Хлыст вскочил на стену и посмотрел на лежавший внизу сад Двуногих. Шерсть у него стояла дыбом от волнения. Когда-то это место было знакомо ему до мелочей, до каждого камешка на тропинке, но сейчас ему было не по себе от того, насколько здесь все изменилось.

Вот этот куст, который он помнил совсем маленьким, превратился в раскидистого великана… Хлыст подпрыгнул от страха, оглушенный собачьим лаем, донесшимся из соседнего сада. Эту здоровенную хрипатую псину он тоже помнил веселым маленьким щенком, тоненько тявкавшим на пролетающих бабочек.

Приоткрыв пасть, Хлыст втянул в себя воздух и поймал себя на том, что жалеет об исчезновении кустика кошачьей мяты, когда-то росшего возле входа в гнездо Двуногих. А ведь именно эта мята когда-то впервые привела его в этот сад. Ведомый нежным запахом, он спрыгнул с каменной стены и зарылся носом в душистые листья. И вдруг услышал сзади незнакомый нежный голосок, тихий и в то же время настороженный…

— Ты зачем пришел?

Голос был тот же самый, только звучал гораздо резче, чем когда-то. Сытая серая кошка с гладкой, лоснящейся шерстью неторопливо вышла из гнезда и уставилась на Хлыста, грозно распушив загривок. Ее губы разъехались в стороны, обнажив оскаленные белые зубы.

Хлыст спрыгнул со стены и прямо посмотрел в глаза кошке.

— Из-за Морковки, — коротко ответил он.

Серая кошка смерила его недобрым взглядом.

— Она цела?

— Думаю, да.

— Что значит — думаешь? — выпустила когти серая кошка. — Ты дал мне слово, что будешь о ней заботиться!

— Бархатка, я пришел не для того, чтобы ссориться с тобой, — устало вздохнул Хлыст. — Я помню о том, что ты сделала свой выбор, и не тревожил тебя все эти луны, но сейчас нашей дочери нужна помощь.

Бархатка помедлила, обдумывая его слова, потом нехотя махнула хвостом в сторону склоненных до земли веток куста.

— Ладно, лезь туда. Я не желаю, чтобы мои домашние видели тебя здесь.

Распластавшись на земле, Хлыст послушно подлез под куст, а Бархотка последовала за ним. Воспоминания обступили Хлыста со всех сторон, казалось, они пропитали каждый лист этого зеленого убежища.

— А помнишь, как ты здесь поймала свою первую мышку? — вырвалось у него. — Ты съела ее прямо тут, под ветками, и сказала, что в жизни не пробовала ничего вкуснее.

Бархатка надменно повела ушами.

— Это было давно.

— Я знаю… А потом ты провела меня в свое гнездо, угостила едой Двуногих, и смеялась, когда я ее выплюнул. Помнишь? — Хлыст знал, что не должен говорить всего этого, но не мог остановиться. Он тихо вздохнул. — Как случилось, что мы стали чужими друг другу?

— Нас с тобой больше ничего не связывает — кроме дочери, — холодно отрезала Бархотка. — Кажется, ты пришел поговорить о ней? Говори быстрее и уходи.

— Хорошо. Дело вот в чем. — Он коротко рассказал бывшей подруге о банде Плута, о том, как пришлые коты терроризируют здешних, не давая им охотиться, и как они пытаются натравить Двуногих на своих соперников. Он рассказал ей, как Миша ослепила бедного Перси, и в какой кошмар превратилась жизнь в городе. Рассказывая, он все время смотрел в глаза Бархатке, тщетно ища в них хотя бы искорки сочувствия.

— Ты сам избрал такую жизнь, — равнодушно ответила домашняя кошка, когда он закончил. — Ты хотел жить на улице и сражаться за каждый кусок еды, как бешеная лисица! Так что теперь не жалуйся. Ты не можешь запретить другим котам селиться на улице, это не твой город!

