Тихо потрескивал костерок. Огонь облизывал сухие ветки, пританцовывая под жестяным брюхом закопченного чайничка. Хрустя крекером, у огня сидел Свист, над кружкой в его руке курился невесомый пар. Утро давно минуло, в свои права готовился вступить сырой и пасмурный полдень.

Допив несладкий чай, охотник решил выводить новичков, идти предстояло почти до самого вечера. Спустившись в нору, он принялся тормошить мужчину. Тот быстро проснулся и, увидев Свиста, поперхнулся возгласом.

Свист первый раз сам находил новичков и слабо представлял, как правильно следует себя вести. Отец когда‑то учил его, но Свист слушал в пол–уха, вот и пришлось пожалеть.

— Все хорошо, — сказал Свист, зная, что мужчина пока что его понять не может.

Новоприбывший, казалось, совладал с собой, и осмотрелся, после чего уперся взглядом в грудь Свиста и замер.

— Пойдем.

Свист потянул мужчину за руку, желая вывести наружу, тот покорно пошел за ним.

Выбравшись из норы, он наклонился, чтобы помочь новичку покинуть подземелье. Стоя спиной к поляне, он не мог видеть как тяжелая, сделанная из недавно выломанной ветки, дубина опустилась ему на голову.

Не издав ни звука, Свист рухнул в траву.

В чувство его привел пронзительный крик.

Кто‑то ругался.

Громко и хрипло, срываясь на визг.

Голова словно наполнилась горячим свинцом, каждый удар сердца отзывался тупой заунывной болью. Перед глазами плясали разноцветные круги.

Его вырвало.

Руки и ноги Свиста были накрепко стянуты веревкой, видать лежал он не очень долго, конечности едва успели занеметь. Рядом с ним, пуча водянистые глаза, и не имея возможности что‑либо сказать из‑за тряпичного кляпа во рту, лежал давешний новичок.

Поодаль, у входа в нору, развернулось нешуточное сражение. Двое незнакомых Свисту мужчин в меховых лохмотьях со смехом и улюлюканьем рвали одежду на женщине, которую обнаружил Свист. Она‑то и кричала, забористо ругаясь.

Наконец одному из них удалось прижать женщину к земле, навалившись на нее всем весом. Второй же провел ладонью по потной, налысо бритой голове, ожидая своей очереди. Оба хрипло хохотали в ответ на тщетные попытки жертвы, обнажая редкие, гнилые зубы.

Наконец женщине удалось изловчиться и вцепиться зубами в щеку нападающего. Брызнула кровь, мужчина завопил, а в зубах жертвы остался окровавленный кусок кожи. Воспользовавшись замешательством поимщиков, она вскочила на ноги, но тут же была повергнута обратно одним ударом в лицо.

Над ней грозно нависли двое дикарей. Они больше не смеялись и не кривили щербатые рты. Один из них вынул короткий, иззубренный нож и всадил жертве пониже лопатки, а потом еще и еще раз.

Женщина затихла в луже собственной крови.

Отмеченный раной сплюнул и повернулся к Свисту. Охотник успел рассмотреть на его лбу знак, нарисованный синей краской – змейка, высунувшая раздвоенный язык.

— С этими что? – гортанно спросил один из убийц.

— Прирежем, — пожал плечами второй. – Или отведем к нам?

— Нельзя вниз. За то, что мы тут побывали, нас накажут, — отрицательно закачал головой лысый.

Он сделал несколько шагов по направлению к беспомощно лежащему охотнику, тот было задергался, желая разорвать путы, да куда там.

Грохот выстрела, и голова убийцы взорвалась кровавым фейерверком.

По–звериному подвывая, товарищ убитого упал в траву и дрожащей рукой нашарил оружие – к грубо выструганному деревянному ложу проволокой был прикручен ствол–трубка. Человек притих, вертя головой и стараясь понять, откуда стреляли. Наконец решившись, он вскочил и со всех ног помчался к ближайшим кустам. Второй выстрел бросил дикаря на землю, проделав в груди черную рану. Захлебываясь кровью тот издох в считанные мгновения.

Лежа на боку, Свист пытался оглядеться, откуда пришло спасение, и спасение ли это вообще – может быть, следующая пуля клюнет в затылок его самого.

Справа послышался тихий треск и на поляну шагнул Орех, держа в руках карабин. Усатый охотник деловито осмотрел трупы, и только потом развязал Свиста. Тот с трудом сел, разминая одеревеневшие запястья и борясь с дурнотой.

— Это кто? – Орех кивнул себе за спину.

Свист пожал плечами.

— Рассказывай, как было. Все, от нашего расставания, — потребовал охотник.

Свист, сбивчиво и вяло, но изложил события минувших часов: про трещотку, про новеньких и про то, как его стукнули по голове.

Охотники стояли, разглядывая трупы. Грубо сшитые одежды из меха и кожи, обуви нет вовсе, оба бриты наголо, а вот бороды имели знатные. Каждый носил на лбу знак – синий, похожий на след змеи завиток.

Из оружия у них имелись длинные, в локоть ножи, топорик (совсем не плотницкого вида) и, как окрестил его Орех, самопал. Нашлась кожаная сума, но ничего интересного в ней обнаружить не удалось – вяленое мясо в тряпице, сушеные фрукты, склянки не пойми с чем, да мешочек с импровизированной дробью и порохом.

Свист хотел было спросить, кто эти люди, но Орех предвосхитил его вопрос:

— Ума не приложу, откуда они такие взялись.

Еще немного постояли.

— Что‑то они говорили про «вниз», или «снизу», — внезапно вспомнил Свист.

