— Le bon Dieu, молодой человек, прекратите это надругательство! — неожиданно хриплым голосом взвыл Брелнер. Секретарь судьи тоже поднялся, чтобы заявить протест, но судья стукнул молоточком, призывая к тишине.

— Никто и не думал надругаться над вашим именем, но нельзя же совершить столько преступлений и остаться безнаказанным! — возразил инспектор Клик, говоря с судьей, но все же адресуя свои слова господину Брелнеру; притом он выговаривал каждое слово с презрением, в отличие от интонации своего предыдущего рассказа. — Скажите, господин Брелнер, разве вы думали о том горе, что несут с собой людям ваши «деяния»? Нет, конечно! Грабя банки, вы не думали, что разоряете людей, выкидывая их на улицу. У вас и мысли не было о несчастной вдове, потерявшей своего супруга на болотах. Об убитой горем матери и безотцовщине, которая грозила детям ваших жертв. Это было вне вашего разумения. И, я уверен, сложись обстоятельства определенным образом, вы бы со спокойной совестью приказали убить — или сами убили — беззащитную женщину, у которой хватило бы храбрости отправиться ночью на болота только для того, чтобы узнать, что же такое на самом деле это «ледяное пламя». А вот теперь, ваша светлость, этот человек взывает к милосердию…

Тогда, наконец, заговорил сам судья.

— Суд должен поздравить вас, инспектор Клик, с раскрытием еще одной тайны и великолепно проведенным расследованием, — объявил он совершенно спокойным и ровным голосом. — Поверьте, закон в моем лице, как одного из своих скромных слуг, восхищен вашей проницательностью и находчивостью. Однако разрешите мне задать вам несколько вопросов. Во-первых, прежде чем мы перейдем к сбору и рассмотрению материалов относительно грабежей, контрабанды золота и вольфрама, а также убийств на болотах, как вы можете пояснить историю, которую поведал нам обвиняемый, в частности относительно «ледяного пламени»? Он сказал, что всякий раз, когда на болоте исчезал человек, там загорались новые огни. Кроме того, дворецкий, господин Борткинс, сообщил, что видел, как умирал Дакр Уинн. Признаю, что, заслушав его показания, я сам засомневался в правдивости этой истории. Но тем не менее вы можете все это объяснить мне и господам присяжным заседателям?

Инспектор Клик улыбнулся и кивнул.

— Вскоре после того, как я обнаружил секретный проход, выведший меня на болота — выход этот, между прочим, был отмечем проплешиной обугленной травы размером с маленький круглый стол, — я тогда спросил Доллопса, не замечает ли ты чего-то особенного. Так вот под этой заплатой, под слоем торфа, больше напоминающим коврик, и был расположен потайной люк. В следующий раз я и Доллопс отправились по другой ветке тоннелей и вышли непосредственно позади болотных огней. Можете взглянуть на схему, которую я набросал, — с этими словами Клик полез во внутренний карман, вынул оттуда свою записную книжку, а из нее — план, и протянул судье. — Так случилось, что нам удалось незаметно проскользнуть мимо охраны и нанести на бумагу всю схему. А потом мы решили проверить одно мое предположение и, опустившись на колени, стали рыть торф перочинными ножами.

— И что же дальше? При чем тут вновь появившиеся огни?

Клик улыбнулся еще шире.

— Ну, у меня была одна теория… Видите ли, ваша светлость, я хотел выяснить, правду ли сказал мне сэр Найджел, когда заявил, что после убийства Дакра Уинна на болоте зажглись новые огни. Так вот… Дело в том, что газа на болоте полным-полно, но нет высокой температуры, которая могла бы воспламенить его. Нет, конечно, все знают, что это явление называли «ледяным пламенем», но огня просто так не бывает. И я подозревал, что за всем этим кроется что-то реальное, материальное, так сказать. В общем, Доллопс рыл и рыл, пока его ножик на натолкнулся на один из таких газовых пузырей. Тут как полыхнуло!.. Пузырь взорвался в тот же самый миг, когда мой помощник проткнул его ножом. В лицо нам ударили огонь и горький дым. Мы отскочили назад, пытаясь руками защитить глаза, и какое-то время сидели, приходя в себя. Перочинный нож, проколов пузырь с газом, породил тот самый эффект вспышки, что наблюдал господин Мерритон. Невероятно, не правда ли?

