В 1970-Х ГОДАХ ИЗВЕСТНЫЙ психолог Гарри Бахрик провел важное исследование, результаты которого заинтересуют всех, кто недавно посещал встречу одноклассников или планирует подобное мероприятие. Бахрик и его коллеги попросили сотни взрослых людей, оглянувшись на школьные годы, вспомнить лица своих одноклассников. То, что обнаружили ученые, можно с уверенностью назвать гимном мощи человеческой памяти. Спустя много десятилетий бывшие ученики практически не забыли лиц школьных товарищей. Даже почти через полвека они узнавали 73 процента из тех, кто учился с ними в одном классе.

Когда же дело дошло до имен, обнаружилось, что здесь дела обстоят намного хуже. Спустя почти пятьдесят лет люди вспомнили всего 18 процентов имен своих одноклассников. По непонятным причинам имена не слишком хорошо задерживаются в нашей памяти, вследствие чего мы можем назвать шурина Боба Робом или путаем писателя Эрнеста Хемингуэя с актером Эрнестом Боргнайном.

 

Смысл имеет значение, детали – нет

Почему же лица запоминаются лучше, чем имена людей, которым они принадлежат? Частично ответ на этот вопрос кроется в том, что для человеческой памяти главенствующим является смысл. Долгосрочная память ограничена даже в запоминании того, что мы видим тысячи раз. Она носит преимущественно семантический характер. Это означает, что в большинстве случаев, вспоминая то, что нам надо, мы вспоминаем общее, а не частное. Возьмите, например, обычные монетки. Как, по-вашему, хорошо ли вы помните, как они выглядят? Задавшись этим вопросом, двое ученых, Рэймонд Никерсон и Мэрилин Адамс, провели известный эксперимент. Полученный результат удивил исследователей и, скорее всего, удивит и вас.

Никерсон и Адамс попросили двадцать человек выполнить, на первый взгляд, обманчиво простое действие – нарисовать по памяти аверс и реверс одноцентовой монеты. (Попробуйте и вы это сделать, прежде чем станете читать дальше. Только не жульничайте: не смотрите на монету.) Далее экспериментаторы проанализировали готовые рисунки, оценивая, насколько точно участники воспроизвели восемь важнейших элементов изображения на монете, таких, например, как профиль Линкольна на лицевой стороне и памятник Линкольну на обратной. Результаты оказались просто поразительными: из двадцати участников эксперимента только один, заядлый нумизмат, точно вспомнил и расположил все восемь ключевых компонентов (очевидно, они имели для него какой-то особый смысл). Из восьми элементов рисунка люди вспомнили и правильно разместили в среднем всего лишь три. Любопытно, что чаще всего испытуемые забывали слово Liberty, расположенное на аверсе монеты слева от профиля Линкольна. (Если вы нарисовали собственный вариант, достаньте настоящий цент и сравните с ним свой рисунок. Ну что, удалось вам вспомнить больше трех элементов изображения?)

Из двадцати участников эксперимента только один, заядлый нумизмат, точно вспомнил и расположил все восемь элементов изображения одноцентовой монеты.

Этот эксперимент подтолкнул Никерсона и Адамс провести серию последующих исследований, чтобы выяснить причины столь странной забывчивости. Помимо прочего, ученые задумались: если люди не могут вспомнить, как выглядит одноцентовая монета, может, они хотя бы сумеют отличить настоящую монету от фальшивой?

Чтобы ответить на этот вопрос, ученые показали другой группе людей пятнадцать изображений аверса пенни. Только один из рисунков был подлинным, остальные имели те или иные изъяны. Участникам эксперимента нужно было выбрать одну, настоящую, монету. Проверьте, кстати, сможете ли вы найти среди монет на рисунке нефальшивый цент.

Результаты опять оказались совсем неутешительными. Правильный вариант выбрали меньше половины испытуемых (это рисунок А).

Вы можете подумать, что столь скверные результаты обусловлены какой-то специфической особенностью американцев. Возможно, они вообще менее наблюдательны, чем представители других наций? Судя по всему, это не так. Проведенный несколько позже в Великобритании эксперимент (британцев просили изобразить их национальную монету) показал еще более печальные результаты. «Дизайн британского пенса смогли точно воспроизвести еще меньше людей, чем в Америке», – пришел к выводу автор исследования.

