Глава 29

ДОГОВОРЕННОСТЬ была такова, что Баки предоставят жилье получше, ноутбук, Wi-Fi, смартфон и хорошее кабельное телевидение.

Правда, Баки совсем не понравилось, когда, пожав ему руку, новый директор ЩИТа стал расспрашивать его о своем предшественнике, Нике Фьюри. Не отпуская руки Тони, он заявил:

– Капитан Америка своих друзей не выдает.

Кое в чем все-таки пришлось уступить: сдать все огнестрельное оружие, ножи и остальной киллерский набор. Огнестрелы Баки привык носить еще со времен войны. Автомат Томпсона, конечно, тяжеловат для подростка, но его убойная сила была кстати против дивизий СС, которые в средствах не стеснялись. Небольшая цена за право носить костюм Капитана, пусть они с Тони его и изменили. «Я не Стив Роджерс и не собираюсь им притворяться», – решил Баки.

С его точки зрения, для него сделка была куда выгоднее. Автоматы, ножи и гранаты – ничто по сравнению со щитом. Он того стоил: щит – легенда, как Экскалибур, только лучше – он символизирует борьбу за свободу, отлит настоящими мастерами, сокрушает врагов похлеще «жуткого клинка».

Принять себя как нового Капитана Америка сложно. Особенно сидя в пижаме в номере отеля перед экраном, где показывают новости сразу по трем каналам. Джеймс Бьюкенен Барнс – впервые за полвека он называет себя именно этим именем. ЩИТ практически полностью стер из его мозга Зимнего солдата за три дня, которые он абсолютно не помнит. Теперь он Баки. По крайней мере, до тех пор, пока не наденет костюм.

Из секретных документов Фьюри он знает, что имя Капитана Америка носили многие, но никто не мог сравниться со Стивом. Один из них слетел с катушек в 1950-х, и его пришлось заморозить в криокамере. Уильям Бернсайд. После пластической операции Бернсайд даже стал похож на Роджерса. Больше всего Баки боялся не соответствовать образцу. Но мог ли кто до него дотянуться?

Смотреть новости в интернете и по телевизору, развалившись на диване, Баки больше не может. Он тренируется, отрабатывает движения, оттачивает мастерство. Четыре-шесть часов в день, каждый день – это его работа. А в новостях ничего хорошего. Если бы говорили о хорошем, это были бы не новости. Тостеры и дешевую страховку не продать, рассказывая о школьных конкурсах и спасенных котятах. Финансовый кризис – другое дело. Каждая история – очередная упавшая костяшка домино.

«…Корпорация „Кронас“ лишилась своего директора Александра Лукина, что вызвало невероятный скачок цен на нефть…»

«…новый глава „Кронас“ Владимир Моровин намерен поднять цену за баррель в два раза…»

«…„Пегги Дэй Файнэнс“, дочерняя компания Корпорации „Кронас“, взыщет долги по тридцати тысячам ипотечных закладных на территории США…»

«…большая часть взысканий вызвана не глобальным кризисом, а неспособностью домовладельцев прочитать мелкий шрифт…»

«…разгневанные граждане выходят на улицы…»

«…по всей стране арестованы сотни человек…»

«…полиция усиленно работает на фоне протестов перед „Башней Кронас“ в центре Манхэттена…»

Изображение на всех экранах застывает, и поверх него появляется надпись: «Ты нужен своей стране».

Баки все думал, когда же ему дадут первое задание, – и вот момент наступил. Две минуты, чтобы надеть штаны и выбраться на крышу, прихватив остатки костюма и щит, который ждет своего часа в черном кейсе, похожем на футляр для альбома художника.

Над трубами вентиляции висит малый десантный корабль ЩИТа, за штурвалом которого Черная Вдова. Баки аккуратно закрепляет щит на стойке, молча занимает место рядом с пилотом и пристегивается. Он не говорит ни слова, пока Наташа взлетает и набирает высоту.

– Моя первая миссия в качестве Капитана Америка, а ЩИТ посылает тебя, чтобы за мной приглядывать.

Не отвлекаясь от маневрирования между зданиями, Черная Вдова отвечает с еле заметной улыбкой:

– Моя задача – доставить тебя на место и обеспечить прикрытие, не больше. Для ЩИТа тебя не существует. Все, о чем вы говорили со Старком, – ваше личное дело. Официально директор не ведет дела с незарегистрированными супергероями.

Баки натягивает кофту и перчатки от формы.

– Но ты Мститель, и ты тут. Как Старк собирается оправдываться, если кто-то об этом узнает?

– Я Черная Вдова, я всегда где-то на грани.

Баки хмыкает.

– Звучит как фраза из мыльной оперы: «Злопыхатели, бойтесь моего клинка!», и потом музыка еще так нарастает, и крик.

– Блистаете чувством юмора, мистер Барнс.

Надев маску, Баки становится серьезным.

– Не при исполнении.

С лица Вдовы пропадает улыбка.

– С щитом управляться научился?

– Да, но это даже не обязательно. Инженеры Старка поколдовали над моей рукой, теперь у меня прямой контроль над траекторией броска и автоматическое прицеливание правым глазом, – поправляя маску, отвечает Баки. – Может, мне и далеко до Стива в самоотверженности и честности, но в меткости я не уступаю.

Впереди показывается «Башня Кронас». Улицы вокруг заполнены протестующими на три квартала в каждом направлении.

– Черт, а провокаторы Красного Черепа сегодня в ударе. Так, я надеюсь, мне не придется выходить с обращением к народу?

Оставляя толпу позади, транспортник ЩИТа направляется на юг, вдоль Парк-Авеню. Вдова выводит на экран изображение с инфракрасных камер: два тяжелых корабля ЦЕЛИ стоят перед Федеральным резервным банком в Финансовом квартале, готовые к вертикальному взлету.

– Поступила информация, что РЕЙД и ЦЕЛЬ планируют налет на золотохранилище на Либерти-Стрит, пока полиция занята беспорядками у «Башни Кронас».

Новый Капитан Америка вытаскивает щит из футляра и подходит к люку, собираясь с силами. Рука по привычке тянется туда, где обычно висит пистолет, но ничего не находит. Приятная тяжесть щита успокаивает. Кажется, все верно, так и должно быть.

– Хорошо, что у меня с собой щит Стива, первая битва – как раз с приспешниками его заклятого врага. Похоже, Красный Череп решил давить на экономику со всех сторон, пока люди не обезумеют. Все эти годы он мечтал увидеть, как пылают города, и, похоже, сделал все, чтобы это наконец случилось.

– Похоже на то.

– Ну ладно, пора сорвать его планы.

ВЕДРОГОЛОВЫЕ инженеры ЦЕЛИ установили на стену банка двадцатикилограммовый заряд, бойцы РЕЙДа с автоматами и ракетницами обеспечивают прикрытие. Ни проводов, которые можно перебить, ни дистанционных детонаторов, которые можно было бы заглушить. Старый добрый механический таймер на тридцать секунд с защитной крышкой. Обратный отсчет пошел.

– Ложись!

Террористы в желтой форме прячутся в укрытие, не замечая, как мимо них проносится фигура в красно-бело-синем костюме и вырывает заряд из стены одной рукой.

Первыми реагируют инженеры, запуская двух Ходоков. Два самоходных аппарата, похожие на трехметровых бронированных страусов, выходят из грузового отсека кораблей. Сдвоенные пулеметы Гатлинга заливают улицы свинцом в поисках цели, которая отказывается стоять на месте. Фигура в звездно-полосатой униформе носится среди сотрудников ЦЕЛИ и силовиков РЕЙДа, разбрасывая их в стороны сорванным со стены зарядом и отражая пули щитом.

Двадцать секунд до взрыва. Ходокам дают команду прекратить огонь, чтобы избежать жертв среди своих. До террористов начинает доходить, кто перед ними.

– Не может быть, он же мертв!

Щит отскакивает от головы очередного бойца и возвращается в руку Баки.

– То, во что он верил, убить невозможно.

В голосе Баки нет ни капли сомнения. Теперь он – воплощение идеи. Он – новый Капитан Америка.

Двенадцать секунд до взрыва. Инженеры отдают приказ Ходокам возобновить огонь – другого выбора нет. Точки лазерных прицелов начинают сходиться на мишени со звездой на груди. Сквозь грохот выстрелов слышен голос Баки:

– Вдова, прикрой! Надо снять машины.

Из-за припаркованных неподалеку автомобилей появляется женская фигура в черном с автоматом MP5K в руках, осыпающая врагов аккуратными короткими очередями.

– Не болтай, а делай.

Пять секунд до взрыва. Тех бойцов РЕЙДа, которые не попали под обстрел Вдовы, скашивают огнем Ходоки, все так же преследующие выбранную цель. При повторной активации отключилась система распознавания «свой-чужой», поэтому, когда их мишень пробегает между машинами, они не перестают стрелять.

Система предсказания движения мишени на одном из аппаратов срабатывает на мгновение быстрее, и он заливает «коллегу» свинцом. Новый Капитан Америка пролетает над уцелевшим Ходоком, заставляя того развернуться на 180 градусов в тщетной попытке уследить за своей целью.

Секунда до взрыва. Система предупреждения об угрозах замечает взрывное устройство на задней панели Ходока. Секунду спустя определение «уцелевший» становится для него неактуальным.

Наташа откидывает автомат с пустым магазином, добивая последних инженеров Укусами Черной Вдовы. Те успевают запустить систему самоуничтожения на транспортных кораблях. Как раз вовремя подлетает дистанционно вызванный транспортник ЩИТа, куда она садится вместе с новым Капитаном Америка, который только что прошел боевое крещение. Улицы вокруг осыпает дымящимися кусками металла от аппаратов ЦЕЛИ и битого стекла.

– Ты знал, что делать со взрывчаткой, когда срывал ее со стены? Хотя ладно. Главное, что сработало, остальное не важно. Пора убираться отсюда, нас уже ждут в другом месте. Пока эти уроды были заняты тобой, никто даже не успел ничего сообщить Красному Черепу – то-то он удивится.

Новый Капитан Америка – не Стив Роджерс – окидывает взглядом дома, окна которых выходят на здание Федерального резерва.

– Столько квартир, столько людей с телефонами – завтра все это будет в новостях.

Черная Вдова удивленно поднимает идеального изгиба бровь.

– Это Нью-Йорк. Когда начинается стрельба и взрывы, все отходят подальше от окон. Я думала, ты это уже понял.

 

Интерлюдия № 12

КРАСНЫЙ Череп на всякий случай снова перенес лабораторию Арнима Золы в другое помещение, на этот раз в тихий район к северу от Нью-Йорка. Ему нравится стоять в дверях и смотреть на Золу в деле: бескомпромиссные движения металлического тела, неустанный кропотливый труд. Иногда Зола будто сливается с машинами и механизмами, которыми управляет, – он больше похож на аппарат, чем на человека. Красного Черепа это немного отталкивает и заставляет нервничать, но вместе с тем он чувствует, что у них есть нечто общее: они оба пленники тел, в которых не рождались.

Красный Череп прокашливается горлом Александра Лукина. Зола притворяется, что не слышит. Но Красный Череп все же начинает разговор.

– Есть новости от твоих боевиков в городе? Они обеспечили безопасность золотого резерва, как планировалось?

Арним Зола, по своему обыкновению, не отрывается от работы на время разговора. Он показывает, что заметил присутствие Красного Черепа, легким поворотом психотронного бокса на месте головы в сторону говорящего.

– Они не мои боевики. Не я их обучал, не я выбирал им форму.

– Ты ведь не пытаешься снять с себя вину, Зола?

Красный Череп делает пару шагов в сторону, чтобы видеть «лицо» Золы на голографическом экране на груди, но зрительный контакт установить не получается.

– Едва ли. Они еще не отчитались. Данные с навигаторов не поступают, связь молчит. Вероятно, за ними идет погоня и они перешли в невидимый режим или активировали пассивные маскирующие устройства. При имеющейся информации сложно делать выводы из текущей ситуации. Следующий вопрос.

– Когда ты закончишь ту работу, которую я тебе поручил?

– Если так и будешь меня отвлекать – позже, чем планировал. Ты же хочешь, чтобы камера уже скоро была готова? А как дела со схемой хитрого изобретения Фаустуса?

Спорить с Арнимом Золой – все равно что скандалить с холодильником. Красный Череп идет на выход.

– Отлично, Зола. Продолжай. Знай, что мы поставили их на колени. Мне осталось только удержать их в таком положении, пока мы готовимся нанести последний удар. – У двери он оборачивается. – И пришел час Фаустусу запустить первую волну психологической атаки. Пойдем посмотрим на это, Зола. Мне кажется, ты оценишь иронию.

Зола ставит машины в автоматический режим и следует за Красным Черепом.

– Шутка, которую сыграла со мной жизнь – да и с тобой, – вся построена на иронии. Да, зрелище должно быть забавное.

 

Глава 30

НА площадке Вертоносца, перед центром управления операциями, проходит встреча директора Старка и министра финансов. Локализованные глушители создают вокруг них непроницаемое для звуков поле, которое обеспечивает безопасность переговоров. Специальной защиты от чтения по губам не предусмотрено, но всем сотрудникам центра управления операциями и так разрешен доступ к секретной информации.