— Да причем тут это! — взорвался Хлыст, потрясенный ее несправедливыми словами. — У меня и в мыслях не было кому-то запрещать жить здесь! Когда Плут и его коты появились в городе, я пытался договориться с ними, и всегда был готов делить еду в честном состязании, но эти коты намерены забрать все! В том числе Морковку.

В глазах Бархатки впервые мелькнул интерес.

— Они ее похитили?

— Не совсем. Но я думаю, Морковка… влюбилась… в одного из котов Плута.

— То есть, наша дочь полюбила кота, живущего по другим правилам, нежели ты? — с откровенной насмешкой протянула Бархатка. — Какой ужас! Ты ведь никогда такого не делал, правда?

Шерсть у Хлыста встала дыбом. Он понял ее намек.

— Дело не только в этом, Бархатка. Да, я знаю, что такое любовь, и не забыл о том, как далеко она может завести. Но я подозреваю, что Морковка помогла котам Плута натравить Двуногих на нас, пока мы спали.

— Она бы никогда так не поступила! — прошипела Бархатка. Наверное, она увидела сомнение в глазах Хлыста, потому что горячо продолжила: — Любовь не делает нас другими, она не меняет цвет нашей шерсти! Значит, ты перестал доверять дочери только из-за того, что она позволила себе полюбить? — Бархатка покачала головой и, уже мягче, добавила: — Хлыст, ведь мы с тобой всегда были честны друг с другом, правда? Я никогда не обещала тебе бросить свой дом и уйти с тобой, но это не значило, что я тебя не любила. Любила, Хлыст, ты это знаешь. И отдала тебе нашу дочь.

Хлыст тихо ответил, не поднимая глаз:

— А я ее потерял.

— Нет, не потерял! — Бархатка подняла хвост и погладила его по плечу. — Ты знаешь, где она. Сходи, поговори с ней, спроси прямо, как так получилось! Может быть, она даже не знала о нападении на ваш переулок.

— Больше всего на свете я бы хотел в это поверить! — простонал Хлыст. — Но она знала! — Он выпустил когти и глубоко вонзил их в землю. — Она была вместе с нами, но потом тихонько встала и ушла — как раз перед тем, как на нас напали… Ее дружок ждал ее снаружи, и они ушли вместе, бросив нас на произвол судьбы. Как она могла так поступить с теми, с кем вместе росла, кто учил ее охотиться, кто защищал от опасностей?

Голубые глаза Бархатки потускнели.

— И все-таки, мы многого не знаем, — неуверенно сказала она, а потом спросила: — И ты хочешь напасть на тех котов, да? Хочешь превратить свою дочь в кусок дичи, который вы будете рвать друг у друга из пасти? Поверь мне, Морковка не скажет тебе за это спасибо. Она твердо знает, чего хочет, а сейчас она хочет быть вместе с тем, кого полюбила.

Хлыст втянул голову в плечи. Сколько времени прошло, после того, как они расстались, но Бархатка до сих пор насквозь видела его.

— Эти коты понимают только язык войны.

— Нет. Это ты понимаешь только язык войны! Тебе бы только драться! — Бархатка повернулась к нему хвостом и полезла прочь из-под куста.

— Постой! — в отчаянии позвал Хлыст. — Я… я думал, может быть, ты сможешь поговорить с Морковкой!

— Я? — Голубые глаза Бархатки были пусты и холодны, как вода подо льдом. — Нет, спасибо. Я, прости, живу здесь, в уютном домике, рядом с любящими домочадцами. Морковка знает, где меня искать. Захочет поговорить — сама придет!

— Но ты не можешь так поступать! — горячо воскликнул Хлыст. — Не можешь прятаться в своем уютном домике, когда твоя дочь в опасности! Неужели даже ради нее ты не можешь поступиться собой?

— А с какой стати я должна это делать? — мяукнула серая кошка, которую он когда-то любил. — И потом, что значит — не могу? Еще как могу! Или ты хочешь силой вытащить меня отсюда и отправить на поиски Морковки? Я тебе много раз говорила — однажды мы с тобой совершили ошибку. Ты мне чужой, я не понимаю ни тебя, ни твою жизнь. Не понимаю, и понимать не хочу!