Видимо, бандиты закапывали и топили тела там же, в болоте — вот вам и причина появления новых огней. Интересно, кто же все-таки придумал эту легенду о душах, горящих в адском пламени?

С этими словами инспектор медленно повернулся и вновь оказался лицом к лицу с шеренгой свидетелей. Его взгляд скользнул по группе собравшихся, медленно переходя с одного на другого, а потом неожиданно замер на Боркинсе, который застыл, белый как мел.

— Вот тот самый человек, который, вероятнее всего, и выполнял эту работу, — небрежно бросил инспектор. — Правая рука господина Брелнера. Тот, кто оказался умней и пронырливей многих.

Судья наклонился вперед, облокотившись о стол локтями, и ткнул пером в сторону Боркинса.

— Так вы, инспектор Клик, утверждаете, что этот человек — участник преступной схемы? — с сомнением в голосе поинтересовался судья.

— Да, без сомнения. И очень важный участник. Но должен добавить, что если бы не сильное желание Боркинса отомстить своему хозяину, его столь важное участие во всем этом заговоре никогда так бы и не всплыло. Дакр Уинн исчез бы точно так же, как многие до него, как потом исчез Коллинз, и суеверный ужас по-прежнему правил бы в деревне Салтсвит. И никто не стремился бы отправиться на болота, чтобы открыть тайну «ледяного пламени». Да, может быть, рабочих в Салтсвите стало бы меньше, и никакой потребности в содержании вооруженных револьверами головорезов не было бы. Но всему виной стала его злобность. Он, как безумный змей, укусил самого себя за хвост. Тут-то всему и пришел конец.

— А могу ли я узнать, почему вы решили, что Боркинс замешан во все это? Почему вы его заподозрили? — продолжал задавать вопросы судья.

Инспектор Клик поклонился.

— Конечно, — почти не задерживаясь, ответил он. — Вы вправе поинтересоваться. Но я могу ручаться за показания сэра Найджела Мерритона. Тем более что свидетельства о причастности Боркинса я получил, так сказать, из первых рук. Все дело в том, что дворецкий рекомендовал — то есть фактически нанял — меня и моего помощника Доллопса на мануфактуру, производившую этот чудесный кабель. Поэтому мы получили возможность изучить всю ситуацию лично.

— Черт побери! Ничего подобного я никогда не делал! — выкрикнул Боркинс. Сейчас его лицо по цвету напоминало помидор. — Вы лгун, вот вы кто! Вы готовы облить грязью совершенно невинного человека, обгадить его имя, приписав к какой-то гнусной истории… Даже если бы я занимался такими делами, я никогда не нанял бы в рабочие на мануфактуре человека вроде вас.

— Вы? — негромко рассмеялся Клик. — Посмотрите-ка сюда. Помните Билла Джонса, а фак же его пгхияфеля Сэма Гхобисона, кофогхые фолько чфо пгхибыли с Ямайки? — На мгновение Клик скорчил невероятную рожу, а потом выудил из кармана черные усы и приложил их под нос, а другой рукой вытащил кепку и надвинул на глаза, чем вызвал восхищение разве что у Доллопса. Потом, скривившись, взглянул на Боркинса из-под бровей. — Ну, чфо, мужик? — поинтересовался он с характерным выговором кокни.

— Боже милосердный! — только и смог произнести дворецкий, закрыв лицо руками, а потом еще раз недоверчиво взглянул на изменившегося инспектора Клика. — Билл Джонс! Черт побери… Действительно, вы, господин Клик, — настоящий дьявол.