По мнению Старка, тет-а-тет проходит ровно так, как и ожидалось: бюрократическая братия тех, кого назначают на места сверху, нисколько не изменилась с тех пор, как древние шумеры изобрели двойную бухгалтерию.

– Господин министр, отчеты, на источники которых вы полагаетесь в своих решениях, в лучшем случае сомнительны, а в худшем – бессовестно сфабрикованы. У меня есть исключительно надежные сведения о том, что при падении самолета Корпорации «Кронас» погиб не Александр Лукин. Мы изо дня в день повторяем это вашим людям, но нас игнорирует вся ваша администрация.

Министр финансов начинает заметно злиться. Он готов обрушить на директора всю силу своего авторитета.

– Смените тон, Старк. Я не намерен это терпеть. Мы в самом центре национального кризиса. Пока мы не остановим падение экономики, ваши безосновательные заявления о погибших можно смело отложить в долгий ящик.

Тони Старк выводит на самый большой из многофункциональных мониторов фото руководителя «Кронас» Владимира Моровина.

– Не получится, пока вы не предпримете меры в отношении виновника экономического коллапса. Лукин жив, а Моровин не реальнее честного человека, которого пытался найти Диоген. Нынешний кризис – это намеренный подрыв экономики Соединенных Штатов, организованный и направляемый корпорацией «Кронас», за которой сейчас стоит Красный Череп.

Под рукой у министра нет удобной столешницы, по которой можно яростно стукнуть, и ему остается только сжимать и разжимать кулаки.

– Это параноидальная конспирологическая чушь, основанная на слухах, несущественных полуправдивых данных и клевете, из-за которой вполне можно получить повестку в суд.

Место фотографии Моровина на экране заняла трансляция массовых протестов в Нью-Йорке. На соседних экранах зажглись видео беспорядков в Чикаго, Сан-Франциско и Вашингтоне.

– Господин министр, за этими протестами, очевидно, стоит организатор. Биржа почти обрушилась, есть опасность, что вкладчики массово устремятся в банки и начнут опустошать запасы топлива и продовольствия в магазинах. – На всех мониторах Старк включает виды на протесты перед Белым домом с разных точек обзора. – В целях обеспечения безопасности нам пришлось отправить агентов ЩИТа для наблюдения за скоплением демонстрантов у Белого дома.

– Покажите мне доказательства, Старк. Где документы, показания под присягой, орудие преступления?

– Предоставив доказательства, я скомпрометирую… текущее расследование. Спросите себя, господин министр. Если бы кто-то хотел подорвать жизнь и основы страны, каким был бы его первый шаг?

Министр финансов решил, что выиграл этот спор.

– Бросьте. Корпорация «Кронас» по-крупному ведет дела и пытается поднять прибыль за первый квартал…

– А сколько Корпорация «Кронас» подкинула вашим друзьям-приятелям в Сенате? А конкретно в фонд кампании сенатора Райта?

Нарастающее возмущение министра прервал специалист по анализу разведданных ЩИТа: «Директор Старк, мы только что получили обновление по пропавшим агентам. Их GPS-навигаторы одновременно включились. Они в Вашингтоне, округ Колумбия, сэр. Установлены в пункте контроля массовых скоплений людей в Белом доме».

На экранах появляются изображения пункта контроля и агентов в черной униформе с винтовками в руках.

Старк толкает министра в сторону, перегибается через ограждение площадки и кричит оперативникам:

– Подавить все частоты и каналы связи вокруг Белого дома, сейчас же. Перекрыть все сигналы, поступающие в периметр. Направьте ближайшую проверенную команду охраны и распорядитесь, чтобы они сверяли исчезнувших агентов и каждого сотрудника ЩИТа.

Разъяренный до крайности министр финансов требует разъяснить ему ситуацию. Директор Старк холодно объясняет:

– Пытаюсь предотвратить кровопролитие.

Старк оборачивается к сотрудникам.

– Установите связь на секунду и передайте сжатое сообщение. Содержание сообщения: «Отставить. Опустите оружие».

Центр управления прилип к экранам, каждый специалист наблюдает за тем, как будут действовать двенадцать объявленных пропавшими агентов ЩИТа, которые сейчас собрались перед Белым домом. Один за другим они повторяют приказ директора.

«Отставить. Опустите оружие».

Команда звучит механическими повторами, глаза агентов стекленеют. Вместо того чтобы опустить оружие, они готовятся зарядить его патронами.

Еще до первых выстрелов желудок Тони Старка скручивает от ужаса: он понимает, что за злую шутку с ним сыграли. «Стоять. Опустите оружие», – стандартная форма приказа.

Теперь стало ясно, что это кодовая фраза, которая активизирует программу действий, заложенную в мозг агентов, потерявших контроль над собой.

 

Интерлюдия № 13

РАСШИФРОВКА интервью сенатора Гордона Райта, председателя Комитета по ассигнованиям, Национальным кабельным новостям США. Интервью проводила Розанн Маккарти.

Маккарти: Как вы отреагировали на трагичное происшествие, когда агенты ЩИТа открыли огонь по протестующим перед Белым домом?

Райт: Это было возмутительно. Абсолютно возмутительно по многим причинам. Как вы знаете, я выступаю за прозрачную отчетность и по этой причине поддержал Акт регистрации супергероев. Нужно установить более строгий контроль над тем, как на американской земле работают такие организации, как ЩИТ. А также необходим более жесткий контроль над массами бездумных протестующих, которые, вероятно, хотят только разрушить наш уклад жизни.

Маккарти: Со стороны ЩИТа пока не последовало официальной реакции, но появились сведения о заявлении директора Старка. Предположительно, по его словам, стреляли неактивные агенты.

Райт: Работают эти агенты на ЩИТ или уже нет – это формальность. Какая хитрая риторика! ЩИТ – не организация Соединенных Штатов, это по сути отдел ООН. Нам же нужно, чтобы города были под защитой настоящих американцев.

Маккарти: А есть ли для этого подходящие люди? Финансирование муниципальной полиции сократили, бюджет федеральных военных подразделений значительно урезан, большая часть Национальной гвардии отправлена выполнять поручения за рубежом. Кто же будет защищать американские города?

Райт: Я над этим старательно работаю, Розанн. Комитет, который я возглавляю, активно выдвигает на рассмотрение законопроект, который, как я надеюсь, получит всестороннюю поддержку и будет принят как Палатой представителей, так и Сенатом. Мы предлагаем заключить соглашение с американской компанией «Кейн-Майер Секьюрити» и восстановить порядок на улицах великих городов нашей страны и особенно в Вашингтоне, округ Колумбия.

Маккарти: Насколько я понимаю, «Кейн-Майер Секьюрити» обеспечивает охрану множества владений США за рубежом и заключила контракты с нашим Минобороны и организациями, базами и персоналом посольств США.

Райт: Это компания, которой управляют американцы, и работают в ней американцы. Сотрудничая с ними, мы заставим работать налоговые сборы, обеспечим рабочие места и защитим страну. Существует ли более выгодный вариант?

«СУЩЕСТВУЕТ ли более выгодный вариант?»

Донельзя довольный собой, сенатор Райт нажимает на паузу на пульте от цифрового монитора и разглядывает свое улыбающееся лицо на экране. Затем он поворачивается к человеку с бородой и моноклем, сидящему на одобренном Администрацией общих служб диване в офисе сенатора.

– Невероятно удачная фраза для импровизации, не думаете? Я даже мог бы использовать ее как слоган во время избирательной кампании на пост президента… Хотя, естественно, на это нужно гораздо больше денег…

Доктор Фаустус любит вести дела с политиками. Их суть обычно соответствует их представлениям о себе.

– Мы не только обеспечим вас средствами на кампанию, сенатор. У нас есть возможности, чтобы облегчить ваш путь наверх: мы можем убедить ваших конкурентов отступить. А если они откажутся, то их ждет несчастный случай с летальным исходом в собственной ванной или на федеральном шоссе. Вам наверняка очевидно, что такая же судьба может постигнуть и того, кто не выполнил данных нам обещаний?

Сенатора очень тянет спросить, не угроза ли это, но он ведет себя разумно и сопротивляется искушению. Фаустус улавливает его настроение и вполне им доволен. Он дышит на свой монокль и тщательно вытирает стеклышко.

 

Глава 31

БОЙНЯ, омрачившая протестную акцию у дома 1600 на Пенсильвания-Авеню несколькими днями ранее, никак не повлияла на количество демонстрантов на перекрестке Ферст-Стрит Юго-Запад и Индепенденс-Авеню. Баки – не его альтер эго в костюме – в джинсах и потертой кожаной куртке смешался с толпой, устроившей пикет перед Капитолием. По его мнению, предыдущая демонстрация против насилия по меньшей мере спровоцировала аналогичные акции. В ответ на праведный гнев, который способен ослепить столько людей и заглушить чувство самосохранения, он лишь опечаленно качает головой.

– Наташа, где твои люди? Какой у нас план?

Из микронаушника четко и резко раздается голос Черной Вдовы.

– Наш план – это ты, Баки.

– Безумие какое-то. Это сборище – готовая платформа для восстания.

– Сенатор Райт дал ход расследованию, и ЩИТ фактически не может работать. Поэтому твое единственное подкрепление – то есть я – прячется в двух кварталах от тебя.

– Пора отключаться. На меня тут охрана косо посматривает.

«Наемник» компании «Кейн-Майер» в униформе, похожей на военную, тычет Баки в грудь шестидесятисантиметровой поликарбонатной дубинкой, держа руку на пистолете.

– Оружие есть, парень? Ножи в карманах?

– Нет и нет. Я смотрю, ждать, пока одобрят законопроект, чтобы вас официально нанять, никто не стал?

– Молчать. Встань к тому фургону.

Баки расставляет руки на автомобиле, и в машине взвывает сигнализация. Ее звук раздражает охранника. Отсутствие хоть каких-нибудь результатов обыска раздражает его еще больше.

– Свободен. Увижу, что опять воруешь, – загребу.

Уйдя подальше от толпы, Баки снова выходит на связь с Черной Вдовой.

– И чем еще ты мне помогаешь, кроме того, что обеспечиваешь прикрытие?

– Вчера Тони Старк позвал меня в кабинет, чтобы обсудить приостановку операций, и оставил на мониторе обходной код доступа к шпионским спутникам. Случайно он таких промашек не совершает. Сейчас как раз изучаю. Последний час искала данные по «Кейн-Майер».

Баки чувствует, как что-то тычется ему в спину. Он едва удерживается от того, чтобы ударить с разворота. Мальчик в одежде из комиссионки и с игрушечной тележкой, на которой стоит холодильный ящик, протягивает ему бутылку воды:

– Сэр, всего по доллару.

Цена вполне разумная; Баки оглядывается и видит, что у мальчишки не меньше десяти конкурентов, которые бойко ведут торговлю среди выкрикивающих слоганы людей с уже пересохшим горлом. Взамен бутылки у мальчугана в руке оказываются хрустящие двадцать долларов.

– Угощаю следующих двадцать покупателей.

Баки откручивает пластиковую крышку, осматриваясь в поисках мусорки. Черная Вдова сообщает следующую порцию новостей, не дав ему сделать глоток.

– Кое-что разузнала. «Кейн-Майер» принадлежит компании, которая принадлежит другой компании на двадцать шагов выше в сети, которой владеет Корпорация «Кронас».

– Сначала «Кронас» сеет смятение и панику, а затем находит способ направить свою охрану для того, чтобы восстанавливать спокойствие? Такой план явно рассчитан на краткосрочную перспективу, а Красный Череп предпочитает долгосрочную стратегию.

– Сейчас нам остается работать только с тем, что есть, – с ближайшими планами. Что ты там говорил о восстании? Может, это отвлекающий маневр.

Баки вспоминает, что хотел пить. Он снова поднимает бутылку.

– Красный Череп не идет на такие ненадежные предприятия. Как можно наверняка заставить людей поднять восстание?

На дне бутылки отчетливо проступает надпись: «…отделение КРОНАС ИНТЕРНЭШНЛ».

В толпе демонстрантов поднимается яростный ропот. Позже очевидцы расскажут, что человек в кофте с капюшоном и банданой, прикрывающей нижнюю половину лица, швырнул бутылку воды в охрану «Кейн-Майер». Другие будут уверены, что охрана начала охаживать протестующих дубинками безо всяких провокаций со стороны демонстрантов.

Между памятником Джеймсу Гарфилду и Монументом Мира по громкоговорителям толпе приказывают покинуть место проведения демонстрации. Над сборищем пролетают бутылки из-под воды. Многочисленная группа охранников «Кейн-Майер» пробивается сквозь толчею.

Не проходит и минуты, как Баки оказывается в двух кварталах от демонстрации.

Черная Вдова отключает устройство маскировки, и летающий автомобиль ЩИТа будто появляется из ниоткуда позади большого мусорного контейнера. Вдова не спешит отвернуться, когда Баки срывает с себя уличную одежду и кидает ее в машину.

– Ничего необычного.

– Это часть плана Красного Черепа, – говорит Баки, надевая кофту и протягивая руку за щитом, который торчит между сидений. –  В воду что-то подмешали, и это вещество наверняка не оставляет следов в крови.

