В течение многих лет клиенты спрашивают меня:

— Хантер, какого зверя вы считаете самым опасным среди крупных зверей Африки.

Ни один человек не может точно ответить на этот вопрос. Однако, рискуя повториться, я попытаюсь сформулировать свое мнение на этот счет.

Многое зависит от обстоятельств. Зверь, который может быть весьма опасным в зарослях, часто становится легкой добычей в открытой степной местности. Кроме того, сами охотники значительно отличаются друг от друга; один может считать данного зверя опасным, в то время как другой охотник будет придерживаться противоположного мнения. Например, нападающего льва охотник, умеющий быстро стрелять «не целясь», считает менее опасным, чем охотник с замедленной реакцией. Многое зависит от опыта. Некоторые охотники специализировались на отстреле какого-то одного зверя и, зная повадки, склонны считать его относительно легкой добычей. Те же охотники, сталкиваясь с другим животным, едва избегут смерти и, вполне естественно, придут к выводу, что этот зверь самый хитрый и агрессивный.

Таким образом, даже профессиональный охотник часто не может верно судить, насколько опасны те или иные звери.

Кроме того, многие звери полностью изменили свой характер в течение последних пятидесяти лет. В начале столетия на некоторых зверей было легко охотиться, в настоящее время они стали более хитрыми и опасными. В частности, я имею в виду слонов. Они узнали, что человек их враг, и относятся к нему не с таким доверием, как раньше.

Несколько лет назад один из моих друзей вошел в товарищество с известным охотником, промышлявшим слоновой костью в доброе старое время. В свое время он убил больше двух тысяч слонов. Эти два человека выступили в составе охотничьего сафари для добычи слоновой кости. Мой друг хотел, чтобы я сопровождал их, за что мне была обещана треть добытой слоновой кости. Я отказался. Старый охотник был известен тем, что бил слонов из очень легкого нарезного ружья. Я почувствовал, что старик просто будет злить и обращать в паническое бегство слонов вместо того, чтобы помогать нам в добыче слоновой кости.

Мой друг смотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Хантер, — сказал он, — этот человек убил вдвое больше слонов, чем ты убьешь за всю свою жизнь. Он наверняка больше тебя смыслит в этом деле!

— Этот человек, — ответил я, — промышлял слоновую кость тридцать или сорок лет назад. Тогда слоны в основном обитали на открытой местности. Поскольку на них никогда до этого не охотились, они почти совершенно не боялись человека. В те времена охотник мог лечь на землю в степи и на выбор бить слонов из легкого нарезного ружья. Опасность нападения со стороны слонов была почти исключена. Теперь слоны обитают в зарослях кустарников, они больше смыслят в ружьях, чем многие охотники, и научились устраивать засаду на преследующего их охотника. В настоящее время охота на слонов гораздо опаснее, чем раньше.

Я не смог убедить моего друга. Он выступил в компании со старым охотником. Несколько месяцев спустя он вернулся в Найроби. Им не удалось добыть достаточно слоновой кости даже для того, чтобы окупить расходы на эту экспедицию.

Позже мой друг признался, что у них было множество случаев, когда они едва избежали смерти. Он считал счастьем, что вообще вернулся живым.

Мне пришлось охотиться на все виды крупных африканских зверей. Однако я жил в такое время, когда надо было убивать большое количество диких зверей, чтобы освобождать земли, которые осваивались быстрорастущим населением. По некоторым крупным зверям я устанавливал рекорды. Я говорю это не из бахвальства, поскольку любой профессиональный охотник в таких условиях, возможно, убил бы не меньше, а больше диких зверей. Я упоминаю об этом факте, поскольку полагаю, что приобрел более богатый опыт в охоте на крупного зверя, чем многие другие охотники. Поэтому, излагая свое мнение по поводу пяти наиболее опасных крупных зверей Африки, я говорю как человек, который на них всех охотился довольно много. Но я не отношусь к установленной мною последовательности догматически, поскольку, как я уже сказал, очень многое зависит от времени, места, способностей охотника и характера зверя.

