«КЧВМЗ?» — подумал Скай.

Действительно, куда, черт возьми, его опять занесло? В крошечную точку на карте под названием Каурия. Куда никто не приезжает, за исключением, вероятно, летних месяцев, да и тогда туристы высыпают из автобуса буквально на несколько минут, чтобы сделать пару снимков и отправиться дальше. Зачем кому бы то ни было задерживаться здесь дольше, даже когда солнце стоит высоко и десятки людей вокруг щелкают затворами камер? А уж тем более когда холодный пронизывающий ветер шумит в ветвях сосен, заставляя их говорить разными голосами; когда низкое небо вот-вот снова разразится дождем, а единственное убежище, какое можно найти, — это гробница.

Скай исследовал шесть гранитных плит, которые, если верить путеводителю, являлись дольменом, захоронением некоего давно умершего вождя. Судя по всему, в округе сооружение было известно под названием Горн Дьявола, что спокойствия Скаю отнюдь не добавляло. Он представлял себе, откуда взялось такое название, каким-то образом чувствовал это. Может быть, причиной тому была общая атмосфера дня, этот ветер, холод, уединение, но место производило очень странное впечатление.

Скай вздохнул. Он еще даже не добрался до конечного пункта своего путешествия. Судя по надписи на указателе, оставалось пройти еще двести метров вверх по холму. Скай оглянулся на небольшую парковку. На ней стояла скамейка под покатой крышей и табличкой с кратким очерком по истории здешних краев. Слова. Некоторые даже на английском. Можно было бы вернуться туда, перекусить и подождать. Только чего? Автобуса с гидом?

«Черт возьми, — подумал Скай, — я же уже здесь. Могу спокойно двигать дальше».

Подхватив рюкзак, он последовал в направлении, указанном стрелкой.

Перевалив через вершину холма, Скай увидел их — ряды безмолвных гранитных менгиров. Он сделал глубокий вдох и почувствовал запах железа. Нет, не металла. Это был привкус крови. Ощущение длилось не больше секунды, после чего исчезло, и его сменил неотступный аромат маки, смешанный с запахом дождя.

Скай содрогнулся и на мгновение закрыл глаза. Когда же снова открыл их, ему показалось, что мегалиты стали ближе. Он сделал шаг назад. Менгиры были немногим выше его, да и шириной они соответствовали его телу, тем не менее Скай чувствовал себя среди них карликом.

Он пересчитал камни. Двадцать два, все примерно в человеческий рост, все высечены из одинакового серого гранита.

Что-то знакомое напомнило Скаю это число — двадцать два. Он сообразил: ровно две футбольные команды.

— Англия против Франции. Счет три — ноль, — рассмеялся он.

Или попытался рассмеяться. По крайней мере, произнес эти слова громко.

Скай снова вздрогнул, нервно оглянулся и быстро перевел взгляд обратно на ряды менгиров. Показалось ему или же они действительно стали еще ближе? Только у двух было некое подобие лиц: впадины на месте глаз, вертикальный выступ, обозначающий нос, разрез рта. Один мегалит он уже знал по календарю в библиотеке и по своим видениям. Глубоко вдохнув, Скай сделал несколько шажков к нему.

— Так, стало быть, ты здесь командир? — спросил он неуверенно.

«Это просто смешно, — подумал Скай. — Что, если кто-нибудь увидит, как я тут разговариваю с каменной статуей? Конечно, решат, что я сумасшедший».

Следом пришла еще более неприятная мысль: «А вдруг кто-нибудь из них ответит?»

Он внимательно всмотрелся в изображения на менгире. Грубо высеченное в камне лицо, но не только… Скай увидел рисунок, который, собственно, и привел его сюда, — копье руны Иса.

