Город. Путешествие ночного бродяги

Ночь. Безлюдная дорога тихо уплывает в даль. Я всегда любил ходить ночью: почти все мирно спят и не могут помешать мне наслаждаться.

Благодаря непонятной причуде природы (больше мне винить некого) я стал меньше спать. Сначала я бодрствовал одну ночь в неделю, потом раз в месяц. Дошло до того, что я стал уже спать раз в месяц, да и то не каждый. С определенного момента стало понятно, что бороться с этим бесполезно: не помогало даже снотворное. В двадцать пять, я, не страдающий боязнью темноты (видимо из-за потомственного ночного зрения), решил извлечь из этого хоть какую-то выгоду.

Для меня эта ночь не была необычной. По заведенной уже давно привычке днем я изображал обычного бродягу-одиночку, не чурающегося никакой работы и делающего ее с удовольствием тем большим, чем сложнее и необычнее она была. Например, отремонтировать робота-заику. Сложный мозг современного робота представляет собой запутанную нейроноподобную сеть, разобраться в которой достаточно сложно. Для удобства ее делают самовосстанавливающейся, а ремонт делают, только если повреждение достаточно серьезно. Хозяева были необычайно рады, когда я избавил их электронного слугу от этой невинной, но необычайно раздражающей особенности. Для этого потребовались лишь тестер и булавка.

Вот мой портрет для тех, кто еще не видел меня. Мне 30 лет, рост 170, овальное лицо, карие глаза, темные длинные волосы. За время своей вольной жизни я всего лишь пару раз смог их подровнять. Я всегда одет в чёрное: мягкая куртка, рубашка, джинсы. На голове я, в отличие от большинства, ничего не ношу: не вижу смысла закрываться от солнца, а от дождя это все равно не поможет. На мне такой сильный загар, что ночью меня легко принять за привидение (самое смешное, что уже принимали). Тем более, что я хожу всегда тихо. Ночью этому быстро учишься.

Я уже подумывал об остановке и дневном лагере, когда ко мне подошла девушка. Она была в стандартной одежде бродяг: джинсах и легкой просторной блузке. Ее я не знал, и даже никогда не видел. Такую девушку я бы запомнил!

— Прости меня, ты — Черный Кот? — довольно нахально спросила она.

— Да, меня называют и так, — ответил я. — С кем имею честь?

— Я — Седая Рысь, — представилась она.

— Кто провел обряд имяположения?

Она назвала четыре имени: от зверей, птиц, рыб и стихий, причем, перечислила их в должном порядке, следовательно, с большой долей вероятности, имя можно считать правильным. После представления я рассмотрел ее подробнее. Несомненно, главной ее особенностью были волосы. Собственно, они были не седыми, а, точнее сказать, серебряными. Свет луны, запутываясь в них, окутывал её, как облако. Длинной они были почти до самой земли. После волос внимание приковывало лицо. Оно было мягким и добрым, с приятным овалом и пропорциональными чертами. Глаза ее были синими, не голубыми, как можно было ожидать, а именно темно-синими. Выглядела она года на два-три моложе меня, но глаза были серьезными и чуть грустноватыми. Зато улыбка, не сходящая с лица, была чуть капризной и удивленной.

— Что вам от меня нужно? Сделать вашу игрушку? Или вы хотите пригласить меня на какой-нибудь дурацкий вечер? — я всегда специально стараюсь сразу отучить от привычки лукавить, или заставлять меня делать то, что мне не нравиться. Причем, чаще всего, мягко говоря.

— Ты всегда такой… неприступный? Я всего лишь хотела побыть с тобой ночь-две. Странный ты… почему ты сторонишься людей?

— Меня просто достали люди, которые хотят. Все равно чего. Чаще всего, они даже не скрывают, что считают меня: бродягой, гордецом, тщеславным, грубым, одиноким, несчастным, обязанным, бесчеловечным… Остальное можешь добавить сама. Хуже всего, когда меня считают обязанным. Я ни перед кем не обязан. Я привык быть один и поступать так, как я считаю нужным, даже если у окружающих другое мнение. Можешь оставаться или уходить — твое дело. Только, должен предупредить, если ты мне надоешь, то я уйду. Дождусь, когда ты проснешься, и уйду.

— Интересно, тебе действительно так не нужны люди? — спокойно спросила Рысь.

Я хотел ответить в том же духе, но передумал. Рысь говорила то, что думала. От нее не несло фальшью, как от большинства. И, в довершение всего, она мне просто понравилась.

— Если честно, то люди мне все-таки нужны, но не тогда, когда они пытаются из меня сделать такую же марионетку, как они сами, — и добавил: — Готовить умеешь?

— А как же? А зачем тебе это?

Я, скинув рюкзак, положил его у ее ног. Нагнувшись, я достал из него топор и саперку. Топор я взял с собой, а лопату оставил:

— Я хочу есть, да и ты, наверное, тоже. Поэтому я иду за дровами, зажигаю костер, а потом мы с тобой что-нибудь стряпаем. Можешь копаться в моих вещах сколько угодно, пока меня не будет, вынь, что нужно.

— У меня есть свои продукты, — горячо возразила она.

— Как хочешь, — пожал я плечами и пошел прочь.

В людскую сдержанность я давно уже не верил: имея разрешение, любой, а девушка особенно, осмотрит все, что захочет.

Отойдя подальше, я нашел сухое дерево подходящей величины, срубил и быстро подготовил для переноски. Я старался брать ровно столько, сколько мне было нужно. Остатки я откатил в небольшую лощину: пусть следующий бродяга использует, а нет, лес все возьмет обратно.

Я оказался прав. По возвращении, я увидел, что продукты лежали отдельно на куске ткани, а Рысь играет с одной из моих безделушек. Свалив дрова в груду, и, готовя яму для костра (не люблю оставлять следов), я спросил:

— Много интересного нашла?

— Нет, я особо не приглядывалась. Только открыла коробку с кольцами. Зачем тебе столько колец? Кроме того, я осмотрела шар, — ответила она, ничуть не стесняясь. — Я, старалась брать только продукты, как ты и просил.