Черная Вдова открывает дверь со своей стороны.

– Идем туда. Я тебя прикрою…

Баки натягивает маску и становится Капитаном Америка.

– Нет. Следи за общей ситуацией. Подключись к спутниковым камерам и местным сетям наблюдения. Сообщай о текущем положении. Мне нужно идти и действовать, как действовал бы Стив. Надо спасать людей. Нельзя позволить Красному Черепу использовать их как пешки в этой безумной партии.

Команда охраны «Кейн-Майер» вмешалась в драку в полной уверенности, что суматоха, которая кажется хаотичной и случайной прессе, полностью под их контролем. Это ощущение начинает их покидать: их первые ряды скашивает пролетающий красно- бело-синий щит, который затем отскакивает от фонаря и на лету устремляется в руку человека в знакомом костюме. Этот человек сшибает еще троих, прежде чем его пятки касаются земли.

Щит разбивает еще одно лицо, кулак в красной перчатке ломает ключицу, сапог с завернутым верхом заставляет чью-то челюсть принять весьма неестественное положение.

Ряды шлемов и дубинок приходят в беспокойство.

– Что за черт?

Человек со щитом кричит:

– Бегите отсюда, быстрее!

Кое-кто выбирается из толпы и уходит, но большинство остаются на месте. Отряды охраны группируются и нацеливаются на общую мишень. Поднимаются автоматы. Конфликт обещает быть серьезнее, чем планировалось. Летящие в цель пули рикошетят от блестящего вибраниумового щита, а затем человек с большой буквой «А» на маске оказывается среди стреляющих. Те, кого не сразил боевой щит или тяжелый кулак, падают под пулями паникующих в беспорядочной сутолоке товарищей.

На дорогах с северо-запада и юго-запада появляются мигающие красные огни: прибывает полиция и подкрепление «Кейн-Майер». Видео с телефонов облетают соцсети и привлекают сторонников протестующих и просто любопытствующих к месту схватки. Человек в костюме Капитана Америка начинает понимать бессмысленность своих действий и предполагать возможные последствия. Но разгоревшийся внутренний конфликт не мешает ему действовать: он для этого слишком силен.

– Баки, у меня новости.

– Надеюсь, стоящие, – отвечает Баки Наташе.

– На здание Сената США имени Дирксена только что сел замаскированный вертолет. Официального разрешения нет. Код опознания «свой-чужой» не соответствует ни одному аппарату военных, полиции или Министерства обороны…

– Вот! Вот то, от чего они хотели отвлечь внимание с помощью протеста. Иду туда. Взломай камеры наблюдения в здании и оцени обстановку: не хочу соваться туда вслепую.

Система наблюдения в здании Сената США имени Дирксена уже взломана и показывает тишину и покой в помещении, хотя коридоры и фойе завалены телами сотрудников и охраны. Эту мясорубку устроил отряд, прилетевший на вертолете, но сейчас они отвлеклись на мужчину, который проник в здание, выбив окно третьего этажа, – они поджидают его на верхнем пролете лестницы четвертого.

– Баки, ты там? Мне кажется, на камерах подменяют изображение.

– Да, Наташа, подменяют. Тут полно трупов.

– Как думаешь, кто это сделал? Хочешь, приду на подмогу?

– Вижу преступников. С этими я справлюсь.

Грех и ее приспешники, Змеиный отряд, занимают позиции на верхних ступенях. Она наставляет пистолет на нового Капитана Америка, делая шаг вниз, и смеется.

– Это так чудесно, что даже не верится.

 

Интерлюдия № 14

МИНИСТР финансов немало расстроен. Он въехал в номер отеля на окраине Александрии под вымышленным именем и по видеосвязи позвонил новому исполнительному директору Корпорации «Кронас». У него есть вай-фай и ноутбук, который он позаимствовал у стажера с социально порицаемыми наклонностями, о которых министр обещал не распространяться.

– Мистер Моровин, существуют предположения, что ваш предшественник, Александр Лукин, в действительности жив.

– Господин министр, стоит отметить, что ЩИТ и в прошлом делал о нашей компании необоснованные заявления. Сейчас же встал вопрос об их благонадежности и в их отношении ведется расследование.

На лице Моровина на экране не видно и тени эмоций. Министр задумывается, выдает ли он свои чувства во время разговора.

– И все же эти слухи вызывают беспокойство. Выйдет очень неловко, если на самом деле Лукин не погиб.

– Будет неловко, если ваша жена и остальные домочадцы узнают, чем вы занимаетесь днем по субботам, говоря им, что играете в гольф. А уж как неловко выйдет, если станет известно о существовании некоторых счетов в Швейцарии и на Каймановых островах, не правда ли? Это не угрозы, господин министр. Скажу почти как Диккенс: «Это не тени неизбежного будущего, а лишь расплывчатые очертания возможности». Разве в предыдущих разговорах мы с вами не согласились, что долгосрочные интересы Америки тесно связаны с ростом цен на акции «Кронас»? Да и какое отношение к этому имеет безобидное желание получить немного личной прибыли со своего искреннего патриотизма? Я определенно надеюсь, что вы не откажетесь от джентльменского соглашения? Это было бы крайне печально.

– Ни в коем случае, мистер Моровин.

– Значит, работаем по плану?

– А у меня есть выбор?

– Спокойной ночи, господин министр.

Связь отключается, голограмма министра финансов поблескивает и исчезает.

Физическое тело Александра Лукина пересекает кабинет в «Башне Кронас» вне пределов обзора веб-камеры, проходит к рабочему столу и садится в кресло, «занятое» голографической проекцией. Красный Череп в теле Лукина постукивает пальцами по столу и закрывает окошко вебкамеры, отключая приложение для видеосвязи.

Оставшийся в своем прежнем организме разве что на положении технического сотрудника, Лукин внезапно проявляет собственную волю.

– Череп, что ты творишь? Ты изменил мои планы до неузнаваемости.

– Не глупи, Лукин. Это ради нашей общей пользы.

– Мы собирались прервать мерное течение их жизни и показать, что капиталистический уклад порочен. Но никак не вести с ними переговоры.

– Переговоры – это способ дать тому, кто уже проиграл, сохранить лицо. Разве их люди не живут в страхе? Разве на улицах нет разгула насилия? Разве к концу недели их города не потонут в пламени? Разве мерное течение их жизни вот-вот не прервется? Может, они так и не поймут своих ошибок, Александр, но точно будут страдать.

 

Глава 32

В ЗДАНИИ Сената США Баки в костюме Капитана Америка стоит лицом к лицу с Грех и Змеиным отрядом. Он знает, что Грех – дочь Красного Черепа, но остальные – Угорь, Гадюка и Король Кобра – ему не знакомы. И ни одному из них неизвестно, что Баки – это Зимний солдат.

А ему неизвестны их силы, но сейчас он выяснит, на что они способны.

Первым с электрической атакой налетает Угорь. Баки притворяется, будто удар током для него не серьезнее, чем искра статического электричества, мелькнувшая на шерстяном свитере. На самом деле он едва не теряет сознание. Его мышцы сводит болезненная судорога, и он изо всех сил старается обрести контроль над онемевшими нервными окончаниями. Но он не покажет Угрю, что его удар поразил цель как нельзя лучше.

Баки старается держаться так, чтобы между ним и Угрем оказывалась Грех, дабы избежать нового электрического разряда; щитом он отражает пули и уклоняется от ядовитых брызг из контейнеров на запястьях Короля Кобра. Ему по-прежнему больно. Баки понимает, что остается только терпеть.

В драку вступает Гадюка, слишком уверенный в возможностях своих отравленных дротиков, и тут же получает удар щитом по лицу и, чтобы мало не показалось, коленом в пах.

– Кто это вообще? – рычит Угорь. – Ведь Капитан Америка мертв!

Перезаряжая пистолет и опустошая его вновь и вновь, Грех визжит:

– Конечно мертв, недоумок! Это просто халтурный двойник, на который для виду костюм натянули!

Щит отскакивает от одной, а затем от другой стены, вынырнув снизу, сбивает Короля Кобра, выбивает Гадюке три зуба и возвращается в руку в красной перчатке, которая его метнула.

Угорь озвучивает то, что подумал про себя каждый член отряда:

– Для халтурного двойника этот парень слишком хорош.

Что-то в механизме пистолета Грех заклинило.

– Сейчас разберусь, и вместе бросаемся на него. Это не настоящий Капитан. Если постараемся, легко его уложим.

Пока Змеиный отряд занят перегруппировкой, Баки краем глаза замечает какое-то движение в глубине зала. У входа в один из кабинетов мелькает седеющая голова. Интересно, это сенатор Райт? Дверь захлопывается.

В наушнике скрипит голос Черной Вдовы.

– Весь район охвачен настоящим бунтом. Мне пришлось перелететь на другой берег Потомака. Что у тебя?

– Занят немного.

– Сейчас буду.

– Сам справлюсь.

– Не командуй, солдат.

Змеиный отряд обходит Баки и бросается на него: Угорь – слева, Гадюка – справа, а Грех и Король Кобра – посередине. Им приходится следить за щитом, который отскакивает рикошетом от стены к стене, и их тактическое преимущество сходит на нет.

Угорь готов снова выпустить в Баки заряд тока, но тот уже наносит удар врагу в лоб, опрокидывая его, практически бесчувственного, на пол.

Гадюка оборачивается, но не в ту сторону, и щит бьет его по затылку. Чтобы в последовавших за ударом конвульсиях не подавиться языком, ему приходится хвататься за него руками.

Еще один отскок от стены и потолка – и щит с силой задевает Грех по голове и ключице. Получив сотрясение и перелом, Грех кричит от боли и лишается чувств, а Баки ловит любимое оружие Капитана Америка.

На его лице показывается еле заметная улыбка. Я могу, Стив.

Король Кобра хватается за грудь и падает на пол, будто бы от сердечного приступа. Обман не срабатывает, но Баки оценил мудрое тактическое решение противника. Быстро глянув по сторонам и убедившись, что Угорь, Гадюка и Грех больше не помешают, Баки концентрируется на последнем враге.

Один за другим раздаются шесть выстрелов из высокоэнергетического пистолета.

Баки видит перед собой высокую красно-коричневую стену из ковра и понимает, что потерял сознание и упал и теперь смотрит в пол. Боль волнами пульсирует по спине, как подземные толчки землетрясения. Он силится ее перебороть и старательно размышляет. Где щит? Если он его уронил, когда падал, то как его найти? Позади раздаются тяжелые шаги, а затем слышится голос.

– Никто не смеет трогать мою девочку, звезданутый неудачник.

Череп и Кости.

В голове Баки прокручивает, как все произошло, – этому учили в КГБ: Череп и Кости был в одном из кабинетов дальше по коридору и, когда подошел, оказался как раз у него за спиной. Затем достал пистолет и три раза подряд выстрелил Баки в центр массы.

Череп и Кости делает шаг назад, чтобы замахнуться для очередного удара, но цепляет ногой что-то тяжелое на полу. Из-под прикрытых век Баки наблюдает, как тот поднимает ногу, чтобы рассмотреть, что это было. Баки знает: это искореженная пуля. Искореженная столкновением с его костюмом.

– Как тебе пуленепробиваемая броня под кофтой, черепушка? – бросает Баки снизу и бьет Черепа и Кости в пах с такой силой, что тот отрывается от земли.

Беглая оценка ситуации показывает, что Гадюка и Угорь все еще в отключке, как и Король Кобра. Грех же немного пришла в себя и вполне способна не только на острое словцо, но и на разумное тактическое решение.

– Да не стой ты, как баран, Брок! Убей его!

Череп и Кости пожимает плечами и отводит кулак для удара, которому не суждено попасть по цели: твердые металлические пальцы Баки вонзаются между одиннадцатым и двенадцатым ребрами Брока с правой стороны. Баки хватает верхнее из ребер и сквозь кожу выворачивает его наружу.

Большинство противников завопили бы от боли. Но Череп и Кости не опускается до такого проявления слабости. Вместо этого он раздает команды:

– Хватит притворяться, Кобра. Вытащи отсюда Грех. Тут сейчас разверзнется ад.

Баки вытаскивает пальцы из его грудной клетки, сжимает их в кулак и тяжелым апперкотом прикрывает Черепу и Кости рот.

– Уже разверзся, глупышка.

ДВА огромных наемника «Кейн-Майер» выбили дверь в кабинет сенатора Райта в дальнем конце коридора и теперь настойчиво провожают его вниз по лестнице. Им нужно пройти пять этажей, добраться до пожарной лестницы, а затем спуститься в тоннель, который ведет к зданию Капитолия. Сенатор с ними не согласен:

– План Фаустуса сейчас не сработает…

Более крупный наемник сильнее сжимает его руку.

– Не беспокойтесь, сэр. Мы смонтируем запись. Идем.

БАКИ слышит жужжание, едва различимое на фоне звона, который стоит у него в ушах от свежей серии ударов Черепа и Кости справа и слева. Размышляя о том, как у противника хватает сил драться с вывернутым ребром и как отбиться и перехватить инициативу, Баки понимает, что наушник вылетел из уха и повис. Удачная атака мощными ударами протезом позволяет Баки вставить наушник на место. Голос Черной Вдовы взволнован настолько, насколько она вообще способна проявлять эту эмоцию.