— Нет, я всего лишь обычный человек. Теперь-то ваша память прояснилась. Может, вы все же прекратите упираться?

Секретарь суда, хорошо знакомый с выходками инспектора Клика, уже хотел было попросить судью прервать этот балаган и вернуть суду надлежащую строгость и достоинство, а возможно, даже попросить выговорить инспектору за его поведение, но в этот момент детектив снял кепку и убрал усы, судя по всему, очень довольный устроенным представлением. А потом снова обратился к судье.

— Ваша светлость, — начал он обычным голосом, — вы только что видели Билла Джонса и его приятеля Сэмми Робинсона, — тут он указал на Доллопса. — Так вот, этот человек, Боркинс — или Пигготт, как он называл себя, когда занимался «дополнительной работой», — нанял меня и Доллопса для работы на мануфактуре. А все потому, что хотел показать, какой он важный господин. Тут-то он и просчитался. И должен сказать, что вкалывать нам пришлось на славу! Мы смогли отработать не более двух недель. Доллопс с его легкостью в общении завел нужные связи и сошелся с неким Джимом Доббсом. Потом нас попросили помочь во время ночной погрузки — дали поработать сверхурочно, только при этом следовало держать рот на замке. Мы занимались ночной погрузкой три раза в неделю — веселая работка, должен вам сказать. Но я чувствовал, что нужно продолжать расследование, поэтому мы еще устраивали ночные изыскания. Как раз в это время я набросал грубую карту подземных ходов и отметил места, куда они вели. Вы можете посмотреть ее и тогда поймете, что ходы прорыты в твердой породе, разделявшей отдельные заболоченные участки наподобие водораздела. Быть может, из-за этого никто и не мог предположить наличие подземных ходов на болотах. Вот ход, ведущий в «Башни Мерритонов», вот — в Витсбери Холл. Обратите внимание на то, как удобно они расположены — как раз возле той части, где по ночам горит «ледяной огонь». Наверное, именно поэтому Брилнер выбрал эту местность для воплощения своего замысла. Кроме того, судя по всему, подземные проходы весьма древние. Как мне кажется, их вполне могли прорыть во времена войны Алой и Белой Розы. Кто придумал расширить подземные ходы, превратив подземелье в своего рода лабиринт? Думаю, Боркинс, который уже лет двадцать служил семейству Мерритон. Однако факт останется фактом: подземные ходы объединили, а затем сделали выход возле дороги в Салтсвит и на заднем дворе мануфактуры, как обнаружил я со своим помощником.

— А как вы поняли, что господин Боркинс — один из руководителей всего этого заговора?

— Однажды он заглянул на фабрику, когда мы работали у своих машин. Кто-то крикнул: «Осторожно! Босс идет!» Забавно, что днем он был одним из официальных хозяев мануфактуры, а ночью — неофициальным. Я едва сдержался, когда увидел, кто в самом деле пришел, хотя к тому времени мы уже обнаружили ход, ведущий в Витсбери Холл, и, если говорить честно, ожидали совершенно другого человека. Тогда я еще не знал, что Джонатан Брент и Брелнер — одно и то же лицо. Хотя был в курсе, что первый имеет достойный офис на улице Леденхол. Но когда увидел его, сразу признал. После этого я не стал тратить время впустую. Мы быстро подобрали «ключики» к другим участникам этого предприятия, чтобы потом без всяких хлопот передать их заботам Скотланд-Ярда. Сейчас полиция уже арестовала всех, кто работал на мануфактуре, и начала расследование по полной программе. Кстати, очень надеюсь, что они приберегут для меня моего друга — «Черные Бакенбарды». У меня к нему есть одно дело… Собственно, он и есть причина моего опоздания на слушание дела. Как вы понимаете, я не мог покинуть Салтсвит, не проследив, как этого поганца заковывают в кандалы.