С виду кольца мало отличались от распространенных ранее колец, выточенных из камня. Я предпочитал широкие гранёные кольца. Шар был мозгом моего шлема — средства входа в Вуаль — сеть киборгов. Так как мне не имплантировали основной модуль, то я пользовался внешним модулем с теми же возможностями. Киборг — это человек с измененным телом, причем, если изменено более 30 %, и в случае, если есть вмешательство в мозг. Но говорить все это Рыси я, естественно, не стал.

— Это не просто кольца. Это гипнопроекторы, — пояснил я. — Надень одно из них на руку, но только одно.

— Почему?

— Два гипнопроектора может выдержать только тот, кто уже привык к ним. Да и тем это не очень нравится.

Посчитав объяснение достаточным, Рысь надела кольцо на палец. Сам я в это время принялся разжигать костер. Я прекрасно знал, что на них, ведь я сам создал запись на большинстве из них. Внешне кольца немного различались узорами.

Перед Рысью раскинулись горы, и она стояла в их седловине. Река величественно текла, резко обрушиваясь вниз и разбиваясь на мельчайшие осколки. Брызги окутывали водопад сверкающим облаком.

Вскрикнув от восхищения, Рысь поменяла кольцо. Космос. Прямо перед ней было великолепное созвездие. Я долго с ним мучился, около двух (!) недель, особенно долго не удавалось подогнать цвет зеленых звезд, а голубые сразу возникли такими, как я и хотел.

— А где ты их достаешь? — спросила Рысь, уже помогая мне готовить. Нож прямо летал в ее руках. Интересно только было, как она его держит. Обычно его держат всей рукой, а указательным придерживают, не всегда, сверху. Рысь же пропустила лезвие между указательным и средним пальцами. При этом захвате пальцы сжимают его крепче, но резать менее удобно.

— Я сам их делаю, а некоторые мне подарили, — ответил я. — Странно ты держишь нож.

Посмотрев на мою руку, она двумя быстрыми и четкими движениями поменяла захват, попробовала и опять перехватила нож по-старому.

— Мне так удобнее. Ты можешь сделать кольцо для меня? — ее глаза блестели от восторга. — Они такие чудесные. Ты прямо волшебник.

— Твой захват боевой. Сделаю, конечно, но после завтрака, или, если хочешь, назови его ужином. Ладно?

— Согласна.

Когда из котелка потянулся запашок готового варева, я, попробовав, снял его с огня и укутал, чтобы оно настоялось. Переворошив костер, я оставил угли догорать, а сам вынул рогатки и сложил чуть в отдалении. После того, как остынут, положу в рюкзак. Во время завтрака весь мусор шел в костер: ничего тугоплавкого у нас не было. К концу завтрака я закопал костер, притаптывая его по мере добавления земли. В результате от холмика, который должен был образоваться, практически ничего не осталось.

Плотно поев, я взял два кольца из коробки, только другой, ее Рысь не заметила.

— Если кто-нибудь будет подходить к нам или рассветет, скажи мне, иначе постарайся не двигаться.

— Хорошо, — кивнула она, — мне как-то по-особому сесть?

В этот момент она чуть наклонилась вперед, и ее лицо озарила легчайшая грустноватая улыбка.

— Стоп, вот так и сиди, особенно лицо.

Взяв кольца в сложенные лодочкой ладони, я чуть расслабился и прикрыл глаза, пытаясь воссоздать облик своей новой знакомой. Иногда я приоткрывал глаза, присматриваясь к ней, иногда прикрывал, рисуя Образ (так я его называл).

Непривычного человека изготовление Образа утомляло жутко. Я сам когда-то проклинал себя за то, что занялся всем этим. После этого раскалывается голова, Образ стоит пред глазами, наложенный на окружающий мир, руки дрожат и их покалывает. Короче, состояние нарка во время ломки. И так от дня до недели. Только после второго года все постепенно прошло.

Медленно, но верно, Образ вырисовывался так четко, как я хотел. Набросив туманную дымку (мне показалось, что так лучше), я отдал одно кольцо на пробу Рыси. Она осталась довольна. Мне потребовалось минут двадцать. Я никогда не понимал, почему для разных Образов требовалось разное время, причем от сложности это зависело слабо, точнее, совсем не зависело. У меня даже было два незавершенных Образа.

Рысь протянула руку, возвращая кольцо.

— Не надо, возьми себе, — остановил я ее. — У тебя есть фольга?

— Это еще зачем? Естественно нет!

— Завернуть подарок, а то станешь гипноманкой. Я сам чуть не стал им.

Достав фольгу из кармана, я завернул в нее кольцо.

— Если оно вдруг тебе разонравится, отдай его мне. Эти кольца так редки, что потеря даже одного нежелательна. Кроме меня есть и другие, умеющие это. Ты сможешь их найти, спросив о Рисующих Образ.

— А я смогу нарисовать Образ?

— Не знаю. Хочешь попробовать?

— Да, — ответила она, и глаза ее на миг блеснули.

— Попробуй, хотя я бы не советовал. Муторное и неблагодарное дело, — достав еще одно кольцо, я перебросил его Рыси. — Представь какую-нибудь картину и удерживай ее в памяти, пока не будешь видеть её, как реальность.

Через час она вернула мне кольцо с печальным видом.

— Я так надеялась, но увы… — заметила она.

Надев кольцо (вообще это можно и не делать, но так привычнее), я обомлел. Рысь в точности скопировала мой Образ, но только надела на себя корону и чуть изменила позу. В её руке, вытянутой вперед, появился необычный цветок. Чем-то он напоминал тюльпан, венчик которого вырос прямо из розы. Мелкие красные лепестки «розы» оттеняли нежную голубизну «тюльпана». Из разрезов его лепестков выглядывали длинные тычинки, заканчивающиеся большими пыльниками.

— Можно, я заберу кольцо себе на память? — попросил я её, сняв кольцо. — Великолепнейший Образ.

— Правда?!! А мне показалось, что ничего не получилось. Кольцо, естественно, забери, ведь оно твоё.

