— Проклятие!

Изящный кубок ударился о стену и со звоном разлетелся на осколки. Алые брызги рассыпались яркими пятнами по шелковым обоям и бесценному ковру, привезенному с далекого юга. Роланд Бранвийский слегка поморщился и отвел взгляд. Ну да ладно, слуги приведут все в порядок. Надо только позвать кого-нибудь. Но видеть никого не хотелось. Герцог только что выдержал длительную истерику законной мегеры и больше всего на свете желал бы остаться хоть ненадолго в одиночестве. Увы, его чаяниям не суждено было сбыться.

Дверь приотворилась и в комнату, озираясь, проскользнула прехорошенькая юная девушка. Роланд досадливо скривился — с сей особой он имел неосторожность пару раз разделить постель, и вот теперь Ронда — так звали девицу — возомнила, будто он пылает к ней неземной страстью. А какая уж тут неземная страсть, ежели бедолаге герцогу, дабы быть хоть на что-то способным, требовались каждый раз любовницы все моложе и прелестнее? Несомненно, женушка постаралась, наслала на него мужскую немочь. То-то у него через раз только и получается. Хотя… С Рондой он ведь не оплошал? Стало быть, можно перевести девчонку в ранг постоянной любовницы. А когда поднадоест, то избавиться от нее будет проще простого: кто-нибудь из прислуги шепнет Ингрид о пассии ее муженька, и Ронда оглянуться не успеет, как вылетит из замка, да еще и порадуется, ежели цела окажется.

Подобные мысли приподняли герцогу настроение, и он, пьяно ухмыляясь, поманил девушку пальцем.

— Ваша светлость, — пролепетала Ронда, — но ведь еще даже не стемнело!

Тем не менее, она подошла поближе.

— Ну и что? Можно подумать, ты сюда пришла поговорить о чудесной погоде.

С этими словами Роланд обхватил девицу одной рукой за талию, другой задирая ей юбку.

Ронда ойкнула, захихикала, а затем дыхание ее участилось, потяжелело. Тонкие пальцы скользнули под мужскую рубаху, погладили поросшую волосами грудь. Роланд перехватил руку девушки и направил ее ниже.

— Ну же! Ты знаешь, что нужно делать.

— А госпожа Ингрид точно не вернется? Я видела, как она вылетела отсюда — вы поругались, да?

Вот идиотка! Нашла подходящий момент, чтобы напомнить о ведьме! Мужчина скрипнул зубами, чувствуя, как пропадает не только шаловливое настроение, но и мужская сила. Схватив девицу за плечи, он резко оттолкнул ее. Ронда пошатнулась, но не упала, устремила на него удивленный и обиженный взгляд.

— Ваша светлость, — растерянно пробормотала она. — Ваша светлость, что случилось?

— Пошла вон! — взревел Роланд и испуганная девушка ошпаренной кошкой метнулась за дверь.

Герцог проводил ее тяжелым взглядом, потянулся, чтобы налить себе еще вина и досадливо выругался, вспомнив, что совсем недавно собственноручно разбил любимый кубок. Впрочем, поскольку никого рядом не было и некому было упрекнуть его за неподобающие манеры, он сделал большой глоток прямо из горла и вытер губы ладонью.

День выдался препаршивым. Поначалу олухи-гвардейцы притянули едва ли не дюжину перепуганных мальчишек, ни в одном из которых даже проблеска магического дара не наблюдалось. Наградив излишне усердных служак площадной бранью и несколькими хорошими ударами хлыста, Роланд отправил их на дальнейшие поиски, в успехе которых сам далеко не был уверен. Да и, правду сказать, ему-то самому сынишка покойного Литора был без надобности. Живет себе где-то — ну и пусть его. Это все Ингрид воду мутит, неймется ей. И как только он, Роланд, сумел в свое время так вляпаться?

А ведь радовался еще, глупец. Еще бы: из всех блистательных кавалеров красавица-герцогиня выбрала именно его, ни чем не примечательного виконта.

— Я чувствую в тебе силу, — жарко шептала она ему, прижимаясь горячим обнаженным телом с такими волнующими изгибами. — Вместе мы свернем горы.

Вот только Роланд решительно не желал понимать, к чему ему горы сворачивать. Пусть себе стоят, где стояли — ему до них дела нет. Вот с тем, что с мальчишкой надо бы что-то делать, мужчина был полностью согласен. Но и в этом вопросе можно было повременить. На момент свадьбы Лансу исполнилось шесть лет — маленький волчонок кидал на мачеху и отчима злобные взгляды, упрямо хмурился и ни разу не улыбнулся.