Прежде всего следует оговориться, что любое дикое животное может быть опасным, если оно загнано или ранено. Мне приходилось быть свидетелем жестокой битвы уотербака и сейблантелопа с дикими кабанами за свою жизнь. Поэтому я скажу только о «большой пятерке» выдающихся крупных зверей Африки: слоне, носороге, буйволе, льве и леопарде. Именно эти звери явились причиной смерти подавляющего большинства охотников, погибших во время охоты в Африке.

Самый умный из этих животных — слон. Если слон не разбойник, то именно ум делает его наименее опасным для охотника. Слон знает, что не может соперничать с человеком, вооруженным нарезным ружьем, и делает все, чтобы избежать встречи с ним. При этом я не имею в виду раздраженную самку с маленьким слоненком, или же стадо слонов, которое охотники затравили настолько, что оно готово броситься на любого человека, едва завидев его. Я имею в виду обычное животное. При охоте на слонов самое трудное — приблизиться к ним на расстояние выстрела.

Конечно, у всякого правила есть исключение. Если слон знает, что на него охотятся, и видит, что он не может сбить человека со следа, тогда ему может прийти в голову «охотиться» на охотника. В таком случае слон чрезвычайно опасен, особенно если на него уже охотились ранее, и он узнал кое-что о характере человека.

Со мной однажды был случай, когда слон поджидал меня у собственного следа после того, как я убил двух его товарищей. Мне повезло, и я убил его прежде, чем он убил меня. Однако большинство слонов попросту стараются скрыться от охотника. Кроме того, нападающий слон почти всегда уклонится от выстрела, даже если ему нанесено серьезное ранение. Редкий слон будет продолжать свое нападение на охотника после того, как почувствует удар пули. По этим двум соображениям я считаю среднего слона наименее опасным из «большой пятерки».

В противоположность слону носорог часто бросается в нападение безо всяких видимых причин. Поэтому он более опасен, чем слон. Однако и носорог, как правило, пытается уклониться от встречи с человеком.

Мне как-то пришлось столкнуться с тремя носорогами, бросившимися на меня одновременно. Убив среднего носорога (самку), я увидел, как сопровождавшие ее самцы исчезли в кустарниках, пробежав мимо меня с обеих сторон с такой скоростью, что я едва заметил, как они исчезли. Если бы эти носороги оказались буйволами, они наверняка довели бы нападение до конца.

Я не хочу сказать, что так бывает всегда. В другом случае, когда на меня напали три носорога примерно при таких же обстоятельствах, мне удалось свалить двух, шедших впереди, выстрелами из левого и правого стволов. Повернувшись, чтобы схватить запасное ружье, я обнаружил, что заряжающий исчез. Он сбежал, как только носороги бросились в нападение, прихватив с собой запасное ружье.

Третий носорог настиг меня. У меня ярко запечатлелась в памяти его морда. Глаза его были близко посажены друг от друга и казались небольшими щелками. В последний момент я попытался отскочить в сторону. Не успев отпрыгнуть, я очутился в воздухе с такой быстротой, которая меня удивила. К счастью, носорог продолжал бежать и не вернулся, чтобы разорвать меня своим рогом. Вообще носорогам свойственно идти в одном направлении. Я слышал, что в момент нападения они закрывают глаза, и мои наблюдения в то время, казалось, подтверждают эту теорию. Однако я постарался больше не изучать этого вопроса.

Я ставлю носорогов четвертыми в списке они более опасны, чем слоны, ввиду агрессивного характера, но менее опасны, чем буйволы, львы или леопарды.

Многие охотники-спортсмены считают самым опасным из крупных зверей Африки буйвола. Многое говорит за справедливость этого мнения. Буйвол продолжает нападать, несмотря на огнестрельную рану. Он чрезвычайно агрессивен и бросается в нападение при малейшем поводе. При этом он выставляет вперед большое утолщение на лбу у основания рогов, и лишь пуля из очень тяжелого ружья может его остановить. Если буйвол собьет охотника, он почти всегда возвращается, чтобы растерзать свою жертву. Кроме того, буйвол отличается большой хитростью. Уходя от преследующего его охотника, он делает петлю и устраивает на него засаду у своего следа. К этому приему обычно прибегает раненый буйвол, который чувствует, что дальше идти не может. Как я уже указывал, у слонов и носорогов прекрасное обоняние, но плохое зрение. У львов и леопардов хорошее зрение, однако довольно слабое обоняние. У буйвола же в равной степени хорошо развито зрение, слух и обоняние. Все это составляет грозное сочетание.

