Глава двенадцатая
Леона с трудом дождалась условленного часа. После ужина она сослалась на головную боль и удалилась в свою комнату. Госпожа Юта даже не обратила на ее уход внимания. Баронесса была слишком занята, изображая страдающую тетушку и принимая соболезнования от виконтессы и ее приближенных. То и дело Юта подносила платочек с кружевной каймой к абсолютно сухим глазам и громко вздыхала. Если же кто-нибудь немедленно не бросался к ней с утешениями, то она принималась рыдать, картинно заламывая руки.
– Бедная, бедная моя девочка, – громко причитала баронесса. – Жива ли она? Ах, я любила бедняжку, словно родную дочь. Как жестоки ко мне боги, отнявшие мое драгоценное дитя!
Разумеется, чувствительные дамы не выдерживали столь бурных проявлений горя и принимались хлопотать вокруг Юты: подносили ей воды и вина, обмахивали ее веерами, растирали ей руки. От этого зрелища у Леоны сводило зубы, и она быстро придумала предлог, чтобы покинуть суетящуюся компанию.
Дядюшка же надолго задержался в кабинете господина графа. Леона дорого бы дала, чтобы узнать, о чем его сиятельство беседовал с бароном, но возможности выяснить ей не представилось. К ужину ни Эгон, ни Джакоб не вышли, но трапезничающие не обратили внимания на отсутствие хозяина. Все взгляды были прикованы к госпоже Юте, устроившей за столом очередное представление. Леона же успела только найти взглядом пажа и подмигнуть ему. Агидиус слегка наклонил голову: уговор оставался в силе.
Леона полагала, что в тишине и одиночестве сумеет успокоиться, но нет: она ходила кругами по комнате, стараясь ступать как можно тише. Отослала горничную, велев той не появляться до утра. Переоделась в мужской костюм и залезла под одеяло на случай, если тетушка перед сном пожелает заглянуть к ней. Подобного обыкновения за госпожой Ютой не водилось, но кто знает, что взбредет ей в голову сегодня? Леоне вовсе не хотелось, чтобы ее план расстроился из-за ерунды.
Гости господина графа после того нелегкого испытания, что выпало на их долю днем, разошлись по своим спальням пораньше, и когда Леона крадучись выскользнула за дверь, в замке царила непривычная тишина. Девушка осторожно спустилась вниз. Пересекать холл она и не решилась, боясь оказаться замеченной, и попросту выбралась наружу через окно библиотеки на втором этаже. Спускаться, цепляясь за оплетавший стену плющ, в мужском костюме оказалось намного удобнее, нежели в женском платье, и вскоре беглянка, пригибаясь к земле, бросилась к конюшням, где ее уже поджидал Агидиус. Осмотрев попутчицу с головы до ног, он присвистнул.
– Что не так? – разозлилась Леона.
Вместо ответа паж вытащил какую-то бурую тряпицу и протянул ей.
– Голову повяжите, – посоветовал он. – А то ваши рыжие волосы слишком уж бросаются в глаза. Они у вас красивого цвета, конечно, но внимание привлекают. А нам оно не нужно.
Тряпица оказалась косынкой вроде тех, которыми повязывали себе головы простолюдины, защищаясь от жгучего солнца. Леона повертела ее в руках, не представляя, каким образом тонкая ткань может скрыть ее косу.
– Подойдите поближе, – распорядился Агидиус. – Так, теперь присядьте вот сюда и замрите. Сейчас, еще немного. Ну вот, теперь вы похожи на молодого южанина, только кожа слишком светлая. Подождите, я сейчас.
И он метнулся к колодцу. Леона ощупала голову и удостоверилась, что паж соорудил из косынки странную конструкцию, в которую и спрятал ее косу. Девушка припомнила картинки, изображающие жителей юга. Те действительно носили причудливые головные уборы, а еще – странные наряды, нечто среднее между женским платьем и мужской одеждой.
Агидиус вернулся быстро и тут же стал размазывать по щекам своей спутницы холодную вязкую жижу.
