Затаив дыхание, Львиносвет смотрел на бескрайнюю серую воду. Резкий холодный ветер трепал его шерсть, грозя сбить с лап и бросить на виднеющиеся внизу острые скалы.
— Сюда, — скомандовал Ежевика и повел свой отряд вдоль края утеса в узкий овраг, со всех сторон заросший кустарником. К счастью, тут, по крайней мере, не было ветра.
— Здесь живет барсучиха по имени Полночь, — пояснил Ежевика, когда патрульные сгрудились вокруг него на дне оврага.
— Как ты узнал, где ее искать? — с любопытством спросила Остролистая.
— Мы и не знали, — признался Ежевика. — Когда мы в первый раз отправились сюда, мы даже не знали, что ищем барсучиху. — Он покачал кончиком хвоста. — Если честно, я нашел Полночь, когда свалился в ее берлогу.
— Ты разбился? — ахнула Орешница.
Ежевика повел ушами, словно собираясь согнать муху.
— Сейчас не время рассказывать истории о прошлом. Нужно торопиться.
Он повел патруль по дну оврага. Дорога оказалась непростой, Ежевике то и дело приходилось карабкаться на камни, чтобы выглянуть наверх и посмотреть, далеко ли они отошли от скал.
Наконец, Ежевика поманил котов хвостом, приказывая подняться к нему на склон.
— Почти пришли, — сказал он. — Идем, только очень осторожно, и ни на шаг не отходите от меня!
Львиносвет и остальные патрульные послушно припали к жесткой траве и следом за глашатаем поползли к краю утеса.
«Уж не думает ли он прыгнуть вниз?»
Чем ближе они подходили к краю скалы, тем выше поднималась шерсть на загривке Львиносвета.
Но прежде чем земля окончательно ушла у них из-под лап, Ежевика вдруг прыгнул вниз и очутился на дне еще более глубокого и узкого, прорезанного в толще скал, оврага. Бурый и другие последовали за ним, Львиносвет прыгнул последним.
Дно оврага было усыпано острыми осколками камней, больно впивавшимися в лапы или вовсе выскальзывавшими из-под них. В конце концов Березовик поскользнулся и врезался в Орешницу, гак что оба кота непременно покатились бы вниз, если бы Бурый не преградил им дорогу.
— Спасибо! — выдавил Березовик.
— Не за что, — вздохнул Бурый. — Лучше под лапы смотрите.
Вскоре овраг вывел котов на скалистый галечный берег. У себя в лесу Львиносвет не раз видел волны на озере, но по сравнению со здешними валами они теперь казались ему бурей в луже. Огромные горы серой воды вздымались в небо и в облаках белой пены разбивались о камни. Орешница, вытаращив глаза, смотрела перед собой, не в силах пошевелить лапой.
— Ненавижу все это, — прошипела Остролистая, пятясь от края утеса. — У меня вся шкура промокла и стала липкой, будто грязная. — Она повернула голову и лизнула шерсть на плече. — Фу, пакость!
У Львиносвета тоже вся шерсть склеилась, а в носу щекотало от незнакомого резкого запаха.
«Нет, это место не для котов»!
Взмахнув хвостом, Ежевика перепрыгнул на скалистую террасу и скрылся за краем утеса.
— Куда он делся? — изумленно пролепетал Березовик.
Всмотревшись, Львиносвет разглядел во тьме на дне утеса горящие глаза глашатая.
— Сюда! — крикнул снизу Ежевика.
Патрульные нехотя последовали за ним и, перепрыгнув через зазубренные скалы, очутились в тесной пещерке с невысоким сводом. Львиносвет с любопытством повертел головой, оглядывая светлые песчаные стены и сложенный из громадных гладких камней пол. Высоко над его головой из отверстия в своде струился прозрачный солнечный свет.
— Ты оттуда упал? — спросил он Ежевику.
Тот кивнул.
— В тот раз тут было полно воды, и я чуть не утонул. Твоя мать спасла меня.
Львиносвета обдало холодом, словно он сам с головой ухнул в ледяную воду.
«Она мне не мать!» — он хотел выкрикнуть это вслух, но в последний момент удержался. Если Ежевика до сих пор не знал правды, сейчас было не время и не место открывать ему глаза.
Остролистая не слышала их разговора. С любопытством покружив по пещере, она подошла к месту, где каменный пол сменялся песком и плавно уходил вверх. Проход был плотно завален ветками.