– …Где ты?

– В фойе четвертого этажа, Наташа. Я…

Воспользовавшись тем, что Баки отвлекся, Череп и Кости хватает его руками, поднимает над головой и бежит к окну. Без опоры Баки не может сопротивляться и наносить новые удары. Баки успевает увидеть, как Король Кобра несет Грех к пожарному выходу.

Окно взрывается наружу фонтаном осколков стекла и рамы, и Баки остается только сгруппироваться так, чтобы не приземлиться на тротуар лицом. Он пролетает второй этаж, сжимается, и вдруг…

…падает на капот летающего автомобиля ЩИТа с Черной Вдовой за рулем.

Баки цепляется за раму ветрового стекла, и машина поворачивает на 90 градусов, задним крылом выбивая искры из фасада здания. Череп и Кости застыл в разбитом окне, готовый прыгать в машину.

Черная Вдова через плечо наводит кулак и выпускает заряд в 30 тысяч вольт из своего браслета прямо в грудь Черепу и Кости. Он опрокидывается назад. Летающий автомобиль разворачивается и направляется к зданию имени Дирксена. Баки устраивается на переднем сидении, стаскивает с себя маску Капитана Америка и глубоко вздыхает. Он смотрит на Черную Вдову. На секунду он ловит блеск, которого не замечал долгие годы, с их совместных тренировок в Москве. Он знает, что момент не самый подходящий, но не может сдержаться.

– Черт, Наташа, долго же ты сюда добиралась.

– В округе Колумбия отвратное движение.

Он засмеялся бы, если бы не боль. Она не отвечает на его взгляд. Машина останавливается и парит в воздухе напротив разбитого окна на четвертом этаже.

Они видят, как Череп и Кости до сих пор лежит на полу и дергает ногами. Пятно на груди дымится.

– Он жив. Хорошо, – говорит Наташа, нащупав его пульс. – Но на вопросы пока отвечать не сможет.

– Отличный выстрел был. Спорим, у него молния аж из задницы ударила.

Баки поднимает с пола передний зуб и бросает его на Угря, до сих пор лежащего на полу без сознания. Глаза Гадюки закатились под закрытыми веками, и он все еще ритмично постанывает.

– Специалистам по допросу будет чем заняться здесь, пока Череп и Кости придет в себя, – говорит Баки Черной Вдове, пока она вызывает Команду Эвакуации и Санобработки.

Щит лежит там, где Баки его уронил, получив от Черепа и Кости шесть выстрелов. Он поднимает щит, и даже сквозь перчатку чувствуется мощь легендарного металлического предмета. Наверное, то же самое ощущал Артур, взяв в руку Экскалибур. Аналогия не очень точная и все же понятная. Когда умер Артур, меч бросили в озеро, где он должен был дождаться достойного претендента. Баки проводит пальцами по краю щита. Достоин ли я? Других желающих нет.

Баки снова надевает маску и становится – насколько возможно – Капитаном Америка. С каждым шагом по лестнице решимость его растет. Черная Вдова кричит, чтобы он остановился, но за ним не идет. Ей нужно встретить Команду Эвакуации и Санобработки. Кроме того, она зовет его не по тому имени. Она просит остановиться Баки.

ЯРОСТЬ, спровоцированная растворенным в воде веществом, улетучилась, но на смену ей пришел древний и еще более уродливый в своих проявлениях инстинкт: сбиваться в стаи, реветь, крушить – уничтожать.

Они не обращают внимания на человека, который пытается докричаться до них, забравшись на перевернутый фургон прессы. Один за другим они начинают замечать на этом человеке нечто похожее на костюм Капитана Америка, а потом – что при нем щит. Люди обступают его все более широким кругом, шум и гвалт наконец стихают настолько, что можно разобрать слова.

– Так вы не решите никаких проблем. Таким способом вы не сможете заставить услышать ваши просьбы. Сейчас не время собираться в толпу и рушить. Нужно встать плечом к плечу и строить. Идите по домам и заботьтесь о ближних. Если мы позволим страху и гневу управлять нами…

Кто-то бросает полупустую бутылку, и она отскакивает от щита.

– Заткнись, кривляка!

– Ты не Капитан Америка!

– Ага, он помер!

Призывы одинокого миротворца, стоящего на фургоне, окончательно теряют смысл, когда подкрепление «Кейн-Майер» поливает толпу из водометов и распыляет слезоточивый газ. Люди разбегаются в облаках едкого газа, и площадь пустеет – остаются только порванные плакаты и смятые пластиковые бутылки. По лицу человека на фургоне текут слезы, но он не сломлен поражением. Он по-прежнему горд и дерзок. К фургону подлетает автомобиль и зависает на уровне крыши. Человек садится в салон, и машина направляется на север.

Баки молча наблюдает за тем, как Черная Вдова набирает высоту, включает маскировку и прокладывает в системе навигации маршрут до Нью-Йорка. Она выставляет коррекцию питания на медленную езду – не спешит. Баки наконец расслабляется и кладет голову Наташе на плечо. Он думает, что наклонился к ней всего на минутку. Но, хотя и не собирался, засыпает.

Баки просыпается, когда они летят над Филадельфией. На многофункциональном дисплее на панели автомобиля идут новости кабельного канала. Он видит запись со смартфона, на которой произносит речь, стоя на фургоне. Внизу экрана обозначен вопрос: «Видели нового Кэпа?» Диктор новостей с нечеловечески идеальной прической зачитывает текст с телесуфлера: «…многочисленные сообщения о человеке в костюме, напоминающем форму Капитана Америка, который пытается остановить бунт».

Надпись внизу экрана сменяется. Теперь там указан телефон и просьба сообщать любую новую информацию по этому поводу.

Выпуск новостей продолжается, и теперь на экране запись с камеры наблюдения, на которой охранники «Кейн-Майер» обстреливают Гадюку и Угря, а сенатора Райта уводят подальше от опасности через пожарный выход.

«Еще одна шокирующая новость: во время вчерашних протестов террористы со сверхспособностями попытались похитить сенатора Гордона Райта. Злоумышленников героически остановили агенты „Кейн-Майер Секьюрити“. Сенатор с благодарностью отметил их выдающуюся смелость и чувство долга».

Черная Вдова выключила монитор.

– Спасибо, Наташа. А то у меня от всего этого голова разболелась. Про допросы в ЩИТе ничего не слышно?

– Череп и Кости все еще в отключке в реанимации, остальные двое – мелкие сошки, которые ничего не знают ни о каких глобальных планах. Королю Кобра, возможно, было бы что рассказать, но он сбежал вместе с Грех на том же вертолете, на котором они прилетели.

Неподалеку от Ньюарка машина корректирует курс и летит прямо над волнами Атлантики, чтобы не помешать воздушному сообщению. Манхэттен легкой дымкой светится на горизонте. На панели мигает красная лампочка – включен автопилот. Баки надевает кофту, чтобы прикрыть костюм Капитана Америка, и прячет перчатки в карманы. Затем он смотрит на Черную Вдову, но ничего не говорит.

Баки интересно узнать, чувствует ли она его взгляд. Она переводит глаза на него и смотрит так, что прошедшие годы будто уничтожаются и возрождаются старые воспоминания. Баки смущается и отворачивается в сторону океана.

– А что с девушкой Стива? Узнали про нее что-нибудь?

– Шэрон. Ее зовут Шэрон Картер. Сокол, кажется, раскопал что-то полезное для ее поисков. Как только Тони разберется с бюрократической волокитой, ЩИТ опять сможет открыто действовать. Как мы это раньше называли? Что-то вроде готовки на газу.

– Но пока…?

– Пока наша надежность все еще под вопросом, и каждого агента изучают чуть ли не под микроскопом.

– И что все это значит, Наташа?

– Это значит, что, пока ты не сойдешь с первых полос, мы вряд ли будем часто видеться.

– А. Ну хорошо.

Только вот ничего хорошего. Сейчас он чувствует себя стеснительным мальчиком, который неуклюже мнется перед девочкой, не в состоянии решить, рассказать ли ей о своих чувствах. Он думает, что может это изменить. Ему приходилось менять ход куда более сложных дел.

– Ты помнишь? – спрашивает она. – Помнишь то время, которое мы провели вместе, когда я была совсем юной?

Через ветровое стекло видна Статуя Свободы. Баки помнит, как она выглядела с борта военного самолета. Он отвечает не сразу.

– Каждую секунду, Наташа Альяновна. Ты была единственным лучом света. Единственным.

Крыши Манхэттена мелькают под колесами машины. Баки тянется за щитом, снова покоящимся в багажном отделении между сидений. Машина зависает в воздухе над отелем, где он остановился.

И водитель, и пассажир осознают, насколько это неловкий момент. Со стороны Баки уже распахнута дверь. Ему остается только вылезти и уйти. Наташа говорит:

– Я тоже ничего не забыла, Зимний солдат.

Они сливаются в недолгом, но совсем не дружеском поцелуе.

– Еще.

Слышно ее дыхание. Спустя секунду:

– Еще раз.

Наташа прерывает последний поцелуй и впивается взглядом в его глаза, прикоснувшись лбом ко лбу. Она натягивает на голову Баки капюшон и с улыбкой выталкивает из машины.

– До встречи с общим врагом.

Он стоит на крыше и смотрит, как автомобиль поднимается в воздух и устремляется к светлому пятну за облаками, которое подсказывает расположение Вертоносца.

Спускаясь по пожарной лестнице в свою мрачную комнату, он думает, что, пожалуй, и правда все хорошо, и более того – иногда можно отвоевать себе немного покоя.

 

Интерлюдия № 15

– У ВАШЕЙ дочери сложный перелом левой ключицы. Кость вышла через кожу. Мы совместили обломки кости, наложили швы и гипс. Повреждение головы – совсем другое дело. У нее могут быть трудности с умственной деятельностью.

Врач осознает, насколько странно объяснять тонкости черепно-мозговых травм человеку, который носит череп поверх головы, но вслух комментариев по этому поводу себе не позволяет. При Красном Черепе.

– Вряд ли я это замечу.

Сложно понять, всерьез Красный Череп это говорит или шутит. Есть фотографии, на которых смеются Гитлер или Сталин. С Красным Черепом таких не найти.

– Скажите мне, она сможет нормально функционировать? Будет в состоянии выполнять простые задания? Например, пойти в подвал и выстрелить кому-нибудь в затылок?

Доктор нервно сглатывает и отвечает:

– Вполне.

– Сообщите, если ее состояние изменится.

Перед уходом Красный Череп задает еще один вопрос:

– Вас ведь не мучает совесть, когда приходится избавляться от ненужных документов?

– Нет, совсем нет.

Грех лежит с закрытыми глазами. Она ничем не показывает, что слышала разговор. Она слишком умна, чтобы выдать себя. Яблоко от яблони недалеко падает.

Ее отец знает, что каждое его слово отпечаталось в ее подсознании, но ему все равно. Чего еще от него ждать? По его убеждению, она должна быть счастлива, что он отдал ее Матери Ночи на воспитание в духе безжалостной прагматичности, а не свернул ей шею.

Красный Череп выходит из медицинского отсека и видит, что в коридоре его ждет Король Кобра. Кажется, он пытается улыбнуться, показывая одновременно сочувствие и почтение.

– Надеюсь, у вашей дочери благоприятный прогноз. Я под свою ответственность решил как можно быстрее обеспечить ей медицинскую помощь и оставил Черепа и Кости разбираться с Капитаном Америка, и…

– Не называй его так.

– Прошу прощения?

– Это не новый Капитан Америка. Это наш старый знакомый Баки, который забавляется в форме погибшего бывшего наставника.

Король Кобра идет вслед за Красным Черепом по коридору. Они доходят до секретного комплекса под Верхним Нью-Йорком, где Короля останавливают охранники из РЕЙДа.

– Зона с ограниченным допуском, – бросает ему через плечо Красный Череп. – Прогнозы у Грех хорошие. В противном случае в подвале среди барахла появились бы две полосы свежего бетона и, конечно, не реализовалась бы часть проектов.

Когда за его спиной закрываются двери, Красный Череп идет дальше по бетонному коридору с укрепленными сталью стенами – это неуязвимая для бомб база подводных лодок в Сен-Назере, построенная немцами. Он останавливается заглянуть в лабораторию Арнима Золы, но тут же отскакивает, заметив на полу мертвых водяных клопов. Что бы ни испускали аппараты Золы, на живые ткани это действует плохо.

Раздвижные двери в конце коридора скрывают за собой личные покои Красного Черепа. Единолично заняв диван, рассчитанный на двоих, Доктор Фаустус щелкает каналы на большом мониторе на стене. По всем каналам на полный экран показывают красное лицо сенатора Райта. Сдерживая злость на бесцеремонное вторжение в свои личные апартаменты, Красный Череп произносит ровным тоном:

– Как ты сюда попал?

Фаустус потягивает вполне приличное вино из Сент-Эмильона и жует бобы васаби.

– Когда ты переместил всю активность из «Башни Кронас» и ненадежной базы РЕЙДа в Манхэттене, перенеслись и коды доступа, так что моя старая карточка работает. А что, забираешь мои привилегии?

