— Вот деньги у меня порой водятся… — толковал подвыпивший Сидорук молча закусывающему Петровичу. — А счастья нет! Знать, правильно говорят, что не в деньгах счастье…

— Но говорят еще, что все-таки что-то в них есть… Да и в чем оно, счастье, как узнаешь? Где оно обитает?..

— А что, Петрович, может, сходим завтра, посмотрим на него? По утрянке, пока шеф дрыхнет. Я как-то между делом приборчик сообразил, индикатор счастья и гармонии. В корпус из-под школьного компаса вмонтировал. Отыщем счастливчика и заставим поделиться с нами своими секретами. Купим или отнимем…

Собрались с вечера. Петрович набил провизией здоровенный рюкзак: может, дорога окажется и неблизкой, кто знает? И с первыми лучами солнца они двинулись за счастьем.

— Слушай, Ромыч, а как мы заявимся к Счастливчику? Он, небось, нас и на порог не пустит. Чего доброго, собак спустит. Собаки у него, небось, с теленка, не меньше.

— Дойдем — сообразим. По обстоятельствам.

— Что-то стрелка у твоего прибора в край уперлась! — продолжал беспокоиться Петрович. — Не движемся… А мы уже час идем, может, и поболее.

— Не дергайся, потому что идем прямиком к Счастью! Верный курс держим! Вот гляди!

Сидорук круто развернулся вправо, и тотчас стрелка Индикатора резко рванулась вбок.

Они шагали мимо солидных дач, и Петрович опасливо поглядывал на здоровенных кобелей, плотоядно приглядывающихся к шествующей по улице потенциальной «добыче».

— Облизываются, твари… — ворчал Петрович. Впрочем, стрелка прибора вела их куда-то вдаль, ни разу не дрогнув в сторону загородных особняков и их владельцев.

— Неужто ЭТИМ не хватает счастья? — дивился Петрович.

— Какое там счастье! Грызутся, как их псы, за место под солнцем. Тревоги, заботы, интриги, инфаркты, конкуренты, налоговая полиция…

Они уже выходили из поселка, и Петрович начал заикаться о необходимости привала.

— Может перекусим, Роман, на травке? И тут стрелка уперлась, указывая на окна небольшого аккуратненького домика, стоящего последним в ряду.

— Это что же, здесь и обитает Счастье? — не поверил Петрович. — Врет твой прибор! Плохо ты его отградуировал. У хозяина даже гаража нет! И собаку не держит. Значит, охранять нечего. Зато кошка на крыльце сидит. Стало быть, мышей полно…

— Ладно уж, — вздохнул неуверенно Сидорук, — пойдем поговорим с хозяином, что ли…

Он двинулся к двери, замер на мгновение, силясь увидеть кнопку звонка, не нашел, и постучал кулаком.

Дверь отворил моложавый мужчина неопределенного возраста.

— Мы из Академии Наук, изучаем материальное положение граждан, ведем статистические исследования… — принялся самозабвенно врать Сидорук, осторожно обходя хозяина и проникая в дом. — Разрешите задать вам несколько вопросов. Это очень важно для нашей работы и не займет у вас много времени…

В чистой комнатке, куда их провел хозяин, ничто не свидетельствовало об особом достатке, но и нищетой не пахло. Что-что, а запах нищеты Сидорук чуял издалека. Быстренько записав в блокнотик данные о хозяевах, Сидорук перешел к ГЛАВНОМУ вопросу:

— Скажите, Мирослав Степанович, а вы СЧАСТЛИВЫ?

— Безусловно счастлив.

— Но как же так! — встрял Петрович. — Ни машины у вас нет, ни видика, ни стерео… даже пса во дворе не держите, небось, не прокормить…

— Так ведь счастье не в количестве и даже не в качестве всякого барахла которым владеешь, а зависит от количества вещей, без которых можешь безболезненно обойтись… Это же прописная истина для по-настоящему счастливого человека. Не я ее придумал. Еще философы античные…

Поблагодарив хозяина, дружки двинулись в обратный путь. У ближайшего дерева Петрович встал как вкопанный и сбросил рюкзак:

— Я эту глыбу домой не попру. Отказываюсь.

Дома после «первой» Сидорук подвел итог.

— Знать, не для нас оно, счастье. Нам не суждено. Для убогих оно придумано.

— Эт-то точно! — хохотнул Петрович. — Ты бы лучше сообразил такой индикатор, который показывает, где что плохо лежит. Чтобы само — хорошее, а лежало плохо. А без счастья жили и проживем…