Конечно, это была не руна. Скай никогда не слышал, чтобы на Корсике пользовались руническим письмом. Рун здесь не знали, даже если викингам и случалось когда-либо приставать к этим берегам. И в любом случае менгиры появились в век мегалитических сооружений, то есть примерно за две тысячи лет до возникновения рун. Но каким-то образом — Скай чувствовал это — идея, заложенная в изображении, была одна. Кто-то вырезал на камне рисунки. Рисунки, имеющие особое значение.

— Руны, — пробормотал Скай.

Он посвятил их изучению все лето, стремясь свободно владеть этой удивительной силой, которая неожиданно вошла в его жизнь. Он читал о рунах в книгах, в Интернете, спал, положив их под подушку, садился под дерево, зажав их в руке и медитируя над множественными значениями каждой, но в конце концов решил оставить это занятие, поскольку его камни принадлежали Сигурду, были его инструментом. Посредством их дед контролировал Ская, и бесполезно было сражаться против него его же оружием. Скай закопал руны, чтобы ими не смогли воспользоваться ни дед, ни он сам. Однако теперь они снова ему понадобились. Нет, не они. Ему не нужны руны Сигурда, нужны собственные. И первая была сейчас здесь, перед ним.

— Иса, — громко произнес Скай, — руна поиска. Руна вызова, который мы принимаем во всеоружии.

Он услышал дождь еще до того, как упали первые капли и вода сплошной пеленой накрыл маки. Запрокинув голову, Скай подставил лицо ливню и, даже закрыв глаза, видел горящую линию Исы. Очертания копья Гунгнира, могущественного оружия Одина, которое не знало промаха. Но оно, припомнил Скай, предназначалось не только для убийства.

Копье перед его мысленным взором начало меняться. Железный наконечник растворился в древке, оно, в свою очередь, трансформировалось в крепкую деревяшку, шест, на который опираешься при ходьбе по пересеченной местности. Превращение на этом не закончилось — форма и дальше менялась, палка изогнулась и застыла в виде пастушьего посоха. Иногда, когда необходимо, он мог служить оружием — отгонять от стада хищников, — но, как правило, это был всего лишь полезный инструмент.

Его инструмент, не Сигурда.

Скай еще минуту постоял с запрокинутым лицом, позволяя дождю смыть остатки посетившего его видения. Когда оно полностью рассеялось, Скай отвернулся от мегалитов, даже не поглядев на них. Он получил все, в чем нуждался, — подтверждение тому, что видел в библиотеке. Первая руна — Иса, вызов. Остальные он найдет впереди, за рядами застывших менгиров, в местности, которая была, если верить карте, необитаема и пронизана вдоль и поперек реками и ручейками.

Забросив на спину рюкзак, Скай двинулся в направлении отвесной скалы, видневшейся в дальнем конце поля с менгирами. Позади и внизу остались дорога, по которой он приехал, и мотороллер; они уже не были видны из-за дерева и груды срубленных сосновых веток. За сломанной оградой, последним признаком человеческой деятельности, тропинки сделались у́же, как будто ходили по ним в основном не люди, а звери. Заросли маки подступали все ближе, цепляясь корягами за толстые носки и норовя уколоть шипами незащищенную кожу под джинсами. Подъем был достаточно крутым, и, невзирая на холодный дождь, к тому времени, как добрался до отвесной скалы, Скай весь вспотел.

Вдоль скалы пройти можно было в обе стороны. Скай рискнул повернуть налево. Касаясь одной рукой отвесной стены, он довольно скоро добрался до расщелины, вход в которую перекрывали колючие кусты, а под ногами громоздились отвалившиеся от утеса глыбы. Проход напоминал туннель, и в конце его виднелся свет. Поскольку Скай не представлял себе отчетливо, куда направляется, он решил попробовать этот путь и полез в расщелину, перебираясь через груды камней.

