Действительно, сцена была разыграна по всем классическим правилам искусного обольщения. Джулия с задумчивой улыбкой рассматривала частную картинную галерею, озаренную сейчас мерцающим светом свечей. В уголке поместился манящий присесть шезлонг с пухлыми подушками, букет оранжерейных лилий стоял в хрустальной вазе на низком китайском столике с львиными лапами.

Фреска на потолке изображала херувима в шлеме. В стенных нишах помещались мраморные статуи древнеримских богов в человеческий рост. Джулия бурно восхитилась статуей весталки, льющей воду из кувшина.

Она была насторожена, взвинчена, но не боялась и даже не чувствовала себя оскорбленной. Пожалуй, ее просто смутили откровения Джейн. Скорее всего то, что испытывала Джулия, можно было назвать любопытством. Соблазн носился в воздухе, сгущая его. Она оказалась наедине с Хитом в комнате, рассчитанной на интимность. Где была ее сила воли сейчас, в тот момент, когда она гак в ней нуждалась? И вообще, каковы были намерения ее спутника?

Однако Джулия была им слишком заворожена, чтобы остановить, прежде чем он сделает первый ход. От отца она унаследовала удаль азартного игрока и жажду жизни. На своем примере отец показал ей, что иногда нужно рисковать.

Встревоженная тем, что ее тайное влечение к Хиту так никуда и не делось за многие годы, а даже стало сильнее и глубже, Джулия задумалась. Сердце, мучительно сжалось при мысли о том, что она упустила в жизни. А может, упустит снова. Хит был уникальным мужчиной, но она его потеряла. Кого винить за это, как не себя? Осталась ли возможность построить будущее на остатках прошлого?

Он приблизился к ней сзади, и ее тревога исчезла, перешла в более теплый и глубокий поток эмоций. Ровный жар его тела вызвал в ней трепет, прокатившийся от плеч до кончиков пальцев. Его твердый подбородок задел ее затылок. Он был так близко… ее смуглый неотразимый Боскасл! Ей мучительно хотелось упасть в его объятия и сдаться его обаянию.

– Что вы думаете о моем брате? – тихо спросил он с легкой шутливостью в голосе. – Как он тонко действует, правда?

– Он очарователен.

– Он обаятельный повеса.

Она резко повернулась, надеясь, что застанет его врасплох. Но он не отшатнулся и позволил ей немного отступить, не сдвинувшись ни на дюйм. Она стояла с ним лицом к лицу и ощущала скрытую мощь его тела. Уголки его четко очерченного рта приподнялись в легкой улыбке. Джулия знала, что стоит слишком близко к нему, но могла бы купаться в его мужской близости часами. Он был обезоруживающе мужественным, и это ее завораживало.

– Оба вы повесы, – спустя некоторое время пробормотана она.

– Я? – Он положил руку себе на грудь. – Такой джентльмен как я?

– Ну, значит, повеса-джентльмен. Вы более изощрены, а потому более, опасны для женских сердец.

– Вы судите несправедливо, – рассмеялся он.

– Я вообще не в том положении, чтобы вас судить.

– А может быть, стоило бы? – выгнул он черную бровь.

Джулия заколебалась, понимая, что ее к чеку-то подводят, но к чему, не могла догадаться. К чему-то, несомненно, увлекательному.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что скорее предпочту, чтобы меня судили несправедливо, чем игнорировали.

Теперь пришла ее очередь рассмеяться.

– Как будто кому-нибудь когда-нибудь удавалось игнорировать Боскасла.

Он бережно взял Джулию за локоть, кривой усмешкой признавая ее правоту.

– Присядьте, Джулия. Джейн играет на фортепиано в салоне. Она делает это каждый вечер, надеясь, что это поможет родить добродушного ребенка. Послушайте.

– Выдумаете, это поможет? – спросила она, позволяя ему завести себя поглубже в комнату. В обольщение.

Хит подвел ее к обитому светло-коричневым атласом шезлонгу в темном уголке. До Джулии доносились звуки проникновенной староанглийской мелодии, которую играла Джейн. Магия музыки убаюкивала ее чувства, успокаивала, прогоняла напряженность.

Хит провел указательным пальцем по овалу ее щеки. Джулия затаила дыхание, зачарованная музыкой и его обольстительной лаской.

– По-моему, вы только что задали мне вопрос, – произнес он, приближая свои губы к ее губам. – Но убейте меня, я не помню о чем.

– О том… – Она запнулась, потому что его твердые губы дразнили уголок ее рта.