Красный Череп говорит себе, что, как только появится время, нужно будет обновить коды доступа. Он кивает в сторону экрана:

– И о чем же вещает наш политически активный питомец?

– Объявил о выходе из партии, формировании Партии Третьего Крыла и о выдвижении своей кандидатуры в президенты. Сделанные одновременно, эти заявления обеспечат ему максимальное внимание СМИ. Отличные бобы, господин Череп.

– Остро, разве нет? А он хотя бы придерживается сценария?

– Да, вполне. Мысли у него довольно вторичные, да и речь избитая, зато именно такое хотят слышать и видеть избиратели. Пресс-релизы тоже хорошо расходятся.

Красный Череп внимательно смотрит запись «спасения» сенатора от «террористов».

– Такой простой план: разыграть похищение сенатора террористами и операцию по спасению силами сотрудников «Кейн-Майер». Как легко все закрутилось из-за одного-единственного отчаянного манипулятора. Я заметил, что это видео показывают по всем каналам. Поразительно, что никто не заметил подделку.

– Это не подделка, так что замечать нечего. Мы построили такую же лестницу, наняли двух актеров сыграть Угря и Гадюку и заставили сенатора сыграть свою роль. Наемники «Кейн-Майер» были настоящие. С актерами потом произошли несчастные случаи с летальным исходом.

– Блестяще, Фаустус. И теперь все повторяют за сенатором, что «Кейн-Майер» спасли крупные американские города от разрушительных пожаров.

Доктор Фаустус берет пульт и делает громче.

– А вот завершающий штрих.

На экране появляются архивные кадры нефтеносного района с работающими насосами. Голос диктора искрится почтением и восхищением: «…и вчера сенатор Райт провел переговоры с „Кронас Энерджи“ о снижении цен на нефть до докризисного уровня. Незадолго до этого он выступил посредником в заключении соглашения, которое приостановило изъятие за долги тысяч домов по всей стране».

Красный Череп берет пульт, выключает телевизор, достает из буфета вино и наполняет бокал Доктора Фаустуса. Фаустус поводит носом, чтобы ощутить букет напитка, ничуть не смущенный тем, что пьет один.

– Ваши помощники прилюдно напали на сенатора. Это должно развеять любые слухи о том, что он наш ставленник или что Красный Череп из-за кулис управляет Корпорацией «Кронас».

– Наверное, стоит отдать должное Лукину.

Череп устраивается за столом:

– Основу этого плана, без сомнения, заложил он, хотя меня утомляет, что ближе к концу он начал жаловаться на то, какие средства мы используем. Какая разница, как достигать результата, если уж мы уверенно к нему идем, а в Америке царит разруха.

Мгновение спустя радость от скорой победы заставляет Красного Черепа вскочить с места, и он принимается ходить по комнате и говорить.

– Скоро Райт запустит предвыборную кампанию как спаситель Америки – рыцарь в сияющих доспехах, который поднял страну из руин и сделал улицы безопасными для старушек и малых детей. Потихоньку овцы смирятся с тем, что охранять их нанимают волков. И потом они поймут, что полицейское государство – это единственный способ победить хаос демократии.

Фаустус с трудом сдерживается, чтобы не зевнуть. Он притворяется, что на язык что-то налипло, а Красный Череп продолжает свою речь.

– Скоро «Кейн-Майер», в военных ботинках, с дубинками, поселится в каждом крупном городе государства. Я сожму руку на горле Соединенных Штатов Америки…

– Ты ведь имеешь в виду наши руки, так, Череп?

Напряженно текут секунды, пока Красный Череп обдумывает, что заставило Фаустуса вставить эту ремарку и что она за собой влечет. Он решает сменить тему.

– Кажется, у тебя были еще какие-то дела. Например, женщина, которая скрыла от тебя, что беременна?

Вопросы носят риторический характер, и, чтобы избежать претензий по этому поводу, Красный Череп снова включает телевизор и открывает двери: разговор окончен, гостя просят уйти.

За дверями стоит Арним Зола. Он вплывает в комнату, а психотронный бокс разворачивается, чтобы рассмотреть монитор на стене. Экран показывает запись с новым Капитаном Америка.

– Достойный пример юнгианской синхронии. Да. Я пришел, чтобы сообщить: предварительные тесты дали надежный положительный результат. Объект идеально подходит, и процедуру воскрешения можно начинать в соответствии с обновленным расписанием.

Красный Череп оборачивается к Фаустусу с улыбкой победителя и пренебрежительно машет рукой в сторону экрана.

– Очень скоро у нас будет не какой-то самозванец с флагом. Капитан Америка с более внушительной родословной явится, чтобы провозгласить патриотические требования государства, и этим Капитаном Америка будем управлять мы.

 

Глава 23

ДРУГОГО шанса может не представиться.

В медицинском отсеке все переполошились из-за дочери Красного Черепа. Еще в лаборатории Золы или около появилась особая активность. Красный Череп горд собой еще больше, чем обычно. Он уже видит полную победу на расстоянии вытянутой руки. А когда люди слишком уверены в себе, они теряют бдительность. Надеюсь, его самоуверенность его и подведет.

Доктор Фаустус взялся за политическую кампанию и ведет борьбу на фронте связей с общественностью – две полноценные должности. На то, чтобы разбираться у меня в голове и выяснять, не отклоняюсь ли я от нужных мыслей, времени у него не много. Мне все лучше удается разделять свой разум и проводить границу между самой собой и той Шэрон Картер, которую контролирует Фаустус.

Перспектива материнства – самая сильная мотивация. Мне нужно спасти своего ребенка – ребенка Стива – от безжалостных маньяков, и потому я бегу по коридорам в поисках выхода.

Я уверена, что тут есть один-два секретных пути наружу. Во всех лабораториях и на базах Арнима Золы и Красного Черепа проводились учебные тревоги, и один путь для побега я видела своими глазами, когда Доктор Фаустус сбегал от Сокола и Черной Вдовы во время набега на РЕЙД. Тогда Фаустус передал мне одну из карточек доступа, чтобы пробраться через закрытые двери и поймать Зимнего солдата.

Карточку я ему не вернула, и теперь у меня есть шанс спастись.

Тоннель – самый очевидный вариант, поэтому я спускаюсь в подвал. К техническим помещениям с бойлерами и печами можно пройти без преград. Я бегло осматриваю их, но вряд ли Красный Череп выберет такое явное место. В глубине большого хранилища вижу дверь с надписью «Принадлежности для уборки». Чтобы войти туда, нужна карта доступа. Подозрительно. Провожу картой и попадаю внутрь.

Помещение слишком большое для хранения швабр. В комнате висят стальные полки с запечатанными металлическими контейнерами, стоят высокие стопки больших ящиков, а между полок виднеются ниши, в которых легко поместится автопогрузчик. Слышно жужжание, будто с другого конца помещения доносится шум вентилятора в холодильнике.

Звук идет от морозильного блока с двумя источниками питания. Размером он с гроб, стеклянное окошко покрыто наледью. Протираю стекло и вижу до боли знакомое лицо.

Это Стив Роджерс.

Ноги подкашиваются, а такого со мной никогда не случается. К горлу подкатывается ком. Я слышу, как бьюсь лбом об окошко, но не чувствую удара. В нескольких сантиметрах от меня лицо Стива, но мелких черт не видно: от моего дыхания стекло запотевает.

Тысячи вопросов и ни одного ответа. Он жив? Разве я не застрелила его на площади Фоли? Разве я не видела его тело в морге? Были ли похороны? Или все, что я помню, вложил мне в голову Доктор Фаустус? Правда ли я беременна?

Эти мысли прерывает звук открывающейся двери.

Я забиваюсь между стеллажами в самом темном углу комнаты. Не идеальное укрытие, но отсюда видно морозилку. Я вижу, как охрана из РЕЙДа располагается вокруг морозильного бокса, а техники из ЦЕЛИ подключают к нему мобильный источник питания.

Еще один техник привозит автопогрузчик. Раздается механический голос, и вслед за ним появляется Арним Зола.

– Будьте аккуратны. Если повредите, его нельзя будет пробудить. Отчитываться придется лично Красному Черепу.

Я вжимаюсь в стену как можно сильнее, когда Зола оказывается в моем поле зрения. Коробка, которая служит ему головой, поворачивается в мою сторону, и кажется, будто красная линза посередине смотрит прямо мне в глаза. Я отодвигаюсь еще дальше и задерживаю дыхание.

Автопогрузчик уезжает из комнаты в сопровождении техников ЦЕЛИ и охраны из РЕЙДа. Дверь закрывается, в коридоре подземелья медленно затихают шаги.

В мозге пульсируют слова Золы. Одно из них – в особенности: «Пробудить».

Стив не умер.

Его возродят.

У меня будто разом наступили Рождество и День независимости, с подарками и фейерверками. Но теперь придется отложить план побега. Я не оставлю Стива им.

Ни за что.

Будет непросто. У меня отобрали оружие после того, как я сбросила с самолета Зимнего солдата. Фаустус меня не запер и к тому же забыл, что оставил карточку доступа, значит, считает, что я не могу свободно передвигаться. Подумаешь. Пробираться через запертые бронированные двери – это одно, а вот искать путь среди коридоров и проходов – совсем другое. Я все еще в белом спортивном костюме, который выделяется на фоне местных желтых и красных форм. До подвала я добиралась час – приходилось ждать, когда следующий коридор опустеет.

Мне нельзя думать о плохом. Нужно вызволить Стива. Остается только идти, пробираться в лабораторию Золы всеми доступными способами.

У меня в руке карточка, я уже готова провести ей по замку, и тут в комнату входит техник ЦЕЛИ. Я стараюсь взять эффектом неожиданности и командным голосом спрашиваю:

– Что вы тут делаете?

Он в растерянности говорит:

– Пришел забрать тетрахлорметановый соединитель…

Я с разворота бью его в солнечное сплетение, снимаю желтый костюм пчеловода и шлем. У него с собой рельсовая пушка и пистолет, который при помощи электромагнитного поля выпускает сверхзвуковые снаряды. Убираю оружие к себе в кобуру.

Я осматриваю место, где только что стояла морозилка, и замечаю деталь из нержавейки – вполне возможно, что это соединитель для хладагентов. Из названия хладагента я запомнила только первую букву – «Т».

Спустя десять минут я уже стою перед дверью лаборатории Золы, которую, к сожалению, охраняют два очень крупных солдата РЕЙДа, вооруженные кинетическим оружием. Показывая им найденное устройство, говорю:

– Я несу Т-соединитель.

Они не понимают, о чем я, а запасного плана у меня нет. Чтобы достать рельсотрон, придется расстегивать костюм, так что пристрелить их быстрее, чем они меня, не получится. Варианты действий быстро тают, а охранники направляют на меня оружие.

– Это соединитель для элементов с тетрахлорметаном.

Доктор Фаустус подошел сзади. Они забирает из моей руки соединитель.

– Я возьму.

Он проводит по ключу одной из своих карточек. За дверью на операционном столе лежит Стив, над ним склоняется Арним Зола с инъектором для подкожного впрыскивания.

Его коробка-голова не двигается, зато шевелятся голографические губы на груди.

– Хорошо, что вы к нам присоединились, Фаустус.

– Попридержи язык, Зола. Ты прекрасно знаешь, что, если бы не я, этого образца у нас и в помине не было бы.

Фаустус заходит внутрь, и двери закрываются.

Мне ничего не остается, кроме как развернуться и уйти. Но теперь я знаю, где держат Стива. А если они его «пробудят», я смогу вывести его отсюда, а не тащить на себе. Нужно думать о хорошем. И хорошо соображать. Мне нужно и первое, и второе, потому что теперь я живу за двоих.

Просто так погулять по коридору не получится, но я могу ходить туда-сюда мимо лаборатории: каждые пять-десять минут можно менять походку, то пробегать, сгорбившись, то горделиво шествовать. Я замечаю, что здесь только одна камера наблюдения, и она направлена на дверь лаборатории.

Когда я прохожу мимо в пятый раз, дверь в лабораторию как раз открывается. Зола и Фаустус выходят оттуда, делая вид, что вполне нормально друг к другу относятся.

– Оглушительный успех. Красный Череп будет мной очень доволен, Фаустус.

– Нами, Зола.

Я не успеваю услышать ответ Золы – коллеги скрываются за другой бронированной дверью.

Я расстегиваю желтый костюм, достаю рельсовую пушку, приближаюсь к камере наблюдения и стреляю в нее. Еще двумя выстрелами убираю охрану. Провожу карточкой по ключу, по одному втаскиваю в лабораторию охранников и закрываю дверь. Я прислушиваюсь, не последует ли какая-нибудь реакция, но ее нет. Рельсотроны стреляют почти беззвучно: их звуковой взрыв гораздо тише обычных огнестрелов.

Я на полпути к спасению своего мужчины. Теперь осталось только вызволить его отсюда.

Стив лежит на операционном столе, к нему подключена капельница с глюкозой и аппараты, измеряющие сердцебиение и активность мозга. Респиратора нет, значит, они быстро поставили его на ноги. Хотя наверняка с головы до ног он истыкан иголками. Но это не остановит того Стива, которого я знаю. Я уверена, что если смогу его поднять, то смогу и вывести отсюда. Я оглядываюсь на дверь и замечаю охранника, по росту и комплекции почти со Стива. Благодаря старому доброму трюку с переодеванием мы оба сможем ускользнуть у них из-под носа.

