Я наконец-то очнулся. Юджин бегал по комнате в панике, хватаясь за голову, и причитал, то и дело перебивая сигналы ИИ своими командами:

— Смена несущей частоты обмена до пятнадцати террагерц, повторная очистка буфера памяти и триангуляция потока входящих данных. Ввод дополнительных сегментарных потоков и уменьшение колебаний амплитуды до третьего стандартного состояния.

Сам компьютер показывал одно и тоже изображение, и мигающую точку, хаотично бегающую по экрану. Пикающий звук радара совпадал с моментами возникновения на карте какого-то объекта, который в данный момент отслеживал мужчина. В скором времени участок изображения увеличился, а точка всё реже стала перемещаться по дисплею, но своего движения так и не остановила. Каждое появление точки соединялось линией и обрисовывало контуром центр множества мониторов головизора — все они показывали одно и тоже. Изображение вновь увеличилось, и кругляш перестал мерцать. Здание, которое он отметил, словно прицелом, было ничем иным, как компанией Юджина. Отметка находилась над тем самым местом, на котором сейчас сидел я, только что проснувшийся и отходящий от действия препаратов.

— Ты уже очнулся? Понимаешь, где ты? — Макаров подошёл ко мне, услышав, как я пытаюсь встать с кресла. Посветив мне в глаза фонариком, он удостоверился, что я жив, но совсем не готов к передвижению. Усадив меня обратно в кресло, он сделал мне инъекцию какого-то лекарства. Усталость и недомогания начали постепенно уходить, жизненные показатели — приходить в норму. Это я отчетливо видел на одном из визоров своего чипа. Изображения на одном из экранов стали меняться с быстротой летящего звездолёта и смещались в один поток.

Юджин, заметив эту аномалию, вновь начал свою борьбу с искусственным интеллектом. С переменным успехом ему удавалось совладать с неполадками, и изображение становилось постоянным и показывало местонахождение кругляша. Но через несколько секунд оно вновь сбивалось, и поток данных превращал монитор в полную неразбериху.

Исторические хроники, живопись, скульптура и технические инновации. Всё это периодически меняло друг друга. Внешний компьютер скачивал себе всю доступную и свободную информацию.

— Юджин, тебе помощь нужна? — я всё-таки встал с кресла и подошёл к одному из угловых мониторов, возле которого сидел мой новый знакомый.

— Понять ничего не могу, — он бросил в сторону один из толстых справочников. — Неизвестный сигнал динамический меняющийся по частоте и амплитуде. Они пытаются перехватить управление малышкой «Грейс», и тянут из неё данные. Чёртова Корпорация — это уже третья атака за последние две недели. Используют хитрый протокол передачи, зашифрованный. Невозможно определить положение источника, все поиски приводят сюда, в этот кабинет. Но я ведь вижу, что данные утекают. Такое ощущение, что они ищут кого-то или что-то. Ты там у них работаешь, ничего не заметил странного: проверки, рейды?

— Недавно…вчера проверяли документы у меня в архиве. Искали бумаги, но так и остались с носом. Такое ощущение, — словно прошло не меньше недели. Долго я висел в твоей сети?

— Подключил я тебя меньше, чем на час, а вот при попытке разъединения ты заартачился и не хотел отсоединяться. Интересно, чем так тебя увлекла моя машинка? — он рассмеялся.

— Ничего не помню. Последние мысли в голове — наша беседа. А — после пустота, до момента моего возвращения.

— Обычная реакция на медикаменты. Скоро всё вспомнишь. Хотя… — Юджин прокатился на кресле до ближайшего терминала и нажал пару клавиш. На экране появилась больничная палата. На кушетке лежал человек, при лучшем разрешении в нём можно было распознать Джейка. Но в одно мгновение по экрану пошли огромные пиксельные помехи и затмили собой видео. А следом появилась табличка «файл повреждён».

— А, что ты удивляешься? Есть особые клиенты, которые хотят видеть свои виртуальные приключения. Вот поэтому и веду запись. Бизнес, ничего личного.

