Остаток дня прошел словно в тумане, а когда Остролистая свернулась на своей подстилке, сны ее были полны тьмы и страха. Она блуждала в густом кустарнике, где не было видно ни клочка неба над головой. Вдалеке раздавались крики котов, но сколько Остролистая не бежала, она никак не могла приблизиться к ним.

Проснувшись, она увидела серый рассвет, просачивающийся сквозь ветки палатки. Она чувствовала себя усталой и разбитой, словно и впрямь целую ночь бегала по незнакомому темному лесу. Пошатываясь, Остролистая встала и растолкала Львиносвета.

— Что нам теперь делать? — прошептала она, когда брат сонно уставился на нее. — Я не могу делать вид, будто ничего не случилось!

— Не знаю, — ответил Львиносвет и быстро огляделся, словно опасался, что кто-нибудь может их услышать. — Потом обсудим.

Встав, он вышел наружу. Остролистая поняла, что брат ее избегает, но все-таки выскочила за ним следом, намереваясь заставить поговорить по душам.

— Остролистая! Львиносвет! — крикнул Ежевика, увидев их. — Песчаная Буря отправляется в охотничий патруль. Пойдете с ней?

— Конечно! — поспешно ответил Львиносвет, бросаясь через всю поляну к стоявшим возле выхода Песчаной Буре, Ягоднику и Орешнице.

Остролистая, словно во сне, поплелась за ними следом. Она брела, не чуя под собой лап. Разве она может исполнять ежедневные обязанности, после того, как узнала такую страшную тайну своего рождения? Весь ее привычный мир разлетелся вдребезги, словно небеса разверзлись или луна рухнула с небес в каменный овраг.

— Не забудьте, сегодня ночь Совета, — напомнил Ежевика. — Все должны хорошо поесть перед путешествием на остров!

— Конечно, уж мы постараемся раздобыть побольше дичи, — пообещала Песчаная Буря и взмахом хвоста повела охотников за собой.

Остролистая пошла вместе со всеми, но сегодня она не могла заставить себя охотиться. Мучительная боль, словно вспышка молнии, ослепляла ее разум. Вся жизнь Остролистой была основана на Воинском законе, но он обманул ее. Все потеряло смысл и ценность, все было разбито и втоптано в грязь. Белка опозорила себя ложью. Грач — любовью к целительнице, но страшнее всего была вина Листвички, которая не просто преступила Воинский закон, но и надругалась над ним. Она предала свое племя, свой долг целительницы и своих детей!

Мышь выскочила прямо из-под лап Остролистой, и та машинально кинулась на нее, вонзив когти в мягкое тельце. Багровый туман заколыхался перед ее глазами, и Остролистая вдруг представила себе, как впивается когтями в тело Листвички и терзает ее, вырывая прочь эту жалкую ненавистную жизнь.

— Остановись, Остролистая! — раздался над ее головой испуганный голос Орешницы. — Что ты делаешь?

Остролистая моргнула и пришла в себя. Опустив глаза, она увидела, что лапы у нее перепачканы красным. Пойманная мышь превратилась в кучу кровавых лохмотьев, которые и до кучи-то не донесешь.

Задыхаясь от бешенства, Остролистая обернулась к Орешнице и заорала:

— Убирайся вон! Отстань от меня, слышишь?

Орешница испуганно попятилась, а потом повернулась и бросилась бежать.

Вернувшись из патрулирования. Остролистая поняла, что просто не может находиться в лагере. Она не желала ни с кем говорить, особенно с Львиносветом или Воробьем. Она хотела побыть одна, поэтому бросилась в лес, спустилась к озеру и понеслась вдоль границы племени Ветра, пока не добралась до гребня холма, откуда расстилался вид на вересковую пустошь.

Где-то там был лагерь племени Ветра, где жил кот, оказавшийся ее отцом. Кровь племени Ветра текла в жилах Остролистой!

«Но я не чувствую себя полукровкой! И воительницей Ветра тоже не чувствую».

