в теле, — объяснил мне законник.

— Несколько? Да в ней две сотни кило, и таскают ее шесть слуг, Маркус. Мне до сих пор кошмары снятся. Да за это еще он мне должен приплачивать, а не я ему.

— Что поделать, таков нрав всех служителей богов…

— Не моего, — прервал его Йен.

— Не твоего, — кивнув, господин Тюрель внезапно подался вперед и поцеловал мою руку, до этого мирно лежащую на краю стола. Вздрогнув, я тут же ее одернула, едва машинально не залепив ему пощечину.

— Эй, не лезь к моей помощнице, Маркус, я ведь тебя знаю.

Незаметно вытерев тыльную сторону ладони, где все еще чувствовался след его поцелуя, о платье, я нахмурилась и отсела назад. Нет, они тут все помешанные.

— Извиняюсь. Не хотел, чтобы вы поняли меня неправильно, госпожа…

— Ольха. Без госпожи, — коротко ответила я, молясь всем богам, чтобы еще и он не припомнил цвет моих волос. К счастью, законник кивнул и снова перевел взгляд на Йена.

— Помощница? А не слишком уж она мала для помощницы, а?

Черт, и какая им разница, сколько мне лет? Но я предпочла просто сидеть в сторонке и молчать: поверьте, вероятность так набрать себе проблем гораздо меньше, чем каждый раз влезать в разговор. Жаль, что додумалась я до этого слишком уж поздно.

Йен пожал плечами.

— Какая есть. Жаловаться не приходится.

— Я-то думал, вы берете в ученики только парней.

— А я экспериментатор. Вот решил попытать удачу. Может, чего и выйдет, — было видно, что больше на эту тему он разговаривать не хочет. Йен вытянул из-за пояса свою флягу с гравировкой (кстати, я все-таки разглядела рисунок: это был странный узорчатый крест с закругленным верхним концом) и откупорил ее одним движением пальцев — сразу видно, что в этом он уже давно руку набил.

Законник пожевал губу, явно сомневаясь, но потом уверенно протянул руку к фляге.

Я не знала, что там находится внутри, но спиртом разила прилично, и я предпочла отсесть на самый угол и снова попытаться уснуть. Не знаю, как это у меня получилось, но под их нудные монотонные голоса, обсуждавшие только оружие да девок, я вырубилась почти сразу, глубоко погрузившись в объятья сна.

* * *

— Просыпайся, девчонка, мы приехали, — Йен легонько ткнул меня кулаком в плечо.

Я лениво разлепило глаза и потянулась, разминая затекшую спину и шею.

— Что ты делаешь?

Проводник, перекинув мешок с едой через плечо, копался в карманах священника, пока тот еще находился в отключке, а Маркус тихо сопел, упершись мордой в стол.

— Как, что? Зарабатываю нам на жизнь, — абсолютно спокойно ответил он и радостно цокнул языком, вытаскивая, наконец, приличного веса кожаный кошель.

Он примерил его на ладони.

— То-то же. А все цедил, что питается верой в богов, свистун, — он подмигнул мне. — Все они одинаковые, эти священники, не правда ли?

Я с обидой вспомнила старого монаха, жившего на окраине Подземья.

— Нет, не все. Но все равно красть у него последние деньги неправильно.

— Неправильно за ними не приглядывать, девчонка, — ничуть не растерялся Йен, засовывая кошель за пояс. — А они у него все равно не последние, уж поверь. Еще один такой же он прячет в трусах, но туда лезть я не собираюсь, уволь. Может, ты?

Я покачала головой и поднялась с места, следуя за ним к выходу.

К счастью, за время моего сна на улице чуть потеплело, и теперь унылое осеннее солнце находилось в самом зените, лениво освещая наезженный большак, по бокам заросший густой сорной травой, которая от прихода холодов ничуть не пострадала.

Я приложила ладонь ко лбу и глянула на низенькие каменные стены близлежащего города.