 

Имена лишены смысла

Так вот, оказывается, имена людей имеют много общего с деталями изображения на монетах: в них тоже мало смысла. Вследствие чего мы постоянно их забываем или путаем. Относительно малое значение имен много лет назад наглядно продемонстрировали результаты одного британского исследования, в рамках которого реальных людей просили изучить биографии людей вымышленных. В каждой биографии содержалось фиктивное имя и ряд другой фальшивой информации, например город, в котором родился человек, род занятий, хобби и другие детали. Так, в одной вымышленной биографии говорилось: «Известный фотограф-любитель Энн Коллинз живет недалеко от Бристоля, работает патронажной сестрой».

И что же реальные люди запомнили о придуманных? Если вы предположили, что профессию, вы правы. Род занятий запомнили 69 процентов респондентов. Почти столько же, 68 процентов, запомнили хобби. После этого идет место рождения – 62 процента. В конце списка оказались имена. Их вспомнили всего 31 процент испытуемых, а фамилии – 30 процентов.

Намного проще запомнить, что человек работает пекарем, чем то, что его фамилия Пекарев.

Почему, спросите вы? Ученые пока не знают точного ответа на этот вопрос. Но наиболее вероятным объяснением представляется то, что в именах содержится мало смысла, это лишь произвольные, условные метки, некие ориентиры. Джим или Тим, Энн или Фрэн – в именах нет ничего конкретного, по крайней мере для большинства из нас. А вот род занятий, хобби и место проживания обычно с точки зрения смысла намного богаче, они-то что-то для нас означают. Например, вы бывали в Бристоле или в свободное от работы время увлекаетесь фотографией. В таком случае эти сведения, скорее всего, зацепятся в вашей памяти, ведь они имеют для вас определенный смысл. А имена нет.

 

Ох уж эти оговорки!

Иногда никак не можешь вспомнить имя человека, которого точно знаешь. Оно как будто вертится на кончике языка, но никак не хочет всплывать в памяти. А ведь очень плохо назвать человека чужим именем. Подобные ошибки, самые обычные оговорки, случаются довольно часто. Это может произойти с человеком любого возраста, любой культуры; в среднем люди оговариваются примерно раз в неделю.

Одна из самых печально известных оплошностей произошла за несколько дней до игр Суперкубка 1992 года с Джо Тайсманом, бывшим защитником Washington Redskins. Когда он давал интервью газетным репортерам, ему задали вопрос о тренере команды, легендарном Джо Гиббсе. Гиббс считался, и считается, одним из лучших стратегов наступления на футбольном поле. И журналисты хотели узнать, считает ли Тайсман Гиббса гением в своей области.

Тайсман так не думал. По его мнению, заявил он интервьюерам, слово «гений» неприменимо к спорту, в частности к футболу.

«Гений, – сказал Тайсман, – это кто-то вроде Нормана Эйнштейна».

Нормана Эйнштейна? Конечно же, футболист оговорился, он хотел сказать Альберта Эйнштейна. Но было уже поздно. Журнал Sports Illustrated с радостью подхватил ошибку и превратил ее в центральную тему национальных новостей. И очень скоро бедняга Тайсман стал воплощением тупости спортсменов для всего мира. А ведь его оговорка, как мы с вами сейчас убедимся, была совсем не такой глупой, как кажется на первый взгляд.

Исследование этого феномена показало, что большинство ошибок подобного рода связаны именно с собственными именами, как, например, в случае Джо Тайсмана. Почему? Точного ответа мы пока не знаем. А наиболее убедительное предположение заключается в следующем: когда мозг ищет в своих архивах имя собственное, правильным считается только один вариант. Скажем, если вы стараетесь вспомнить название столицы штата Северная Дакота, подойдет одно-единственное слово – Бисмарк. А вот если вы вспоминаете имя нарицательное, у вас есть возможность выбрать его из ряда синонимов. Например, вам надо вспомнить, как называется часть компьютера, на которую выводится текст, и слово «монитор» никак не приходит вам в голову. И вы без лишних раздумий называете ее «экраном».