По каким соображениям я все же считаю буйвола не самым опасным из крупных зверей Африки? Уязвимым делают буйвола его размеры. Ни один зверь весом более двух тысяч фунтов не может хорошо скрыться, разве что в очень густых зарослях кустарника! Кроме того, нападающий буйвол настолько крупная цель, что охотник наверняка куда-нибудь попадет.

Имеется еще одно соображение! когда буйвол бросается в нападение, создается впечатление, что он несется с быстротой ветра. Однако на самом деле он развивает скорость не более 35 миль в час. Это дает охотнику возможность вскинуть ружье и прицелиться. По этим причинам я ставлю буйвола на третье по опасности место.

Теперь разберем крупных представителей семейства кошачьих — львов и леопардов. Я считаю льва вторым опаснейшим зверем в Африке. Важные факторы, подтверждающие это мнение, — его умение скрываться в редком кустарнике и способность развивать с первого прыжка огромную скорость. По сравнению с буйволом лев довольно небольшая цель. То обстоятельство, что он несется на охотника, делая крупные прыжки, мешает взять прицел. Лев не уступает в храбрости буйволу, и выстрел не заставит его обратиться в бегство. Когда он переходит в нападение, у него только два выхода — или убить, или быть убитым. Если он ударит человека всей своей тяжестью, то человек скорее всего потеряет сознание. В этом случае охотник должен считать, что ему повезло, так как он не почувствует, как вслед за этим лев будет терзать его когтями.

В своей главе о фотографировании я уже говорил о том, что львы становятся тем, что из них лепят. На львов можно охотиться с грузовика, почти не испытывая затруднений и не подвергаясь опасности. То же относится к охоте на львов из бомы или с махана. Однако преследование льва в зарослях кустарника полностью меняет положение. Здесь все преимущества на стороне льва. Он точно знает, где находится охотник, а охотник не имеет никакого представления о том, где скрылся лев. Охотник должен подойти к льву, поскольку лев сам не выйдет на охотника. Слона, носорога и буйвола можно заставить броситься в нападение, что дает охотнику некоторое преимущество. Лев же, притаившись, ждет, когда представится удобный момент убить охотника наверняка. Читатель должен учесть, что в данном случае я имею в виду одиночного охотника, преследующего одиночного льва. Если у охотника есть загонщики, которые выгоняют зверя на открытую местность, это намного упрощает дело. Я подразумеваю также, что лев знает о том, что его преследует охотник. Я не имею в виду случай, когда льва выгоняют из донги бросанием в него камней. Однако преследовать льва в кустарнике в сопровождении одного лишь заряжающего — трудный и опасный вид спорта.

Силу и мужество взрослого здорового льва трудно переоценить. Мне пришлось однажды быть свидетелем того, как лев бросился на трехтонный грузовик с десятифутового расстояния. Он совершил замечательный прыжок: его тело было вытянуто в одну линию; создалось впечатление, что оно обтекаемо. На меня часто бросались львы, но мне ни разу не приходилось наблюдать такую грацию и совершенную координацию движений. Лев ударился в заднюю стенку грузовика с такой силой, что вся машина затряслась.

Сидя за рулем, я не мог видеть, что происходит сзади. Взяв легкую винтовку Спрингфильд, с которой охотился на антилоп, я вылез из кабины и обошел грузовик сзади. Лев уходил от грузовика удрученный и разочарованный.

