Мы, сестры Сонг, очень серьезно относимся к изготовлению валентинок. Это милый, скромный, искренний и старомодный жест, а значит, лучше всего делать их своими руками. У меня полно материалов для скрапбукинга, к тому же для такого случая я припасла обрезки кружев, ленточки и салфетки. Еще у меня есть жестянка с бусинками, жемчугом и стразами, а также винтажные резиновые штампы: с купидоном, всевозможными сердечками и цветочками.
Исторически сложилось так, что папа получает общую валентинку от нас троих. В этом году Марго впервые пришлет открытку от себя лично. Джош также получит одну, правда, ее создание я поручила Китти и едва заметно подписала свое имя в нижнем углу.
Большую часть дня я потратила на валентинку для Питера. Это белое сердце, обклеенное по контуру белым кружевом. В центре розовыми нитками я вышила: «ТЫ МОЙ, ПИТЕР К.». Я знаю, что это заставит его улыбнуться. Валентинка получилась простой и беззаботной, несерьезной, как и сам Питер. Тем не менее она соответствует случаю и признает тот факт, что мы, Питер Кавински и Лара Джин Сонг Кави, состоим в отношениях. Я собиралась сделать куда более вычурную открытку, большую, с бусинками и рюшками, но Китти предостерегла меня, что это будет слишком.
– Не истрать весь мой жемчуг, – говорю я Китти. – Я годами собирала эту коллекцию. В прямом смысле, несколько лет.
Как всегда практичная, Китти отвечает:
– Зачем его собирать, если не использовать? Столько стараний лишь для того, чтобы он лежал в крошечной жестянке, где никто его не увидит?
– Ну ладно, – сдаюсь я, потому что она права. – Просто приклеивай его только на валентинки для тех, кто тебе действительно нравится.
– А фиолетовые стразы?
– Их можешь тратить, сколько хочешь, – разрешаю я великодушно, как богатый землевладелец – менее везучему соседу.
Фиолетовые стразы мне все равно не подходят. Я выбрала стиль викторианской эпохи, а стразы – это скорее Марди Гра, но я не говорю об этом Китти. Такой уж у нее характер: если она увидит, что ты не особенно что-то ценишь, то тоже начнет относиться к этому с подозрением, и вещь потеряет для нее интерес. Однажды мне удалось надолго убедить ее, что я обожаю изюм и что ей позволено съедать никак не больше своей доли. На самом деле изюм я терпеть не могу и была счастлива, когда Китти начала уплетать его за обе щеки и даже делала тайные запасы.
Я украшаю сердце всякими белыми орнаментами и размышляю вслух:
– Может, приготовим папе особенный завтрак? Можно купить одну из тех соковыжималок, что продают в торговом центре, и сделать розовый свежевыжатый сок из грейпфрутов. И, кажется, я видела в Интернете недорогие вафельницы в форме сердца.
– Папа не любит грейпфруты, – говорит Китти. – А вафельницей мы и обычной практически не пользуемся. Может, просто вырежем сердечки из прямоугольных вафель?
– Это будет выглядеть дешево, – усмехаюсь я.
Но она права. Нет смысла покупать что-то, чем мы будем пользоваться раз в год, даже если это стоит всего девятнадцать долларов и девяносто девять центов. Чем старше становится Китти, тем больше она походит на Марго, а не на меня.
Но потом она говорит:
– Тогда можно вырезать из вафель сердечки с помощью формочек для печенья! И добавить красный пищевой краситель.
– Отличная идея! – улыбаюсь я ей.
Может, все-таки от меня в ней тоже что-то есть? Китти продолжает:
– Можно добавить краситель и в сироп тоже, чтобы он стал красным, как кровь. Кровавое сердце!
Нет, забудьте. Китти ни на кого не похожа.