 

Мы вспоминаем только часть информации

Любопытно, что когда имя собственное вертится на кончике языка, мы зачастую вспоминаем только часть нужной информации. Больше того, эти сведения, как правило, относятся к определенному типу. Например, мы не можем быстро вспомнить имя человека, но нередко верно угадываем число слогов в нем и даже первую букву. Так, в рамках одного исследования испытуемый пытался вспомнить, как зовут изображенную на картинке актрису – это была Лайза Минелли. Он никак не мог припомнить ее фамилию, но старался снова и снова, записывая варианты, дразняще близкие к нужному: Монетти, Мона, Магетти, Спагетти, Богетти…

Еще один ключ к разгадке феномена оговорок, вероятно, лежит в том, что вспомнить правильное имя нам часто мешает неправильное, которое раз за разом упорно всплывает в голове. Но это не просто неправильное имя – оно обычно имеет тот же общий смысл, что и правильное; например, если вы думаете об очень умном человеке, таком как Альберт Эйнштейн, неправильное имя, скорее всего, будет принадлежать другому человеку, которого вы тоже считаете очень умным. Именно этим и примечательна курьезная история, произошедшая с футболистом Тайсманом.

Оказывается, человек по имени Норман Эйнштейн действительно существует. Он работает врачом скорой помощи в медицинском центре Катаба-Велли в Хикори. Я лично с ним встречался, и доктор Эйнштейн признался мне: «Раньше меня никогда не путали с гениями».

Выяснилось, что они с Тайсманом в детстве были знакомы: оба посещали одну и ту же школу в Нью-Джерси, хоть у них была разница в возрасте в два года. «Когда Джо пришел в первый класс, я уже учился в третьем, – вспоминает Эйнштейн. – Мы тогда жили в пяти-шести кварталах друг от друга. И иногда вместе играли в баскетбол или футбол». Но близкими друзьями ребята не были. Тайсман был спортсменом, а Эйнштейн – ботаном. В 1965 году Эйнштейн окончил школу с отличием и поступил в Рутгерский университет, где специализировался на физике, а затем пошел в медицинскую школу Университета Тафтса. Тайсман тем временем прямой наводкой двигался в НФЛ. И так их пути расходились все больше – вплоть до того момента, когда двадцать семь лет спустя, в холле роскошной гостиницы Minneapolis Metrodome, входящей в комплекс крытого стадиона, имя Нормана Эйнштейна вдруг не всплыло в памяти Джо Тайсмана, сыграв с ним злую шутку. Поверхностные детали, касающиеся двух Эйнштейнов, в мозгу Тайсмана, возможно, давно стерлись, но общий смысл сохранился: спортсмен помнил, что оба очень умные люди. И вспомнил Тайсман именно этот смысл. Надо отметить, что позже репортеры Sports Illustrated узнали, что человек по имени Норман Эйнштейн действительно существует и что он очень умный парень. Тайсман сказал журналистам: «Как видите, моя оговорка была совсем не такой абсурдной, как могло показаться».

 

Наполните бессмысленное смыслом

Заставить человеческий мозг запомнить бессмысленные вещи чрезвычайно трудно. Более века назад эту особенность количественно оценил молодой немецкий психолог Герман Эббингауз. Он посвятил не один год своей жизни запоминанию тысячи бессмысленных слогов вроде ДАКС и КВЕГ. Утром, днем и ночью, год за годом, он снова и снова повторял под удары метронома длинные списки ничего не значащих буквенных комбинаций – МЕБ, ФУТ, ПОН, ДАК, ГОЛ, ЛИГ, – пока не заучивал их наизусть. Невзирая на головные боли и истощение, сопутствовавшие этому занятию, психолог-исследователь, выждав некоторое время, раз за разом проверял свою память. И в итоге пришел к выводу, что, если буквосочетания не имеют смысла, как в его экспериментах, они быстро забываются. Например, уже через час Эббингауз забывал более половины слогов, которые с таким трудом запоминал.