– Что ты делаешь? – взвизгнула Леона, от неожиданности и возмущения позабыв о вежливости.
Но паж и не подумал обижаться.
– Мажу вам лицо глиной. Теперь вас точно не отличить от паренька с юга. Немного замурзанного, правда, но тут уж ничего не поделаешь. Зато никто не разглядит, какая у вас белая кожа.
Следующая трудность возникла неожиданно. Агидиус вывел из конюшни уже оседланного буланого и гордо объявил:
– Ветерок!
– Какой красавец! – совершенно искренне восхитилась Леона.
– Вот, – паж протянул ей кусочек яблока. – Угостите его.
Ветерок осторожно взял угощение с протянутой ладони мягкими теплыми губами.
– Теперь вы знакомы, – заявил Агидиус. – Можете забираться в седло.
Леона с недоумением уставилась на вышеупомянутый предмет.
– Но оно же мужское!
– Конечно, мужское. Как и одежда на вас, кстати сказать.
Но если с одеждой Леона худо-бедно смирилась, то мысль о том, чтобы ехать верхом, расставив ноги абсолютно неприличным образом, смущала ее.
– Нет, я так не могу, – пробормотала она.
– Вы не можете ехать в седле боком, – терпеливо пояснил Агидиус. – Столь странных обычаев даже у южан не водиться. Доводилось мне слышать о странах, где знатных вельмож на руках носят слуги, но вот о том, чтобы мужчина сидел на лошади подобно женщине – никогда.
Леона еще раз с подозрением покосилась на седло.
– А где устроитесь вы?
– Как это – где? – удивился паж. – Прямо за вами.
Девушка покраснела так, что даже в темноте был заметен ее румянец.
– Нет, не думаю, что это хорошая идея, – пробормотала она.
Агидиус раскрыл было рот, чтобы переспросить, но тут понял, о чем она говорит. Он на мгновение так и застыл с приоткрытым ртом, а потом тоже залился алой краской.
– Тогда вы забирайтесь в седло, а я поведу Ветерка в поводу, – предложил он первое пришедшее на ум решение.
– А это не покажется странным? – усомнилась Леона. – Юноша знатного происхождения идет рядом с конем, на котором восседает южанин с перепачканным лицом.
Лицо, кстати сказать, ощутимо стянуло под глиняной коркой. Кожа даже начала слегка зудеть, и Леона то и дело, забывшись, принималась почесывать щеку.
– Наверное, вы правы, – неуверенно произнес Агидиус. – Но как нам тогда быть?
– Рядом с конем могу пойти я, – предложила Леона.
Паж возмутился. Как она только может предлагать ему столь неподобающие вещи? Разве настоящий рыцарь может восседать спокойно на коне, когда прекрасная дама, сбивая нежные ноги, бредет рядом? Нет, нет и нет! До столь позорного поступка он никогда не опустится. Леоне стоило больших трудов утихомирить разбушевавшегося юношу.
– Давайте уже что-нибудь решать, – в отчаянии попросила она. – Нам надо успеть к открытию городских ворот. А если мы продолжим спорить, то не успеем ускользнуть. Нас хватятся уже к завтраку. Нам еще повезло, что светает рано. Если мы покинем замок в числе первых путников, то к полудню будем уже далеко.
– Тогда предлагаю выйти из замка пешком, ведя коня в поводу. А в первой же деревне купим вторую лошадь.
Леона покачала головой.
– Лучше сказать стражникам, что я – ваш слуга. Или сделать вид, будто мы незнакомы. На вашего приятеля я не тяну, с такой-то физиономией.
И она яростно поскребла щеку.
– Тогда нам лучше выехать раздельно, а встретиться уже за воротами, – решил Агидиус. – Обращаться с вами как со слугой я все равно не смогу. Берите Ветерка и ждите меня у леса.
Леона только вздохнула.
– И как вы намерены объяснять стражникам, отчего паж господина виконта покидает замок пешим? Скажете, что решили прогуляться? Грибочков собрать?