— И куда мы приехали?

— Без понятия.

Я перевела взгляд на Йена, который наблюдал за уезжающим дилижансом и покручивал в руках знакомую черную шляпу. Вот черт!

— То есть? Ты не знаешь, куда мы ехали?

— В точку, — он быстрым шагом двинулся к городу. — Учись не придавать этому значения, девчонка. Все равно все они одинаковые.

— Знаешь, я бы так не сказала. Черт возьми, он в четыре раза меньше Суцито, да я хотела бы знать, куда мы вообще направляемся.

Йен нахлобучил на голову шляпу и повернулся ко мне лицом, идя спиной вперед. Выглядел он, мягко говоря, просто смехотворно, и я не смогла сдержать усмешку, наблюдая, как он безуспешно борется с порывами ветра, пытаясь удержать эту бандуру.

— Ничего, девчонка, скоро привыкнешь. Я же говорю, для проводников это не имеет никакого значения, они просто занимаются своей скромной работенкой и совсем чуть-чуть развлекаются, — он показал это «чуть-чуть» пальцами, но что-то мне подсказывало, что он явно приуменьшает.

— Я до сих пор не пойму, зачем я только с тобой пошла, — пробормотала я.

— Зато я знаю, — Йен самодовольно ухмыльнулся. — Просто ты не смогла мне отказать, вот и все. Да-да, я такой.

— Святая Райна, заткнись!

Через ворота мы прошли без проблем. Два молодых солдата настороженно окинули взглядом Йена, явно узнав в нем проводника, но ничего не сказали, лишь коротко ему кивнув, а он в ответ подарил им шляпу.

В нос тут же хлынула привычная вонь городов, к которой я уже привыкла, но после свежести пустынных дорог все равно было непривычно.

Я спросила, куда мы сейчас направимся, но проводник загадочно ответил, что это сюрприз. Я уже приготовилась к чему-нибудь интересному, но, как оказалось, сюрпризом он назвал лавку местной портнихи, причем от их цен у меня глаза на лоб полезли.

Мы вошли внутрь.

В теплом воздухе приятно пахло какими-то травами и благовониями, а уютная полутьма радовала мои уставшие слезящиеся глаза.

Колокольчик на двери радостно звякнул, приветствуя новых клиентов, и к нам навстречу тут же вышла полноватая дама в возрасте с высокой прической и простом сером платье, поверх которого на ее плечах висела шерстяная темная шаль.

— Чего изволите? — коротко улыбнувшись, спросила она, складывая руки в замок перед собой.

Йен толкнул меня в спину ладонью и вывел вперед.

— Приодеть бы надо, сударыня. Прислали вот девчонку из деревни, а я расхлебывай!

Я глянула на него сердитым взглядом, но встретила лишь привычную ухмылочку.

Женщина взяла меня под руку и обошла вокруг, внимательно разглядывая меня с ног до головы. Я пыталась угадать по ее взгляду, что она обо мне думает (ну, да, черт возьми, мне все-таки было важно, как я выгляжу!), но ее водянистые карие глаза оставались абсолютно непроницаемыми.

Закончив осмотр, она кивнула и отошла на пару шагов, снова обращаясь к Йену:

— Платье? Верхняя одежда?

Проводник, до этого мирно ковырявший ногтем глаз манекена, стоящего рядом, оторвался от своего интересного занятия и ответил:

— Не-а.

— Ясно. Может, вас интересует нечто более… интимное?

— Нет! — сразу же воскликнула я и пнула готового согласиться Йена пяткой в голень.

— Ой! — он охнул и отступил. — К сожалению, это тоже не то. Видите ли, нам необходимо то, что больше всего подходит в нашей работе, — он вытащил из ножен железный кинжал и положил его на стойку.

Впервые в ее взгляде промелькнуло нечто, и я угадала в них испуг. Но потом женщина тут же успокоилась и снова кивнула.

— Шесть.

Йен присвистнул.