— Нет. Оно твоё. После создания Образа только ты можешь им распоряжаться, — пояснил я. — Ты — великолепный эйдетик и телепат-проектор. Эти кольца — элементарный тест на такое сочетание способностей.

— Ладно, я обладаю всем этим, что дальше?

— Ничего, кроме того, что ты всем этим активно пользуешься. Тебе не надо развивать их, а так бывает достаточно редко.

Подумав немного, я спросил, не удержавшись:

— Рысь, можно задать тебе нескромный вопрос?

— Какой?

— Волосы. Почему они у тебя такие?

— Я уже родилась такой. Все женщины нашего рода были серебристоволосыми. В детстве меня из-за этого дразнили, но, почему-то, быстро отстали.

— Насколько я понимаю, проектор — не объект для шуток: почему-то снятся кошмары.

— Кот, извини, но я хочу спать. Я привыкла спать не менее часа в сутки.

— Спи, — пожал я плечами, — к сожалению эта радость не для меня.

Я помог ей разложить спальник (не спать же на голой земле). Когда она заснула, то вокруг неё возникла голубоватая полусфера. Странно, такого я ещё не видел. Похоже на силовое поле, но они не бывают столь бесцветными при таком незначительном радиусе. По крайней мере пока. Протянув руку, я коснулся её, поле свободно пропустило меня. Ещё интереснее, селективное поле только недавно создали и, насколько мне известно, на «волю» выпускать его никто пока не собирался.

Спящая Рысь была ещё прекраснее бодрствующей. Со мной такого ещё не было: я стоял и смотрел на девушку, откровенно любуясь. Только сейчас я заметил, что её кожа была чуть голубоватой. Не удержавшись (мне давно этого хотелось), я попробовал её волосы на ощупь: они были шелковистыми и тёплыми. Хоть они и казались металлическими, но вряд ли это так — слишком они были лёгкими.

Рысь спала, подложив рюкзак под голову, как подушку. Её руки лежали вдоль тела. Создавалось впечатление, что она не спит, а просто отключилась.

 

Наблюдатель. Перекрёсток. (Трое в фиолетовых плащах)

Я смотрел за землянином по кличке Черный Кот. Как обычно, я контролировал изменения его способностей, поведение и многое другое. Обычно контролируются на одном Перекрёстке трое людей или три места тремя операторами. Контроль означал, всего лишь, что человеку (или другому существу) чуть приоткрывалась дверь в другие миры в определённый момент. Иногда этого ждали всю его жизнь, иногда всего лишь годы.

Чёрный Кот был природным роузом. Где-то в восемнадцать я начал влиять на него так, чтобы он меньше спал (в противном случае гормональный шок выбил бы его в другой мир, к которому он не приспособлен), и тогда же стал готовить его к иной жизни. В результате он должен был исчезнуть с земли. Желательно, бесследно. Хотя поле переноса может захватить хоть всю солнечную систему, но обычно так не делают.

Вдруг я увидел, что к нему подошла ола, причём, уже побывавшая в Лазурном мире. На это указывал голубой ореол вокруг неё. Посмотрев справочный слой, я увидел, что там её зовут Седая Рысь. Вне Млечной Галактики она была известна, естественно, под другим именем. Активизировав конференц-слой, я спросил:

— Кто наблюдает за Седой Рысью?

— Я, — ответил мне сосед справа. — Сейчас она встретилась с человеком, которого называют Черным Котом.

— Я знаю, кто она?

— Элигена. Она рождена там.

— Цель? — попросил я.

— Насколько мне известно, её цель там.

— Как? Неужели Кот?

— Нет, а он готов?

— Готов, — хмуро ответил я. — Как будем поступать дальше? Есть предложение позволить ему уснуть.

— Сможешь его проконтролировать? Мне он пока нужен там.

Всё это время мы оба наблюдали за ними. Получив сигнал о сработавших вратах, мы обернулись, и увидели, что это была Элигена. Врата специально имели задержку включения сознания, ведь большинству совсем не обязательно знать, как используется Перекрёсток в свободное от их присутствия время. С той же целью пульт имел способность к прекращению работы, когда от него отходят, и возобновлению, когда возвращаются. При этом, часть клавишного поля блокировалась. Естественно, мы всегда можем узнать, что делается без нас.

— Всё нормально, она знает.

Третий оператор тут же занялся своим делом, а мы подождали, когда Элигена очнётся.

— Что мне делать дальше? — спросила она, когда к ней вернулось сознание. — Олаль сказала, что он ей нужен как можно быстрее.

— Вернись туда и жди призрака. Потом ему подыграешь.

— Хорошо, а что он там делает?

Пригласив её жестом к себе и посадив в кресло, я подержал руку над тремя определёнными клавишами. Это сохранило мне то зрение и позволило Элигене наблюдать параллельно со мной. Именно в этот миг Кот коснулся её волос. Не думайте, что я оговорился: способ, которым Элигена перенеслась к нам, оставлял на земле копию её тела. Увидев это, ола метнулась к вратам и исчезла в них.

— Говорили же ей, что так нельзя, — произнес её наблюдатель.

Мысленно разложив прыжок на составляющие, я согласился с ним. В начале она сжалась всем телом. Потом, подпрыгнув, одновременно повернулась в воздухе к вратам лицом. После этого упруго оттолкнулась от кресла пальцами ног и, пока её тело падало, полетела, вытянув вперед руки. Она лишь на мгновение воспользовалась даром своей расы (способностью летать) и, свернувшись клубком, влетела в поле врат.

— Какой она расы? — спросил я. — Не сказал бы, что она — герма.

— Естественно, она — эрлана.

— Тогда понятно: он, похоже, совершил ошибку.

— Я бы не сказал. Она была очень довольна.

Для тех, кому не понятен смысл нашего разговора, добавлю, что для эрлан волосы — всё. Дотронуться до них без спроса, значит либо нанести оскорбление, либо сильно обрадовать. Волосы у них были особо приятными на ощупь: чуть тёплыми, мягкими и шелковистыми. Это была очень гордая раса. Даже по нашим меркам. Совершивший подобный проступок эрлан, в лучшем случае, больше никогда не встречался с общими знакомыми осквернённой.

