Зал суда оказался переполнен — свободного места практически не найти. Когда разнеслась новость о том, что обвинение будет предъявлено Найджелу Мерритону, бывшему военному, причем обвинение, требующее смертной казни, весь Лондон вдруг исполнился болезненного любопытства — вынесут или нет смертный приговор.

Петри, заняв место у двери, помахал рукой в белой перчатке и резко покачал головой — со стороны могло показаться, что его голова вот-вот сорвется с шеи и покатится по тротуару. Господин Нэком проинструктировал его о том, что «если возникнут какие-то проблемы, он должен сразу дать знать». Тем временем толпа болезненно выглядевших женщин и праздных мужчин становилась все больше и больше, шум — громче и громче, пока полиция не начала наводить порядок; только тогда толпа присмирела.

В результате из зала суда поползли всевозможные слухи. Люди не расходились, а, беседуя, гуляли по соседним улицам, обсуждая происходящее, в то время как Петри стоял и недоумевал, что случилось с Кликом. А может, инспектор уже тут, но из-за того, что он в гриме, его не узнать?

«Похожее происходило уже не раз, — успокаивал себя Петри; чтобы чувствовать себя как можно увереннее, он встал в типичную позу полицейского: расставил ноги пошире и засунул пальцы за ремень. — Только вот странно, что я не вижу нигде Доллопса. И где же все-таки Клик? Хорошо бы он появился вовремя. Иначе все пойдет как по писаному. Не хотел бы я тогда быть на месте этого сквайра…»

Петри покачал головой, полностью погруженный в собственные мысли, а потом стал прикидывать, что получится, если сложится более удачная ситуация и молодого сэра Найджела оправдают.

Еще полчаса пролетело совершенно незаметно. Толпа по большей части успокоилась, кроме двух-трех неуемных граждан, которые бродили, то заходя, то выходя из зала суда с бледными лицами и перекошенными ртами, словно прислушиваясь к тому, что говорят, и чувствуя при этом крайнее отвращение — то ли к самим себе, то ли к общему настрою толпы. Всем своим видом они говорили, что, когда закончится процесс, их тут уже не будет. Петри чувствовал, что скоро наступит развязка.

Но он не видел, чтобы Клик или Доллопс вошли в зал. Забавно! В своем телефонном сообщении, которое пришло этим утром, господин Клик сообщил, что непременно будет в суде нынче же, и очень надеется, что приедет «не слишком поздно».

Петри в очередной раз прошелся взад-вперед. Его взгляд буквально сверлил толпу. Неожиданно он остановился, в то время как красный лимузин — машина, которую он так хорошо знал, — подрулил к краю тротуара и остановился, взвизгнув тормозами. Дверь открылась, и он услышал голос, который невозможно было перепутать ни с каким другим. Из машины выбрался Клик в сопровождении Доллопса, который буквально наступал на пятки своему шефу. Они и в самом деле спешили, словно боялись опоздать.

Петри поспешно вышел вперед и пошире открыл большие железные двери.

— Мы вовремя, Петри? — поинтересовался Гамильтон, затаив дыхание.

— Почти, сэр. Заседание заканчивается, многие уже покинули зал. У защиты нет никаких шансов оправдать сэра Найджела. Вся надежда только на вас.

Доллопс нес в руке большой неуклюжий узел, который издали напоминал гигантскую курительную трубку, завернутую в коричневую бумагу. Он прошел в здание суда следом за начальником. Петри проводил их улыбкой. Теперь он был уверен: дело Найджела в надежных руках. А Клик тем временем быстро пересек переполненный зал, и судебные чиновники, хорошо знавшие его, приостановили делопроизводство, как только инспектор оказался у стола судьи. К этому времени присяжные заседатели, зарегистрировавшись, уже заняли места. Госпожа Фемида приготовилась взвесить на своих весах все «за» и «против», чтобы решить судьбу человека, оказавшегося в этот день на скамье подсудимых.

