Семья Яхода

В Вене молодой Гитлер сталкивался не только с евреями из низших социальных слоёв, но и, благодаря Кубичеку, с представителями состоятельной еврейской буржуазии. Кубичек, подрабатывавший на домашних концертах игрой на альте, в 1908 году иногда берёт его с собой. В частности, и «в дом д-ра Яходы, зажиточного фабриканта, проживавшего на Хайлигенштедтерштрассе». Кто же был этот Яхода?

В адресной книге Вены за 1910 год Яхода, проживающий на Хайлигенштедтершрассе, не упоминается. Зато есть другой Яхода — по адресу Гринцингерштрассе 86. Согласно старой нумерации, этот дом находился как раз на пересечении с Хайлигенштедтершрассе. Это тот самый упомянутый Кубичеком дом и тот самый д-р Рудольф Яхода, как подтверждает его племянница, проживающая в Англии, — социолог, проф. д-р Мария Яхода, 1907 года рождения. У дяди на Хайлигенштедтершрассе она часто бывала с родителями, братьями и сёстрами. Мария Яхода дала следующее описание сегодня уже не существующего дома.

Это была красивая старая вилла на лужайке в окружении деревьев, расположенная на холме, на краю парка Ротшильдпарк в районе Хайлигенштадт. Химик д-р Рудольф Яхода жил здесь с семьёй и умственно отсталым братом Эдмундом.

В 1908 году, когда Гитлер бывал в этом доме, директору химической фабрики Яходе, родившемуся в 1862 году в Вене, иудейского вероисповедания, было 46 лет (данные согласно свидетельству о регистрации по месту жительства). Мария Яхода описывает его так: худой, среднего роста, чувствительный, тихий человек, выражение лица меланхоличное, седая бородка. Его жена Пина — итальянка, католичка, небольшого роста и чуть сгорбленная, очень приветливая, с красивыми глазами. Их дочери Клара (1901 года рождения) и Адель (1903 года рождения) были крещены в католичество.

Семейство Яхода можно считать образцом венского состоятельного, увлечённого искусством, ассимилированного еврейства рубежа веков. Отец Рудольфа Яходы приехал в Вену из Богемии, работал здесь печатником, особо не разбогател, но сумел отдать двоих сыновей из пяти — Рудольфа и старшего Эмиля — в университет. Д-р Эмиль Яхода, заведующий хирургическим отделением Больницы им. Франца Иосифа, был, по рассказам племянницы Марии Яхода, звездой семьи: элегантный, утончённый, кумир пациенток.

Младшие братья Георг и Карл (отец Марии) занимались печатным делом, добившись солидного достатка и большого почёта. В типографии Георга Яходы, который был близким другом Карла Крауса, печатался «Факел». Семейство Яхода относилось к кругу почитателей Крауса.

Все пятеро братьев отошли от иудаизма, став, по свидетельству Марии Яхода, агностиками. Рудольф Яхода вышел из иудаизма перед женитьбой на католичке и в последующие годы в свидетельствах о регистрации указывал, что не принадлежит ни к одной конфессии.

Источником богатства Рудольфа Яходы стал один из его многочисленных патентов на химические изобретения — светящаяся краска, пользующаяся большой популярностью. Правда, из-за её радиоактивного состава и других химических опытов у д-р Яходы остались рубцы от ожогов на правой руке. Но он блестяще играл на фортепиано. Яхода гордился тем, что когда-то брал уроки у Иоганнеса Брамса, любил, наряду с Брамсом, Шопена, Шуберта, Бетховена и Моцарта. Его жена Пина играла на скрипке и предпочитала итальянскую музыку XVIII века.

Раз в неделю в доме Яходы проходили музыкальные вечера, на которых присутствовали все братья с жёнами и старшими детьми, а также двоюродные братья и сёстры и другие родственники. В большом, отделанном деревянными панелями салоне, служившим ещё и библиотекой, стоял рояль. Сначала Рудольф и Пина Яхода исполняли одну-две сонаты для скрипки и фортепиано. Затем все отправлялись ужинать в расположенную рядом столовую, где хозяйка угощала традиционными итальянскими блюдами. После ужина и оживлённой беседы исполнялось ещё одно музыкальное произведение.

