Скарфилдская академия для юных леди

Лондон, Англия, 1818 год

У мисс Харриет Гарднер ушло ни много, ни мало два года усиленных занятий, чтобы овладеть изящными манерами и прослыть в свете леди и загадочным созданием. Необузданный молодой герцог Гленморган потратил менее двух дней, чтобы разбить в щепы месяцы ее трудов и пробудить все низменные инстинкты, которые она с таким усердием подавляла.

Настоятельница академии для юных леди, где Харриет так выгодно устроилась на работу, будет явно не в восторге. Точнее, Эмма Боскасл, бывшая леди Лайонс, а ныне герцогиня Скарфилд, не преминет напомнить Харриет, что настоящая леди скорее упадет в обморок, чем позволит увидеть пот на своих висках. Это лошади после скачки потеют. И джентльмены могут вспотеть. А леди могут лишь покраснеть, да и то после изящного комплимента или после прогулки на лошадях по парку в урочный час. И уж ни в коем случае леди не должна привлекать внимание, случись такая неловкость с ее телом. Надобно лишь активнее поработать веером. А воспитанной девушке и вовсе не следует заговаривать о том, что может ее так или иначе скомпрометировать.

Именно поэтому никто в академии не вспоминал вслух тот случай, когда, влюбившись нежданно-негаданно, настоятельница нарушила все ею же писаные правила.

Молодой герцог обладал разрушительным влиянием на девушек, убежденных в своей неприступности. Впрочем, то, что герцогиня Скарфилд однажды оступилась на скользком льду любви, не снимало обязательств с тех, кого она обучала. Харриет пойдет до конца, как задумывал тот, кто ее создал.

Два года посвятила она изучению изящных манер. Она отвергла учителя танцев, который сделал ей предложение. Она посмеялась над неуклюжим признанием лакея.

Два очень утомительных года для каждого, кто обучал ее. Дни упорных занятий, на которых она овладевала всеми нюансами поведения, пока реверанс графу не стал для нее делом столь же привычным, как некогда срезание кошельков у зевак. А сколько вечеров она потратила, чтобы научиться правильно говорить. К концу такого вечера язык немел.

— Сколько раз мне нужно напоминать вам, Харриет, что гласные не нужно произносить с придыханием?

— А сколько раз мне нужно отвечать вам, что я в жизни не имела проблем с дыханием?

Какую же досаду она испытывала от своего невежества!

Разумеется, красочное прошлое Харриет не было дворцовой тайной. Она вращалась в самых низших слоях общества — и вот теперь преподает юным леди в престижнейшей академии. Это был наглядный пример того, что каждый в силах из чудовища превратиться в угодного свету члена общества.

Вот только она по-прежнему считала себя исчадием лондонского дна, как Франкенштейн, недавно сошедший со страниц книги, но никак не настоящей леди. Поздно вкусив прелести литературы, она испытывала тайное удовольствие, сравнивая себя с монстром Виктора. Не то чтобы Харриет планировала провести остаток дней на санях в Арктике. Хотя помощник ей бы явно не помешал. Ведь непонятое чудовище только этого и хотело.

Воистину Харриет хотелось однажды свидеться с анонимным автором и признаться как на духу, что чудные и такие разные части ее натуры похожим образом были переплавлены социальным экспериментом. Не руками безумного ученого, но гением благородных наук. Харриет была первой в истории академии, кого обучали бесплатно. С тех пор это взяли за правило, и уже несколько девушек учились в ее стенах, не уплатив ни пенни. Такая практика могла снизить набор девиц из благородных семей, если бы не беспрецедентный успех школы на поприще замужества выпускниц. Их называли Лондонскими львицами, и они выкашивали ряды самых завидных холостяков дворянского происхождения с невиданным усердием. Одна чашка чая — один виконт. Девушек из академии выпускали в свет, словно на рыцарский турнир.

Харриет была самой усердной ученицей за всю историю школы, ибо ей нужно было побороть все свои недостатки. Труднее всего было в первые месяцы. Неоднократно порывалась она встать на прежний путь, но вместо этого поднималась над своим прошлым, дабы доказать, что ее судьба Прометея наших дней во искупление былых грехов — в надежных руках.

