На следующий день после обеда сэр Годфри заехал, чтобы повезти Вайолет и ее тетю в Гайд-парк.

— У меня для вас сюрприз, — произнес сэр Годфри за спиной Вайолет с таким таинственным видом, что она услышала в этом скорее угрозу.

— Что за сюрприз?

— Вам, моя дорогая, придется набраться терпения.

Вайолет поджала губы.

— Но намекнуть вы хотя бы можете?

— Нет, — сказал он, провожая ее к двери, — не могу.

— Мне понравится этот сюрприз? — спросила ее тетя.

— Я буду разочарован, если сюрприз вам не понравится, мадам, — сказал Годфри, предлагая Франческе руку.

Леди Франческа неохотно взяла его под руку. Вайолет не знала, что и думать. Что за кошка пробежала между Годфри и тетей? Как бы там ни было, уж лучше бы она осталась дома, чем брать на себя роль миротворицы. Кроме того, если она уедет из дома, то может пропустить еще один визит Джейн или сообщение от Кита, которое она ждала втайне.

Ей придется быть осторожной, чтобы не заговорить с Годфри о фехтовании, в особенности об учителе фехтования. Едва ли ей удастся его убедить в том, что она вдруг полюбила бои на шпагах после того, как столь беспечно пропустила его выступление на балу.

Вайолет следом за тетей и Годфри вышла к экипажу, стоявшему посреди улицы и перекрывавшему движение в обе стороны. Возможно, ей надо было сделать вид, что все идет как надо, однако тетя лишила ее такой возможности, когда, усевшись на сиденье, принялась изучать торчащий из-под брезента некий длинный и узкий предмет у себя под ногами.

— Что это? — возмущенно поинтересовалась она и далее сделала нечто напугавшее Вайолет едва не до смерти. Она нажала на кнопку на конце продолговатой штуковины, и из полированного цилиндра выскочил клинок шпаги, нацеленный прямо в физиономию Годфри.

Вайолет вскрикнула, уставившись на своего нареченного. Годфри был бледен как мел, что было неудивительно, поскольку тетя Франческа с кровожадным восторгом приставила лезвие к его горлу.

— Ну, только посмотри, Вайолет. Это же шпага. Твой жених прихватил с собой целый оружейный склад, пригласив нас на прогулку в парк. Как это впечатляет, сэр Годфри! Вы намерены открыть магазин, когда мы будем проезжать по Роттен-роу?

Багровый от раздражения Годфри пытался отнять у Франчески трость.

— Я уже продал их студентам академии, где я фехтую. Прошу вас, леди Эшфилд, отдайте мне это, а не то вы кого-нибудь из нас заколете.

— Разве академия, которую вы посещаете, расположена в парке? — скептически поинтересовалась Франческа.

— Нет, — сквозь зубы процедил Годфри, — но кое-кто из студентов, включая и меня самого, через несколько минут встречаются в парке, и сейчас вы испортили мой сюрприз.

Вайолет откинулась на спинку сиденья, боясь, что начнет смеяться и уже не сможет остановиться, если посмотрит ему или тете в глаза. Но тут ей пришло в голову, что если и другие ученики школы фехтования должны встретиться в парке, то есть резон надеяться на то, что их будет сопровождать и учитель.

Так что имеются, и даже очень неплохие, шансы на то, что она увидит сегодня Кита.

— Полагаю, вы перепродали эти трости с солидной прибылью, — неодобрительно скривившись, сказала Франческа.

Годфри с пристальным вниманием наблюдал за тем, как шпага вновь превращается в трость. Он ответил не сразу.

— Мы решили поставить небольшой любительский спектакль возле озера. Вы и ваша племянница пропустили мое представление, леди Эшфилд. Я хотел произвести на вас впечатление.

Вайолет сидела молча, пока Годфри прятал трость под брезент. Так вот что за сюрприз он для нее подготовил. Фехтовальное состязание в парке — в ее честь? Горло ее сжал спазм. Действительно сюрприз. Правда, не тот, о котором она думала.