Мы с вами можем в некоторой степени справиться с этой проблемой, «переформатировав» бессмысленную информацию таким образом, чтобы она приобрела какой-то смысл. Так, ученые исследовали замечательные достижения одного бегуна на длинные дистанции – но не в беге, а в запоминании информации. Стайер, который на тот момент учился в колледже, не отличался феноменальной памятью. Он был самым обычным пареньком, и на экзамене на выявление академических способностей набрал средние 990 баллов. Однако в результате многолетних тренировок спортсмен развил у себя поистине потрясающую способность запоминать последовательности цифр. За два года он увеличил число запоминаемых цифр с обычных для человеческой памяти семи до целых восьмидесяти. Это не просто больше чем в десять раз превышает нормальные возможности нашей памяти, а в четыре раза больше наилучшего зарегистрированного исследователями рекорда в этой области.

Как же ему это удалось?

Исследователи обнаружили, что бегун запоминал последовательности из трех цифр не как отдельные числа, а как время пробега. Например, цифры 5−1−3 он трактовал как 5 минут 13 секунд – хороший показатель для дистанции длиной в милю. Иными словами, преобразовывал бессмысленную информацию в осмысленную – по крайней мере, для него.

Надо сказать, этот прием, известный под названием «мнемоника», очень стар; им пользовались еще древние греки. Как и представители любой другой человеческой цивилизации, они нуждались в способе передачи информации друг другу. Печатный станок тогда еще не изобрели, и книг тоже не было. Следовательно, оставался один вариант – передача из уст в уста. Но, чтобы обеспечить точность передаваемых таким образом сведений, людям приходилось слово в слово запоминать большие фрагменты информации, иногда огромные. И древние греки научились ассоциировать бессмысленное с тем, что имело смысл.

Кстати, вы можете сделать нечто подобное, чем немало удивите своих друзей. Попробуйте запомнить следующую строку из двенадцати ничего не значащих чисел: 1, 7, 7, 6, 1, 8, 6, 5, 1, 9, 4, 5. Непросто, верно? А теперь разбейте их на три значимые даты из истории США: 1776, 1865 и 1945. Гораздо проще, не так ли?

Однако, как со временем обнаружил наш стайер, этот прием имеет ограничения. Когда он сталкивался с последовательностями из трех чисел, которые невозможно запомнить как значимое время пробега – скажем, 4−8−3 (то есть 4 минуты 83 секунды, и никакого конкретного смысла), – запоминание резко ухудшалось, и спортсмен быстро забывал то, что ему нужно было запомнить.

 

Почему мы забываем пароли и тайники

И мы с вами рискуем забыть нужную информацию, пытаясь перехитрить самих себя, скажем, когда прячем ценные вещи в укромном месте или выбираем замысловатые пароли, которые никому не подобрать. Если тайник или пароль не имеют смысла, мы, как и исследователь Эббингауз, очень скоро забываем их, как бы ни старались запомнить. За примерами далеко ходить не надо. По данным New York Times (эту газету, как известно, читают самые умные и образованные люди в мире), каждую неделю тысяча ее онлайн-читателей забывает свои пароли. Около 15 процентов «новых» пользователей этого онлайн-ресурса на самом деле старые пользователи, которые просто вынуждены заново оформлять подписку, потому что всего-навсего забыли пароль. И эту ситуацию не назовешь уникальной. По результатам одного исследования в этой области, 80 процентов всех обращений в корпоративную службу технической поддержки составляют запросы на восстановление забытых паролей.

Впрочем, этим дело не ограничивается. Наша жизнь словно состоит из важных вещей, которые мы умудряемся забывать с поистине пугающим постоянством: дни рождения и юбилеи друзей и родственников, кошельки и мобильные телефоны, места парковки автомобилей и многое другое. Недавний опрос трех тысяч респондентов выявил, что четверть из них не могут вспомнить номер собственного телефона, а две трети помнят даты дней рождения всего лишь троих друзей или родственников.

Недавний опрос трех тысяч человек выявил, что четверть из них не могут вспомнить номер собственного телефона.

