Время в Мессории текло по-другому. Подростки попали в магический мир в первых числах апреля, а в Первом королевстве только начиналась весна, хотя дни были очень теплыми: светлело рано, а темнело, когда стрелки часов показывали десять.

Подростки постепенно привыкали к новой жизни и новому миру, осознав, — домой они вернутся не скоро.

Хотя первое пробуждение Вероника еще долго не могла забыть. Ну, во-первых, после тяжелой ночи, девочка запуталась в одеяле и, с грохотом скатившись с постели, ударилась об пол. Пострадавшая гордость едва успела возроптать, как над головой раздался высокий писклявый голос. Принадлежал он, как выяснилось, молоденькой домовой — личной горничной Ники.

Семейная чета Мелари могла себе позволить огромный штат слуг. Например, Джилас и шага не могла ступить, не отдав предварительно указание домовым.

Вероника, однако, не обрадовалась молоденькой любопытной горничной. Но та ударилась в слезы, заявив, что миледи уволит ее, узнав, что она не угодила юной хозяйке. Ника вспомнила отношение Джилас к расам Мессории и подумала, что на горничную можно будет не обращать внимания.

Но все оказалось не так просто, Лени так старалась угодить молодой хозяйке, что последствия оказывались самые непредсказуемые!

В первый же день она умудрилась вылить в ванну пузырек шампуня и флакон благоухающих масел. Веронике пришлось пару дней отгонять от себя надоедливых мушек и пчел.

Лени в попытке извинений предложила заплести чудные волосы девочки.

Вероника два часа кричала не своим голосом, когда Максим отдирал ее волосы от щетки.

В конце концов Спайк сжалился над Никой и предложил способ, как утихомирить ретивую горничную.

Теперь она три раза в день готовила эльмийский чай с кустарником алэти, а тот настаивался не менее часа. Чай то ли был такой противный, то ли у Лени отсутствовали кулинарные способности, но все три кружки чая отправлялись в горшок со цветами у невидимой лестницы. Цветы с такой прытью стали расти, что Джилас наперебой рассказывала о новом заклинании, выдуманном ею самой.

Ника решительно помалкивала, посмеиваясь над бабулей.

Жизнь в поместье Мелари шла своим чередом, но после того как стихла первая ссора… Вероника, не добившись в галереи внятных ответов у Спайка, ворвалась в спальню супружеской четы Мелари. Правда, девочке потребовалось десять минут, чтобы найти искомую спальню.

Джилас оторопело замерла, когда внучка фурией ворвалась в спальню. Вероника даже не улыбнулась, хотя Готрик смотрелся очень потешно в длинной до пола рубахе и колпаке.

— Я собирался сказать тебе правду, — старый маг сразу понял, что привело внучку в три часа ночи в спальню. — Но мы хотели, чтобы ты привыкла к Мессории.

— Конечно, ведь до совершеннолетия я не смогу ее покинуть!

— Вероника, — попыталась вмешаться в разговор Джилас.

Девочка нетерпеливо топнула ногой: ей надоела ложь.

— Я хочу знать правду!

Готрик вздохнул, подошел к креслу и присел. Веронике даже стало совестно: волшебник был уже стар, и сейчас это было особенно заметно.

— Я действительно был в вашем мире раньше…Когда я узнал о рождении внучек, то встретился с их матерью. Я хотел забрать девочек в этот мир, где им было место! Но ваша бабушка наотрез мне отказала, да она просто выставила меня за порог дома! — возмущенно вспомнил Готрик. Злость до сих пор клокотала в нем. Он, волшебник и сенатор, был выставлен из дома как какой-то бродяга или попрошайка. — Мне не оставалось ничего другого, как вернуться в Мессорию с пустыми руками…Я ждал тринадцать лет, до первой ступени совершеннолетия. Ждал и боялся, что род Мелари оборвется. Когда я познакомился с Леной и Василисой, то я удивился — насколько они были похожи на нашего сына. — Джилас подошла к мужу и положила ему ладонь на плечо, смахнула несколько слезинок.

Вероника тоже всхлипнула, но все же она хотела знать:

— Тетя Лена отказалась поехать с вами?

