Чем меньше времени оставалось до приезда новых гостей, тем более нервной и раздражительной я становилась. Под разными предлогами я отказывалась от прогулок с Лансом, предпочитая проводить время в одиночестве. Эрвин вновь привез из города большую коробку сладостей, но даже они оставили меня равнодушной. Я сухо поблагодарила графа и с неким злорадным удовольствием уловила растерянность, на миг промелькнувшую на его лице. Впрочем, он быстро совладал с собой.

— Что-то произошло, Лесса? Вам нездоровиться? Или вы напуганы?

Я ухватилась за последнее предположение, которым легко можно было объяснить перемены в моем поведении.

— Да, рассказ дядюшки о пустынных демонах произвел на меня сильное впечатление. Я бы не желала, чтобы нежданный визитер застал нас врасплох.

Эрвин поджал губы, но ничего не сказал, хотя у меня осталось впечатление, что не слишком-то он мне поверил.

Но куда хуже было то, что я никак не могла сосредоточиться на занятиях, что, само собой, не прошло мимо внимания Говарда.

— Лесса, девочка, что с тобой? — обеспокоенно спросил он. — Ты стала такой рассеянной.

Я попробовала и ему озвучить ту же версию, что и графу, но Говард перебил меня.

— Я слишком хорошо тебя знаю, Лесса, чтобы заметить — дело вовсе не в страхе. Так что случилось? Тебя кто-нибудь обидел? Ланс? Эрвин?

Я в ужасе помотала головой. Не приведи боги, дядюшка еще подумает, что я и граф… или герцог… Нет-нет, мысли о подобном я старательно гнала от себя.

— Скоро приезжает невеста Ланса, — призналась я Говарду в причине своего дурного настроения. — И я опасаюсь, что она будет смотреть на меня свысока — как же, дочь графа, а с ней за один стол посадят деревенскую девку!

Дядюшка поднялся со своего места, двумя шагами преодолел разделявшее нас расстояние и взял меня за руку.

— Что за дурные мысли, дорогая? Это ты-то — деревенская девка? Да твоим отцом был самый сильный маг Бранвии! Твое происхождение ничуть не хуже, чем у Бьянки.

— Но Фердинанду и его дочери меня представят вашей племянницей, — уныло возразила я.

Это была правда: Ланс не желал, по его словам, «заранее открывать все карты», потому о моем родстве с Литором решено было умолчать.

— А сейчас ты оскорбляешь меня, Лесса, — со смешком сказал Говард. — Я ведь тоже, представь себе, маг не из последних, хоть и бывший, а вовсе не простой деревенский мужик. Так что выше голову, девочка. Не тебе склоняться перед графской дочкой. К тому же Бьянка вовсе не обязательно окажется заносчивой девицей. Возможно, вы с ней еще поладите.

Я сильно в этом сомневалась, но все же кивнула, не желая расстраивать дядюшку.

А потом оказалось, что волноваться мне следовало и вовсе об ином. Потому как с легендарным демоном пустыни я познакомилась прежде, нежели с графской дочкой.

Посреди ночи я проснулась от странного ощущения, будто кто-то пристально смотрит на меня. И тут же услышала тихое:

— Только не кричи, Лесса.

Разумеется, я тут же собралась заорать, но, к своему ужасу, не смогла издать ни звука. Сердце пропустило пару ударов, по спине потек противный липкий холодный пот и, кажется, даже волосы зашевелились — впрочем, за последнее я поручиться не могла.

— Я же попросил, Лесса, — в незнакомом голосе слышались одновременно насмешка и упрек.

Внезапно ярко вспыхнула масляная лампа под абажуром из золотистого стекла на прикроватном столике, и я, поморгав немного, смогла рассмотреть незваного гостя. Он был красив, очень красив: смуглая кожа, недлинный нос с небольшой горбинкой, четко очерченные губы, глаза того же странного янтарного цвета, что и у меня, и черные волосы почти до лопаток. Я уставилась на него самым неприличным образом, совершенно позабыв о той двусмысленной ситуации, в которую попала. Мысль о том, что я лежу перед незнакомцем в одной только ночной рубашке, пусть даже и скрытая одеялом, отчего-то даже не пришла мне в голову.