— Из Нижнего Леса, что ли?

Орех скептически поглядел на тела, будто стараясь высмотреть там что‑то ведомое только ему.

— Вряд ли, — наконец сказал он, — Как там жить‑то можно?

— Орех, а что они с ней хотели сделать, — Свист кивнул на тело мертвой женщины. – Съесть?

— Наверное, — Орех пожал плечами, а потом добавил. – Ладно, хватит гадать на болотной тине, нужно жмуров этих, и ее тоже, отволочь подальше от норы. Не ровен час, зверья на падаль набежит.

Орех поднял с земли трофейный топор и сунул себе за пояс. Свист только кивнул понимающе.

— Я когда шел, к западу отсюда видал муравейник подходящий, туда и отнесем, — сказал Орех, деловито обвязывая тело одного из пришельцев веревкой, вышла ухватистая петля.

— Далеко?

— Час от силы. К вечеру всех и перетаскаем.

— Сперва давай новичка в нору отведем, мало ли, — напомнил Свист.

Мужчина лежал без памяти там, где его оставили. Орех отволок того в подземелье, но развязывать не стал.

Орех не соврал – когда они мокрые от пота (волочь тела оказалось не так уж и просто), наконец пришли на место, перед ними возвышался огромный муравейник – круглый холм, достигавший плеча Свиста. Казалось, что его склоны шевелились – это огромные, под стать самому муравейнику, насекомые, сновали по своим, муравьиным же, делам.

— Погоди, — Орех выпустил петлю, и труп стукнулся затылком о землю.

Вынув из‑за пазухи топор он, крякнув, двумя ударами отделил голову от тела. После, взявши тело за руки и ноги и раскачав его хорошенько, охотники забросили останки дикаря прямо на гигантский муравейник. Следом отправилась и его голова.

— А говорил – не веришь в охотничьи байки, — попытался улыбнуться Свист.

— Причем тут байки? – Орех не разделил его веселости. – Такое на самом деле бывает – если труп не обезглавить, он встать может. Я сам видел. Поди его потом во второй раз убей.

Свист кивнул.

— Ты башкой‑то не тряси! Горы близко, а рядом с ними трупы как раз таки оживают, здешние места и без того не самые приветливые, нечего еще нам лишнюю мерзость разводить.

Так они и поступили со всеми участниками драки. Пока шла работа, Свист то и дело ловил себя на том, что постоянно возвращается мыслями к сцене, свидетелем которой он стал – женщина и мужчина сверху. Он никак не мог понять, почему именно это, а не смерть, прошедшая совсем рядом, и не сам факт кровожадных чужаков, занимает его сильнее всего.

Когда охотники вернулись на поляну после третьей ходки к муравейнику, Свист обратился к напарнику.

— Орех, а как ты тут оказался?

— Вчера забросил припасы в нору, управился споро – если через высохшее озеро срезать, оно быстрее выходит.

Он снова достал флягу.

— И попались мне на глаза следы, такие же, как мы видали там, у медведя–валуна. Ну я, дело ясное, решил выследить, кто у нас тут ходит.

— Чего только тут не ходит, — пробурчал себе под нос Свист, особенно выделив первое слово.

Парню очень хотелось вымыть руки после того как он прикасался к мертвым людям. Каким ни есть, но людям. Мертвым.

— Ну вот. Пошел я значит по следам, выходило, как я тогда и подумал, что их человека четыре идет. Ближе к вечеру один из них куда‑то делся. Я покружил немного, хотел узнать, куда он направился, но так и не нашел. Плюнул и пошел за остальными.

Они подошли к дубу–гиганту, в корнях которого прятался лаз в нору.

— Значит, переночевал я в норе у Железных Черепах, запомнил, где со следа сошел и на утро припустил за ними. Нагнал я их к полудню, недалеко отсюда. Было их уже двое. Куда они третьего дели, а главное как ночь пережили, не понятно. Ну я значит, сразу показываться не стал. Дай думаю, погляжу, что‑то они делать будут, да и мало ли, вдруг те, отставшие, тоже где‑то рядом бродят. Поди разбери их, за каким рожном они к нам, и откуда.

Выслушав рассказ, Свист только головой покачал, а потом поднял оставленный прямо в траве самопал. Кому он нужен?

— Думаешь, из этой штуки по косолапому пальнули? – спросил парень, взвешивая варварское оружие в руке.

— Думаю, — согласился Орех. – Но меня другое занимает. Баба эта орала как резанная.

— Так ведь резали! – напомнил Свист.

— Дурак, — раздраженно сплюнул Орех. – Ты когда это видал, чтобы новички хоть что‑то вокруг себя понимали, не то что отбивались и благим матом голосили?

Подумав немного, Свист вынужден был согласиться:

— Никогда. Ну, может смерть близкая так подействовала, — предположил Свист.

Орех только отмахнулся – чушь мол.

— Жаль не расспросишь ее уже, — Орех задумчиво жевал ус и добавил, обращаясь скорее к самому себе. – Особенно после того как я ей голову снес.

Свиста передернуло.

— Ее не расспросишь, а вот второй остался, — радостно вскинулся Орех.

Почему‑то Свист пожалел новоприбывшего мужчину, уж если Орех взялся за дело всерьез, то своего добьется, скорее всего, не слишком разбираясь в средствах.

После ужина, наскоро собранного прямо у древних корней, охотники спрятались от ночи под землю. Новичок в себя так и не пришел, но Свист заприметил, что его руки все так же стянуты за спиной.

— Это зачем?

— Подруга его странная оказалась, кто знает, чего от него ждать? – пояснил Орех.

На том и порешили.