Ее дом был под деревьями и ей нравилось охотиться на птиц, мышей и белок. Кролики с пустошей, главная дичь воинов Ветра, казались ей слишком тощими и безвкусными. Остролистая не любила открытых пространств и терпеть не могла ветра.

Она смотрела на неприютную территорию, где жил ее отец, и все в ней громко кричало: «Нет! Нет! Нет!»

Когда в каменном овраге сгустились тени, Огнезвезд созвал котов, отправляющихся на Совет. Остролистая отошла к братьям, стараясь держаться подальше от Белки и Листвички. Крутобок, Ежевика и Песчаная Буря тоже подбежали к предводителю, за ними последовали Пеплогривка, Маковка и Ягодник.

— Идем, — скомандовал Огнезвезд. — И помните: чем меньше мы будем распространяться о Соле, тем лучше.

С этими словами он повел свой отряд в лес и вскоре вывел к пограничному ручью. Стоило Остролистой ступить на территорию племени Ветра, как у нее шерсть встала дыбом.

«Это чужая земля! Я не желаю иметь ничего общего с племенем Ветра!»

Днем прошел дождь, но сейчас небо прояснилось, и полная луна ярко сияла в вышине. Остролистая остановилась и посмотрела на нее.

«Звездное племя, ты одобряешь то, что я задумала сделать?»

На каждом шагу ее окружали следы, звуки и запахи племени Ветра. Интересно, будет ли Грач на сегодняшнем Совете? Впрочем, какое это имеет значение?

«Он ничего для меня не значит. Ничего!»

Впереди нее шли Огнезвезд, Песчаная Буря и Крутобок.

— Знаете, я порой так скучаю по нашим Четырем Деревьям, — негромко вздохнула Песчаная Буря. — Мне кажется, что даже луна там светила ярче!

Огнезвезд ласково пихнул ее в бок.

— Ты стала говорить, как старейшина!

Рассмеявшись, Песчаная Буря шлепнула его хвостом.

— Погоди, я тебе покажу! Стану такой ворчливой и капризной старейшиной, что по сравнению со мной Кисточка покажется ласковой королевой!

— Ну да, и ежи полетят, — пробасил Крутобок. — Если серьезно, я тоже скучаю по старому лесу, — добавил он. — Что тут удивительного, ведь мы родились там. А наша молодежь точно так же любит это озеро, верно? — спросил он, оборачиваясь к Львиносвету и Остролистой.

Львиносвет кивнул, но Остролистая не стала утруждать себя ответом. Дикая ревность сжигала ее, она завидовала этим котам, у которых была родина, и которые добром вспоминали то место, где они выросли и жили, следуя Воинскому закону.

«Их рождение не было преступлением, им не лгали с рождения! Им есть, чем гордиться!»

Пастбище встретило их тишиной и пустотой. Воинов Ветра нигде не было видно, и Остролистая догадалась, что соседи ждут их на острове.

Когда Грозовые коты вышли к поваленному дереву, то оказалось, что Речные воители как раз переходят по мосту на остров. Огнезвезд велел своим воинам подождать и вежливо кивнул Пятнистой Звезде. Ожидая своей очереди, Остролистая в бешенстве рвала когтями траву.

«Ничего, уже недолго осталось! Этот Совет они никогда не забудут!»

Наконец, она спрыгнула с дерева на траву и ненадолго задержалась, втягивая в себя смешанные запахи трех племен.

— Мы сегодня последние, — пробормотала Пеплогривка, присоединяясь к подруге. — Надо поторопиться!

Следом за товарищами Остролистая прошла по галечному берегу и углубилась в заросли кустов. Куда торопиться? Решение принято, и время исполнить задуманное наступит с той же неизбежностью, с какой одна волна следует за волной.

Выбравшись из кустов на поляну, Остролистая на миг замерла, невольно завороженная видом множества котов, собравшихся перед дубом.

Воители всех племен сидели на поляне вперемешку. Встряхнувшись, Остролистая кинулась вперед, прокладывая себе дорогу через толпу. Она не ответила на приветствие Рыжинки и даже ухом не повела, поймав озадаченный взгляд королевы. Ей было наплевать на перешептывания за спиной.

«Все это больше меня не касается!»