Время от времени студентов консерватории приглашали исполнить трио или квартет ради разнообразия репертуара. Так в этот дом попал и альтист Кубичек. Он с восторгом рассказывал об этих вечерах другу Адольфу: «Это были люди с изысканными вкусом, тонко чувствующие искусство, поистине одухотворённое общество, возможное только в особой атмосфере Вены». Кубичек попросил позволения привести друга. Так 19-летний Гитлер попал в дом Яходы.

Кубичек вспоминает: «Ему очень понравилось. Особенно его впечатлила библиотека д-ра Яходы, она стала для Адольфа важным критерием для суждения о собравшихся здесь людях. Гораздо меньше ему понравилось то, что он весь вечер оставался лишь слушателем, хотя сам выбрал эту роль. По дороге домой он объяснил мне, что чувствовал себя в этом доме хорошо, но не мог принять участия в разговоре, потому что не музыкант». Кроме того, он испытывал неловкость из-за своего скромного наряда.

В присутствии этих образованных людей юный Гитлер робеет, стесняется и не произносит ни слова. Даже учитывая все его знания о Рихарде Вагнере, этих ценителей музыки ему нечем поразить. Он не произвёл впечатления, что и неудивительно: он тогда всего лишь 19-летний юноша. Однако, здесь он, видимо, впервые познакомился с жизнью еврейской семьи, принадлежащей к крупной буржуазии. И ничего не критиковал.

В заключение следует сказать несколько слов о дальнейшей судьбе членов семьи. Пина Яхода умерла рано, Рудольф Яхода потерял состояние во время Первой мировой войны и послевоенной инфляции и даже вынужден был продать дом. Он умер в 1924 году в бедности от рака (вероятно, вызванного радиоактивной светящейся краской). Дочь Клара работала в 1930-е годы врачом в одном берлинском детском доме, потом через Австрию эмигрировала в Англию. Там она нашла приют у своей кузины Марии Яхода, которая поддерживала социал-демократов и потому вынуждена была покинуть Вену уже в период корпоративного государства. Венскую академическую степень Клары в Англии не признали, и она долгое время работала экономкой, потом повторно прошла курс и получила место школьного врача в Бристоле.

Адель Яхода окончила Школу художественных искусств и ремесел, возглавляемую Альфредом Роллером, и вышла замуж за композитора и дирижёра Карла Ранкля, ученика Шёнберга, с которым познакомилась на музыкальном вечере в родительском доме: его приглашали, как и Кубичека, в качестве дополнительного скрипача. Они тоже эмигрировали в Англию и первое время держались на плаву на те скромные деньги, которые она выручала художественным промыслом. Ранкль сначала был безработным, зато потом стал музыкальным директором Королевского театра в Ковент-Гардене, в Лондоне. Обе дочери Рудольфа Яходы умерли в Англии, не оставив потомства.

После трёх братьев Рудольфа Яходы остались многочисленные потомки, добившиеся больших успехов в жизни (правда, не в Австрии, а в вынужденной эмиграции). Среди них — несколько музыкантов, а также немало учёных, и на удивление много университетских профессоров-женщин.

 

Супруги Моргенштерны

Еврейский продавец рам и изделий из стекла Самуэль Моргенштерн был самым надёжным покупателем картин Гитлера. Тот не прибегал к помощи посредника, сдавал картины лично. Петер Ян, торговец произведениями искусства, которыйв 1937–1939 гг. по поручению НСДАП занимался розыском картин Гитлера и виделся по этому поводу с Моргенштерном, подтверждает, что отношения у них были хорошие и Моргенштерн не обманывал бедного художника с оплатой. В протоколе записано: «Моргенштерн был первым человеком, который предложил ему хорошую цену за картины, так начались их деловые отношения».

Самуэль Моргенштерн, 1875 года рождения, приехал в Вену из Будапешта и в 1903 году открыл магазин товаров из стекла и мастерскую по адресу Лихтенштайнштрассе 4, недалеко от центра города и поблизости от дома, где жил и работал Зигмунд Фрейд. В 1904 году он женился на венской еврейке Эмме Праган, младше его на четыре года. В 1911 году родился их единственный сын. В том же году Моргенштерн купил за 5000 крон участок земли в венском районе Штреберсдорф, а в мае 1914 года — ещё один, в районе Гроседлерсдорф, который стоил в десять раз дороже. Начав с нуля, он за короткое время выбился в люди.