— Кто все это сделал? — крикнула она.
— Это берлога Полночи, — пояснил Ежевика.
Только тогда Львиносвет впервые почувствовал барсучий запах, отчетливо пробивавшийся сквозь резкий аромат воды. В тот же миг шерсть у него встала дыбом, но он заставил себя успокоиться. Во-первых, запах был старый, а во-вторых, Ежевика говорил, что Полночь хорошо относится к котам.
— Она выйдет к нам? — нервно спросила Орешница.
— Надеюсь! — воскликнула Остролистая. — Воробей рассказывал нам о ней. Она очень много знает!
Зеленые глаза сестры возбужденно сверкали в сумраке пещеры.
«Чего она так всполошилась? Неужели думает, что Полночь знает, кто наши настоящие родители?»
— Полночи здесь нет, — разочарованно вздохнул Ежевика. — Запах старый, а значит, ждать ее нет смысла. Наверное, она ушла несколько дней тому назад. Придется возвращаться с пустыми лапами.
Выйдя из пещеры, коты увидели, что вода поднялась еще выше. Одна особенно высокая волна папрыгнула на скалы и облизала гальку; Львиносвет едва успел отскочить, когда вода забурлила у него под лапами и с шипением уползла обратно.
— Назад, в овраг. Быстро! — скомандовал Ежевика, отводя патрульных на скалы. Львиносвет едва устоял на лапах, когда очередная волна, нахлынув, вымочила ему живот, и с большим трудом взобрался на крутой склон оврага, где уже стояли Ежевика и Орешница. Остролистая влезла следом, ее черная шерсть промокла насквозь и облепила тело.
— Отвратительное место! — прошипела она, отряхиваясь. — Должно быть, эта ваша Полночь полоумная, раз поселилась здесь!
Оглушительный крик прервал ее жалобы. Березовик как раз пытался влезть на склон, когда огромная волна накрыла его с головой. Остролистая протянула ему лапу, но следующая волна отшвырнула вопящего Березовика еще дальше. Львиносвет еще успел заметить в пенящейся воде лихорадочно машущие лапы и широко разинутую пасть, но тут голова кота скрылась под водой.
— Он утонет! — завизжала Остролистая.
В то же миг какая-то темная тень промелькнула над головой Львиносвета — это Ежевика прыгнул в воду и поплыл к тому месту, где только что виднелась голова Березовика. Бурый, балансировавший на нескольких камнях, не раздумывая, кинулся следом за глашатаем.
Львиносвет напружинил мышцы, приготовившись прыгнуть за ними, но Остролистая преградила ему дорогу.
— Не пущу! — прохрипела она. — Хочешь, чтобы вы все погибли?
— Но мы должны что-то сделать! — в отчаянии закричал Львиносвет.
Оглядевшись по сторонам, он увидел корявый куст, росший между скал над их головами.
— Орешница! — позвал Львиносвет. — Ты не могла бы отломить ветку у этого куста?
Молодая воительница, оцепенев, смотрела в серую воду, где барахтались ее товарищи. Казалось, она не сразу поняла, чего хочет от нее Львиносвет, но потом кивнула и потянула за нижнюю ветку.
Львиносвет вскарабкался наверх, чтобы помочь ей.
К счастью, куст оказался сухим, поэтому им без особого труда удалось отломить ветку и оттащить ее в овраг, к самому краю воды. Львиносвет даже цщрожал от облегчения, когда увидел в волнах мокрую голову Березовика. Ежевика крепко держал его зубами за загривок, а Бурый плыл сбоку и пытался отбуксировать утопавшего к скалам.
Бросив ветку на дно оврага, Львиносвет сунул ее одним концом в воду и поманил хвостом сестру.
— Хватайся за другой конец, — приказал он. — Держись зубами и когтями, и ни за что не выпускай!
Остролистая повиновалась. Львиносвет и Орешница уселись рядом с ней и тоже схватились за палку, пытаясь удержать ее на прыгающих волнах. Вскоре они были мокрыми до костей, а пенная вода с шипением кипела под их лапами.
«Долго мы так не продержимся. Нас всех унесет в воду, вот и все».
Сощурив глаза, Львиносвет всмотрелся в бурную воду, и увидел троих своих товарищей, которых относило волной к берегу. Короткий зимний день догорал, и солнце уже опускалось за край алеющей воды, так что казалось, будто трое котов барахтаются в море свежепролитой крови.
