Дверь распахнулась прежде, чем Доминик коснулся дверной ручки и сквозь застилавший глаза лихорадочный туман разглядел хорошенькое женское личико с утонченными чертами. На нем было написано крайнее изумление, при виде его превратившееся в ужас.

Видимо, незнакомка ожидала появления любовника, скрывавшегося в гардеробной, а отнюдь не Стрэтфилдского Призрака. Вышитые у нее на халате бабочки расплывались у него перед глазами.

Трудно сказать, кто больше был потрясен – незнакомка или он сам.

Кажется, он встречал уже эту женщину. В Доминике заговорил инстинкт самосохранения. Теперь, когда она убедилась, что в гардеробной прячется совсем не тот, кого она ждала, она поведет себя так, как повела бы себя на ее месте любая женщина.

Охваченная паникой, она захочет бежать.

Как только добежит до двери спальни, ведущей в коридор, завизжит на весь дом, призывая на помощь. Задыхаясь и превозмогая боль, Доминик догнал ее, схватил за талию и был потрясен силой ее сопротивления. Она вырывалась всем телом, ударилась о его раненое плечо, причинив боль, но он уже месяц не прикасался к женщине, и его охватило желание. Но он тоже взял себя в руки и попытался зажать ей рот.

Однако пальцы его запутались в ее коротких цвета воронова крыла волосах. Женщина была полуодета, и ягодицы как раз вжимались ему в пах. Желание вспыхнуло в нем с новой силой, взяв верх над разумом.

И вдруг его осенило. Это та самая синеглазая барышня, которую он встретил в проливной дождь. Доминик очень хорошо помнил тот день, помнил, как рассердило его появление барышни, нарушившей все его планы. В тот день он обнаружил, что некто пытается его убить. В него стреляли из леса. Из засады. Он надеялся догнать неудачливого убийцу, когда вдруг на его пути явилась эта барышня и ненадолго отвлекла его от тяжелых мыслей, отравлявших ему в последнее время жизнь.

Доминик сразу заподозрил, что его выслеживают уже давно. Может быть, потому, что он как раз готовился обнародовать сведения о том, что Сэмюел Брекленд и Брэндон Боскасл погибли в прошлом году вовсе не потому, что нарвались на засаду повстанцев-гуркхов.

Или же потому, что он собирал улики, которые недвусмысленно указывали на то, что убийство обоих солдат было организовано офицером, их собственным командиром. Интуиция подсказывала Доминику, что он на грани великого открытия. Не обманула интуиция и убийцу Сэмюела и Брэндона.

Интересно, стала бы взбалмошная красивая барышня, Хлоя Боскасл, целоваться с ним под дождем, если бы знала, что жизнь Доминика в опасности? Ни за что. Да и сам он не стал бы втягивать ее в свои дела, несмотря на то что желал ее. Не стал бы подвергать девушку опасности. Что девушка! Его любовница прозрачно намекнула ему, что намерена искать себе нового покровителя.

Все, на что он тогда был способен, – это предложить барышне вытащить ее из грязной лужи и сорвать с ее губ поцелуй.

Ирония судьбы! Доминик с трудом сдержал смех. Он с грубой бесцеремонностью обращался с дочерью маркиза в изгнании. При других обстоятельствах он с удовольствием пофлиртовал с этой барышней, проводил ее до дома, пустил бы в ход все свое очарование, чтобы выяснить, действительно ли в груди барышни таилось пламя, как это обещал сорванный с ее губ жаркий поцелуй.

Что ж, на этот раз, думал он, волоча сопротивляющуюся девушку к постели, придется провести с этой барышней больше времени, чем он когда-либо проводил с любой женщиной.

Хлоя успела увидеть, как в высоком зеркале в дальнем углу отразились две смутные борющиеся тени, и еще больше испугалась. К счастью, в комнате было темно и она не видела, что с ней делает появившийся из гардеробной мужчина. Уверенная, что в гардеробной прячется брат, Хлоя оказалась не готовой к подобному повороту событий.

Одной рукой незнакомец сдавил ей грудь так, что она едва не задохнулась, второй – зажал ей рот. Однако он старался не причинить ей боли, хотя мог сломать пополам. Мужчине ничего не стоит взять верх над женщиной. Хотелось бы знать, что ему от нее нужно. В голову лезли всякие неприятные мысли.