— Мне с трудом удалось ее убедить, что настоящая магия существует, — вспомнил Мелари. — Но она не захотела покидать мир людей, а вот Василиса — она сразу поверила мне… — с теплотой в голосе вспомнил Готрик. Он заглянул в глаза внучки. — Поверь, она была счастлива в этом доме.

— Если это правда, почему ты солгал, когда я тебя спрашивала о матери?

Старая надежда вновь вспыхнула в сердце девочки. Теперь все встало на свои места.

Ее отец был волшебник, как и мама. Поэтому он и не приехал за ней. Он еще не знает, что ей уже тринадцать лет и она в Мессории. Вероника с надеждой смотрела на деда…

Экс-сенатор увидел эту надежду, он прочел ее в глазах внучки и отвернулся.

— Василиса была во всем всегда первой…Она с успехом закончила учебу, работала в дипломатическом корпусе. Она добивалась каждой поставленной цели, как будто хотела доказать, что человеческая кровь не сделала ее слабее других волшебников, — после колебаний признался маг.

Девочка покачала головой. Конечно, потом она с удовольствием послушает, какой была ее мать. Но сейчас она желала получить ответ на главный вопрос.

— Готрик, а мой отец, где он? — нетерпеливо воскликнула Ника.

На секунду маг испытал искушение сказать, — он был прекрасным вандом, великим волшебником. Прости — он умер до твоего рождения. Но чутье вовремя подсказало, что внучка не поверит. Джилас и Готрик переглянулись.

Вероника опустила плечи. Она все поняла. Никто ее не искал в этом мире.

Джилас вновь парила между этажами.

— О, это и впрямь занимательная история. — Бабушка посмотрела по сторонам. — Только, чур, ни слова Готрику, он считает, что вы еще слишком юны.

Подростки возмутились, совсем они не юны, Максим отыскал на подбородке несколько волосков и поспешил их всем продемонстрировать.

— Да у меня уже растет борода! — воскликнул он. Мальчик обиделся, не понимая, почему вызвал приступ смеха у присутствующих.

— Поместье Мелари насчитывает уже не одну сотню лет, я бы даже сказала не одну тысячу. Наш род не уступает ни одной другой знатной семье. Первые Мелари сражались бок о бок с принцем Страджисом…Что-то я совсем не о том, — опомнилась Джилас. Она по привычке декларировала обращение в комиссию достопримечательностей. Джилас уже не одно десятилетие вела с главой комиссии борьбу, требуя признать поместье историческим памятником. И стоило графини Мелари найти свободные уши, она садилась на свой излюбленный конек. Те из знакомых или случайных собеседников, кто был поумнее, спешно соглашались с доводами графини. А спорщики были растерзаны Джилас и ее сподвижниками. Вероника удивилась совпадению, ведь Ольга Николаевна добивалась того же для своего особняка. Вот только для Джилас это была скорее игра, а Ольга Николаевна пыталась защитить и сохранить наследие рода не только для себя. — Ах да — лестница, — графиня наморщила лоб, силясь вспомнить. — Лестница первоначально не отличалась от обычной. Все произошло три столетия назад. Молодая графиня Сент-Луис Мелари заподозрила своего мужа в измене. И хотя доказательств его вины не было, графиня посчитала себя глубоко оскорбленной. Во время ссоры прямо на этой лестнице, — Джилас драматически взмахнула рукой, не удержалась и поспешно ухватилась за невидимые перила. — Графиня нанесла мужу смертельную рану кинжалом, от которой тот скончался на месте. Он истек кровью прямо на этом месте. — Джилас указала на предполагаемое место преступления. — Страшась ареста за преступление, графиня уничтожила следы. Тело — графа-изменника, — последние сомнения Вероники кому в этой истории сочувствовала Джилас — рассеялись, — так и не нашли. А кровавое пятно графиня не могла очистить — ни магией, ни моющими средствами. Боясь разоблачения, Сен-Луис увлекавшаяся черной магией, сделала лестницу невидимой. За три последующих столетия, несмотря на многочисленные попытки, — Джилас тяжело вздохнула, так что не оставалось сомнений, кому принадлежали эти попытки, — лестница так и не проявилась.

