Барон Левренский и виконт Вирнольский возвращались в замок графа Рабберийского в самом дурном настроении. Утешало лишь одно: обратная дорога напрямик оказалась раза в три короче. Поймать беглецов преследователям так и не удалось, равно как и напасть на их следы. Родители Агидиуса приняли гостей радушно, повосторгались славной победой над разбойниками (виконт и здесь не смог удержать язык!), засыпали вопросами о сыне. Пришлось врать и выкручиваться, придумывая объяснения, почему Агидиус остался в графском замке, а не отправился с виконтом навестить родной дом.

– И что нам теперь делать? – уныло спросил Руперт. – Родители мальчишки давно не получали от него известий. Не представляю, что будет, когда они узнают о его исчезновении. И Хильда мне плешь проест.

Настроение барона немного приподнялось. Он самоуверенно подумал, что уж госпожа Юта точно ни слова ему в упрек не скажет. А еще – раз уж мерзкий паж сгинул, прихватив с собой вредную Леону, то и приданое никто не потребует. Так что Джакоб, как ни крути, оставался в выигрыше.

Не успел он порадоваться сделанным выводам, как услышал хриплый голос:

– Стоять!

И прямо перед всадниками на лесную тропу выпрыгнула троица на редкость заросших и оборванных типов. Похоже, те самые разбойники, победой над которыми так кичился виконт, превратились из выдумки в реальность.

– Пошел вон! – закричал Руперт и попытался пнуть ближайшего к нему оборванца.

Вот это он сделал зря. Разбойник тут же ухватился за вытащенную из стремени ногу и резко дернул всадника на себя. Виконт кулем свалился на землю. Его конь испуганно заржал, но тут же оказался схвачен под уздцы.

– Хорошая лошадка! – глумливо произнес злодей. – Оставим себе, ребята?

– Зачем? – равнодушно спросил тип, заламывавший виконту руки за спину. – По лесу скакать неудобно. Загоним по неплохой цене.

– Ах вы! – начал виконт. – Да вы…

Меткий удар заставил его умолкнуть и скорчится, хватая воздух ртом. Барон попытался прикинуть пути к отступлению, но тут с деревьев спрыгнули еще два мужика самого свирепого вида. "Эх, всего-то в дне пути от замка – и так попались!" – сокрушенно подумал Джакоб, а вслух произнес:

– Я все отдам, только не трогайте меня.

И порадовался, что у него с собой была лишь небольшая сумма. Жалко, конечно, лошадь, но вдруг его сиятельство успеет разыскать грабителей? Еще на руке красовался родовой перстень, а на груди – заговоренный на удачу в храме медальон. "Так и знал, что от побрякушки никакой пользы! – рассерженно решил Джакоб. – А все Юта, дура! В кои-то веки раззуделась и заставила купить!"

– Ты погляди, какой храбрец! – расхохотался самый старший из разбойников, в бороде которого проглядывала неопрятная седина. – Сам все отдашь, говоришь? Молодец. Ну-ка, покажи, что у тебя имеется.

Барон вытащил из-за пояса кошель с монетами. Разбойник подкинул его на ладони, развязал и высыпал на ладонь несколько серебрушек и пару золотых.

– И это все? – разочарованно спросил он.

– Больше у меня нет, – испуганно залепетал барон. – Клянусь здоровьем своей дражайшей супруги.

Грабители расхохотались.

– А откуда нам знать, что ты дорожишь своей благоверной? – резонно спросил один из них. – Может, спишь и видишь, как отправить ее к предкам? Нет уж, поклянись чем-нибудь более важным.

– Клянусь своим честным именем! – выпалил барон.

Эти слова вызвали еще больший хохот.

– Джакоб, – простонал с земли виконт. – Джакоб, как вы можете так унижаться перед этим сбродом?

– Молчать! – вспылил седобородый и приложил виконта квадратным носом потертого сапога.

Барон поспешно принялся стягивать с пухлого пальца перстень. Но проклятая фамильная ценность никак не желала сниматься, застряв намертво.

– Ты поторопись!

– Или отдавать не хочешь?

– Так мы вместе с пальцем оттяпаем!

Услышав последний выкрик, барон похолодел. А разбойник вытащил огромный тесак и принялся поигрывать им, с намеком посматривая на свою жертву. Джакоб внезапно понял, что еще немного – и он окончательно оконфузится, намочив штаны. И в этот момент пришло спасение свыше. Можно даже сказать – прилетело.