 

Земля. (Кот и Рысь)

Вдруг Рысь чуть вздрогнула и открыла глаза. Я сразу же попытался отдёрнуть руку, но она поймала и придержала её.

— Не надо, — попросила она, и, похлопав рядом с собой, добавила. — Приляг рядом, не стесняйся меня.

— Зачем? — я почувствовал слёзы в глазах. — Я никогда не сплю, только буду мешать тебе. Да и сам я очень болезненно отношусь к этому вопросу.

— Не бойся, невольно ты допустил большую провинность. Скажу честно — я не землянка. Волосы у нас — честь девушки, и только она сама решает, что с ними делать. Ты мне нравишься.

Она чуть двинулась и стала очень привлекательной. Создавалось впечатление, что она сделала это специально. Присев, она положила руки на колени, а сверху — голову.

— Да, я специально пыталась стать для тебя привлекательной. Ты…

— Молодой человек, — оборвал её резкий мужской голос, — тебе предоставляется редкая возможность остаться живым и даже здоровым после того, как ты коснулся волос эрланы, а ты колеблешься. Ты даже не знаешь, как тебе повезло, это — предложение.

— Призрак, можно я сама? — попросила Рысь.

— Давай.

— Призрак?!! — Я повернулся. Позади меня стоял мужчина в фиолетовом плаще с мечом у пояса и жезлом в руке. Шагнув к нему и дотронувшись, я убедился, что он не призрачней меня. — Можно узнать, почему призрак?

Вместо ответа он улыбнулся и исчез.

— Это только специальный тип биоробота. В любой момент его можно убрать или вернуть обратно. Сейчас я сижу около пульта и управляю роботом здесь. Обернувшись, я увидел, что мужчина стоит около Рыси.

— Рано ещё, призрак, я сама справлюсь, — и тут её лицо побледнело. — Хотя я в затруднении. А как же быть с…

— Подготовка к матрицированию завершена, — улыбнулся призрак.

— Всё предусмотрел, — удивилась она, вздохнув с облегчением.

— К этому шло, — ответил призрак, исчезая. — Подержи её.

Я не понял, что он имел в виду, но тут взгляд Рыси стал уходить вдаль. Я, бросившись к ней, успел придержать девушку и уложил на спальник, еще не убранный в рюкзак. Когда я отошел чуть в сторону, тело Рыси затуманилось. Потом марево рассеялось, и девушек стало уже две.

Они были абсолютно одинаковыми, даже складки на одежде были на тех же местах.

— Кто из нас тебе нравится больше? — спросили они хором.

— Не знаю, вы так похожи.

— Тем не менее, тебе нужно выбрать одну, — пояснила «правая» Рысь. — Одна останется здесь, а другая уйдёт с тобой.

— Можно подумать?

— Конечно, сколько хочешь.

Оказывается, чуть раньше она со мной только играла, видимо, проверяя, насколько я устойчив. Обе девушки стали вдруг мне очень симпатичны. Я бы хотел тоже раздвоиться, но это мне не светило. Чтобы прекратить эту нежную пытку, я указал на «левую» Рысь.

— Я выбираю её.

— Призрак, теперь пора, — сказала она.

Между нами возник столб света. Когда он на миг остановился возле выбранной мной девушки, она исчезла. Забрав её, столб двинулся в моём направлении. Я оказался в огненном круге, моментально превратившемся в металлический, а когда поднял глаза, то уже был в незнакомой комнате.

 

Земля. (Рысь)

После исчезновения Кота столб погас, след от костра, вспыхнув, исчез, бесследно: последняя услуга призрака. Так как делать здесь было нечего, то я пошла прочь. Моё время вернуться ещё не настало.

 

Перекрёсток и город дайни. (Рысь (Элигена), Кот и трое Наблюдателей)

В комнате было четверо. Трое из них сидели в креслах за одним большим пультом, а Рысь располагалась неподалёку от меня на чем-то, похожем на пуфик.

— Фиолетовый, отправь нас в Город, — попросила она, как только я сориентировался.

— Какой? — ответил один из троих, даже не обернувшись.

— В Город, — непонятно уточнила Рысь.

— Хорошо.

Рысь подошла ко мне, прижалась, и комната исчезла. Помещение, где мы оказались, было больше, чем прежнее. В первом приближении его можно было назвать кафе, только его посетители были почти все немного необычными.

В «кафе», также как и в обычном земном, стояли столики. Но они были настолько малы, что за ними могли поместиться сидя только четверо, да и то, если положат свои ноги на ноги соседей. Может поэтому, посетители постоянно вставали или даже не садились вовсе. Несмотря на то, что комната была большой, расстояние между столиками было настолько мало, что я мог бы пожать руку соседу напротив за ближайшим столиком, если бы мы оба чуть наклонились. Хотя наклоняться к кому-то вампирообразному, удовольствие сомнительное. Однако, его сосед, укутанный в «кимоно» из собственных крыльев, ничуть не опасался. А, может быть, его нежно-зелёный цвет был вызван желанием бежать куда подальше? Быстро оглядевшись вокруг, я увидел, что где-то процентов тридцать ничем не отличается от меня.

— Нашей основой является обычный человеческий генотип. Когда цивилизация достигает определённого этапа, она начинает изменять себя, но, естественно, что эти изменения разные для каждой расы. Мои предки развивали подвижность, поэкспериментировали с составом крови. С виду мы почти такие же, но любой ваш врач удивится.

— Я думал, в других мирах вряд ли смогу встретить человека.

— Люди есть практически везде. По крайней мере, в нашем Глене.

Тут к нам подошёл какой-то человек в плаще свободного покроя с капюшоном, опущенным на спину. Из-под плаща выглядывал обтягивающий комбинезон. Спокойное расслабленное лицо, высокий лоб, зачесанные назад прямые волосы. Как это ни странно, даже кожа обычного для европейца цвета (здесь можно встретить «людей» с практически любым цветом кожи).

— Здравствуй, Элигена! Ты вернулась? — спросил он.

— Да, подготовь нам комнату: мы переоденемся.

— Пошли, — ответил он.