— А не многовато ли, хозяйка? Еще месяц назад только три было!

Женщина пожала плечами.

— Так закон же.

— Ясно. Если рисковать, то за хорошую плату, да?

Проводник достал кошель отца Марта и отсчитал из него шесть серебряных полосок, после чего с кислой миной водрузил их на стойку, наблюдая, как цепкая рука портнихи сгребает их в свой карман. Честно говоря, в этот момент мне его стало действительно жалко — так он убито выглядел.

— Приходите в конце недели.

— А сегодня какой день?

— Вторник, — напомнила я.

— Не пойдет. Надо завтра к вечеру.

Портниха бросила в его сторону многозначительный взгляд, и Йен нехотя добавил еще две, и у меня глаза на лоб полезли. Она что, издевается? Черт возьми, да таких денег нам с отцом хватало на целый месяц!

— Завтра в шесть будет готово, только надо снять мерки.

— Хорошо, — Йен повернулся ко мне. — Ты, девчонка, иди с ней, а я подыщу нам подходящую комнату.

— А как я тебя найду?

— Не бойся, пока она с тобой разберется, я уже прискачу обратно. Надеюсь, уже в зюзю, — последнюю фразу он пробормотал так тихо, что до меня ее смысл дошел слишком поздно. Вот же гад!

Портниха без лишних слов взяла меня под руку и повела к ширме за стойкой.

Провозились они со мной часа три, и все это чертово время мне приходилось стоять по стойке смирно и выслушивать, как ругаются друг с другом две четырнадцатилетние девчонки, не зная, с какой стороны ко мне подойти и путаясь в мерках.

К концу у меня уже затекла спина. Ноги ныли, а голова раскалывалась, и я готова была прибить Йена при первой же встрече.

— Все, дорогуша, теперь свободна, — утирая со лба пот, кивнула мне портниха, и я, чуть ли не прыгая от счастья, ринулась к двери.

Только я вышла наружу, оказавшись на привычной мне булыжной мостовой, как остановилась, оглядываясь по сторонам. Йен сказал, что успеет, но его я здесь что-то не видела, и начала волноваться.

А что если он просто решил меня кинуть? В конце концов, больше мы никаким договором не связаны, да и я для него одна обуза. Я вообще не понимала, с чего он вдруг решил взяться за мое обучение. Черт, и зачем я только согласилась?

Я накрутила себя до такой степени, что хотела уже уйти, но тут завидела выходящую из-за угла знакомую рожу, прикрытую капюшоном, на чьей шее ярко блестел обсидиановый кинжал.

Заметив меня, Йен попытался махнуть рукой, но неудачно зацепился носком ботинка за выступающий из земли камень и хлопнулся на землю.

Я поморщилась, когда до меня дошли отзвуки его ругательств.

— Я там чуть не сдохла, — проворчала я, когда он, наконец, соизволил подняться и подойти. — И что это за цена такая? Они что, собираются его из золота шить, что ли?

— Ну, если б из золота, попросили бы золото, — он вытащил свою флягу и снова к ней приложился, радостно улыбаясь. — Просто небольшой мой тебе подарок, так что нечего ворчать. Видишь, как я на тебя потратиться готов?

— Так ты эти деньги украл у священника! Они не твои.

Йен развел руками.

— Что упало, то пропало, сам виноват. Тем более он еще мне должен за болотного беса. Может быть, я его шкуру спас, а он за это меня чуть не повесил, откуда ты знаешь?

Я покачала головой, понимая, что к его совести взывать совершенно бесполезно.

— Комнату хоть нашел?

— Ага. Погнали, провожу, а дальше сама разбирайся. Я им еще сверху кинул, так что на еду и воду пусть не скупятся, ты им напомни. И к вечеру тебе принесут кой-чего подмыться, а то разит от тебя прилично.

— От тебя спиртом за версту разит, я же ничего не говорю, — обиделась я.

