Она бежала. Нет, просто очень быстро шла и звала. Она искала Зигги. Теперь ей стало ясно, где она. Она опять вернулась в ту же квартиру — те же обои, та же мебель, тот же запах и тот же страх.
Она ходила из комнаты в комнату и снова и снова звала его. Где же он? Он никогда не прятался от нее. Обычно, стоило ей только открыть дверь, как он бежал навстречу и с громким мяуканьем просился на руки, чтобы потереться головой об ее щеку.
Она заглянула под кровать, открыла дверцы шкафа, стараясь не поддаваться страху. «Ничего, ничего, — уговаривала она себя, — наверное, просто где-нибудь заснул и не слышит меня».
Она прошла в кухню и начала открывать и закрывать все ящики и дверцы.
— Зигги!
Может, выбежал из квартиры? Но они на шестом этаже, куда отсюда денешься?
Она метнулась в гостиную и, опустившись на колени, заглянула под диван. Ну, допустим, он заснул. Тогда почему не просыпается?
— Зигги! Зигги! Ты где, маленький?
А где Виктор? Он всегда был здесь, когда она приходила. Именно это пугало больше всего.
Она еще раз обошла квартиру.
Думай давай, думай!
Она вернулась в свою спальню. Может, в гладильню забежал?..
Она все поняла, когда заметила опущенную крышку унитаза. Она так и замерла у двери в ванную. Виктор никогда не опускал крышку. Он этого терпеть не мог: говорил, тогда из унитаза воняет.
Так почему же сегодня она опущена?
Догадка пронзила ее.
Она медленно приблизилась к унитазу, села рядом на край ванной и от всего сердца прошептала:
— Господи, не допусти!
Затем, собравшись с духом, она подняла крышку.
— Ох, Зигги…
Она вытащила из воды безжизненное кошачье тельце, совсем окоченевшее. Глазки плотно закрыты, из-под верхней губы торчат крошечные зубки…
Она стянула с вешалки полотенце и завернула в него трупик. Его шея моталась из стороны в сторону, под пальцами чувствовались крошечные позвонки. Переломанные.
Удивительно, но ей даже стало легче. По крайней мере, не мучился. Она не вынесла бы мысли, что он несколько часов беспомощно барахтался в ледяной воде, отчаянно борясь за жизнь. Она гладила котенка по голове, поправляя его мокрую полосатую шерстку, а слезы градом катились по щекам.
— Прости, Зигги, — тихо прошептала она, прижимая его к себе.
— Я велел тебе не опаздывать. — Она обернулась. Виктор наблюдал за ней от двери. Она не слышала, как он вошел. — Зачем ты заставляешь меня так поступать? — Он шагнул в ванную и протянул к ней руки. — Зачем ты заставляешь меня причинять тебе боль?
Сара смотрела, как свет от фар проезжавшей мимо машины метнулся по потолку гостиной в доме ее матери. Она села, поеживаясь от холода. У ее ног, на полу, поскуливал во сне Сумо. Она потянулась, включила свет и бросила взгляд на латунные часы на каминной полке.
Двадцать минут двенадцатого. У нее еще сорок минут, чтобы привести свои дела на этом свете в порядок.
Она взяла телефон, попробовала дозвониться Джону, но звонок сразу переключился на голосовую почту. Тогда она набрала отель «Четыре сезона» и попросила соединить с его номером, а затем все слушала и слушала бесконечные телефонные гудки. Она прикрыла глаза, и почему-то вспомнились мальчишеская улыбка Джона и его озорной взгляд.
Она положила трубку, твердо веря, что, где бы он ни был и что бы сейчас ни делал, с ним все в порядке.
Мобильник зазвонил прямо у нее в руке.
— Алло!
— Мою записку получила?
Это был Виктор.
— Ты гад! Что ты сделал с Родни? Он тут совершенно ни при чем!
— Нечего было шляться где попало. Не совал бы нос в мои дела, не получил бы.
— Ты сломал ему ногу!