– Каких грибочков? – ошеломленно переспросил Агидиус.
– Никаких, наверное. Дождей давно не было, так что причина покажется страже неубедительной. А вот если вы будете верхом, то сможете сказать, будто виконт отправил вас с поручением. Куда и с каким – сами придумаете.
– А вы?
– А меня стражники не узнают. Во всяком случае, я сильно на это надеюсь. А к небогатому страннику с расспросами приставать не станут. И потом, я ведь покидаю замок, а не стремлюсь попасть внутрь.
Паж посмотрел на Леону с сомнением, но возражений против ее плана придумать так и не смог. Проворчав еще раз, что ему неудобно ехать верхом, пока благородная девица пешком добирается к месту встречи, он все-таки вскочил в седло и тронул поводья. Сумку с припасами он у Леоны все-таки отобрал, хотя она и уверяла, что путник без поклажи будет выглядеть подозрительно. В результате недолгих препирательств в руках у девушки остался легкий узелок с хлебом и вяленым мясом, стянутым предусмотрительным пажом из графской кладовой. Распрощавшись ненадолго, беглецы двинулись к воротам. Поначалу Агидиус то и дело огладывался на Леону, но вскоре значительно опередил ее и скрылся во тьме.
Стефан втайне надеялся, что хоть один из навязанных ему попутчиков проспит. Накануне он с плохо скрываемым злорадством предупредил, что отправиться намерен еще до рассвета. Клаус кивнул.
– Хорошо, я буду готов.
Отто быстро делал пометки и отвлекся лишь на мгновение, чтобы сообщить, что отдаст все необходимые распоряжения. Стефана даже не удивило, что на сей раз и у повара сыскались требуемые припасы, и оружейник не подвел, и даже дела графа не требовали долгого разбирательства и личного присутствия секретаря. Все нужное для долгой дороги отыскалось почти сразу.
Но драконоборец предпочел бы обойтись без помощи – и без помощников. В конце концов, он привык сам заботиться о себе. И не без умысла назначил слишком ранний час отправления в надежде избавиться хоть от одного из спутников. Здесь он больше рассчитывал на Клауса. Все-таки Отто привык к дисциплине и порядку за годы безупречной службы, а вот молодой рыцарь мог бы и понежиться в постели подольше.
Но расчеты не оправдались. Слишком поздно Стефан вспомнил о том, что Клаус являлся заядлым рыболовом, стало быть, для него не составляло труда проснуться затемно. И когда драконоборец спустился в холл, оба попутчика уже поджидали его, негромко переговариваясь.
– О, вот и вы, господин Стефан, – оживленно приветствовал его Отто, выглядевший просто до неприличия бодрым. – Все уже готово. Проверять будете?
– Нет, я полагаюсь на вашу компетентность, – ответил драконоборец. – С вас же и спрашивать буду, если вдруг не обнаружу чего-либо нужного.
Секретарь графа слегка улыбнулся, давая понять, что оценил сарказм.
– Лошади уже оседланы и ждут нас, – заметил он. – В путь?
Стефан хотел было спросить, неужели любезный хозяин замка не пожелает попрощаться с ними, но тут появился граф собственной персоной. Вид у Эгона был усталый, но довольный, из чего рыцарь заключил, что вовсе не тяжкие думы послужили причиной графской бессонницы.
Во дворе Эгон пожелал небольшому отряду удачи, помахал всадникам, а потом еще некоторое время смотрел им вслед. На лице его проступило выражение, которое наблюдательный секретарь, случись ему это увидеть, охарактеризовал бы как несколько встревоженное.
И все же у ворот они оказались далеко не первыми. Несмотря на то, что рассвет еще только занимался, на небольшой площади образовалась очередь из пеших, верховых и обозов. Перекрикивались всадники, переругивались с возов торговки, время от времени что-то громогласно вопрошали стражники.
– Мы не обязаны ждать вместе со всеми, – веско произнес Отто. – Посланцам графа должны уступить дорогу.