Неожиданно обнаженной спины коснулся пистолет, заткнутый у мужчины за поясом. Хлоя запаниковала и стала вырываться с удвоенной силой.

– Прекрати, – прорычал он ей в ухо. – Мне больно.

Ему больно? Какая наглость! Возмущенная Хлоя еще раз изо всех сил ударила мужчину затылком в плечо. Это было ошибкой. Он сжал ее так, что она обмякла в его руках. Он опустил ее на постель, склонился над ней – лицо суровое, напряженное. Хлоя закрыла глаза и приготовилась к худшему. Но ничего не произошло, и Хлоя, осмелев, подняла на него глаза.

Их взгляды встретились, и они узнали друг друга.

Так это Стрэтфилдский Призрак, подумала Хлоя, охваченная волнением. Призрак, который наводит ужас на всю деревню. Утеха одиноких леди в округе. Его обжигающий поцелуй до сих пор снится ей по ночам. Покойный виконт, которого барышни и дамы, в том числе и она, потихоньку оплакивали. Ее рыцарь Галахад с сентиментальными серыми глазами. Но как же он изменился!

Его била лихорадка, он тяжело, прерывисто дышал. Надменный повеса выглядел как выходец с того света, до неузнаваемости похудел с того дня, как она впервые встретилась с ним. Заросшее щетиной лицо покрывала нездоровая бледность. У Доминика Брекленда, вернувшегося с того света, был вид человека, доведенного до отчаяния. Способного на что угодно.

– Ты меня помнишь? – спросил он сердито.

Она кивнула, дрожа как осиновый лист:

– Помню. Вы спасли меня от ливня.

– Я спас тебя. От ливня.

Он умолк, обвел взглядом комнату, и, когда заговорил снова, в тоне его появились ироничные нотки:

– Теперь твоя очередь. Она закусила губу.

– Моя очередь?

– Спасать меня.

– Спа… – Она не успела договорить, как Доминик потерял сознание и рухнул на нее.

Хлоя лежала под ним, оцепенев от ужаса. Что будет с ее и без того подмоченной репутацией, если ее застанут в постели со Стрэтфилдским Призраком?

* * *

Довольно долго она лежала, не в силах шелохнуться. Наконец, когда испуг прошел, нервы успокоились и способность мыслить здраво вернулась к ней, Хлоя услышала, что мужчина дышит. Она попыталась вытащить руку из-под его бедра. Он издал звук, похожий на ворчание.

Хлоя почувствовала слабое биение его сердца как раз там, где его грудь примяла одну из ее грудей, и ее кровь быстрее побежала по жилам. Его пальцы все еще цеплялись за ее волосы, ее тело было вжато в перину. Хлоя не могла выбраться из-под него.

– Ну пожалуйста, слезьте с меня, – прошептала она, судорожно сглотнув.

Хлоя легонько толкнула его в плечо, он взвился с придушенным воплем боли. При виде столь бурной реакции на легкий толчок она почувствовала, что в душе ее зарождается жалость, которая пересилила страх. Он не свалился на нее, а упал рядом, на бок, придерживая левую руку.

Хлоя изумленно уставилась на свою руку, перевела взгляд на его мятую полотняную сорочку, а затем на постель, туда, куда он свалился и где расплывалось яркое красное пятно.

– О Боже всемогущий! – воскликнула Хлоя. – Вы ранены. Я позову кого-нибудь на помощь…

Прекрасная идея. Она убежит из спальни, поможет ему и спасется сама. И если все сложится удачно, он успеет выскочить из окна прежде, чем она вернется.

– И думать об этом не смей. – Он схватил ее за рукав халата, привлек к себе, зажал ногами и прорычал: – Не смей никому говорить, что я здесь. Даже о том, что ты меня видела.

В голосе его была неприкрытая угроза, и Хлое стало не по себе от того, что его жаркое дыхание обжигает ей шею, а жесткое, неподатливое тело вновь держит ее в плену. Неужели это тот самый мужчина, который целовал ее под дождем? Нежно дразнил и ласкал? С того дня Хлоя не переставала мечтать о встрече с ним.

– Но почему я должна молчать о том, что видела вас?

– Потому что я мертв, дорогая, и пока в мои планы не входит возвращаться в мир живых.