Первым появление в небе гигантских монстров заметил виконт. Он все еще лежал, устремив взгляд в облака и беззвучно шевеля губами. Увидев драконов, Руперт истерически рассмеялся:

– Я молил богов о спасении, а они ниспослали погибель всему живому.

– Совсем спятил, – пробурчал седобородый разбойник. – От страха, что ли?

И собрался еще раз пнуть пленника, но виконт вытянул руку в небо и зашелся в безумном хохоте. Грабитель поднял взгляд и заорал так, что у барона даже уши заложило:

– Бежим!

Вот только куда бежать? И как скрыться от стремительно приближающихся монстров? Драконов уже заметили все, потому что темные тени скрыли солнце и накрыли лес. Разбойники в страхе попадали на землю, а барон осознал, что опасался не зря: конфуз таки приключился.

Полет опять привел Леону в восторг. Она даже позабыла о противном дядюшке – так радовало ее небо. Стефан уверенно разрезал крыльями воздух, несясь наперегонки с ветром.

– Повезло Эрне! – смеясь, воскликнула Леона. – Вот бы и мне так!

"Хочешь стать драконом?" – спросил голос Стефана у нее в голове.

– Конечно! – не задумываясь, выпалила Леона.

"У тебя тоже есть шанс", – пообещал жених.

– А что для этого нужно сделать?

Леона по привычке говорила вслух, тем более, что Эрик и Отто вряд ли подслушивали разговор. А вот Стефан вновь ответил мысленно: "Увы, никто точно не знает. Но такая возможность дана Праматерью Змеей всем людям". Леона впервые задумалась о том, что у драконов имеются свои боги, отличные от людских. О Праматери Змее она прежде ничего не слышала. Интересно, одобрит ли богиня брак Повелителя с племянницей простого барона. "Не сомневайся", – заверил ее жених.

Проплывавшие внизу города и деревни, часовни и замки Леона толком не могла разглядеть, а уж люди и вовсе с высоты казались крохотными букашками. "Драконье зрение острее человеческого, – пояснил Стефан. – Эрик, например, замечательно рассмотрел Эрну. А твоего дядю мы найдем быстро, не беспокойся".

– А я и не беспокоюсь, – буркнула Леона. – Не слишком за него переживаю. Скажи лучше, все драконы умеют общаться мысленно?

"Только со своими избранницами, – ответил ей жених. – О! А вот и наша пропажа! Надо же, на них, похоже, напали разбойники. Кажется, твоему дяде приходится несладко".

Леона хотела было съязвить на эту тему, но перед глазами внезапно встал образ смуглой женщины с мудрыми темными глазами, а в голове прозвучал голос уже почти позабытой после всех приключений южанки Рани: "Но если вдруг вознесешься высоко и снизу услышишь мольбу о помощи, не забудь, что и тебе помогли когда-то". И Леона поняла, что она должна сделать.

Страшнее всего оказалось разжать руки и выпустить костяной нарост. А потом мощный воздушный поток сам сбил Леону со спины дракона. Она перекувыркнулась в воздухе и полетела камнем к земле. "Вот и все, – промелькнула мысль. – Глупо-то как!" И вдруг падение замедлилось. Внезапно обострившимся зрением Леона разглядела живописную группу внизу: и скаливших зубы разбойников, и виконта, валявшегося под кустом, и дядю с перепуганным лицом. Виконт заорал, указывая рукой прямо на Леону. Разбойники дружно задрали головы, а потом попадали на землю и попытались уползти. А на штанах господина барона расползлось огромное пятно. "Ф-фу!" – подумала Леона. "Вот уж точно, – весело ответил ей Стефан. – Но тебя я за такие фокусы обязательно отшлепаю. Вот только вернемся в замок!"

Леона рассмеялась и спикировала на дорогу, попутно сломав несколько веток и основательно примяв кусты. Бело-золотая чешуя блестела на солнце, и новоявленный дракон невольно залюбовался этакой красотой, вытянув вперед лапу, увенчанную острыми черными когтями. Разбойники взвыли и поползли с утроенной скоростью.

– Куда? – взревела Леона и подцепила когтем одного из них.