Войдя в еле заметный коридор, и дойдя до пересечения с другим, более крупным, мы повернули вправо. В одном, лишь ему заметном месте, он открыл дверь, и я с Элигеной вошёл внутрь.

В комнате уже лежали два костюма того же типа, что и у человека, сопровождавшего нас. Разоблачившись (Элигена меня абсолютно не стеснялась), мы быстро натянули обновку. На одежде были застежки, весьма мило имитирующие швы. В остальном она мало отличалась от земной.

— Теперь меч, — спокойно сказала Элигена.

— Да ну, что я буду делать с этой зубочисткой?

— Меч — обязательная часть одежды, — пояснила она и открыла ну совсем уж неприметную дверь. Я мог бы поклясться, что эта стена монолитна, как скала. В еще одной маленькой комнатушке было, похоже, разложено всё холодное оружие нашего мира, плюс некоторое мне незнакомое. Всё расположено по порядку: мечи, кинжалы, сабли, ножи и так далее. Не было только метательного, лучевого и огнестрельного оружия. Всё остальное, пожалуйста. Новенькое.

— Я не умею с этим обращаться, — возразил я. — Я человек мирный.

— Я, можешь мне поверить, тоже, — парировала она. — Ваше земное выражение: «добро должно быть с кулаками», характеризует наше видение мира.

В доказательство своих слов Элигена выбрала два кинжала. У меня не оставалось никаких аргументов, и я выбрал прямой обоюдоострый меч с двумя вершинами. Неизвестные мне мастера постарались на славу: наши бритвы спасовали бы перед ним. Кроме того, я не удержался и добавил небольшой стилет: по крайней мере, с ним я умел обращаться. После этого, мы вернулись в зал и выбрали столик. Элигена сделала какое-то движение рукой.

— Что это?

— Я показала, что к нам можно подходить.

Она ненадолго отлучилась и возвратилась уже с двумя бокалами.

— За встречу, — произнесла она тост и улыбнулась.

— За встречу, ола, — ответил чей-то мужской голос у меня за спиной. Пройдя вперёд, обладатель голоса поднял свой бокал и выпил его содержимое. — Ты вернулась, и это хорошо. Город жив нами, его жителями.

Допив бокал, я, естественно, поставил его на стол. Мужчина, уходя, забрал его, а чья-то добрая рука поставила новый.

— Ничего не понимаю, — решил уточнить я. — Здесь самообслуживание или как?

— Как получится, — ответил хозяин руки. — Тебе разве не нравится?

— Нравится, но как-то непривычно.

Я медленно выцедил второй бокал. Мне понравился немного ледяной, немного горьковатый вкус напитка. Вдруг я поймал себя на том, что у меня как-то слипаются глаза.

— Рысь, я опять хочу спать. После нескольких лет!!!

Мы молча поднялись и, пройдя по коридору, опять оказались в какой-то комнате. Той же или другой, я не понял. Рухнув на постель, я заснул, еще не успев упасть.

Очнулся я в помещении, смахивающем на кабинет. К моему глубокому сожалению, почти пустой: только стол и пустой книжный шкаф во всю стену. На столе лежал шар, похожий на хрустальный. Коснувшись его, я почувствовал лёгкое покалывание в пальцах.

— Ну и где я? — сначала мне показалось, что я уже проснулся. — Хоть кто-нибудь может мне это сказать?

— Это — твой личный мир-кабинет. Можешь заполнить его по своему вкусу, — пояснила возникшая прямо из воздуха Элигена. — Я сама смогла попасть сюда только после твоего вопроса. Заснул ты, потому что нет больше причины, мешающей тебе делать это.

— Собственно оно мне и не мешало. А можно ли вернуться отсюда обратно в Город?

— Несомненно, ведь это же просто сон. В первое время тебе будет тяжело. Если хочешь, мы можем вернуться на Землю.

— Что-то пока не хочется. Мне кажется, здесь будет намного интересней, и потом, я вряд ли могу вернуться в таком виде.

— Каком?!! — лицо Элигены вытянулось от явно искреннего недоумения.

— Оружие, плащ, одежду, я так понимаю, надо возвращать.

— Не надо. В Городе дублируется всё. Это просто огромная копилка. В нём даже есть твои кольца.

Подняв коробку со стола, она открыла её и, захватив горстью кольца, высыпала их обратно.

— Никогда не думала, что тенг можно использовать так… — заметила она, — А ведь это он, хоть и какой-то странный. Интересно, а что сказал бы на это Анер?

— А у него спросить никак нельзя?

— Не знаю, когда его увижу, и увижу ли вообще. Анер — бог, и общается, в основном, с дайни, а я — ола.

— Мне это ни о чем не говорит, я в богов не верю.

— Тем не менее, ты его скоро увидишь. Он не менее реален, чем я или ты.

Положив коробку на стол, она села в моментально выросшее под ней кресло.

— Я прошу прощения за то, что тебя лишили сна, а также за небольшой обман. За тобой, как, впрочем, и за мной вели наблюдение. Правда, по разным причинам. Призрак и был моим наблюдателем. Сейчас наблюдение снято, осталась одна проблема: твоему наблюдателю показалось, что ты знал о слежке.

— Знать не знал, но ощущал.

— То есть?

— Спать я не мог, но расслабляться мне никто не запрещал. Однажды мне захотелось снять копию своего подсознания. Я попытался избавиться от всех мыслей, по возможности, и от чувства тела. Запись получилась великолепная. Вероятность этого была ничтожна.

— Ну, и что же получилось?

— Посмотри, — покопавшись, я вынул одно из колец. — Эта запись единственная, так как я себе такого больше не позволял.

Элигена, надев кольцо, расслабилась, но буквально через секунду вновь напряглась. Её руки вцепились в подлокотники, глаза распахнулись. Только теперь я обратил внимание, что зрачки-то у неё были вертикальными!

— Наблюдениям конец! — прошептала она, сняв кольцо. — Мы и не знали, что всё отпечатывается в подсознании.

— То есть? А разве это не так? Видимо, ваш Наблюдатель создал случайно двухстороннюю связь.