Файл восстановлению не подлежал. Через десять минут хакерская атака на ИИ компании закончилась. Всё заработало в штатном режиме. Распрощавшись с Юджином, Джейк направился в кампус. Дом встретил тишиной и головной болью. Разыгравшиеся с новой силой спазмы пульсировали и мешали сосредоточиться — препараты перестали помогать, а еще одна доза могла лишь ухудшить состояние. Захлопнув дверь, Джейк, не снимая обуви, направился в спальню, плюхнулся в кровать и отрубился до следующего утра.

* * *

Анна и управляющий Куперман стояли возле банковских ячеек. Сейф отпирался двумя ключами и реагировал на ДНК владельца. Капнув капельку крови на датчик ключа — сначала Анна, а затем и Алек на свой ключ — автоматически запустили отпирание замков. Прямоугольный ящик начал выдвигаться из появившегося окна. Сверкающий и отражающий свет ламп, корпус отсека хранения был установлен сотрудником банка на идентичный по цвету стол. Далее ячейка сама собой захлопнулась, и всё тот же сотрудник, уже своим индикаторным ключом, открыл коробку и поочередно извлёк её содержимое. Поставив футляры и папки, коробочки перед Анной на столешницу, подчинённый Купермана, под строгим взглядом начальника службы безопасности, испарился.

Анна сверила содержимое со списком, который ей предоставил Алек. «Фотокарточки на плотной бумажной основе». Стопка старых пожелтевших фотографий или открыток с изображениями людей, городов — цветные и чёрно-белые. «Почтовые отправления». Письма в конвертах, запечатанные с пометкой «Адресат выбыл».

— Неужели в то время всё ещё пользовались курьерской доставкой? — Алад осмотрел конверты, как историческую находку, и положил всю стопку на столешницу к остальным вещам.

«Оптические носители лазерного типа». Диски пронумерованы от одного до четырех. Но отсутствовал один из накопителей, под номером «три» — это было отмечено в приложении.

В продолговатом футляре, обшитым красным бархатом, находился кристалл. Длиной он был около двадцати сантиметров. Снаружи он выглядел гладким и блестящим, хотя его структура больше напоминала прессованный песок — песчинка к песчинке. Он имел спиралевидную форму с четырьмя гранями. В основании кристалла лежал куб из черного материала, полностью поглощающего свет. В описи это чудо человеческой мысли и технологии значилось просто и незатейливо: «Ювелирное украшение, скипетр», без дополнительных пометок и сносок. Был еще один футляр, точь-в-точь копия своего собрата — он оказался пустым, и в описи был записан, как дополнение к ювелирному изделию.

«Папка для хранения документации, с вложениями». Весь текст на бумагах, содержащих явно секретные данные, был заретуширован чёрной краской. Анна очень часто встречалась с такими документами. Их приносили на подпись начальнику её отдела. Единственные незакрашенные места — фотографии групп людей. В рабочей форме, на фоне различных объектов.

— Вопросов не стало меньше, — девушка передала папку Алеку, закончив листать и просматривать её содержимое. — На снимках нет знакомых мне людей. Или моё чувство самосохранения не желает, чтобы я не вспоминала своё детство.

— Может, ваших знакомых нет. А вот я нашел очень знакомый мне снимок, — Куперман отдал папку Аладу, указывая пальцем на невысокого человека в шляпе и тростью, — Узнаёшь?

Мужчина недолго всматривался в изображение группы и ответил:

— Это, несомненно, он. Именно таким он изображён на том портрете.

— Какой портрет? О ком Вы говорите? — девушка уставилась на пару удивлённых молодых людей.

— Госпожа Нотт, пройдёмте в мой кабинет и я Вам всё расскажу. Обещаю, это прольёт свет на многое из того, что мы сейчас нашли в Вашей ячейке.