Это не был туннель в буквальном смысле слова: стены не смыкались над головой, однако сужались достаточно, чтобы свет практически не проникал внутрь, и Скаю приходилось двигаться на ощупь. В какой-то момент ему послышался шелест в темноте, и юноша попытался припомнить, не говорилось ли в путеводителе о скорпионах или змеях. Однако, несмотря ни на что, он продолжал свой путь, пока наконец проход не стал просторнее.

Скай выбрался наружу и замер перед открывшейся картиной. Дождь прекратился. Гранитная скала, через которую он прошел, ширмой закрывала долину, раскинувшуюся сейчас перед взором. Она стремительно расширялась в обе стороны, простираясь к видневшимся в отдалении вершинам.

«Вот куда я должен идти, — подумал Скай, — в горы».

Такие же горы, как в Норвегии. Он почувствовал, как глубоко внутри что-то зашевелилось, встрепенулась родовая память, но не мог заставить себя шагнуть вперед. Он опустил взгляд: одна нога еще скрывалась в тени скального туннеля, другую освещало солнце, висящее над долиной. Скай будто стоял одновременно в двух мирах, и нужно было сделать всего одно движение, чтобы покинуть один мир и оказаться в другом. Дорога, оставшаяся позади, вела в конце концов домой, к прежней нормальной жизни. Она манила его, и все, что Скаю требовалось, — просто развернуться на сто восемьдесят градусов.

Он почти сделал это. Но в последний момент не смог. К чему он вернется? К родителям — да. Но к нормальной ли жизни? Таковой у него уже не будет. Она закончилась в тот момент, когда мешочек с рунами вывалился из потайного отделения морского сундука и двойник его деда явился на зов — явился, а затем похитил тело Кристин. Если Скай повернет обратно, у него не останется выбора. Скаю не под силу одолеть Сигурда, он вынужден будет присоединиться к нему. К ним.

Юноша переминался с ноги на ногу, балансируя между двумя мирами. Впереди лежали неизвестность и одиночество; позади — семья и тот, кто дергал за все ниточки.

— Англия — три, Франция — ноль, — произнес Скай и шагнул в неизвестность.

Он был уверен лишь в одном: до сих пор стоявшая перед мысленным взором руна — первая, которую предстоит вырезать. И единственная, которую он пока узнает. Его собственная руна, не Сигурда.

Иса, руна поиска.

Скай поднимался все выше, преимущественно по узким, крутым и извилистым козьим тропам. Через час он миновал несколько низкорослых сосен — последнее укрытие от холодного дождя, который налетел, вымочил его и ушел дальше. А затем деревья остались позади, и вокруг воцарилось разнотравье. Спустя еще час, заметно приблизившись к горным пикам, Скай обнаружил, что и обширному зеленому морю пришел конец, оно уступило место граниту.

А вскоре Скай увидел нечто, и ощущение дежавю, не отпускавшее с того самого момента, когда он почувствовал запах крови у менгиров, и не исчезнувшее, как бывало прежде, через несколько секунд, но продолжавшее нарастать по мере продвижения в долину, моментально стало вдвое сильнее.

Каменная складка выступала из утеса, образуя что-то вроде стенки длинной палатки. Палатки, сделанной не из ткани, а из каменного массива, отделившегося от материнской скалы в результате миллионов лет воздействия ветра, дождя и естественных водных потоков. Образование само по себе было необычным — подобное могли бы сотворить сказочные гномы, — но по мере того, как Скай замечал новые детали, его глаза все больше расширялись от удивления.

Длинная передняя и боковые стены каменной «палатки» были сложены из грубо обтесанных неправильной формы блоков, скрепленных раствором. Неизвестный строитель уложил глыбы таким образом, что они сходились наверху, образуя подобие скатной крыши. Примерно посередине ближайшей к Скаю стены имелось квадратное отверстие, своего рода окно, а почти непосредственно под ним прямоугольник входа с кое-как сбитой из досок дверью.

Скай стоял и смотрел на чье-то жилище.

— Эй, — сказал Скай, и звук его голоса тут же подхватил и унес прочь ветер. — Есть кто-нибудь?