Стефан, не желавший пользоваться привилегированным положением, собирался было возразить, но тут увидел у самых ворот худенькую фигурку. Судя по головному убору, то был небогатый южанин, но что-то в движениях парнишки показалось драконоборцу знакомым. Он присмотрелся повнимательнее и тут же скомандовал Отто и Клаусу:
– Вперед!
– Именем его сиятельства! – взревел понятливый Отто. – Дорогу! Дорогу посланникам господина графа!
Стоящие прямо перед ним кумушки с корзинами тут же испуганно шарахнулись в разные стороны.
Вот только почти сразу же вмешался злой рок, помешавший небольшому отряду достигнуть ворот и остановить беглую племянницу барона (а в том, что под видом южанина скрывалась именно она, у Стефана сомнений не было). Злая судьба приняла на сей раз облик грузной неповоротливой торговки в мятом чепце. Кода ее товарки бросились врассыпную, она отчего-то замешкалась, а затем и уронила огромную корзину, из которой выскочили два крайне перепуганных гуся. Птицы встопорщили перья, распахнули крылья, вытянули шеи, дружно зашипели и двинулись к парочке прислонившихся к столбу юных зевак, пришедших поглазеть на утреннюю толпу у ворот. Один из пареньков оказался неробкого десятка и топнул ногой на подступающего противника, зато второй струсил и сломя голову бросился подальше от опасности. На бегу он толкнул клетку, в которой мирно кудахтали куры. От удара клеть накренилась, ее дверца распахнулась, и встревоженные куры выскочили из своего временного обиталища.
– Да что же это делается! – запричитала высокая тощая девица с длинным унылым носом, нависавшим над губами. – Помогите, люди добрые! Лови их, лови!
– Лови! Лови! – откликнулось несколько голосов.
На площади поднялась сутолока. Бестолково сновали туда-сюда пытавшиеся поймать кур, раздраженно шипели и порывались хоть кого-нибудь ущипнуть гуси, кто-то попробовал умыкнуть у очередной торговки ее корзину, воспользовавшись суетой.
– Держи вора! – полетело над толпой.
– Уйдет, – сквозь зубы прошипел Стефан.
– Не уйдет, – авторитетно заявил Отто, привыкший в любом шуме улавливать голос начальства, пусть и временного. – Вон видите, уже поймали.
В нескольких шагах от них две крепкие деревенские бабы, невесть как с утра оказавшиеся по эту сторону ворот (видать, гостили у кого) уже скрутили тощего сутулого паренька, не позабыв накостылять ему попутно по шее. Стефан, говоривший вовсе не о незадачливом воришке, не стал пояснять секретарю его ошибку. Тем более, что лже-южанин уже переговорил с привратной стражей и покидал замок. А драконоборец с отчаянием осознал, что настигнуть Леону прямо сейчас не сможет. Не давить же сновавшую едва ли не под копытами толпу? Можно было бы попробовать докричаться до стражи и велеть задержать подозрительного типа в странном головном уборе, но Стефан сомневался, что даже самый зычный голос перекроет царивший над площадью гвалт. И только с сожалением посмотрел в спину уходящей Леоне. А потом пробормотал едва слышно:
– Ничего, я все равно скоро тебя настигну.
В том, куда именно направилась девушка, сомнений не было. Она пойдет в ту сторону, куда вчера улетел со своей жертвой дракон. А за воротами конный Стефан быстро настигнет пешую беглянку – в этом он был уверен.
Агидиус дожидался Леону, как и было условлено, у леса.
– Хоть бы от дороги отошли, – проворчала она.
– Я боялся вас упустить, – повинился паж. – Впрочем, на меня внимания почти никто и не обращает.
Мимо беглецов как раз проехала груженая бочками телега, на которой устроилась целая семья: отец, мать, две дочери и сын. Никто из них, действительно, даже не взглянул на парочку у обочины.
– На ярмарку едут, – пояснил паж. – В соседний городок.
Леона подозрительно прищурилась.