Я стою рядом со Стивом, отцепляя от его головы электроды, под простыней, скрывающей его по шею, он шевелит руками. Я так счастлива видеть, как он дышит, что по лицу у меня скатывается слеза и падает ему на щеку.

– Стив, ты меня слышишь?

Он открывает глаза и смотрит на меня, но не узнает. Он заговаривает, но голос чужой, и нью-йоркского говора не слышно.

– Кто ты?

Когда он садится и на него падает свет, я понимаю, что, хоть он и похож на Стива, это сходство искусственное, созданное и усиленное пластической хирургией. Жесты и язык тела тоже не те.

– Ты не Стив, – говорю я.

– Это мое имя. Я – Стив Роджерс.

Двойник трясет головой. С него спадает простыня, и я вижу рубцы – следы от ожогов, которые покрывают одно плечо и значительную часть груди. Они подсказывают, кто передо мной.

– Нет. На самом деле тебя зовут Уильям Бернсайд. Ты участвовал в программе ФБР по созданию нового Капитана Америка в пятидесятые годы, но сыворотка «Суперсолдат» не работала как надо. Ты то погружался, то выходил из анабиоза в течение многих лет, пока Доктор Фаустус…

Кошмар с лицом Стива Роджерса перебивает меня:

– Доктор Фаустус помогает мне. Я снова стану Капитаном Америка.

Фаустус однажды пытался превратить Бернсайда в злобного фашистского супергероя по прозвищу Директор. Когда Фаустус приказал ему убить Стива Роджерса, что-то внутри у Бернсайда щелкнуло, и он запустил устройство самосожжения. Все думали, что Бернсайд тогда погиб, но, видимо, Фаустус припрятал его где-то до лучших времен. И заодно для удобства стер часть его памяти. Двойник считает себя Стивом Роджерсом, но на самом деле он – неудавшийся эксперимент и опасный психически больной.

Итак, Стив действительно мертв, а этот сумасшедший жив и ходит с его лицом. Красный Череп и Фаустус выдадут его за нового Капитана Америка. Я не смогу это вынести.

И не позволю этому произойти.

Я наставляю рельсотрон на голову самозванца. Он отодвигается, не понимая, зачем я это делаю. Я нажимаю на спусковой крючок…

 

Интерлюдия № 16

– КАЖЕТСЯ, ваш пациент больше вам не пациент, Доктор Фаустус.

Александр Лукин держит в руках созданную специалистами ЦЕЛИ копию нейронного нейтрализатора ЩИТа. Он стоит над обмякшим телом Шэрон Картер. Дуло не то чтобы дымится, но испускает струи ионов.

– Поразительная наблюдательность, – отвечает Фаустус. – А с кем я говорю, с Лукиным или с Красным Черепом? Без маски сложно понять.

– С обоими. Сегодня мы тут вдвоем.

– Если бы я не позвал вас взглянуть на результат, случилась бы трагедия. Нужно было оставить Золу приглядывать за объектом.

– У него была задача провести стерилизацию помещения, где мы хранили объект. Нам не нужно оставлять следов, которые привлекут сюда лишних людей, верно?

Лукин, он же Череп, вырывает рельсотрон из руки Шэрон и убирает в карман.

– С ее мозгом нужно что-то придумать, знаете ли. Нельзя, чтобы она бегала тут, как ненормальная, в таком уязвимом состоянии. А пока придумываем, надо запереть ее в медицинском отсеке.

– Туда, где твоя дочь, Грех, поправляется? – спрашивает Фаустус. – Такая чудесная девочка. Однажды поймал ее за попыткой взлома моих файлов. Она сказала, что хочет помочь удобно их организовать. Разве не прелесть? Готов поспорить, тебе она тоже помогала, пока ты не видел.

Красный Череп разворачивается и молча уходит. Фаустус перешагивает через Шэрон и отводит Бернсайда к операционному столу.

– Зачем она пыталась меня убить? Почему? – Бернсайд, похоже, искренне удивлен. – Она так запуталась. Сначала назвала меня по имени, а потом сказала, что это не я.

Фаустус снова накрывает двойника Стива Роджерса простыней.

– Да просто болтовня глупой девчонки. Все знают, кто ты. Ты – Капитан Америка.

 

Глава 34

МОТОЦИКЛ, катящийся по дороге на север Нью-Йорка, по-прежнему называется American Iron, хотя теперь его только собирают в Штатах, а запчасти делают по всему миру. Ну и что, думает Баки, если уж на нем едет сам Капитан Америка, значит, марку признали. Может, его четырехтактный двигатель с объемом 1250 кубических сантиметров и водяным охлаждением и не доставит ездока, куда надо, так же быстро, как летающий автомобиль, но вид по дороге гораздо красивее. Щит за спиной добавляет сопротивления, но он ведь не ищет легких путей?

Бросив взгляд в небо, Баки видит, что в вышине все так же летят Сокол и Краснокрыл.

Прошлой ночью Баки снова снился кошмар, который преследует его с тех пор, как он согласился стать Капитаном Америка. В страшном сне нет никакой логики, но полно эмоционального смысла, а Баки думает, что в этом и есть суть ночных видений. Едва Баки закрывает глаза, перед ним разворачивается картина войны, где-то на укреплениях в Голландии. «Тигры» и «Панцергренадеры» пытаются помешать продвижению союзных сил, а Капитан Америка и Баки подбираются к германским флангам. Кэп бросает щит и опрокидывает офицера СС. Щит летит обратно, и Кэп кричит:

– Лови его, Баки!

И он ловит.

Но теперь Баки больше не Баки. Он стоит в костюме Капитана Америка и держит пойманный щит. Старый Капитан Америка исчезает, как Чеширский кот, и только звезда на груди никуда не девается.

– Баки, смотри не потеряй щит. Он мне еще понадобится.

– Не потеряю, Кэп. Не надо…

– Повтори это по-русски.

– Что? Это еще зачем?

А затем исчезает и звезда.

Баки чувствует себя маленьким ребенком, будто красно-бело-синий костюм велик на шесть размеров и он никогда не дорастет до него. Он кричит:

– Это не я! Я не виноват!

– В чем не виноват?

Баки подскочил и сел на кровати. На краю окна в дешевом отеле сидел Сокол.

– Ты вообще никогда дверью не пользуешься?

– Идти пять этажей по вонючей лестнице? Ну уж нет.

– Ты же не собираешься по мне стрелять?

– Что-что?

– Извини, Сэм. Так зачем пришел?

– Увидел тебя в новостях. Сначала в восторг не пришел. Но потом подумал и решил, что не знаю, кто бы справился лучше.

– Похвала какая-то странная, но продолжай.

– Я кое-что узнал про то, где искать Шэрон Картер. Подумал, что ты не откажешься отправиться на поиски дамы Стива.

– Она ведь твой друг?

– Совершенно верно.

– Тогда пойдем.

Уговоров не понадобилось. Баки облачился в костюм и теперь ловит лицом ветер и мошек, которых приносит с севера. Этот ясный солнечный день может обернуться безобразной схваткой, но на войне было много таких дней. Ныне живущие в основном думают о Второй мировой как о событии мрачном, в черно-белых тонах. Они не осознают, что поход на Париж после высадки в Нормандии выпал на время между началом июля и концом августа 1944-го. Такие вот солнечные ясные дни иногда как раз и кончались кровавой бойней.

Сокол по спирали спускается к дороге и сворачивает вбок от шоссе. Остановившись у края дороги, они обсуждают тактику и общий план.

– На снимках со спутника на дороге к северу видны грузовики. Они выехали с базы ЦЕЛИ, на которой работал Доктор Фаустус. Грузовики ненадолго останавливались около комплекса по другую сторону леса – у заброшенной клиники для душевнобольных, которую, как мы подозреваем, использовал для прикрытия Фаустус. Кто знает, что там происходило?

Баки видит среди деревьев трубы дымоходов, до которых меньше полукилометра. Они напоминают ему ужасные картины, которые он видел в Германии и Польше.

– Я знаком с Фаустусом. Могу себе представить.

– Вряд ли, Баки. Однажды Фаустус пытался развязать расовую войну. Он даже промыл мозги Уильяму Бернсайду, из которого в пятидесятых пытались сделать Капитана Америка. Только подумай! Поставить парня, который носил форму цветов Капитана Америка, во главе толпы ксенофобов и расистов?

Даже мысль об этом приводит Баки в бешенство, закрепляя ненависть по отношению к Фаустусу.

Мотоцикл спрятали в кустах. По опавшей листве они пошли в сторону комплекса, а Краснокрыл с высоты «докладывал» обстановку. Они остановились у забора из сетки, очерчивающего территорию, в тени высокой сосны. Сокол решил осмотреться глазами Краснокрыла.

– Агенты ЦЕЛИ. Парни в желтых костюмах пчеловодов. Похоже, всё закрывают, оборудование грузят в самолет вертикального взлета и посадки.

– Ведроголовые? Так они же просто зануды с автоматами.

– С ними один из лучших спецов Красного Черепа, корчит из себя начальника. Профессор Арним Зола собственной персоной. Еще один псих из Третьего Рейха, как и сам Череп да Фаустус.

– Я так понимаю, нет смысла спрашивать, кто из нас пойдет по верху, кто по низу?

Их совместная атака с воздуха и с земли врасплох застает агентов ЦЕЛИ, занятых погрузкой. Треть из них уже лежит, а остальные пока даже не поняли, что произошло. Не слышно ни выстрелов, ни криков, ни споров – двое методично и жестко показывают доведенную до совершенства технику группового боя.

Сокол экономит движения и наносит результативные удары, чем напоминает Баки о Стиве Роджерсе. Дело не в стиле, а в отношении. Глядя на Сэма, Баки вспоминает, как они с Кэпом однажды почти поймали задремавшего где-то в Дании Красного Черепа. Баки улыбается и понимает, что ему никак нельзя подвести Сокола или показать, что он недостоин своего места. Баки нужно доказать, что он стоит оказанного ему доверия.

Поняв, что Сокол сам справится с оставшимися грузчиками, Баки, некогда совсем юный солдат, теперь облаченный в костюм Капитана Америка, бежит к зданию, где когда-то была местная прачечная.

– Сокол, я за Золой!

Профессор Арним Зола – это не просто «зануда с автоматом», а бронированный киборг с плазменным пистолетом на катушке Теслы. Если бы не щит, водородный заряд из этого пистолета оставил бы в Баки дыру. Ответный выстрел выжигает нервную систему четырех прислужников Золы, несмотря на их защитные костюмы.

Растерянный пчеловод стоит прямо между Золой и Баки, но никак не мешает профессору-киборгу выстрелить снова: мясо и кости лишь слегка снижают скорость водородного заряда. В кирпичной стене, перед которой только что стоял Баки, появляется десятимиллиметровая дыра.

Стив Роджерс никогда бы не стал отсиживаться в защите. Баки кидает щит, зная, что, пока тот не вернется, он полностью беззащитен. Это рискованный бросок, рассчитанный на рикошет от стальных подпорок, стен и бетонного пола, и поэтому окончательную точку удара предсказать невозможно.

Арним Зола целится по трем стальным подпоркам, обрушивая значительную часть второго и третьего этажей на пути щита. Баки приходится делать затяжной прыжок, чтобы обломки не похоронили щит под собой. Троим оставшимся техникам ЦЕЛИ везет меньше.

Зола отступает на стальной помост и переводит оружие на Баки в тот момент, когда Сокол выбивает окно и сбрасывает на профессора шестиметровый теплообменник. Человека из плоти и крови такое знакомство размазало бы по помосту, но киборг Зола только отряхивается от ржавеющей груды металла и пускает в Сокола заряд, который не оставляет никакого запаса энергии в его пистолете.

Забравшись на частично обвалившийся третий этаж, Зола бросается в комнату без окон и захлопывает за собой дверь. Оставшиеся внизу агенты ЦЕЛИ перезаряжают оружие и стреляют из плазменных пистолетов, оставляя в стене, напротив которой стоял Баки, новые дыры. Кидая щит, Баки кричит Соколу:

– С этими я разберусь, не дай Золе уйти!

Сокол вырывает стальную дверь на третьем этаже и видит, что Профессор Арним Зола подключился к устройству, которое занимает почти всю комнату и вибрирует на такой частоте, что можно распрощаться с зубами. По шести или семи мониторам бегут ряды цифр. Из многочисленных колонок раздается голос Золы.

– У вас ничего не получилось. Все, что нужно, я заберу с собой.

Сокол вдруг понимает, что цифры – это обратный отсчет в секундах, и только что мелькнуло 7,306.

На 3,963 Сокол бросается к земле и хватает Баки.

С территории комплекса они вылетают на отметке 2,511. Упав на землю, они кувыркаются и катятся дальше. Баки прикрывает обоих щитом, а здание разрывает огненным шаром, который выжигает территорию на сорок пять метров во все стороны.

Они встают, прихлопывая мелкие язычки пламени, и смотрят, как огонь поглощает здания.

– О чем задумался, Баки?

– Интересно, что Красный Череп так отчаянно прячет?