В 1937 году в протоколе, записанном по памяти, Моргенштерн сообщает, что Гитлер впервые появился в его магазине в 1911 или 1912 году, предложив ему три картины, исторические виды в стиле Рудольфа фон Альта: площадь Михаэлерплатц с «Домом трёх скороходов», ворота Фишертор, которые снесли вместе со старой городской стеной, и Хофбург со старым, также не существующим уже проходным двором. Он, Моргенштерн, торговал стёклами и рамами, а заодно продавал картины, потому что «по опыту знал, что рамы легче пристроить, если в них вставлены картины».

Благодаря картотеке покупателей, которую вёл Моргенштерн, многих обладателей картин Гитлера позже удалось найти. При этом выяснилось, что большинство из них были евреи, проживавшие в новых элегантных доходных домах в районе Лихтенштейнштрассе и составлявшие основную клиентуру Моргенштерна. Главным клиентом Моргенштерна был адвокат д-р Йозеф Файнгольд, о котором интервьюер пишет в мае 1938 года следующее: «По всей видимости, не совсем ариец, но производит солидное впечатление, участник войны». Его контора располагалась в центре города неподалёку от площади Штефансплац, и он иногда помогал молодым художникам, которых присылал к нему Моргенштерн. У Гитлера он купил для своей конторы серию видов старой Вены, обрамленных Моргенштерном в стиле бидермайер.

Когда бывший художник, а теперь фюрер Великогерманской империи в марте 1938 года оккупировал Австрию, в жизни супругов Моргенштернов произошли значительные изменения. Осенью 1938 года магазин вместе со складом и мастерской «аризировали», новым владельцем стал национал-социалист. Обещанную за продажу магазина сумму в 620 марок Моргенштерны так никогда и не увидели. Моргенштерна также лишили свидетельства на право заниматься ремеслом, теперь он не мог работать. Так супруги (63 и 59 лет) остались без средств к существованию, но главное — они не могли бежать заграницу, поскольку у них не было ни виз, ни средств на дорогу и на уплату т.н. «налога на эмиграцию из империи».

Оказавшись в столь критическом положении, Самуэль Моргенштерн решил, что помочь им сможет лишь личное обращение к «фюреру» (так поступил и д-р Блох в Линце). Если вспомнить, как быстро Гитлер отреагировал на просьбу Блоха, то идея Моргенштерна не кажется такой уж абсурдной, при условии, что письмо дошло бы до Гитлера.

Моргенштерн напечатал свой крик о помощи на печатной машинке и адресовал его «Его превосходительству господину рейхсканцлеру и фюреру Германской империи Адольфу Гитлеру» в Берхтесгаден:

«Вена, 10 августа 1939 года

Ваше превосходительство!

Нижайше прошу простить, что осмелился написать Вам, господин рейхсканцлер, и обратиться с просьбой.

Тридцать пять лет у меня было собственное предприятие по изготовлению стекольных изделий и рам для картин в 9-м районе Вены, по адресу Лихтенштайнштрассе 4, и господин рейхсканцлер в довоенное время бывали в моём магазине и имели возможность оценить меня как честного и порядочного человека.

У меня незапятнанная репутация, восемь лет я отслужил унтер-офицером в австрийской армии, сражался на румынском фронте, моё предприятие дважды было отмечено дипломом товарищества как образцовое.

10 ноября в ходе законных мероприятий мой магазин закрыли [последнее слово подчёркнуто дважды, на полях пометка чужой рукой: «Жид!» — прим. автора], а меня лишили свидетельства на право заниматься ремеслом. За мой магазин, аризированный ещё 24 ноября 1938 года, я до сих пор не получил от Отдела управления имуществом компенсации, которую определили в размере 7000 рейхсмарок. Таким образом я остался без средств к существованию.

Мне 64 года, моей жене 60 лет, мы уже много месяцев живём на средства благотворительных организаций и хотим уехать заграницу и искать там работу.

Обращаюсь к вашему превосходительству с нижайшей просьбой распорядиться, чтобы Отдел управления имуществом выдал мне небольшую компенсацию в валюте за мой не обременённый долгами участок земли в 21-м районе, который, согласно государственной оценке, стоит 4000 рейхсмарок и который я готов уступить государству, чтобы я мог предъявить въездной капитал и мы с женой могли скромно жить до того, как найдём работу.

Прошу проверить моё прошение и надеюсь на благополучное решение моего вопроса.