— Разит? Да это божественный аромат, девчонка, ты мне еще спасибо сказать должна, что я так благоухаю. Неблагодарная!

— Заткнись и иди.

— Кстати, я выяснил, как называется этот город, — кажется, Йен даже меня не услышал.

— Да? И как?

— Хробарь, — он еще раз отхлебнул из фляги и поморщился.

— Ты серьезно? — спросила я, но увидела его взгляд и поняла, что он говорит правду. — Странное какое-то название для города, где живут люди.

— Что поделать, прошлое берет свое. Как я понял, разговаривая с одним интеллигентным человеком в одном отличном кабаке, здесь раньше изготавливали гробы на всю страну, пока не вырубили под это дело все деревья. Гробы ушли, а название осталось. Согласен, оптимизмом так и дышит, но городок ничего так, хороший.

Я фыркнула.

— И ты это понял по одному кабаку?

— Почему по одному? Я был в трех! И не делай такое удивленное лицо, девчонка, я просто очень быстро шел. О, вот и наш постоялый дворик, — он убрал флягу обратно и взял в руки копье, чтобы то не мешалось.

Глянув на вывеску, я вздохнула. Как всегда, в своем репертуаре.

Мы вошли внутрь, и моему удивлению не было предела.

В Суцито каждое подобное место всегда пахло, одним словом, невероятно скверно. Люди толпились у стойки и столов, на один квадратный метр приходилось, по крайней мере, по шесть-семь человек, а в воздухе смердело потом и спиртным.

Но здесь все было по-другому.

Прикрыв от удовольствия глаза, я вдохнула приятный аромат тушеного мяса и специй, удивляясь просто невообразимой тишиной и идиллией.

Я огляделась.

В просторном темном зале, освещаемом лишь светом небольшого камина, тихо сидели лишь несколько человек, о чем-то тихо шепчась. Толстоватый лысый хозяин, чем-то похожий на покойного Шуйца, сидел у стойки и вычищал ножиком грязь из-под ногтей, попивая из маленькой стеклянной рюмочки что-то красноватое, похожее на обыкновенный черный чай. Несколько официанток бесшумно порхали меж гостями и принимали заказы, а с кухни шел просто божественный запах готовящихся кушаний.

У меня сразу же потекли слюнки.

— На, — проводник неожиданно протянул мне мешок с припасами и маленький железный ключик и сказал: — Поднимешься на второй этаж, твоя комната будет последняя слева, запомнила?

— Издеваешься? Естественно! — я нахмурилась. — А ты куда собрался?

Йен улыбнулся. Улыбнулся странно, измученно, и это совсем на него не походило.

— Извини, девчонка, но до совместной кровати нам еще далеко. Комната полностью в твоем распоряжении до завтрашнего утра. А мне надо кое-что уладить. Не бойся, никуда я от тебя не денусь, обещаю. Вот еще, держи, — он сунул мне в руки с три десятка тяжелых медяков. — Купишь себе чего-нибудь. Развлекайся, черт возьми, мы в городе гробов, когда ты еще здесь окажешься?

С этими словами он развернулся и умчался, только пятки его и сверкали.

Я немного потопталась на месте. Ну, как немного, минут через десять сутулый хозяин уже поглядывал на меня с опаской и закончил чистить ногти, задумчиво вертя в руках нож.

Прошла только половина дня, но после утомительной дороги я ужасно хотела спать, поэтому сразу же отправилась в свою комнату. А еще мне не терпелось оказаться, наконец, в нормальной постели, ведь после нашего побега я так нормально и не отдохнула.

Только я протянула руку с ключом к замку, как услышала внутри шум. Я остановилась и прислушалась, стараясь не паниковать.

Внезапно дверь распахнулась.

Ойкнув, мы столкнулись лбами и отшатнулись друг от друга, потирая ушибленные места.

— Здрасьте, — буркнула моя ровесница и, ругнувшись, ушла, напоследок тряхнув толстой черной косой, выглядывающей из-под платка кремового цвета.