 

Интерлюдия № 17

ЕМУ приятно снова надеть форму Капитана Америка – она его по праву. Он уверен в этом – ведь так сказал Доктор Фаустус, который никогда не ошибается.

Он был Капитаном Америка, когда это действительно что-то значило. Его костюм один в один тот, в котором ходил предыдущий Капитан Америка, а не та жалкая пародия съехавшего с катушек самозванца, который перебил в Вашингтоне настоящих патриотов из «Кейн-Майер», честно выполнявших свои обязанности.

Униформа – это традиционное признание доверия, которое нужно заслужить. Носить имя Капитан Америка – высшая честь для него, и допустить, что кто-то может притвориться настоящим героем и запятнать честь костюма, для него невыносимо. От этого шрамы от ожогов начинают зудеть, но он сдерживается и не чешет их через ткань.

Человек на сцене перед публикой – это совсем другое дело. Сенатор Гордон Райт воплощает в себе все то, во что Капитан Америка беззаветно верит. Такой же, как Капитан, истинный патриот, Райт прибыл сегодня в Чикаго в рамках первого тура кампании, которая обязана изгнать из Белого Дома предателей, которые марают его своим присутствием.

Полная энтузиазма толпа собралась послушать искренние слова достойного законодателя. Райт цитирует Конституцию и призывает уделить особое внимание вопросам безопасности. Райт тридцать шесть раз произносит слово «свобода», а выражение «Люди этой великой нации» – одиннадцать. Все идет так, как прописано в сценарии.

Человек со следами ожогов в костюме Капитана Америка стоит на пристроенной над площадкой крыше и держит в левой руке щит. Это, конечно, не тот самый щит. Не из вибраниума, а из молибденовой стали и кевлара, укрепленный углеродными волокнами. Он снабжен тяговой системой и навигатором, которые создала исключительно патриотичная организация ЦЕЛЬ, но это государственная тайна. Доктор Фаустус взял с него обещание никогда никому об этом не рассказывать.

Мужчина горд быть частью этого вечера. Он понимает, зачем все поминутно расписано. Разве нельзя пойти на небольшой обман, если он приведет к большему благу? На весах – благополучие народа, а враги свободы по-настоящему безжалостны.

На сцену выбегают вполне правдоподобные убийцы. Они фанатично придерживаются политической позиции, которая диаметрально противоположна утверждениям сенатора Райта. Разве важно, что их обманули, подготовили и убили в ходе мероприятия? Разве важно, что им специально предоставили оружие и возможность напасть? Конечно нет. Они – лишь хитрые завитки шрифта, которым написан сценарий.

Он слышит, что подошла его очередь, убийцы выхватывают оружие и выкрикивают слоганы. Через несколько секунд они уже лежат на полу в крови и ранах. Толпа в восторге. Капитан Америка обращается к людям.

– Дорогие мои соотечественники…

 

Глава 35

БАКИ смотрел новости с нарастающими злостью и отвращением. Человек на экране был очень похож на Стива Роджерса, но слова, которые он произносил в поддержку сенатора Райта, до такой степени коверкали идеи, ради которых жил Стив, что Баки хотелось разбить телевизор.

Он был в спортзале Сокола, занимался спаррингом и делал упражнения, когда Наташа позвонила и посоветовала включить новости по кабельному.

Слушая обращение и смотря повторы записи покушения и спасения, Баки потерял дар речи. Сокол же не собирался держать мысли при себе.

– Это дело рук Черепа. А как иначе? У него есть мотив, средства и организация, которая может это воплотить. Я прямо как знал, что сам по себе сенатор Райт не такого полета птица.

– А теперь Райта еще и видели с Капитаном Америка, – рассуждал Баки. – Может, они оба напрямую связаны с «Кронас» и Красным Черепом?

СПУСТЯ несколько дней Баки появляется в толпе на еще одном митинге с Райтом, в Миннеаполисе. Сокол отболтался от этой поездки – им с Черной Вдовой нужно было провести расследование и собрать информацию о сенаторе, его помощниках и обо всех, кто общался с ним за последние полгода. Баки же хотелось побывать на месте, посмотреть на Райта в деле и попробовать понять, правда ли тот, другой, Кэп так тесно с ним связан.

Послушать демагога пришли самые разные люди – из всех слоев населения Америки, которая, само собой, заслуживает лучшего. По сердцу режет, что вместо цитаты Линкольна о том, что «невозможно обманывать людей все время», похоже, правдивее оказываются слова, которые приписывают Ф. Т. Барнуму: «Простаки рождаются каждую минуту».

Баки согласился на просьбу Сокола появиться на встрече Райта с избирателями только в качестве пассивного наблюдателя. Он просто посмотрит, появится ли на этот раз самоназванный Стив Роджерс, и попробует за ним проследить. Он обещал не вмешиваться. Пока что Баки остается незарегистрированным супергероем и участвует в тайной операции Тони Старка, который до последнего будет все отрицать, без колебаний бросив его на произвол судьбы.

Баки видит валяющиеся на улицах газеты, и заголовки в них окончательно разрешают его сомнения. «ПРАВДА ЛИ КЭП ВЕРНУЛСЯ?»

Еще как.

Только это не проплаченный Красным Черепом подставной Кэп.

В мотеле, где Баки оставил мотоцикл, он надевает форму и берет в руки щит. Сокол не оценит то, что он нарушает ход задания, но вид Райта, обрабатывающего толпу, открыл Баки глаза. Он не даст распространять эту ложь.

Сенатор остановился в одном из самых дорогих отелей города. Если он не наберет достаточно голосов на предварительных выборах, то не сможет рассчитывать на защиту спецслужб. А значит, пока его охраняет только «Кейн-Майер». Группа хорошо обученных и вооруженных профессионалов. Как раз таких, какими Зимний солдат закусывал на завтрак. Тот, что стоял на крыше, и двое в зале падают без сознания, даже не заметив противника. На балконе возникают проблемы: приходится пудрить охраннику мозги, заставляя открыть дверь. Возникшая драка заканчивается несколькими лишними синяками.

Мозг Баки чувствует подвох во всем, что видит в спальне и ванной, – а точнее, в том, чего не видит. Нет ни багажа, ни гигиенических принадлежностей, ничего, указывающего на то, что Райт хотя бы заходил в номер.

Ловушка.

Красно-бело-синее пятно нападает из гостиной. Удары застают его врасплох. Баки отлетает на стол и ломает его пополам. Затем он наконец берет себя в руки и ясно видит лицо праведного гнева – лицо с чертами Стива Роджерса.

И голосом Стива Роджерса.

– Я сорву с тебя этот маскарадный костюм и заставлю его сожрать, самозванец.

«Это какой-то абсурд», – думает Баки, а затем наносит удар.

 

Глава 36

ПОМЕЩЕНИЕ для реанимации в медицинском отсеке совсем крошечное, и место для меня обустраивают рядом с дочерью Красного Черепа. Меня привезли на каталке с ограничителем движений, крепящимся в четырех точках, и тряпичными повязками с толстыми кожаными вставками на лодыжках и запястьях. Подключили к системе мониторинга и оставили лежать, не снимая повязок, а Грех, как сумасшедшая, выкрикивала мне угрозы.

Если бы не сковывающий движения гипс на верхней половине тела, Грех уже давно встала бы с постели и задушила меня. Но приходилось довольствоваться одними и теми же визгливыми ругательствами. Я предложила научить ее более изощренным инвективам, но в ответ она только разоралась громче. Наконец она охрипла и затихла, продолжая лишь тяжело дышать. Потом снова начала кричать – на сей раз о том, что под гипсом все нестерпимо чешется, и, если с нее все это не снимут, она заставит отца отрезать всем носы и прочие важные части тела. Эта пламенная речь растянулась на три дня.

Один самоотверженный медицинский работник зашел в нашу палату, толкая перед собой тележку со скальпелями, зажимами, целой россыпью мазей и хирургической пилой на батарейке.

– Ваша ключица достаточно срослась, чтобы можно было заменить гипс на эластичную повязку, поэтому мы его сейчас снимем, Грех.

Никакого чувства благодарности в ней не заметно. Грех начинает криками торопить медработника, отчего, как я вижу, он приходит в раздражение. Он снимает блокировку с колес моей каталки и отталкивает ее к стене, чтобы между мной и второй пациенткой влезла тележка.

Я очень вежливо и мило говорю ему, что у меня ужасно чешется нос – просто сводит с ума, и не будет ли он так любезен, чтобы ослабить лямку на моей правой руке, чтобы я смогла дотянуться до лица и почесаться. Грех ненамеренно помогает мне, становясь еще грубее и задавая вопросы о том, как у медработника с детьми. Тот высвобождает мою руку и проверяет, не достаю ли я до застежек и замка на левой руке. Зато теперь я дотягиваюсь до носа и края каталки. У меня появляется безумный план, который, скорее всего, не удастся.

У хирургической пилы есть вращающееся лезвие, нечто вроде курка, и безопасный режим. Размерами устройство примерно с большую мельничку для перца, какие можно увидеть в ресторанах, а на его конце подключен тяжелый источник питания. Пила заунывно стонет, разрезая гипс. Сделав последний распил, медработник устанавливает на устройстве безопасный режим и кладет его на противоположный от меня край тележки, которую он ставит так, чтобы я не могла дотянуться даже до ближнего ко мне конца. Прикусываю губу. Мой безумный план может сработать.

Медработник говорит, что гибкость после перелома неплохая, и обрабатывает лосьоном потрескавшуюся кожу. Грех мотает туловищем так сильно, как позволяют фиксаторы для головы. Доктор Фаустус, говорит ей медработник, будет рад узнать, что она идет на поправку. Эта фраза ее по-настоящему злит.

– Да пошел этот твой Фаустус! Я видела его секретные файлы и знаю такое, за что отец его рожей в кислоту засунет!

Может, я и не достаю до тележки, зато дотягиваюсь до стены, а колеса сейчас не заблокированы. Я отталкиваюсь от стены и подъезжаю поближе к тележке. Медработник замечает движение и тянется к пиле, но я пинаю тележку, и пила съезжает по подносу прямо мне в руки.

Медработник отталкивает тележку, чтобы добраться до меня, но я, поменяв хват и нажав на курок носом, уже срезала лямки на правой руке. На руке остался порез, но он неглубокий. Когда мужчина пытается отобрать у меня пилу, я бью его в висок ее массивной частью с батарейкой. Он камнем падает на пол.

Грех кричит изо всех сил, но помните про мальчика, который кричал: «Волки!»? Персонал, наверное, увлечен онлайн-играми или соскребает блестящие полоски с лотерейных билетов. Остальные лямки я перерезаю более аккуратно.

– Продолжай в том же духе, подруга, – говорю я. – Через минутку пойду разбираться с делами.

Снимая с себя фиксаторы, Грех, должно быть, испытывает нестерпимую боль – каждое движение отдается в сломанной ключице. Ей удается освободиться, но она вряд ли, что называется, пришла в боевую готовность. Она пытается ударить меня по голове фиксатором из нержавеющей стали, который только что сняла, но у нее выходит какое-то дикое и смешное движение, из-за которого я решаю, что она безопасна. Скальпель я замечаю только тогда, когда она замахивается им, целясь мне в шею.

Рефлексы меня не подводят, и я выношу предплечье вперед, успевая перехватить скальпель. Больно до искр из глаз, но все же любительская трахеотомия кончилась бы хуже. Ручкой хирургической пилы я бью ее по лицу с такой силой, что раскалывается блок с батареей и теперь аппарат полностью бесполезен.

Я выдергиваю скальпель из руки, хватаю Грех за волосы, прижимаю лезвие к ее сонной артерии и неуклюже веду ее к двери.

– Мы сейчас вместе выходим отсюда, и больше никто не создает никому лишних проблем. Договорились?

 

Глава 37

КАРПОВ, гений российской разведки, который превратил Баки в Зимнего солдата, всегда говорил, что гордыня являет собой самую большую опасность для агента. Баки кажется, что номер отеля в Миннеаполисе – где он сражается с человеком в костюме Капитана Америка, и этот человек едва ли уступил бы Кэпу в силе и навыках боя – не лучшее место, чтобы обдумать ошибки прошлого и жизненные уроки.

Противник блокирует лучшие удары Баки, а вот он пропускает удары и зарабатывает синяки. Мебель в комнате давно покрошили в щепки размером не больше спички, и Баки уверен, что бьется не с опытным воякой, а с каким-то продуктом сыворотки «Суперсолдат». Что вообще-то в сути своей невозможно, потому что Суперсолдат в истории был только один.

Невозможно, потому что тот Суперсолдат – Стив Роджерс – мертв.

Невозможно, потому что Стив Роджерс никогда не мог извергать неприкрытую ненависть, которая льется из уст его имитации.

– Мне больно избивать твое презренное тело, пока оно облачено хотя бы в жалкую подделку моей униформы! Клянусь, я сниму ее с твоего трупа и с честью от нее избавлюсь!

Настоящему Кэпу претила бы и мысль, и ее исполнение. Не в его духе.

У настоящего Кэпа глаза никогда не светились неприкрытым безумием. Яростная серия ударов отбрасывает Баки сквозь стеклянные окна на ограждение балкона. Отель построен ступенями, и Баки не падает с тридцатого этажа на улицу, а приземляется на выступ крыши тремя этажами ниже. Этого хватает, чтобы сбить ему дыхание.