– А вы-то откуда знаете?
Но Агидиус только рассмеялся, даже не подумав обидеться на ее тон.
– Так у ворот только и разговоров было, что об этой ярмарке. Потому-то сегодня так людно. Кто продавать собрался, кто покупать. Я вот что подумал: надо бы и нам туда наведаться. Сторгуем себе вторую лошадь и вам южную безрукавку. А то головной убор у вас, как у южанина, а одежда наша. Нехорошо.
Леона задумалась. На ярмарке ей бывать еще не доводилось. Даже ее покойные родители, всегда смотревшие сквозь пальцы на шалости дочери, ни разу не позволили ей составить компанию принарядившимся горничным. Девушки доставали из сундуков лучшие платья, яркие ленты и разноцветные бусы, перешептывались и хихикали, и Леоне ярмарка представлялась чем-то вроде иного мира, веселого и красочного. И вот теперь у нее появилась возможность все увидеть своими глазами.
– Хорошо, – согласилась она, – только не будем задерживаться долго.
Агидиус смутился.
– Дело в том, – начал он нерешительно, – что городок, где состоится ярмарка, нам немного не по пути. Нам надо вон туда, – и он махнул рукой влево.
Леона посмотрела в ту сторону. Дорога действительно разделялась, и многолюдный поток сворачивал на развилке вправо. А налево вела даже не дорога, а скорее уж широкая тропа. Безлюдная.
– Мы сделаем небольшой крюк, – горячо заговорил паж. – Зато быстро наверстаем упущенное время, ведь дальше уже поедем верхом.
Его спутница колебалась недолго. Представила себе путь пешком под палящим солнцем, потом сказочную ярмарку, где так легко, казалось, можно раздобыть себе и коня, и одежду, и разные позабытые мелочи, да еще и набраться новых впечатлений – и решительно кивнула.
– Да, конь нам необходим. Так что направо.
Ярмарка оказалась совсем не такой, какой представляла ее себе Леона. Шумной, яркой, пыльной, наполненной причудливой смесью самых разнообразных ароматов, голосов, пестрых цветов – и волшебной. Путники прошли мимо рядов, где продавались источавшие тонкий нежный сладковатый аромат краснобокие яблоки и золотистые груши, прозрачно-зеленый виноград, темные крупные сливы и солнечные персики.
– Нам сюда, – уверенно вел свою спутницу Агидиус. – Здесь южные товары. Чуете, как пахнет?
Леона чихнула. Острый аромат специй, повисший в воздухе, мигом перебил все остальные запахи. Здесь краски были еще ярче, а среди знакомой речи то и дело слышались чужеземные слова.
– Па-а-я-а-са! – выкрикивала смуглая пышнотелая чернокосая женщина в пестрой юбке с нашитыми по подолу звенящими монетами, коверкая слова. – Ра-а-асшитые зола-а-том па-а-я-са! Купи, мальчик!
Тут она заметила Леону и залопотала что-то на своем диковинном наречии, а потом рассмеялась. Девушка вцепилась в ладонь Агидиуса.
– Чего она хочет?
– Наверное, приняла вас за земляка, – неуверенно ответил паж. – Пойдемте отсюда поскорее. Нам за угол, там торгуют одеждой. А здесь специи и всякая мелочь.
– Постой! – южанка цепко ухватилась украшенной многочисленными браслетами рукой за плечо Леоны. – Купить чего хочешь? Скажи Рани, Рани все здесь знает, куда надо отведет.
Леона дернула плечом, но сбросить руку Рани оказалось не так-то просто. Женщина приблизилась вплотную, обдавая тяжелым сладким ароматом.
– Боишься, да? Не бойся, Рани не обманет. Рани помочь хочет. Пойдем!
И она уверенно потащила девушку за собой.
– Стойте! – отмер Агидиус. – Куда вы нас ведете?
– Глупые, да? – презрительно бросила Рани. – Тюрбан навертел, лицо измазал, и уже наш, да? Совсем-совсем глупые? Спрятаться хотите? Рани покажет.