Я хотела было возмутиться, типа, какого фига она делает в моей комнате, но потом прикусила язык, завидев в центре небольшой, но вполне себе уютненькой светлой комнатушки маленький тазик с горячей водой, стоящий на стуле, а рядом валялся приличный брусок желтовато-коричневого мыла.

Конечно, не ванна, но тоже ничего.

Скинув с себя задубевшее от грязи и пота платье, я склонилась над тазом и хорошенько промыла волосы, ощущая, как внутри будто открывается второе дыхание.

Я более-менее сносно помылась, настрогала немного мыла в воду и сунула туда платье — отмачиваться. По-другому оно просто не придет в нормальный вид, а ходить в таком по городу действительно как-то неприятно.

Доплетясь до кровати, я скинула покрывало и укуталась в теплое свежее одеяло, почему-то пахнущее гречкой. Молясь, чтобы здесь не оказалось вшей и прочих неприятных гадов, я закрыла глаза и заснула.

* * *

Шторка едва заметно покачнулась.

Защелка со скрипом отодвинулась в сторону. Хлипкая деревянная рама треснула и медленно стала открываться. В комнату просунулась дрожащая тощая рука, сжимающая в руках бритвенно-острый кривой серп.

Я закричала.

— Твою мать!

Рука дрогнула. Она пыталась за что-то схватиться, чтобы удержаться, но пальцы соскользнули с подоконника, и Йен с проклятиями полетел вниз.

Раздался грохот.

— У-а-а-а-у!

Я, схватив одеяло подмышки, кинулась к окну и выглянула вниз. На мостовой, раскинув в стороны руки и ноги, лежал Йен.

— Зачем так орать, е-мое?! — завидев мое лицо, возмутился он и с кряхтеньем стал подниматься на ноги, убирая свой серп за спину.

— А кто тебя просил забираться во мою комнату через окно? Что, дверей для тебя не изобрели, что ли? Сам виноват! — фыркнула я, щурясь от яркого рассветного солнца. Черт, неужели я проспала почти целый день?

Я ожидала, что он сейчас ляпнет еще чего-нибудь, но Йен лишь проворчал что-то под нос и потуже натянул на голову капюшон, избегая со мной взгляда, а его руки продолжали трястись. Странно, пьяным он совсем не выглядел…

— Спускайся, девчонка. Дела ждут. И мешок прихвати, жрать охота.

— Так зайди, чего ты на улице ошиваешься?

Рыкнув, он приложил ладонь ко лбу.

— Слишком много вопросов. Просто спускайся, и быстрее.

Я нахмурилась. Нет, что-то тут явно не так.

— Скажи хотя бы, что за дела-то?

— Я поговорил с местным бургомистром, для нас есть работенка. Причем нехилая. Надо идти, пока светит солнце, иначе застрянем здесь еще на день. Быстрее выйдем, быстрее свалим из этого проклятого городишки, в котором одни снобы да громбы.

Я кивнула и пошла одеваться.

Теперь настала моя очередь материться, потому что платье, благополучно забытое мною в тазу, там и осталось, впитав в себя большую часть воды и став каким-то облезло-серым, напоминающим старческие лохмотья.

Выудив его оттуда, я попыталась выжать его как можно тщательнее, а потом напялила на себя. Глянув в зеркало, я добросовестно испугалась, обулась и с мешком побежала вниз по лестнице.

— Наконец-то! — Йен тут же выхватил у меня мешок и стал яростно поедать все наши запасы сыра и булок, запивая все эту жидкостью из фляги — по запаху другой, более терпкой и пахучей.

— Ну, и какое дело?

— М-м, пошли. Как раз проветрю голову.

Мы вышли на перекресток и направились в сторону центра.

Йен был на редкость молчаливым.

— Все в порядке? — спросила я, когда, к моему величайшему удивлению, мне надоело его не слушать, лишь наблюдая за бесчеловечным уничтожением всех наших запасов еды.