— Нет, скорее всего, придётся пересмотреть модель сознания.

— То есть?

— Человек, как личность, состоит из нескольких «слоёв». Первый — то, что он говорит или передаёт другими способами. Второй — то, что он думает. Третий — то, что он думает на самом деле. Место, где мы находимся, создано этим слоем. Четвёртый — то, как он ощущает, во что верит, на что надеется… Более глубокие слои, как считалось, недоступны четырём высшим. Сам человек не может проникнуть в них. Влияя на глубокие слои, можно изменить вышележащие, а наоборот, всё происходит намного труднее и занимает много времени и сил.

— Интересно, а в каком слое находится способность ко сну? — спросил я.

— Ни в каком. Это было воздействие на обмен веществ плюс энергоподкачка. Конечно, мозг изменил стиль работы, но ты не должен был этого заметить.

— Я и не заметил, но зачем это было делать?

— Гормональный удар всегда производит как бы ревизию организма. При этом включаются некоторые, ненужные ранее, способности. Думаю, ты испугался бы, если, проснувшись, понял, что попал в другой мир. Заблокировать способность к перемещению мы можем, только запретив тебе спать совсем.

— Ладно. Это понятно. Опустим, что я с этим не совсем согласен, — прервал я её, — но почему к моей скромной особе такое внимание?

— Ты — эмпат-проектор, а, следовательно, великолепный маг, твои способности могут разрушить ваш мир.

— А ваш нет? — спросил я недоверчиво.

— Нет. Наш мир от этого только крепнет.

— Докажи.

— Пожалуйста. Мы уже достаточно долго разговариваем на другом языке, принятом в мирах Лазуревого Глена.

Проанализировав наш разговор, я понял, что она права. Этот язык сильно отличался от любого земного. Некоторые звуки обычные для меня очень трудно, если вообще возможно, произнести владеющему только здешним языком, например: ж, ш, щ. Некоторые трудны для меня: многие сильно редуцированные согласные, по-другому произносятся и гласные. Нет ё, ю, ы. Из-за этих особенностей некоторые слова совпадают по произношению на Земле, здесь же они обладают различным смыслом. Возьмём для примера слово Герма. Как название мира его можно произнести приблизительно как Герма, а как название женщины — жительницы этого мира — Герма.

— Ну как, я права? — Элигена по-иезуитски точно выбрала момент для вопроса.

— Да, — неохотно признал я. — Как вы это проделали?

— Довольно легко, — начала пояснять она, оживившись. — Твой Наблюдатель постепенно вкладывал в тебя эти знания, прикрыв доступ к ним до момента переноса. К сожалению, полноценно использовать магическое поле выросшему вне его тяжело. Если бы не это, то ты бы выучил язык без нашего вмешательства.

— Твой наблюдатель — типичная тень — буркнул я.

— Очень, я бы сказал, точное наблюдение, — услышал я чей-то голос. Напротив меня появился проём. В нём стоял мужчина в фиолетовом плаще.

— Входи уж, — сказал я ему, — раз пришёл. Как ты меня нашёл?

— Тебя найти — не проблема, — пояснил он, падая в выросшее под ним кресло, — ты не закрыл дверь.

— Как вы это делаете? — не удержался я. Мне очень хотелось сесть. Многие годы я привыкал быть на одном уровне с другими.

— Что именно? — поинтересовался Наблюдатель.

— Я хочу сесть, — пояснил я — Не в моих привычках стоять перед дамой. Я сяду, даже если придётся посадить её к себе на колени.

В глазах Элигены блеснуло озорство и я понял, что выбрал верный тон.

— Расслабься, — улыбнулся Наблюдатель, — и падай. Вспомни, как ты садишься.

Я попробовал, и у меня это получилось. Кресло было удобным, к тому же, оно изменяло свою форму при любом движении, но в нем не утопаешь, как в земных.

— Что вам от меня нужно? — спросил я, усевшись.

— Ты, — коротко ответил Наблюдатель.

— Зачем? — не понял его я. — Я всего лишь бродяга.

— Всего лишь? — в его голосе я почувствовал весёлую иронию. — Все мы здесь бродяги. Во всех языках Лазуревого Глена нас называют так: дайни, чёрные монахи, элны, пилигримы… — это лишь начало списка. Он безграничен. Мы, пожалуй, самый таинственный народ, но в душе мы все поголовно — бродяги.

— Это не ответ, — уточнил я.

— Можно, я отвечу позже?

— Почему бы нет?

— Кстати, а почему тебя все зовут Кот?

— Во-первых, я и правда Кот — киборг, с виду неотличимый от обычного человека. Во-вторых, мои привычки похожи на кошачьи: я люблю одиночество, старясь не подпускать к себе никого, а чёрный из-за цвета одежды.

— В тебе не заметно никаких металлических элементов.

— А их нет, — пояснил я. — Подобные вещи применяют тогда, когда повреждения велики. Я прошёл нейропроектирование, нейропрограммирование, вставку некоторых неметаллических элементов, увеличивающих подвижность и силу. Я не могу понять, почему вам это неизвестно.

— Наблюдение за вами было установлено тогда, когда тебе было лет шестнадцать, а тебя прооперировали, видимо, до этого.

— Да, собственно, именно поэтому я и не полный киборг. До 25 лет стараются не утяжелять человека, а до 18 никогда не делают. Даже вставка биопластмассы нежелательна: до тех пор, пока я не перестал расти, мне необходимо было по четыре раза в год проходить специальную процедуру подгонки. Если этого не делать, то начинаются постоянные боли.

— У вас быть киборгом, как у нас дайни — и тяжело и легко. Да и вообще киборги соответствуют дайни.

— Чем ты подтвердишь свои слова?

— Перед тобой я наблюдал за одним «настоящим», как вы говорите, киборгом. То же давление обычаев. Та же круговая порука. Даже есть собственное магическое поле — радиосеть.

— Ты имеешь ввиду Вуаль или Паутину?

— Естественно, Вуаль. Паутина включает в себя также и обычных людей. Кроме того, некоторые особенности делают её уникальной.

— Мы привыкли, — заметил я. — Человек может привыкнуть ко всему.