Его язык играл с ее языком, завлекал, манил к полной покорности. Его поцелуи могли обольстить и мраморную статую, вроде тех, что стояли у них за спиной.

– О том?.. – переспросил он, явно забавляясь разговором.

– Я не помню. – И она действительно – помоги ей небо – не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме него.

– Возможно, вы сейчас думаете о другом?

Джулия решила, что, если он сейчас же не прекратит свои игры и не поцелует ее, она просто умрет. И вместе с тем все ее инстинкты предупреждали, что неустойчивое равновесие их отношений сейчас сдвинулось. Но в чью пользу? Это зависело от того, как представляла она себе завершение этой игры. На что надеялась.

Она склонилась к нему, ее тело ослабело, притягиваемое его мужской силой. Розовое сияние свечей в кованых светильниках придавало галерее особый теплый уют. Далекая музыка Джейн и этот мерцающий свет словно сговорились подорвать ее волю.

– Есть кое-что еще, о чем мы позабыли, – промолвила Джулия после долгих колебаний.

Его скульптурный рот вновь прикоснулся к ее губам, возбуждая, маня.

– О чем это вы?

– Я обручена. С Расселом.

– Хм. – Он встретился жарким чувственным взглядом с ее глазами. – Это не должно быть проблемой.

– Не должно? – Ее сердце пропустило несколько ударов.

– Но ведь его здесь нет. Не так ли?

– Он ведь не будет отсутствовать вечно.

– Я позабочусь о нем.

– Позаботитесь… о нем? – Она сама услышала, как дрогнул ее голос. Это была другая сторона характера Хита, с которой она ранее не сталкивалась. Хит медленно вел ее к шезлонгу. – Позаботитесь о нем?. Как? – переспросила она. – Не хотите же вы сказать, что подеретесь или устроите что-то столь же нецивилизованное?

Тень собственнической улыбки мелькнула на лице Хита. Его темные глаза скользнули по ее лицу…

– Если до этого дойдет, что ж… Разве вы не считаете себя женщиной, за которую стоит подраться?

– Это не похоже на вас, Хит.

– Нет, похоже. – Он ласкал ладонью изгиб ее бедра. Дрожь томительного желания пробежала по ее спине. – Это гораздо больше похоже на меня, чем думают люди.

Его взгляд устремился к се рту, задержался на нем так долго, что губы ее приоткрылись в приглашении… которое он принял. Глаза его потемнели, голова склонилась, и прежде чем Джулия успела еще раз вздохнуть, он ее поцеловал. Его чувственный рот накрыл се губы, и поцелуй был таким глубоким, что скоро ноги перестали се держать. Буря чувств пробудилась впей.

Хит застонал:

– О, Джулия! – Всякая игривость ушла, жар охватил все его мощное тело.

Это был поцелуй любовника, полный чувственного огня, ненасытного голода. Открытое объявление намерения завладеть ею. Она откинулась на его плечо, глаза неотрывно смотрели, в его глаза. Улыбка, озарившая его лицо, обещала обольщение, предлагала довериться, звала к интимности.

– Вот мы и пришли, – прозвучал его голос, вызывая в ней новую волну трепета и восторга.

– Наконец-то, – прерывисто прошептала Джулия.

Пусть ей пришлось долго искать дорогу назад, к тому, с чего они начали. Все, что сейчас происходило, казалось правильным и естественным, чего никогда не было ни с покойным мужем, ни с Расселом.

Его улыбка стала шире. Глаза пожирали ее.

– На этот раз я не дам тебе сбежать.

– Надеюсь, что нет, – с трудом произнесла она.

Его колено глубже вдавило ее в подушки шезлонга. Она погрузилась в шуршание шелка, жаждущая, готовая всем существом отозваться на то, что он требовал. Казалось, кости ее растаяли, превратились в воду. Она мучительно томилась жаждой его прикосновения.

– Мы, действительно поняли друг друга? – спросил он низким охрипшим голосом. – Я больше не дам тебе уйти, что бы ни говорил и ни делал Рассел.

– Я понимаю. И не уверена, что он станет что-то делать.

– Это не важно. Просто оставь мне заботу о нем.

– По-твоему, нам суждено повторять вновь и вновь наши прошлые ошибки?

Его дьявольские синие глаза потемнели.

– Я намерен их исправить.

– Исправить? Это звучит интересно и многообещающе, – прошептала она.

– Правда? – откликнулся он.