С глубочайшим уважением

Самуэль Моргенштерн, стекольщик

Вена, 9-й район, Лихтенштейнштрассе 4» [1364]

Однако большинство писем до Гитлера не доходили, в особенности в августе 1939 года, непосредственно перед началом войны. Кубичек, чьё письмо попало в руки к старому другу лишь через несколько месяцев, вспоминает: «Он сказал, что писать прямо ему не имеет смысла, потому что приходящая почта в большинстве своём до него не доходит, с ней предварительно работают, чтобы его не загружать».

Согласно почтовым штемпелям, письмо Моргенштерна прошло следующий путь, о чём ожидающий ответа отправитель и не подозревал. 11 августа письмо отправили из Вены, 12 августа доставили в секретариат Гитлера в Оберзальцберг в Берхтесгадене, оттуда переслали 14 августа в «Канцелярию фюрера» в Берлин и распечатали там 15 августа. Должно быть, именно здесь появилась пометка «Жид!» на полях письма. В любом случае, секретариат Гитлеру письмо не представил, а 19 августа отправил его обратно в Вену, но не Самуэлю Моргенштерну, а в министерство финансов, которое в свою очередь 21 августа переслало письмо в Отдел управления имуществом. 22 августа его вложили в дело об аризации имущества Моргенштерна, там оно и сохранилось, было обнаружено 56 лет спустя и приводится здесь впервые.

1 сентября 1939 года с нападения на Польшу началась Вторая мировая война. Супруги Моргенштерны напрасно надеялись на спасение. Через некоторое время у них отобрали квартиру и переселили их в еврейский лагерь, своего рода гетто, в районе Леопольдштадт. Оттуда их депортировали 28 октября 1941 года вместе с другими венскими евреями в гетто Литцманштадт в рейхсгау Вартеланд. На деле об аризации в Отделе управления имуществом поставили обычный для той эпохи штамп: «В Польшу».

Литцманштадт, переименованный в честь немецкого генерала, участника Первой мировой войны, — это город Лодзь в бывшей русской части Польши, где некогда проживала одна из самых больших еврейских общин мира — 233.000 человек. Часть из них переселили, оставшиеся 160.000 согнали в охраняемое гетто в нищенском квартале города. Там они жили в ужасающих санитарных условиях, производя для вермахта и немецких универмагов одежду, обувь, мебель и многое другое. На содержание каждого расходовалось ежедневно 30 пфеннигов, а спустя некоторое время лишь 19 пфеннигов в день.

Чету Моргенштернов депортировали в Лодзь вместе с 20.000 других евреев из Берлина, Вены, Праги, Франкфурта, Кёльна, Гамбурга, Дюссельдорфа и Люксембурга и 5000 цыган из Бургенланда. Цыган вскоре отправили в Освенцим. Западные евреи, не говорившие ни на польском, ни на идиш, остались запертыми в гетто, вместе с местными восточноевропейскими евреями. Они с трудом приспосабливались к здешней жизни, между двумя группами вспыхивали конфликты.

Читали ли Моргенштерны книгу бывшего бедного художника? О «жидах» и о том, как лишить их достоинства, там сказано следующее (задолго до того, как эти планы начали претворяться в жизнь): Если запереть еврея вместе с ему подобными, его искусная ложь окажется бездейственной, и тогда все его т.н. «трудолюбие» исчезнет, и он утонет в грязи и нищете. Арийцу идёт только на пользу, если он живёт среди своих соплеменников, а вот для еврея это губительно, это превращает его в животное.

Самуэль Моргенштерн умер от истощения в августе 1943 года в возрасте 68 лет в гетто Литцманштадта и был похоронен на кладбище гетто. Его жена находилась с ним до последнего дня, как сообщил позже очевидец Вильгельм Абелес, зять Эммы, бывший венский стекольщик.

В августе 1944 года гетто очистили ввиду приближения Красной армии. Находившихся там 65.000 евреев, ослабленных голодом и болезнями, депортировали в лагерь смерти Освенцим, в том числе и Абелеса, которому, однако, удалось выжить. В последний раз он видел Эмму Моргенштерн перед депортацией из Литцманштадта. Других выживших свидетелей нет.

Скорее всего, Эмму Моргенштерн отправили в Освенцим в августе 1944 года, так как 30 августа в гетто оставались лишь 600 человек «команды зачистки» и единичные спрятавшиеся евреи. В Освенциме большинство прибывших сразу же отправили в газовые камеры — нетрудоспособных женщин в первую очередь.

Позже венский суд постановил, что Эмма Моргенштерн не дожила до конца войны в 1945 году. В декабре 1946 года её признали умершей по заявлению её брата, майора в отставке Макса Прагана.