Помимо того что мы перегружены информацией, которую необходимо постоянно держать в памяти, зачастую мы еще и прячем ценные вещи в тайниках, о которых потом забываем. В ходе одного исследования более четырехсот взрослых людей спросили, не находили ли они за последнее время потерянные раньше предметы. Тридцать восемь процентов признавшихся в таком эпизоде из своей биографии сообщили, что обнаружили вещь там, где совсем не ожидали. Почему же так много потерянных предметов находятся в местах, где искать их было бы абсолютно нелогично? Исследователи пришли к выводу, что люди ошибочно полагают, что чем необычнее тайник, тем лучше он запомнится. Но, оказывается, все как раз наоборот: необычное место для тайника забывается гораздо скорее.

Том Вандер Молен убедился в этом на собственном горьком опыте. Когда Тому, который сегодня живет в Мичигане, было пять лет, бабушка с дедушкой подарили ему золотую монету. Случилось это в далеком 1963 году.

Однажды бабушка и дедушка, которые не были богачами, позвали Тома и его старшего брата в гостиную своего дома в Цинциннати. «Мы хотим подарить вам кое-что особенное», – сказали они и вручили мальчикам небольшую картонную коробку, набитую ватой, на которой лежали две золотые монеты достоинством в пять долларов: одна для Тома и одна для его брата. До этого маленький Том ни разу не видел золота. «Я был в полном восторге», – вспоминает он.

Через несколько месяцев дед Тома умер. Потом бабушка. А спустя еще пару лет скончался и отец Тома. А когда мальчик учился в выпускном классе средней школы, врачи обнаружили у него опухоль в основании позвоночника, и через какое-то время он оказался прикованным к инвалидной коляске. В те дни, полные боли и одиночества, Тома поддерживала лишь мысль о золотой монете, подаренной бабушкой и дедушкой, и теплые воспоминания о них. Со временем Том увлекся нумизматикой и начал покупать монеты, постоянно пополняя свою коллекцию. В 1995 году он понял, что она стоит уже не меньше четырех тысяч долларов. И тогда коллекционер столкнулся со сложной задачей: куда прятать свое сокровище?

По словам ученого Алана Брауна, чтобы выбрать хороший тайник, нужно соблюсти одно условие: это место должно четко ассоциироваться со спрятанной вещью. Браун, профессор Южного методистского университета, целенаправленно изучает, где и как люди прячут вещи. Недавно он проводил опрос среди группы людей в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти пяти лет, задавая им всевозможные вопросы о том, где они устраивают тайники и что, собственно, прячут. Их ответы выявили ряд весьма любопытных различий. Оказалось, что пожилые люди, как правило, прячут украшения от воров, а молодежь делает денежные заначки от друзей и родственников. И хотя эти группы обычно выбирают для своих целей разные места, используемые ими стратегии в равной степени неудачны.

«Я считаю, единственный правильный подход при выборе как тайников, так и паролей, – делать это максимально быстро, – говорит Браун. – Чтобы подойти к делу научно, не стоит раздумывать минут десять или двадцать. Нужно остановиться на том, что первым пришло в голову».

Если хотите выбрать самый удачный тайник или пароль, делайте это быстро.

Однако Том Вандер Молен поступил иначе. «Я довольно долго сидел и думал о том, куда спрятать коллекцию. Где ее не будут искать воры?»

В процессе этих раздумий Том увидел банки с краской. У него в кладовке, на нижней полке в небольшом металлическом шкафу, стояло несколько больших банок с краской. Многие из них были полупустыми, краска в них давно высохла.

«Ага! – подумал Том. – Ни одному взломщику не придет в голову искать тайник в таком месте». Он вытащил одну из банок и сунул в нее монеты. По словам Тома, с его точки зрения это был идеальный тайник – настолько идеальный, что впоследствии он о нем и не вспомнил. За следующие восемь-девять лет Том ни разу не проверил, цело ли его сокровище.

«Ни разу», – подтверждает он.

Весной 2004 года Том вдруг подумал: «А где же мои монеты?» Но никак не мог вспомнить, куда их положил. И через некоторое время его терпение лопнуло. Он решил, что найдет их – заглянет в каждый ящик, в каждую емкость, обшарит каждый закоулок дома, даже поищет за холодильником. Словом, обыщет в доме абсолютно все.