— М-да. А что?

— Выглядишь странно.

— На себя посмотри, кикимора болотная, — фыркнув, пробормотал он и снова споткнулся, разразившись очередными ругательствами.

Я придержала его под локоть. Проводник, рассердившись, дернул руку на себя, но я держала крепко, и тонкий рукав, жалобно треснув, полностью оторвался, обнажив невероятно бледную тонкую кожу со вздувшимися синими кровоподтеками на венах.

— Черт! — я остановилась и с ужасом отшатнулась.

— Ш-ш-ш! — Йен толкнул меня в темный переулок, озираясь по сторонам, а когда убедился, что никто больше этого не увидел, вжал меня в стену. — Чего орешь, девчонка? Совсем сбрендила?

Я его толкнула, но проводник даже не сдвинулся.

— Ты — чертов ублюдок! Почему ты не сказал, что ты на Эрине? Ты вообще в курсе, что от него умирают?

— А-а-а, — Йен поморщился и отступил, потирая следы от иголок. — Знаешь, как-то упустил этот пункт в руководстве пользователя. Естественно, знаю. Ну и что?

— Ну и что? — я рассердилась. — Ты вообще сейчас соображать можешь? Сколько ты принял? — я кинулась к нему, и прежде чем он успел увернуться, схватила его за руку и посмотрела на уколы. Сердце упало. Их было десять. — Черт возьми, откуда?.. Как?..

Я была отлично знакома с такой фигней, которую в народе зовут Эрин, в честь прекрасной богини океанских вод. Горький опыт. Еще до того, как погибла мама, мой дядя Август подсел на эту дрянь. К счастью, он сразу же скончался, не успев натворить бед, но его все равно жалко. А как долго по нему убивался отец!

Но в момент своей смерти он принял всего три.

— Я просто везучий, — пожал он плечами и отмахнулся. — Все, закончили баловаться с заботой, девчонка? А теперь пошли, вечно нас ждать не будут. Холхост бы тебя побрал, разодрала мне единственную приличную рубашку!

Он отобрал у меня рукав и перевязал им локоть, прикрывая следы от иголок.

Я скрежетнула зубами. Не думала, что скажу такое, но мне было ужасно за него страшно, но в тот момент весь этот страх перекрывала ярость. Ну, пусть сам разбирается, засранец!

— Ничего, сниму ее цену с твоей доли.

— У меня доля есть?

— Естественно! Я не работорговец, я не использую бесплатно труд малолетних особ.

— Ты хотел сказать рабовладелец…

— А ты мысли читать умеешь?

— Нет.

— Вот тогда и не говори, что я там должен был сказать, — с этими словами он вернулся на дорогу и побрел дальше, сутулясь и шаркая ногами.

Я нагнала его и схватила за левую руку.

— Йен, пожалуйста, не надо больше так делать. Если ты умрешь…

— Если я умру, мир от этого ничуть не изменится! — он снова стряхнул мою руку и взял меня за плечи, хорошенько встряхнув. — Чего ты ко мне пристала? Мы же вроде договорились, нет? Я тебе кто, друг? Жених? Любовник? Я — никто, и на твоем месте я бы плевал, умру я или нет. Я бы плевал! Знаешь, что случилось с моим учителем?

— Нет!

— Он погиб, — Йен, ухмыляясь, заглянул в мои глаза. — Он был скверным. Я его всегда ненавидел. Но он был мне полезен. Я дождался, пока он расскажет мне все, что знает о своем деле, а потом оставил умирать в пасти одной из тех тварей, что он клялся прикончить всех до одного!

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Чтобы ты поняла, что ради тебя я не рискну своей жизни, и жду от тебя того же. Оставь меня, брось погибать, если на то будет моя воля, и не помогай, если это будет угрожать твоей жизни. А сейчас прекрати строить из себя заботливую мамочку и захлопни пасть!

Я отшатнулась.