— Он совсем ребенок, — отмахивался Роланд от супруги, когда та приставала с требованиями «заняться маленьким змеенышем». — У нас еще уйма времени.

— Ты оглянуться не успеешь, как он вырастет, — шипела недовольно Ингрид. — Потребует герцогство себе, и что тогда останется нашим детям?

И Роланд соглашался, но… Но Ланс был еще так мал, а собственных наследников боги никак не желали ему посылать. Да и сложившаяся ситуация, правду сказать, мужчину полностью устраивала. У него была красавица-жена, горячая и страстная, богатая казна старого Бранвийского и неограниченная власть. Чего еще желать? А с мальчишкой он сможет разобраться и попозже. Или же — иной раз приходила опекуну малолетнего наследника в голову мысль — ежели Ингрид так и не забеременеет, то можно воспитать Ланса как сына. Но герцогиня и слышать о подобном не желала.

— Он нас ненавидит, — упорно утверждала она. — Вот вступит во владение наследством и вышвырнет нас вон. И это еще если нам повезет, а не то и в темнице сгноит.

— Да ладно тебе, — пытался успокоить супругу Роланд, — мальчишка еще мал. Перевоспитаем.

— Из волчонка может вырасти только волк, — повторяла Ингрид.

И Роланд понемногу проникался ее речами, пропитывался ядом. Тем более, что Ланс держался замкнуто, играть с отчимом не желал, а своими детскими горестями предпочитал делиться со старыми слугами. Ингрид, правда, выгнала большую часть тех, кто служил старому герцогу, но все равно кое-кто остался. Более всего сожалела герцогиня, что никак не могла заманить себе на службу достойного мага. Покойный Литор обладал сильным даром, а вот нынешний маг Бранвии мало на что был годен. Зато его преданность герцогине не знала границ. И именно он, Дервин, предложил добавлять в питье юного Ланса несколько капель особой настойки.

— Мальчик начнет терять силы, — растолковывал маг. — Но не быстро, а незаметно, исподволь. Никто ничего не заподозрит, ни один лекарь не сможет установить причину болезни.

При разговоре этом посторонних не присутствовало — только Ингрид, Роланд да сам Дервин. Ингрид восприняла предложение мага с восторгом. Роланд хотел было возмутиться, но… Но годы шли, мальчишка все так же дичился его, бросал злые настороженные взгляды, а чувствовать себя правителем было так сладко. Вот если бы Ланс был его сыном и не мог претендовать на герцогство до кончины отчима, то ничего бы мальчику не грозило. А так — каждый за себя. Да парнишка и сам виноват, не пожелал принять Роланда как своего отца, считал захватчиком, узурпатором. Такие мысли пронеслись в голове у мужчины, когда он давал свое согласие.

Поначалу пасынка даже было жалко, и новоявленный герцог принялся все чаще прикладываться к бутылке, дабы забыться. И в пьяном угаре творил такое, во что сам потом верить отказывался. На лице Ингрид при виде супруга начинала появляться брезгливая гримаса, а потом до Роланда дошли слухи. Его благоверная вовсе не хранила супружескую верность, причем не гнушалась даже объятий прислуги. И Роланд возненавидел того, кого хотел воспитать, как сына. Ведь это неуступчивый мальчишка был виноват в пьянстве отчима! Если бы Ланс вел себя иначе, его не потребовалось бы травить потихоньку, а значит, и совесть Роланда не нуждалась бы в том, чтобы ее заливали вином. И была бы у них нормальная семья. Иногда ехидный голосок вышеупомянутой совести пытался намекнуть мужчине, что вовсе не пасынок сделал Ингрид бессердечной шлюхой, а его самого — безвольным пьянчугой, но после очередной бутылки совесть все же вынуждена была привычно умолкать. А со временем и вовсе окончательно уснула.

Ланс поначалу даже не замечал, что болен. Чуть быстрее уставал, чуть медленнее бегал. Друзей для игр мальчонке находила Ингрид — из числа детей ее подлипал, чтобы каждое слово, сказанное пасынком, непременно достигало ее ушей. Но паренек, не будь дураком, при новых приятелях больше отмалчивался. Слишком поздно герцогиня спохватилась, что пасынок очень уж много времени проводит на конюшне — считала, что общество лошадей ему милее людского. А оказалось, что Ланс, когда никто не видит, подолгу беседует со старым конюхом покойного отца. Застали их за разговором случайно и раздосадованная Ингрид, которая вполне могла спать со слугами, но никак не делиться с ними душевными переживаниями, мигом вышвырнула старика из замка. А вскоре Ланс слег. Роланд уже раздумывал о том, кого бы из знатных гостей звать на поминки юноши, но паршивец опять всех перехитрил, умудрившись сбежать. И вот уже три года отчим не мог его сыскать. Изрядно затрудняло поиск то, что побег наследника из замка старательно замалчивался. Герцог сгоряча собирался было отправить отряды стражей по всем городам и деревням Бранвии, но Ингрид остановила его.