Так он и поступил. Заглянул даже в холодильник. «Я вытащил из морозильника все замороженные продукты, развернул каждый пакет, приговаривая: “А может, здесь?”. Я продолжал искать, но безуспешно».

А потом одним прекрасным утром Том приехал на своем кресле в кладовку, открыл дверь металлического шкафа и подумал, что, кажется, нашел то, что искал. Но момент озарения длился недолго, и вскоре Том прекратил поиски.

Спустя какое-то время к Тому приехал друг; он собирался помочь ему кое-что отремонтировать и подкрасить в доме. И первым делом решил выбросить из кладовки старые банки с высохшей краской. «Давай-ка просто сложим их в кучу, – предложил другу Том, – а потом я отвезу их на работу и выброшу в мусорный контейнер».

Так и решили. Назавтра Том без малейших колебаний выбросил старые банки в мусорный бак. А еще через несколько дней содержимое бака вывезли на свалку и сожгли. Вместе с золотыми монетами Тома.

«Это была, по сути, парадоксальная утрата, – сказал мне Том, – ведь я выступал и в роли жертвы, и в роли преступника».

 

Как научиться запоминать лица

Нередко мы одновременно становимся и жертвами, и виновниками по собственной глупости. Что поделаешь – человеческий фактор! Но это вовсе не значит, что ничего нельзя изменить. Пример бегуна, о котором рассказывалось выше, показывает, как благодаря практике можно наполнить бессмысленную информацию смыслом и сделать ее более запоминающейся.

Кстати, иногда за нас эту задачу выполняет наш мозг, автоматически извлекающий смысл из окружающего мира. Причем мы этого даже не осознаем. В частности, это относится к запоминанию лиц. Кажется, что люди обладают этой способностью буквально с рождения. Например, эксперименты с новорожденными показывают, что практически с первых минут появления на свет некоторые лица имеют для нас особую привлекательность. Во взрослом возрасте мы порой с поражающей точностью оцениваем людей, буквально долю секунды глядя на их лица. Более того, способность узнавать окружающих обусловлена не только их физическими качествами, как думают многие из нас. Большинство людей, спроси их, как именно они кого-то узнали, почти наверняка назовут те или иные черты внешности. Что же мы читаем в облике человека при узнавании? Ответ на этот вопрос искали многие исследователи. Они выявили, что самая значимая отличительная характеристика – это волосы. Довольно странно, если учесть, что именно этот элемент внешности меняется чаще и легче всего. Волосы можно обрезать, перекрасить, отрастить, подстричь и даже, увы, лишиться их вовсе. Тем не менее чаще всего люди называют именно волосы.

Когда исследователи поставили вопрос несколько иначе, они получили поистине удивительный ответ. Оказалось, что лицо человека запоминается лучше, если в нашем представлении оно соотносится с глубокими эмоциональными качествами, такими как честность или привлекательность, в отличие от тех лиц, которые мы запоминали по чисто физическим показателям, волосам или глазам. Чем же это объясняется? Судя по всему, эмоциональные отличительные характеристики требуют от мозга более глубокой обработки информации. Чтобы решить, честное ли лицо у того или иного человека, мозгу приходится проделать намного больше работы, чем при оценке того, вьются ли у него волосы. В результате лицо лучше закрепляется в памяти. Учитывая это, один из ведущих исследователей в области распознавания лиц советует при первой встрече с человеком постараться составить несколько суждений относительно его характера.

Чтобы лучше запомнить лицо человека, постарайтесь соотнести его внешность с какими-нибудь чертами характера.

 

Неправильное опознание подозреваемого

Этот досадный инцидент произошел с Джун Сайлер вечером 28 февраля 1997 года. Джун было всего двадцать четыре года. Она недавно приехала в Чикаго из маленького городка в штате Мичиган. У девушки только что закончилась двенадцатичасовая смена – она работала медсестрой в больнице. Дело было в пятницу, в день выплаты зарплаты, и в такой день Джун обычно баловала себя поездкой домой на такси. Но в эту пятницу все пошло по-другому. Девушка собиралась в отпуск и решила сэкономить пятнадцать долларов. И вот, надев прямо на белый халат куртку, повесив на плечи небольшой рюкзак, она отправилась к автобусной остановке, расположенной в нескольких кварталах от больницы. На остановке Джун прислонилась к стойке, а через пару минут подошел мужчина и встал в паре метров от девушки.