— Как давно вы это спланировали, Годфри?

— Несколько недель назад, — ответил он и вздохнул, намекая на то, что ей и самой следовало бы догадаться.

Что он скажет, если обо всем догадается?

Несколько недель готовился он к этому турниру, и Кит там будет.

Она не могла просить Годфри рассказать обо всем подробнее. Ей и так было не по себе. Что, если она или Кит выдадут себя взглядами? Ей придется скрывать от тети свои эмоции, и это уже казалось непосильной задачей. Стоит ли опасаться того, что Кит нарушит слово? Как сможет она безучастно наблюдать за тем, как сражаются Годфри и Кит? Как сможет она остаться непредвзятой?

— Мне всегда было страшно любопытно, что джентльмены вкладывают в понятие «дружеский поединок», — задумчиво протянула тетя Франческа, нарушив неловкое молчание. — Мне кажется, что даже в спортивном состязании один соперник может ранить другого.

— Мы профессионально обучены, — ответил Годфри и посмотрел на Вайолет так, словно требовал, чтобы она тоже вступила в разговор. — Мы надеваем специальные куртки, набитые ватой, перчатки и маски.

— Я это понимаю, — сказала Франческа. — Но профессиональное обучение не стирает все нюансы, присущие мужской гордости. Что, если один из вас выйдет из себя? Приступы гнева не исключены и во время поединков между друзьями, вы не находите?

— Маэстро Фентон этого не допустит, мадам.

Вайолет наклонилась вперед, делая вид, что ей ужасно понравилась пара лошадей в соседней карете. Лучше ей в этот разговор не вступать. Любое ее высказывание о маэстро Фентоне может вызвать подозрения.

— В свое время мне нравилось наблюдать за тем, как фехтуют мастера своего дела, — с мечтательным выражением лица сказала Франческа. — Это искусство, должна признать, будоражит кровь.

— Тетя Франческа, — с улыбкой пробормотала Вайолет, — мне странно слышать это от тебя. Если бы я сделала такое признание на людях, ты бы всю жизнь меня за это отчитывала.

— Я думаю, что настала пора мне признаться в том, что я перестаралась, пытаясь воспитывать тебя в строгости.

— Я с вами не соглашусь, — сказал Годфри вполне миролюбиво. — Вайолет — превосходный пример того, как должна быть воспитана женщина ее круга. Ее манеры делают вам честь, мадам.

Вайолет смотрела вдаль. Она думала о том, что они с Годфри совсем не знали друг друга. Он хотел безупречную жену, ту, которая служила бы декорацией в его версии безупречного мира. И осознание этого факта испортило ей настроение. Она представила себя у свадебного алтаря в ожидании того, что в последний момент прискачет рыцарь на белом коне и спасет ее. Сколько раз в прошлом Кит спасал ее и Элдберта от Эмброуза или какого-нибудь еще из их воображаемых врагов! Но Годфри не был врагом. И он не был воображаемым персонажем. Он был живым, настоящим.

— Надеюсь, я никогда не поставлю вас в неловкое положение, Годфри, — пробормотала она.

— Вам это и не удастся.

Экипаж свернул в парк, влившись в оживленное движение по Роттен-роу. Вайолет смотрела на проезжающие элегантные фаэтоны, на ухоженных, красивых коней и слуг в ливреях, на прогуливающихся по зеленому газону нарядных дам в шляпах с покачивающимися на ветру перьями.

— Куда они все направляются? — спросила тетя Франческа.

— Понятия не имею, — ответила Вайолет.

Но она солгала. Она заметила Кита, одетого в белую рубашку и плотно облегающие панталоны.

Кучер сэра Годфри остановился позади ландо. Кит обернулся и посмотрел на Вайолет, после чего быстро перевел взгляд на Годфри.