Волны несли котов к берегу! Бурый первый очутился рядом и уцепился лапой за конец палки.
— Хватайся! — закричал он Березовику
Но молодой воин, казалось, был парализован ужасом. Глаза его были пусты, но когда Ежевика отпустил его загривок, он тут же ухватился за палку и пополз к берегу, лихорадочно перебирая лапами. Вскоре он уже без сил рухнул на каменистое дно оврага. Отпустив палку, Львиносвет бросился к Березовику, схватил его зубами за шкирку и отволок обмякшее тело подальше от края моря.
Целые ручьи стекали с шерсти Березовика, а потом его вырвало целым фонтаном воды.
Бурый тоже выбрался на берег и отряхнул шерсть.
— Ежевика! — закричал он, не сводя глаз с бушующей воды. — Ты где?
Львиносвет похолодел от ужаса. Волны одна за другой накатывали на берег, но среди них больше не было видно глашатая!
«Этого не может быть. Он не мог утонуть. Он не мог, не мог… Как же мы все будем без него?»
Внезапно он заметил темную голову глашатая в нескольких лисьих хвостах от конца ветки. Ежевика пытался подплыть к ней, но его сносило в сторону, и Львиносвет ясно видел, как тают силы глашатая.
Орешница и Остролистая из последних сил вцепились в ветку; волны обдавали их с головой, вот уже черный хвост Остролистой поплыл по воде…
— Отойдите назад, только ветку не выпускайте! — приказал им Львиносвет. Сердце у него билось почти так же сильно, как волны о берег. — Сюда, Ежевика! Сюда!
Казалось, его слова придали глашатаю сил. Стараясь удержаться на поверхности, он расслабился, лег на волну, и та вынесла его прямо к ветке. Вцепившись в нее когтями, Ежевика подтянулся и выбрался на берег до того, как следующая волна попыталась утащить его обратно.
— Лисий помет! — процедил он, стоя по брюхо в воде. — Я уж приготовился отправиться в Звездное племя.
Коты попятились прочь от голодных волн, только что потерявших свою добычу.
Взбежав по камням, Ежевика подошел к Березовику, который все еще неподвижно лежал на камнях. Глаза молодого кота были закрыты, и лишь колышущаяся грудь говорила о том, что он жив.
— Березовик? — дотронулся до него Ежевика.
Молодой воитель открыл глаза и судорожно вздохнул.
— Я чуть не утонул… — прошептал он. — Если бы не ты… и не Бурый, то не видать мне больше Белолапы… и котят.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сипло ответил Ежевика. — Пора идти.
Глашатай безжалостно гнал котов вверх, и позволил им остановиться на отдых только тогда, когда они очутились на безопасной вершине утеса.
Спрятавшись от ветра, путешественники повалились на землю и долго лежали, прислушиваясь к рокоту бьющихся о скалы волн. Потом потихоньку начали приводить себя в порядок и приглаживать мокрую шерсть. Львиносвет брезгливо поморщился, почувствовав на языке соленый привкус моря, и заметил, что другие коты тоже корчат гримасы, вылизываясь.
— Спасибо тебе, Ежевика. И тебе спасибо, Бурый, — пролепетал Березовик. — Вы спасли мне жизнь.
Бурый с урчанием погладил его хвостом по плечу.
— Все уже позади. Слава Звездному племени, никто не утонул! Ежевика, что мы теперь будем делать? Полночь-то мы не нашли.
Ежевика повел ушами, оценив такт своего товарища, поспешившего сменить неприятную тему.
— Будем искать Сола. Возможно, коты, живущие на территории Двуногих, видели его или знают, где его искать.
При упоминании имени Сола Бурый распушил шерсть и зашипел:
— Да он и сам похож на домашнего кота с территории Двуногих!
«Он не домашний», — Львиносвет не посмел сказать этого вслух, испугавшись, что кто-нибудь спросит, откуда у него такая уверенность.
Вздохнув, он украдкой переглянулся с Остролистой. Вообще-то ему вовсе не хотелось идти на территорию Двуногих, и, судя по потускневшему взгляду сестры, она вполне разделяла его чувства. Но им не пришлось ничего говорить, потому что Березовик произнес их мысли вслух:
— Неужели нам придется приблизиться к Двуногим? Но коты-воители так не поступают!
— У нас нет выбора, — вздохнул Ежевика. — Не можем же мы вернуться в Грозовое племя без Сола!