— Нравлюсь? — поинтересовался ночной визитер и прикоснулся к моим вискам кончиками пальцев.

Мне тут же захотелось ответить на его вопрос, причем ответить правдиво.

— Очень, — призналась я. — А вы мне снитесь, да?

И неожиданное появление незнакомца в моей спальне, и свое странное состояние я могла объяснить только сном.

— Не снюсь, — ответил мне гость. — Я — настоящий.

— Но кто вы такой?

Мне больше не было страшно. Позже, в который раз вспоминая все детали и подробности той ночи, я пришла к выводу, что незнакомец каким-то образом смог воздействовать на мой разум, заставив доверять ему.

— Я твой друг, Лесса. Я пришел, чтобы помочь тебе.

— Помочь? — удивилась я. — Но в чем? И как вас зовут?

— Меня зовут Шер, дорогая девочка. Посмотри мне в глаза, Лесса. Вот так, внимательнее, не отводи взгляд. Красивая девочка, очень красивая. И очень сильная, я чувствую это.

Крепкая теплая мужская ладонь погладила меня по щеке. Мне захотелось зажмуриться и потереться щекой о руку Шера. И я бы так и поступила, но меня остановил окрик:

— Открой глаза! Не отводи взгляд!

И я вновь тонула в потоке расплавленного золота, и мысли улетучивались из головы, и мне казалось, что стоит только раскинуть руки — и я взлечу, таким легким, невесомым вдруг почувствовалось собственное тело. Но горящий взгляд Шера крепко удерживал меня, приковывая к себе. А потом к моим губам прикоснулись горячие губы.

Поцелуй был коротким, миг — и Шер отстранился, все еще не отпуская мой взгляд. Очень хотелось потянуться к нему, прильнуть, но что-то удерживало меня от подобного поступка. Мужчина усмехнулся.

— Да, я не ошибся. В тебе есть сила. Это хорошо.

Я молча смотрела на него, а он вновь прикоснулся к моим вискам.

— Спи, Лесса. Завтра я опять приду. А ты никому обо мне не расскажешь.

Голова потяжелела, глаза закрылись сами собой. А когда я распахнула их вновь, было уже утро.

Солнечный свет лился сквозь щель в тяжелых бархатных занавесях, высвечивая яркую дорожку на полу и оставляя углы комнаты в полумраке. Я попыталась встать, но голова закружилась столь сильно, что мне пришлось ухватиться за спинку кровати. Я внезапно вспомнила ночного визитера, взгляд его золотистых глаз, вкрадчивый шепот и прикосновение губ. Прижав ладонь к пылающему лбу, я попыталась разобраться, был ли то сон или меня в действительности посетил прекрасный незнакомец. Вспомнив слова, сказанные им на прощание, я упрямо решила рассказать все дядюшке, умолчав, само собой, о поцелуе — об этом Говарду знать было вовсе необязательно.

Я долго готовилась к разговору, так и эдак вертела фразы, тщательно продумывала, что бы и как сказать, дабы не выдать лишнего — и в результате ничего не получилось. Повторилась ночная ситуация в спальне, когда я хотела закричать, но горло словно сжало спазмом. Удивившись, я спросила у Говарда о какой-то ерунде — голос ко мне вернулся. Но стоило вновь попробовать заговорить о Шере — и снова я не смогла выдавить из себя ни звука. А где-то на краю сознания раздался короткий ехидный смешок.

Что же, я окончательно убедилась в том, что ночной гость мне не приснился, но вот толку с этого было мало — все равно поделиться произошедшим я ни с кем не могла. Оставалось только дожидаться следующего визита Шера в надежде выспросить побольше у него самого. Весь день я думала только о загадочном мужчине, лишь пару раз мельком вспомнив о скором приезде Бьянки, что так тревожил меня совсем недавно.

— С вами определенно что-то происходит, Лесса, — проницательно заметил Эрвин, когда мы столкнулись в библиотеке. — Сегодня вы еще более задумчивая, нежели в последние дни. Быть может, вам нужно развеяться? Не желаете съездить в Палерго? Мы могли бы погулять в парке, покататься на лодке по озеру, зайти в кондитерскую.

Я покачала головой.