Джулия втянула в себя воздух. Ей казалось, что это сон. Она никогда не думала, что у нее снова будет шанс остаться с ним. Это было почти нереальным. Собственная чувственность подавляла ее. Хит склонился над ней, его синие глаза жгли се огнем. Его язык покружил вокруг ее сосков, лизнул их сквозь легкий шелк. Пламя побежало по ее коже. Его свободная рука бродила по ее телу, словно изучала формы под тонким платьем.

Каждый изгиб. Каждую впадинку. И Джулия позволяла это, не скрывая свое наслаждение. Он исследовал ее, разжигая с безжалостной мастерской эротичностью. При этом он даже ее не раздел. Ей было трудно представить, что же он сможет сотворить с ней в постели, что смогут они сотворить друг с другом. Ей тоже хотелось доставить ему удовольствие.

– Теперь ты со мной, Джулия, – шептал он. – Рассел не должен был посылать меня на свое место, если не хотел тебя потерять.

«Заставь ее пылать».

«Заставь ее гореть».

Совет Грейсона, казалось, сработал наоборот. Это Хит горел огнем, прожигавшим его насквозь.

Та, которую он желал, соблазнительно лежала сейчас под ним, и глаза ее были затуманены страстью. Он улыбнулся, протянул руку к низкому вырезу ее платья и легонько потянул. Джулия слегка вздрогнула, когда прохладный воздух галереи коснулся ее обнажившейся груди. Она выглядела очаровательно беспутной. Молочно-белая кожа словно выплеснулась из платья, и розовые соски маняще отвердели.

– Хит, – с трудом прошептала Джулия, хватая ртом воздух. – Здесь холодновато.

Яростная нужда в ней переполняла его, бешеной кровью стучала в виски.

– Так лучше? – пробормотал он.

Джулия сомкнула глаза в беспомощном наслаждении, застонала и уткнулась лицом ему в плечо. Он медленно ввел руку под шелк ее платья.

– А здесь тебе не холодно? Ведь не холодно? – спросил он. – Позволь мне помочь с этой проблемой.

– Ты – моя проблема, дьявол, – прошептала она. – Меня бросает от тебя в дрожь.

– Пожалуйста, Джулия, ну пожалуйста… можно мне сделать то, чего я хотел многие годы?

– Вопрос в такой форме делает все еще более… порочным… ты прекрасно понимаешь.

– Знаешь, что всегда говорим мы, Боскаслы? – Он шевельнул коленом, раздвигая ее ноги.

– Нет, но, видимо, ты собираешься сообщить мне это, – еле слышно промолвила Джулия.

Сердце ее билось где-то у горла.

– «Есть время, чтобы быть мудрым, и время, чтобы быть озорным». – Чисто выбритый подбородок Хита потерся о ее розовеющую от смущения грудь. – К несчастью, мое семейство обычно выбирает последнее.

– А все думают, что вы совершенно иные.

– А что думаешь ты? – поддразнил ее Хит.

– А я не думаю. В том-то и беда. – Она издала низкий трепетный стон и прильнула к нему. – Что ты со мной делаешь?

– Я сделаю все, что ты мне позволишь. Все, что угодно. – И он сделает.

Он не мог представить себе мужчину, который бы жил с Джулией и не получал полного удовольствия от ее страстной натуры. А может, только он смог пробудить в ней такую страсть? Эта мысль доставила ему какое-то примитивное удовлетворение, хотя именно в этот миг его тело требовало, молило об освободительном завершении. Он хотел быть тем единственным, кто способен довести ее до самозабвенного буйства. Она то же самое делала с ним. Опыт давал ему некоторое преимущество. Хотя… любопытно, а насколько опытна она?

Он глубже вдавил ее в шезлонг. Как же он ее жаждал, нуждался в ней, радовался ее потере самообладания. Возможно, она была сильной женщиной, возможно. Однако на этой арене доминировал он. Он удерживал ее нежное тело на месте своим, мощным и жестким. Его рот ловил ее горловые стенания, которые она не могла сдержать.

Он будет соблазнять ее шаг за шагом, даже если его будет качать от напряжения. Один Бог знает, как опасно близок он был к срыву в бездну. Разве знал он до этого, что такое иссушающая, пожирающая страсть? У него кружилась голова, в глазах стоял слепящий алый туман.

– Хит, – пробормотала Джулия, вцепляясь ему в плечо. – Мы в доме твоего брата. Может, нам стоит остановиться?

– Еще нет.

