«Бурая вода носила название: чай»
Суда-роботы — реальность завтрашнего дня. А пока у судовладельцев всего мира все та же старая и вечная забота: где взять людей. Суда в наши дни строят довольно быстро. Однако не имеет никакого смысла спускать со стапеля новое судно, пока для службы на нем не будет подготовлено достаточное количество моряков.
В прежние времена экипажи судов частично пополнялись молодыми людьми, которые, не выдержав нечеловеческого обращения в годы ученичества или начитавшись завлекательных книг о морских приключениях, покидали на свой страх и риск отчий дом, добирались до какого-нибудь порта и нанимались там в юнги. Были и другие юноши, уроженцы приморских городков и деревень, для которых стать моряком было делом чести. К этому следует прибавить еще немалый процент тех, у кого по причинам политического характера, или каким-либо иным, земля горела под ногами, кто искал на судах убежища. «Сухопутные крысы» видели в найме на судно единственную возможность утолить свою тоску по дальним странам…
Еще в двадцатые годы нашего века бытовые условия команды на многих грузовых судах были, мягко выражаясь, весьма скромными. В одной морской повести тех времен говорится:
«На топчане не было ни матраца, ни соломенного тюфяка, ни подушки, ни одеяла, ни простыни. Ничего. Только голые, источенные червями доски. Но даже и это скудное ложе было предельно узким: ни одного лишнего миллиметра.
На иных топчанах валялись какие-то лохмотья и старые рваные мешки. Подушками служили измочаленные от старости снасти. Строитель судна был, должно быть, отменно расчетливым человеком. Он учел, что на судне треть экипажа всегда на вахте. В ширину пространство между топчанами едва ли превышало полметра, так что каждый раз при одевании возникала отчаянная сутолока. Жилье освещалось закопченной керосиновой лампой. В углу рядом с обеденным столом стояло старое продавленное ведро, из которого постоянно сочилась какая-то жижа. Оно одно успешно совмещало все функции: служило лоханью для стирки, ванной для купания, бачком для огрызков. Служило оно и еще для кое-каких целей…
Еду приносили в кубрик в двух больших помятых, скользких от жира жестяных мисках. Жиденький гороховый суп, картошка в мундире и, сверх всего, горячая, а то и чуть теплая бурая вода в облупившемся эмалированном кувшине. Бурая вода носила название: чай».
Разумеется, и в двадцатые годы были уже суда, условия на которых были достойны человека. Однако большинство капиталистических судовладельческих компаний до сих пор не отказывается от наживы не только за счет эксплуатации труда обслуживающего персонала, но и за счет «экономного» обеспечения его пищей и жильем. Во время всемирного экономического кризиса, когда множество моряков шаталось по портам в поисках работы, заработная плата их понизилась до смехотворной цифры.
Но даже тогда доля моряка была все же лучше, чем в годы, предшествующие первой мировой войне, не говоря уже о таких отдаленных временах, как XVI, XVIII вв. Один мекленбуржец, живший в конце прошлого века, рассказывал: «Мне было 14 лет, когда я пришел на море. Побоев мне доставалось больше, чем еды. Шкипер наш был известен под кличкой «Мекленбургская свинья». От голода мы, юнги, съели свой сухарный аварийный запас. За это капитан удержал с нас при расчете деньги. В два часа ночи — подъем. Палубу скатить, картошку почистить. В понедельник — горох, во вторник — бобы, в среду — каша, а потом — опять все сначала. И ни единой на судне душе ни малейшей заботы о профессиональном обучении нашего брата!»
Плавучая профессиональная школа
Старые морские волки, безусловно, были бы вне себя от изумления, услышав о сегодняшних заработках и условиях жизни судовых команд.
Заглянем на минутку на учебные суда производственно-профессиональной школы народного предприятия Германского морского пароходства Иоганн Готтб Фихте и Георг Бюхнер. На них будущие моряки проходят важнейший этап своего профессионального обучения. Шестнадцати-семнадцатилетние практиканты живут в комфортабельных каютах и обучаются в оборудованных самой новейшей техникой рабочих помещениях. На каждой из плавучих профессиональных школ находится до 170 практикантов. Никто не считает их здесь людьми второго сорта. Им не приходится чистить ботинки матросам. Не угрожает им и знакомство с линьками, как по расписанию перепадавшими в прежние времена несчастным юнгам. На этих судах с мальчиками на побегушках покончено раз и навсегда.