В обычных условиях лев — второй наиболее опасный зверь в Африке. Какой же самый опасный зверь? По-моему, леопард. Я знаю, что многие охотники-профессионалы не согласятся со мной, однако я твердо придерживаюсь своего убеждения. Мне пришлось убить немало этих зверей. Сколько — я точно не знаю, так как мы охотились на них из-за шкур и никаких записей не вели. Когда я впервые прибыл в Кению, охота на леопардов считалась похвальным занятием, поскольку они причиняли тяжелый ущерб поголовью домашнего скота. Раны, наносимые когтями леопарда, неизбежно приводили к заражению крови, так как на его когтях, так же как и на когтях льва, есть пленка сгнившего мяса убитых животных. Обычно стоило леопарду слегка поцарапать овцу или корову, как животное заболевало и издыхало. Леопарды не проявляли никакого колебания при нападении на скотовода, выходившего на защиту своего стада. Многие из первых переселенцев лишались глаза или части своего лица в результате нападения леопарда. Нападающий леопард всегда стремится схватить человека за лицо, стараясь выдрать жертве глаза когтями передних лап. Когти на задних лапах тоже не остаются без дела; одновременно он впивается зубами в шею или плечо.

Однажды вместе с другом я охотился на леопардов на территории племени масаи. Мы увидели, как один из зверей взбежал по крутому каменистому склону. Мой друг выстрелил, попав ему в бок. Леопард прыгнул и исчез среди валунов. Мы обнаружили кровавый след и стали медленно взбираться по склону холма, идя на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, держа ружье наготове. Идти по следу леопарда — утомительное занятие для нервов. Мы знали, что зверь поджидает, скрывшись где-то среди огромных валунов, готовый броситься на нас.

Мы прошли около двадцати ярдов, когда леопард выскочил из-за валуна и прыгнул на моего друга. Зверь как пуля просвистел в воздухе; это походило на вспышку желтого света. Мой друг умел быстро стрелять, но у него даже не было времени вскинуть ружье. Я выстрелил в леопарда, пока он летел по воздуху, почти не целясь, как будто у меня был дробовик, а не нарезное ружье. К счастью, пуля прошла через оба плеча леопарда и он мертвым упал на моего друга. Позже мы замерили длину его прыжка. Мой друг был на расстоянии двенадцати футов от того валуна, за которым сидел леопард.

При охоте на леопарда в зарослях разумнее всего иметь при себе дробовое ружье калибра 12, заряженное крупной дробью. Когда леопард бросается на охотника, вытянутое тело зверя представляет собой очень трудную цель. Я уже говорил, как нелегко попасть в нападающего льва, а леопард вдвое меньше по весу в сравнении со львом.

Многие полагают, что степень опасности зверя зависит от его размера. На этом основании можно предположить, что слон-самец гораздо более опасный зверь, чем весящий 200 фунтов леопард. Но это не так. Леопард уступает в силе льву, но он достаточно силен, чтобы нанести смертельную рану человеку, а последнее — единственное, о чем беспокоится охотник.

Леопард умный зверь. Зная, что по его следу идет охотник, он часто взбирается на дерево и ложится на ветку, висящую над тропой. Если охотник не обнаружит леопарда, тот его обычно пропускает. Но если охотник вдруг поднимет голову и встретится глазами с леопардом, зверь бросается на него с быстротой молнии. Большинство животных, видя, что они обнаружены, рычат и вновь обращаются в бегство. Однако леопард не таков. Едва он увидит, что его заметили, он тотчас нападает на охотника.

Дважды мне пришлось быть вместе с охотниками, которые проходили под деревом, на котором притаился леопард. В обоих случаях звери не подавали признаков жизни, пока охотники не поднимали головы. Тогда леопард прыгал. Только навык в самой быстрой стрельбе спасал охотника от увечья, а возможно и от смерти.

Ввиду того что леопарды так же хорошо чувствуют себя на деревьях, как и на земле, охотник должен присматриваться не только к зарослям справа и слева от тропы, но также к ветвям, висящим над ней. Это очень затрудняет охоту.

У леопарда есть одно уязвимое место: искусно скрываясь в листве, он часто оставляет свой хвост, свисающим с дерева. Мне неоднократно удавалось убивать леопардов, которые поджидали меня в засаде, лишь потому, что они забывали убирать свои хвосты. Во всех отношениях леопарды очень хитры и необычайно изобретательны. Взять хотя бы то, как они ловят домашних собак.