— Благодарю вас за беспокойство, но нет, у меня нет желания покидать поместье.

Граф слегка нахмурился.

— Быть может, вы скучаете по… по нему? — несколько неловко выговорил он, понизив голос.

Я не сразу сообразила, кто такой «он», по ком я могла бы скучать. Первая мысль была о Лансе — но с ним мы виделись ежедневно, о Шере Эрвин ничего, к счастью, не знал. И лишь несколько мгновений спустя я поняла, что собеседник спрашивал меня о Тиме.

— Нет, вовсе нет, — сухо ответила я. — Мы расстались. Это было просто детское увлечение.

О том, что поцелуям здорово поспособствовала выпитая брага, я упоминать не стала, посчитав подробности излишними.

— Вот, значит, как, — задумчиво сказал Эрвин. — Тогда осмелюсь предположить, что вы скучаете по Теннанту? По подругам — у вас ведь были подруги?

— Были. И я действительно по ним скучаю, — призналась я. — А еще я переживаю из-за того, что могу не оправдать ваши ожидания. Да, мой отец был сильным магом, но я-то не живое воплощение Литора, а всего лишь его дочь. Вдруг я не справлюсь?

Эрвин взял мою руку и крепко сжал ее.

— Не стоит переживать, Лесса. Что бы ни наговорил вам Ланс, это его битва, а не ваша. И у него есть все средства для того, чтобы победить. Конечно, поддержка сильного мага никогда не будет лишней. Но я верю в своего кузена, он способен справиться и без вас.

Я едва не рассмеялась нервным смехом. Да, возможно, Ланс сможет вернуть себе Бранвию и без моей поддержки. Но вот против Шера он точно бессилен. Хотя… Шер ведь ни слова не сказал о том, что ему нужно что-либо от молодого герцога. Нет, он всячески давал мне понять, что появился в поместье только из-за меня. Определенно, у него были какие-то свои цели и планы, но вот какие?

Эрвин тем временем принялся поглаживать мою ладонь большим пальцем. Осознав его действия, я вспыхнула и вырвала руку.

— Благодарю вас, граф, — сказала я, опасаясь показаться невежливой или обидеть его своим поступком. — Ваши слова немного успокоили меня.

И уже оставшись в одиночестве, задумалась: могло ли быть так, чтобы я нравилась графу Солейскому? Или я просто надумала себе эту симпатию, как совсем недавно с Лансом?

Я была решительно настроена не спать и заметить, каким образом Шер проникнет в мою комнату. Переодеваться в ночную рубашку я не стала, оставшись в платье, но волосы заплела в простую косу. Уселась в кресло, укутав ноги пледом, и уставилась в окно в уверенности, что вскоре вчерашний гость появится вновь. Но Шера все не было и не было, и я наконец задремала.

Разбудил меня тихий смешок.

— Ты ждала меня, Лесса?

Шер устроился на подлокотнике моего кресла и уже держал меня за руку. За окном все еще было темно — до рассвета далеко.

— Зачем я вам нужна? — требовательно спросила я. — Вы приходите ко мне, не задаете вопросов о других обитателях дома, запрещаете рассказывать о наших встречах. Чего вы добиваетесь?

— Разве это не очевидно? — в голосе Шера звучало удивление. — Я хочу понравиться тебе.

И он поднес мою руку к губам, принялся целовать пальцы. Жар побежал от руки по всему телу, разлился в груди, голова затуманилась, мысли разбежались. Мне все труднее было сосредоточиться на разговоре, но отнимать руку я отчего-то не спешила. Днем с Эрвином я действовала куда решительнее. Воспоминание о графе немного отрезвило меня.

— Вы меня совсем не знаете, — сказала я. Хотела твердо, но вышло почти жалобно.

Горячие губы прильнули к запястью и задержались на несколько томительных мгновений, и лишь потом Шер ответил:

— Я знаю о тебе достаточно, Лесса, поверь мне. Достаточно, чтобы с уверенностью утверждать — ты нужна мне.

— Расскажи мне о себе, — попросила я.

— А что ты хочешь узнать?

Он оставил мои пальцы в покое и теперь прикасался почти невесомыми поцелуями к волосам, а я не находила в себе сил оттолкнуть его.