Звенели браслеты на запястьях, позвякивали монеты на юбке, аромат духов дурманил голову, напевный голос завораживал, и Леона, плохо понимая, что делает, покорно пошла за южанкой.
– Подождите! – пытался воззвать к ней паж. – Куда же вы? Вы ведь совсем не знаете эту женщину.
И он ухватил свою спутницу за рукав. Рани повернулась к нему, взглянула прямо в лицо темными глазами, и Агидиусу показалось внезапно самым верным решение довериться этой мудрой понимающей женщине, которая, несомненно, поможет им.
– И ты, мальчик, тоже иди за Рани, – мягко велела она.
Покачивая бедрами, она плавно пошла между узких тесных рядов, наполненных шумно торгующимся людом. Леона и Агидиус, словно зачарованные, следовали за ней. Вскоре Рани свернула, но не туда, куда указывал паж, а в темный закуток, где расположилась неприметная лавка. Подошла к запертой двери, стукнула раз, другой, потом подождала пару мгновений и с силой заколотила кулаком. Изнутри послышался скрежет отодвигаемого засова.
– Рани? Кого привела?
– Открывай, Абдул, – неожиданно лишенным всяческого акцента голосом велела Рани. – Помощь нужна.
Невидимый за дверью Абдул хмыкнул.
– Можно подумать, сюда хоть когда-то заглядывали те, кто в помощи не нуждался. Лучше скажи, люди-то они надежные?
– Надежные.
– Проверенные? – не успокаивался Абдул.
Рани внезапно разозлилась.
– И когда от меня тебе убыток был? – грозно спросила она. – Или иные неприятности?
Агидиус между тем принялся переминаться с ноги на ногу.
– Быть может, мы пойдем? – неуверенно спросил он. – Раз уж нам здесь не рады.
И словно отрицая его слова, дверь распахнулась широко и гостеприимно.
– Как это не рады? – пропела Рани. – Видишь, Абдул ждет. Сейчас он вас угостит бодрящим напитком. Абдул!
– Проходите, дорогие, – пригласил пожилой южанин с длинной седой бородой и внимательным взглядом небольших черных глаз. – Проходите, присаживайтесь, угощайтесь.
Путников тут же втянули в полутемное помещение, усадили на низенький диван и поставили перед ними крохотные чашечки с дымящимся горьковатым напитком, который Абдул разлил из высокого серебряного сосуда, и тарелку с разнообразными сладостями.
– Спасибо, – поблагодарила за угощение Леона.
Агидиус пока что предпочел отмалчиваться и лишь осторожно пригубил ароматный напиток темного цвета. Вкус оказался необычным, но все же приятным.
– Итак, – начал Абдул, слегка поклонившись, – какая беда привела вас в мое скромное обиталище, благородные господа?
От удивления Леона едва не поперхнулась напитком.
– А почему вы решили, что мы в беде? – откашлявшись, спросила она.
– Иначе вас не было бы в лавке старого Абдула, – ответил южанин. – Сюда приходят лишь те, кто нуждается в помощи.
– Нам нужна только одежда, – решительно заявил Агидиус. – Что-нибудь для моего друга. Жилет и… и… Что еще у вас принято надевать? Шаровары?
При упоминании последнего предмета Леона слегка покраснела. Шаровары отчего-то казались ей схожими с дамскими панталонами, а обсуждать собственное белье с малознакомыми людьми она никак не была намерена. Впрочем, ошибку ей пояснили довольно быстро.
– И шаровары, и жилеты, и расшитые рубахи у нас есть, – промурлыкала Рани, в то время как Абдул, подобно чудодею, невесть откуда вытаскивал перечисляемые предметы одежды. – Вот только друг твой, мальчик, вовсе не южанин. И не друг он тебе вовсе. Зачем сбежали? Пожениться хотите?
Изумленная Леона даже приоткрыла рот, а паж возмущенно заявил:
– Еще чего! Да она старше меня года на три точно! А то и на все четыре!