К входу вела лестница, но человек сделал ее или же постаралась природа, сказать с уверенностью Скай не мог. Он поднялся по ступеням, задержался у порога и снова крикнул: «Эй!» На этот раз будто послышался ответ, и Скай в испуге отступил. Но то оказалась просто причудливая игра ветра и камня, всего лишь эхо. Тяжело дыша, юноша толкнул дверь. Она открылась.

Ужасная вонь! Изнутри накатила волна удушающего смрада: пахло экскрементами, мочой и мокрой шерстью. Всю дорогу Скай натыкался на тропинках на кучки козьего помета, а в путеводителе читал, что пастухи до сих пор используют возвышенные местности в качестве летних пастбищ, но стоявшая в хижине вонь была в равной степени человеческой и животной. Скай прикрыл лицо рукавом, чувствуя, что его вот-вот стошнит, как вдруг так же внезапно, как появился, смрад исчез. Скай осторожно втянул носом воздух. Ничего! Ну, может быть, слабый запах плесени. Пыли. Места, в котором давно не живут.

Он убрал руку от лица. Удивительное чувство: будто испытал обонятельное дежавю!

Глаза быстро привыкли к скудному внутреннему освещению, и Скай разглядел длинную комнату. Передняя ее часть была разделена на стойла из плетеного дерева. Он прошел по дорожке между ними и попал в другое, несколько более просторное помещение. Противоположная от входа стена была из гранита, так же как и длинная — в торце. Собственно, обе они, а также изогнутая крыша являлись частью скалы, в то время как две другие стены состояли из блоков, скрепленных раствором. Наполовину дело рук человеческих, наполовину творение природы — жилище можно было назвать и пещерой, и строением.

Круг сложенных на полу камней образовывал очаг. Скай поднял голову и увидел луч света, пробивающийся сквозь дыру в крыше — дымоход. Осмотревшись по сторонам, он не нашел никаких признаков, позволивших бы определить, когда покинули сооружение — один час или сто лет назад.

Скай повернулся к дальней стене, представлявшей собой часть скалы. Прищурился. Там что-то было. Скинув с плеча рюкзак, он отыскал фонарик, затем включил его и направил луч на каменную поверхность.

Всю стену покрывали вырезанные значки.

«Граффити, — подумал Скай, — корсиканское слово».

Схематичное изображение человека, совершающего непотребство с козой. Зарубки вроде тех, что оставляет на стене камеры заключенный, считая дни до выхода на свободу. Отметины, казалось, были нанесены сравнительно недавно — в последние лет пятьдесят, как предположил Скай, — но под ними скрывались другие, менее отчетливые и явно более старые.

Он подошел ближе и увидел дерево — каштан. Примерно два фута в высоту, он был изображен в мельчайших деталях, вплоть до плодов с характерной волосатой кожурой, висящих на ветвях. Поднимался он из густых зарослей маки, в которых также легко узнавались некоторые растения: лаванду легко было отличить от мирта, а розмарин от тимьяна.

Кто бы ни оставил эти рисунки, он явно был талантливым человеком. Впрочем, долгими летними днями здесь просто нечего делать, кроме как смотреть за козами, если только не следовать примеру, подаваемому первой картинкой. Так что Скай предположил, что времени оставалось предостаточно.

Затем юноша заметил кое-что еще. Он поднимался из зарослей маки под деревом, словно мачта корабля, — пастуший посох с загнутой рукояткой из козлиного рога. Очень похожий на посох из видения, посетившего Ская у менгиров.

— Иса, — прошептал он. — Опять ты.

Присмотревшись внимательнее, он обнаружил, что кто-то — вряд ли художник — испортил часть великолепного рисунка. Однако было отчетливо видно, что посох будто вырастает из коробки или ящика, наполовину скрытого в гуще кустов. Странный ящик — на нем имелось что-то вроде полозьев. Сани? Вроде нет.