Оглядевшись, Гамильтон Клик понял, что все готовы выслушать его, и только тогда заговорил:

— Ваша светлость, — начал он, обращаясь к судье, который с удивлением посмотрел на инспектора, — я могу обратиться прямо к суду?

Адвокаты Найджела Мерритона были удивлены этим вмешательством. Они не знали, интересам зашиты или обвинения служат новые факты, которые привез инспектор. Секретарь уже приготовился призвать к порядку и, быть может, даже попросить Клика удалиться. Все безмолвно застыли, не понимая, как им вести себя дальше.

Напряженная пауза затянулась, а потом судья объявил:

— Инспектор Клик, вы можете говорить.

— Ваша светлость и многоуважаемые судебные заседатели, — начал Клик. — Я хочу засвидетельствовать факты, которые могут спасти жизнь этого человека и указать на истинных преступников. Я требую, чтобы суд рассмотрел их.

Адвокаты, вышколенные строгой практикой английского законодательства, которое, в отличие от американской, не позволяет с легкостью решать все проблемы, хотели было заявить протест, но судья остановил их. Большая часть присутствующих знала Клика. Он будет действовать только в том случае, если на все сто процентов уверен в успехе.

— Такое вмешательство в судебный процесс недопустимо, — наконец проговорил судья. — Вы определенно опоздали. Присяжные заседатели только что возвратились с совещания и секретарь собирается объявить приговор. Что же такого важного вы должны сообщить, сэр, чтобы мы остановили судопроизводство?

— Все просто, ваша светлость, — спокойно продолжал инспектор. — Человек, сидящий на скамье подсудимых, — тут он указал на сэра Найджела, который при первом же звуке голоса инспектора Клика поднял голову, а во взгляде его затеплилась надежда, — невиновен! И доказательства тому неопровержимы. Кроме того, — инспектор неожиданно повернулся, оглядывая зал суда, — я попросил бы вашу светлость приказать немедленно закрыть двери зала — никого не впускать и не выпускать отсюда. Дело в том, что организатор преступления здесь. Что же до меня, то должен извиниться за столь позднее появление, но суперинтендант Скотлданд-Ярда господин Маверик Нэком может подтвердить, что до последнего момента я находился на службе и расследовал именно это дело. Для тех, кто не знает, меня зовут Гамильтон Клик, и я — инспектор полиции. Могу я продолжать?

Волна ропота прокатилась по залу. Судья кивнул. Он-то отлично знал, кто такой господин Клик.

— Господа заседатели, прошу вас, займите свои места, — объявил судья. — Мы вызываем Гамильтона Клика как свидетеля.

Эта фраза была всего лишь формальностью, но тем самым он обозначил статус запоздавшего инспектора.

— Господин Клик, — продолжал судья совершенно невозмутимо. — Вы утверждаете, что человек на скамье подсудимых — сэр Найджел — невиновен. Что ж, мы готовы выслушать вашу версию.

Гамильтон подошел к Доллопсу, который до сих пор стоял у дверей, и провел его к столу судьи, в то время как тот ни на секунду не выпускал из рук свою тяжелую ношу. Тем временем в задних рядах зрителей произошло волнение. А всему виной репутация, которую имел инспектор Гамильтон Клик, — если он появлялся в зале суда, это означало, что вскоре случится что-то, и в самом деле весьма интересное и примечательное. Кроме того, кто-то попытался покинуть зал, но ключ в дверях уже повернулся, изолировав помещение. И Хэммонд встал на страже, так чтобы никто не смог ни войти, ни выйти.

Инспектор Клик огляделся и понял, что попытался скрыться именно тот, кого он не хотел выпускать из зала суда. Однако сейчас у него была иная задача — помочь Доллопсу выложить на стол то, что тот принес. А потом инспектор снова заговорил громким голосом:

— Ваша светлость, могу я попросить суд одновременно вызвать всех свидетелей, выступавших по этому делу? Пусть они встанут в ряд. Благодарю.

Судья наклонился к секретарю и в наступившей тишине унылым голосом зачитал список:

— Энтони Уэст, Уильям Боркинс, Лестер Старк, Густав Брелнер, доктор Джонсон Бартоломью… — и так далее по всему списку.