Выбрав местечко поближе к дубу, Остролистая уселась так, чтобы видеть всех предводителей. Трое из них уже заняли свои места: Однозвезд удобно устроился в развилке между ветвями; Чернозвезд сидел чуть ниже, обвив лапы хвостом; а Пятнистая Звезда стояла у него над головой и нетерпеливо скребла когтями кору. Огнезвезд легко вспрыгнул на дуб и присоединился к ним, сбросив несколько желудей с ветки.

Львиносвет подошел к сестре и уселся рядом.

— Грач тоже здесь, — еле слышно шепнул он.

— Знаю, — бросила Остролистая. Посмотрев в ту сторону, куда указывал Львиносвет, она убедилась, что ее отец сидит вместе с Сумеречницей и Ветерком. Грач смотрел в сторону, но Остролистая сразу поняла, что он тоже заметил их присутствие.

«Счастливый папочка! Все его детки здесь, на поляне Совета!»

Пронзительный визг, раздавшийся с ветки дуба, возвестил о начале Совета.

Первой вперед выступила Пятнистая Звезда, и все коты на поляне притихли, внимательно глядя на нее.

— Совет начался! — громко объявила предводительница. — Речное племя будет докладывать первым. Дичи у нас вдоволь. Недавно Невидимка, Камышинник и Галечница прогнали с нашей территории лисицу. Пожалуй, больше нам рассказать не о чем, — Пятнистая Звезда коротко кивнула Чернозвезду и отошла.

Предводитель племени Теней неторопливо поднялся, а сидевшая под ним Остролистая, дрожа от нетерпения, изо всех сил впилась когтями в землю. Теперь она уже не была так уверена в правильности своего решения.

«Звездное племя, пошли мне знак! Если, конечно, ты смотришь на меня…»

— Племя Теней процветает, — с вызовом объявил Чернозвезд. — Перышко взял в ученики Огонька и, как положено, представил его звездным предкам у Лунного озера.

Коты загудели, отовсюду послышались поздравления и одобрительные возгласы: «Огонек! Огонек»! Остролистая посмотрела на маленького котенка, глаза которого сияли от гордости и счастья, и ей захотелось завыть от боли.

«Когда-то и я была вот так же счастлива, и мне было чем гордиться!»

Чернозвезда сменил Однозвезд, но и он не рассказал ничего интересного, если не считать упоминания о дохлой овце, найденной на берегу ручья. Однозвезд сказал, что его воины оттащили овцу подальше, чтобы не загрязнять воду.

Затем настала очередь Огнезвезда. Неторопливо поднявшись, предводитель Грозового племени окинул взором поляну, и его зеленые глаза сверкнули в лунном сиянии.

— Сол покинул лес, — начал он. — Мы…

— Очень вовремя, — проворчал Чернозвезд.

Пятнистая Звезда с ледяной вежливостью кивнула Огнезвезду и процедила:

— Я рада слышать, что ты наконец-то принял правильное решение, Огнезвезд!

Предводитель с той же вежливостью склонил голову, но Остролистая видела, что его когти глубоко впились к кору.

— Кроме того…

«Пора!»

— Постойте! — вскочила Остролистая. — Я хочу сказать кое-что, и это должны услышать все четыре племени!

— Ты что? — ахнул Львиносвет и, вскочив, схватил ее лапой, пытаясь усадить на место. — Совсем спятила? Воины не имеют права говорить на Совете!

— На этот раз — имеют! — прошипела Остролистая, сбрасывая его лапу. Посмотрев в сторону, где сидели целители, она увидела ужас в незрячих глазах Воробья, но отмахнулась и от этого.

— Вы думаете, что… — звонко начала она.

— Остролистая! — громом прогремел над притихшей поляной грозный рык Огнезвезда. Глаза его сверкали зеленым пламенем. — Если ты решила сообщить о чем-то важном, то должна была сначала посоветоваться со мной! Но сейчас я приказываю тебе молчать. Завтра я поговорю с тобой, и мы все обсудим.

Долгие месяцы подчинения Воинскому закону едва не заставили Остролистую прикусить язык и сесть на свое место.