То, что изучается на теоретических занятиях, можно здесь же, на судне, проверить и закрепить на практике. Просиживать парты на сухом берегу или учиться водить судно по компасу на неподвижной модели? Смеху подобно! Вот выходить в Балтику на учебном паруснике — это уже получше. Или, например, карабкаться по снастям фок-мачты между небом и водой. Что может быть прекраснее! Однако для сегодняшней морской практики сноровка в постановке парусов и взятии рифов — искусство, увы, бесполезное…
Поэтому на Иоганне Готлибе Фихте и Георге Бюхнере практиканты овладевают именно теми знаниями, которые потребуются им в дальнейшем в их многотрудной морской профессии. И тот, кто получает здесь свою первую матросскую книжку, может тотчас же отправляться в любое самое дальнее плавание.
Торговый флот быстро растет и с каждым годом пополняется все более совершенными океанскими судами. Для укомплектования новых судов потребуются десятки и сотни одних только штурманов и механиков, не говоря уже об остальной команде.
Морские университеты
Полноценным моряком становятся в наши дни далеко не так быстро, как это иной раз представляется многим очарованным морем юношам.
После годичной подготовки на учебных судах наступает второй год обучения, на обычных рейсовых судах. Заканчивается обучение экзаменами, но и после них курсант не имеет еще права на самостоятельное исполнение обязанностей матроса I класса. Для этого ему надлежит прежде получить свидетельства старшины спасательной шлюпки и бойца пожарной команды.
Наряду с этой двухгодичной подготовкой есть для будущего моряка еще один путь получения образования: помимо специальной подготовки он имеет право сдавать экзамены на аттестат зрелости. Сменить же свою профессию матрос I класса может лишь после того, как проплавает не менее полугода в палубной команде и выполнит соответствующие нормативы.
На дальнейшую учебу посылают только матросов I класса. После успешной сдачи экзаменов они могут претендовать в будущем на диплом капитана или штурмана малого, среднего, а то и дальнего плавания.
Заветный ориентир, на который должен держать курс каждый моряк ГДР, если он желает учиться дальше, находится на Фишланде, в нескольких километрах от Аренсхоопа. Это — Вустровское мореходное училище, приравненное несколько лет назад к рангу высшего технического учебного заведения.
Для обучения в Вустрове не надо, как прежде (да и теперь еще в западногерманских мореходных училищах), с кровью отрывать от себя деньги в уплату за посещение занятий: здесь каждому курсанту полагается стипендия. Более того, выплачивается она в сумме, зависящей от числа членов семьи курсанта. Да и как бы иначе мог обремененный семьей 35—40-летний человек лишний год посещать лекции, чтобы повысить свою квалификацию и добиться, наконец, заветного диплома, о котором он мечтал с самой юности?
Нелегко снова садиться за школьную парту, и немало великовозрастных учеников едва не «спустили паруса», убоявшись сферической тригонометрии. Однако совместные занятия, взаимная выручка и терпеливая дружеская помощь преподавателей помогает жаждущим знаний преодолеть все рифы и подводные камни.
Для чего нужны штаны во время бедствия?
В кабинете физики сидят слушатели, лишь недавно прибывшие на учебу. Все, улыбаясь, смотрят на волчок, который бешено крутится перед ними на демонстрационном столике, издавая с детства памятные каждому поющие звуки.
«Посмотрите, на этом же принципе основан и гирокомпас», — комментирует преподаватель…
Да, примерно так и должны протекать занятия, если преподаватель не хочет, чтобы слушатели упали духом, едва начав изучение сложных навигационных приборов. Если изучаемый материал настолько сух и абстрактен, что слушатели начинают понемногу клевать носом, полезно растормошить их, ввернув в лекцию подходящий к случаю морской анекдот.
Вустров — старейшее в Германии мореходное училище с более чем столетними традициями. Стены его до сих пор отзываются эхом голосов трудившихся в нем во время оно замшелых «навигаторов от письменного стола». Разные истории рассказывают об учении в Вуетрове.