Именно в этом заключалась черная магия самой любимой и порочной в Лондоне семьи, семьи Боскасл. Так или иначе, всеми правдами и неправдами — впрочем, как правило, истинным очарованием — господа и дамы пресловутого клана не просто одерживали безоговорочную победу над своими беспомощными жертвами, они очаровывали тех немногих, кого допускали в ближний круг, так что колдовство казалось наградой, а соблазнение — благословением.

К несчастью, знакомство Харриет с вышеозначенным семейством произошло не по их инициативе. Ее поймали с поличным во время ограбления особняка Грейсона Боскасла на Парк-лейн. Она влезла в дом в разгар званого вечера. К счастью, на месте преступления застал Харриет не маркиз, а его жена, Джейн, особа, подверженная эмоциональным порывам и непредсказуемым привязанностям.

Тягу ко всему порочному Харриет унаследовала, должно быть, от предков по отцовской линии. Но воля ее новой покровительницы из рода Боскаслов оказалась сильнее злого влияния ее собственной крови.

Впрочем, герцогиня Скарфилд считала Харриет своим последним позором.

Ровно в четыре часа каждый четверг кухарка готовила восхитительный чай с сандвичами. Ветчина, нарезанная ломтиками на один укус, сыр, кресс-салат — и все это между тонкими треугольными кусочками хлеба, намазанного маслом. Эту малость быстро съедали, потом следовали ячменные лепешки, сладкие пироги и напоследок, чтобы удовлетворить самых изысканных гурманов, — пирожные со взбитыми сливками. Служанки, надев накрахмаленные фартуки, разносили все эти кулинарные прелести жадным до сладкого ученицам академии. Помощник дворецкого вносил огромный серебряный чайник, отполированный до зеркального блеска, призывно дымящийся, и ставил его на буфет. Наконец раздавался долгожданный бой старинных напольных часов. Шорох ножек в туфельках разносился по старомодной гостиной, словно топот стада оленей.

Впервые Харриет выпала честь председательствовать на церемонии чаепития. Она не нервничала так с тех пор, как украла ожерелье у любовницы принца-регента, о чем крайне не любила вспоминать. Не только дюжина пар глаз учениц следила за каждым ее движением, но и несколько матрон из высшего света вызвались добровольцами, дабы понаблюдать за церемонией.

Глядя на серьезные лица гостей, можно было подумать, что факел знаний женских премудростей передавался от поколения к поколению из рук мудрой жрицы в молодые неопытные руки свежеиспеченных ревнительниц культа. Правила этикета герцогини Скарфилд были священным писанием, на котором выросло не одно поколение истинных леди.

Харриет сочтет за чистое везение, если ей удастся пройти это испытание, не потеряв терпения и не пролив чай на новое шелковое платье лилового цвета. Сегодняшний день был межевой вехой в ее жизни. Она вдохнула аромат выпечки и восковых свечей, словно то был эликсир против дурного воспитания. Какой контраст с ее былыми днями, которые она проводила в дурной компании с бутылкой джина и колодой карт! В те лихие годы застолье им освещали лампы на топленом свином сале.

Сегодня — вершина ее достижений, ей доверили руководить священным ритуалом. Даже гром, который уже прокатился над Лондоном, не мог помешать ей.

— Мисс Люсиль Марто, — сказала она мягким голосом, — помните, что первая девушка, которой налили чай, не должна набрасываться на еду, словно кровожадный Чингисхан.

— Правильно, правильно, мисс Гарднер, — молвила одна из матрон. — И пусть откусывают понемногу.

— Простите, мисс, — пискнула пристыженная девушка, положив треугольный кусочек хлеба с кресс-салатом обратно на тарелку. — Я больше не буду.

Остальные одиннадцать учениц, одетые лучшими лондонскими портными в прелестные мантии мягких весенних тонов, дружно захихикали. Их тонкие, детские еще руки лежали ладошками на коленях словно крылья. Мисс Шарлотта Боскасл, нынешняя директриса академии, прошлась между столами и вернулась на место уже в сопровождении четырех учениц, для которых выход в свет состоится в этом сезоне. Она кивнула белокурой головой, выражая одобрение.

Три девушки из избранной четверки уже получили с полдюжины предложений руки и сердца на троих, и это было только начало. Четвертой была скромная девушка из Йоркшира с крепкими связями при дворе. Ее семья сообщила, что они уже начали переговоры по поводу брака их дочери с графом. Впрочем, перспективы замужества интересовали девушку меньше, чем пирожные.