Судья кивнул.

— Итак, вы утверждаете, что Боркинс виновен?

— Так же, как и главарь этой банды, — ответил инспектор Клик. — Это Боркинс в припадке злонамеренного гнева придумал, как подставить своего хозяина, сэра Найджела, под обвинение в убийстве Дакра Уинна. Вы видели револьвер — главную улику обвинения в этой ужасной трагедии? — Инспектор вытащил из кармана маленький револьвер и протянул его судье. — Точно такой же, как тот, что принадлежит сэру Мерритону, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, без волнения. — Тот же самый колониальный французский товар. То же клеймо, как вы видите. Этот револьвер, между прочим, принадлежит мисс Брелнер.

— Мисс Брелнер?

Очередная волна ропота прокатилась по залу суда. В тишине, которая воцарилась затем, было бы слышно даже, как упала на пол булавка.

— Совершенно верно. Она сообщит вам, что всегда хранила его в ящике, в своем секретере, запертым вместе с ценными бумагами. Но она месяцами не проверяла, лежит ли он на месте. Отперла ящик, только когда обвинили сэра Найджела. Зная, что у ее жениха точно такой же револьвер, она достала его и осмотрела от нечего делать, если в данном случае можно использовать такое выражение. Одной пули не хватало. Этого оказалось достаточно, чтобы возбудить ее любопытство. Я подверг сомнению историю с псом и попросил ее револьвер, чтобы показать коронеру, который после рассказа Антуанетты Брелнер отдал ей оружие. Но потом девушка призналась, что так и не смогла вспомнить, чтобы ее дядя говорил о том, что пристрелил пса именно из этого револьвера. Маленькая деталь, но очень важная.

— И вы говорите, что все это подстроил Боркинс, чтобы во всем обвинили сэра Найджела Мерритона, так, господин Клик? — поинтересовался судья.

— Я говорю, что господин Дакр Уинн был убит из точно такого же револьвера, как тот, что вы держите в руке, ваша светлость. А то, почему Боркинс так ненавидел своего хозяина, — отдельная долгая история, и сейчас, на мой взгляд, не время обсуждать то, как дворецкий подслушивал у дверей и как у него родился план. Достаточно сказать, что он присутствовал при ссоре хозяина и господина Уинна. Поэтому, когда объявили, что гость, сильно выпив, отправился на болота, у Боркинса появился план мести. Он знал о том, что у его хозяина есть револьвер, о том, что тот ночью, ложась спать, прятал его под подушкой. Здесь-то Боркинса и «осенило». Тем более что он знал о револьвере госпожи Брелнер. Видимо, именно поэтому дворецкий использовал особое оружие, а не обычный револьвер одного из охранников Брелнера, которые, без сомнения, пристрелили бедного Коллинза. Так что рекомендую задержать его сразу после слушания. В итоге, как я предполагаю, наш дворецкий, как только Уинн ушел, бегом бросился к потайному ходу в кладовке на кухне — это помещение считалось сырым, им редко пользовались другие слуги, — и вскоре был в Витсбери Холле. Так или иначе он должен был заикнуться о личной мести, и ему пошли навстречу. Все остальное и так понятно. Когда же господин Уинн встретил Боркинса на Болотах, то, видимо, узнал дворецкого и поэтому подпустил его к себе, что позволило негодяю попасть точно в висок несчастному. Так бедный Дакр встретил свою смерть от револьвера, который, по всеобщему мнению, в это время лежал в секретере Антуанетты Брелнер в ее спальне в Витсбери Холле. Место, где они изначально зарыли тела Уинна и Коллинза, мы так и не нашли, но это всего лишь дело времени. Уверен, что их принесли на то место, где мы — я и суперинтендант Нэком — их обнаружили, незадолго до того, как вышли из особняка Мерритонов, чтобы обследовать болота. Думаю, экспертиза подтвердит, что пуля, убившая господина Дакра Уинна, выпущена из револьвера Антуанетты Брелнер. Это была всего лишь часть заговора против сэра Найджела Мерритона. И заговор был устроен столь хитроумно, что на предварительном слушанье сэр Мерритон был обвинен и попал на скамью подсудимых.

