Джон толкнул дверь и оказался в ярко освещенном помещении, оклеенном обоями с геометрическим рисунком, лавовыми лампами и пластмассовой мебелью шестидесятых годов. Проигрыватель на прилавке играл «Роллинг Стоунз», а прямо за ним гордо висел огромный плакат, на котором был изображен стиляга того же времени.

— Клааасс! — воскликнул Джон.

— Да, и почти все аутентичное. — Женщина с иссиня-черными волосами, уложенными в высокую прическу-«улей», в черном мини-платье и черных лаковых сапожках до колен спускалась по лестнице. Она улыбнулась ему. Вернее, улыбнулись только ее губы — сильно подведенные глаза оставались холодными, как воды Атлантики в январе. — Чем могу вам помочь?

— Меня зовут Джон Квигли, я частный детектив.

— Иоланда Воэн.

— Здравствуйте, Иоланда. Я заметил, у вас на вывеске роза.

Она снова улыбнулась, теперь уже вполне искренне:

— О да, это мой дедушка придумал. Одна из его любимых песен была «La vie en rose» — «Жизнь в розовом цвете». — Она обвела магазин рукой с браслетом на запястье. — Это один из первых ювелирных магазинов дедушки, когда они поселились здесь после войны. Сейчас он самый маленький, но очень дорог нам как память.

— Понятно. — Джон подошел к прилавку и выложил часы. — Скажите, это купили у вас?

Она взяла часы и внимательно их рассмотрела.

— Похоже, да. Я могу… — Она перевернула часики и вдруг прищурила глаза.

Джон оперся о прилавок.

— Что такое?

— Откуда они у вас?

— От одной девушки.

— Какой девушки?

— Кэти Джонс.

— Кэти?..

Джон вынул из сумки фотографию. Иоланда взяла снимок, и тут же ее рука метнулась ко рту.

— Вы знаете ее?

— Я… Да, конечно знаю! Это Кэти. Но где она? Что с ней случилось? Почему у нее такой вид?

— Она в коме. Откуда вы ее знаете?

— Боже… Подождите, а почему вы назвали ее Кэти Джонс?

— Потому что ее так зовут.

— Не понимаю… — Иоланда опять посмотрела на фотографию. — Девушку на снимке зовут не Кэти Джонс, а Кэти Тодд.

— Кэти Тодд и есть Кэти Джонс — по крайней мере, она была Кэти Джонс много лет назад.

Джон протянул руку, и Иоланда неохотно вернула ему часы и фотографию.

— Так откуда вы ее знаете?

— Через Дрейка.

— Дрейка?

— Дрейк Воэн — мой брат. Он владелец этого магазина, а она — его подруга.

— Подруга?

Неожиданно она посмотрела на Джона с подозрением.

— Послушайте, кто вы? И что случилось с Кэти? Где она?

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Не помню… может, недели две назад.

— А ваш брат?

— Не знаю.

— Они были близки?

Она неопределенно махнула рукой, но ее взгляд все еще оставался настороженным.

— У вашего брата осветленные волосы и он носит на зубах брекеты?

Эти слова потрясли ее.

— Откуда вам это известно? Что происходит? Почему вы не хотите просто сказать, что случилось с Кэти?

Джон вынул записную книжку:

— Меня нанял брат Кэти, чтобы расследовать, где его сестра находилась несколько последних лет.

Иоланда окаменела. Она открыла рот, но ничего не сказала.

— Я вижу, что вас это несколько потрясло, но что вы можете рассказать о ней?

— Вообще-то немного… Она из Килберна, работает в доме престарелых в Найтсбридже. Там они с братом и познакомились. В прошлом году умерла наша бабушка, а Кэти за ней ухаживала.

— Она сиделка?

— Да.

Джон попросил адрес дома престарелых, и Иоланда написала его.

— А какая у нее семья?

— Отец, брат, но они почти не общаются. Мать умерла несколько лет назад, только… теперь я и не знаю, правда это или нет.

— Кэти и ваш брат давно знакомы?

— С Нового года.

— И у них хорошие отношения? В смысле, близкие?..