Хотя леопарды питают страсть к собачьему мясу, они, как ни странно, обращаются в бегство при виде собачьей своры. Достаточно полдесятка небольших шавок, чтобы на неопределенное время задержать леопарда, сидящего на дереве. Но на какие только уловки не пускаются леопарды, чтобы поймать и убить одиночную собаку!

Часто они специально заманивают собак. Стоит собаке учуять запах леопарда, как она начинает яростно лаять, принимая, однако, все меры предосторожности, чтобы не покинуть свое безопасное убежище в палатке хозяина или же на парадном крыльце дома. Леопард перебирается на открытую площадку и укладывается, делая вид, что он совершенно безразлично относится к тявкающей собаке. Затем он начинает мурлыкать, прижав голову к земле наподобие собаки, желающей поиграть. Через несколько минут собака начинает проявлять любопытство. Она приближается к леопарду, чтобы узнать, в чем дело, осторожно нюхая и все еще насторожившись. Леопард, поджав задние ноги под себя, находится в самой удобной позе для прыжка. Однако он не похож на притаившегося зверя, он лишь изредка обращает внимание на собаку, оглядываясь время от времени и довольно мурлыкая. Наконец, собака не выдерживает и подбегает к леопарду на близкое расстояние. Внезапно, без малейшего предупреждения леопард прыгает на несчастное животное, как спущенная пружина. Ни одна собака, даже самая крупная и злая не может соперничать с леопардом. У леопарда четырехдюймовые клыки и страшные когти. Он хватает собаку за горло и в тот же момент вонзает когти в ее брюхо. Убив собаку, леопард уносит ее в ближайшие заросли и съедает.

Остатки своей жертвы леопард почти неизменно прячет в развилке ветвей дерева, чтобы сохранить свою добычу от других хищников. Крупный леопард способен нести животное весом в сто фунтов и поднять его по стволу дерева, даже если на дереве нет никаких ветвей. Днем он отсыпается на каком-нибудь дереве недалеко от того места, где оставил убитую жертву. После наступления темноты он возвращается, чтобы поесть мяса.

В отличие от львов леопарды не полигамны. У них только одна подруга. Пары леопардов питают друг к другу сильные чувства. Однажды я выставил отравленную приманку на самку-леопарда, которая убивала домашних животных. На другое утро я пошел к приманке и обнаружил мертвую самку леопарда, лежащую на трупе приманки. Рядом с мертвой самкой был ее друг; головой самец лежал на ее туловище, как бы ласкаясь. Увидев меня, он вскочил. Леопард погиб рядом со своей любимой.

Преследовать леопардов в высокой траве хотя и не столь опасное занятие, как идти по его следу в джунглях, тем не менее весьма захватывающее. Никакими камнями невозможно заставить его выскочить из травы. Он не двинется, даже если в него попадет случайный камень. Лев почти всегда выдаст свое присутствие рычанием, леопард останется совершенно безмолвным.

Однажды старейшины масайской деревни пригласили меня для уничтожения леопарда, резавшего их скот. Два молодых морана, преследовавшие леопарда, были жестоко растерзаны его когтями. Когда я прибыл в деревню, то поразился тому ущербу, который нанес один зверь. За ночь он убивал по пяти-шести телят. При этом он даже не притрагивался к мясу.

Я пошел по его следу. Около деревни находилось несколько каменистых холмов, состоящих из валунов колоссальных размеров, которые лежали друг на друге, сохраняя равновесие. Казалось, что эти валуны были поставлены при помощи механических средств. Они лежали в течение многих столетий, на них не влияли ни морозы, ни оттепели. Валуны, несомненно, продолжают лежать и сейчас, хотя кажется, что малейшее дуновение ветра может разбросать их. Между этими огромными валунами были глубокие расщелины, представлявшие собой идеальные логова для леопардов. Я проследил путь, по которому шел леопард среди огромных продолговатых камней, но до самого логова пройти не мог и вернулся в деревню.

Ночью в загоне для скота был слышен сильный шум. Животные бегали, жители деревни кричали. Когда наступило утро, оказалось, что убит еще один теленок. Как и раньше, у него было прокушено горло.