В кабинете управляющий банком сделал пару звонков, и через несколько минут двое мужчин в белых перчатках и таких же белых халатах внесли в комнату прямоугольный, прозрачный саркофаг.

— Знакомьтесь, Анна, это мой великий дед, основатель этой организации — Сендер Куперман…

— Да упокоится он с миром, — добавила, невесть откуда появившаяся, женщина-секретарь. Вытирая слёзы платком, вышитым незамысловатым рисунком, она смотрела на портрет и на её лице была отображена неподдельная печаль и скорбь.

— А это фотография деда и его друзей, — Алек протянул Анне рамку около двадцатки с фотокарточкой, — Их имён мы не знаем, но вот женщина справа очень похожа на Вас. Возможно, она одна из Ваших бабушек. Я с первого мгновения нашей встречи предполагал, что где-то Вас видел. Если обстоит всё именно так, то Ваши предки и мой дедушка, были друзьями. Это ведь неплохая зацепка, Алад! Мы, наконец, сможем разгадать эту загадку, чёрт тебя дери!

Женщина с платком подошла к креслу, на котором сидел Алек, и влепила ему такую затрещину, что молодой человек чуть не слетел со своего места.

— Не сквернословь в присутствии дамы, Александр.

— Хорошо, мама, — Алек посматривал на женщину с опаской. И продолжил беседу.

— На дисках, которые мы нашли, должна быть какая-то информация. Мои люди уже ищут проигрыватель, на котором мы сможем просмотреть их содержимое. Вы не против, что я говорю во множественном числе?

— Поскольку все эти документы, фотографии, каким-то боком касаются наших семей, я не имею ничего зазорного в том, чтобы вы посмотрели их вместе со мной, — Анна улыбнулась, а Александр улыбнулся в ответ, и в его глазах засверкали нотки предвкушения разгадки тайны.

По распоряжению Алада, кабинет начали покидать работники хранилища. Секретарь вышла следом за портретом Сендера, продолжая вытирать льющиеся слёзы. «Наверное, их прадед был великим и добрым, раз через столько веков память о нём вызывает у его родственников слёзы.»

В кабинет были принесены чашки с кофе, круассаны и конфеты разных сортов. После небольшого перерыва на ланч, собеседники начали просмотр записей на проигрывателе. Как выяснилось, подключить оборудование к головизору нельзя. В то время ещё не появились безэкранные устройства вывода информации, поэтому пришлось в срочном порядке тормошить вверх дном весь архив техники (тут имелся и такой). Как пояснил Алек, архив различных устройств воспроизведения позволял проверять сохранность данных в любых форматах. Даже на аудио плёнке, для которой необходимо соблюдать особые условия хранения. Дождавшись, когда дверь закроется за последним из рабочих, Алад запустил первый диск.

Появился логотип Банка «Куперман и партнеры». Видоизменённый, но вполне узнаваемый, сейчас этот логотип продолжал своё долгое существование на столе руководителя банка в виде статуэтки. После логотипа на экране появился знакомый всем старичок в шляпе и с тростью.

«Дамы и господа. Мадам и Месье. Новый, не имеющий аналогов на континенте и во всём мире банк-хранилище цифровых данных «Куперман и партнеры», приветствует вас. У вас есть то, чем вы дорожите больше всего? Вы боитесь, что можете потерять это в мгновение ока? Тогда наше предприятие — выход из этого, на первый взгляд проигрышного, состязания. Цифровые фотографии, видеоплёнки, данные на сменных и оптических дисках. Всё будет оцифровано и хранится под надёжной охраной. Оплата только первых десяти терабайт в месяц.»

— Какое расточительство… — мать Алека снова, как «чёрт из табакерки», появилась в кабинете.

— Мама, это закрытое заседание, покинь, пожалуйста, кабинет, — Алек хотел было выпроводить назойливую женщину из кабинета, когда вмешалась Анна.

— Алек, пусть она останется. Это и её касается, она тоже часть семьи, — женщина улыбнулась и с укором посмотрела на своего сына.