— Повезло ему, что не шею. Сара, как это у тебя получается? Вокруг тебя вьются одни сопляки. Ты их чем берешь, Сара? Видела бы ты его: он же ничего не может. Да я…
— Чего ты хочешь?
— Ты прочла записку? Хочу поговорить с тобой.
— Так приходи сюда. Ты же знаешь, где меня найти.
Он ухмыльнулся:
— Щас! За дурака меня держишь? У меня тоже башка варит — хрен его знает, что ты там задумала. Нет уж, ты ко мне придешь. А я, милая, помогу тебе.
Сара молча слушала.
— Знаешь деревянный мост по дороге от твоего дома?
— Ты и сам отлично знаешь ответ.
— Вот туда и подгребай. Сиди и жди под мужским навесом. Да смотри, чтоб одна пришла, и без всяких твоих фортелей. А сделаешь по-своему — я уйду и в другой раз вырежу записку на спине у твоей сестренки.
— Я приду.
— У тебя один час. И не опаздывай.
— Виктор…
— А собаку приведешь — я ее прибью. Ясно?
— Да.
— Я просто хочу поговорить с тобой, выяснить кое-что. Может, старое вспомним.
Сара закрыла телефон. Она подумала о Джеки и Родни, о том, что Виктор может сделать с Хелен или с матерью, если она ослушается. Придется идти.
Какой у нее выбор? Ну, позвонила бы она в полицию, и что они сделают? Ничего. Закон не запрещает сидеть на пляже под мужским навесом, а угрожал он ей пока только на словах.
Почему он выбрал это место?
Если он следил за ней, то, возможно, знал, что на прогулке она часто доходит именно до этого места, и знал также, что одна нога у нее нездорова. Наверное, хочет обставить все так, будто она поскользнулась на камнях, ударилась головой — и привет. И никаких следов.
Как основательно Виктор все продумывает!
Вот, значит, какая картина вырисовывается. Он намерен убить ее. И что же, она так и отправится прямиком к нему в руки?
Она поднялась и прошла в кухню. Сумо поплелся следом. Она оглядела по-домашнему уютное помещение. Можно оставить записку: если со мной что-нибудь случится, прошу в моей смерти винить такого-то.
Она достала из буфета блокнот и ручку, села за стол, вывела «Дорогая мама!» и остановилась, не в силах писать дальше.
Вряд ли эта записка утешит ее родных, когда они узнают, что, защищая их, она добровольно отправилась в западню. Может, пусть уж думают, что поскользнулась?
Она отложила ручку, закрыла глаза, опустила голову на руки.
— Господи, дай мне силы! — прошептала она.
Дул пронизывающий ветер, недавно прошел дождь, и настил деревянного моста был скользкий. Тучи закрывали луну, угрожая новым ливнем. Сара перешла по узкому мостику на пляж Доллимаунт-Стрэнд, глубоко вдыхая свежий морской воздух. Было время прилива, и волны внизу, под ней, ударялись об опоры моста. Шум города понемногу затихал.
Она прошла мимо приветливо кивнувшего ей мужчины в желтой ветровке, который выгуливал у дороги своего спаниеля.
— Ну и погодка выдалась!
— Ничего, — улыбнулась Сара в ответ, — по крайней мере, сухо.
Она с удивлением поймала себя на том, что ей больше не страшно. Наверное, солдаты перед боем ощущают себя примерно так же. Когда совсем не остается надежды на благополучный исход, человеком овладевает спокойствие. Так это или нет, она точно не знала, но решила: что бы сейчас ни случилось, она больше не позволит Виктору распоряжаться своей жизнью.
Она шла и шла. Ни людей, ни машин не попалось ей по дороге, и к тому времени когда добралась до первой кабинки, она уже совсем примирилась с тем, что сейчас должно было случиться.
Она подошла к мужскому навесу. Ветер вспенивал морские волны, обдавая Сару водопадом мелких брызг, шквалистые порывы чуть не сносили ее с дорожки.