Шарлотта села на свое место, ее тонкий, как тростинка, силуэт вырисовывался на фоне шелковых штор с кисточками. Она ободряюще улыбнулась.

— Последнее напоминание, леди. Чай — это вам не игра в теннис. Сначала налейте тем, кто сидит с вами рядом, и не надо колоть друг друга серебряными щипцами для сахара. Если же вас уколола соседка, возмущайтесь после чаепития. Я и сама когда-то была ученицей.

Харриет кашлянула, выдержала паузу. Шарлотта была для нее образцом благопристойности, и она не могла представить ее другой. Это, конечно, если не брать в расчет ее памфлеты, которые она втайне от всех писала на досуге, но это уже совсем другая история.

За створчатым окном полыхнула молния. Уютная гостиная озарилась светом. В мгновение ока божественно прозрачные небеса над городом заволокло тучами. Пламя свечей колебалось на ветру.

— Чаепитие — это искусство, — начала Харриет, повышая голос, чтобы перекрыть очередные раскаты грома. Что за небесные колокола, право. Ей показалось, или во дворе бьет копытом лошадь? Впрочем, это наверняка сквозняк захлопнул дверь. Звучало как приближение апокалипсиса. Она обвела взглядом комнату, чувствуя, как закипает в ней раздражение. Она-то точно не была образцом благопристойности. Она все еще с трудом держала язык за зубами, когда что-то выводило ее из себя. Как это случалось при виде неуклюжего ухаживания разносчика угля за кухаркой. Этот нахал позволял себе такое… Ученицы захихикали, почувствовав, что Харриет не блюдет протокол.

Одна из девушек, та, что сидела ближе к окну, ахнула:

— Боже мой! Вы только взгляните!

Матрона, сидевшая ближе к девушке, вскочила со стула. Она распахнула шторы, и ученицы с восторгом воззрились на окно, за которым остановилась иссиня-черная карета с огромными колесами. Красные лакированные драконы на дверце были заляпаны грязью. За окошком кареты можно было разглядеть мужчину в котелке.

— Кто он? — требовательно спросила мисс Марто, выглядывая из-за спин подружек.

— Полагаю, это герцог Гленморган, — сказала матрона после короткой паузы. — Я видела такую же карету в Беркшире два года назад, когда еще был жив его брат.

Харриет вопросительно посмотрела на Шарлотту, которая привстала, недовольно качая головой.

— Но он же должен был приехать не ранее четверга, — вымолвила Шарлотта с явным беспокойством. — У меня записано.

Харриет закатила глаза:

— Сегодня и есть четверг.

Шарлотта, наконец, поднялась со стула, лицо ее было белее мрамора.

— Наведите в классе порядок, мисс Гарднер, не хватало нам еще анархии.

Харриет хлопнула в ладоши.

— Леди, прошу вас, возвращайтесь на свои места. — Все тщетно, девушек было не оторвать от окна. — Леди! Нет ничего хуже остывшего чая!

— Вам придется придумать угрозу пострашнее этой, чтобы управиться с ними, — раздался вдруг смешливый голос. — Герцог будет поинтереснее чашки горячего чая, как ни крути.

Харриет открыла было рот, чтобы возразить, но было уже поздно. Бесстрашная леди Гермия Далримпл подошла к окну, минуя учениц, словно сама только что встала из-за парты, хотя была вдовой на седьмом десятке. Глядя на нее, никто бы не подумал, что в своем кружке по рисованию с натуры, где натурщиками, как правило, были полуобнаженные мужчины клана Боскаслов, она была так же популярна, как и в семье, где она исполняла роль любимой всеми тетушки.

— А откуда он? — спросила ученица помоложе, забравшись на стул, чтобы разглядеть все через головы других девушек.

— Что он здесь делает?

— Мне никто не рассказывал, а я первая его увидела.

— Да ладно тебе, он еще даже из кареты не вышел.

— Да будет вам известно, что, возможно, в карете его вовсе нет. — Харриет прошла через комнату к окну. — Это может быть его камердинер или дядя. Немедленно рассаживайтесь по местам. Не мне вам говорить…

— Он выходит из кареты…

— Это женская нога, дурочка, — заметила другая ученица. — Ее шляпка с перьями будет выглядеть точно мокрая курица раньше, чем она доберется до дверей. Где же лакей?