Пульс ее участился до опасного предела.

От одного его вида — воплощенной мужественной элегантности — сердце ее пустилось в галоп. Один его вид горячил кровь.

Лакей помог тете выйти из кареты, и Вайолет заставила себя двигаться с приличествующей хорошо воспитанной леди неторопливостью, в то время как ей хотелось бегом мчаться к Киту, к которому ее тянуло с неодолимой силой.

Что бы она ни делала, она не должна показывать, что ее влечет к нему.

— Кто этот человек, Вайолет? — спросила тетя Франческа таким властным голосом, что даже Господь побоялся бы проигнорировать ее вопрос. — Высокий мужчина, вокруг которого собралась целая толпа леди и джентльменов? Тот гибкий и быстрый в движениях молодой человек, что сейчас надевает защитную куртку и маску? В нем есть что-то знакомое, — продолжала тетя с возрастающей подозрительностью. — Мне определенно кажется, что я его где-то видела.

— Это мой учитель фехтования, мадам, — сказал сэр Годфри с гордостью, которая странным образом тронула Вайолет. — Он — тот самый мужчина, с которым Вайолет открывала бал позавчера вечером.

Франческа воспрепятствовала попытке Вайолет снова взять ее под руку.

— Да, — протянула она. — Должно быть, так оно и есть. — Но что-то во внешности Кита не давало ей покоя. Она еще раз искоса посмотрела на него. Похоже, она подозревала, что видела его не только на балу. И подозрения ее были оправданы. Если бы только Франческа знала, на кого она смотрит!

И он действительно притягивал взгляды, он был как магнитное поле, зажатое между двумя полюсами, двумя мирами. Не ангел и не демон. Человек, который страдал и который доказал, что в силах преодолеть страдания. И она, Вайолет, не станет делать его слабым. Она будет верна их договору так же, как до сих пор был верен ему он.

— Давайте отойдем в тень, — рассеянно предложила Вайолет тете. — Нам оттуда будет все достаточно хорошо видно.

— Как пожелаешь, Вайолет.

Нет, не этого она желала. Ее желания немыслимы, запретны. Ей хотелось бы подойти к нему и поделиться с ним своими мыслями. И узнать, что думает он. Она хотела ощутить прикосновение его губ, его рук. Она бы хотела задохнуться от его поцелуев. Она хотела бы быть ему лучшим другом, она хотела бы принадлежать ему.

Вайолет проводила тетю в тень и заставила себя сосредоточить внимание на Годфри, который перед поединком разминался на лужайке. Никто не сочтет предосудительным то, что леди уделяет внимание джентльмену, которому вскоре предстоит стать ее мужем. И тогда исчезнет искушение сравнить мускулистые плечи и непринужденную легкость движений другого мужчины с более массивными и более знакомыми формами ее нареченного.

Но был ли Годфри ей знаком больше? Вайолет непроизвольно выпрямилась, когда Кит подбросил в воздух рапиру. Вайолет могла бы поклясться, что услышала со своего места, как он поет. Беспечная легкость его движений будила воспоминания.

Не одну ее впечатлял ловкий дьявол. Несколько леди и джентльменов, до тех пор оживленно беседовавших друг с другом, разом замолчали, зачарованно следя за его финтами. Даже тетя ее сделала шаг вперед, чтобы лучше видеть, рискуя получить солнечный удар. Вайолет была потрясена до глубины души, когда Кит повернулся, посмотрел прямо на тетю Франческу и отвесил ей изящный поклон.

— А мне нравится этот шпажист, Вайолет, — сообщила тетя. — Но этот поклон не собьет меня с толку. Он предназначался тебе.

— Он даже не смотрел на меня.

— Именно так.

— И на нем маска.

— Тем удобнее скрывать чувства к тебе, — сухо констатировала Франческа. — Должно быть, ты пробудила у него романтические чувства на балу.