Она зашла под навес и села на бетонную скамью. Вода уже наполовину скрыла ступени, еще немного — и вода захлестнет невысокие прибрежные скалы.
Сара дрожала, глядя, как на том берегу залива на вышках электростанции в Пулбеге мигают маяки. В темноте их расплывчатые очертания еле различались, но что-то в их привычных силуэтах успокаивало ее. Они выглядели такими надежными. Помнится, кто-то из знакомых сравнил их с часовыми.
Сара засунула руки в карманы и уселась поудобнее. Она вспоминала, как жаркими летними днями они с Джеки лазили по этим скалам, высматривали в воде крабов и мелкую рыбешку. Как-то раз с приливом принесло небольшую акулу, и им пришлось отбиваться от чаек, чтобы хорошенько рассмотреть ее. Она вдруг живо представила себе ту акулу, уже мертвую или, может, умирающую, которую отлив оставил в луже воды между камнями. Длиной она была с ее руку, не больше, серебристая, с несколькими рядами крошечных зубов: уменьшенная копия той, что так напугала ее в фильме «Челюсти». Они с Джеки хотели выловить ее и отнести домой, но Хелен не разрешила, и, когда к вечеру Сара пришла навестить акулу, чайки успели ее растерзать.
Хищник стал жертвой.
— Хочешь посмеяться? Я тебя сначала учуял, а потом увидел, — раздался голос слева от нее.
Она обернулась. У входа стоял Виктор и курил. Казалось, он не замечал ни ветра, ни холода.
— «Шанель», угадал?
— Да.
— Я всегда любил, как ты пахнешь.
Сара смотрела на него, стоявшего в лунном свете. Он постарел, набрал вес, но оставался таким же статным и таким же опасным. Когда он повернул голову, выдыхая дым, она заметила, что один глаз у него белый.
— Что у тебя с глазом?
— Поприветствовали, когда сел на нары.
— Ничего себе.
— Ерунда. Мне даже говорят, что теперь я непохож на других.
— Чего ты хочешь, Виктор?
— Не возражаешь, если присяду?
— Располагайся. — Сара отодвинулась на другой конец скамьи, подальше в тень. Виктор сел рядом с ней.
— Так лучше, цивилизованнее. Можем мы позволить себе поговорить, как цивилизованные люди?
— Вряд ли.
— Вот здесь ты не права. — Он посмотрел на нее, окутанную полумраком. — Значит, снова работаешь со своим прежним дружком.
Сара не ответила. Он не спрашивал. Он просто давал ей понять, что ему известно о ней все. Вик был в своем репертуаре.
— Неплохо устроилась, кстати. Спорим, он был счастлив по уши снова заполучить тебя обратно в свои объятия.
— Мне нечего делать в его объятиях.
— Интересно, как бы он относился к тебе, если бы я нанес ему визит.
— Он здесь ни при чем. Я работаю с ним, и ничего больше.
— Рассказывала ему обо мне?
— А ты как считаешь?
— Я считаю, тебе все равно, кого продинамить.
Он еще раз затянулся, затем бросил сигарету в воду.
Сара услышала, как окурок зашипел в темноте. Она проглотила слюну. Опять она оказалась рядом с ним. И никак не могла отделаться от мысли, что снова попала в прошлое. Он, она, море, шторм. Ужас почти прошел.
— Чего ты хочешь, Вик?
— Знаешь, у меня было три года подумать, зачем ты так сделала, но я не понял ни хрена. Я дал тебе все. Крышу над головой, приличную жизнь, деньги…
— Вик…
— Нет уж! — Он выставил руку ладонью вперед. — Дай я скажу, я долго ждал. Можешь хотя бы выслушать. По-моему, я был в твоей жизни не просто случайным. Девки вешались на меня каждый день, но я не изменял тебе, мне делали заманчивые предложения — можешь поверить! — но я отказывался. Я старался, я честно старался.
— Ты бил меня.
Задетый, он посмотрел на нее.