Так, на одном из штурманских экзаменов незадолго до первой мировой войны экзаменатор затеял вдруг игру в вопросы и ответы.
— Что вы будете делать, если судно при сильном шторме потеряет управление? — спросил он.
Кандидат в штурманы ответил:
— Отдам якорь.
Экзаменатор спрашивает дальше:
— А если якорная цепь порвется?
Экзаменуемый не смущается:
— Тогда я отдам аварийный якорь.
Однако педант в крахмальном воротничке все еще не сдается:
— А если потеряете и его?
Тут уж у кандидата лопнуло всякое терпение:
— Тогда мне остается только позаботиться о чистых штанах!..
Многое могли бы рассказать старинные стены Вустровского училища и кроме этого, вошедшего уже в литерагуру, анекдота. И веселого и серьезного. Когда в 1945 г. в результате краха авантюрной политики фашистского рейха порты Германии оказались разрушенными, торговые суда — конфискованными, а германское судоходство практически прекратило свое существование, замерла жизнь в училище в Вуетрове.
А потом настал день, когда началось восстановление морского рыболовного флота. На любой бот требовались не только рыбаки, но и капитаны, и штурманы. Это оказалось стартовым выстрелом для возрождения Вустровского «морского университета». Ведь год за годом со стапелей народных верфей ГДР сходят все новые тендеры и траулеры. Для укомплектования их экипажей требуются не только единицы, а сотни морских офицеров.
5 мая 1949 г. Вустровское училище вновь было открыто как учебное заведение по подготовке высококвалифицированных специалистов-моряков для строящегося народного рыболовного и торгового флота. К счастью, ценные учебные пособия училища — книги, карты, необходимые модели и аппаратура были своевременно перевезены в безопасное место, где они и пролежали в сохранности до нужного часа. С тех пор этот учебный фонд пополняется постоянно самыми новейшими пособиями. Дать солидные профессиональные знания — вот главная цель этого важного учебного заведения: ведь каждое судно обходится народной казне во много миллионов марок.
Кроме того, очень важно, чтобы моряк не замыкался в своем маленьком плавучем мирке. Он должен знать обо всем, что происходит на свете. Все три специализации Мореходного училища — торговое мореплавание, морское рыболовство и судовая радиоаппаратура — готовят вы сокообразованных специалистов.
В размахе, с которым восстанавливалось и оснащалось это учебное заведение, нашла свое воплощение забота о человеке и моряке завтрашнего дня, который должен быть способным выполнить важнейшие народнохозяйственные задачи и достойно представлять Германскую Демократическую Республику за рубежом.
Переступив через порог училища, попадаешь сначала в большой холл, к которому примыкают столовая и рабочие помещения. Лестничные площадки украшены моделями судов и картинами на морские сюжеты. Хранилище карт, библиотека, читальный зал… И тут же рядом, справа и слева, анфилады жилых помещений и учебные классы. Большинство с комфортом обставленных комнат рассчитано на три человека.
До 1945 г. всего этого не было. Учащиеся должны были устраиваться частным порядком. Нередко случалось, что с наступлением летнего сезона они вынуждены были уступать помещение курортникам и перебираться на мансарду: ведь у курортников бумажники были куда толще.
Иной раз в Вуетрове забываешь, что находишься на суше. По утрам, в шесть пятнадцать, звонит судовой колокол. Весь распорядок дня, вся трудовая жизнь училища, вся обстановка в нем постоянно напоминают о море.
Трап на пути к «Деду»
Профессия капитана — одна из наиболее почетных и ответственных профессий нашего времени. Ему помогают высококвалифицированные сотрудники; суда оснащены самой новейшей аппаратурой.
Однако вся ответственность целиком лежит на нем одном.
И решения, как правило, он должен принимать немедленно: апеллировать к какой-либо вышестоящей инстанции некогда. Поэтому, как и в прежние времена, капитан все еще остается на судне «первым после бога».
Конечно, кое-какие слабости свойственны и капитанам, и команда не прочь порой перемыть косточки своему «Кэпу». Однако в чем, в чем, а в бюрократизме капитана никак не упрекнешь. Ползучие стебли бюрократизма древни, как мир, но на море и кораблях этот сорняк, к счастью, не прижился. Едва первые ростки бюрократизма попытались проклюнуться на палубах, как ИМКО немедленно организовала комиссию по упрощению судовой канцелярии.