Она ощутила, что ее кружит какая-то сила, требующая сдаться ему полностью. Джулия почувствовала неодолимую нужду в нем, увидела ярую беззастенчивую похоть в его глазах. Она была потрясена… до самых глубин своего существа. Ее спина выгнулась в судороге наслаждения. Она погрузила пальцы в ткань его черного вечернего сюртука, вцепившись так, что побелели костяшки, и несколько мгновений не могла дышать.

Осознание окружающего возвращалось к ней медленно, а с ним и чувство стыда, сожаления, что они потеряли столько времени… глубинная тоска по Хиту, пробуждение чувств, которые она упорно отрицала. Она не решалась посмотреть ему в лицо. Рассудок и самообладание медленно вернулись к ней. Она чуть не заплакала от пронзительного ощущения утраты, когда его жесткое жаркое тело поднялось с нее. Того, что произошло, было недостаточно. Ни для него. Ни для нее.

Он разрушил всю выстроенную ею защиту. Джулия встретилась с ним взглядом и ощутила острый укол беззаконного наслаждения. В его глазах не было ни капли насмешки. Только откровенная чувственность, от которой дрожь пробежала по телу, и обещание, что это не конец.

– Что будет дальше? – поинтересовалась Джулия, вслух.

Его пальцы крепко сжали ее ладонь.

– Все в порядке, Джулия. Я справлюсь с тем, что возникнет на пути.

– У меня такое чувство, что все будет гораздо сложнее, чем ты говоришь.

Рассел наверняка нелегко примет ее отказ, хоть сам изменял ей. Но теперь она не смогла бы выйти за него. Она хотела стать женой Хита. Но предлагал ли он ей какое-то будущее? Или их ждут временные отношения? Положение жены или любовницы? Она хотела быть обеими. Она должна была с самого начала принадлежать ему.

Джулия покорно подчинилась, когда он ловко вернул на место шелковый лиф ее платья. Хитрый дьявол. Обольстительный, чудесный мужчина, обладатель многих тайн. Она вновь украдкой глянула на него, и сердце забилось сильнее от темной страсти, сверкавшей в его глазах.

Как ему удавалось оставаться таким собранным, таким элегантным и умопомрачительно привлекательным, когда она, казалось, раскололась на тысячу осколков… Это было несправедливо.

– Музыка смолкла! – вдруг воскликнула она. – Куда подевались Джейн и Грейсон?

Его чувственный рот изогнулся в очередной понимающей улыбке. Четкие черты красивого лица, мускулистое тело казались зеркальным отражением классической красоты мужских статуй галереи. Джулия любила его спокойную силу, его юмор. Связь с ним казалась чистой и правильной. Интересно, Расселу его любовные связи виделись такими же? Рассказал бы он ей когда-нибудь, что у него ребенок от другой женщины?

– Я бы не стал тревожиться о Джейн и моем брате, – произнес Хит. – Это их дом, и хотя он чудовищно огромен, вряд ли они в нем заблудятся.

– Они наверняка легко найдут дорогу сюда.

– Не найдут, – уверенно успокоил он ее.

– Я теперь не смогу смотреть в глаза твоему брату.

– Ты воображаешь, что Грейсон незнаком с обольщением? – Он поднял ее на ноги. – Я твой защитник, Джулия. Я не стал бы прикасаться к тебе, если б не был готов защищать тебя и в дальнейшем.

Что бы это могло означать? Она почти боялась задумываться над его словами. Он не принадлежал к типу мужчин, дающих лживые обещания. Его семья явно его поддерживает. Грейсон и Джейн приняли ее сегодня с распростертыми объятиями. С другим его братом, Дрейком, у нее были самые добрые отношения.

Она оглянулась на озаренную свечами галерею. Ей показалось, что в золотисто-розовом мерцании глаза мраморной девственной весталки расширились. Джулия удрученно усмехнулась. Если она пробудет еще минуту наедине с Хитом в этом шезлонге, несчастная статуя будет иметь все основания уронить свой кувшин.

Часом позже Джулия сидела у себя за письменным столом и изо всех сил пыталась не обращать внимания на легкий стук в дверь. Она снова работала над тайным рисунком, изображавшим Хита. Нет, рисунок ей совсем не нравился. И ей меньше всего хотелось, чтобы Гермия застала ее, любующейся изображением обнаженного мужчины. И к тому же не какого-то неизвестного мужчины… вообще Джулия сомневалась, что ее любительские потуги смогли передать хоть каплю его красоты. Она видела его прекрасную, иссеченную шрамами грудь и мощную спину, собственными руками прикасалась к его скульптурным, мускулам. Однако, несомненно, мужские части его тела оставались для нее заманчивой загадкой, которую ей хотелось разгадать.