— А графиня — ее посадили в тюрьму? — с надеждой спросил Джон, которому стало жутко от такой прародительницы.

— Нет! — отмахнулась Джилас. — Ее вину не удалось доказать. Хотя, кажется, был один прокурор, — напрягая морщины на лбу, вспомнила волшебница. — Да, да…Прокурор, он еще выдвинул обвинения. Но после его таинственного исчезновения сразу после допроса Сент-Луис, никто не решился поддержать обвинение. Если честно графиню боялись все в округе. Ее врагов и противников после ссоры с ней настигали неизлечимые недуги. Графиню боялись и сплетничали только за глаза. А вот перчатку с правой руки она никогда не снимала.

— Почему?

— Якобы капли крови мужа упали ей на ладонь. А после смерти графини слуги утверждали, что видели ее призрак в черной перчатке.

Макс рассмеялся.

— Им, наверное, от страха привиделось.

Джилас сурово взглянула на внука. Она посвятила целую главу появлению призрака в своем обращении в комиссию достопримечательностей, ссылаясь на ряд свидетельств присутствия потусторонней силы в особняке.

— Или призраки существуют? — уточнил Макс, вспомнив шутку, которую они сыграли с Артемом и его друзьями.

— Конечно существуют! — подтвердила Джилас.

Ника поежилась. Она посмотрела под ноги. Удивительное ощущение — чувствуешь твердую поверхность под ногами, а со стороны — как будто паришь в воздухе.

Ника нахмурилась, подумав о перчатке.

— А пятно на лестнице, оно ведь исчезло?

— Конечно же нет, я указала об этом в письме этому Стобису…исторический памятник…

Девочка едва прислушивалась к монологу бабки.

— Никогда не буду ночью спускаться по этой лестнице, не хватало еще встретить призрак графини-убийцы! — проворчал Джон.

— А графиня, что она делала после смерти мужа? — насмешливо спросил Макс, дразня брата.

— Сент-Луис еще три раза выходила замуж, причем с каждым из мужей случался несчастный случай. Графиня значительно пополнила бюджет Мелари. Ею был сделан капитальный ремонт, она восстановила восточную башню, — с настоящим восхищением произнесла Джилас. Ее, кажется, ничуть не смущали преступления Сент-Луис.

— Занятая дамочка, — заметил Максим.

— Я надеюсь — она была единственной убийцей в нашей семье? — шутливо спросила Вероника.

Но, как оказалось, отнюдь не единственной!

В самом темном углу галереи висел огромный портрет первого Мелари, основателя династии. За услугу, оказанную королю, он стал именоваться милордом.

— Сэр Томас стал правой рукой короля. Тот не принимал ни одного решения, не посоветовавшись со своим верным советником. Сэр Томас за несколько лет собрал огромное состояние. Он и заложил первый камень этого поместья. Но, старый король, оказавший ему столько милостей, был уже не нужен самому сильному и могущественному ванду в Мессории. Старый король мешал и молодой королеве. И однажды, выпив лекарство из рук верного слуги, король больше не проснулся. Супруга надела траурные одежды, мечтая о троне и власти. Но, она перехитрила саму себя, трон достался сыну короля от первого брака. Королева и Томас были арестованы, но…

— Дайте, я догадаюсь, — вмешался Спайк, — их вину не удалось доказать.

Джилас нехотя кивнула.

— Королеву сослали в обитель, а сэра Томаса отправили в вечное изгнание в это поместье.

— А это пятый Мелари, он прославился тем, что победил на турнире сильнейших магов. Основал небольшую частную школу, ее ученики прославились во всей Мессории.

— Джессика Мелари очень неприятная особа, она отравила почти всю семью. Заполучила поместье, но умерла при родах сына, так что не смогла насладиться плодами своих успехов. А вот ее сын стал бесстрашным истребителем вампиров! — с вызов бросила Джилас, покосившись на Спайка.

Ника уже привыкла к бабушке и даже почти привязалась к ней, но вот ее придирки к Спайку — злили девочку.