Диск был полностью посвящён рекламной акции новой компании. Разговоры с предполагаемыми вкладчиками. Анонсы тарифов и ставок. Процентных надбавок и скидок. За приобретение тех или иных услуг взималась плата. На первый взгляд, единовременный взнос обрастал новыми, и всё более запутанными доплатами, а с приобретением льгот — вы остаётесь должны банку.

Видео закончилось, чёрный экран продолжал отсчитывать секунды до окончания записи. Изображение появилось внезапно. Молодая девушка, чертами лица похожая на гостью этого кабинета — была точной копией Анны. За исключением цвета волос и глаз. Она что-то пыталась говорить, но звука не было. Молодой человек пытался исправить это недоразумение, но лишь схлопотал пару ударов от девушки — на этом запись прервалась, а чем закончилась ссора, оставалось только догадываться. Остальная часть видео уже была со звуковой дорожкой.

— Здравствуй, Анна, если всё получилось, как запланировано. Сейчас ты сидишь в кабинете главы банка «Куперман и партнёры». Извини, что всё так свалилось на тебя неожиданно. Время ждать не может — странно звучит из моих уст, — она остановилась на мгновение, прикрыла глаза и продолжила. — Совсем скоро случатся ужасные события, остановить которые никто не сможет.

Я говорю это осознанно и серьёзно, пусть это звучит безумно. Но от тебя зависит, — я не смогла это предотвратить — станет ли будущее светлым или погрязнет в тотальном контроле Корпорации и беспорядочных убийствах.

Несмотря на наши различия — ты и я — одно целое. Из документов в этой папке ты узнаешь, откуда ты, это лишь копия. Оригиналы находятся в архивах Корпорации — фиолетовый уровень защиты — никому из гражданских не пройти. Но тебе могут помочь люди, всю жизнь занимающиеся борьбой с компанией — отступники. Корпорация потратила годы, десятилетия и миллионы кредитов, чтобы представить членов сопротивления террористами, вымогателями и убийцами, прикрывая этим свои грязные делишки.

Ты должна найти человека, — на экране появился рисунок, — На вид ему около двадцати пяти лет. На левой стороне лица или на правой… — девушка задумалась, — Это не столь важно, на какой щеке шрам, возможно, его и не будет вовсе при вашей встрече. Ростом выше тебя на голову. Одет в чёрный кожаный плащ. Чаще всего представляется Славой. Но имеет другие имена. Письма, которые были в ячейке, я отправляла адресатам, в попытках отыскать его. Самое важное, ты запомни — он спасёт твою жизнь, — Анна из прошлого вновь опустила глаза.

За кадром послышался голос:

— Заканчивай снимать. Не видишь, девочка не в состоянии продолжать. Направь камеру на меня. Вот. Крупным планом не бери, — Камера ушла в сторону, и в кадре оказался старик Куперман.

— Невероятно, правда? Но это уже свершившийся факт. Она действительно из будущего. Для меня это будущее — для вас настоящее. Для неё — ужасающее прошлое. Сам не верил, пока не выиграл по её наводке скачки, — старик потёр руки, — Почти миллион кредитов. Надеюсь, мой внук или внучка… лучше, конечно, внук, — на лице Алека воссияла улыбка, — Бабам нельзя доверять управление, — всё на косметику потратят.

В кадре появилась рука, и Сендер получил затрещину от своей супруги. Потирая ушибленное место, он попросил потомков помочь девушке в поисках и содействовать во всём. Алек краем глаза посмотрел на свою мать, осознавая, от кого матери передалась по крови тяжелая рука. На этом моменте диск полностью закончился. Запись началась с самого начала.