— А ты, должно быть, подмешала хересу в свой утренний чай, — сказала Вайолет, покачав головой. — Более того, если он и оказал мне честь своим вниманием, то лишь в качестве любезности по отношению к Годфри. Давай обсудим Годфри, ты не против? Согласись, фехтовальный костюм ему идет.

— Не думаю, — ответила Франческа. — Но с другой стороны, дорогая, это ты собираешься за него замуж, а не я. И то, что ты болеешь за него в этом поединке, хороший знак. — Она помолчала. — Полагаю, это Годфри вызвал учителя на дуэль. Действительно трогательно, что он надеется доказать тебе свою мужественность, Вайолет. Если, конечно, его не вздуют по полной программе. В этом случае он лишь докажет, что он круглый дурак.

— Тетя, отчего ты вдруг прониклась к Годфри такой антипатией? Впрочем, лучше мы обсудим это потом, когда будем одни.

— Согласна.

Кит и Годфри теперь стояли на расстоянии всего одного ярда друг от друга, Кит демонстрировал некоторые приемы ведения боя. Скорее всего Годфри заплатил Киту за это публичное выступление. Ну разумеется, он ему заплатил. Но хотела ли она стать свидетельницей унижения Годфри? Она не была уверена в том, что могла бы беспристрастно наблюдать за схваткой столь неравных соперников. Если она станет болеть за одного из них, это можно будет посчитать предательством по отношению к другому. Но кому она отдала свое сердце?

Поединок начался с приветственного салюта, серии движений, призванных продемонстрировать взаимное уважение соперников — дань традиции. Вайолет заметила, что остальные студенты прекратили фехтовать друг с другом в тот самый миг, как начался бой. Студенты подошли ближе, пристально наблюдая за учителем, с тем же безраздельным вниманием к стратегии маэстро, что и Вайолет.

Суть в том, кто овладеет ситуацией. Кит играючи отражал удары. Он мог бы делать это между делом, скажем, пристегивая манжеты. И при этом был абсолютно спокоен.

Он всех держал под контролем — своего соперника, зрителей и в наибольшей степени Вайолет. Да, он полностью владел ее вниманием; тетя Франческа не проронила ни слова с самого начала поединка. Кит каждое движение выполнял нарочито медленно. Он провоцировал соперника. Годфри поддавался на провокацию и уже сейчас с трудом удерживал темп. Даже для неискушенного зрителя, каким являлась Вайолет, было очевидно, что Кит манипулирует Годфри, и Годфри, что удивительно, кажется, расслабился и стал чаще контратаковать.

— Валите его, маэстро! — крикнул мальчик, сидящий на плечах отца.

— Сделай милость, — пробормотала Франческа.

Вайолет уставилась на тетю во все глаза:

— Что ты сказала?

Вместо ответа Франческа притворно чихнула и полезла в ридикюль за чистым носовым платком.

— Я всего лишь чихнула. Ты же знаешь, что у меня от травы все время щекочет в носу.

Вайолет вздохнула. Дуэль тут же захватила ее вновь. Кит научился технике — это она видела. Движения, что выполняли фехтующие, имели свои названия. Годфри провел атаку из четвертой позиции, Кит парировал удар батманом. Но талант Кита был врожденным.

В памяти всплыла картина: Эмброуз гонится за ней по кладбищу, угрожая привязать ее к дереву, если она не вступит в его армию, и Кит летит за ним. Она смеется, оглядываясь и видя, как Кит настигает Эмброуза. Сердце ее бьется так, что вот-вот выпрыгнет.

— Я отрублю тебе голову, если ты ее тронешь! — с ухмылкой вопит Кит.

— А я ему помогу! — кричит Элдберт.

— Нечестно! — возмущается Эмброуз, согнувшись пополам и задыхаясь от бега. — Ты сегодня на моей стороне. Я не могу один сражаться с Китом. Он знает слишком много всяких трюков, и он бегает, как лисица. Он вообще мало похож на человека.