— А насколько известно мне, — спокойно поправил графиню вампир. — Он еще в раннем возрасте отказался от охоты, открыл приют для сирот и активно занимался благотворительной деятельностью.

Джилас пожала плечами, не желая подтвердить слова гостя, недоумевая, откуда он знает так много об их семье.

— София Мелари. Оказалась сумасшедшей или сошла с ума после пяти лет замужества. Всю оставшуюся жизнь провела в заточении в угловой башне. По ночам ее душераздирающие крики пугали всех обитателей и гостей поместья. Однажды служанка нашла ее повешенной. В первую же ночь после похорон в башне опять раздались страшные вопли. Слуги, вооружившись, ворвались в башню и — никого! Так продолжалось ночь за ночью. До тех пор, пока младшую сестру Софии не нашли повешенной в той же башне.

— Она сама повесилась? — ужаснулся Джон, чувствуя мурашки по коже.

— В комнате были заметны следы борьбы, — возразила Джилас. — Слуги сплетничали, что призрак Софии мстил сестре и что он уволок ее в башню. Наверное, в этом было зерно истины, после смерти Люсьен крики стихли, и призрак исчез.

Болинг Мелари оказался великим целителем. Его открытия в области ботаники, химии и физике перевернули научный мир. После смерти его дневник исчез вместе с научными трудами. Дом не раз обыскивали, но все оказалось бесполезно.

— Архив не найден по сей день.

— Еще одна София, выиграла чемпионат по метлоборду.

Были на портретах канцлеры, министры, сенаторы и академики. Была известная певица и художник-неформал. О них правда Джилас упомянула вскользь. Порядочные личности ее не больно интересовали.

— А вот и она — графиня Сент-Луис.

Подростки восхищенно разглядывали незнакомку. С портрета на них смотрела действительно красивая женщина. Мальчики, которые стали заглядываться на девочек и женщин, могли оценить внешность графини, умершей несколько столетий назад.

— Теперь понятно, как ей удалось выйти замуж после убийства мужа, — с завистью произнесла Ника. Ей бы немного этой демонической красоты.

— Этот портер был написан после свадьбы графини. Юной художник, выполнивший заказ, влюбился в нее без памяти. Портер повесили в гостиной, чтобы гости могли сравнивать его с оригиналом. После убийства мужа кровавое пятно выступило на руке. Художник несколько раз замазывал его. Пришлось, в конце концов, пририсовать перчатку…Портреты ее мужей. Нет только последнего, его не успели написать, муж скончался на пятый день брака.

Максим не мог отвести взгляда от лица Сент-Луис. Неужели она могла быть хладнокровной убийцей?

— Мой мальчик, внешность часто бывает обманчива, — прочитав мысли внука, процитировала волшебница. — Думаю, ее мужья осознали эту истину, но с опозданием.

— А это портрет бабушки Готрика. Признанная красавица. Ее руки просил сам король, но она предпочла красавца Мелари. — Джилас указала на портрет брюнета. — Хорош, не правда ли? — спросила она, обратившись непосредственно к Нике.

Девочка невольно улыбнулась.

— Красив, — согласилась она. — Хотя я видела и более красивого мужчину, — подначила девочка. — И его кости еще не сгнили…отца Спайка, — уже не скрывая смеха, закончила она.

Джилас фыркнула, еще раз взглянула на портрет, покосилась на вампира.

— Пожалуй, я с тобой соглашусь, ведьмак и впрямь красив, как демон, — с долей сожаления признала она.

— А отвергнутый король? — ревниво спросил Джон, решив, что возможно стоит отрастить длинные волосы как у ведьмака.

— Молодая чета была отлучена от двора на несколько лет, пока король не женился и его чувства к графине не исчезли.

— Родители Готрика, он сам с супругой…Наш сын.

Ника перевела взгляд дальше. Портрет незнакомки, ее матери.

— Знаете, ребята, — нарочито бодро начала Джилас. — У нас есть еще одна галерея, там хранятся портреты более дальних родственников, посмотрим? — улыбнувшись, поинтересовалась она. Увидев испуганные взгляды подростков, волшебница усмехнулась. — Я пошутила…Хотя там имеется несколько занятных висельников и утопленников…Шучу, шучу.