Профессия моряка немыслима без строгого соблюдения субординации: скопищу анархистов и на сто метров не удалось бы вывести судно из порта. Личные качества каждого проявляются здесь особенно ярко. Матросов от капитана с давних пор отделяют лишь несколько ступенек. Между баком и ютом негде укрыться за титулы и чины.
Чем больше корабль превращается в плавучую машину, тем более необходимым становится квалифицированный технический персонал. Судовая техника разрослась до таких масштабов, что для обслуживания ее потребовалось готовить специалистов самого различного профиля. Для пополнения технического персонала торгового флота ГДР в Варнемюнде было образовано Инженерное училище имени Эрнста Тельмана. В дальнейшем его объединили вместе с Мореходным училищем в Вустрове в одно Высшее инженерное мореходное училище Варнемюнде- Вустров.
Всеми машинами и техническими устройствами на судне распоряжается главный механик (или «Дед», как издавна называют его моряки). Его путь, как и у всех других судовых техников, начинается с должности механика. Предварительно он должен иметь для этого одну из технических специальностей: слесаря по ремонту машин, автослесаря и т. д.
Офицерам-техникам, как и судоводителям, Морское ведомство выдает дипломы лишь после соответствующей подготовки в училище и сдачи определенных экзаменов. Как правило, для получения квалификации младшего специалиста требуется сдать экзамены на звание мастера, для причисления к среднему техническому персоналу — окончание по меньшей мере одногодичного специального профессионального училища, а для получения диплома специалиста высшего ранга — многолетняя учеба в высшей школе. К этому следует добавить еще, что прежде, чем претендент (после теоретической подготовки и сдачи экзаменов) получит от Морского ведомства соответствующее свидетельство или диплом, он должен еще пройти определенную стажировку, длительность которой зависит от ранга получаемой квалификации.
Святой Эразмус и «огни святого Эльма»
Порядки на судах постепенно меняются. Моряки добились существенного улучшения условий своего труда и быта. Однако многие морские традиции выдержали суровую проверку временем. На судне до сих пор пребывают «Чиф», «Дед», «Салага», а все предметы называются так же, как и столетия назад.
Не так быстро отмирают и старые матросские обычаи. Конечно, мало кто из современных моряков всерьез верит в существование Клабаутерманна, однако суеверия среди них еще полностью не изжиты. Встречаются еще, к примеру, капитаны, которые не выйдут в море в пятницу (а если и выйдут, то с огромным нежеланием, после всяческих уверток). На некоторых логгерах и траулерах считается предосудительным иметь трубки, зубные щетки и бритвы, чтобы не рассердить Нептуна. Понятно, что те, кто принимает участие в этом балагане, сами едва ли воспринимают все это всерьез. Однако традиции соленых морских волков и по сей день сопровождают жизнь моряка. Всего несколько столетий назад суеверия играли на судах весьма существенную роль, что, впрочем, было и неудивительно при всех тех опасностях, которые на каждом шагу подстерегали моряка. Если перед штормом на топах мачт появлялись потрескивающие разрядами голубые язычки «огней святого Эльма», это означало присутствие на судне недремлющего святого покровителя моряков. Святой Эльм — покровитель итальянских и португальских моряков. У левантийских моряков эту роль исполнял святой Эразмус. Святым заступником всего честного морского люда был Николай-Чудотворец.
Всякий раз, когда во время атлантического рейса на паруснике в конце ночной вахты в последний раз переворачивали песочные часы и наступал тот неуютный, серо-мглистый час, что предшествует новому дню, по спине рулевого, одиноко стоящего у штурвала на кормовой надстройке, невольно пробегали мурашки. Стоять в эти часы вахту и по сей день считается делом особенно неприятным. С моря доносятся какие-то непонятные, тревожные звуки, из предрассветной дымки проступают неясные очертания каких-то призрачных образов. Тревога овладевает человеком, хочется закрыть глаза, зажать уши. Самое радикальное средство избавиться от этого наваждения — сделать добрый глоток и почесать мачту.