Вайолет едва успела продраться сквозь заросли тиса, как Кит поравнялся с ней.

— Он прав, ты же знаешь, — прошептала она, глядя через плечо Кита на сломанные кладбищенские ворота, у которых стоял Эмброуз, готовый сдаться. — Ты должен иногда ему поддаваться.

— С чего бы?

— Для приличия.

— Я… Мне нет дела до приличий.

— Тогда я выхожу из игры.

— Ладно. — Взгляд его помрачнел. — Я позволю ему победить. В другой раз.

Но он ни разу не сдержал обещания.

Временами он мог позволить Эмброузу подумать, что у него есть шанс. Вайолет и Элдберт ждали, уверенные в исходе. Дело обычно заканчивалось тем, что Кит делал ложный выпад, потом атаковал и забрасывал меч Эмброуза куда-нибудь подальше, чтобы тот искал его среди разломанных надгробий. Затем Кит взбирался на какой-нибудь постамент с тем, что осталось от памятника, и провозглашал себя победителем поединка. И несмотря на то что она отчасти сочувствовала Эмброузу, Вайолет возвращалась домой в приподнятом настроении.

После отъезда из Манкс-Хантли она не испытывала этого чудесного душевного подъема ни разу, пока не встретила Кита вновь — на балу у маркиза. Она уже и забыла, что способна чувствовать себя такой счастливой.

— Вайолет? Вайолет, почему ты так странно улыбаешься?

— Что? — Вайолет тряхнула головой. Голос тети пробудил ее от грез. — Почему я… что делаю?

— Ты улыбалась, дорогая.

— Правда?

— Да. Полагаю, это забавно.

— Что? Состязание на шпагах?

— Тот мужчина, кажется, играет с Годфри, как кот с мышью, — проницательно заметила тетя.

— Говори тише.

— Тут так кричат, что меня никто не услышит. Этот молодой человек похож на хищника, который изматывает свою добычу перед тем, как съесть.

— Сомневаюсь, что мистер Фентон будет сегодня ужинать сэром Годфри. Кроме того, я думаю, Годфри неплохо фехтует.

— Если не присматриваться, то неплохо. Нельзя сказать, что он фехтует, как школьник. Но если сравнивать его с учителем… О, будем откровенны. Мало кто выдержит такое сравнение.

Вайолет не могла с ней не согласиться. Все — от нянек и гувернанток, которые выгуливали в парке своих подопечных, от студентов до праздных аристократов, привлеченных зрелищем, — сходились во мнении с тетей Франческой.

— Тебе бы понравилось его выступление на благотворительном спектакле, — помолчав в задумчивости, сказала Франческа.

— Я пропустила сцену с Годфри.

— Я знаю.

Тетя Франческа повернула голову и посмотрела Вайолет в глаза. Она не могла ничего знать о Ките. Она не могла догадаться о том, кто он такой, после стольких лет. Тетя видела Кита всего несколько мгновений, если вообще видела его, с порога дома, в тот день, когда Вайолет заболела корью и Кит принес ее домой.

— Годфри пускает пыль в глаза, — сказала Франческа в своей теперешней категоричной манере, которая появилась у нее после смерти мужа. — Полагаю, джентльмены в абсолютном большинстве рисуются друг перед другом. Не помню, чтобы он озвучивал свой интерес к фехтованию, когда ты с ним познакомилась.

— В то время он занимался фехтованием всего несколько месяцев. Насколько я понимаю, в обществе возродилась мода на рыцарство, и, надо признаться, это мне по душе.

— И мне, но не тогда, когда поединок всего лишь костюмированное представление. Внимательно смотри за тем шпажистом.

Вайолет мужественно боролась с собой, пытаясь делать прямо противоположное тому, что советовала тетя. Она не знала точно, что именно имела в виду Франческа. Вполне возможно, вообще ничего.

— Его атаки довольно точны, я бы сказала.