— Меня интересует не ваша приспособляемость, — заметил Наблюдатель. — Почему ты пользуешься внешним модулем доступа? Или ты — не киборг?

— Киборг, — кивнул я, — но, к моему великому сожалению, наноимплантация мускулатуры привела к исчезновению моего советника, и поэтому пришлось создать внешний.

— Ген, — вмешалась Элигена, — а что это за камень?

Она кинула ему коробку с кольцами.

— Обычный тенг, — сообщил он, осмотрев камень. — Но, так как не было специальной магической обработки, то камень вбирает в себя впечатления и образы достаточно подготовленного человека. Откуда он на Земле?

— Тенг, как вы его называете, был изготовлен искусственно, и продолжает изготавливаться небольшими партиями. Он необходим для некоторых исследований, забав, изготовления некоторых приборов. Способность к записи образов была обнаружена случайно. Так как камень красив, то его начали использовать для изготовления разного рода безделушек. Один из носивших тенговое кольцо как-то не снял его перед сном. Человек умер, а кольцо показало, что он ощущал во сне. Свойства камня были экспериментально подтверждены, и это позволило выработать правила его безопасного использования.

— Ясно, теперь он уже недоступен.

— Может, ты скажешь, что мы хотим от него, Фиолетовый? — спросила Элигена.

— Ах, да. После того, как вернёшься, ты должен как можно быстрее явиться в Зал Анера. Один или с Элигеной. Второе лучше. Для этого тебе достаточно найти любого Фиолетового или Алого. Дальше можешь, если хочешь, идти куда угодно, а от меня больше ничего не зависит. Не знаю почему, но тебя хочет видеть Она.

— Кто Она?

— Олаль, Принцесса Лазуревого Мира, — на этот раз ответила Элигена. — Ты удостоен великой чести.

Странная улыбка появилась на лице Гена и он исчез. Я вновь захотел спать. Проснулся я опять в Городе на том же месте, где и засыпал.

— Пойдём, — сказала Элигена. — Нудно найти проводника в Тронный Зал.

Я лишь кивнул, соглашаясь. Как и до того. Как я уснул, веселье ещё продолжалось. Создавалось впечатление, что здесь празднуют всегда.

— Да, здесь всегда есть люди. Город тем и отличается, что любой найдёт здесь место и время для чего угодно, — пояснила Элигена, глядя на моё удивлённое лицо. — Кажется, я здесь видела Шута Принцессы. Живущий в трёх мирах нам и поможет…

— Это ещё кто?

— Я опять забыла, что ты многого не знаешь. Шут Принцессы — это один из трёх советников отца Олаль. У вас Шута бы назвали министром или каким-нибудь подобным званием. Он может видеть Олаль в любое время. Он как бы одновременно живёт в трех мирах: в одном из миров этого Глена, Мире детей и в Лазуревом Мире. В каждом из них у него своя социальная роль. Я знаю только две из них.

— А можно отсюда подробнее?

— Ладно, — кивнула Элигена, — с чего начать?

— С начала, если можно.

— В Лазурном мире живёт Эноэ — отец двух богов-соперников и Олаль. Его слуга наблюдает за их борьбой. Слугу зовут Анер.

— Дальше.

— Политический строй, как этого глена, так и Глена Хаос, содержащего Лазуревый Мир, — ложная монархия. Фактическими правителями являются три шута: веселая, грустная и серьёзная маски.

— Понятно. Что такое Детский мир?

— Чтобы у наших детей был шанс расти спокойно, без давления на них родителей, без необходимости участвовать в их ссорах, каждый ребёнок обретает способность исчезать в специальном мире, где из взрослых мало кто бывает. Из этого глена там могут бывать только Алые плащи. У детей эта способность появляется после первого, а исчезает после последнего подросткового шока.

— Ясно, значит в 7 и 18 лет?

— У нас это 8 и 20. Во время пребывания там люди растут, но при возвращении оказывается, что в Лазуревом Глене или Глене Хаос проходит, от силы, часа два.

— Понятно, а как справляется Шут?

— Как и всякий роуз, он обладает локальной памятью. Он помнит, в основном, только свою роль в каждом мире.

— Мне бы так!

— Я бы не сказала, что это очень уж хорошо, — поправила меня Ола и крикнула одному из Алых. — Эргол, подойди к нам.

Эргол оказался тридцатилетним на вид мужчиной. Его тёмные волосы придерживала узкая полоска. Он был высоким и гибким. На руках Эргол носил особые шиты, закрывавшие их от запястья и до локтя. На левой руке у него было три каменных кольца: красное, жёлтое и синее. Меча у него (слава Богу, хоть один без этой железки!) не было. На его правом виске были нарисованы четыре точки, а рядом маленький кружок. Были ещё и другие рисунки, но они не привлекали к себе особого внимания. Видя, что я смотрю на них, Эргол объяснил:

— Каждый рисунок имеет своё значение. Четыре точки означают, что я член вихря из четырёх дайни. Чего уж скрывать, вихрь — чрезвычайно мощное образование. Кружок показывает, что я сражаюсь, в основном, энергетическим шаром.

— Этого пока хватит, — вмешалась Элигена.

— Что вам нужно?

— Нам нужен Зал Анера, — пояснила Ола.

— Понятно, что ещё?

— Пока не знаю.

Эргол схватил нас за плечи и, внезапно, всё вокруг изменилось. Новое помещение было не намного меньше предыдущего, но более приятным на вид. Его пол украшали расположенные по кругу шестнадцать символов, окружающие семнадцатый. Выглядело шикарно, особенно если учитывать, что всё это на весь пол. На противоположной, относительно нас, стороне на особом возвышении размещались два трона. На них сидела странная пара: хмурый мужчина средних лет и молодая девушка.

— Пришли? — спросила хозяйка. — Эргол, ты можешь идти.

Кивнув, наш проводник исчез. Девушка жестом попросила нас подойти, что мы и выполнили.

— Я, Принцесса Олаль, утверждаю, что ты, землянин Кот, заслуживаешь высшего посвящения. Готов ли ты к нему?