Когда судья называл очередное имя, человек, которого вызвали, вставал перед высоким столом судьи.

— Необычная просьба, сэр, — проговорил судья, поправив очки на носу, и вновь, нахмурившись, посмотрел на Клика. — Но, зная вашу репутацию…

— Я ценю вашу доброту, ваша светлость. Ну, а теперь, когда все здесь… — Инспектор повернулся, разглядывая собравшихся свидетелей. — Это хорошо. Все они здесь. Никакого шанса скрыться. Ну а теперь приступим.

Он резко повернулся назад, к столу судьи, и вновь низкий ропот пронесся по залу суда, когда Клик резким движением сорвал упаковку со связки кабелей, которую притащил Доллопс, а потом поднял один из них высоко над головой.

— Позвольте мне обратить ваше внимание на эту вещь, — начал он громким, ясным голосом, который было отлично слышно во всех уголках зала суда. — Это, как вы, возможно, знаете, сэр, электрический кабель, предназначенный для того, чтобы передавать сигналы телеграфа. Провода в прочной каучуковой оболочке, чтобы ничто не могло их повредить. Думаю, все в зале хорошо знают, что такое телеграф.

Детектив резко стукнул концом трубки, которую держал в руке, и на стол хлынул ливень золотых соверенов.

Судья сел прямо и стал протирать глаза, пробормотав:

— Благослови меня Бог…

Снова наступила тишина. Глаза сэра Найджела едва не вылезли из орбит от удивления, точно так же, как и у других зевак, собравшихся в зале.

Инспектор Клик рассмеялся.

— Довольно удивляться. Хотя дело получило неожиданный поворот, не так ли? — проговорил он, едва заметно пожав плечами. — И, без сомнения, вы задаете себе вопрос: какое все это имеет отношение к убийствам, о которых говорили здесь? Скоро вы поймете, как все это связано.

А пока вы можете лицезреть золотые соверены. Видите, они тщательно запакованы в небольшой шланг — оплетку электрического кабеля. А этот кабель, в котором спрятаны тысячи монет, сделан на мануфактуре в Салтсвите. Суперинтендант Нэком, — Гамильтон повернулся и посмотрел на своего начальника, — что там относительно грабителей банков? Я же говорил вам, что, похоже, это дело может принять неожиданный поворот… Видите, что мы получили? Мы обнаружили, где хранится украденное золото, и того, кто управляет всем этим. Остальное оказалось легко. — И инспектор, резко обернувшись, уставился на шеренгу свидетелей, по очереди глядя в глаза каждому из них. Тони Уэст весь пошел красными пятнами, доктор Бартоломью побледнел как полотно, дворецкий Боркинс стоял прямо и тоже был бледным, испуганным. А потом инспектор неожиданно шагнул вперед, схватил одного свидетеля за плечо, а потом торжествующе воскликнул: — Вот он, красавчик!

Удивленные зрители замерли, не сводя взгляда с Клика, который крепко держал за плечо господина Густава Брелнера. Тот крутился и корчился в крепких пальцах инспектора. Он, наверное, испепелил бы его на месте, если бы взгляд человека мог это сделать.

Вновь где-то в задних рядах возникла неразбериха. Часть зрителей подалась вперед, чтобы лучше видеть и слышать. Судья поднял руку, призывая зал к тишине, и тут со своего места встала Антуанетта Брелнер. Она вышла к выстроившимся свидетелям, подошла к инспектору и жалобно проговорила:

— Этого не может быть, господин Клик! Я должна сказать вам, что мой дядя — один из самых честных и достойных людей. Он никогда не мог сделать ничего такого! Вы ведь хотите сказать, что обвиняете его в…