Хлоя глубоко вздохнула. Он говорил спокойно, с непоколебимой решимостью, так не вязавшейся с его поведением.

– Я бы не хотела, чтобы вы остались здесь, в моей спальне, живой или мертвый, – вырвалось у нее.

Он помолчал. А затем его глубокий голос произнес во тьме:

– Меня загнал сюда мой преследователь. Из леса.

– То есть как – загнал? – Хлоя ничего не могла понять.

Все считали, что он мертв. Он даже намекнул, что никому не известно, что он выжил после нападения на него кровожадного убийцы. И тут до нее наконец дошло, что с этим убийством вообще все сложнее, чем представляется жителям Чизлбери. И теперь она оказалась впутанной в эту жуткую тайну.

Доминик пристально посмотрел на ее изумленное лицо. Во что он впутался, черт возьми? Почему именно эта барышня?

Он снова подтолкнул ее к изогнутому изголовью кровати из розового дерева. Боже, какая заварилась каша! Теперь, когда она знает, что он жив, ему волей-неволей придется довериться ей, и это может нарушить все его планы. Будь она мужчиной, он любым способом заставил бы ее молчать, и не очень-то разбираясь в средствах.

Но леди Хлоя Боскасл, своенравная младшая сестра Хита! Красивая и умная барышня. Кстати, она, видимо, унаследовала склонность попадать в истории и скандалы, как и остальные члены этой семейки. Да и Хит, его друг, порвет его в клочья, если он хоть пальцем тронет его сестру. С тех самых пор, как их младшие братья, Брэндон и Сэмюел, погибли в Непале, Доминик и вступил в оживленную переписку с Хитом, поскольку обоих терзали подозрения в связи с этой роковой засадой. Да, Хиту можно довериться, но его лучше не злить.

Однако сейчас важно другое: может ли он довериться сестре Хита? Способна ли светская барышня хранить тайны? Способна ли стать его союзником? Он молча вглядывался в ее лицо, не зная, на что решиться, и тут вдруг заметил на кровати французский корсет.

С чего бы это порядочной барышне носить такой корсет, размышлял он, радуясь возможности отвлечься от мрачных мыслей.

– Это твой?

Она не сразу ответила. Уж не покраснела ли барышня от смущения? Сам он и без того был в лихорадочном жару, ему не нужно представлять себе, как она будет выглядеть в корсете.

– Я спросил – это твой?

– Что? Ах, корсет? Да, его выписали для меня..

– И ты его надевала?

– Мм. Кажется, да. Один раз. А может, и не надевала.

Он снова вгляделся в ее лицо. Неужели сестренка Хита закрутила роман? Конечно, сейчас ему безразлично, крутит она роман или нет. Но еще совсем недавно охотно поборолся бы с ее избранником за ее благосклонность.

Последнее время Доминик не думал ни об амурных приключениях, ни о плотских утехах. Жил только мыслями о мести.

Но сейчас воспоминания о столь приятных предметах вдруг живо напомнили о себе. Да, ведь он и впрямь жив и даже способен радоваться тому, что свободен от любовных связей, чреватых опасностями и разочарованиями. При иных обстоятельствах он бы с удовольствием завлек барышню в постель.

Но не сейчас. Сейчас она белее бумаги, до смерти напугана, поскольку не знает, что он намерен с ней делать. И немудрено. Однако ему нечем было ее успокоить. В последние несколько недель он узнал о себе много нового. Оказалось, что он способен на поступки, которые прежде показались бы ему отвратительными. Можно лишь надеяться, что он не причинит вреда этой барышне. Одно несомненно: его появление в ее жизни не принесет ей ничего хорошего теперь, когда он перестал быть джентльменом.

Он и сам не знал, что станет делать. Свет считал его мертвецом, давно покоящимся в могиле.

– Где ты была сегодня вечером? – полюбопытствовал Доминик.

Его всегда интересовали женские уловки. И добавил сухо:

– Или это тоже тайна?

Хлоя захлопала глазами. Она больше не сомневалась, что перед ней безумец. К тому же опасный. Черт бы побрал ее кузину! Вытащила этот дурацкий корсет. Их легкомысленные замечания этот психопат не оставил без внимания.