— Все, что ты захочешь мне сказать. Откуда ты? Где твой дом? Как ты меня нашел?

— Любопытная девочка, — Шер тихо засмеялся.

— Это плохо?

— Нет, что ты. Ты имеешь право на вопросы.

Разговор отвлек его от поцелуев, зато теперь он гладил кончиками пальцев мою ладонь, отчего охвативший меня жар только разгорался сильнее.

— Я родился в прекрасном величественном городе из белого мрамора посреди пустыни, Лесса. В городе столь древнем, что даже в легендах не сохранилось его название…

Он говорил, а перед моими глазами словно наяву возникали роскошные дворцы, звенящие фонтаны, шумные торговые площади, над которыми висит острый запах специй, сквозь него едва уловимо пробивается аромат растущих повсюду цветов — непривычно ярких либо кипенно-белых. Я словно вживую видела смуглокожих людей, закутанных с ног до головы в одежды, дабы спастись от нещадного солнца, крытые носилки на плечах полуобнаженных сильных рабов, пестрые гомонящие толпы на улицах. Перед моим внутренним взором возникали пышные сады, изящные статуи и поражающие своим величием храмы, в которых приносились жертвы Луне.

— Но я никогда не слышала о Галирфане. Что с ним случилось?

— Об этом я расскажу тебе в следующий раз, Лесса. Скоро рассвет, мне пора. Спи, моя девочка. И больше не нарушай мой наказ — обо мне никто не должен знать.

Снова легкое прикосновение пальцев к вискам — и вот глаза мои сами собой закрываются. А просыпаюсь я уже поздним утром от неприятных ощущений в затекшем из-за неудобной для сна позы теле.

Так быстро, как только позволили мне ноющие мышцы, я скинула платье, натянула ночную рубашку и разворошила постель — ни к чему Тимьяне знать, что я провела ночь в кресле. Распорядилась принести завтрак прямо в спальню, отметив про себя, сколь быстро ко мне пристали господские замашки, и задумалась. Итак, рассказать о визитах Шера я никому не могу. В голову пришла было мысль написать дядюшке письмо, раз уж говорить мне нельзя, но, обрадовавшись поначалу, я быстро поняла всю тщетность своих попыток. Шер предусмотрел и это. Вместо слов моя рука, абсолютно мне не повинуясь, выводила какие-то маловразумительные каракули. Показавшаяся мне столь блестящей идея успехом не увенчалась. Стало быть, мне оставалось только ждать и стараться вытянуть из Шера побольше сведений. Похоже, он действительно не собирается причинять мне вред. А еще надо попробовать поискать в библиотеке хоть какие-нибудь сведения о неведомом Галирфане. Разумеется, дядюшка прочел все, что смог обнаружить о демонах пустыни — а я не сомневалась, что именно к ним мой новый знакомый и относится — но название затерянного города из его уст не прозвучало. Возможно, мне удастся найти что-нибудь, ускользнувшее от внимания Говарда.

С этой мыслью я и направилась в библиотеку, где и застала Ланса. Наследник Бранвии, похоже, не выспался: он был бледен, под глазами у него залегли темные круги, а на подбородке явственно была заметна щетина.

— Вас не было за завтраком, Лесса, — заметил он. — Вы плохо себя чувствуете?

Да что они все пристали ко мне, будто сговорились! С трудом подавив злобный порыв и старательно удерживая на лице милую улыбку, я ответила:

— Нет, со мной все в порядке. Просто я проспала и не захотела торопиться, собираясь к завтраку. А когда приедет граф Лотарский с дочерью?

При упоминании о приезде будущей невесты Ланс скривился, будто от сильной зубной боли.

— Завтра к ужину пожалуют. Лесса, не желаете прогуляться? Стоят последние теплые дни, не следует их упускать.

Я собиралась, конечно, поискать книги, в которых мог бы упоминаться Галирфан, но внезапно мне стало жаль Ланса. Похоже, он действительно был далеко не в восторге от условий графа Фердинанда. С некоторым злорадством я отметила, что разговаривать о Бьянке молодой герцог не захотел. И я ответила:

— Хорошо, давайте пройдемся.