Со своего места Харриет прекрасно видела, что дождь разошелся не на шутку. В гостиной похолодало, лишь нескольким свечам удалось пережить миграцию табуна из дюжины девиц. Шаль Харриет упала на ковер. Краем глаза она заметила тень, крадучись пробирающуюся к двери. Она повернулась и увидела на пороге Шарлотту.

— Куда вы собрались? — встревожено спросила Харриет.

— Мне нужно переодеться, — тихо пробормотала Шарлотта, прижав к губам палец. — Это займет не больше минуты.

Переодеться? Но все и так выглядели безукоризненно. Словно разноцветные феи, собравшиеся под радугой, чтобы спрятаться от дождя, который грозил смыть акварель с неба.

— Я слышала, что герцог приходится вам дальним родственником, — сказала Харриет в замешательстве. — Но мне казалось, он только должен оставить в академии племянницу, и… зачем вам переодеваться?

Леди Далримпл поспешила следом за Шарлоттой, передвигаясь на удивление шустро для женщины такой обширной комплекции.

— Все дело в его тете, вы же понимаете.

— Что я понимаю? — спросила Харриет, внезапно почувствовав себя одинокой крысой на тонущем корабле. — Куда вы все?

— Нужно привести себя в порядок, дорогуша, — прошептала леди Далримпл. — Мы с леди Паулис когда-то вместе ходили в школу. Я и подумать не могу, чтобы выйти приветствовать Примроуз без новых перчаток на руках. Она сразу подмечает такие промахи. Шарлота, вы не против, если я воспользуюсь вашим будуаром?

— Кто будет встречать герцога с этой обезумевшей сворой юных леди? — обиженным голосом воскликнула мисс Пеппертри, старшая из преподавательниц академии, старая дева с дурным характером.

— Мисс Гарднер не возражает, — рассеянно обронила Шарлотта.

Харриет нахмурилась, глядя, как девочки, отталкивая друг друга, пытаются занять более выгодную позицию у окна.

— Я не возражаю?

Леди Далримпл задержалась на несколько секунд, чтобы дать совет, толку от которого все равно не было.

— Это ценный опыт, дорогуша. В один прекрасный день вас могут взять на работу в знатный дом, и вам придется отвечать герцогине.

— А что мне прикажете делать сейчас с… герцогом? — пробормотала Харриет, чувствуя себя покинутой. Хуже того, она понимала, что попала в переплет. Инстинкты, столько раз выручавшие ее на улице, подсказывали, что запахло жареным. По опыту она знала, что когда прибывшая персона вызывает такой переполох, это сулит ту еще работенку для всех, кто должен этой персоне угождать.

Мисс Пеппертри проводила ее до двери.

— Просто будьте вежливы и следите за ходом разговора, — сказала она возбужденно. — Я бы пошла вместо вас, но кто-то же должен навести здесь порядок. Ведь очевидно, что вас девушки не слушают.

Харриет смиренно вздохнула. Герцог, будучи одним из Боскаслов, без сомнения, не придаст значения претенциозности, и напрасны ее беспочвенные страхи. Жизненный опыт действительно более полезный урок, нежели искусство разливать по чашкам чай.

Ученицы сами увидят, что мягкое обращение сработает с герцогом ничуть не хуже, чем с любым другим джентльменом. Харриет не раз уже за свою жизнь приходилось блефовать. Выдюжит она и это несложное в целом испытание. Кроме того, не родился еще тот мужчина, который вскружит ей голову.

— Стойте. — Мисс Пеппертри схватила ее за запястье своей костлявой рукой. — Бесчестным с моей стороны будет не предупредить вас, чтобы вы были крайне бдительны.

— Он же всего лишь герцог, Дафна. — Харриет с трудом высвободилась от хватки цепких пальцев. — Боже правый, сколько суеты из-за человека, которого никто из нас еще и не видел. Надеюсь, мне не стоит напоминать вам, с чем мне приходилось сталкиваться в прошлом.

Мисс Пеппертри как-то неубедительно кивнула и повернулась к классу, чтобы встретиться лицом к лицу с неприятностями менее опасными. В гостиной царил хаос. Все словно с ума посходили. Харриет приуныла при мысли, что вступить на священную тропу брачных обязательств оказалось для девушек важнее… чем выпить чашку горячего чая.