* * *

Я проснулся среди ночи. Рядом с кампусом всё ещё продолжали работу роботы — ремонт освещения, уборка мусора. Окна не пропускали звуки, но казалось, что весь шум транслировался прямо ко мне в голову. Нет. Это было, однозначно, что-то другое. Домашний бот-уборщик был выключен, и его индикатор ожидания мигал тусклым оранжевым светом — его тоже можно было списать со счетов. Скрежет механизмов, скрип шестерен, постукивания молоточков по наковальне — я улавливал каждый звук на этом этаже. Скрип напольного покрытия казался особенно громким — свистящим, колющим, давящим. Он напрягал слух и заставлял вжимать голову в плечи, — но я же не черепаха, не могу залезть в панцирь и укрыться там от этих звуков. И очень жаль, что у меня нет такой возможности.

Я с трудом добрался до репликатора. Произнес фразу для активации… Свои же слова прогудели, словно гудок сирены, рядом с моими ушами. Еле удержавшись на ногах, я забрал появившуюся таблетку. Воды я решил налить из централизованного водопровода… Это было еще большей ошибкой — шум наливающегося стакана был рёвом взлетающей на орбиту ракеты. Превозмогая треск и шум в ушах, я кое-как добрался до кресла, и плюхнулся в мягкие объятия валиков и подушек.

Тишина будто бы взяла отпуск и без предупреждения укатила в теплые края, оставив вместо себя шумных и бесполезных соседей. За окном сверчок искал себе подружку и трещал, как отбойный молоток. Чип почти полностью восстановил свою работу и показывал мне новостные ссылки, которые, вкупе с усиленным звуком, являлись для меня убийственным дуэтом. Меня стали посещать мысли о суициде, когда звук пропал совсем. Не было слышно ничего, совсем. Я, было, обрадовался и на выдохе произнёс

— …

Я не услышал даже своего голоса. Паника, охватившая меня, передалась конечностям и руки задрожали, как у алкоголика после неудачной попойки. В голове шумело, словно волны, шуршащие о берег, или ударяющиеся о борт судна. Тук. Тук. Тук-тудук. Тук.

Звук бьющегося сердца. Моего сердца. Только он подавал сигнал моему мозгу, что я ещё жив, и не сдался натиску психической атаки.

Фоновый шум вернулся. Также внезапно, как и пропал. Я чувствовал себя голограммой, у которой то включали громкость на полную, то выключали вовсе. Игрушка, или хуже — марионетка, кукла. Бред.

Заново прошив мой чип, Юджин, тем самым, сбросил все мои улучшения. Может, поэтому у меня в голове была эта какофония? Информационная полоса мозолила глаза, и не давала сосредоточиться. Я полностью отключил чип и уснул прямо в кресле. Зачем возвращаться в кровать, когда и тут есть мягкие и удобные подушки.

Наутро я чувствовал себя ещё хуже, чем ночью. Из-за весьма неудобной позы, показавшейся мне ввиду моей лени — сносной и пригодной для сна (на тот момент — да — всё было как надо, без изъянов), а сейчас моё тело кололо иголками.

Сегодня моя смена. И по положению светила на небосводе — я опоздал к началу смены на час или полтора… уже не важно, всё равно надо будет писать объяснительную. Инфоленты встретили меня надоедливым мельканием перед глазами.«…сегодня состоится поминальная служба по погибшим…» Странно. Вчера в новостях говорилось, что погибших нет.

«А чему, собственно, ты удивляешься? Верить прессе — последнее дело», — промелькнула мысль в голове. А моя ли мысль? Перед глазами промелькнул весь разговор с Фрэнком. От больничной палаты до момента его перемещения в прошлое. И почему я его не помнил до его момента? Защитная функция организма? Очень хорошо, что тот файл невозможно восстановить. В противном же случае, последним пунктом моего вчерашнего путешествия стала бы не кровать в родных пенатах, а койка и модное платье от лучших мастеров пошива одежды, с рукавами, завязывающимися за спиной.

«Мы уже всё обсудили. Я доработал твой чип, внёс коррективы в основной протокол. Система безопасности не отреагирует на изменения. И нужно сообщить Юджину, что виной за вчерашнюю атаку был ты. Эта несносная малявка залезла, куда её не просили, пришлось устанавливать постоянный канал связи с Грейс. Деточка, поздоровайся с Джейком.»