Во время прогулки Ланс делился со мной воспоминаниями, описывая замок своего детства, причем пару раз ненавязчиво подчеркнул, что я тоже жила бы там, воспитывалась вместе с ним, если бы не его убийца-мачеха. Он описывал высокие стены, просторные покои, панели из темного дерева, картины, ковры и галереи, а я мимо воли вспоминала слова Эрвина о том, что это не моя битва. Странное дело, рассказы Ланса пробуждали воспоминания о детских мечтах, в которых отец находил меня и забирал в свой дом, но сердце сжималось от тоски не по незнакомому мне Литору, а по такой любимой матушке Сузи. По женщине, ставшей мне родной. По маленькому уютному домику с белеными стенами, пусть и не богатому, зато знакомому от трещинок на подоконнике до скрипучей ступеньки крыльца. По Дену и Тине — как они там? По такой простой, беззаботной жизни, в которой не было места герцогиням-убийцам, всесильным магам и демонам пустыни.

Прогулку нашу прервал вернувшийся из Палерго Эрвин. Заметив нас Лансом, он отчего-то помрачнел, напомнил, что скоро обед и сообщил, что привез для герцога пару писем от его сторонников. Письма эти молодые люди решили обсудить после обеда, а пока Эрвин предложил составить нам компанию. Но в его присутствии разговор отчего-то не клеился. Ланс перестал предаваться воспоминаниям и упоминать о мести за смерть Генриха и Литора, а сам Эрвин большей частью молчал. Я попыталась разговорить своих спутников, но попытки мои не увенчались успехом. И когда настало время возвращаться в дом, я тайком вздохнула с облегчением.

Мне очень не хотелось вторую ночь подряд засыпать в кресле, но улечься в кровать я все же не рискнула. Сколь ни мало я понимала во взаимоотношениях мужчины и женщины, но Шер определенно пытался меня соблазнить — иного объяснения его поступкам у меня не было. Смущало и даже злило то, что я сама никак не могла определиться со своим к нему отношением. С одной стороны, я его боялась, но с другой — находила притягательным. И, правду сказать, его прикосновения не были мне неприятны. Пожалуй, позволить ему большее, чем невинное касание губами, я не была готова, но даже эти легкие поцелуи разжигали жар внутри. И я злилась на себя и недоумевала, почему мое тело реагировало на него подобным образом. Причем рассудком я понимала, что должна освободиться, оттолкнуть Шера, но вот подчиниться требованию разума у меня отчего-то никак не получалось. И еще меня сильно испугало брошенное вскользь упоминание о приносимых Луне жертвах. В чем они состояли, я не поинтересовалась, но что-то подсказывало мне, что от своих адептов Луна получала вовсе не корзины с фруктами и не букеты цветов.

Появление Шера я опять пропустила, прикрыв глаза лишь на мгновение.

— Это магия, да? — спросила я немного осуждающим тоном.

— Что именно, Лесса? — уточнил он, устраиваясь на ковре у моих ног.

— То, что ты появляешься и исчезаешь незаметно. Ты погружаешь меня в сон помимо моей воли?

Казалось, Шер вовсе не раскаивается.

— Хорошо, что ты заговорила об этом сама, Лесса. Мне многое нужно тебе рассказать.

— О себе?

— Нет, Алесса, о тебе.

Вот тут я изумилась.

— Но что ты мне можешь рассказать такого, чего я не знаю?

Шер хитро улыбнулся.

— Неужели ты не желаешь узнать побольше о своей матери?

Я была поражена. По словам Ланса, даже слуги покойного Литора почти ничего не знали о Каре. Откуда же у Шера сведения о ней?

— Вижу, ты заинтересовалась, — удовлетворенно заметил он. — Ты спрашивала меня о магии? Так вот, народ Галирфана, дети Луны, владеют особой магией, доступной лишь избранным. А наиболее сильно она проявляет себя в крови потомков древних правителей.

— Значит, моя мама была твоей соотечественницей? — догадалась я.

— Более того — родственницей. Мы с Каридой принадлежали к одному роду.

— Карида, — прошептала я. — Мне говорили, что отец звал ее Карой.