Он заявил, что его сюда «загнали». Неужели прямо в ее спальню? И он рассчитывал, что она поверит в такое объяснение? Он ранен, однако силен и проворен. Сильнее ее. Но может, ей удастся добежать до двери и выскочить на лестницу прежде, чем он ее догонит? Предположим, она запустит в него подушку, толкнет сундук ему под ноги, тогда, может, и удастся. Однажды Хлоя это проделала со своим братом Хитом, который гонялся за ней по всему дому за то, что она стащила у него одно из его зашифрованных сообщений.

А не дразни сестру!

Вот только дверь спальни на кривых петлях открывалась самое меньшее с третьей попытки. Доминик наверняка ее догонит и разозлится за попытку бежать – а злить его неблагоразумно.

Его голос вернул ее к реальности:

– По-моему, я задал тебе вопрос.

– Что? – прошептала она, чтобы потянуть время.

Может, кто-нибудь в доме почувствует, что с ней стряслась беда.

«Господи, сделай так, чтобы Памела встала сейчас и потихоньку пробралась ко мне в комнату порыться в сундуке…»

– Я спросил, где ты была сегодня вечером.

На нее снова накатил страх. С чего бы этому типу интересоваться личной жизнью светской барышни? Нет, он точно не в своем уме.

– Я была…

Что бы такое сказать, чтобы он не впал в ярость. Следует ли признаться, что она ездила на местный бал потанцевать? Бал, конечно, был прескучный, однако «бал» звучит несколько фривольно и может вызвать у этого сумасшедшего всякие мысли романтического характера. А это ей совсем ни к чему. Пусть лучше думает, что она застенчивая зануда, а не легкомысленная кокетка, которая приводит в ужас всю семью своими выходками.

– Я ездила с дядей и тетей на домашний концерт.

Может, сумасшедший удовлетворится такой полуправдой. Зачем ему знать, что она весь вечер напропалую флиртовала с лордом Сент-Джоном?

Он презрительно фыркнул. И Хлоя вдруг заметила, что у него красиво очерченный рот и на губах его в данный момент язвительная усмешка.

– Поистине потрясающая новость. В Чизлбери стали давать домашние концерты. И кто-то из публики после этого испытания остался живым. – Тут, к великому ее смущению, Доминик подхватил корсет и, держа его навесу, спросил: – А зачем, скажите на милость, надо было надевать на музыкальный вечер вот это?

Она подалась назад, не желая развивать эту тему.

– Так вы сказали, что вас сюда загнали?

– Да, я сказал именно это.

Он разглядывал корсет самым внимательным образом и, похоже, прикидывал, как она будет выглядеть в этом предмете туалета.

Хлоя облизнула губы. Неужели он потребует, чтобы она сейчас надела корсет?

– А те, кто загнал вас сюда, знают, что вы спрятались в моей гардеробной?

– Нет. – Он внимательно посмотрел в ее полные тревоги синие глаза и негромко добавил: – Надеюсь, ты никому не станешь говорить об этом, верно?

Ее нервы были на пределе. Если этот безумец потребует, чтобы она совершила какое-нибудь предосудительное деяние, она скорее выпрыгнет в окно, чем подчинится. Жизнь с пятью буйными братцами многому ее научила.

– Разумеется, не стану, – заявила Хлоя, притворившись оскорбленной. – С какой стати? В мою спальню ввалился незнакомец, запугивает меня, грозит физической расправой? Я радоваться должна!

Эта вспышка заставила его поднять густые черные брови. Он прочистил горло.

– Ты не могла бы говорить потише? Я поступил так в силу обстоятельств. Предупреждаю: намерен действовать в дальнейшем точно так же.

– А от меня чего вы хотите?

– Когда-то это поместье принадлежало мне, – задумчиво произнес Доминик. – Его купил твой дядя. Тебе это известно?

– Что-то подобное я слышала.

– Знаешь, кто я такой? – спросил он, вытащив из-за пояса пистолет и положив его на постель.

– Вы – Стрэтфилдский Призрак, – выпалила Хлоя. – Я хотела сказать, вы – лорд Стрэтфилд.

– А, – отозвался он, и его серые глаза насмешливо блеснули. – А расскажи-ка мне вот что – по-прежнему ли я предаюсь своим полуночным проказам?