Рани усмехнулась, а потом спросила:
– Так куда же вы направляетесь и от кого прячетесь?
Агидиус, только теперь сообразивший, что проговорился, только охнул и прикрыл рот рукой. Испуганный взгляд его метался от Абдула к Рани. Нетрудно было угадать его мысли: юношу интересовало, как намерены поступить с ними новые знакомые. По непроницаемому лицу пожилого южанина трудно было сказать, о чем он думает. Рани продолжала улыбаться, но испуганной Леоне улыбка эта показалась зловещей. Девушка хотела вскочить и броситься вон из лавки, подальше от этих странных людей, но ноги отказывались ей повиноваться. С трудом ворочая языком, она спросила:
– Чего вы от нас хотите?
– Я ведь уже сказала: помочь, – таким тоном, будто она разговаривала с ребенком, повторила ей Рани. – Не обижайся, но твой вид смешон. Навертела тряпицу на голове, измазала лицо грязью и думаешь, что всех обманула? Да просто до тебя пока дела никому не было, иначе вас быстро бы раскусили. Я-то сразу поняла, что ты не из наших. А потом присмотрелась и обнаружила, что и не парень ты вовсе.
– Это что, так заметно? – огорчилась Леона. – А стражники на воротах ничего мне не сказали. Только посмеялись над "чумазым недоумком". Ой!
– Есть такие люди, – снисходительно сказала Рани, – что думают, будто куда умнее других. И вот их-то ничего не стоит обвести вокруг пальца. Те стражники полагали всех южан хитроватыми, но недалекими воришками. Если бы ты хотела войти в город, то они могли бы и присмотреться к тебе. А так убедились, что не выносишь ничего ценного – и отпустили.
– Но на ярмарку меня пустили, – продолжала упрямиться Леона.
– Да сюда всех пускают. Вот если тебя заподозрят в нарушении закона… Хотя тогда специально закроют глаза на очевидное. Или выкуп потребуют. Это уж кто тебе попадется, девочка. И среди стражи встречаются негодяи, уж я-то знаю.
Девушка подозрительно прищурилась.
– От стражи, значит, помощи ждать не приходится, а вы добрые и бескорыстные? И готовы нам помочь просто так?
– И опять ты ошибаешься, девочка. Всякое деяние имеет свою цену. Даже если ты о ней никогда и не узнаешь.
– Как это? – удивилась Леона.
Но Рани только отмахнулась от ее вопроса.
– Не бери в голову. Тем более, у нас с тобой иной случай. Бесплатно мы тебе помогать не станем.
– И сколько вы хотите за свою помощь?
– Спешишь, а? – внезапно снова заговорила с акцентом Рани. – Торопишься? Дела в спешке не делаются, да-а-арагая.
– Зачем вы так говорите? – удивленно спросил Агидиус. – Вы ведь можете… ну… нормально.
Паж уже успокоился, поверив, что им ничто не угрожает, допил горьковатый напиток, зажевал его сладостями и теперь увлеченно вертел головой, рассматривая украшавшие многочисленные полки диковины. А посмотреть было на что! Пусть и не продавались в лавке Абдула дорогие шелковые ковры, золотые и серебряные подносы с инкрустацией, резные шкатулки из слоновой кости и прочие товары далекого юга, которые Агидиус не раз видал в знатных домах, но все равно содержимое полок приковывало взгляд. Грудами лежали разноцветные бусы из незнакомых аляповатых камней, над ними возвышались странные головные уборы, с крючков на стенах свисали пояса, а на веревке в углу красовались разноцветные шали, расшитые диковинными птицами и пышными цветами. Чуть дальше толпились на полке сосуды необычных форм. Некоторые из них, с изогнутыми трубками, тщательно скрывали от пажа свое предназначение – он так и не смог определить, каким образом подобные можно использовать. Деревянные лари на полу были увешаны замками и точно таили в себе немало интересного.