– Давно ждете? – спросил он.

– Нет, я только что пришла, – ответила Джун.

Прошло несколько минут, за которые мужчина не произнес больше ни слова. Но Джун за ним наблюдала. Больница, в которой она работала, находилась в неблагополучном районе, поэтому девушке следовало быть бдительной. Особое внимание Джун привлекла обувь мужчины: дешевые черные кроссовки Reebok с ремешками-липучками. Девушке стало жаль его: обувь была старомодной и Джун решила, что ему, должно быть, выдали ее в приюте для бездомных.

Потом Джун на секунду отвернулась, чтобы посмотреть, не идет ли автобус. А когда стала поворачиваться назад, мужчина напал на нее. Схватив ее за голову, он принялся выкручивать ей шею. И бил девушку – по лицу, по шее, по груди. Все произошло настолько быстро, что Джун ничего не успела понять. Но когда она услышала показавшийся странно знакомым звук открывающегося складного ножа и перед ее глазами блеснуло лезвие, девушка поняла, что попала в настоящую беду.

Она упала на спину на асфальт, потянув нападавшего за собой, и выбила нож из его руки. Затем вскочила на ноги и впервые внимательно посмотрела на лицо мужчины.

– Да пошел ты! – кричала она. – Пошел вон!

В этот момент все изменилось.

Улица наполнилась машинами, их фары осветили поле боя. Мужчина бросился наутек, оставив ее одну. Во время нападения ее рюкзак порвался, его содержимое рассыпалось по земле. Джун подобрала рукавички и газету, сложила их в рюкзак и направилась обратно в больницу, в отделение неотложной помощи.

«Я чувствовала, что по щекам что-то течет, и решила, что начался дождь», – вспоминает она. Но это был не дождь, а кровь.

Уже лежа в больничной палате, Джун Сайлер дала полиции подробное описание грабителя. В течение суток полиция задержала похожего мужчину; он находился неподалеку от той же автобусной остановки, где было совершено нападение на Джун. Звали его Роберт Уилсон. Он не только точно соответствовал ее описанию, но при нем нашли пистолет и нож. Его арестовали; когда Джун показали его фотографии для опознания, она сразу же узнала на них своего обидчика.

На суде прокурор попросил Джун еще раз опознать напавшего на нее человека. На этот раз она отказалась от своих слов. Теперь девушка смотрела не на фотографии, а на живого человека из плоти и крови. В зале суда, глядя на Уилсона со своего места для дачи свидетельских показаний, Сайлер искала в его лице не нос, глаза или волосы, а эмоциональные черты, которые запомнились ей в тот страшный вечер.

«Я пыталась разглядеть ненависть, которую видела на автобусной остановке, – вспоминает Джун. – Увидев его, я хотела вызвать в себе те чувства, которые испытала тогда».

Но как Джун ни старалась, у нее ничего не получилось.

«Я совсем ничего не чувствовала», – рассказывает она.

Отсутствие эмоций подсказывало ей, что Роберт Уилсон не тот, кто на нее напал. Но в полиции были уверены в виновности парня – он ведь даже дал признательные показания. В итоге, когда Джун попросили опознать напавшего на нее преступника, она указала на Уилсона. Через некоторое время его признали виновным в покушении на убийство и приговорили к тюремному заключению на максимальный срок, тридцать лет. В конце судебного заседания судья специально отметил ценность показаний Джун Сайлер, назвав ее «самым надежным, позитивным и выдающимся свидетелем-жертвой» из всех, кого он встречал за годы работы в суде.