На мгновение лицо Шера переменилось, он крепко сжал зубы, будто я сказала ему нечто неприятное. Но он тут же улыбнулся мне, и я даже усомнилась: не почудилась ли мне эта зловещая перемена?

— Скажи, Лесса, какие из своих успехов в магии ты можешь назвать самыми выдающимися?

Да уж, новый знакомый умел удивлять и сбивать с толку.

— Я умею ставить стену огня, — похвасталась я недавним достижением.

— Замечательно, — просиял Шер. — А теперь смотри.

И руке его невесть откуда появился серебряный нож, которым он полоснул себя по ладони. Я испуганно вскрикнула.

— Дай свою руку, Лесса. Не бойся, тебе не будет больно. Мне нужна всего одна капля твоей крови.

Боли я действительно не ощутила, только легкий укол. Алая капля набухла, сорвалась с пальца вниз, упала на ладонь Шера и смешалась с его кровью. А потом вокруг нас закрутился огненный вихрь. Я готова была поклясться, что созданный Шером огонь был живым, почти разумным. Он носился по комнате, охватывал стены, потолок, кружился рядом с нами, но не тронул ни единого предмета. А когда языки пламени стали принимать причудливые формы, превращаясь то в драконов, то в невиданных птиц, то в гигантских ящериц, я не выдержала и издала восхищенный вздох. А потом испуганно охнула.

— Ночная стража! Та, что патрулирует поместье! Сейчас стражники заметят огонь и решат, что начался пожар!

— Ничего они не заметят, — успокоил меня Шер. — Они спят, как и их собаки. И проснутся только тогда, когда я им позволю.

— Но ведь тогда получает, что в дом может забраться посторонний?

— Посторонний — нет, а я — да. Но я ведь для тебя свой? — спросил мой гость вкрадчивым шепотом.

Ответа на его вопрос я не знала, потому задала в ответ свой:

— А зачем тебе нужна была моя кровь? Без нее бы ты так не смог?

— Смог бы. Но я хотел проверить, почувствую ли я более мощную силу, смешав твою кровь со своей.

— И как — почувствовал?

Мне действительно было любопытно. Похоже, магия Шера сильно отличалась от того, что знала и умела я. И Говард никогда не рассказывал мне ни о чем подобном.

— Почувствовал. Лесса, Лесса, вдвоем мы способны завоевать целый мир. Я брошу его к твоим ногам. Все, все склонят головы перед новой Повелительницей!

Он махнул рукой, и пламя, бушевавшее вокруг нас, утихло. Глаза Шера сияли, мне же, напротив, стало не по себе. Я вовсе не желала становиться Повелительницей. Невольно вспомнились слова гадалки о том, что я смогу отомстить всем своим врагам, но придется дорого расплатиться. Тогда-то я сочла предсказание бредом, но теперь видела, что оно начинает сбываться.

Шер же поднялся на ноги и теперь в радостном возбуждении расхаживал по комнате.

— Твоя кровь не менее сильна, нежели у Кариды, Лесса. И это удивительно, ведь ты принадлежишь к народу Луны только по материнской линии. А еще у тебя есть свой собственный дар! Девочка моя, как же я рад, что нашел тебя!.

И он вытащил меня из кресла, подхватил на руки и закружил. А когда вновь опустил на пол, я увидела его шальной взгляд и поняла, что мне надо срочно отвлечь гостя каким-либо вопросом. Он уже склонил голову для поцелуя, когда я спросила:

— Шер, а почему моя мама никогда никому не рассказывала о своей семье? Я-то ее не помню, разумеется, но Ланс пересказал мне то, что узнал от слуг моего отца. Так вот, мама никогда не упоминала о своем происхождении. Что с ней произошло? Она сбежала из Галирфана? Или совершила какой-то проступок и ее изгнали?

Мужчина, нахмурившись, резко отстранился от меня, чем я и поспешила воспользоваться, опять устроившись в кресле, только на сей раз с ногами.

— Карида влюбилась, — наконец произнес Шер после нескольких мгновений тягостного молчания. — И ушла за своим избранником в его мир, навсегда покинув Галирфан.

Голос его был сух, спокоен и безэмоционален, но мне почудились в нем отголоски затаенной боли. И я задала следующий вопрос:

— Ты хорошо знал ее, да?