— Он — худший из дьяволов. И я могу без труда это доказать, моя милая леди, — ответил инспектор Клик с мрачным смешком. — Мне очень жаль вас, но факты — вещь упрямая. По крайней мере, вы утешитесь, потому что выпустят вашего будущего мужа — если вы, конечно, не передумаете выходить за него замуж. В целом — неплохая компенсация. Пусть кто-нибудь из присутствующих полицейских возьмет этого человека под стражу. И не забудьте надеть на него наручники. Судя по всему, это шустрый малый, изворотливый, как змея. В этом-то можете мне поверить. А вам, сэр Мерритон, я должен сказать: все в порядке. Садитесь, это будет длинная история. Пусть принесут стулья для свидетелей. Я хочу, чтобы они присутствовали, так сказать, в первом ряду. Не позволяйте никому из них уйти. У меня к ним будет еще много вопросов.

Так получилось, что Гамильтон Клик легко захватил руководство судебным процессом. Зная репутацию инспектора и то, что он будет использовать собственные методы дознания, судья просто опустил руки, дав событиям идти своим чередом.

Когда все было готово, Клик начал излагать свою версию случившегося. Он единственный оставался стоять, словно переполненный той властью, которую негласно передал ему судья. Однако прежде чем начать свою речь, он в наигранной, театральной манере поклонился судье и присяжным заседателям.

— Теперь, естественно, вы хотите узнать всю историю, — оживленно продолжал он. — И я постараюсь быть как можно более кратким. Но, предупреждаю вас, Скотланд-Ярду еще предстоит огромная работа, чтобы поставить точки над «i» во всем этом запутанном деле. Однако отчасти это будет совсем другая история. Мы же собрались тут для того, чтобы осудить или оправдать уважаемого сэра Найджела. Вначале я заявил, что человек, которые едва не был осужден вами за убийство, — тут он повернулся в сторону жюри присяжных, — совершенно невиновен. Все вы уже слышали историю Мерритона, поэтому я не стану ее повторять. Можете поверить мне: то, что он рассказал, — правда, но все обстоятельства этого дела в действительности свидетельствуют не против него, а за. Итак, во-первых, Дакр Уинн был застрелен в висок по настоянию вот этого человека, — тут Клик указал на господина Брелнера, который стоял бледный, как слоновая кость, между двумя констеблями. — Застрелен точно так же, как многие другие, попытавшиеся разгадать тайну таинственных болот и имевшие неосторожность сунуться туда, где правят эти нелюди. Для которых человеческая жизнь не имеет вообще никакой ценности, в отличие от звонких золотых монет. Но об этом чуть позже. Люди для них — всего лишь средство приумножить собственное богатство. Воплощение доисторического эгоизма, разве не так? Однако перейдем к фактам.

Инспектор кашлянул и продолжил:

— Итак, для начала разберемся, что такое это самое «ледяное пламя». Тут ответ прост, как «раз-два-три». «Ледяное пламя» — это всего лишь воспламеняющийся болотный газ, природное явление, описанием которого я не стану вас утомлять. Оно описано в школьном учебнике и характерно для той части болот, где есть гниющая растительность. Но каким же злодеем нужно быть, чтобы приспособить это странное природное явление к собственных зловещим планам! Сельские жители всегда были суеверны относительно этих огней, но никогда раньше не заостряли на них свое внимание. Однако история «ледяного пламени» и потусторонних сил была тщательно растиражирована господином Брелнером. Если же кто-то, оказавшийся похрабрее остальных, рисковал сунуть нос на болота, — он не возвращался. Слухи, бродившие среди народа, получали физическое подтверждение. Список жертв господина Брелнера — тех, кого, как предполагалось, «унесло» «ледяное пламя», — за четыре года стал достаточно длинным, чтобы стать хорошей ширмой для закулисных махинаций. Охрана — я сам видел одного такого головореза, с которым столкнулся совершенно случайно, — регулярно обходит этот район. Все они вооружены револьверами. Уже само появление незнакомца на болотах — достаточный повод, чтобы пристрелить его. Тем временем, создав почву для сохранения тайны, грабители спокойно вывозили золото из страны.

Инспектор сделал маленькую паузу, давая слушателям возможность осознать сказанное.