— Почему вы спрашиваете? — Она пристально посмотрела на Джона. — Надеюсь, вы не считаете, что Дрейк в чем-то замешан! Он добрейший человек!

— Уверен, что так и есть. Я бы поговорил с ним. Он тоже здесь работает?

— Нет.

— Наверняка вы можете с ним связаться. У вас есть его номер?

— Я вам его не дам.

— Почему?

— Понимаете, брат… он не… то есть он невероятно умный и одаренный человек, но он может сорваться, если на него давить. Вы же начнете расспрашивать его… когда он узнает, что Кэти в коме, он разволнуется.

— Думаю, он сможет взять себя в руки, — заверил ее Джон. — В любом случае мне необходимо с ним поговорить.

— Поговорите со мной — я отвечу на все ваши вопросы. Только не впутывайте его.

— Вы смеетесь?

— Ну, может, тогда чуть позже?

«Чего она тянет?» — удивился про себя Джон. Ему всего-то и нужно было, что поговорить с ее братом.

— Иоланда, я здесь ненадолго, и у меня нет времени на пустые разговоры. Почему вы не хотите, чтобы я поговорил с вашим братом? Вы что-то скрываете?

— Нет.

— Сколько ему лет?

— Тридцать.

— Вы как будто защищаете его.

— Ничего подобного.

— Тогда что?

— Не хочу, чтобы брат расстроился. Он очень ранимый.

— Обещаю, я расспрошу его очень тактично.

Ее глаза потемнели.

— Вы не понимаете… У Дрейка талант, он художник.

— Знаете что, — ответил Джон, — талант у него или нет, но вы сейчас же позвоните ему и скажете, что я приперся из самого Дублина, хотя терпеть не могу летать, и мне нужно с ним поговорить. В противном случае я просто сообщаю его имя в полицию, и там с ним будут говорить уже по-другому.

Иоланда нагнулась под прилавок и достала блокнот.

— Ладно… Не надо никому звонить. Я дам вам наш адрес.

— Он живет с вами?

— Да. Но подождите, пожалуйста, до вечера. Днем Дрейк работает и не любит, когда его беспокоят. Отложите визит, скажем, до половины восьмого.

Она написала адрес на фирменном бланке и протянула его Джону.

— Кэти поправится?

— Не знаю. — Джон взял листок, сложил его и спрятал в карман.

— Но кома… как же это? Несчастный случай?

— Нет.

Иоланда нахмурилась:

— Так что же с ней произошло?

— Замечательно, что вы спросили. Она пыталась застрелиться.

Казалось, все силы вмиг покинули Иоланду. Она привалилась к стене:

— Боже мой! Это убьет бедного Дрейка!

— Ну да, — бросил Джон. — Девушка в коме, попытка самоубийства, но кто здесь, оказывается, самый бедный — так это Дрейк.

— Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне. Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о брате. Он просто боготворил Кэти!

— А вы или ваш брат обратились в полицию, когда потеряли с ней связь?

У Иоланды едва заметно дернулась щека.

— Нет. У нас не было оснований вмешивать полицию.

Джон нахмурился:

— Так… Получается, обожаемая подруга вашего брата пропала вот уже как две недели, и ни вы, ни он не заявляете в полицию?

— Я не обязана ничего объяснять вам. Я даже не знаю, кто вы такой!

— Конечно, не знаете, да я и спросил просто так, из любопытства. Как-то все это странно.

— Мы решили, что она уехала навестить отца, ну, что-то в этом роде.

Джон понял, что она врет, и у нее это плохо получается. Что-то сильно напугало ее.

— Значит, в семь-полвосьмого?

— Да.

— Тогда я пошел.

Едва Джон вышел, Иоланда схватила трубку. Дрожащими пальцами она набрала номер и прижалась лбом к стене. Неожиданно голову пронзила острая боль.

— Гарри! Я оставляю тебе уже пятое сообщение. Надоело! — Она подошла к окну и стала смотреть, как Джон переходит улицу. Прижав основание ладони ко лбу, она сказала: — Позвони мне сразу, как прослушаешь это сообщение. Это очень серьезно, Гарри. Мне нужно поговорить с тобой.