— Назойливый старикашка. Не отвлекай меня. Мы с папо…Юджином проверяем систему, диагностика и бла, бла, бла. Не люблю я это дело…

Голос искусственного интеллекта в моей голове был чётким и мягким, словно облако, успокаивающим. Тревога меня не беспокоила, наверное, стресс был настолько сильный, что все ограничители погорели.

Мои новые беспокойные соседи продолжали спорить. А я, как ни в чём не бывало, отодвинув чужие мысли, закончив завтрак и переодевшись, направился на работу. Своим обычным и проторенным маршрутом.

Кабинет меня встретил меня тишиной и постоянством. «РоСБИ» стоял на столе моего напарника, снова в разобранном состоянии. Как не плачевно это говорить, Алексею не везло с его изобретениями, и его «поделкам» удача также не сопутствовала. На моём столе царил беспорядок. Что неудивительно, Алекс имел особенность разбрасывать вещи, где попало. А потом с лицом, красным от ужаса, бегал по кабинету в поисках очередной утраченной детали. Немного помедлив, написал докладную записку на самого себя — она со скоростью летящей стрелы упорхала к начальнику отдела, а копии отправились к начальникам смежных отделов. Вот так всегда! Кляузы без промедления уходят куда надо, а обычные запросы и уведомления по работе доходят до адресата часа, иногда сутками. Ответы, бывало, приходили ещё позже, когда в запрошенной информации уже не было ни какого смысла.

Очистив своё рабочее место от «винтиков и шпунтиков», я хотел заняться прямыми обязанностями. Но отсутствие настроения не способствовало началу рабочего процесса. Даже угрозы, которые обычно заставляли меня перебирать бумажки, не подействовали. В глубине души я понимал, что всё, что раньше я делал, как я это делал — всё нужно менять. Витая где-то в облаках, я не заметил, как едва заметная тень скользнула в приоткрытую дверь. Не издавая ни единого звука, словно дымка, тень проскользнула через всю комнату и направилась к столу, за которым сидел я, думающий и пускающий слюни, словно младенец.

Нить удавки начала сжимать мою шею. Очнувшись из транса, я не мог понять, где я нахожусь. Воздуха становилось всё меньше, а боль от сжатия трахеи усиливалась внезапно нахлынувшей волной отчаяния. Чувства вновь обострились, я слышал, как монотонно бьётся сердце моего противника, не выдавая его состояние — настоящий и безжалостный убийца. Глаза закатились вверх, под веки, а сжатая сонная артерия вот-вот перестанет подавать кровь в мозг, и я отключусь.

Чувства покинули меня. Не осталось ничего. Ни боли, ни страданий. Я смотрел на себя со стороны. Вот я зашёл в кабинет. Вот я пытаюсь начать работу. Неужели я уже умер, и вся жизнь пронеслась перед глазами, а это окончание моего пути? Я не хочу в это верить. Открывается дверь — бесшумно в кабинет, словно шагая по воздуху, входит человек. Нет, даже не входит, — вплывает словно облако. Он осторожно подходит ко мне сзади, он настороже и внимательно осматривает всё вокруг. И вот… он набрасывает появившуюся ниоткуда петлю мне на шею. Стягивает всё сильнее и сильнее. Я пытаюсь ослабить натяжение нити, но лишь режу о неё пальцы. Кровь течет по моей шее, и я не в силах совладать с этой грубой машиной для убийства. Стойте, я не хочу на это смотреть. Картинка как по команде остановилась. За мгновение до развязки этой сцены.

Я понял, что я не один. Угнетающая обстановка. Давящая, будто на тебя упала строительная плита. Я обернулся. Перед огромным экраном, на котором застыла последняя секунда моей жизни, сидело три силуэта. Именно силуэта — полностью чёрные, без намёка на черты лица или любые другие отличительные признаки. Они были похожи друг на друга, как штампованные заводские детали. Я уже видел похожий силуэт… Я вспомнил! Во сне, после того, как контейнер помог мне модернизировать мой череп, оставив на нём шишку. И перед встречей с Френком этот же силуэт скрывался в тени — этот силует и был Френком! Но который из них? Они же как клоны — одинаковые.

