Во время обеда ему казалось, будто сиденье его стула утыкали острыми иглами. Спинку, пожалуй, тоже, поскольку расслабиться не удавалось ни на миг. С трудом удерживая любезную улыбку на лице, он делал вид, будто внимательно прислушивается к словам Ингрид. Желая выказать свое почтение графу Солейскому, герцогиня усадила его рядом с собой и теперь старательно развлекала светской беседой. Пару раз Эрвину даже почудился плотоядный огонек в ее глазах, но он тут же позабыл об этом, занятый мыслями о предстоящем совете. Вроде бы они с Фердинандом сделали все, что только в их силах, но окажется ли этого достаточно? И больше всего тревожила графа вовсе не судьба кузена. Дурное предчувствие не давало ему покоя со вчерашнего дня, и связано оно было с Лессой. Эрвин и сам не смог бы сказать, что именно его беспокоит, но с каждым мгновением ему становилось все тревожнее.

— Прошу, господа, — на правах хозяина произнес Роланд и первым встал из-за стола. — Не будем забывать о том, ради чего мы все здесь собрались.

Эрвин подал руку герцогине и проследовал за герцогом в зал совета, отметив по пути небывалое количество стражи в коридорах.

— Итак, господа, — объявила Ингрид после того, как все заняли свои места, — полагаю, что все вы помните моего сына, Ланса Бранвийского. К сожалению, слабое здоровье не позволило мальчику принять участие в торжествах по поводу его совершеннолетия. Однако же он нашел в себе силы явиться на совет и пообщаться с вами.

Незаметная дверца в углу распахнулась, и в комнату вошел черноволосый молодой человек с пронзительно-синими глазами.

Незнакомец вовсе не был похож на Ланса, но вот сходство с многочисленными предками Бранвийского определенно присутствовало. У Эрвина даже мелькнула мысль, что Ингрид разыскала где-то потомка одного из незаконнорожденных отпрысков деда либо прадеда его кузена.

— Прошу прощения, господа, — слабым голосом произнес самозванец, опускаясь в мягкое кресло. — Моя дорогая матушка права: я действительно неважно себя чувствую. Лишь благодаря ее заботам и стараниям нашего почтенного мага во мне еще теплится жизнь.

Из-за двери послышался странный шум, и Эрвин напрягся. По его подсчетам, заговорщики уже должны были входить в зал совета. Похоже, их задержала стража. Граф встретился взглядом с Фердинандом, и старый лис понимающе кивнул. Совет необходимо было затягивать до появления Ланса.

— Мы рады приветствовать вас, молодой человек, — пророкотал Фердинанд, вставая, — но как вы докажете, что вы и есть сын покойного Генриха?

— Что? — возмутилась Ингрид. — Я ведь только что сказала вам, что это мой пасынок! Или вы подвергаете сомнению мои слова?

— Я требую проверки на семейном артефакте, — упрямо произнес будущий тесть герцога.

— Ну что вы, дорогой граф? — вкрадчиво спросил незнакомец. — Неужели вы не узнаете меня?

На Эрвина вновь повеяло холодом и он ощутил странную тревогу, как некогда в Палерго при встрече с демоном пустыни. Глаза Фердинанда остекленели и он произнес странным равнодушным голосом:

— Простите, ваша светлость. Я просто неудачно пошутил.

Граф Солейский вскочил с места, с удивлением рассматривая членов совета. Происходящее показалось ему дурным сном. Люди вокруг него кивали в такт словам Фердинанда с застывшими лицами. Самозванец взглянул на Эрвина и недобро усмехнулся. Граф еще успел осознать, что возникли непредвиденные сложности и надо готовится к крупным неприятностям, как двери в зал с грохотом распахнулись.