— Довольно точны? — Тетя повторила ее слова, словно не верила своим ушам. — Да он сто раз мог бы заколоть твоего жениха. Надо было мне внимательнее приглядеться к нему, когда вы с ним танцевали на балу. Он двигается, как… Словом, я не видела никого, кто бы умел так двигаться.

— Что я слышу! Тетя, ты рискуешь попасть в неловкое положение, если тебя кто-то услышит. Все эти разговоры о движениях и…

— Смотри, как ловко он делает выпады. Присмотрись к тому, как он двигается.

— Ни за что. Тебе в твоем возрасте должно быть стыдно уже потому, что ты мне такое предлагаешь.

— У него врожденное чувство клинка. Он действительно мне кого-то напоминает, и в тот вечер на балу у меня возникло то же ощущение. Но хоть убей, не могу вспомнить, кого именно. От него глаз не оторвать.

— В этом суть его успеха у публики, — сказала Вайолет.

— Я бы поспорила с тем, что его талант ограничивается талантом актера.

— Я думаю, он учился фехтованию за границей не один год.

— Откуда он родом? — спросила тетя.

Вайолет опустила взгляд.

— Я точно не знаю, но, судя по всему, он англичанин. — И слава Богу, в этом Вайолет душой не покривила. Насколько ей было известно, происхождение Кита окутано тайной. Если он и узнал что-то о своих настоящих родителях, то с ней он этими сведениями не делился.

«Что за женщина могла отдать его в приют?» — раздумывала Вайолет. Она сама росла сиротой, и у нее не осталось даже воспоминаний о матери, которые могли бы принести успокоение в минуты тоски и тревоги, но по крайней мере она знала, что родители любили ее, и она знала, кто они были. Кит был лишен и этого. Но он был не из тех, кто себя жалеет.

— Ты танцуешь, как дышишь, Вайолет, — неожиданно сказала тетя. — Это твой дар — твоя грация.

— Я бы танцевала как неуклюжая болванка, если бы не ты и дядя Генри. Сколько лет мне давали уроки танцев? Если у меня и есть талант, то без направляющей руки он ничто.

— Но у нас теплело на душе, когда мы смотрели, как ты танцуешь. Да, вначале ты кружилась, как мартовский ветер, по лужайкам, по комнатам, вокруг диванов и кресел. Твайфорд порой не мог поймать тебя целый час.

— Я знаю, — сказала Вайолет, и в ней поднялось давнее чувство вины. — Я знаю, что вам было со мной нелегко. Я понимаю, как многим вам пришлось пожертвовать ради меня. И все же…

— Ты была светом нашей жизни, — сказала Франческа, расправив хрупкие плечи. — И знаешь, теперь я думаю, что запирать в банке блуждающий огонек не всегда желательно. Некоторые создания теряют желание сиять, когда их сажают под замок.

Вайолет спрашивала себя, как следует ей понимать эту сентенцию. Неужели тетя таким образом просила у нее прощения за излишнюю строгость своего воспитания? Вайолет знала, что тетя с дядей любили ее. Они сделали все, что было в их силах, чтобы вырастить и воспитать девочку, которая не желала подчиняться никаким правилам.

— Я не была волшебным созданием. Я танцевала, потому что не могла усидеть на месте. Я слушала музыку, которая играла в моей голове, и эта музыка побуждала меня танцевать.

— Ты была чудной.

— Я была трудной, — призналась Вайолет. — Я все время отвлекала дядю Генри, когда он читал или развлекал гостей.

— Трудной? — Лицо Франчески исказилось, словно она была на грани того, чтобы раскрыть ей секрет, который Вайолет, возможно, совсем не хотела знать. Возможно, она предпочла бы так и прожить остаток жизни в неведении.

Вайолет решила, что пора вернуться к поединку.

— Мы пропустим звездный час Годфри, если не перестанем болтать, и тогда нам точно не поздоровится.