— Колыбелька, — догадался Скай, ведя пальцем по ее неясным очертаниям.

Довольно странно видеть такую вещь в удаленной от поселений пещере. Может, ее изобразил старый пастух, скучающий по внукам?

Скай окинул взглядом помещение: земляной пол, никаких удобств, но руна свидетельствовала: это то самое место, куда он так стремился.

Развернув скатку и расправив спальный мешок, он нагнулся, чтобы положить их вдоль внутренней стены, и заметил кое-что как раз над тем местом, где должна была располагаться его голова. Пятно почти абсолютной тьмы. Посветив фонариком, Скай обнаружил квадратное углубление в камне.

«Да это же буфет, — подумал он. — Буду хранить там еду».

Внутри что-то мерцало. Чтобы узнать, что же это такое, Скаю пришлось засунуть руку по самое плечо, да еще и повернуться немного вбок. Наконец пальцы дотянулись. Он подцепил находку и принялся вытягивать, но на полпути она выскользнула и упала с легким звоном. Скай снова протянул руку как можно дальше и ухватил пальцами неизвестный предмет…

Его будто ударило током — отшвырнуло назад, и он с силой врезался спиной в кладку внешней стены, скрючился возле нее, тяжело дыша не только от боли, но и от полученного при соприкосновении с предметом шока. Тем не менее сама вещица была крепко зажата в правой руке. Скай даже не мог пошевелить пальцами: ощущение было такое, будто они приварились к находке. Однажды юноша уже испытал подобное с рунным камнем, но сейчас жар не шел. Напротив, руку сковал холод.

Поначалу Скай подумал, что держит сосульку. Действительно, предмет был бесцветным, имел похожую форму, сужаясь к одному концу, да и ладонь морозил изрядно. Однако при ближайшем рассмотрении это оказался камень, только почти прозрачный.

Внутри него что-то двигалось: тени, медленно обретавшие форму. Две фигуры смокнулись, потом разошлись, чтобы соединиться вновь; почти слились в одну и снова расстались. Одна скрылась в темноте, вторая растаяла в белом облаке. Свет исчез, и камень снова стал просто камнем.

Скай выпустил его. Ему уже приходилось держать в руках предметы, которые показывали картины прошлого и того, что еще только может случиться. Руны сами по себе являлись сгустками энергии, которая только ожидала высвобождения. Теми же свойствами обладала и зажигалка деда, приведшая его в итоге на этот остров. Как люди запоминают — кто больше, кто меньше — то, что происходило с ними в жизни, так и предметы могут хранить воспоминания. Они подобны записи на лазерном диске, и нужно только найти подходящий проигрыватель, чтобы воспроизвести ее.

Боевой топор Бьорна, Клык Смерти, помнил всех убитых врагов; их жизненная сила переходила в сияющую сталь и питала ее. Но Клык Смерти — оружие, и те, кто принял от него смерть, пали в сражении, в честном бою.

И хотя увиденные Скаем образы были очень смутными, неясными, в одном он не сомневался: обнаруженный предмет являлся орудием убийства.

Он снова взял его в руки. На этот раз никакие тени не двигались в глубине, не мерцали искорки света — он рассматривал обыкновенный камень цилиндрической формы. Некая разновидность кварца, как предположил Скай.

Держа стержень в руке, он подошел к образующей стену скале. Выбрав чистый участок, юноша поднес острый конец к гранитной поверхности и, почти не прилагая усилий, начертил вертикальную линию руны Иса — и в тот же миг понял, каким образом неизвестные авторы наносили рисунки.

До сего момента Скай не представлял, как будет вырезать свой собственный набор рун. Теперь же все стало ясно и понятно. Пусть даже инструмент, который он для этого использует, был некогда обагрен кровью.

Нет, поправил себя Скай. Именно потому, что он был некогда обагрен кровью.