— Ну-ка, признавайтесь, кто это сделал? Кому бить морду? — я крикнул это, паря перед троицей неизвестных мне существ.

Ответа не последовало. Никаких эмоций. «А как, собственно, эти самые эмоции отследить, когда их морды плоские, как дно чугунной сковородки?»

— Да что я с ними, лясы точу!? — собрав волю в кулак, я попытался зацепить очертания хотя бы одного из них, но безрезультатно.

«А они что, молчат, что ли? У них это как в кино сходить? Смотреть, как умирает добрейшей души человек». Я попытался услышать, о чём разговаривают эти люди (пусть остаются людьми — назвать внеземным разумом это сборище кучевых облаков с ручками и ножками язык не поворачивается). Я сосредоточился и пытался вернуть те чувства, которые бурлили во мне ночью перед трагедией на экране. Через десять или пятнадцать минут я услышал первый звук — обрывок фразы. Похоже, разговор только начался.

— … Это был последний из подопечных?

— На этой временной ветке, да. Контрольная группа заметила всплеск активности в последние минуты жизни. Всё списали на помехи, наше вмешательство не было раскрыто.

— Хорошо. А что это был за инцидент в момент его инициализации?

Голоса разговаривающих не излучали никаких эмоций и были спокойны и размеренны. Будто это говорили вовсе не они, а воспроизводились роботом строки текста.

— Мы не учли, что в этой временной линии технологический процесс ушёл немного вперёд, чем на предыдущих исследованных ответвлениях. Наше вмешательство повредило связь его головного мозга и электронного устройства под названием «чип». Это в скором времени привело бы к его смерти. Поэтому экстренно был разработан план, согласно которому было необходимо разорвать связь между нашим слоем подреальности и его временным состоянием. Установив резонатор тахионов, и нарушив этим с десяток законов Совета…

— Вы добились его смерти, но уже от руки убийцы одной из организаций людей, — голос третьего присутствующего существа излучал нотки гнева и негодования.

— Саргул, ты слишком долго был среди людей. Ты перенял от этих обезьян не только повадки, но и их эмоции! Я уже не раз выступал за исключение тебя из состава Совета! Мы понимаем, что это был твой подопечный, и ты видел, как он рос, становился мужчиной, преодолевая препятствия. Но это ни в коем случае не обозначает, что ты можешь вести себя как выродок и позорить наш народ привязанностью к этому отребью.

— Итак, как представитель Совета, постановляю. Закрыть временную ветвь для посещения. Удалить упоминания о наблюдении за объектом. Законсервировать проект до особого распоряжения Глав.

Силуэт, ранее находившийся в центре, растворился. Наблюдателей осталось двое: докладчик и Саргул — виновник всех последних неудач, произошедших со мной за последние дни.

— Совет совсем продался, — Саргул взглянул на своего собеседника. Тот кивнул в ответ, соглашаясь с ним полностью. — Когда мы заключали договорённость с Корпорацией об обмене исследованиями и разработками, это не было договором о поставке оружия, не было договором об захвате параллельных линий времени и вытягивание из созданных сателлитов ископаемой руды и нефтяных ресурсов. Это не я стал чувствовать, как люди, — а они, из Совета, стали алчными и гнусными, продажными.

«Лже-Френк» действительно был разочарован, я понимал его ощущения, как и он через мои руки осязал пространство вокруг. Я чувствовал!