«Интересно, стал бы Ежевика так упорно искать убийцу Уголька, если бы знал, что Уголек пытался погубить Белку?»
Но ведь Ежевика не знал, что Белка его обманывала!
«Она убедила его в том, что он наш отец. Этот благородный воин даже не подозревает, что все это время жил во лжи! Будет ли он любить ее по-прежнему, когда узнает всю правду?»
Львиносвет потряс головой, словно хотел вытрясти из нее всю ложь и мучительные тайны. Сейчас он должен думать только об одном: как стать верным и славным воином Грозового племени.
«Я знаю, что до сих пор могу выйти невредимым из любой схватки. Мне нужен лишь повод, чтобы убедиться в этом…»
— В чем дело? — прошипела ему на ухо Остролистая. — Ты вообще слушаешь, о чем тут говорят?
Ее черная шерсть стояла дыбом от раздражения. Только теперь Львиносвет заметил, что дрожит всем телом и впивается когтями в землю, словно приготовился к прыжку.
— Все нормально, — буркнул он, стараясь расслабиться. — Я просто задумался о Соле.
Тем временем Ежевика, не слышавший их перепалки, продолжал:
— Вот так мы и поступим. Здесь коты не живут, тут негде укрыться и не на кого охотиться. Значит, пойдем к окраине территории Двуногих и попробуем расспросить каких-нибудь тамошних котов.
— Надеюсь, нам повстречается кто-нибудь на окраине, — процедила Остролистая.
Пройдя по краю оврага, коты двинулись в сторону краснокаменных гнезд Двуногих, видневшихся на горизонте.
С каждым шагом ужасный рокот воды становился все тише, и Львиносвет незаметно для себя повеселел, хотя ветер по-прежнему трепал его шерсть и выжимал слезы из глаз.
Солнце село, проглоченное жадной водой, и длинные тени легли на траву. В животе у Львиносвета урчало от голода, ведь с самого утра у него в пасти не было и мышиного хвостика.
— Поохотимся, когда доберемся до территории Двуногих, — понимающе заметил Бурый, когда пустой желудок Львиносвета издал особенно громкое бурчание.
«Если будет на кого охотиться. Лично я ни за что не буду есть еду домашних котов!»
Чем ближе они подходили к гнездам Двуногих, тем сильнее росло его беспокойство. Искоса поглядывая на товарищей, Львиносвет видел, что они тоже распушили загривки и тревожно озираются по сторонам. Внезапно что-то черное с пронзительным чириканьем кинулось на них сверху; обезумев от ужаса, Львиносвет бросился на землю, перекатился на спину и, клацая зубами, выпустил когти. Летучая мышь пронеслась над их головами и скрылась в темноте.
Березовик приглушенно замурчал от смеха.
— Я думал, ты ее поймаешь! Заодно поели бы.
— На всех все равно не хватило бы, — буркнул Львиносвет.
В гнездах у Двуногих начали зажигаться огни, а небо над их территорией озарилось неестественным оранжевым сиянием. Странные запахи заставляли Львиносвета морщить нос, а от непонятных звуков у него дрожала шерсть на загривке.
Глаза шедшей рядом с ним Остролистой были широко открыты, хвост так распушился, что стал казаться вдвое толще. Даже Ежевика и Бурый стали двигаться с большей опаской, когда впереди выросли гнезда Двуногих.
— Не думаю, что Сол стал бы жить у Двуногих, — пробормотал Ежевика. — Скорее всего, мы найдем его — или котов, которые его видели — на окраине территории.
Он провел свой отряд по полосе мягкой травы и остановился перед высокой изгородью, сделанной из плоских полос дерева. Принюхавшись, Львиносвет уловил в клубке незнакомых ароматов отчетливый запах Двуногого и собаки.
— У каждого гнезда Двуногих есть свой клочок территории, — пояснил Ежевика. — Он лежит за забором, сделанным из дерева или камня. Думаю, так Двуногие обозначают свои границы.
— Интересно, откуда он столько знает о Двуногих? — с подозрением прошипела Остролистая.
— В нашем старом лесу жили Двуногие, и у них была своя территория, — пояснил Бурый. — Прямо возле нашей, представляете? Разве ты не помнишь историю о том, как наш Огнезвезд ушел от своих Двуногих, заблудился в лесу и повстречал Крутобока?
— Кажется, помню, — буркнула Остролистая.