«Я должна слушаться своего предводителя! — Но она пересилила себя. — Воинский закон мертв! Его больше нет. Какой смысл притворяться?»

— Нет! — выкрикнула она, не обращая внимания на испуганные возгласы сидевших вокруг котов. — Я буду говорить здесь и сейчас!

— Да-да, пусть говорит, — облизнулась Пятнистая Звезда и шагнула вперед, с жадным любопытством глядя на Остролистую. — Мне хочется знать, что она такое собирается нам сообщить.

— И мне тоже, — буркнул Однозвезд.

— Неужели у Грозового племени есть тайны, о которых они боятся говорить вслух? — осклабился Чернозвезд, презрительно махнув хвостом в сторону Огнезвезда.

Поляна взорвалась визгом и криками; коты всех трех племен, вскочив, подзадоривали Остролистую, обвиняя Грозовое племя в скрытности. Остролистая молча стояла посреди бушующей поляны и чувствовала странное спокойствие. Она знала, что нужно лишь немного подождать — и дальше все будет так, как она задумала.

Наконец Огнезвезд взмахнул хвостом, призывая котов к тишине.

— Хорошо, Остролистая, — сказал он, когда все стихло. — Говори, что ты хотела сказать. И моли Звездное племя, чтобы тебе потом не пришлось пожалеть об этом.

Теперь на острове было так тихо, что Остролистая услышала, как мышка шуршит под корнями дуба.

— Вы думаете, что знаете меня? — снова выкрикнула она. — Меня и моих братьев — Львиносвета и Воробья из Грозового племени? Но все, что вам говорили о нас было ложью! Мы не дети Ежевики и Белки!

— Что? — Ежевика вскочил с корня дуба, где сидел с остальными глашатаями. Янтарные глаза его сверкали гневом. — Что за чушь ты несешь? В чем дело, Белка?

Белка тоже встала. Страх исчез из ее глаз, теперь в них светилось что-то такое, чего Остролистая не сумела понять. Что это было? Сожаление? Раскаяние? Боль? Или горе матери, навсегда потерявшей своих детей?

— Прости, Ежевика, но это правда. Я им не мать, а ты не отец.

Глашатай Грозового племени в полной растерянности смотрел на нее.

— Но кто же тогда…

Белка повернулась и посмотрела в глаза кошке, которую все это время называла своей дочерью.

— Расскажи им сама, Остролистая. Я слишком долго хранила эту тайну и не хочу открывать ее сейчас.

— Подлая трусиха! — заорала на нее Остролистая. Она обвела глазами поляну, увидела обращенные на нее взгляды и выкрикнула: — А я не боюсь правды! Наша мать — Листвичка, а отец — Грач! Да-да, Грач из племени Ветра!

Последние слова ее утонули в изумленных возгласах, но Остролистая повысила голос, перекрикивая собравшихся:

— Эти коты так стыдились своих детей, что отреклись от нас сразу после нашего рождения и лгали всем вам, чтобы скрыть свое предательство! Они предали Воинский закон, забыли честь и верность своим племенам! И это все ее вина! — Остролистая махнула хвостом в сторону Листвички. — Как может выжить племя, если лжецы, трусы и предатели проникли в самое его сердце?

Оглушительный визг и вопли ужаса были ей ответом.

Теперь все кричали так громко, что Остролистая уже не слышала сама себя. Но это было и не нужно — она уже все сказала.

Лапы у нее дрожали, словно она, ни разу не присев, бежала бегом через всю территорию Грозового племени. Однако в душе у нее царило странное спокойствие, словно она проколола давно назревший нарыв и теперь с облегчением следила за вытекающим гноем.

Громкий голос Грача на миг заглушил вопли беснующихся котов:

— Это ложь! — он вскочил со своего места, его темно-серая шерсть стояла дыбом. Стоявшие рядом с ним Ветерок и Сумеречница выглядели потрясенными и разгневанными. — Она солгала вам!

Но тут молчавшая до сих пор Листвичка тихо встала, и все коты на миг смолкли, уставившись на нее.