Неожиданно инспектор Клик повернулся к бледному Боркинсу, который стоял, согнувшись, прикусив нижнюю губу и нервно сжимая руки, в то время как детектив рассказывал всю эту историю. Сейчас же инспектор Клик словно застал его врасплох — Боркинс вздрогнул всем телом, поднял голову и встретился взглядом с инспектором. Рот его открылся, словно он хотел что-то сказать, но не говорил, так как не мог совладать с собой.

Судья поднял руку.

— Это и в самом деле так? — спросил он, ожидая ответ.

Лицо Боркинса пошло отвратительными пурпурно-красными пятнами. В какой-то миг стало казаться, что еще чуть-чуть, и его хватит удар.

— Да! И я проклинаю вас всех! Да! — ответил он голосом, который, как казалось, источал яд. — Я все так и сделал! Хотя один Бог знает, как этот лис все вынюхал… Но игра закончена, и больше мне, кроме проклятий, сказать вам нечего!

— Однако вам следует помнить, что истина всегда восторжествует, — ответил ему Клик с довольной улыбкой. — Теперь же могу сознаться, ваша светлость, что один пункт моего доказательства был довольно шатким. Однако теперь Боркинс согласился, что моя версия случившегося совершенно верна. Но я должен сказать об этом слабом месте, — и снова на лице детектива заиграла все та же ехидная улыбка. — Так что я закончу рассказ, а потом передам дело в надежные руки нашего правосудия. Знаете ли, я не слишком доверяю экспертизе револьвера. Оружие, принадлежавшее мисс Антуанетте Брелнер, очень хорошо вычищено и смазано, и невозможно установить, использовали его или нет. Человек, который этим занимался, отлично знал свое дело. Однако это в свою очередь вызвало у меня дополнительные подозрения. Никто не станет так полировать револьвер после убийства собаки, к тому же никто не вложит потом в барабан отработанную гильзу. Так что история о собаке выглядела для меня ложью. Остальное легко восстановить, зная отношения между Боркинсом и сэром Найджелом Мерритоном. Так что сложить два и два оказалось несложно. Теперь же Боркинс подтвердил, что мой расчет оказался верным. Но если говорить честно, шансы откреститься если не от контрабанды золота, то от причастности к убийствам у него были. И то, что сэр Найджел Мерритон, выпив, выстрелил в огни, — чистая случайность. Благодаря этому господин Боркинс состряпал целый заговор против хозяина «Башен». В противном случае кто знает, чем закончилось бы дело. Украл бы господин Боркинс револьвер хозяина? Сомневаюсь. Револьвер сэра Найджела не был пристрелян, и использовать его в такой обстановке затруднительно. Удача улыбнулась ему в тот час — ну а теперь изменила. Его собственное поведение способствовало самоуничтожению. Если бы он не давал выход эмоциям — в частности ненависти, которую он так лелеял в своем сердце, — кто скажет, сколько лет эти убийства и ограбления банков так и оставались бы нераскрытыми?.. Вот, в общем-то, и все, ваша светлость и уважаемое жюри присяжных. Правосудие едва не раздавило невинного, но теперь все дело в ваших опытных руках. — Выдержав паузу, инспектор Клик поинтересовался: — Что я еще могу сообщить суду?

В зале воцарилась мертвая тишина, а потом ее нарушил странный звук — и тут стало ясно, что это рыдания. Плакала Антуанетта Брелнер. Найджел встал со скамьи подсудимых и потянулся в ее сторону. И она шагнула навстречу, но остановилась у деревянного барьера, отделявшего скамью подсудимых от основного зала.