— Отлично! Хочешь сдохнуть? Пожалуйста! Но это без меня, понял? — я попятилась, даже не обращая внимания на окружающих нас людей. — И вообще… пошел ты, черт тебя дери…

Проводник вздохнул, сгорбившись еще больше, и огонь из его глаз ушел. Он вытер со лба пот и сжал в руках обсидиановую цацку на шее.

— Прости, — я видела, скольких трудов ему стоило сказать одно это слово. — Прости, девчонка, я просто хотел сказать, что для тебя твоя жизнь должна быть важнее, — он хмыкнул. — Вот только оратор из меня никакой.

— Я заметила, — я тоже успокоилась и поняла, что сейчас с ним разговаривать о важном совершенно бесполезно. Но сердце все равно не на месте. — Ладно, пошли, наркоман…

Черт!

— Вот, держи, — минут через пять он протянул мне два наполовину прохудившихся кошеля.

— Мне-то это зачем?

— Так лучше будет. По крайней мере, сам себя в ближайшие дни я не угроблю. Ты ж этого хотела, так? Ну, вот и спасай утопающего, елки-палки.

Я не знала, куда их положить, поэтому просто положила в карман, надеясь, что в таком платье денег грабители искать точно не станут.

Целых два часа мы шли куда-то вперед. На все мои вопросы Йен отвечал туманно, отнекивался, а иногда просто молчал, будто воды в рот набрал, и навряд ли из него кто-нибудь смог бы вытащить хоть слово.

Все это время я за ним внимательно наблюдала, удивляясь тому, насколько он разбит. Я даже и представить не могла, что такой легкомысленный идиот, крадущий деньги у священников и шляпы у служителей закона, может быть настолько подавлен и мрачен, словно прямо над ним сгустились тучи.

Признаюсь, после той стычки с ведьмой я думала, что его поведением меньше больше не озадачить, и оказалась чертовски неправа.

Определенно с ним что-то случилось, но что? Еще раз касаться этой темы я не рискнула.

Наконец, мы вышли к воротам вдвое меньше предыдущих. Они никем из солдат не охранялись и выходили на узкую заросшую травой тропку, которая петляла меж деревьев растущего вблизи перелеска, а затем спускалась с холма вниз.

— Мы уходим из города?

— На время. Я ведь говорил: у нас здесь дело.

— То есть мы идем… убивать? Сказал бы сразу, я бы хоть подготовилась.

Конечно, глупо, но я все еще не свыклась с мыслью, что теперь по-настоящему охочусь на всяких монстров, желающих отвинтить мне голову от плеч, и лишний час осознания этого мне бы не помешал.

— Что, перед смертью не надышишься? — Йен впервые за весь наш путь улыбнулся. — Расслабься. Сразу в бой бросаются только придурки и идиоты-суицидники, а я, несмотря на весь свой запас саморазрушения, пока в их число приписываться не собираюсь. Подготовка — главная часть нашей работы.

— А я думала, бой.

— Ну, и он тоже…

Я порядком устала. Городской воздух, хоть я к нему и привыкла за всю свою жизнь, все равно оставался спертым и жарким даже в такие прохладные дни, и когда мы укрылись в нежных очаровательных тенях деревьев, я смогла свободно вздохнуть. И на душе сразу же стало намного легче, будто с нее скинули давние оковы.

Но спустя десяток минут все снова стало хреново.

Мы поднялись на небольшой холм. Йен приложил ко лбу ладонь, прикрывая глаза от солнца, и внимательно пригляделся перед собой, а я нервно сглотнула.

Прямо перед нами раскинулось огромное мрачное кладбище, остававшееся таковым даже при свете дня, и от одного вида этих покошенных деревянных и каменных крестов у меня по спине пробежали ледяные мурашки.

— И к-кто на этот раз?

Йен облокотился на мое плечо и ухмыльнулся.

— Вурдалак, девчонка. Вурдалак… И знаешь, кто у нас снова будет приманкой?