Рядом опускается человек с ожогами, спрятанными под костюмом Капитана Америки. Он смотрит в лицо бывшему советскому киллеру, который тоже одет в костюм Капитана.

– Джеймс Бьюкенен Барнс, ты заслуживаешь больших страданий. Ты предал свою страну и убивал верных родине американцев, чтобы услужить своим хозяевам в Кремле. А теперь ты смеешь выставлять на посмешище униформу, символизирующую те ценности, от которых ты трусливо отказался?

Эти слова бьют сильнее, чем любая комбинация ударов.

Слова пронзают его сердце, потому что это правда. Нечего отрицать. Голые факты, лишенные любой претенциозности, и принять их – задача, от которой холодеет в душе. Но за этой ужасной правдой кроется что-то очень важное. Эта правда стоит на пирамиде лжи и обмана, которую ради своих козней выстроил Красный Череп.

Человек, стоящий лицом к лицу с Баки, не Стив Роджерс, а безумная марионетка Красного Черепа. И от него нужно избавиться.

Баки отбрасывает настоящий щит, и тот рассекает край поддельного, будто он сделан из картона.

Капитан Америка производства Красного Черепа теряется. Пока он отвлекся, щит из вибраниума отскакивает от дренажной трубы, рикошетит от дымохода и сбивает самозванца с ног.

Баки ловит щит в воздухе и с силой обрушивает его на голову поддельного Кэпа, пока тот еще не успел упасть на крышу. Маска снята, и Баки ошеломлен: на него смотрит лицо Стива Роджерса.

– Что за чертовщина? Ты не Стив Роджерс.

– Не нравится такой поворот, кривляка? Я настоящий Стив Роджерс.

Человек, который дольше всех из ныне живущих пробыл бок о бок со Стивом Роджерсом, замечает мелкие отличия и незнакомое выражение лица. Он понимает, кто перед ним.

– Я знаю, кто ты.

– Я Стив Роджерс.

– Это тебе Доктор Фаустус сказал? А спорим, он не говорил, что отчитывается о работе перед Красным Черепом?

 

Интерлюдия № 18

– ЧТО происходит в Миннеаполисе, Фаустус?

Красный Череп и Доктор Фаустус сидят в командном центре на базе в Нью-Йорке и смотрят на противостояние двух Капитанов Америка по взломанным для этих целей камерам наблюдения. Техники ЦЕЛИ лихорадочно пытаются остановить передачу записи с этих камер в охранные фирмы и местные отделения полиции.

– Он ломается, – отвечает Фаустус. – Я говорил тебе, что он еще не готов. Реальность, которую я для него создал, еще не закрепилась в мозге. Мне нужно было еще хотя бы десять сеансов…

– Уведи его оттуда, пока мы его не потеряли. Отправь сигнал отзыва, быстрее.

– На это уйдет одна-две минуты.

В командный центр входит специалист по безопасности и торопится доложить Красному Черепу:

– У нас происшествие в медицинском отсеке. Ваша дочь и Шэрон Картер…

 

Глава 38

– …ТЫ ведь помнишь, кто такой Красный Череп? И всерьез думаешь, что этот бывший нацистский псих думает об интересах нашей страны?

Человек с лицом Стива Роджерса отчаянно пытается увязать в голове противоречивые воспоминания, чтобы понять, что все это значит.

– Нет, это не так…

Баки отклоняется назад и позволяет мужчине подняться.

– Я могу доказать. У тебя под кофтой рубцы от ожогов, так ведь? Ты Уильям Бернсайд, ты был Капитаном Америка в 1950-х, но потом у тебя… появились проблемы, и Доктор Фаустус…

– Что-то тут не так. Ты предатель и убийца.

Пару секунд в глазах Бернсайда полыхает пламя. Нечто едва уловимо меняется, когда он переводит взгляд, будто где-то нажали на переключатель. Баки, не заметив перемены, продолжает:

– Да, я был и тем, и другим, и я об этом сожалею. Но я могу тебе помочь…

Баки едва замечает молниеносное движение. Может, Бернсайд и рехнулся, но ему вводили недоработанную сыворотку «Суперсолдат», и она наделила его невероятной силой и быстротой.

Баки летит вниз с высоты двадцать пятого этажа. Бернсайд с балкона кричит:

– Сожалеешь? Да тебя убить мало!

В пятнадцати метрах от тротуара Баки подхватывает Сокол, и инерция при падении сменяется на горизонтальный полет, который для обоих кончается падением на асфальт в двух кварталах от отеля. Среди толпы шокированных покупателей, снующих поблизости от Николетт-Молл, Баки и Сокол перекатываются и встают на ноги.

– Улыбаемся и идем, – говорит Сокол, непринужденно шагая по дороге. – И в следующий раз я тебя ловить не буду.

– Сэм, не знаю даже, как тебя благодарить. Но разве нам не стоит проследить за Бернсайдом?

Сокол качает головой.

– Пока побездельничаем, а там Краснокрыл расскажет, куда направился Бернсайд.

– За ним твоя птица летит? Ты что, с самого начала знал, кто это?

– У меня были подозрения. Но я не стал говорить, чтобы ты не пришел в ярость и не пошел к нему сам.

Не давая Баки ничего сказать, Сокол заключает:

– Если тебе от этого легче, думаю, Стив сделал бы то же самое.

 

Интерлюдия № 19

– И КАК же так вышло?

Красный Череп едва сдерживает ярость. Шэрон Картер лежит в коридоре перед медицинским отсеком. Из ее живота торчит скальпель. Медицинский персонал ЦЕЛИ и Доктор Фаустус опускаются на колени, чтобы осмотреть Картер, а Грех стоит поблизости, исключительно довольная собой.

– Она пыталась сбежать, – ухмыляется Грех. – Брала меня в заложники, но я знаю кодовую фразу, которую ей в мозг вложил Фаустус: «Я думаю, мы с вами еще не закончили, Агент 13». Я это сказала, и она сразу обмякла и стала послушной, тогда я схватила скальпель и пырнула ее.

Грех получает пощечину и едва не падает.

– Тупая, тупая девчонка. Ты понятия не имеешь, что наделала. Агент 13 и комок живой плоти у нее в животе крайне важны для меня сразу по нескольким причинам. Стоило все-таки сразу тебя убить.

Медработники кладут Шэрон Картер на каталку и везут обратно в реанимационный блок. Фаустус снимает латексные перчатки и роняет их на пол. У него на монокле и бороде виднеются следы крови. Он обращается к Красному Черепу, но смотрит на его дочь.

– Она выживет. Сможем ли спасти ребенка – другой вопрос. Полученная травма в сочетании с несанкционированным и опрометчивым использованием кодовой фразы могло откатить результаты работы на целые месяцы.

Грех не проявляет никакого раскаяния, но Красный Череп и Фаустус этого и не ждали. По дороге в личный кабинет Красный Череп слышит механическое пощелкивание в лаборатории Арнима Золы. Внутри киберпрофессор, как обычно, изобретает сплав непознанного с необъяснимым.

– Спасибо, что сообщил о своем возвращении, Зола.

Профессор, как обычно, игнорирует замечание.

 

Глава 39

СОКОЛ выкладывает «фул хаус», снова побеждает и забирает выигрыш. Баки подсчитывает потери.

– Я тебе должен сто девяносто восемь. Наш полудурок еще в столовой?

Сокол и Баки провели в отеле в пригороде огайского Толедо уже четыре дня. Уильям Бернсайд поселился тремя этажами ниже. Все эти дни он ничего не делал, только сидел в номере и ходил есть в столовую через дорогу.

Сэм встает и смотрит из-за занавесок через бинокли с автоматическим наведением.

– Жует печень с луком, на гарнир – жареная картошка с перцем. Наш Бернсайд – человек привычки. О, Наташа звонила, пока я набирал лед. Техники ЩИТа извлекли из-под обломков оплавленные куски механического тела Арнима Золы; говорят, он был подключен к какому-то устройству для переноса.

– Я читал файл на Золу, когда скачивал досье ЦЕЛИ через секретный доступ Фьюри в базе данных ЩИТа. Он уже давно меняет тела, Сэм. Он – не более чем набор мозговых волн во временном убежище. Но почему двойник Кэпа не рвется ночевать дома? Он будто прячется от собственной команды.

Сокол отходит от окна, плотно задернув занавески.

– Отряд поддержки ЦЕЛИ только что окружил столовую. Если Бернсайд сам не выйдет на связь с Красным Черепом, пчеловоды вынесут его оттуда вперед ногами. В любом случае, за ними присмотрит Краснокрыл, и мы в выигрыше.

Баки выглядывает через глазок в двери.

– Может, стоит ему помочь, а не…

– Использовать?

– Сэм, я такое не люблю.

– Ключевая мысль: меня больше интересует Шэрон, чем он.

Баки отлипает от глазка.

– Он их заметил.

Сэм распахивает занавески. В столовой через дорогу Бернсайд вскакивает из-за столика и бросается к заднему выходу. Два отряда бойцов ЦЕЛИ с тяжелым вооружением с двух концов перекрывают аллею за зданием общепита. Сверкают вспышки яркого света, и неприметный фургон заезжает на дорожку аллеи. Минутой позже фургон выезжает на проезжую часть и удаляется по улице.

Кружащий в вышине ястреб устремляется за ним.

 

Интерлюдия № 20

КРАСНЫЙ Череп заходит в лабораторию Арнима Золы. Он замечает, что в ряду «запасных» механических тел после взрыва в больнице для душевнобольных стало на одно меньше. Новых кибертел пока не появилось, и Красный Череп думает, занят Зола работой над устройством Доктора Дума или просто забыл.

– Возможно, тебе будет интересно. Мы вернули нашего беглеца Капитана Америка, пусть дух его поднять и не удалось.

Против своего обыкновения, Зола бросает свои дела и обращается к Красному Черепу.

– Значит, еще одну ошибку Доктора Фаустуса исправили. В наше время подобная некомпетентность не сходила с рук.

– Ваше время ушло, Профессор Зола. И пусть нам не нравится его раздутое эго, именно контроль Фаустуса над разумом Шэрон Картер позволил начать выполнение плана. Жаль, если она нам больше не пригодится.

Зола поднимает светящуюся емкость со стальными щипцами. На таком малом расстоянии от емкости в теле, которое Красный Череп делит с Лукиным, сжимаются все пазухи.

– Она нужна нам только ради одного дела, господин Череп. Если вы, конечно, настроены продолжать. Надеюсь, что нет. Я до сих пор не закончил постройку платформы, а у нас только одна попытка…

– Моя беспардонная дочь не оставила нам выбора.

Красный Череп стягивает с себя маску, и говорить, с заметным русским акцентом, продолжает Александр Лукин:

– Не оставишь же ты нас двоих навсегда в таком положении?

– Если это не риторический вопрос, то ответ – нет.

– Тогда, какой бы части аппарата Доктора Дума не было в твоем распоряжении, найди ее и закончи машину, пока мы с твоим хозяином не сошли с ума от вынужденного соседства.

 

Глава 40

ШЭРОН Картер сквозь туман обезболивающих наблюдает, как Доктор Фаустус заходит в палату реанимации.

– Дорогая, мне очень жаль. Ты потеряла ребенка.

Даже самые сильные препараты не могут притупить ненависть, которую она испытывает к Фаустусу, Красному Черепу и всей этой компании. Она напрягается и натягивает лямки, которыми привязана к каталке. Шэрон с трудом подбирает слова, которые бы выразили ее клокочущую ярость.

– Красный Череп в бешенстве. Ты же понимаешь, чем это грозит? Конечно, понимаешь. И еще ты знаешь, что они и не собирались оставлять тебе этого ребенка. Они имели на него собственные виды. Ты ведь хотела умереть, чтобы не отдать им его?

– Да, да, да, – мямлит она в ответ.

Доктор Фаустус кладет ей на лоб необычно холодную руку. Ее злоба и боль отступают, взамен приходит навязанный покой.

– Так-то лучше. Ты ведь знаешь, что даже самые страшные чудовища могут таить в душе заботу и познать настоящую любовь, которая перебарывает определенные, назовем так, фиксации?

Мозг Шэрон снова обволакивает ужас, но что-то подсказывает ей не обращать на это внимания.

– Ты восхитительная особь, Агент 13. Я искренне надеюсь, что ты переживешь ближайшие дни. Не бойся кары Красного Черепа. Ты еще нужна им с Золой. Ты – константа в их уравнениях.

Шэрон не понимает, о чем говорит Фаустус.

– Я исключу свое присутствие в финале драмы, но вот тебе два подарка от меня.

Он кладет в руку Шэрон маленькое поблескивающее устройство. Она знает, что это за предмет – ее собственный GPS-локатор, сделанный ЩИТом, и теперь он снова включен.

– А вот куда более ценный: я думаю, мы с вами еще не закончили, Агент 13.

В ее глазах исчезает всякое выражение, а он продолжает:

– Забудь свое горе. Ты никогда не была беременна. Это был плохой сон. Когда я уйду, ты снова обретешь контроль над своим разумом. Не сдавайся, Шэрон. И прощай.