Она ободряюще улыбнулась мисс Пеппертри:

— Со мной все будет в порядке, вот увидите.

— Вы ничего о нем не слышали, верно? — Мисс Пеппертри нахмурилась, словно наступил конец света. Морщины на ее бледном лице проступили четче.

— А что? — Харриет усмехнулась. — Сейчас вы скажете, что он распутник? Что женщины так и падают к его ногам? Неужели вы не привыкли к этому? Я еще не встречала ни одного Боскасла, кого бы причислили к лику святых.

— Но едва ли вы встречали того, кто ради титула убил бы собственного брата, — прошептала мисс Пеппертри голосом, наполненным ужасом.

Харриет лишь фыркнула при этих словах. Как мило. По ее мнению, прибытие его светлости докажет лишь, что все это суета сует. Он не первый из особей благородных кровей, кого обвиняют в устранении родственника ради наследства. Ее, впрочем, это никоим образом не касалось. Зато ее непосредственно касалось то, что этот герцог выбрал для своего эффектного появления тот самый день и час, когда она готовилась произвести впечатление на своих наставников. Ради этого она потратила едва ли не последние деньги на новое платье. Да кто он такой, этот герцог!

Никто не спорит, что он будет носиться взад и вперед по академии, точно шторм. А после покинет свои покои, как ни в чем не бывало и будет уверен, что к его следующему появлению она станет кроткой как овечка.

Впрочем, и это не исключено. Но не раньше, чем все вокруг перестанут охать да ахать и займутся делом.

— Вот еще что, — сказала мисс Пеппертри, стоя у нее за плечом. — Знаете, в честь кого его нарекли?

Боже сохрани! Неподходящее время для уроков истории.

— В честь другого герцога?

— Да не титул я имею в виду, а имя.

— Понятия не имею. — Харриет вздохнула. Но она не хотела лишать Дафну удовольствия. — Так как же его зовут, не томите.

— Гриффин.

Харриет выждала пару секунд в надежде услышать дальнейшие разъяснения. Когда их не последовало, она вздохнула с облегчением.

— Спасибо, рада узнать его имя. Постараюсь не забыть, когда выйду под дождь встречать его.

— Вы, видно, не знаете, что это имя означает?

Харриет поникла головой:

— Вы снова подловили меня.

— Это сказочный грифон.

Харриет рассеянно посмотрела в окно.

— А я-то думала, что иду встречать обычного герцога.

— Такого не бывает, — сказала мисс Пеппертри так, словно слова Харриет ее удовлетворили.

— Грифонов не бывает?

— Острый язык не сможет защитить вас от мира за этими стенами, Харриет.

— Я знаю это лучше, чем любой другой человек.

Мисс Пеппертри фыркнула.

— Признаю, когда вы впервые переступили порог академии, я была уверена, что случай ваш безнадежен. Но я своими глазами видела, как вы превращаетесь в прекрасную юную леди, которую невозможно не любить.

Харриет улыбнулась:

— Воистину это высокая похвала, особенно из ваших уст. Но позвольте спросить вас, грифоны предпочитают на завтрак именно молоденьких девушек?

Мисс Пеппертри несколько раз моргнула.

— Полагаю, они нападают на все, что им приглянется. У них тело льва, голова орла с огромным клювом, и…

Харриет задумчиво кивнула:

— Ему, должно быть, сложно пить чай из чашки, кстати говоря…

— И у них есть крылья!

Харриет уже наслушалась этих сказок.

— Чего ж он тогда не прилетел сюда, а приехал в карете? Нет, ну, в самом деле, Дафна, женщинам в вашем возрасте смешно верить в такую чепуху.

— Он герцог, Харриет. Герцог.

Уступая величине титула, Харриет поспешила к выходу. К ее изумлению, добрая половина работающих в академии высыпала из здания, чтобы поглазеть на происходящее. Огден, здоровенный лакей, степенной походкой подошел к парадной двери, подавая пример тем, кто занимал пост поскромнее.

— Его светлость герцог Гленморган прибыли! — объявил старший дворецкий Трентон.

Его помощник Раскин семенил к двери, на ходу завязывая бриджи на коленке. За ним следом, словно шлейф, вились три служанки. Харриет прикрикнула бы на них, если бы не выяснилось, что у нее неожиданно пропал голос.