— Я думал, что хорошо ее знаю.

На сей раз я поняла, что не ошиблась: голос его слегка вздрогнул на втором слове. Значит, с моей мамой его связывали какие-то особые отношения.

— Расскажи мне о ней.

— Зачем? — вот теперь я явно услышала гнев. — Она давно умерла, Лесса. Почему ты расспрашиваешь о ней?

— Потому, что хочу побольше узнать о своей маме, — я изо всех сил старалась выглядеть наивной и безмятежной девочкой. — Я ведь совсем не помню ее. И Ланс ничего о ней не знает.

О могиле на погосте Бухты-за-Скалами и об оставшихся в доме Сузи драгоценностях мне хватило ума умолчать.

— Хорошо, Лесса, я расскажу тебе о Кариде. Но только не сегодня, хорошо? Сейчас мне пора, поэтому — спи, моя девочка.

Опять легкое прикосновение к вискам, опять головокружение и провал в памяти. А наутро я проснулась не в кресле, но в своей постели. Без платья, только лишь в нижней сорочке и панталонах.

А следующий день принес иной повод для переживаний. Приехал Фердинанд Лотарский с дочерью. Похоже, начали сбываться мои худшие опасения.

Сам граф был со мной безукоризненно вежлив. Ланс представил ему дядюшку как своего ближайшего соратника и советника, и Фердинанд церемонно с ним раскланялся. Обо мне, как и было решено заранее, Ланс упомянул лишь то, что я родственница и ученица Говарда. Впрочем, граф Лотарский и меня приветствовал весь сердечно, уверив, что весьма рад знакомству.

А вот Бьянка вела себя иначе. Красавица с иссиня-черными волосами, белой кожей без намека на румянец и большими темными глазами, она на всех смотрела холодно и немного свысока. Бьянка поблагодарила Эрвина за гостеприимство и надолго замолчала, предоставив своему отцу описывать тяготы их путешествия. На меня девушка едва взглянула.

По ее поведению за ужином было понятно, что Бьянка привыкла быть в центре мужского внимания: она несколько снисходительно позволяла Лансу ухаживать за собой и развлекать беседой. А Эрвин, будто бы в пику ей, все свое внимание уделял мне.

Один лишь Говард вел себя так, будто ничего не происходит, и любезно беседовал с Фердинандом. Сам же граф то и дело бросал быстрые острые взгляды в сторону дочери и Ланса. Бьянка за все время ужина на отца ни разу не взглянула. Впрочем, мне показалось, что она вообще никого, кроме молодого герцога, не замечает.

Вечер закончился рано, поскольку Фердинанд и Бьянка устали с дороги. Вскоре после их ухода распрощался с нами и Ланс, а Говард давно уже отправился в свою любимую библиотеку. Мы с Эрвином остались вдвоем.

— Вам не понравились гости, Лесса, — проницательно заметил он. — Сожалею, но поделать ничего нельзя: Лотарский очень важен для Ланса. Как вы знаете, приближается день, когда наш друг сможет официально претендовать на наследство, а Фердинанд обеспечит Лансу мощную поддержку. Потому-то я и прошу вас немного потерпеть.

— О чем вы? — искренне удивилась я. — Я такая же гостья в вашем имении, как и Бьянка. Никакими особыми привилегиями я не обладаю.

Эрвин поднялся из кресла и несколько раз пересек комнату из угла в угол. Наконец он остановился возле моего кресла, глубоко вздохнул, и, будто решившись, заговорил:

— Нет, Лесса, вы особенная. Особенная для меня. Погодите, не перебивайте. Я знаю, что сейчас не время и не место, что вы растеряны и выбиты из колеи, но я хочу, чтобы вы знали: я всегда буду на вашей стороне. Что бы ни случилось, я всегда поддержу вас.

— Спасибо, — пробормотала я, не отрывая взгляда от пола.

— Я не буду требовать от вас ответа, — продолжал Эрвин. — Надеюсь, мы с вами сможем вернуться к этому разговору позже, когда судьба Бранвии решится. И возможно, что…

Он не договорил, опустился на пол у моих ног и прижал к губам мою ладонь. А затем так же молча поднялся и вышел, оставив меня одну.