— По-моему, однажды я уже объяснил тебе: я всего лишь давал тебе понять…
— Я постоянно ходила с синяками, и у меня было сломано ребро. У меня выбиты два зуба, а шрам на руке длиннее, чем мой указательный палец.
— И ты обвиняешь меня?
— Но ведь это же ты сделал.
— А ты заставила! Ты вынуждала меня так обращаться с тобой.
— Зачем ты столкнул Джеки с дороги?
Он фыркнул:
— Сначала ты мне ответь: зачем ты меня подставила?
Сара вздохнула и посмотрела на бурные волны. Можно было бы и догадаться, что на ее вопросы он отвечать не станет.
— Какая теперь разница?
— Очень большая. Я хочу знать.
— Ну а что тут можно знать?
— Ты сделала это не одна.
— С чего ты взял?
— А то я не знаю тебя! — повернулся к ней Вик. — Может, именно ты и подбросила мне наркотики, но я хочу получить ответ, кто тебе помог и какого хрена ты так поступила со мной — со мной!
Сара безошибочно почувствовала его закипающий гнев. И в его голосе появились нотки, которые и раньше появлялись перед тем, как он распускал руки. «Цивилизованности хватило ненадолго», — подумала она.
— Ты убил Зигги, — произнесла она вслух.
Виктор уставился на нее:
— Что ты сказала?
— Ты убил Зигги, — повторила она.
— Что за хрен такой Зигги?
Сара едва взглянула на него:
— Может, для тебя и никто. Всего лишь способ сделать мне больно.
— Ты про этого урода-котенка?
— Да.
Он долго молча смотрел на нее. Сначала она подумала, что сейчас он взорвется, но он вдруг захохотал.
Глядя на него, Сара вспоминала каждую самую мелкую черточку его лица, как он ухмылялся всякий раз, когда «объяснял» ей, что вовсе не собирался огорчать ее, а уж тем более бить, — нет, он бил ее только потому, что она сама вынуждала. Смех у него был противный и резкий, будто царапали ногтем по стеклу.
— Из-за этого урода! Ну ни фига себе! Ты засадила меня в тюрягу, я потерял квартиру, бизнес, глаз — чего ради, из-за котенка?!
— Да, — коротко ответила она.
И это была правда.
Когда она, Сара Кенни, вытащила мокрый трупик Зигги из унитаза, в ней словно что-то перевернулось. Она могла примириться с тем, как обращался с ней Виктор, с его требованием беспрекословного повиновения. В глубине души она давно уже поняла, что это за человек. Но когда он лишил жизни такого милого, беззащитного Зигги… Она чувствовала себя так, будто в первый раз взглянула на мир вокруг себя. Наконец-то она поняла, что позволила себе привязаться к человеку, который не остановится ни перед чем, который был не способен что-либо чувствовать, которого обуревала одна-единственная страсть — подчинять себе. Наконец до нее дошло, что надо порвать с ним. И она знала, что найдет на него управу, даже когда на нее градом сыпались безжалостные удары.
И вот теперь он вернулся, снова вполз в ее жизнь, как неистребимый таракан.
— Не верю, — произнес Вик.
— А мне все равно, — ответила Сара.
— Кто помогал тебе?
— Никто.
— Не надо мне лапшу на уши вешать. Эта жирная задница Сид наверняка…
— Он тут ни при чем.
— Давай говори или!..
— Никто мне не помогал.
— Нет, ты скажешь, кто помогал тебе!
— Никто мне не помогал.
Сокрушительный удар свалил ее со скамьи на грязный бетон. На миг она потеряла сознание, и, когда очнулась, уши у нее горели, а он поднимал ее за перед куртки. Она попробовала встать, но ноги совсем не слушались.
«Поздно, — подумала она. — Запоздал ты с этим».