После сегодняшнего вечера ее любопытство было неодолимо возбуждено. Она все еще продолжала ощущать на себе отпечаток его сильного тела, властную, собственническую мощь его напора. Ее губы саднило от его поцелуев, а груди чуть опухли от его любовных укусов.

Она взяла чистый лист бумаги и, ухмыляясь, принялась рисовать карикатуру на ее личного Аполлона. Это творение никто не увидит. Оно будет насмешливым и невероятно проказливым. Если все пойдет хорошо, возможно, когда-нибудь она покажет его Хиту…

Дверь отворилась, и Джулия едва успела набросить на рисунок шаль. На пороге стояла Гермия в лиловом прозрачном пеньюаре и, хмурясь, встревоженно разглядывала ее.

– Я просто хотела удостовериться, что все в порядке. Ты очень тихо вернулась домой. Обед у Седжкрофтов прошел гладко?

«Пожалуй, слишком гладко», – подумала Джулия, но вслух сказала только:

– Чудесно. Самым лучшим образом. Еда была божественной. Маркиза красива и обаятельна… шутлива.

– Шутлива, – пробормотала Гермия задумчиво. – Что ж, тогда все хорошо.

– Да, все хорошо.

Гермия поколебалась, потом сделала еще один шаг в комнату. Джулия протянула руку за спину и поправила шаль, чтобы та не сползла с рисунка. Гермия будет шокирована, если увидит то, что Джулия только что изобразила.

– А ты принимала Одема?

– Этого старого негодника? Я больше никогда не стану с ним разговаривать. Он пытался поцеловать меня на виду у слуг! Можешь себе представить? Кстати, мадам Турнье спрашивала, сможешь ли ты встретиться с ней в конце недели. Будешь ли свободна?

Джулия, опустив глаза, изучала ковер и вспоминала губы Хита… как он ее целовал… маленький шрам на верхней губе. Она знала, что сегодня увидит Хита во сне. Приснится ли ей, как он ее целует? А может, привидится и нечто большее?

– Так будешь? – нетерпеливо повторила Гермия.

– Что – буду? – растерянно дернулась она.

– Будешь свободна? У тебя же примерка подвенечного платья, Джулия. Ты хоть помнишь, что обручена с Расселом и вы должны пожениться, когда он вернется?

Джулия виновато подняла глаза. Вопрос о том, как поделикатнее отменить свою помолвку, сейчас не занимал ее мысли, хотя, конечно, ей придется это сделать. Главным были бесстыдные поцелуи Хита. Джулии пришло в голову, что они оба перешли сегодня опасную черту и ей следовало бы чувствовать раскаяние.

– Конечно, я помню об этом… но…

– Ты передумала? – тяжело вздохнула Гермия. – Я догадалась. Ты ведь горевала по мужу и по отцу, когда приняла предложение Рассела.

– Ох. – Джулия почувствовала, что шаль сползает со стола и сильнее откинулась назад. – Я не понимаю, о чем ты. Давай переменим тему. Ладно? Сегодня Одема здесь не было, а значит, он опять терзал тебя предложением руки и сердца.

– Ничего подобного, – с досадой откликнулась Гермия. – Это означает…

Рисунок соскользнул со стола. Гермия нагнулась, чтобы его поднять, но рука ее замерла в воздухе, потому что Джулия испустила отчаянный вскрик:

– Нет! Пусть лежит. Не трогай его. Не напрягай спину.

– С моей спиной все в порядке.

– Все-таки не нужно рисковать, – промолвила Джулия, наклоняясь, но Гермия успела разглядеть рисунок углем.

Там было все. В черном, белом и сером. Все подробности тела Хита в их великолепии и преувеличенной красоте. По крайней мере те детали, которые Джулия наполовину запомнила, наполовину вообразила. Сверхпреувеличенные. Грешные. Зрелище, способное свести с ума любую женщину.

На какое-то мгновение Джулия решила, что Гермия упадет в обморок. Но ради всего святого, это была ее тетушка, которой она практически призналась, что влюблена в Хита. Что, впрочем, не извиняло ее хулиганской картинки. На лице пожилой дамы отразились, сменяясь, миллион эмоций, которые, к счастью, у нее не было сил и дыхания высказать. Наконец она откашлялась и произнесла, поджав губы:

– Надеюсь, Джулия, в дальнейшем ты будешь лучше прятать его. На аукционе он может стоить целое состояние.