Вскоре после суда Джун Сайлер уехала из Чикаго. Но ее не переставала мучить одна мысль: при обыске полиция так и не нашла допотопных черных кроссовок с липучками, которые она видела на грабителе в тот злополучный вечер. Полицейские обыскали всю квартиру Уилсона, но кроссовок там не оказалось. А девушка была уверена, что человек, который на нее напал, не выбросил бы их; он явно был слишком беден, чтобы купить себе другую обувь.

В 2006 году Джун позвонил репортер из газеты и сообщил, что Роберт Уилсон обжаловал приговор и выиграл дело. Судья постановил, что суд первой инстанции неправомерно исключил вероятность того, что на Сайлер напал совсем другой человек, внешне действительно похожий на Уилсона. И что еще важнее, отметил судья, на момент ареста на втором подозреваемом были черные кроссовки на липучках – точно такие, какие описывала жертва нападения.

Едва услышав о кроссовках, Джун сказала: «Я так и знала». И, не выдержав, разрыдалась. Сразу после разговора с репортером Сайлер позвонила адвокатам Уилсона и предложила сделать все от нее зависящее, чтобы обвинение сняли окончательно. Несколько недель спустя Роберт Уилсон был на свободе.

 

Уродливое лицо преступности

Конечно же, случай Джун Сайлер – лишь часть гораздо более важной истории – истории о стойкой неспособности свидетеля опознать преступника. Проведенные в последние годы исследования показали, что люди намного чаще, чем хотелось бы верить многим из нас, неверно опознают друг друга. Например, с 1989-го по 2007 год в США благодаря доказательству невиновности с помощью тестов ДНК освободили двести одного заключенного; 77 процентов из них были в свое время ошибочно опознаны очевидцами преступления.

Почему же так получается? Почему мы принимаем незнакомца за кого-то, кого видели или знаем либо думаем, что видели и знаем? Ключ к разгадке, похоже, кроется в смысле, который люди вкладывают в эти встречи. При вынесении о ком-либо субъективного суждения оно формирует относительно сильные нейронные связи в мозге, которые надежно закрепляются в памяти. Но когда нас просят кого-то опознать, мы часто игнорируем это и руководствуемся более традиционными отличительными чертами внешности, такими как волосы, глаза или расовая принадлежность, закрепленными в памяти значительно слабее. Как говорилось в , люди гораздо хуже идентифицируют чужаков, чем членов собственной группы. Исследования в этой области показали, что мы узнаем лица людей, принадлежащих к нашей расе, лучше, чем лица представителей других рас; они для нас несут больше «смысла». То же самое касается и внешней привлекательности. Судя по всему, симпатичные, располагающие к себе лица мы запоминаем и узнаем лучше, чем некрасивые или уродливые. Ученые провели такое исследование: трехсот человек разделили на группы, состоявшие из старых и молодых, чернокожих и белых, мужчин и женщин. Каждую группу попросили посмотреть на фотографии учеников и учителей из выпускных альбомов и сказать, какие лица кажутся им знакомыми. «Во всех случаях, – заключили авторы исследования, – более высокий процент узнавания лиц наблюдался среди респондентов, считавших эти лица красивыми».

Возможно, это в какой-то мере позволяет объяснить, почему жертвам-свидетелям обычно трудно опознать преступников. Говоря об «уродливом лице преступности», следует помнить, что это не просто метафорическое выражение: недавно проведенные исследования выявили, что преступники в общем и целом некрасивее обычных людей.

Недавно проведенные исследования выявили, что преступники в общем и целом некрасивее обычных людей.

Два профессора, Нэйси Мокан из Университета Луизианы и Эрдал Текин из Университета Джорджии, проанализировали данные опроса пятнадцати тысяч школьников; ребят опрашивали в 1994-м, 1996-м и 2002 годах. Помимо всего прочего их просили оценить внешний вид соучеников по пятибалльной шкале – от «очень привлекательный» до «очень непривлекательный». Обнаружилось, что отсутствие привлекательности приводит к следующим последствиям: некрасивые люди совершают больше преступлений, чем люди с обыкновенной внешностью, а очень привлекательные замечены в правонарушениях реже, чем обладатели среднестатистической внешности, – таков был их вывод.

Итак, мы быстрее запоминаем и лучше узнаем именно красивые лица.