Он поднял ее и швырнул обратно на сиденье. Она ударилась о стенку, чуть не задохнувшись от боли. Пока она приходила в себя, Вик угрожающе навис над ней:
— Ты меня подставила, детка. Ты что же, думала, тебе сойдет это с рук? Я хочу, чтобы ты знала: я еще помучу тебя, но сначала ты скажешь, кто помогал тебе. Столько наркотиков ты одна никогда бы не достала, и вообще, кишка у тебя тонка провернуть все это в одиночку. Так вот, я еще раз спрашиваю: кто помогал тебе?
— Никто мне не помогал, — тяжело дыша, проговорила Сара.
Он со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Думаешь, мы тут в игрушки играем?
— Нет, Вик, не думаю, но тебе придется понять…
Одним движением он рванул ее вверх и наотмашь ударил по лицу. Удар был такой силы, что у Сары запрокинулась голова. Во рту появился привкус крови, и она почувствовала, как по шее побежал теплый ручеек. На глаза навернулись слезы, и на какой-то миг Вик, озаренный вспышкой света, показался зловеще-красным.
— Кто помогал?
— Никто не помогал…
Он опять ударил ее, еще сильнее. У Сары зазвенело в голове.
— Я по-хорошему спрашиваю, кто помогал тебе?
— Никто…
Вик схватил ее левую руку и заломил ее назад. Казалось, запястье вот-вот треснет. Сара открыла рот, собираясь закричать.
— Не ори, а то сломаю, — проговорил Вик обманчиво мягко. — Я ведь не хочу делать тебе больно, Сара. Ты же понимаешь? Я просто хочу узнать, кто мои враги. Ну же, милая, ты сама понимаешь: я не хочу так поступать. Это ты вынуждаешь меня причинять тебе боль.
— Отпусти, Вик. — Теперь она плакала, слезы на лице мешались с кровью из носа. — Пожалуйста, отпусти…
Он улыбнулся, и Сара поняла: ему показалось, что он сломал ее.
— Просто скажи мне то, что я хочу узнать, и все. Мы же можем договориться. Сара, я совсем не хочу причинять тебе боль.
Он немного сильнее вывернул ей руку. Боль стала невыносимой. Казалось, все связки и суставы вот-вот не выдержат.
— Ладно, ладно, отпусти…
Вик немного ослабил хватку. Сара судорожно всхлипывала.
— Видишь, дорогая? И без этого можно обойтись. — Нет, он не кричал на нее, но в его голосе слышалась угроза. Он похлопал ее костяшками пальцев по щеке, на этот раз несильно.
— Всегда ты заставляешь меня делать тебе больно. Только зачем?
Сара открыла глаза:
— Пожалуйста, дай мне сесть. Меня тошнит.
— Кто помогал тебе? — Он навалился на нее всем телом, придавив к скамье. Сара успела высвободить правую руку.
— Имя давай, Сара.
Не раздумывая, она со всего маху всадила Виктору в шею нож, который принесла из дома матери, и повернула его.
Он будто захлебнулся. В горле забулькало. Оседая, он опустился на колени. Сара тяжело откинулась на спину, как только он выпустил ее руку. Несколько секунд она лежала, не в силах пошевелиться, и отупело смотрела, как Виктор пытается ухватиться за ручку кухонного ножа, который торчал из его шеи под прямым углом.
— Са-арр…
Его пальцы скользнули по окровавленной ручке ножа, но не удержали ее. Он потянулся к Саре, но она, упираясь ногами, постаралась отползти подальше. Все-таки он схватил ее за лодыжку, она пнула его и задела челюсть, так что его голова откинулась назад. Он захрипел, из шеи захлестала кровь, и Сара поняла, что задета сонная артерия. Он попробовал подняться на ноги, но поскользнулся. Тогда он перекатился на спину, его руки метались у горла, словно пытаясь содрать с себя одежду и кожу.
Сара отползла ближе к ступеньке и тоже попыталась подняться на ноги. Позади нее раздался странный хруст, и наступила тишина.
Она посмотрела на Виктора. Он не шевелился. Подождав с минуту, она осторожно подобралась к нему и проверила пульс. Сердце не билось. Она бросила презрительный взгляд на его лицо. Его глаза были открыты и, казалось, смотрели прямо на нее.