— Но… ты же оставила мне Морковку, — пролепетал Хлыст. — Зачем ты отдала ее мне? Неужели тебе хотелось, чтобы она жила той жизнью, которую ты не понимаешь!

— Я сделала это затем, что мне всегда нравилась моя жизнь, — просто ответила Бархатка. — А маленький котенок все бы изменил. Зачем мне лишние неприятности, я привыкла жить в свое удовольствие! Ты же пообещал, что Морковка будет в безопасности, и я тебе поверила. Так что если сейчас она в беде, то только из-за тебя — из-за твоего упрямства и гордыни! — Хлыст открыл пасть, чтобы возразить, но Бархатка и слушать его не пожелала. — Ты просто разозлился из-за того, что она поступила по-своему, а не так, как тебе нравится! Оставь ее в покое, Хлыст, пока она тебя не возненавидела. Пусть живет, как хочет!

Не дожидаясь его ответа, Бархатка засеменила к своему гнезду. Когда Хлыст выбрался из-под куста, ее уже и след простыл.

Отряхнувшись, Хлыст взобрался на стену и спрыгнул в переулок. Здесь он заметил Коротышку, терпеливо дожидавшегося его в тени кустов.

— Ты за мной следил! — зашипел Хлыст.

Коротышка, без тени смущения, склонил голову набок.

— Дело касается всех нас, Хлыст, нравится тебе это или нет. Ну, что сказала Бархотка?

Хлыст подошел к другу.

— Она говорит, чтобы я оставил Морковку в покое, и дал ей жить своей жизнью.

— Но ведь дело не только в этом! — возмущенно воскликнул Коротышка. — Если бы все наши беды заключались только в том, что Морковка выбрала себе не того кота, это было бы замечательно! Но на нас ополчились Двуногие, мы потеряли Перси, а за всем этим стоит Плут, который твердо решил выжить нас из этого города!

Хлыст тяжело вздохнул.

— Думаешь, ей это можно объяснить? Бархатка хочет, чтобы ее все оставили в покое, как всегда. К тому же, я не мог дать ей понять, что мы слабы.

Коротышка досадливо фыркнул, но спорить не стал. Помолчав, он сказал:

— Ладно, пора идти. Я нашел местечко, откуда можно тайком следить за лагерем Плута.

Хлыст удивленно сощурился.

— Где?

— Иди за мной!

Два кота потрусили через территорию Двуногих, пока не достигли места, где редкая рощица взбегала на невысокий холм, за которым лениво протекала мелкая грязная речушка. Хлыст посмотрел на грязно-желтую воду, затянутую маслянистой пленкой, и сморщил нос от запаха всевозможного мусора Двуногих, запрудившего и без того небыстрый поток. Котами здесь тоже пахло, причем запах исходил от груды коробок, громоздившихся на берегу реки. Многие коробки угрожающе накренились в сторону берега, их рыхлые стенки оседали, напитавшись влагой плещущих внизу волн.

— И здесь живет Плут? — недоверчиво процедил Хлыст. — Что ж, самое подходящее место для этого блохастого помоечника!

— Идем, — заторопил его Коротышка, указывая хвостом на деревянную палатку, стоявшую в нескольких кошачьих хвостах от берега. — Не хватало только, чтобы Плут поймал нас на своей территории!

Он вскарабкался по стене на плоскую крышу палатки, и Хлыст с недовольным шипением полез следом, злясь на острые щепки, цеплявшиеся за шерсть на его животе. Растянувшись на крыше рядом с Коротышкой, он посмотрел вниз.

Сначала он не увидел никаких котов. Но через какое-то время стенка одной из коробок распахнулась, и оттуда выбрались Миша и Шкипер.

Хлыст зашипел, вспомнив, как Миша полоснула Перси когтями по морде, выцарапав ему глаз.