Не слишком бережно, потому как на плече грабителя сквозь образовавшуюся в рубахе прореху проступила кровь. Грабитель завизжал тоненьким голосом, будто увидавшая нечто неприличное девица благородных кровей. Эрик, спустившийся несколько более грациозно, нежели Леона (в его случае ни деревья, ни кусты не пострадали), одобрительно рыкнул:

– Пр-равильно!

Соскочивший с его спины Отто принялся деловито связывать разбойников, используя в качестве пут их собственные пояса.

– Господин секретарь, – слабым голосом позвал виконт, – вы ли это? Или я брежу?

– Бредите, – успокоил его Отто.

Виконт всхлипнул и закатил глаза. А барон принялся осторожно пятиться в лес.

– Куда же вы, господин Левренский? – осведомился Эрик, приняв человеческий облик. – Успокойтесь, я не собираюсь вас есть. Еще отравлюсь такой гадостью.

Барон застыл на месте с приподнятой ногой.

– Нет-нет, господин дракон, я несъедобный, смею вас заверить.

Стефан, тоже обернувшийся человеком, хмыкнул. Барон скосил на него взгляд и побледнел.

– Узнал, – констатировал драконоборец, он же Повелитель драконов.

Джакоб затрясся.

– Господин секретарь, – решил он воззвать к Отто, – господин секретарь, скажите же им…

Что именно следует сказать, он так и не придумал. Между тем Стефан обратился к Леоне:

– Дорогая, ты, конечно же, прекрасна, но попробуй вновь стать человеком.

Леона закрыла глаза и попыталась представить себя девушкой, а не драконом. И почти сразу же услышала странный звук, будто рядом уронили набитый чем-то тяжелым мешок.

– Ну вот, – объявил Эрик, – не выдержал, бедолага.

Леона открыла глаза. К ней вернулся ее прежний облик, а господин барон валялся под деревом в глубоком обмороке.

– Так, – распорядился Отто, – эту шайку мы сдаем страже ближайшего города. Придется, господа драконы, вам еще немного послужить… э…

– Тягловой силой, – любезно подсказал Стефан.

– Нет, – не согласился Отто.

– Заменой лошадей, – фыркнул Эрик.

– Господин маркиз! – укоризненно воскликнул секретарь. – Вы ведь должны понимать, сколь важно очистить владения вашего родителя от душегубов!

– Ладно, – решил Стефан, – понесем в когтях. Потом не слишком бережно уроним, а в город отведем, вновь обернувшись в людей.

– А они не расскажут, что мы – драконы? – обеспокоенно спросила Леона.

Отто фыркнул.

– А кто им поверит? Душегубы еще и не такие побасенки сочиняют, чтобы себя обелить. Вот только им же хуже будет. Дознаватели решат, что они намеренно оговаривают не просто добропорядочных людей, а представителей власти: секретаря его сиятельства и – страшно подумать! – наследника его светлости.

– А с этими что делать будем? – и Эрик брезгливо указал на дурно пахнувшего барона.

– Сами доберутся, – ответил Стефан. – К вечеру как раз успеют. А уже в замке графа мы их и обрадуем. Во-первых, Агидиуса уже вполне можно посвящать в рыцари, после всех наших приключений. Во-вторых, барону придется раскошелиться и отдать приданое. Я, конечно, дракон не из бедных, но дарить причитающееся мне по закону всяким благородным проходимцам не намерен. Леона, ты что?

Последние слова его были вызваны тем, что вместо рыжеволосой девушки на дороге вновь сидел бело-золотой дракон.

"А что? – обиженно подумала Леона. – Сам же сказал – полетим!"

– Ты – на моей спине, – категорично отрезал Стефан. – Потом еще налетаешься. А сейчас нечего горожан пугать.

Леона поворчала, но все же перекинулась обратно и с насупленным видом смотрела, как обращаются в драконов Эрик и Стефан.

– А почему вы черные, а мы с Эрной – белые? – не сдержав любопытства, спросила она.

"Точно не скажу, – раздался голос Стефана в ее голове. – Вероятнее всего, это особый знак милости Праматери Змеи. Говорят, раньше драконы были разноцветными, но свидетелей за давностью лет уже не осталось. Зато вы точно не потеряетесь среди других драконов". Леона немного подумала и решила, что ответ ее устраивает. И в самом деле – мало ли загадок на свете? А оказаться отмеченной божеством, пусть и пока незнакомым, все равно приятно.