— Совсем рехнулся? — орала она, пользуясь тем, что звуки не проникали за толстые стены и двери кабинета и скандала между супругами никто не слышал. — Желаешь объявить во всеуслышание, что сынок Бранвийского бродит где-то на свободе? Мятежа захотел? Да одних только самозванцев появится столько, что нам годы на их усмирение понадобятся. Даже если мальчишку поймают, всегда найдутся остолопы, которые этому не поверят. Нет уж, пусть все будут уверены, что Ланс тихо-мирно загибается в своих покоях. А я проявлю заботу и поставлю прислуживать пасынку своего личного мага. Дервин точно не проболтается, в нем я уверена, как в себе.

— И с ним спишь? — пьяно ухмыльнулся Роланд.

Он уже и позабыл, когда в последний раз пребывал трезвым. Ингрид коротко, по-мужски ударила супруга кулаком в челюсть — и где только набралась столь простонародных замашек?

— Все лучше, нежели с тобой, — процедила она, резко развернулась на каблуках и вылетела из кабинета.

После этого разговора герцог кутил три дня, но за поиски Ланса все же взялся. Увы, людей, которым он мог бы всецело доверять, сыскалось не так уж и много, потому за три года в своих усилиях он толком никуда так и не продвинулся. Ингрид пыталась обнаружить местопребывание пасынка с помощью магии и предсказаний, но тоже не преуспела. Магом Дервин был слабоватым, а боги к просьбам герцогини оставались глухи и не слали ей ни вещих снов, ни видений.

Теперь поездки женщины по храмам и святым местам приняли несколько иной смысл — если раньше она просила о ребенке, то сейчас надеялась отыскать Ланса. Но все без толку. И вот недавно Ингрид возвратилась взбудораженная. Посещение удаленной часовни, куда добраться было весьма затруднительно, принесло свои плоды — вот только не те, на которые рассчитывала герцогиня. Слепая прорицательница ничего не сказала о наследнике, зато упомянула совсем другого ребенка.

— Дитя убитого мага скоро войдет в силу, — вещала полубезумная старуха. — И пусть трепещут убийцы его отца!

Ингрид пришла в смятение. О том, что у Литора имелся крохотный ребенок, ей (да и не только ей) было известно. Но интересоваться его судьбой герцогине даже не приходило в голову. Вернее, после смерти мага она задумалась о том, что было бы неплохо избавиться и от всей его семейки. Но покуда она смогла разузнать, где именно Литор держал младенца и его мать, тех уже и след простыл. И герцогиня махнула на отродье мага рукой. Откуда же ей было знать, что у ребенка тоже обнаружится магический дар? И вот теперь пришло время исправлять старую ошибку.

Поначалу задача не представлялась Роланду столь уж сложной. Судя по словам предсказательницы, мамаша юного мага тоже давно лежала в земле, а искать сироту с магическими способностями можно было не таясь. Вот только и эти поиски оказались безрезультатными. На столы дознавателей посыпались многочисленные доносы, но проверки быстро выясняли, что к Литору подозрительные мальчишки никакого отношения не имели. Всей-то и пользы, что удалось обнаружить одного парнишку-травника, которого обучала бабка, деревенская ведунья. Мальчика забрали в замок и отдали в подчинение Дервину — не пропадать же добру. Но радости от сего новоприобретения не было. Ингрид все чаще выходила из себя и орала на Роланда, тот в долгу не оставался, обзывая супругу суеверной дурой. Сам он в призрачную опасность не очень-то и верил. Герцога уже не слишком беспокоили и мысли о находившемся на свободе Лансе. Три года от пасынка не было известий, и Роланд иной раз даже вздыхал с облегчением: все-таки чувствовать себя отравителем не очень-то и приятно. А так, что бы с юношей ни произошло, сам герцог был в том не виноват. А вот мужское бессилие тревожило его гораздо сильнее. Пока еще толком никто не знал, пока не поползли змеями слухи. Но вот ежели так пойдет и дальше, то узнают все, начнут смеяться за спиной — и что тогда делать? Идти к Ингрид на поклон, чтобы сняла свое проклятие? Нет, о таком унижении даже думать не хотелось…