Хлоя зарделась, припомнив те плотские грехи, которые, по мнению ее тетки и почти всех жителей округи, Доминик совершил в бытность свою Призраком. Она сама только что едва ли не мечтала о том, чтобы Призрак совершил что-нибудь и с ней, тосковавшей по светской жизни.

– Скажем так: все убеждены, что вы ведете очень бурную загробную жизнь.

Он кисло улыбнулся:

– К сожалению, это далеко не так. Последовало молчание. Хлоя рискнула бросить еще один взгляд на пистолет, лежавший между ними! Вдруг снизу, со двора, донесся шум. Калитка со скрипом отворилась, тихо заржала лошадь, послышался мужской голос, в дверь забарабанили.

Доминик бросил быстрый взгляд на Хлою – откровенно подозрительный, враждебный.

– Поздновато для гостей, ты не находишь?

Она кивнула, про себя молясь, чтобы пришло спасение. Да, поздновато, конечно, но если какой-нибудь бдительный слуга заметил Стрэтфилда, когда тот лез в окно, то в любой момент дверь может распахнуться и ее дядя ворвется в комнату, и…

– Я погибну в глазах света, – вырвалось у нее. – Ах, ну как можно быть таким глупым? Неужели вы не понимаете, что репутация моя будет погублена, если вас обнаружат в моей спальне? А что мои братья сделают с нами обоими, не догадываетесь? Ведь меня сослали в Чизлбери на перевоспитание!

Доминик схватил пистолет, сполз с кровати, кряхтя и морщась от боли.

– Меньше всего в данный момент меня тревожит твоя репутация.

– Ну, большое спасибо…

Хлоя не договорила, он покачнулся, стал валиться на нее, и девушка протянула руки, чтобы поддержать раненого. С точки зрения здравого смысла гораздо разумнее было бы дать ему упасть. Его тело давило на нее своей тяжестью, она остро ощущала физический контакт с ним, и это привело ее в замешательство.

– Лорд Стрэтфилд, вам нужен врач, – сказала Хлоя.

– Принимая во внимание обстоятельства, зови меня Доминик.

– Будь на то моя воля, я звала бы вас Черт Дьяволович, сэр.

Доминик бросил взгляд на дверь:

– Кто-то идет. Спрячь меня.

– И не подумаю.

Дуло пистолета прижалось к нежной коже ее плеча.

– Мне бы не хотелось палить из пистолета в того несчастного, который, сам того не желая, нарушит наше уединение.

– Вы не станете стрелять, – прошептала Хлоя.

– Стану, – ответил он, бросив на нее холодный взгляд. – Уж поверь мне. Сам я ушел живым от убийц, зато цивилизованный человек во мне умер навсегда.

Она стала отталкивать его руки. Во рту у нее пересохло. Невозможно в это поверить. От изысканного аристократа, которого Хлоя мысленно прозвала «сэром Галахадом», ничего не осталось. Это заставило девушку призадуматься.

Интересно, в тот день, когда он впервые повстречал ее, он уже знал, что ему грозит смертельная опасность? Может, в тот день она по неловкости вступила не только в грязную лужу, но вмешалась еще во что-то? Припомнились его грубость, странные замечания. Теперь все это виделось в ином свете.

Кто-то покушался на его жизнь. Разве можно винить его после этого в том, что он стремится отомстить? Но не в ее спальне, и незачем изливать свой гнев на нее. Но хуже всего было то, что ее братья ни за что не поверят, что тут нет ее вины.

Ее размышления прервал стук в дверь, и она услышала дядин голос. Она не допустит, чтобы Доминик выпустил пулю в ее милого старого дядю.

– Это мой дядя, – сообщила она негромко.

Он сжал челюсти.

– Сделай так, чтобы старик ушел.

– Каким образом?

– Как хочешь.

– Тогда возвращайтесь в гардеробную, – предложила Хлоя. – В мою спальню дядя не войдет.

Он огляделся, оценивая обстановку и с подозрением глядя на нее.

– Я буду подслушивать и подглядывать.

– Не сомневалась, – огрызнулась Хлоя.

Он швырнул корсет на постель.

– Ни перед чем не остановлюсь.

Их взгляды встретились, и от холодной решимости, которую она увидела в его глазах, по спине у нее побежали мурашки. Хлоя поняла: этому человеку нечего терять.