Тем временем коты, не подозревавшие, что за ними следят, неторопливо направились вверх по берегу к другой коробке, отбрасывавшей черные тени на песок. Хлыст весь напрягся, заметив мелькнувшую внутри коробки тень и блеск двух круглых глаз.

— Там живет Плут! — прошипел он.

Миша и Шкипер остановились о чем-то поговорить с Плутом. Слов Хлыст не слышал, до него доносились только приглушенные звуки. Затем за деревьями на другом берегу ручья мелькнули тени.

Хлыст выпустил когти и глубоко впился ими в щелястую деревянную крышу палатки, когда на берег вышли бурый Харли и рыжая Морковка. Морковка несла в зубах белку.

— Спокойно! — шикнул Коротышка, похлопав Хлыста хвостом по плечу.

Все тело Хлыста горело от желания спрыгнуть в лагерь Плута и с громким визгом накинуться на своих врагов, однако он сумел сдержаться. Весь дрожа, он смотрел, как Морковка и Харли неторопливо переходят реку по каменистому броду. Морковка все время оглядывалась назад, было видно, что она очень волнуется, но Харли ободрял ее, обнимая хвостом.

Миша и Шкипер холодно кивнули им. Они ясно давали понять, что не рады появлению Морковки, однако гнать ее пока не собираются. Хлыст насторожил уши, пытаясь подслушать их разговор. Ему удалось уловить несколько слов: Харли представлял Морковку своим товарищам.

— Откуда мы знаем, что ей можно доверять? — спросил Шкипер.

— Ты же знаешь, кто ее отец! — поддержала его Миша.

Шкипер сказал еще что-то, чего Хлыст не расслышал, а потом Морковка робко вышла вперед и положила свою белку у лап двух сердитых котов.

— Смотрите, она поймала нам белку! — с гордостью воскликнул Харли.

Воспоминания захлестнули Хлыста. Ведь это он когда-то научил свою дочь охотится на белок, сколько раз они вместе уходили в рощу… Он еще глубже вонзил когти в крышу. Зачем Морковка предала его? За что она так жестоко обошлась с ним?

Морковка молча смотрела, как Миша и Шкипер садятся возле белки, чтобы как следует подкрепиться. Тем временем Плут вышел из тени и окинул Морковку тяжелым, неподвижным взглядом. Затем он сказал ей что-то, и дочь Хлыста с готовностью кивнула ему в ответ.

— Наверняка, он спрашивал ее о нас! — зарычал Хлыст. — Нужно остановить их! Давай соберем наших! — развернувшись, он спрыгнул с крыши и помчался в сторону своих владений.

Сзади послышался быстрый топот лап, это Коротышка бросился вдогонку за товарищем.

— Мы не можем их остановить, — твердо сказал он. — У нас не хватит для этого сил.

— Но других сил у нас нет! — рявкнул Хлыст. — Даже Бархатка отказала нам в помощи, а про остальных домашних котов и говорить нечего!

— А я не про них говорю, — возразил Коротышка. — Надо попросить помощи у других котов — у тех, что умеют сражаться и не остановятся перед убийством ради защиты своей территории.

Хлыст замер.

— Помнишь тех двух котов, которые появились здесь сразу после наводнения? — продолжал Коротышка. — Они из того леса, что выше по течению? Так вот, они шли на поиски других котов, не забыл? Таких же, как они сами. — В его голосе зазвенела надежда. — Нужно найти их и попросить помощи против Плута!

Несколько мгновений Хлыст молча смотрел на своего друга. Теперь он тоже вспомнил огненно-рыжего кота, который потерял свою подругу во время наводнения и искал ее. Тот кот, надо признать, был неплох — решительный, сильный и смелый, даром что вышел едва живым после мучительной схватки с потоком. У него были крепкие мышцы и такой взгляд, которого Хлыст никогда не видел у домашних любимцев.

— Пожалуй, ты прав, — решил Хлыст. — Нужно найти этих котов.