Ежевика повел котов вдоль изгороди к видневшемуся впереди просвету, озаренному ровным оранжевым светом. Но не успели они подойти к нему, как из-за ограды послышался громкий лай, и два собачьих тела тяжело ударились о доски изгороди. Львиносвет испуганно переглянулся с Остролистой.
«Что если изгородь не выдержит, и они выскочат сюда?»
— Бежим! — закричал Ежевика.
Патрульные помчались вдоль изгороди и юркнули в проем. Но не успел Львиносвет ступить на твердый черный камень за краем изгороди, как его ослепил луч пронзительного белого света. Чудовище мчалось прямо на них!
Грозовые воители закричали от ужаса. На мгновение яркий свет глаз чудовища выхватил из тьмы черные силуэты съежившихся котов. Сбросив оцепенение, Львиносвет прыгнул на край Гремящей тропы и плюхнулся прямо в какие-то колючки.
Когда он осмелился снова высунуть голову, чудище, замедлив бег, уже поворачивало в просвет между гнездами Двуногих.
С высоких каменных деревьев, выстроившихся в ряд по обеим сторонам Гремящей тропы, лился резкий оранжевый свет. В этом ненастоящем свете Львиносвет увидел скорчившегося под изгородью Березовика и Бурого, который стоял на заборе, распушив хвост и выгнув дугой спину. Остролистая и Ежевика, прижавшись друг к другу, спрятались в тени под деревом.
— Березовик? — еле слышно позвал Львиносвет. — Ты живой?
Молодой воин выбрался из-под изгороди и пошевелил усами.
— Ничего не вижу! Как будто все воины Звездного племени собрались у меня в голове! Ох, вот это был ужас, так ужас!
Как оказалось, колючий куст, в который приземлился Львиносвет, рос как раз перед проемом в изгороди. У Львиносвета похолодело в животе, когда он заметил чудище, притаившееся перед самым гнездом Двуногих. Но присмотревшись, он понял, что чудище спит и не собирается трогаться с места.
За изгородью виднелась какая-то опрокинутая блестящая штуковина, из которой высыпалась груда мусора Двуногих. Львиносвет сморщил нос, учуяв запах падали. Внезапно куча зашевелилась, и из нее выбралась облепленная мусором Орешница.
— Я перевернула эту гадость, и теперь от меня воняет, как от дохлятины! — пожаловалась она.
Львиносвет бросился ей на помощь. К шерсти Орешницы пристали какие-то непонятные ошметки: пахли они, как растения, но при этом были холодными и скользкими, как сорванные травы, сгнившие под дождем. Львиносвет с любопытством протянул лапу, чтобы стряхнуть их, но тут к нему подбежали Ежевика и Остролистая.
— Фу, вонь какая! — сморщилась Остролистая, лизнув Орешницу в плечо. Она потрясла головой и несколько раз провела языком по губам, пытаясь избавиться от мерзкого запаха. — Хуже лисьего помета!
Тем временем Бурый вернулся к краю Гремящей тропы и замер, высматривая чудовищ. Шерсть его до сих пор стояла дыбом, да и сам Ежевика выглядел не менее взъерошенным.
Очевидный страх старших воинов неожиданно придал Львиносвету сил.
— Очевидно, в их старом лесу на территории Двуногих не было собак, — шепнула он на ухо Остролистой. — Даже Ежевика не ожидал их тут встретить.
— Хотелось бы знать, какие еще неожиданности нас подстерегают! — ответила сестра.
Бурый перебежал Гремящую тропу и зарылся в мусоре, высыпавшимся из блестящей штуковины.
— Эй, смотрите! — крикнул он. — Ежевика, скажи, это едят?
Львиносвет непонимающе уставился на то, что Бурый вытащил из кучи. Это было что-то гладкое и светлое, но самое интересное, что оно пахло свежей дичью, хотя не было похоже ни на какое знакомое мясо. Странная пища сильно провоняла Двуногими, и несмотря на протестующее урчание в животе, Львиносвету совсем не хотелось ее есть.
Ежевика тщательно обнюхал находку и даже откусил кусочек.
— По вкусу похоже на дрозда, — прожевав, ответил он. — Думаю, мы не отравимся, если съедим это. Нам всем нужны силы.
— Кажется, он не надеется найти тут дичь, — прошептала брату Остролистая.
Ежевика порвал находку на равные части и раздал каждому. Березовик еще раз тщательно обнюхал весь мусор, но больше ничего интересного не нашел.