"Лучше бы я не приходил в сознание, – мрачно думал барон, полоща штаны в озерце, больше похожем на лужу. – Или оказалось бы, что все это дурной сон, что ли. А то уже временами чудится, будто я ума лишился".

Основания для беспокойства, безусловно, существовали. Даже сейчас барон не мог с уверенностью сказать, действительно ли дракон превратился в несносную племянницу, или разгоряченный встречей с разбойниками мозг сыграл со своим хозяином злую шутку. В любом случае, упоминать о столь досадном семейном секрете нельзя никогда, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах. Дядя дракона – подумать только! Даже прослыть Тем Самым Безумным Бароном, наверное, не столь страшно. Так что выход один: молчать, только молчать!

– Джакоб! – донесся до него слабый голос виконта. – Джакоб, друг мой, где вы?

Выругавшись сквозь зубы, барон крикнул:

– Я здесь!

Спустя несколько мгновений из-за деревьев показался пошатывающийся бледный виконт.

– О! А почему вы без штанов? – удивленно спросил он.

– Немного выпачкал их травяным соком, – неуклюже соврал барон.

– Солнце сегодня как припекает, – не к месту пожаловался виконт.

–Так ведь лето же!

– Да-да, лето. Я перегрелся, видимо, и свалился с лошади, да, друг мой? А вы уложили меня в тени, правильно? Знаете, мне мерещились странные картины. Ужасные видения, ужасные. Представляете, я видел, словно наяву, господина Отто, управляющего полчищем летающих чудовищ.

Барон икнул.

– Они изрыгали огонь и сжигали все живое вокруг себя. Я чудом избежал гибели.

– Вероятно, вы действительно перегрелись, – осторожно заметил Джакоб. – Откуда бы здесь

взялся секретарь его сиятельства?

– Знаю, – уныло согласился виконт. – Вы уж никому меня не выдайте, друг мой. Если Хильда прознает о том, что мне привиделось, с нее станется еще и безумцем меня объявить.

Барон торжественно заверил приятеля, что никому не расскажет его секрет – даже под пытками.

В замке Эгона Рабберийского царила суматоха. Шутка ли – в гости пожаловал не кто-нибудь, а единственный сын его сиятельства. К счастью для графа, верный Отто успел вернуться и принять бразды правления хозяйством в уверенные руки. Эгон вздохнул с облегчением и поспешил расслабиться в объятиях подзабытой за время отсутствия секретаря фаворитки.

Госпожа Юта ничего не знала о высокопоставленном госте. Несколько часов провела она в одиночестве в саду, размышляя, как бы половчее составить жалобное письмо герцогу. В том, что переманить графа на свою сторону не выйдет, баронесса успела убедиться. Повторяя в уме особо удачные фразы, госпожа Юта поднялась по лестнице, вошла в просторный холл и застыла в удивлении, потому как увидела знакомую рыжую косу. И сразу же узнала ее обладательницу. Баронесса протерла глаза, но Леона никуда не делась. Она все так же стояла посреди холла и нагло хохотала над словами своего собеседника. Присмотревшись, госпожа Юта узнала драконоборца. Имя его давно уже вылетело из головы баронессы. "Надо же! – вознегодовала Юта. – Эрну, стало быть, он – слава богам! – не нашел, зато обнаружил где-то рыжую нахалку и притащил ее сюда. Ну уж нет, я этого так не оставлю!" И она решительным шагом направилась к смеющейся парочке.

– Как ты посмела показаться на глаза честным людям? – не хуже змеи прошипела баронесса, подойдя к Леоне со спины. – Немедленно ступай собирать вещи. Ты сегодня же отправляешься в обитель, замаливать свои грехи.

Глаза драконоборца внезапно будто полыхнули огнем, и Юта даже сделала в испуге шаг назад.

– Она никуда не поедет!

Но баронесса уже взяла себя в руки и смогла ответить достойно, как нахал того и заслуживал:

– Наши семейные дела вас не касаются, многоуважаемый… Простите, не припомню вашего имени.

Но рыцарь пропустил оскорбление мимо ушей. Он усмехнулся и произнес:

– Не касаются, говорите? Пожалуй, вы правы. До вас и вашего супруга мне дела нет. Но вот к моей невесте вам лучше не приближаться.

– К к-к-кому? – прозаикалась Юта и перевела взгляд на Леону.