Я уговорил хозяина отдать мне теленка, чтобы выставить его в качестве приманки. Мои помощники устроили мне махан на удобном дереве, и я стал поджидать возвращения леопарда.

В десять часов вечера я заметил, как кто-то стал осторожно приближаться к приманке. Зверь подкрадывался бесшумно, и поступь его совершенно не нарушала мертвой тишины. Тень была настолько велика, что я принял ее сначала за тень львицы. Зверь продолжал подкрадываться к приманке, а затем припал к земле. На фоне земли он был едва различим. Я решил, что как только зверь привстанет, я его застрелю. Полчаса спустя крупная кошка встала на ноги и я увидел, как она помахивает хвостом. Прицеливаясь, я взял мушку пониже, потому что в темноте охотник всегда склонен брать слишком высоко. Зверь сделал огромный прыжок и исчез. Я был уверен, что пуля попала в него, однако свет был настолько слаб, что мне оставалось лишь надеяться на лучшее. Не желая рисковать, я оставался в засидке до наступления дня.

Когда наступил рассвет, я осмотрел землю и обнаружил кровь. Я прицелился недостаточно точно, иначе он пал бы в пределах первой сотни ярдов. Ничего не оставалось делать, как идти по следу до самого логова среди скалистых холмов.

Я выступил вместе с четырьмя моранами, вооруженными копьями и щитами. Кровавый след привел нас к входу в небольшую пещеру. Двое из моранов срезали длинное молодое деревце, которым они стали прощупывать отверстие, в то время как другие масаи стояли рядом со мной, держа копья наготове. Вдруг из пещеры донеслось низкое хрипящее рычание, усиленное каменистыми стенами пещеры. Леопард вылетел из пещеры, продолжая издавать рычание, вдыхая и выдыхая воздух. Он сбил обоих масаи, которые орудовали стволами молодого деревца, а затем бросился на одного из вооруженных моранов. Воин встретил нападение броском копья, но промахнулся. Через мгновение леопард уже был на его щите, когтями передних лап рвал лицо, а зубами вцепился в плечо. Воин упал на землю, зверь не выпускал его. Другой моран бросил копье в леопарда, причем отточенный, как бритва, кончик пролетел столь близко от меня, что разрезал брюки. В тот же миг леопард бросился на второго воина и схватил его за руку. Моран упал, а леопард разорвал ему кожу передними и задними лапами.

Все это произошло в какие-нибудь секунды, в более короткое время, чем то, которое необходимо для рассказа. Я приставил дуло своего ружья к густой шерсти на шее леопарда и выстрелил. Так было покончено с самым вредным хищником, уничтожавшим домашний скот в этом районе.

Я был поражен тем, насколько сильно этот леопард в какое-то мгновение поранил двух масаи.

Зная, как быстро происходит заражение от ран, нанесенных зубами и когтями леопарда, я тут же приступил к их обработке. Я наполнил шприц дезинфицирующим веществом ТЦП и промыл глубокие раны в плече морана. Неделю спустя оба морана уже оправились.

Подводя итог, я хочу сказать, что менее всего мне хотелось бы охотиться в зарослях на быстрого, свирепого и хитрого леопарда.

Сейчас во многих частях Африки в результате применения капканов, ядов и собак леопарды почти полностью уничтожены. В дни моей молодости мы придерживались того взгляда, что леопард хорош только в виде шкуры, вытянутой для просушки. Но теперь мы обнаружили, что леопард играл немалую роль в поддержании равновесия в природе. Леопарды, оказывается, убивали каждый год тысячи бабуинов, а теперь, когда леопарды почти полностью уничтожены, бабуины стали во многих частях колонии довольно серьезной проблемой. Лучший способ помешать размножению бабуинов — дать возможность их естественному противнику леопарду уничтожать их. Поэтому в настоящее время леопарды находятся под охраной.

Таковы странные пути, которыми человек пользуется, чтобы влиять на природу. Сначала он почти полностью уничтожает какую-нибудь разновидность зверей, а затем делает все возможное, чтобы восстановить эту разновидность.