— Не знаю, — ответил я. — Даже не догадываюсь о чём речь.

— Готов ли ты проверить?

— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Я готов.

Она начала читать:

Олаль приостановила чтение, и я продолжил, понимая, что в этом и состоит испытание.

Мои слова медленно угасали в пространстве зала. Только когда последние отзвуки эха заблудились среди его стен, девушка медленно произнесла:

— Да ты достоин, тебе не придётся носить чёрный плащ.

— Но мне нравится черный цвет, Ваше Высочество.

— Это не играет роли, — почему-то грустно улыбнулась Олаль. — Это одна из особенностей нашего Глена. Ты выше черного плаща.

Олаль явно была необычной. Любое изменение настроения сопровождалось изменением внешности. Например, сейчас её улыбка была чуть грустноватой, как у человека, на которого давит груз лет.

— Ты примешь посвящение?

— Да, — подтвердил я, — я принимаю это посвящение.

— Дерзко. А ты понимаешь, что посвящать тебя будем мы: Анер — слуга Эноэ и я — его дочь и Принцесса Лазуревого Мира.

— Я догадываюсь, — как можно скромнее подтвердил я, — но меня это ни капли не смущает.

— И ты не боишься встречи с богами? — иезуитским тоном спросила она.

— А, собственно, почему я вас должен бояться?

— Анер, как ты думаешь, кем он будет? — спросила Олаль соседа.

— Не знаю, он слишком дерзок. Пожалуй, фиолетовый плащ ему подойдёт.

— Это ещё можно вытерпеть, — встрял я.

— Знаешь, — повернулся Анер к Олаль, — а ведь ты права!

По знаку Олаль, не раньше, я продолжил:

Пока я говорил, мой плащ поменял цвет на фиолетовый. Как и обещали хозяева. Меч также покрылся фиолетовой пленкой — эфес и клинок на ширину ладони.

— Элигена, отведи мага в Город.

— Хорошо.

Взявшись за руки, мы исчезли.

 

Город

Теперь я понимал, что чувствуют киборги при обновлении операционной системы в случае её повреждения. При первой загрузке этого нет, так как многое делается ещё на операционном столе. Я узнавал такие сведенья и так много! Например, я узнал, что такое магическое поле. Это смесь информационного и энергетического полей, слитая в единое целое. Этот тандем можно сравнить с компьютерной сетью, овладевшей энерголиниями с более ярко выраженной способностью к самовосстановлению.

Это долгое вступление нужно для того, чтобы пояснить моё состояние. Я как будто получил доступ к огромной библиотеке.

Как фиолетовому, мне нужно быть в курсе всех дел. По крайней мере, так я думал вначале. Потом я заметил, что «киберпространство» фрагментировано. Все данные принадлежат четко определённым людям. В случае необходимости, смена обязанностей происходит автоматически.

— Полный аналог Вуали, — подумал я. — Неужели здесь так было всегда?

— Здесь всегда, — пришел вдруг чей-то голос. — Это искусственный мир, созданный специально для наших нужд: отдыха, работы, жизни.

— Кто ты? — подумал я.

— Меня выделили, для того чтобы я помог тебе. Я тоже фиолетовый. В данный момент у меня нет особых дел. Если они появятся, то меня заменят, но ты, скорее всего, даже не заметишь. Наставник, как правило, никогда не будет присутствовать лично.

— И надолго мне даётся наставник?

— У всех по-разному. От двух дней до нескольких лет.

— И что же мне делать дальше? — спросил я

— А, что ты хочешь? Ты один из нас. У тебя точно такие же права и обязанности, как и у меня. Я бы посоветовал осмотреться.

Послушавшись его, я расслабился и начал «экскурсию» по Городу. Естественно, что я видел лишь модель города, созданную окружающими. Это был комплекс помещений, соединённых друг с другом проходами в запутанную сеть. В его центре находился зал для отдыха, который я мысленно всё ещё называл «кафе». Из кафе можно было выйти через несколько небольших дверей в кольцевой коридор. В свою очередь, из этого коридора выходило четыре других, больших коридора, которые пересекались множеством кольцевых. Мира за стенами не существовало. Во многих местах было видно голубое свечение.

— Это врата, — пояснил спутник, когда я обратил на это внимание. — Некоторые в пределах Города. Большинство ведут в другие миры.

Врата располагались более-менее равномерно. Не было ни одной комнаты, за исключением той, где всегда праздник, там врата отсутствовали. Изменяющийся мозг довольно быстро составил четырёхмерную карту Города. Отныне я мог попасть в любое место в его пределах.

Вскоре меня перебросило в комнату-кабинет. Передо мной сидел Эргол и покачивал жезлом. Моё новое, «магическое», зрение позволило увидеть след, оставляемый в магическом поле концом жезла.

— Как тебе наш Город? — спросил он.

— Нормально, — пожал я плечами, — Я не совсем понимаю, зачем я вам нужен, а в остальном…

— Сейчас я хочу познакомить тебя с Провалом. Способность в нем находиться у тебя есть. Не бойся, ты необходим нам. Мы не только мечтатели и гедонисты, какими ты нас увидел. Мы храним мир. Многое мы делаем, не уходя отсюда.

— Я знаю, — подтвердил я.

* * *

— Кот, — обратилась ко мне Олаль, что само по себе не совсем обычно, когда я появился в Тронном Зале, — ты освоился?

— Да, — кивнул я, — вполне.

— У нас для тебя не совсем обычное задание, — продолжила она. — Ты должен вернуться на Землю.

— Я вас чем-то не устраиваю?

— Нет, ты вполне сформировавшийся маг. Причина намного проще.

— Какая?

— Ты ещё не забыл Землю. Ты помнишь правила поведения и многих киборгов.

— Что от меня требуется?

— На Землю, как нам стало известно, отправилась группа эрлонзов, чтобы уничтожить киборгов. Ты можешь пользоваться любыми своими способностями свободно. Если нужно, то можешь сообщить, кто ты.

— Но…

— Ты можешь, ты хочешь, ты должен, — оборвала меня Олаль.

После этих слов я мог только кивнуть и отправиться на Землю. Я стал Оком.