Дерзкая девица кивнула и посмотрела на драконоборца с обожанием. Ну, это уж слишком!

– Я не давала позволения на брак!

– Простите, тетя, – спокойно, но твердо заявила Леона, – но ваше позволение нам не нужно.

– Я – твой официальный опекун! – злорадно заявила баронесса. – После гибели моего драгоценного супруга опека перешла ко мне.

– После гибели кого? – раздался знакомый голос за ее спиной.

Госпожа Юта обернулась и взвизгнула. Прямо за ней стоял покрытый синяками и ссадинами, в мятом платье, но – несомненно! – живой барон Левренский.

– Джакоб! – всхлипнула баронесса. – Дорогой! Ты вернулся!

И двинулась к супругу, дабы облобызать его. Но барон подозрительно отстранился.

– С чего ты решила объявить меня покойником, Юта?

От необходимости ответа баронессу спасла виконтесса Вирнольская. Ее визгливый голос взмыл под высокие своды замка и распугал, должно быть, даже свивших на чердаке гнездо птиц.

– Явился! И где ты пропадал, позволь спросить? – орала почтенная Хильда, будто обычная вульгарная бабенка.

– Тебя не касается! – рявкнул разъяренный виконт.

– Ах, вот как ты заговорил!

В холл невесть откуда стекались не только рыцари и дамы, но даже слуги, привлеченные скандалом в благородном семействе. Юта под шумок решила улизнуть в спальню, но Джакоб ухватил ее за рукав.

– Мы еще не договорили, – сквозь зубы прошипел он.

Виконт с виконтессой между тем вошли в раж. От их криков, казалось, тряслись гобелены на стенах. А потом шум перекрыл грозный голос:

– Что здесь происходит? Виконт, виконтесса, как вы смеете позорить меня перед нашим гостем?

Виконт неуклюже, словно у него болела спина, поклонился. Виконтесса глубоко присела.

– Приношу свои извинения, господин маркиз, господин граф, – пропела она.

Юта посмотрела на вновь прибывших и покачнулась, чувствуя, как поплыл под ее ногами пол. Потому что между графом и незнакомым черноволосым рыцарем стояла, улыбаясь, похищенная драконом Эрна.

– Приданое? – растерянно переспросил барон. – Я вас правильно понял?

– Не знаю, что вас удивляет, господин Левренский, – холодно ответил граф. – Разумеется, его светлость желает знать, что именно полагается его сыну при женитьбе на вашей воспитаннице. Вполне разумное требование: провести проверку.

Голова у барона раскалывалась после ночного скандала с супругой. Хорошо хоть, они с Ютой не стали устраивать потеху для всех обитателей замка, подобно виконту, а выясняли отношения за накрепко запертой дверью. Но вот итог разговора барона ошеломил. Оказывается, его глупая простодушная Юта просто притворялась преданной женой.

– Да какой из тебя мужчина? – презрительно бросила она в пылу ссоры. – Даже наш конюх – и тот получше будет. А уж в последние пару лет ты и вовсе зря штаны носишь.

К утру барон посредством нескольких оплеух выяснил, что конюх неоднократно получал от своей госпожи ценные подарки. К царапинам на физиономии самого барона прибавились свежие: Юта решительно не желала признавать за супругом права отвешивать ей колотушки, точно какой-то деревенской бабе. А с утра пораньше барона пригласил к себе в кабинет граф и озадачил требованием приданого.

– Ладно, – смирившись, ответил Джакоб, – породниться с его светлостью – большая честь. Но почему я должен отдавать Леону невесть кому?

"Невесть кто" весело хмыкнул, а вспыльчивый маркиз подскочил на месте.

– Вы говорите о моем родственнике по материнской линии, барон! Я требую извинений!

– Простите, – пробормотал Джакоб.

Да, деньги придется отдать, зато он породнится с самим герцогом. Пожалуй, даже из столь плачевной ситуации получится извлечь выгоду. Но радужные мечты барона оказались вдребезги разбиты безжалостными словами графа:

– Его светлость уполномочил меня передать, что дальней родне его невестки при дворе рады не будут. Надеюсь, барон, вы меня правильно поняли.

Барон уныло поглядел на женихов своих воспитанниц и в который раз проклял тот день, когда ему в голову пришла такая, казалось бы, замечательная идея сделать из Леоны приманку для дракона.