— Это правда, Грач, — глухо произнесла целительница. — Прости меня. Я хотела рассказать тебе об этом, но так и не смогла найти силы и время.

В ее желтых глазах светилась такая горькая печаль, что у Остролистой на миг сжалось сердце, но она подавила жалость.

«Я ее ненавижу! Она предала нас и лгала нам всю жизнь!»

— Ты ничего не значишь для меня, Листвичка, — голос Грача был холоден, как лед. — То что было, давно прошло. Всю свою преданность я отдал племени Ветра, и у меня нет детей, кроме Ветерка. — Она посмотрел на Сумеречницу и Ветерка; его подруга вся дрожала от злобы, прижав к затылку уши, а Ветерок грозно рычал, скаля зубы.

Листвичка опустила голову, давая понять, что признает его правоту, а потом посмотрела на Огнезвезда, который, словно окаменев, неподвижно стоял на своем месте.

— Я знаю, что больше не имею права быть целительницей Грозового племени, — тихо проговорила она. — Я прошу прощения у тебя, Огнезвезд, и у всех своих соплеменников. Я виновата перед всеми вами, но поверьте — я делала все, что в моих силах, и не было дня, чтобы я не жалела о том, что случилось. — Голос ее оборвался, и она судорожно сглотнула, прежде чем продолжить. — Но я никогда не жалела о том, что родила котят. Они выросли замечательными, и я до конца дней своих буду ими гордиться.

Она в последний раз посмотрела на Грача и пошла прочь, низко опустив голову. Коты молча расступались, давая ей дорогу, и вскоре Листвичка скрылась за кустами. Все в молчании смотрели ей вслед.

Ежевика первым сбросил с себя оцепенение и, выйдя вперед, остановился перед Белкой.

— Почему? — только и спросил он.

— Мне пришлось это сделать! Ведь она моя сестра! — в отчаянии выкрикнула рыжая кошка.

— И ты не смогла довериться мне? — срывающимся голосом спросил Ежевика, и Остролистая увидела, как дрожь пробежала по его телу. И тут она впервые пожалела о том, что сделала. Ежевика был доблестным и благородным котом, и он не имел никакого отношения к козням сестер.

«Я была так горда быть его дочерью!»

Белка ничего не ответила, но продолжала твердо смотреть ему в глаза.

— Ты не смогла мне довериться, — глухо повторил Ежевика. — Неужели ты думала, что я не помог бы тебе, если бы ты открыла мне правду? Неужели я хоть раз подвел тебя или обманул твое доверие? Но теперь все кончено.

Он повернулся и начал прокладывать себе дорогу через толпу.

— Постой, Ежевика… — пролепетала Белка. Она шагнула за ним, но тут же остановилась и застыла, уронив голову и повесив хвост.

Остролистая со злобным торжеством повернулась к ней спиной.

«Пусть страдает, так ей и надо! Она это заслужила».

Внезапно кто-то пихнул ее сзади и, обернувшись, Остролистая увидела Пеплогривку.

— Что ты наделала? — с неподдельным ужасом вскричала подруга.

Остролистая непонимающе заморгала.

— Я? Я поступила правильно!

Но серая кошка лишь грустно покачала головой.

— Это неправильно. Ты лишь причинила всем боль, вот и все. — В голосе ее звучала глубокая мудрость, неожиданная для такой юной кошки.

Остролистая ожидала, что Пеплогривка сейчас добавит еще что-нибудь или хотя бы выразит сочувствие ей и ее братьям, но подруга молча отвернулась от нее и отошла.

Остролистая непонимающе смотрела ей вслед. Неужели Пеплогривка так ничего и не поняла? Да ведь всем должно быть ясно, что нельзя строить жизнь на лжи! Разве честность — не самое главное в жизни? И вообще, раз Звездное племя не нагнало тучи и не скрыло луну, значит, небесные предки одобряют ее поступок! Наверное, они тоже рады, что она положила конец обману!

Но почему-то больше никто не радовался. Даже Грозовые коты.