— Не так плохо, — пробормотал Львиносвет, жуя непонятную еду. — Конечно, если не считать вони Двуногих.
Склонившись над своим куском, Остролистая аккуратно расправлялась с едой.
— Ничего хорошего. Я бы охотно променяла эту гадость на сочную полевку.
Заглушив голод, Львиносвет сразу почувствовал себя лучше, но когда Ежевика вновь повел их сквозь территорию Двуногих, чувство тревоги вернулось вновь.
Красные каменные гнезда высились по обеим сторонам дороги — теснее, чем стены ущелья, и выше, чем деревья в лесу. Подушечки на лапах Львиносвета горели от хождения по твердому камню.
«Как коты могут жить в таком ужасном месте?»
Оранжевый свет, лившийся с верхушек каменных деревьев, бросал огромные кошачьи тени на красные стены гнезд. Внезапно Остролистая замерла и дотронулась кончиком хвоста до плеча Ежевики.
— Там, впереди! — прошипела она.
Ежевика подал котам знак остановиться. Замерев от страха, Львиносвет ждал появления очередного чудища, но вокруг все было тихо — если не считать дробного топота приближающихся лап.
Орешница прижалась к боку Львиносвета, и он почувствовал, как она дрожит.
— Неужели собака? — прошептала она.
— Значит, будем драться! — тихо прорычал он, выпуская когти.
И все-таки он с облегчением вздохнул, когда из-за угла выскочил маленький черный с белыми пятнами котик. Увидев патрульных, он остановился и замер, выгнув спину.
Потом, не сводя перепуганных глаз с незнакомых котов, котик попятился назад, но прежде чем он успел шмыгнуть за угол, Ежевика шагнул вперед.
— Мы не сделаем тебе ничего плохого, — сказал он и в подтверждение своих слов поднял лапу с втянутыми когтями. — Мы просто хотим поговорить.
— Он тоже так говорил! — пролепетал котик, затравленно озираясь по сторонам. — И что из этого получилось?
Прежде чем Ежевика успел спросить, кого он имеет в виду, и что же здесь случилось, котик развернулся и бросился за угол. Ежевика ринулся за ним, но когда патрульные завернули за угол, Гремящая тропа была пуста.
— Мышиный помет! — процедил Ежевика.
— Интересно, о чем это он говорил? — с любопытством спросил Бурый.
Львиносвет переглянулся с Остролистой и понял, что они оба подумали об одном и том же: Сол!
— Хотел бы я знать, кто этот «он», — пробормотал Ежевика, оглядывая притихшую Гремящую тропу. — Неужели Сол, как вы думаете?
— Готов спорить на месяц рассветных патрулей, что этот трусишка говорил о нашем приятеле! — возбужденно выкрикнул Березовик.
— Но мы нисколько не похожи на Сола, — задумчиво продолжал Ежевика. — Однако, мы здесь чужаки, как и Сол.
— Но что тут произошло? — поежилась Орешница. — Судя по тому, как напуган этот малыш, здесь случилась какая-то беда.
Все промолчали. У Львиносвета снова похолодело в животе. Его храбрые соплеменники выглядели растерянными и напуганными, они затравленно озирались по сторонам, словно боялись, что Сол выпрыгнет на них из-за каждого палого листа.
Наконец, Ежевика прервал затянувшееся молчание:
— Сейчас уже поздно продолжать поиски. Давайте отдохнем, а завтра с утра начнем снова.
Свернув за угол, он повел своих воинов вдоль Гремящей тропы к изгороди, из-за которой на них лаяли собаки. Сейчас здесь все было тихо, хотя собачий запах никуда не делся, и Львиносвет даже выпустил когти, приготовившись вцепиться в шерсть ненавистным гавкающим созданиям. Но за оградой царила сонная тишина.
Наконец коты добрались до узкой полоски травы и деревьев, которую прошли перед выходом на Гремящую тропу.
Львиносвет и Остролистая устроились под корнями дерева, остальные улеглись неподалеку.
— У меня просто лапы отваливаются от усталости, — сонно пробормотала Остролистая и широко зевнула.
— И у меня.
Львиносвет опасался, что после пережитых треног и опасностей не сможет уснуть на незнакомом месте, однако стоило ему свернуться на сухих листьях, как усталость тяжелый шкурой укутала его с головой. Последнее, что он слышал, прежде чем провалиться в сон, был далекий рокот Места-Где-Тонет-Солнце.