Вдохнув побольше воздуха, Сара ухватилась обеими руками за ручку ножа и вытащила его из шеи Вика. Она обтерла лезвие о его куртку и бросила нож на скамью.
Потом она обыскала его карманы, вынула часы, бумажник, деньги. Нашла она и связку ключей с пластиковой биркой от номера в дешевом отеле на Дорсет-стрит. Все это она убрала к себе в карман.
Убедившись, что больше не осталось ничего такого, что помогло бы опознать труп, она перекатила его на ступеньки и затем по скользкому от водорослей бетону поволокла к морю. По дороге она дважды поскользнулась и, пока добралась до воды, совсем обессилела; нога горела огнем, голова налилась тяжестью.
Сделав последний отчаянный рывок, она все-таки столкнула Вика в черную воду. Секунду тело с лицом, неприлично бледным на фоне чернильной тьмы, колыхалось на поверхности.
— Убирайся, сделай милость! — прошептала Сара, держась за металлический поручень.
Течение подхватило труп и потащило его ко дну.
Убрался.
Не в силах выпрямиться, Сара еще постояла у поручня, пока наконец пронизывающий ледяной ветер не заставил ее пошевелиться.
На берегу она зачерпнула морской воды и, отплевываясь, смыла с лица кровь. Вымыла руки, старательно замыла рукава и наплескала воды на бетон. Правда, в темноте было не видно, кровь там или просто тень; оставалось надеяться, что прибой все смоет, а ей пора было сматываться.
Она подобрала нож и устало поплелась через мост и дальше — к главной дороге. Там она решила не медлить и поспешила домой, стараясь не поднимать головы и держаться поближе к заборам и стенам домов.
Видимо, в ту ночь ангел-хранитель особенно заботливо следил за своей подопечной — Сарой Кенни, и она дошла до своего дома, не встретив по дороге ни души. Едва она закрыла калитку и с трудом преодолела по дорожке последние метры до крыльца, как хлынул ливень.
Сара подняла лицо к небу. Струи дождя омывали все ее страшные синяки и омраченное сердце, счищая темное пятно по имени Виктор.
— Спасибо, — прошептала она небесам.
Сара вошла в дом и, не зажигая свет, направилась к задней двери. Сумо радостно кинулся к ней, но она не остановилась. Быстро поднявшись наверх, она бросилась в ванную и еле успела наклониться над унитазом, как у нее начались спазмы и ее стало рвать морской водой и желчью.
Наконец она схватила рулон туалетной бумаги, высморкалась и спустила воду в унитазе. Только через несколько минут она почувствовала, что у нее хватит сил выпрямиться.
Она включила свет над зеркалом и застонала. Лицо превратилось в сплошную рану. Покрытый засохшей кровью нос распух. Глаза уже начали заплывать, а там, куда пришлись удары, появились багровые кровоподтеки.
Намочив холодной водой полотенце, она попробовала одной рукой осторожно протереть лицо, в то же время пытаясь другой рукой отыскать в аптечке что-нибудь болеутоляющее. Затем она спустилась вниз и завернула в полотенце несколько кубиков льда.
Завтра приезжает Джон. Как она объяснит ему свой вид?
Она снова поднялась наверх, проглотила две таблетки парацетамола и, осторожно прижимая полотенце к переносице, дошла до своей комнаты. Там она медленно опустилась на кровать. Сумо, неотступно следовавший за ней, устроился рядом, на коврике. Она свесила к нему руку, и он лизнул ее.
Она старалась не думать о том, что сделала. Старалась не вспоминать о паре, который поднимался от крови Виктора, о его предсмертном хрипе. Она закрыла глаза и попыталась дышать спокойно.
Она убила его.
Остановила.
За это она может получить срок.
Самооборона.
Она принесла с собой нож.
Для самозащиты.
Она столкнула труп в море, скрывая улики.
Прекрати думать об этом!
Она убила.
Это уже было.
Сара заплакала.