— Как не прискорбно, но большинство Мелари были помешаны на роскоши. Даже в тяжелые времена поместье пополнялось дорогими статуями, картинами и другими роскошными побрякушками. — Джилас говорила с такой уверенностью, как будто это не она с обезумевшими глазами отнимала подвески в антикварном магазине. Или десять раз поднимала цену на аукционе, желая заполучить гребень Эсмиральды. — Желание быть первыми сгубило не одного представителя рода. К тому же Мелари на протяжении тысячелетий сохраняли чистоту крови. В этом мы могли поспорить даже с королевским родом…

Ника споткнулась. Их кровь чистой точно не назовешь.

— Ученые Национального парка до сих пор утверждают, что магическая сила у детей в смешанных браках уменьшается. Хотя, никто не исследовал силу драйгов.

— Кого? — не понял Максим.

— Детей смешанных рас, — механически объяснила Ника, не понимая, откуда она это знает.

— Правильно, — подтвердила удивленная Джилас. — Сейчас большая часть населения Мессории драйги. — Графиня на секунду замешкалась на лестнице. — Так — галереи, башни, спальни, музыкальный салон…ах да, осталось показать вам погреб!

Спайк подмигнул Нике и исчез в одном из коридоров. Он недолюбливал эти похождения по замку.

Девочка вздохнула. Ей уже порядком надоел особняк. Но если бабушка что-то втемяшила себе в голову — ее было не переубедить.

По узкой винтовой лестнице в сплошной тьме, не считая огрызка свечи в руках Джилас, подростки пять минут спускались вниз.

— Это подземелье было вырыто во времена Мелари Лютого. Он воевал против дорфов. Сюда доставляли пленных. Они подвергались изуверским пыткам и истязаниям. В конце концов, его собственный сын решил, что Лютый сошел с ума, и он был взят под стражу, а несчастные пленные — некоторые из которых провели в подземелье не меньше десятилетия — были отпущены домой…Макс, ничего не трогай, на все вещи наложены страшные заклятия, — грозно предупредила Джилас.

Максим спрятал руки за спину. Ника поежилась. Более страшного места она в жизни не видела. Кресла со страшными проводами, испанские сапожки, дыба, чего только тут не было. На некоторых приспособлениях до сих пор были видны следы крови.

— Мне дурно, — прошептала девочка, чувствуя подступающую к горлу тошноту.

Джон — бледный и трясущийся — отскочил от стены. Цепи с наручниками с лязгом задвигались, пытаясь ухватить его за руку.

— Что за черт! — выругался Максим, секатор с двумя усами сомкнулся рядом с его пальцем. Секатор недовольно промахнулся, оторвал часть рубашки и оцарапал ладонь мальчика.

— Я же просила ничего не трогать! — воскликнула графиня.

Подростки в ужасе заметались. Приспособления вмиг ожили. Они лязгали, стонали, желая ухватить кусочек свежей плоти.

— Главное — не волнуйтесь, впервые вижу, чтобы они все пришли в движение, — пытаясь сохранить лицо и отбиваясь туфлей от испанского сапожка, вымолвила Джилас. — Не волнуйтесь… — волшебница справилась с сапожком и отбросила его в сторону. Только на помощь ему бросилась его пара. — А теперь…побежали!!!

Волшебница подтолкнула внуков к лестнице, она замыкала эту странную процессию.

С такой прытью подростки уже давно не бегали…

Джилас последней выскочила из подземелья. Она захлопнула за собой двери на все засовы, прижавшись к ней спиной.

— Кажется, пора ужинать! — как ни в чем не бывало, заметила волшебница. Она отряхнула пыль с платья и величественной походкой — в одной туфле, сапожку удалось сжевать вторую, направилась к лестнице.

Подростки, опешив, еще несколько минут глядели на железную дверь, ходящую ходуном. Ожившие приспособления желали вырваться из подземелья.

— Да… — потянул все еще бледный Джон.

Максим хмыкнул, положил руку на плечо брата.

— Неужели, Джон, ты струсил, — с бравадой начал мальчик, но встретив взгляд сестры, честно признался. — Да я и сам едва не оконфузился.