— Рано Вы меня ещё списываете со счетов, я жить хочу! — я снова попытался хоть как-то достучаться до одного из них. Попытки дотронуться, толкнуть, укусить и даже лизнуть (фу-у, какая мерзость) так и остались без внимания. Не оставалось ничего, как собрать всю волю, до последней капли в кулак…

«Тук. Тук. Тудук-тук.» Стучит где-то вдалеке. Снова «Тук. Тук». За горизонтом возможностей и событий. «Тудук-тук.» Сердце. Начиная с новой силой, разгоняет застоявшуюся кровь в моих жилах. «Тудук-тук.» Пропало ощущение невесомости. На смену ему вернулись обыкновенные человеческие чувства — гнев, боль, страх.

Я с трудом открыл глаза. Дышать было трудно и больно. В попытке произнести слова я услышал лишь сиплый хрип «Хр-р-кх» и снова боль. Жгучая, колющая. На глазах была пелена, мутная, красная, с привкусом железа. Со вкусом собственной крови. Ужасное ощущение мести горело внутри, выжигая меня. Человек, который несколько минут…часов назад пытался меня убить, искал, что-то в моём столе. Всюду разбросаны бумаги — вот и новый полигон для роботов Алексея. Он был так увлечён, что не заметил, как уже я, тенью, такой же мягкой — как и он, совсем недавно подкрался ко мне. Стою над ним — удар. Человек в чёрном лежит без сознания рядом с одним из письменных столов.

Уж откуда, а из-за спины Карл удара не ожидал. Особенно от мёртвого человека, которого он собственноручно отправил на тот свет. Очнулся он привязанным к стулу. Руки были связаны за спиной, а в глаза светила ночная лампа. Его тошнило, голова кружилась и во рту пересохло. «Никогда не предполагал, что окажусь на месте одного из своих клиентов. Выберусь — затребую двойную плату!»

Киллер сплюнул кровь, она продолжала течь из разбитой губы. Один удар по голове, всего один и он уже сидит, связан, ожидая допроса. А всё так хорошо начиналось: ни о чём не подозревающая жертва, и он тихо, словно туман, подкрался сзади. Набросил удавку — клиент почти не сопротивлялся — минута борьбы и тело обмякло, не двигается. Его покинула жизнь.

Остаётся выполнить вторую часть сделки, найти папку с документами. На записке был написан только её номер. Только заказчик не предупредил, что лишь одну эту папку придётся искать среди нескольких сотен томов макулатуры. Перевернув вверх дном один стеллаж за другим, воришка-убийца остался с носом. На очереди были еще письменный стол и кладовая, возможно, там он найдёт желаемое. Во время осмотра одного из рабочих мест его постигла неудача. Некогда мёртвый клиент вдруг поднялся на ноги и сполна заплатил ему за содеянное.

Допрос. Сколько же раз он попадался по мелким кражам. Сколько допросов было проведено, и как элегантно он выпутывался каждый раз, оставляя с носом самых крутых и именитых сыщиков. Но этот допрос — другое дело. Тут нет камер, нет адвокатов — только его жертва и он — убийца. Не нужно доказательств, никто не будет зачитывать права, и задавать стандартные вопросы. Для него, возможно, это последний допрос; если позволит судьба, ему удастся сбежать, а если нет — этот человек будет для него и обвинитель, и судья.

Лампа отошла в сторону — стало немного легче. Глаза не так жгло. Недалеко от него в кресле сидел мужчина с окровавленным лицом. Он точно вернулся с той стороны. Серое, словно пасмурное небо, лицо. На правой щеке шрам — он тянется от левого уха по подбородку до губ, сизых, словно лед. Полосу на щеке оставила леска, которую он лично выбирал — метка останется на всю жизнь, никакие доктора не помогут. Линию будто пропахал носорог, оставив за собой кровавый след из запекшейся крови.

Ладони были обмотаны обрезками рубашки, поскольку сам парень сидел обнаженным по пояс. В руках он держал ту самую леску, и пробовал её на прочность; когда та натягивалась, — то звенела как гитарная струна. Карл сглотнул слюну вместе с кровью, но комок, вставший в горле лишь вызвал рвотные позывы, которые сдержать он не смог.