Леона незаметно ткнула своего спутника в бок – не хватало еще, чтобы он обидел своими вопросами странных хозяев! Сама она доверять Абдулу и Рани не торопилась и пристально смотрела на южанку, ожидая ответа на свой вопрос.
Но Рани сначала ответила Агидиусу:
– Ты еще так молод, мальчик, – сказала она со вздохом, – и мало что повидал. Ничего, предстоящий путь пойдет тебе на пользу.
Леону охватил озноб. Она припомнила, как хихикающие горничные, вернувшись с ярмарки, шепотом обсуждали посещение шатра предсказательницы. Там пожилая южанка с седыми космами прорицала будущее, заглядывая в крупный полупрозрачный кристалл, таинственно мерцавший в полумраке. Всем девушкам, робко заходящим в ее шатер и опускавшим монеты в чашу у входа, она пророчила женихов, солидных и любящих. Маленькой Леоне тоже хотелось узнать свою судьбу, но мать, услышав о ее желании, так сильно отругала дочь, что та о походе к гадалке больше и заикаться не смела. А когда Леона подросла, то поняла, что ярмарочная пророчица оказалась шарлатанкой. Лишь одна из побывавших у нее девушек в тот год благополучно вышла замуж. Еще одну бросил парень, оставив с округлившимся животом, а прочие так и задержались в девках. Но сейчас от странных слов Рани и от внимательного взгляда черных глаз по коже пробежал мороз. Казалось, эта южанка и впрямь обладает даром заглядывать в будущее, хоть она погадать юным путникам и не предлагала.
– Вы что-то видите, да? – с суеверной боязнью спросила Леона. – Что?
– Уверена, что хочешь знать ответ?
Острый взгляд проникал, казалось, в душу, и Леона помотала головой. А Рани внезапно хлопнула в ладоши и вновь сделалась шумной говорливой торговкой.
– Рубаху хочешь? Смотри какая – нежная, мягкая, тело так и ласкает, словно руки возлюбленного. Жилет расшитый, красота, а не жилет! Видишь, жемчуг и нить серебряная.
– Мелковат жемчуг-то, – вновь встрял осмелевший Агидиус.
– А зачем крупный? – ничуть не обиделась Рани. – Не во дворец же в нем идти.
– Ношеный ваш жилет, – продолжал паж. – Вон, у ворота бархат потерт слегка. Где взяли? Не хотелось бы, чтобы нас обвинили в воровстве.
Абсолютно не смущенный Абдул тут же спрятал жилет и вытащил второй, попроще. Вскоре для Леоны подобрали полный гардероб, включая настоящий южный головной убор.
– Лицо вот этим намажешь, – сказала напоследок Рани, протягивая девушке склянку с остро пахнущей травами мазью бурого цвета. – Наших не обманешь, конечно, но северяне не разберутся, что к чему. Заодно и болячки залечишь, а то расчесала кожу чуть не до крови.
Леона охнула, прижала ладони к щекам и метнула в сторону Агидиуса разъяренный взгляд. Паж только пожал плечами: он никак не чувствовал себя виноватым в том, что нежная кожа его спутницы под слоем глины нестерпимо зудела.
– И не забудь смазать шею и руки, – добавила Рани. – Руки тебя выдадут в первую очередь, слишком уж белые и нежные.
– Сколько мы вам должны? – напрямик спросил Агидиус, вынимая мешочек с золотом.
Абдул назвал сумму, и паж нахмурился.
– Дороговато будет.
– Не спорьте, – шепнула ему Леона. – Все-таки нам помогли. И не выдали страже, хотя могли бы потребовать вознаграждение.
Пока Агидиус отсчитывал монетки, а хозяин лавки внимательно смотрел, чтобы их количество было верным, Рани подошла к девушке и взяла ее за руку.
– Непростая у тебя судьба, – тихо сказала она. – Но если вдруг вознесешься высоко и снизу услышишь мольбу о помощи, не забудь, что и тебе помогли когда-то.
– Непременно, – пообещала обескураженная словами южанки Леона.