— Вначале они грабили банки, — продолжал он, — потом прятали мешки с золотом в подземном лабиринте, который был вырыт в тех местах еще несколько столетий назад. Затем закатывали в оболочку для телеграфного кабеля. Часть же переправляли в кухонную кладовку особняка «Башен Мерритонов». Вы должны понять меня: когда я обнаружил, что один из тайных ходов ведет в кладовку кухни особняка господина Мерритона, я стал сильно сомневаться в невиновности сэра Найджела. Однако я нашел и другой ход, который вел прямиком в Витсбери Холл, где живут Брелнеры. Там люк был скрыт под квадратным ковриком возле камина. Весьма удобно. В любой момент хозяин мог запереться в кабинете, сославшись на важные дела, сдвинуть коврик — и путь свободен. Он мог незаметно, имея алиби на всю ночь, выбраться из дома и отправиться контролировать свои золотые запасы. В то время как всех, кто бродил по болотам, убивали, словно крыс, только за то, что они хотели раскрыть тайну «ледяного пламени». Может, кто-то из них и раскрыл правду, только их вдовы никогда об этом не узнали… Вы, несомненно, спросите: что мистер Брелнер делает со всем этим золотом? Он использует мануфактуру по производству телеграфного кабеля. Так он производит вот такой кабель, — тут инспектор Клик кивнул в сторону стола, заваленного золотыми монетами. — Соверены грузятся на рыбачьи шхуны и отправляются за границу. Я знаю, о чем говорю, так как одну из ночей сам работал на подобной погрузке. Шхуны плывут в Бельгию. А потом, взгляните, — на мгновение прервавшись, Гамильтон взял со стола другой кабель и расщепил его с одного конца, чтобы всем было видно. — Внутри — металл вольфрам. Не все знают, что это такое? Вольфрам — дорогой цветной металл, который используют в промышленности, в том числе и для создания электрических лампочек. А бельгийские партнеры наших славных махинаторов тоже не страдают отсутствием воображения. Они возвращают якобы бракованный кабель. На самом деле это не брак, а оболочка, в которую залит вольфрам. Как известно, Бельгия занимает первое место в мире по добыче этого цветного металла. Вот так вольфрам попадает в нашу страну контрабандой, где продается паре фирм. Видите, я проследил всю цепь, звено за звеном. Остроумно придумано, не так ли?

Судья кивнул.

— Был уверен, что вы со мной согласитесь, — продолжал инспектор Клик. — Даже преступление может быть хитроумно придумано. Жаль только, что столь светлый разум направил все свои стремления в преступную сторону… Итак, на чем я остановился? Ах да, на отгрузке материала в Бельгию. Видите ли, господин Брелнер был достаточно хитер. Он отлично понимал, что после ограблений банков появление такого количества соверенов в его собственном банке вызовет очень много вопросов, а может, даже возбудит подозрение, тем более что грабежи происходили очень часто, и, рано или поздно, приток золота в таком объеме обнаружили бы. Но вот вне Британии… Однако теперь он попал в надежные руки закона и ответит как за каждую монету, украденную из банка, так и за то, что вывозил их из страны — и, несомненно, за жизни всех, кто погиб на болотах. Вот и конец всему, Брелнер. А просчитались вы тогда, когда наняли двух новых рабочих. Или, точнее, это сделал за вас ваш сообщник. Вы не знали, что, нанимая рабочих за гроши, берете меня и моего помощника. А потом, после второго дня работы, мы отправились исследовать тайные секретные проходы через люк, что рядом с дорогой в Салтсвите. Вы даже не знали, что едва не столкнулись с нами в подземелье, где в ту ночь разгуливали вместе с Джимом Доббсом, или, как его еще называют, Грязным Джимом. Именно под этим прозвищем он известен рабочим мануфактуры. Так вот, в ту ночь мы прятались в проходе между мешками с золотыми соверенами, в первой нише от лестницы. И хотя в тот момент я не видел вашего лица, но голос признал сразу. Однако в ту ночь вы нас не заметили, и это хорошо, потому как теперь я стою тут и разговариваю с вами.