В глазах Песчаной Бури Остролистая увидела смешанное выражение грусти и горечи. Крутобок смотрел на нее с таким изумлением, словно видел впервые. А Маковка и Ягодник, сблизив головы, о чем-то возбужденно перешептывались, время от времени со злобой поглядывая на нее.

Внезапно Остролистая почувствовала, что больше не может здесь находиться. Выбравшись из толпы, она бросилась в кусты, вылетела на берег и помчалась к переправе.

Ни на миг не останавливаясь, она пронеслась через пастбище, взлетела на склон и помчалась вдоль границы племени Ветра, пока не добралась до вершины, откуда открывался вид на озеро.

Серебристая лунная дорожка сверкала на черной глади воды, и отражения бесчисленных звезд дрожали вокруг нее.

— Неужели это все было зря? — жалобно спросила у них Остролистая. — Быть ученицей, трудиться, не покладая лап, учиться Воинскому закону? Что же нужно сделать, чтобы все было хорошо?

Но мерцающие звезды не давали ответа.

Поднявшись, Остролистая уныло поплелась вдоль гребня холма, пока не очутилась на своей территории. Лагерь Грозового племени встретил ее тишиной и покоем.

Отряд Огнезвезда еще не вернулся с Совета, поэтому оставшиеся в лагере коты мирно спали, и только охранявшая вход Яролика зорко вглядывалась в темноту. Она поздоровалась с Остролистой, но та молча прошла мимо, даже не обернувшись.

Пройдя через поляну, залитую ярким лунным светом, она вошла в палатку целителей. Вопреки ее ожиданиям, внутри было пусто, и у Остролистой вдруг радостно забилось сердце.

«Я просто не довела все до конца! Это Листвичка во всем виновата. Теперь я знаю, что нужно сделать».

Пробравшись в кладовую, она вытащила листок, в который были тщательно завернуты смерть-ягоды. Остролистая положила сверток на пол пещеры и осторожно развернула его, высвобождая ягоды. Они немного подвяли, но Остролистая знала, что даже в таком виде эти плоды сохраняют свой страшный яд.

Она уселась возле ягод, обернула хвостом лапы и стала ждать. Вскоре снаружи послышались тихие шаги, потом зашуршала ежевика, и в палатку вошла Листвичка.

— Остролистая? — Казалось, она нисколько не удивилась, увидев ее здесь. В глазах целительницы не было ни волнения, ни гнева — только печаль и смертельная усталость. — Все хорошо, — тихо вздохнула она. — Я тебя прощаю.

— Что? — взвилась Остролистая. — Ты прощаешь меня? Да как ты смеешь! Если кому и нужно прощение, так это тебе, но ты его не дождешься! Ты отказалась от собственных детей. Ты позволила нам вырасти в паутине лжи, ты едва не погубила Воинский закон из-за своего глупого эгоизма!

— Думаешь, я без тебя этого не знаю? — с тем же вымученным спокойствием спросила Листвичка. — Мне нечего ответить тебе, Остролистая. Я могу лишь сказать, что очень люблю тебя и твоих братьев и страшно сожалею о том, что сделала.

— И ты думаешь, я тебя прощу? — оскалилась Остролистая. — Ну нет, не дождешься! Никогда. — Вздыбив шерсть, она обогнула Листвичку и остановилась за ее спиной, загородив собой выход из пещеры. — Видишь эти ягоды? Я приготовила их для тебя. Съешь их сама, если не хочешь, чтобы я заставила тебя сделать это!

— Ч-что? — в ужасе переспросила Листвичка.

— Съешь их! Ты заслужила смерть! — Увидев, что целительница не трогается с места, Остролистая припала к земле, изготовившись к прыжку. — Ты знаешь, что я уже убивала однажды, и запросто сделаю это еще раз.

Тень какого-то непонятного чувства мелькнула в погасших глазах Листвички.

— Неужели ты так ничего и не поняла, Остролистая? — еле слышно спросила она. — Только что я потеряла своих детей, право называться целительницей и кота, которого любила всю жизнь. Как ты думаешь, что для меня легче — умереть или продолжать жить?

На этот вопрос был только один ответ. Остролистая молча отошла в сторону, пропуская Листвичку из пещеры.